Евдокимов Николай Андреевич : другие произведения.

Второй Шанс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 2.32*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все привыкли к попаданцам, которые гнут всех одной левой.Обычно, если ГГ - попаданец и при этом он обладает магической силой, то обязательно был кем-то уровня Бога, или даже покруче. Если попаданец военный - круче него только яйца, а не дай то боже он окажется обычным русским парнем: тогда его врагам остается только совершить самоубийство, иначе когда он к ним доберется, то самой мучительной смерти им просто не избежать. Так вот, всего этого в моем фике не будет, а что будет - читайте сами :)
  ========== Глава 1.Новая жизнь. ==========
   Первое, что я ощутил придя в сознание, была дикая головная боль: мозг расплавленным свинцом бился в черепной коробке, пульсируя в такт ударам сердца. К онемевшему телу постепенно возвращалась чувствительность, а в темноте закрытых век метались смутные образы чужих мне людей, незнакомых мест и странных событий. Усилием воли выдернул из хоровода образов лицо мужчины лет сорока, с презрением смотрящее на меня. Оно было невыносимо знакомым, но откуда я его помню, не скажу и под пытками. Решив не наблюдать эту мерзость, я открыл глаза: за стеклом пролетали пасторали рисовых полей, огородов и маленьких домиков. Я сидел в почти пустом вагоне в какой-то электричке, которая неслась в неизвестность. Откинувшись на мягкий подголовник, постарался расслабиться и понять, что вокруг происходит, и почему я тут. Для начала нужно узнать, а кто такой 'Я'? Последним моим воспоминанием была боль от пробившего сердце ножа и падение в омут зрачка огромного красного глаза, расширенного в экстазе боли или оргазма.
  Но раз я жив и осознаю себя, значит, у меня получилось. Однако, попытавшись отмотать память назад, я наткнулся на то, чего в моей голове быть точно не должно: захлёбывающийся слезами мальчик лет четырёх кричит: 'Отец, останься!', но мужчина лишь бросает через плечо презрительный взгляд и уходит, не оборачиваясь. Этот мужчина - Икари Гендо, отец моего тела. Память незадачливого хозяина и вселенской тряпки всплывала кусочками, потихоньку восстанавливаясь. Я скосил глаза на стекло вагона - из отражения на меня смотрел темноволосый четырнадцатилетний подросток. Интересно одно: как и в чем я допустил ошибку, если не переродился в новом теле, сохраняя свою память и личность, а оказался в выдуманном мире в теле выдуманного героя? И ладно бы еще в ком-нибудь из Вархаммера, которым увлекался до войны, так нет, в анимешке, которую и помню то смутно... Но мои чувства подтверждали, что всё вокруг реальность, а потому жаловаться на жизнь - последнее дело. Усилием воли поднимаю плеер, лежащий на коленях, и с радостью понимаю, что мои способности при мне. Голова и сердце привычно отдают лёгкой болью: при таких нагрузках на организм это норма. Размеренные размышления прервал рывок затормозившей электрички, меня кинуло лицом в спинку сидения напротив и взволнованный женский голос объявил: 'В районе нахождения состава объявлено чрезвычайное положение! Соблюдайте спокойствие и после высадки немедленно продвигайтесь в ближайшее убежище!' Поезд остановился на какой-то заштатной станции и пассажиры организованной толпой двинули из вагона. Я взял рюкзак и вышел на перрон.
   Он был на удивление пустынен: все люди уже успели куда-то попрятаться. Электричка с воем электромоторов на пределе мощности умчалась дальше, а я же остался один посреди незнакомого города, даже не зная куда мне идти. В нагрудном кармане рубашки нашлась фотокарточка красивой девушки с фиолетовыми волосами, огромной грудью и подписью: 'Жди меня на вокзале, я встречу тебя!'. На обратной стороне было несколько оттисков губной помады, сделанных сочными губами. Кажется, её звали Мисато? Телефон ожидаемо не работал. По пустой улице ветер гнал мусор и пыль, а на проводах оживлённо чирикали птицы. Краем глаза я увидел движение, рука рефлекторно потянулась к отсутствующей рукояти ножа. В судорожных попытках нащупать оружие, которого у этого тела никогда-то и не было, я столкнулся взглядом с двумя глазами цвета свежей крови. Красноглазая девочка, казалось, висела над асфальтом, и пристально смотрела на меня, будто пытаясь проникнуть внутрь моей сущности.
