Дракон пролетел прямо над нашими головами. Как он еще не заметил нас, непонятно. Мы прямо-таки вжались в землю. Если бы мы обладали способностью принимать видимость камня, как горные камелеоны! Но увы, мы не камелеоны, и потому лежали, не дыша и не шевелясь. Не приведи Вседержитель, проклятая ящерица заметит нас, и тогда нам конец. Вон, летит, тварь отвратная. Темно-зеленый, отливающий старой бронзой... Я невольно подумал: "Вот бы шкурку! Это ж сколько за нее монет можно получить!" Но тут же пресек эти мысли, говорят ведь, что эти мерзопакостные гады умеют слышать и несказанное. Я стал думать о себе как о камне. Надеюсь, эта сволочь камнями не питается...
Дракон же, как назло, вернулся, описав дугу, и теперь кружил как раз над той симпатичной укромной ложбинкой, где мы прятались. У меня по спине поползли скользкие червяки страха: а вдруг зверюга облюбовала себе эту ложбинку и хочет сюда приземлиться? Тогда уж точно конец...ему даже есть нас не придется, раздавит, как яйца, и даже для погребального костра ничего не останется. Заметит, что на кого-то сел, когда пузо будет отскребать от налипшей грязи. От таких раздумий мне совсем поплохело и я судорожно сглотнул. И услышал, как рядом икает Итагэ.
На наше счастье, тварь улетела. Подождав еще немного и убедившись, что дракон возвращаться не собирается, мы наконец-то смогли перевести дух. Итагэ содрал с себя маскировочный эльфийский плащ и полой его вытер лицо от пота. Из какой-то щели выполз Аэтлиэ, и стал вытряхивать из волос пыль и мусор. Позади раздалось сухое покашливание и дребезжащий голос произнес:
‒ Говорил я вам, что наш поход ‒ сумасшествие. Не успели мы дойти до Красной горы, и уже напоролись на дракона.
Я огрызнулся:
‒ Тогда какого демона ты тащишься за нами, старикашка? Ни помощи от тебя, ни хрена. Только на мозги капаешь...
Аэтлиэ сморщил нос:
‒ И правда, шел бы ты домой, дедуля. Здесь опасно.
Старикан гордо выпрямился:
‒ Я не дедуля! Я великий колдун Мэйгаторо! Сколько можно...
‒ Чтой-то не видать пока от тебя никакого колдунства, ‒ Итагэ глотнул из фляжки и вытер губы. ‒ Подумаешь, колдун! Колдун ‒ на палке ездун!
‒ Фи, как тебе не стыдно так говорить с дедулей, Итагэ. Оно и видно, что ты человек. У вас нет никакого уважения к старшим, ‒ Аэтлиэ подпустил в голос небольшую порцию высокомерия. Итагэ зарычал.
Я повернулся к ним спиной ‒ каждый день повторялось одно и то же, и это мне надоело хуже горькой редьки. Да, если собирается компания из человека, эльфа и полукровки, да к ним присоединяется еще и старый колдун из Серого Ордена, то так или иначе, а перепалки будут всегда. С другой стороны, в таком сочетании есть и свои плюсы. Хорошо, что с нами нет гнома. А то было бы не очень... А так ‒ я как бы посередине между Аэтлиэ и Итагэ (колдуна можно в расчет не принимать), и расовые споры, неизбежные в разномастной компании, утихают быстро, поскольку я не поддерживаю ни одну из сторон. Они, конечно, пытаются подъезжать ко мне, каждый с той стороны, какая ему ближе, но я предпочитаю отмалчиваться. Тогда Аэтлиэ начинает возмущаться, а Итагэ что-то бурчать под нос, но это продолжается недолго и вскоре затихает. До следующего раза.
Ну разве я виноват в том, что моя мать бегала на свидания с эльфом!
Мои размышления прервал Аэтлиэ:
‒ Слушай, Ларр, как ты считаешь, дракон еще вернется?
‒ А кто его знает... Если у него здесь место кормежки, то, конечно, вернется. Так что нам надо валить отсюда, пока не поздно. До Красной еще топать и топать. Сейчас мы в Черноскалье, а это такие места ‒ ой-ёй-ёй! Здешние гномы не терпят чужаков и коллекционируют их черепа. Особенно эльфийские.
Эльф поморщился:
‒ А то я сам этого не знаю! Да если бы не... ну, в общем, если бы моя воля, меня сюда бы и силой не затащили.
Я посмотрел на небо. Солнце стояло еще высоко, и можно было продолжать путь. Я прикинул, как лучше идти. Если по тропе Кровавых Знаков, то дракона можно не опасаться, но там нас могут поймать гномы. Тропа-то ведь потому так называется, что на скалах полным-полно гномьих знаков, нарисованных кровью чужаков, коих нелегкая занесла в Черноскалье. Конечно, эта тропа была опасна только во время гномовских праздников, но на нашу беду сейчас как раз было время Итируна. Нет, лучше уж по Овечьей тропе. Там хоть и драконы иногда пролетают, но гномов можно не опасаться. Я встал, подхватил свой заплечный мешок и сказал:
Этот поход не нравился мне с самого начала. Оно, начало то бишь, было совсем дурацким.
Я сидел в "Красном медведе" и спокойненько пил эль, когда в зал ввалились громилы. Двое остались у дверей, по одному возле окон, а остальные четверо направились прямо ко мне. Я очень удивился: вроде бы ни с кем не ссорился, дорогу никому не перешел... и тут я узнал одного из них. Рольх, полуорк и один из главных вереиндорских бандитов. Он протянул ко мне руку, и я инстинктивно схватился под столом за нож. Но ручища, миновав меня, ухватила кого-то за моей спиной. Я сообразил, что там ведь тоже столик! Рольх вытащил длинного тощего эльфа, держа его за шнуровку модной курточки. Эльф извивался и упирался, но где ему совладать с Рольхом!