  Я моргнул и видение исчезло, земля толкнула в пятки, и гул взрыва накрыл меня, оставив пульсирующий визг в многострадальной голове. Откатившись за бетонную клумбу с бонсаем, стоящую на перекрёстке возле вокзала, стараюсь успокоиться и хоть как-то защитить свою тушку. Сформировать щит удалось далеко не сразу, но легкое марево в воздухе указало на то, что всё получилось: от близкого взрыва или крупных осколков не спасет, но лучше чем ничего. Над головой пронеслись, лавируя между небоскребами, два томагавка и взорвались где-то недалеко, найдя свою цель. В виски давило ощущение чужой, подавляющей мощи и жажды разрушения: хотелось просто спрятаться, исчезнуть, и не отсвечивать. Интересно, это Ангел так давит на мозги? Разрывы становились все ближе, земля дрожала под поступью монстра. Пара мелких осколков уже завязла в щите, и сильный толчок земли совпал с падением ударного конвертоплана в метрах пятнадцати передо мной. Еще живой пилот корчился в горящей кабине, безуспешно пытаясь открыть перекошенный фонарь остекления. В огне топлива начал рваться боезапас, и аппарат превратился в шар огня. Голова и сердце взорвались болью, когда осколки наткнулись на щит. Взрывы не утихали, повсюду визжали осколки, периодически влетая в щит. В груди пульсировала боль, через круги перед глазами я видел огромную человекоподобную фигуру, аура которой была настолько плотной, что останавливала снаряды, оранжевым куполом обволакивая гротескную фигуру. Перед темнеющим взглядом пронеслось что-то синее, и приятный женский голос закричал: 'Синдзи! Я прибыла, бегом в машину!' Истощённое тело больше не могло поддерживать защиту. На остатках сознания я нырнул в проём двери, и все затопила тьма.
  
***
   Сознание постепенно возвращалось, мою многострадальную тушку мотало в ремнях безопасности, шины с противным визгом периодически теряли сцепление с асфальтом, а раздражённый женский голос матерился с искусством старого моряка, поминая клинических идиотов в штабе и криворуких наводчиков. Машина вильнула особенно резво, и я со стоном влетел головой в одну из стоек. Зрение постепенно прояснялось: за рулем, закусив нижнюю губу, сидела молодая женщина лет двадцати пяти. Правильные черты лица, красивая фигура, подчёркнутая обтягивающим красным жакетом из кожи. Её лёгкий терпкий запах пробивался через вонь сгоревшей взрывчатки и гарь. На фотографии она смотрелась хуже. Омерзительно жизнерадостный голос моей спасительницы произнес:
  - Ура, Синдзи, ты очнулся! А я уж думала тебя откачивать. Я капитан Мисато Кацураги, для друзей просто Мисато. - девушка резко заложила руль вправо, снова бросая меня в стойку.
  - Кажется очнулся, но лучше бы мне этого не делать, - со стоном ответил я.
  - Синдзи, ну ты и бука. Хотя, это семейное... Слушай, а тебе что, правда совсем не интересно, что тут происходит? - заговорщицким тоном спросила женщина.
  - А что может быть интересного в военных действиях? - спросил я в ответ.
  - Странный ты парень. Знаешь, кажется нам следует познакомиться поближе. Капитанша серьёзно, даже немного зло посмотрела на меня, и с демонстративно жизнерадостной улыбкой продолжила вести машину. Эта девушка мне положительно не нравилась: в ней был какой-то надлом, пустота, которую она скрывала за маской милой, шебутной девочки. Таких друзей мне точно не нужно, если я не хочу в один момент словить мозгами пулю.