Все это происходило в полной тишине. Я даже удивился. Рольх небрежно смахнул с моего стола пустые кружки, уложил на него эльфа личиком вниз и сказал:
‒ Упакуйте его, ребята.
Эльф взвизгнул:
‒ Не-ет! Подожди!
В бычьих глазах Рольха промелькнуло нечто вроде интереса. Он перестал придавливать эльфа, но, по-прежнему не разжимая своей хватки, спросил:
‒ У тебя есть что предложить?
‒ Сейчас нет, но скоро будет, ‒ на удивление спокойно ответил эльф. ‒ Видишь ли, мне нужно это сначала достать.
‒ Ты должен мне сорок три тысячи золотых форенов, Ат. Срок истек три недели назад, ‒ ровным и невыразительным голосом сказал Рольх. ‒ Что ты можешь мне предложить?
‒ Я... семейные драгоценности. Знаменитые алмазы Дилиора, украшения работы Лоитилоэ... Да отпусти меня, ты же знаешь, что я не вру. Моя семья... если я попрошу, они дадут мне мою долю. То, что принадлежит мне по праву.
Рольх оценивающе посмотрел на эльфа:
‒ Ладно, Ат. Еще три недели. Но если ты попытаешься смыться, я ведь достану тебя и в Мире Теней. А пока я велю ребятам поприглядеть за твоей сестренкой. Так что смотри.
Он отпустил эльфа, тот упал на пол, а когда встал, громилы уже ушли. Я, как свидетель, искренне пожалел его и, протянув ему эля, пригласил за свой столик. Эльф сел напротив меня, залпом выпил полную кружку крепкого темного эля, даже не поморщившись. Потом принялся меня разглядывать. Я счел это не слишком вежливым, но и сам стал рассматривать того, кто попался на крючок к Рольху.
Эльф был самый обыкновенный. Длинный, тонкий. Лицо ‒ узкое, глаза большие и раскосые. Зеленые. Волосы ‒ светлые-светлые. Почти белые. А брови темные. Словом, внешне он бы ничем не выделялся среди своих собратьев. Эльф как эльф.
Но меня нервировало то, что он так пристально смотрел на меня. Я уже собрался спросить, в чем дело, но он заговорил первым:
‒ Ты ведь Ларр Следопыт?
Я, конечно, был личностью довольно известной, но не настолько, чтобы совершенно незнакомый мне эльф узнавал меня в лицо. Однако...
‒ Да, я ‒ Ларр Следопыт. Откуда ты меня знаешь?
‒ Так, поспрашивал тут кое у кого, и мне показали на тебя ‒ как на самого подходящего человека для моих...э-э-э...целей.
Я так пристально пялился на него, что он стал смотреть куда угодно, но только не на меня. Дело явно было нечисто, и только дурак не догадался бы, что Рольх имеет ко всему этому самое прямое отношение. Потому я спросил напрямик:
‒ В смысле, рассчитаться с Рольхом? И можешь не заливать мне о твоем желании расстаться с семейными драгоценностями! Судя по узору на твоем воротнике, ты ‒ Лойтрели, а этот род скорее вымрет, чем расстанется со своими сказочными богатствами. Так откуда ты собираешься доставать дилиоровские и лоитилоевские побрякушки? Небось они так припрятаны, что тебе нужен Следопыт, чтобы их найти?
Эльф только вздохнул:
‒ Ты прав. Я ‒ Лойтрели, Аэтлиэ Доро Лойтрели. И я должен кучу денег этой обезьяне... говорила мне мама - не садись с полуорками в кости играть...
‒ У тебя очень мудрая мама. Зря ты ее не слушал.
‒ Что уж теперь. Теперь-то мне надо расплачиваться.
‒ Это-то понятно. Но чем?
Эльф огляделся, придвинулся поближе и прошептал:
‒ Что ты слышал о сокровище Седобрового Гнома?
‒ Ну, ты даешь! ‒ я присвистнул. ‒ Ишь, на что замахнулся!
‒ Да оно уже давно забыто всеми гномами, они сами не знают, что там припрятано! И потом, все это и так принадлежит знатным эльфийским родам, и моему в том числе! Проклятые гномы попросту украли сокровища!
‒ Ладно, хватит оправданий. Ты лучше скажи: тебе точно известно, где все это зарыто?
‒ Знаю. Только как туда добраться...Это возле Красной горы.
Я присвистнул:
‒ Да это ж гиблые места!
‒ Вот-вот! Но ты согласен? Там много, возьмешь, сколько унесешь.
‒ Даже так? А как насчет пары компаньонов? Такого, скажем, амбала с мечом и колдуна, какой ни есть? Все лучше, чем просто вдвоем идти.
‒ А ты таких знаешь?
Вот так и собралась наша компания. Итагэ сидел на мели и ему лишние денежки были не помеха. А дедуля сам явился, словно учуял запах золота. А кто его знает, может, и учуял. Пару раз мы с ним были в одном отряде. Как колдун, он мелочевка, но кое в чем дока. И если он добровольно и сам является предложить свои услуги, значит, за дело стоит браться: хоть какой-то навар будет. Чутье на прибыль еще ни разу не подводило дедулю Мэйгаторо.
Я в который раз задумался о том, что могло свести вместе Аэтлиэ и Рольха. И ежу понятно, что эльф должен Рольху кучу денег, но вот из-за чего? Дело, видно, серьезное, мелочью Рольх не занимается лично, для этого у него есть порученцы.
Лойтрели слишком знатны, и слишком богаты, чтобы даже самый захудалый из них стал занимать деньги, да и вообще вести какие-то дела с Рольхом и К. Аэтлиэ не похож на отщепенца, изгоя. Тогда в чем же дело? Перешел дорожку владыке ночного Вереиндора? Да, скорее всего так оно и есть. И не мое дело, где и как это произошло. Мое дело ‒ помочь этому идиоту (а другим словом и не назовешь того, кто осмелился встать поперек дороги Рольху) добыть сокровища. Естественно, и себя при этом не забыть.
Когда мы вышли на Овечью тропу, солнце уже скатилось за горы. Оно и к лучшему: драконы в темноте не летают. А если и летают, то не охотятся. Так что бояться нам было нечего. Гномы здесь не хо... Я застыл на месте. И было от чего: в пыли виднелся слабый, но вполне различимый отпечаток гномьего башмака.
‒ Ну, чего там? ‒ пробурчал за спиной Итагэ.
‒ Гномий след.
‒ Где?
Я показал. Итагэ долго возил носом чуть ли не в самой пыли, но так ничего и не разглядел, ведь уже сгустились сумерки. Выпрямился и сказал:
‒ Нет, если там чего и есть, так только для эльфовых глаз. Аэтлиэ, глянь.
Эльф увидел сразу. И тут же поскучнел.
‒ Ну вот! Только этого нам еще и не хватало. Гномы. Кровожадные мелкие твари.
Я с ним согласился. До сих пор мне не попадались хорошие гномы. Самое пакостное племя. После драконов. Не знаю, может быть, я не прав и это лишь расовое предубеждение, унаследованное мной от эльфов вместе с некоторыми чисто физическими чертами.
‒ Дедуля, что скажешь?
Колдун походил вокруг, побурчал какие-то заклинания и возвестил:
‒ Гном был только один.
‒ Это я и без тебя сам вижу. Ты давай конкретней и ближе к делу, ‒ и я огляделся вокруг. Сумерки мне не мешали. Дедуля стукнул посохом и сказал:
‒ Он где-то неподалеку. Один и без оружия. Если хотите, я заставлю его прибежать сюда.
‒ Ну уж нет! Дедуля, зачем он нам нужен? ‒ возмутился Аэтлиэ. Но я подумал, что предложение Мэйгаторо не так уж плохо, и из этого можно было бы извлечь определенную выгоду.
‒ Дедуля, ты уверен, что он один и что вокруг нет других гномов по меньшей мере на четыре лиги?
‒ Уверен.
‒ Ну тогда делай.
Колдун опустился на колени и долго нюхал след. Потом достал из сумки огниво и какую-то дрянь, похожую на гнилую тряпку с плесенью. Во всяком случае, пахло это не слишком приятно. Он осторожно собрал тряпкой пыль с отпечатка и поджег ее.
‒ К'aňňºуо! Нерūrr, quâessîe! Мŭwn№uň!
Слушать эти завывания было невыносимо. Я не никогда мог понять, как вообще можно научиться произносить подобные слова? Бедные волшебники из Серого Ордена... Ну чем им не нравится эльфийский язык, которым пользуются все приличные волшебники? Нет, выдумали какие-то жуткие словечки...
Несмотря на жуть, словечки действовали. Пожалуй, даже лучше, чем эльфийские.
Вот и сейчас - не прошло и двух минут, как послышались вопли, грязные ругательства на грубом гномьем языке (мне всегда казалось, что, если бы не было гномов, их язык стоило бы придумать исключительно из-за ругательств - даже орки с удовольствием заимствовали у них особо крепкие выражения). Потом на тропе показался гном. Пятки у него дымились. Причем в буквальном смысле: он приплясывал и тоненько взвизгивал, но башмаки сбросить не мог.
Гном как гном, но все-таки я не мог отделаться от чувства, что с ним что-то не так. И поэтому рассматривал его внимательно.
Так и есть: покрой его куртки, шапка и амулеты на поясе говорили о принадлежности к одному роду, а вот штаны и косички, в которые была заплетена борода, ‒ к другому. Было в этом что-то очень странное. Ох, неспроста этот гном оказался на Овечьей тропе, да еще один, да еще и на ночь глядя.
‒ Дедуля, сделай что-нибудь, чтобы он перестал орать, а то сейчас сюда сбегутся все окрестные гномы.
Но Мэйгаторо не успел ничего сделать: Итагэ попросту долбанул гнома по голове рукоятью меча. Гном свалился мешком.
‒ Идиот... ‒ пробормотал дедуля и плюнул на башмаки гнома, провыв:
‒ Pāsqŭōyī!
Башмаки перестали дымиться. Я, недолго думая, вылил на голову гнома полфляги воды. Он тут же очухался и, отплевываясь от воды, прорычал:
‒ Мерзкие людишки!
‒ Но-но! ‒ Итагэ приставил к его горлу меч. ‒ Поосторожней со словами, мелочь пузатая.
‒ Тихо! ‒ я незаметно показал Итагэ кулак, чтобы он заткнулся. А то еще ляпнет чего не надо. Потом обратился к гному:
‒ Вот что, красавчик, ты сейчас должен уяснить себе только одно: ты попался в руки тех, кто не слишком-то любит гномов. Поэтому церемониться с тобой мы не будем. Так что в твоих интересах отвечать на наши вопросы. И отвечать правду. Понял?
Гном скосил глаза на железяку Итагэ и судорожно сказал:
‒ П-понял.
‒ Вот и хорошо. А теперь поговорим. Итагэ, убери меч.
Гном, все еще поглядывая на Итагэ, сел на сухой камень. Я заметил, что он, хотя и старается выглядеть гордо и независимо (насколько это возможно в подобной ситуации), но все-таки здорово похож на затравленного зверька. Это, вкупе с некоторыми несоответствиями в его облике, позволило сделать мне определенные выводы. Но их я пока что оставил при себе.
‒ Как тебя зовут, гном?
‒ Гаргин, ‒ неохотно буркнул он. Дедуля Мэйгаторо покачал головой, при этом выразительно глядя на меня. Он намекал, что оставаться на тропе на ночь глядя небезопасно, и лучше бы отложить разговор с гномом на потом. Но я не мог позволить себе такую роскошь ‒ доверять какому-то гному, даже ничего о нем не выяснив.
‒ Гаргин, говоришь, ‒ протянул я. ‒ Гаргин Ноб, и каким же случаем ты оказался в плену у Тиббов? Неужто началась война меж гномьими родами?