  Кацураги остановила машину, достала из бардачка армейский бинокль и внимательно всмотрелась в то, как Ангел крушит город. Вдруг все конвертопланы, что висели вокруг монстра, резко рванули прочь, и белый, едва различимый след потянулся из облаков к гротескной фигуре существа, окутанной оранжевым сиянием. Капитан крикнула: 'Эти идиоты хотят взорвать N2, держись!'. Я упёрся ногами в торпеду, а девушка изо всех сил прижавшись ко мне почти беззвучно считала: 'Десять... девять... восемь...' На 'четыре' мертвенный, слепящий свет залил все вокруг, землю тряхнуло, потом тряска переросла в гул и, я еле успел прикрыть нас защитой, а после пришла ударная волна...
   Машину переворачивало по дороге метров сорок, пока не выкинуло на недостроенную автостоянку. Песок скрипел на зубах, дыхание спёрло, уши болели, но я был жив. Крепенький автомобиль попался капитанше. Со стоном вывернувшись из ремней, я полез через выбитое боковое окно. Выбравшись из машины, помог вылезти капитану Кацураги и задумчиво уставился на стоящую на боку машину, ободранную и побитую. Зеркала заднего вида просто исчезли, бамперы еле держались, на одной стороне все стёкла выбиты, лобовое стекло в трещинах. С помощью домкрата, нашедшегося в салоне под сиденьем, и моего труда, мотивированного словами: 'Я слабая хрупкая девушка в трауре, а ты мужчина, тебе и качать домкрат'. Постановка авто на четыре колеса была закончена, хотя, к чести Кацураги, она сама лазила под машину и устанавливала домкрат. Сие чудо автопрома таки завелось и даже смогло тронуться с места. Забравшись в разгромленный салон, я пристегнулся опять. Когда авто выехало на трассу, неугомонные причитания моей попутчицы иссякли, и мне не пришлось в сотый раз выслушивать о том как она жалеет о потере собственного автомобиля, какие интенданты жадины и какой я унылый скучный молчуха. Слова эти стоили бы чего-то, если бы были правдой, но под изменчивой маской лица был абсолютно спокойный разум.
  Оставив меня в покое, капитан по рации связалась с НЕРВом, и запросила для нас приёмную платформу. Положив трубку, женщина обратилась ко мне:
  - Синдзи, ты помнишь где пропуск? Твой отец отправил его вместе с моей фотографией. Она ведь понравилась тебе?
  - Фотография хорошая, - сказал я, доставая магнитную карту пропуска и скомканную бумажку допуска из заднего кармана брюк.
  - Фотография ему понравилась, а я тогда что, не понравилась? - пошутила она, забирая пропуск. Интересно, зачем ей влюблять меня в себя? Ей что, приказ такой дали?
  - Я не видел достаточно женщин, чтобы сравнивать. - ответил я, стараясь свернуть разговор. Мне катастрофически нужно во всём разобраться. Если моя память меня не подводит, в мультике всё закончилось так наркомански, что я ничего не понял, но хорошей эту концовку точно нельзя назвать. Значит нужно получить максимум
  - Капитан Кацураги, вы не знаете, зачем я понадобился своему отцу? Просто он бросил меня ещё в детстве, а тут вдруг вызывает...
  - Нет, не знаю... Хотя, погоди, есть у меня одна идейка... Ладно, приедешь на базу, сам всё узнаешь. - она врёт мне, и ей известно гораздо больше. Кажется, я вляпался в большую интригу... Я их безумно ненавижу: все всем врут, улыбаются в лицо, а когда ты исчерпываешь свою полезность, просто приставят пистолет к затылку.
  - Я слышала, что у тебя проблемы с отцом... Я со своим тоже не ладила. Но ты только на один денёк приедешь, узнаешь, что отец хотел от тебя и уедешь жить своей жизнью.
  - Мне сказали приехать, и я приехал. Так нужно. Будто бы у меня есть выбор? - чем меньше знают про меня настоящего, тем мне будет лучше.
  - Ты не похож на обычного парня.
  - Не знаю. Я это я. - лучше свернуть разговор в другую сторону, пока не посыпались вопросы, на которые мне будет крайне неудобно отвечать. Пусть я прослыву фриком, чем умру на допросе.
  - Ты такой-же молчаливый как Рей. Я думаю, вы с ней подружитесь.
  - Как я могу дружить с нулем? - капитан засмеялась, откидываясь на кожаную спинку водительского кресла. Тонкая обтягивающая форма подчеркнула каждый изгиб тела, которое было в отличной форме.
  - Нет, Аянами Рей, Первое Дитя.
  - Я же был первенцем у моего отца. - ответил я, радуясь внутри, что девушка расслабилась, думая что я просто депрессивный мальчишка.
  - Ой, нет, ты действительно первенец и единственный ребёнок у своего отца. Спроси у Рицко, с умными вопросами к ней, она в институте на одни пятёрки училась. - отличная попытка съехать с темы.
  События аниме и происходящие вокруг события потихоньку состыковались, и пришло понимание того, что следует делать. Авто остановилось возле ворот в скале. На огромном стальном массиве в центре красной краской была нарисована половинка кленового листа и надпись: 'God in his heaven - all right in the world.' Эту странную композицию посередине расколола щель открывающихся ворот.
  Полумрак тоннеля освещали редкие лампы дневного света, закрытые оранжевым стеклом. В этом неверном свете девушка уверенно припарковала разбитую машину на фиксаторе платформы. Как только авто было зафиксировано, платформа тронулась. Расслабленно откинувшись на спинку водительского сидения, она достала из сумочки зеркало, косметичку и маленькую книжечку с эмблемой NERV на обложке. Забрав у меня бумажку с допуском, капитанша выдала мне эту брошюрку и с величественным видом села поправлять макияж, будто ничего не случилось. Долгий спуск по тоннелю закончился в огромной пещере, залитой золотистым светом. Геофронт впечатлил, но особо в памяти не отложился: слишком много переживаний и потрясений, мозг устал, перегруженный огромным количеством событий. Забег по извилистым тоннелям штаб-квартиры тоже выпал из памяти: разбираться в этой мешанине путей и коридоров я буду потом, в свободное время. Главной проблемой была предстоящая встреча с Гендо и бой. Акаги Рицуко вышла из лифта прямо перед нами, когда Мисато в очередной раз крутила план в руках и материлась на немецком: к тому моменту нецензурные идиомы японского уже иссякли. К её чести она делала это тихо, но если немножко постараться, то я мог расслышать её бормотание. Блондинка взяла меня за руку и повела в лифт, крикнув капитанше: 'Кацураги, ты вечно опаздываешь!' Пристально посмотрев на меня, как инсектолог, открывший новый вид вшей, учёная сказала: 'Так вот ты какой, Третье Дитя? И правда похож...'. После чего некоторое время молча смотрела в стену лифта. Кацураги краснела, изображая смущение, а я молчал. Мне предстоял разговор с человеком, которого я, тот кто был Сергеем Гурьевым, и тот, кто стал Синдзи Икари, ненавидел. Тогда я ещё не догадывался, насколько эта ненависть станет всеобъемлющей, и сколько глупых поступков я совершу, руководствуясь этой глупой эмоцией.
  Рицуко шла быстро, уверенно выбирая дорогу. Было видно, что эти коридоры ей хорошо знакомы. Короткая поездка на зодиаке, надрывно визжащем мотором в розовой жиже, и мы вышли из лодки на причал возле дверей в огромной стене. Доктор Акаги провела картой, висевшей у нее на груди, по считывателю и ввела код на замке, после чего двери открылись. Мы зашли внутрь, в давящую темноту. Помещение было огромным, а в центре ощущалась спящая мощь, настолько всеобъемлющая, что у меня задрожали колени. Свет резко зажёгся, являя мне огромную голову Евы-01, погружённую по плечи в ту розовую жижу, по которой мы сюда доплыли. Под самым потолком ангара зажёгся свет, очертив за бронестеклом фигуру Главнокомандующего Специального Института NERV Икари Гендо.
  
***
  Командующий стоял, защищённый толстым бронестеклом, и с вызовом смотрел на меня через стекла своих очков. Глянув куда-то в сторону и чему-то удовлетворённо кивнув, он заговорил. Его голос лился из динамиков, окружая со всех сторон и подавляя волю:
  - Давно не виделись, сын.
  - Лучше бы и не виделись, - сказал я настолько тихо, насколько это вообще было возможно.
  - Будь уверен, я тоже не в восторге от нашей встречи, но ты нужен мне. - то что он ответил означает, что даже малейшее моё движение контролируется, записывается и обрабатывается МАГИ. Это вполне ожидаемо.