Его перепуганный взгляд подтвердил мои выводы.
‒ Откуда ты это знаешь?!
‒ Да вот знаю, а откуда ‒ не твое дело. Ты давай рассказывай, я ж тебе вопрос задал. А то вон Итагэ едва сдерживается, чтоб не дать тебе по морде.
Итагэ сделал зверскую рожу. Мэйгаторо стоял за спиной гнома, эльф взобрался на валун, обозревая окрестности. Гном вздохнул:
‒ Тиббы хотят забрать наши исконные владения, Сурба-Инурган, лучшие серебряные копи в Черноскалье, да и вообще в Темных Горах...Ну и началась война.
Он явно уходил от ответа.
‒ Но-но, не крути. Просто так у вас таких наездов не бывает. Была весьма серьезная причина. И сдается мне, эта причина сидит сейчас передо мной на камушке.
Гном плюнул и с каким-то наглым отчаяньем в голосе крикнул:
‒ Ну, я, я виноват!
‒ А я и не сомневаюсь. Ты давай рассказывай.
‒ Ну...мы с Бегром Тиббом дулись в... карты, я проигрался в пух и прах, а он мне говорит, мол, ставь дальше хоть что-нибудь, ведь Игру нельзя прерывать до восхода солнца...Ну, я и поставил копи, откуда ж мне было знать, что он мухлюет?! Когда старейшины Тиббов узнали об этом, то их мнения разделились, одни считали, что Бегр играл нечестно, а другие говорили, что Игра ‒ это Игра, и копи теперь принадлежат Тиббам. И самые горячие головы из молодых Тиббов побежали отбирать копи. Хорошо хоть, по пути им попался дракон и сожрал Бегра... А меня наши старейшины выпороли и выбросили, прямо в лапы проклятым Тиббам. Там-то меня и посадили в тюремную шахту...Дней через пять я сумел выбраться оттуда, дал по башке охраннику, переоделся в его одежду и сбежал.
Я обратил внимание, что куртка ему великовата, как будто была пошита на толстяка ниже его ростом. Вероятно, именно поэтому он не стал надевать еще и штаны охранника.
Мэйгаторо сказал:
‒ Дурак ты...С Игрой не шутят. Таким соплякам, как ты, даже думать о ней не положено.
‒ Не суйся в гномовы обычаи, старикашка...Ой! ‒ гном схватился за голову, а дедулина палка опустилась второй раз, теперь уже съездив его по горбу.
‒ Еще раз обзовешь меня так, и я поджарю тебе не только пятки! Игра была придумана не гномами и не для того, чтобы проигрывать в нее достояние рода! Играя в нее, ты сам на себя наложил проклятие. И твой дружок Бегр, между прочим, тоже. Дракон-то не просто так его съел.
Итагэ не понравились слова дедули насчет проклятия, и он предложил:
‒ Давайте прибьем его, а то еще проклятие на нас перейдет...
Я махнул рукой:
‒ Не бойся, это его личное проклятие. Пусть сам с ним и разбирается, а нам пора двигать.
Аэтлиэ, услышав меня, слез с валуна. Я пошел вперед, оставив гнома сидеть на камне. Итагэ и дедуля с эльфом двинулись за мной. Но не успели мы дойти до поворота, после которого тропа начинала спускаться вниз, как гном закричал:
‒ Эй, эй, подождите! ‒ и побежал к нам. Клянусь, я впервые в жизни видел у гнома такие умоляющие глаза! Он, подняв голову, чтобы видеть наши лица (ведь он доставал едва ли до плеча даже дедуле, не говоря уж о длинном Аэтлиэ), жалобно попросил:
‒ Можно, я пойду с вами? Пожалуйста!
‒ Ну, только гнома нам и не хватало... ‒ проворчал Итагэ, поглаживая рукоятку боевого молота. ‒ Может, прибить его, а?
‒ Нет, подожди, ‒ неожиданно остановил его эльф. ‒ Надо подумать. Он нам может быть полезен...
Я махнул рукой:
‒ Да что там думать. Эй, Гаргин, мы можем взять тебя с собой, но только с тремя условиями: ты не задашь ни одного вопроса о цели нашего пути; ты будешь делать все, что мы скажем; ты не причинишь нам всем никакого вреда ни при каких обстоятельствах, даже если тебе прикажет старейшина твоего рода.
Гном застыл от возмущения, но, видимо, мысль о том, что он останется один и без оружия там, где его в любой момент могут опять поймать или того хуже, убить, показалась ему уж очень страшной, и он закивал:
‒ Да-да! Клянусь Каменной Стопой Прародителя... ‒ он зажал рукой рот, но клятва была уже произнесена. Дедуля усмехнулся
‒ Ну вот, в довесок к Игре еще и самая страшная гномовская клятва. Ларр, зачем нам такой дурак?
‒ Пригодится.
‒ На крайняк дракону скормим, ‒ поддержал меня Итагэ. Сообразительный парень, надо же, хоть и выглядит придурком.
Вот так в нашей компании появился еще и гном. Я, конечно, прекрасно понимал, что эльф согласился взять его не без какой-то задней мысли. И дал себе слово обязательно выяснить, зачем ему понадобился гном. Да так понадобился, что он сам сделал то, что собирался сделать я.
Мы спустились с горы, когда уже совсем стемнело. Конечно, идти по горам в темноте ‒ безумие, но не для эльфа. А у меня глаза были не хуже, чем у Аэтлиэ. Так что до ручейка на маленькой полянке у склона горы мы дошли без приключений. Едва только разбили лагерь на скорую руку, как Итагэ, заявив, что будет сторожить перед рассветом, завалился спать. На посту остался дедуля. Я знал, что у него и мышь не проскочит, и со спокойным сердцем заснул. После дедули была очередь Аэтлиэ. Это был подходящий случай поговорить с ним, и потому я проснулся, когда дедуля уже укладывался спать. Подождав, пока он заснет покрепче, я тихонько встал и подошел к эльфу.
‒ Аэтлиэ!
‒ Что? ‒ он отреагировал спокойно, хотя я и подкрался неслышно. Видимо, ждал этого.
‒ Слушай, зачем тебе этот гном? Не просто так ты решил тащить его с собой. Я ж это понял сразу, ты мысли не шибко и скрывал. Не спорю, он может оказаться полезным в этих горах. А потом?
‒ Он может нам пригодиться и когда мы достигнем цели, Ларр. Не забывай, сокровища прятали гномы, и там может быть немало неприятных сюрпризов. Мне не хочется оказаться раздавленным каким-нибудь камнем...
‒ Понимаю. Но не будет ли это слишком жестоко?
‒ Тебе что, жалко этого гнома? ‒ удивился Аэтлиэ.
‒ Одно дело ‒ убить его в драке, другое ‒ послать на верную смерть. Это как-то низко.
‒ Странные речи для такого бродяги, как ты... Впрочем, я разделяю твое мнение, но у нас нет иного выхода. Он ‒ все-таки гном, и может пройти гномовские ловушки, чего о нас не скажешь. Я слышал, они умели когда-то делать такие капканы, настроенные специально на эльфов и людей.
Я задумался, глядя в ночную темь. Да, Аэтлиэ прав. Но все-таки он что-то недоговаривает. Чего-то он боится. И я впервые пожалел, что согласился идти с ним.
‒ Завтра мы дойдем до Красной Горы. Как долго нам придется искать сокровища?
‒ Место я найду сразу, там такие приметы, что не перепутаешь. Но подобраться к самим сокровищам сложно, я же говорил.
Мне не нравился его голос. Смурной какой-то. Как будто он на верную смерть идет.
‒ Аэтлиэ, мне кажется, ты ни за что не пошел бы сюда по доброй воле. Впрочем, ты же сам сказал это еще в "Красном медведе". А сейчас я вижу, что ты очень боишься, но прячешь этот страх глубоко. Значит, тебе нужны эти сокровища, ведь если бы дело было только в Рольхе, ты нашел бы деньги в другом месте. В крайнем случае, занял бы где-нибудь...
‒ От тебя ничего не скроешь, Ларр. Ты по-эльфийски проницателен. Из всех сокровищ Седобрового гнома мне нужно лишь одно-единственное, когда-то давно принадлежавшее нашему роду. Я ищу его уже много лет. Я думал, оно где-то в другом месте, собственно, из-за своих поисков я и попался Рольху. Но я расскажу об этом потом, ладно? Если останусь жив.
‒ Эй, зачем думать о смерти? Еще ничего не известно.
‒ Вот именно. А вдруг и там нет того, что я ищу? Получится, что наш поход был ни к чему.
‒ Ну, не совсем. Сокровища все же...
Эльф только вздохнул. Я утешительно хлопнул его по плечу:
‒ Ладно, поживем ‒ увидим. Иди-ка ты спать, уже моя очередь.
Когда он улегся, я обошел вокруг нашего маленького лагеря, неслышно приблизившись к гному. Тот спал без задних ног, даже храпел в унисон с дедулей. Их рулады с завидным ритмом прерывались громкими всхрапываниями Итагэ.
"Елки-палки, они храпят так громко, что слышно на лигу вокруг. Как бы гномы не почуяли..." ‒ подумал я и тихонько посвистел. Это подействовало: Итагэ повернулся на бок и перестал взрыкивать, дедуля что-то прочмокал и тоже засопел гораздо тише. Только гном продолжал нарушать ночной покой.
Мне было немного стыдно, ведь я недавно укорял Аэтлиэ в том, что намеревался сделать сам. Но что поделаешь, такой я сякой. Поживите с мое и так, как я, и я посмотрю, удастся ли вам сохранить чистоту сердца. С другой стороны, меня радовало, что Аэтлиэ сам захотел взять гнома в наш отряд ‒ я ведь опасался, что придется уламывать эльфа. Но выяснилось, что мы с ним думаем одинаково... я-то всегда считал, что от своего папани-эльфа унаследовал только острые уши да светлые волосы, а в остальном пошел в мамочку. Ан нет, эльфийского во мне оказалось куда больше, чем я думал... Ладно, не имеет значения. Подумаю о философии потом, когда вернусь в Вереиндор с золотишком. Да, не забыть бы выяснить, что за сокровище разыскивает Аэтлиэ. Если он вообще сам знает, что ищет.
Небо на востоке чуть посветлело, это означало, что моя стража кончилась. Я подошел к Итагэ, наклонился над ним:
‒ Вставай, твоя очередь! Да вставай же! ‒ и подергал его за плечо. Но никакой реакции. Я разозлился и пнул его ногой. А потом еще раз. Он подорвался на ноги и, не глядя, залепил мне кулаком. Я предвидел такой поворот, поэтому перехватил его руку и отправил Итагэ в полет. Он шмякнулся на землю и окончательно проснулся. В его орехового цвета глазах был немой укор. Я сказал:
‒ Ну, чего обиделся? Твоя очередь сторожить, так что давай. А то тебя не добудишься, ‒ и я улегся на свое место, завернувшись в плащ.
Проснулся я где-то через два часа. К тому времени дедуля уже возился у костерка, в котелке что-то аппетитно булькало. Пожалуй, из него вышел бы первоклассный повар, а не посредственный колдун, если бы когда-то давно он завернул бы вместо угрюмой башни Серого Ордена в какой-нибудь трактир, где требовался помощник кухаря.
Я встал, потянулся и пошел прогуляться. Когда возвращался, заметил дикую яблоню. Плоды уже созрели и призывно светили желто-розовыми боками. Я сорвал штук пять, напихал в карманы, еще одно сгрыз, пока шел к стоянке. Там уже завтракали. Гном хлебал так, что за ушами трещало, Итагэ с хрустом грыз копченые свиные ребрышки, дедуля чинно кушал свою стряпню, разминая ложкой вареные овощи. Моя миска исходила ароматным паром. Аэтлиэ уже позавтракал и теперь грыз яблоко. Видать, он тоже проходил мимо той яблони. Я быстро заглотал свой завтрак и стал собирать барахло. Гном по собственной инициативе пошел мыть посуду в ручейке. Итагэ, жуя пучок мяты, спросил:
‒ Ларр, куда это ты так спешишь? До Красной мы дойдем и за полдня. И уж там-то будет жарко...Почему бы не отдохнуть малость?