  - Зачем ты вызвал меня, после того, как бросил после смерти матери? - в словесной дуэли выигрывает тот, кто первый выведет оппонента из равновесия.
  - Так было бы лучше для тебя. - чувство вины, оно так универсально...
  - Тогда зачем я тебе понадобился тут? - пусть он уже скажет, что ему от меня нужно.
  - Ты должен пилотировать его, - говорит Гендо и указывает рукой на Еву, - это Евангелион-01, последняя надежда человечества. Ты единственный пилот, и если ты не справишься, все погибнут. - Ого, тяжелая артиллерия.
  - Но он ведь только ребенок! - Мисато, неужели ей действительно меня жаль?
  - Это его долг перед человечеством. - Интересно, что пойдёт в ход дальше? Кажется, капитану Кацураги этой фразы вполне достаточно для оправдания всего, что будет происходить дальше.
  - Я не сяду в монстра, для того чтобы сражаться с монстром! Люди не сделали для меня ничего хорошего! Нет, я не смогу... Меня этому не обучали! - интересно, какие аргументы ещё есть у этого игрока, и что он предложит?
  - Сын, тебе нужно просто сидеть внутри. Остальное сделают за тебя. - Ну да, конечно! Так я тебе и поверил!
  - Все твои слова раньше были ложью, зачем мне верить тебе сейчас? - Ва-банк.
  - Потому что хороший сын должен подчиняться отцу! Но если ты трус - уходи! Ты мне не нужен: мне есть, кем тебя заменить! - хорошо, что я не нуждаюсь в его любви.
  - Я тебя ненавижу, Гендо, - вполне искренне крикнул я, - я нужен тебе как орудие, а не как сын! - его это не тронет, но ведь не только на нем держится НЕРВ.
  - Ты бесполезен - делай что хочешь. Фуюцки, приведите Рей в порядок. - В ход пошла тяжёлая артиллерия. Интересно, её и правда накачают наркотой и переломанную отправят на смерть?
  - Перенастроить ядро Евы-01 на Первое Дитя! - Акаги уже включилась в работу, отдавая приказы с мостика. Дверь ангара открылась, и два мордоворота вкатили каталку с капельницей.
  - Рей, замена оказалась бесполезна: тебе придется выйти в бой! Постарайся побыстрее, у тебя только десять минут. - Жесть, надеюсь что я сплю. Это что, действительно реальность?
  - Да, Командующий. - Голос полный боли, прерывающийся и слабый. Торжествующее лицо Гендо, с вызовом смотрящее на меня и маленькая рука, дрожащая от напряжения и боли, сцепленные в гримасе муки губы. Перед глазами сама собой всплыла картина изломанной Вики на больничной койке, бессильной даже пошевелиться. Больше выносить это адское представление я просто не смог.
   Бросив сумку, я рванул к каталке в порыве помочь, но в лоб уперся ствол USP капитана Кацураги, перегородившей мне путь: 'Куда попер, ссыкливый ублюдок?! Лезь в робота! Мы здесь все сдохнем, если ты не сядешь в эту хреновину! Лезь туда, или башку разнесу нахер! Я не шучу!'. Палец девушки почти выжал спусковой крючок: лёгкое движение, и мои мозги разлетятся по стенам этого ангара, украсив их причудливой кровавой росписью. И она выстрелит: Мисато военный офицер, для неё свобода воли существует только в рамках приказа. То, что в свои 27 она капитан, говорит о том, что она хороший офицер. Синдзи наверняка с ума сошёл бы от такого давления, а Сергей просто выполнил приказ, но слияние личностей породило что-то новое. Закрываю глаза, максимально ускоряя восприятие, подстёгиваю тело энергией, давая силу и скорость. По мозгам бьет адреналин и огненной волной рвётся по венам. Чёрт, как же я люблю это!!! Сотканный из воли призрачный клинок отсекает руку с пистолетом, вторая бьёт раскрытой ладонью в рану, и оружие с кистью руки улетает в угол ангара. Мисато, скрючившись, в шоке пытается зажать кровоточащую культю. Мордовороты начинают неестественно медленно тянуться руками к пистолетам в кобурах, и мне ничего не остаётся, как прибегнуть к крайним мерам: ловлю взгляд одного из охранников, того чьи кисти рук движутся быстрее. Его