Я стянул завязки заплечного мешка, сел на камушек и ответил:
‒ Мне не нравится, как тут пахнет, Итагэ.
Аэтлиэ кивнул:
‒ Верно, я тоже чувствую какие-то изменения, и они не вызывают доверия...Надо уходить. Что-то здесь нечисто...
Итагэ принюхался:
‒ Не понял. Ты что, намекаешь на мои сапоги? Так я сегодня утром...
‒ Болван, ‒ сказал Мэйгаторо. ‒ Причем здесь твои сапоги? Эльф имел в виду нечистую силу. Хотя твои сапоги могут с ней потягаться.
‒ А-а...
Вернулся гном с вымытыми мисками, услышал конец разговора и, складывая посуду в дедулин мешок, как бы между прочим просветил нас:
‒ Здесь водятся горные тролли. Но они днем прячутся в пещерах.
‒ Троллей не бывает, это глупые сказки, ‒ дедуля сразу после завтрака раскурил трубочку и теперь пускал колечки дыма. Гном только собрался возразить, но колдун продолжил:
‒ Зато бывают горные духи. Их и принимают за сказочных троллей всякие глупцы вроде тебя. Эй-эй, ты как миски складываешь?! А ну, заверни их сначала в ту серую мешковину! Во-во, именно так. Да, насчет горных духов. Пожалуй, надо и вправду отсюда двигать, ведь они и днем могут вылезти...
Итагэ подскочил:
‒ И ты молчал, старый пень! Сидит тут, курит...
Дедуля не спеша встал, закинул на плечо свою торбу с колдовским реквизитом, вещмешок дал гному (чтоб не задавался и пахал как все), взял в правую руку посох:
‒ Потому и курю. Табачок-то колдовской, "духогон". Ладно, потопали.
Но, прежде чем топать, я залил водой костер и хорошенько его притоптал. Мало ли, лесные пожары, да еще в горах ‒ штука неприятная. Тем более, если возвращаться приходится той же дорогой.
До Красной Горы мы дошли без приключений. Я, конечно, внимательно смотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил, а неприятное ощущение, согнавшее меня со стоянки, постепенно исчезло. Видимо, там и вправду под утро шатался горный дух.
А так утро было самым обыкновенным. Гном приободрился, по сравнению со вчерашним днем, и даже стал насвистывать какую-то песенку. Итагэ ни на минуту не выпускал его из виду, и шел за ним, что давалось ему с трудом, ведь гном шагал не так широко, и Итагэ пару раз едва не наступил ему на пятки. Дедуля ковылял позади. Аэтлиэ, который обычно шагал впереди, на этот раз шел рядом со мной. Я видел, что его грызет постоянная тревога.
Нет, не станет он просто так бояться...Ловушки и западни ‒ ерунда. Я не выдержал и, немного быстрее пройдя вперед, спросил:
‒ Что там еще, кроме сокровищ?
Аэтлиэ вздрогнул:
‒ Да ничего. Разве что гномы...Я же говорил о гномовских ловушках.
‒ Эльф, ты что-то недоговариваешь. Но я иду вместе с тобой, и я хочу знать все. Или я не иду. А если не иду я, то не идет и Итагэ.
Он скривился:
‒ Это смахивает на шантаж, Ларр.
‒ Я не хочу соваться туда, где можно запросто сложить голову. Так что давай, выкладывай, чего ты боишься.
‒ Такие сокровища никогда не оставляют без охраны. Да и сама эта охрана очень часто бывает необычной. Как бы там не было горного духа...Рассказывают, что Сокровище Седобрового Гнома охраняет Дух Земного Огня.
Да-а...Дела...Дела не сахар. Если это правда. И я сказал (больше для собственного утешения):
‒ Нет, это было бы чересчур. Может, это всего-навсего какой-нибудь тролль...или дракон.
‒ Дракон ‒ тоже не подарок. Даже если удастся пройти все ловушки, страж может перебить нас всех.
‒ Не впадай в пессимизм! Сначала такой бодрячок: "пойдем за сокровищами, пойдем за сокровищами!", а теперь трясешься?! ‒ возмутился я, больше для Аэтлиэ, чем на самом деле. Надо ж его как-то в чувство привести, а то аж побледнел весь. Он улыбнулся через силу:
‒ Ладно, идем ‒ так уж идем, не поворачивать же назад. Не обращай внимания, я просто боюсь...не опасностей, а неудачи. Столько лет поисков ‒ и все впустую! Да если б я еще знал, что я ищу...
Я обалдел:
‒ Не понял? Ты что, хочешь сказать, что даже не знаешь, что тебе нужно?
‒ Я не знаю, как оно выглядит...Но это из тех вещей, что узнаются сразу.
‒ Но это ж не дело, ведь придется перерывать всю сокровищницу!
Аэтлиэ буркнул:
‒ Ну и что? Сначала, между прочим, до этой сокровищницы надо еще добраться. Если мы туда пройдем, то уж сможем позволить себе порыться в драгоценностях.
Я заткнулся: он ведь был прав. Как ни крути, а выходило, что ищет он волшебный предмет, поскольку именно такие вещи узнаются сразу. И вряд ли там будет много волшебных вещичек. Я оставил его в покое и прошел вперед.
Ближе к вечеру мы вышли в узкую долину, здорово похожую на ущелье, по дну которого текла неглубокая, но быстрая горная речка. Исток этой реки крылся в недрах Красной Горы. Вода подземных ключей проложила себе путь к свету сквозь трещины в склонах древнего вулкана, которым когда-то, в дни юности мира, была Красная Гора, Хуур-Ганн, как называли ее гномы.
Я спустился к речке, нашел симпатичную полянку, снял заплечный мешок и подождал остальных.
‒ Вот что, мы почти пришли. До самой горы идти не больше часа. Но уже довольно поздно, и я предлагаю отдохнуть здесь и переночевать, а с утреца заняться нашим делом.
Дедуля без лишних слов присел на камушек и стал раскуривать трубочку. Аэтлиэ пожал плечами:
‒ Ладно. Ты прав, Ларр, надо хорошо отдохнуть.
Гаргин, не дожидаясь указаний, занялся костром. Итагэ спустился к реке.
Улучив момент, когда гном отошел подальше за хворостом, я спросил:
‒ Аэтлиэ, ты нашел те тайные знаки, о которых говорил?
Эльф кивнул и указал на две дальние скалы, выделяющиеся на фоне красноватых склонов своим почти черным цветом:
‒ Это Черные Столбы. У подножия того, что пониже, лежит большой валун, такого же черного цвета. Под ним спуск в пещеру. Самая сложная задача ‒ убрать валун. Но, думаю, мы с этим справимся. Как-нибудь. А потом пустим вперед гнома и осторожно пойдем за ним. Там, в пещере, должны быть метки, но на всякий случай мы будем делать свои отметины, чтобы не заблудиться.
‒ Придется гнома посвятить в нашу тайну. Ну, конечно, лишь в пределах необходимого, ‒ вдруг проговорил дедуля, выпустив несколько колечек дыма. И пояснил, увидев наши слегка вытянувшиеся лица:
‒ Тогда он будет помогать нам искренне и не попытается обмануть. Конечно, мы не скажем ему, что это за сокровище. Как вы знаете, у гномов есть свои странные, но нерушимые этические принципы. Если гному предлагают ограбить чью-то, но в любом случае не принадлежащую гномам сокровищницу, он будет честно помогать за определенную долю, конечно. Обмануть партнера, пусть даже и не гнома, он не посмеет, иначе его покинет удача. Гномы очень суеверны, и это нам на руку. Пожалуй, мы скажем ему, что это драконья сокровищница...тогда он с радостью побежит разыскивать ловушки.
‒ Постой, дедуля, а если он увидит, что эти ловушки созданы гномами? ‒ дедулин план был очень даже ничего, я не ожидал от него такой мудрости, но именно этот момент меня немного смущал. Но вместо дедули ответил Аэтлиэ:
‒ Да ничего страшного не произойдет. В старые времена драконы частенько ловили гномов, те строили для них все, что нужно, и ловушки в том числе, в обмен на свою собственную жизнь. Некоторые драконы даже расщедривались на плату. От чего, конечно, нелюбовь гномов по отношению к "работодателям" не уменьшалась.
Я согласился с ним: ведь сам слышал о подобном когда-то.
На поляне повисла тишина. Дедуля выпускал в позолоченное закатом небо хороводы дымных колечек, шумела речка. Донесся треск: это через кусты продирался гном с огромной охапкой хвороста. Наконец он выбрался на поляну, подкормил уже разожженный костерок, и принялся за готовку. Погремев посудой, извлек для начала чайник и пошел за водой.
Снова стало тихо. И вдруг раздалась смачная ругань Итагэ и не менее заковыристая ‒ гнома. А вскоре появились и они сами. Мокрые. Итагэ был бос и нес в руке свои сапоги, с которых капала вода.
‒ Ну и в чем дело? ‒ проворчал дедуля. В ответ снова понеслись ругательства. Мы с Аэтлиэ, разобрав, в чем дело, так и покатились. Оказывается, Итагэ спустился к реке, сел под обрывом на камень, снял сапоги и окунул ноги в воду. Сапоги поставил рядышком, видимо, хотел их проветрить. А Гаргин как раз шел по тропиночке на краю обрыва, запнулся об корень и загремел вниз. Свалился прямо на Итагэ, съездив того по башке чайником. Итагэ, который в этот момент собрался встать, поскользнулся и упал в воду. Гном, естественно, тоже. И зацепил его сапоги. Тогда-то мы и услышали ругань. Потом они, конечно, немного пришли в себя, Итагэ побрел вниз по течению ловить свою обувь, а гном ‒ выше по течению ‒ набирать воду. Сапоги отыскались неподалеку, в небольшом плесе, и наш вояка вернулся обратно одновременно с гномом.
Чайник занял свое законное место на рогульке над огнем, сапоги ‒ не совсем законное и вовсе не свое место у костра. Запах, конечно, был малоприятный, так что мы предпочли сесть с наветренной стороны. Невольные купальщики развесили свои одежки на деревьях, оставшись в исподнем. Гном, даром что в одних только подштанниках, хлопотал у костерка, стряпая ужин под руководством дедули. Итагэ, в ожидании чего б пожрать, растянулся на траве и вроде бы даже задремал. Аэтлиэ задумчиво строгал палочку. Он извел уже с десяток палочек, превратив хорошие хворостины в стружки. Видно было, что он все еще беспокоится. Я решил пойти прогуляться по окрестностям. Окрестности были очень неплохи, я даже подстрелил куропатку на ужин. Спустился к реке, выше того места, где произошел эксцесс с сапогами.
Чистая прозрачная вода журчала по камешкам. От нее веяло холодком. Август. Река обмелела и форели в некоторых местах не столько плывут, сколько перекатываются по камням. Я сел на берегу и стал смотреть в воду. Это всегда настраивало мысли на этакий благодушно-философский лад. Только сегодня что-то не было ни благодушия, ни философии. Мозги упрямо скрипели, обдумывая ситуацию.
Аэтлиэ боится. И не ловушек, не огненного духа. Нет.
Я бросил в воду камешек.
Не ловушки.
То, что он должен там найти.