разум напряжён, что играет мне на руку: усилием воли вызываю мощную волну возбуждения в его мозгу, которая сжигает его личность, вызывает дикие пароксизмы, ломающие кости и разрывающие мышцы. Пистолет, сделав выстрел в потолок, намертво зажат в руке у изломанного трупа. Второй охранник уже достал оружие, но направляет его не на меня, а на Рей. Логично, что у него приказ не допустить захвата столь ценного объекта. Второй удар, и ещё одно тело, выгнутое как в столбняке, корчится на полу. Но он успевает выстрелить: пуля пробивает хрупкое тело, Рей вскрикивает и падает с каталки. А тем временем Ангел наносит свой удар: пол дрожит, и с потолка падают плафоны вместе с кусками бетона и балки, к которой они крепились. Падая на колени, успеваю подхватить девочку до контакта с полом и стараюсь создать максимально прочную защиту, на какую способен, понимая, что она не спасёт меня от такого воздействия, но обломки разбиваются о выставленную руку Евы. Быстро осматриваю девушку на предмет ран, требующих немедленной помощи. Пуля, к счастью, лишь скользнула по грудной клетке, сломав несколько рёбер и вырвав кусок мышц. Сплавив открытые сосуды, глажу её по голове, пытаясь успокоить ошалевшую от боли и препаратов Аянами. Вцепившись здоровой рукой в меня, бедняга тихонько скулит от боли, порываясь встать, как сломанный автомат. Разум полный боли, одиночества и ненависти к себе. Постепенно я смог успокоить её, и погрузить в сон. Аккуратно уложив её на каталку, я повернулся к Гендо, и сказал: 'Я буду пилотировать, но ты заплатишь за всё!' Командующий торжествующе усмехнулся, поправил очки и демонстративно ушёл. Мисато в ангаре отсутствовала, след из капелек крови да исчезнувшая конечность с пистолетом указывали на то, что она скорее всего сейчас в операционной, где ей пришивают руку. Двое других мордоворотов укатили каталку со спящей Рей, третий повёл меня к стыковочному мостику. А я открыл свой счёт в новом мире, хоть и не хотел этого: два изломанных тела остались лежать на голом металле.
  
***
  Я сидел в капсуле и пытался понять, что делать дальше. LCL медленно заполняла капсулу, обволакивая тело, а нейроконтакты давили на голову, царапая кожу мелкими выступами на внутренней стороне обруча. Кровь Лилит дошла до подбородка, и я нагнулся, выдыхая воздух. Жидкость жгучим потоком рванула в лёгкие, грудную клетку скрутил спазм, и всё резко кончилось. Дышать было непривычно тяжело: вдохи были медленными, а во рту стоял привкус крови. По стенам капсулы побежали узоры, знаменующие начало синхронизации, давление на мозг усилилось: животная ярость, ненависть и желание защитить пилота - адова смесь. Сравнить эти ощущения отдалённо можно разве что только с физической близостью. Но лишь отдалённо, это не похоже ни на что. Давление чуждого разума обволакивало, растворяясь во мне, превращаясь во второе тело. Мощное, податливое, послушное - Евангелион пытался понять, кто я такой и подстроиться под меня, слиться со мной. Воспоминания Синдзи лились перед глазами, затопляя сознание. Далёкий голос шептал: 'Синдзи, Синдзи, ответь...'. Вдруг шёпот перерос в крик Акаги: 'Синдзи, ответь, ты слышишь меня?'. Фоном шли растерянные доклады мостика, анализирующего новые данные. Термины на английском, японском и латыни смешались в такую тарабарщину, что её почти невозможно было понять. Я сморщился от голоса в своей голове:
  - Не кричите, доктор Акаги. Со мной всё в порядке: Ева приняла меня. Похоже я подхожу к её критериям отбора.
  - Хорошо, Ангел уже совсем рядом. В отсутствие капитана Кацураги Командующий назначил её заместителем Макото Хьюга. Он ответственный за проведение операции и он же проведет предбоевой инструктаж. Ты готов?
  - Настолько, насколько вообще могу быть готов. - Тело Евангелиона поражало: огромная физическая