Да! Вот оно! Ему ведь не сокровища нужны, эльфы вообще к деньгам относятся спокойно, я бы даже сказал ‒ равнодушно. Для них ценность имеют предметы ювелирного искусства, изделия настоящих мастеров. Эльфийские мастера далеко не всегда создают сверкающе-роскошные изделия. Скорее, эти пышные поделки предназначаются для людей и гномов. Для эльфа истинная ценность заключается в простоте, максимальной приближенности к природному. Но эта простота ‒ плод долгого и упорного труда и великого мастерства. Далеко не каждый человек способен понять эльфийское искусство. А гномы ‒ те вообще предпочитают монументальность и практичность. Потому-то у них нет никакого другого искусства, кроме строительного и оружейного.
Аэтлиэ происходит из рода Лойтрели, известного своими мастерами. Может быть, кто-то из них когда-то создал нечто, весьма для них ценное, а потом оно попало к Седобровому Гному...И теперь Аэтлиэ должен добыть эту реликвию. И вероятнее всего, эта штучка заряжена магией. Вот откуда его страх. Он сам говорил об этом, только еще обронил нечто непонятное. Вроде бы он не знает, что ищет, но как только увидит, сразу поймет, что это ‒ оно. Странно.
Только по-настоящему великие артефакты обладают такой узнаваемостью. И, как только я представил, просто методом исключения, какие из известных великих артефактов до сих пор не обнаружены, мне стало страшно. Да так, что в желудке будто зашевелилось что-то скользкое и холодное. Нет, лучше об этом не думать. Не думать! Ну, в самом деле, мало ли какие еще артефакты существуют, о которых никто не знает! Может, это только для эльфов...
Я отогнал мрачные мысли, поймал несколько форелей, нанизал их на прутик и вернулся на стоянку. там творился настоящий бедлам. Итагэ задремал, сидя у костра, а бегающий туда-сюда гном, подвизавшийся в роли поваренка, каждый раз пробегал в опасной близости от нашего вояки. Естественно, добром это кончиться не могло, и гном споткнулся об него. В результате Итагэ пропахал носом землю, гном свалился чуть ли не в костер и перевернул котелок...
‒ Сукин ты сын! Чертово гномское отродье, чтоб ты провалился, чтоб на тебя парша напала, мать твою об стену! Чтоб тебя дракон сожрал! ‒ орал Итагэ, в одних подштанниках гоняясь за гномом. Тот тоже сыпал проклятиями, наматывая круги по полянке...наконец дедуля не выдержал. Треснул гнома по спине своим посохом и заорал:
‒ Заткнитесь, недоноски! Пока я вас не проклял!
Итагэ и гном заткнулись. Аэтлиэ поднял котелок, покачал им, гоняя на донышке остатки, и сказал печально:
‒ Вот и остались без ужина...
Я же видел, что на самом деле его эта сценка развеселила, как и меня, впрочем. Давясь от смеха, я вышел из кустиков и сказал, подняв повыше куропатку и форелей:
‒ Нет! великий и находчивый Ларр Следопыт спасет вас от голодной смерти!
Куропатка была мигом ощипана и выпотрошена бурчащим гномом. Дедуля нарезал ее на равные куски и скоро над костром снова булькало варево, а на огне жарилась форель, шкворча в унисон с урчанием в наших желудках. У меня еще оставались яблоки, и я принялся за них. Аэтлиэ последовал моему примеру, а Итагэ с гномом, глядючи на нас, глотали слюнки. Дедуле, похоже, было все, как говорится, по барабану, он сидел в медитативной позе и задумчиво курил трубочку.
Но, как только варево достигло готовности, дедуля мигом вышел из транса, выбил трубочку о каблук и принялся раскладывать ужин по мискам. Итагэ и гнома два раза приглашать не понадобилось: они накинулись на еду и подмели в мгновение ока. Мы с Аэтлиэ ели дольше, хоть и были голодны не меньше. Просто мы еще и раздумывали за едой. И я сильно подозревал, что мы с ним думали об одном и том же. Только я решил не трогать его...до завтра. Пусть помается, не все же мне его утешать. Это ведь он затеял поход!
И с такими мыслями я отправился на боковую.
Утро встретило нас приветливо улыбающимся солнышком, птичьим пеньем и...комарами. Такими мелкими-мелкими, но кусачими без меры.
‒ Откуда только они взялись, кровососы паршивые! ‒ бурчал Итагэ, продирая глаза и хлопая себя по всем оголенным частям тела. Мне тоже комарики не доставляли никакого удовольствия и, похоже, что и Аэтлиэ они дегустировали. Правда, не очень охотно. Но вот кому повезло больше всех, так это дедуле и гному. У гнома была толстая, как у дракона, шкура, а дедуля курил трубочку. Похоже, его табачок был не только духогоном. Дедуля сидел на камушке около получаса, пока гном возился с готовкой завтрака и сворачиванием лагеря. Сидел неподвижно, весь окутанный клубами дыма, а когда он встал, закидывая на плечо мешок, я увидел кольцо из дохлых комаров вокруг камня. Вот честное слово, не вру! Такое симпатичное колечко...
Дорога к скалам заняла совсем немного времени. Но меня упорно не покидало чувство опасности...Нет, скорее слежки. Я был совершенно уверен, что поблизости никого нет. мое чутье раньше меня никогда не обманывало, да и сейчас тоже, однако мурашки по спине бегали, и я не мог понять, почему, что же вызывает у меня беспокойство.
Однако мы без приключений дошли до Черных камней. Вблизи они оказались просто огромными. и почти прямыми, как будто рукотворными... Больше всего они походили на здоровенные черные свечи, очень долго простоявшие возле горячей печки и обтаявшие. Гном буркнул:
‒ Дух Земного Огня. Его работа... ‒ это открытие не вызвало в Гаргине особого восторга. Он поинтересовался:
‒ И чего вы тут делать собираетесь?
‒ Да так, драконью сокровищницу грабить будем, ‒ лениво ответил я, остановившись возле черного валуна. Гном коротко выдохнул: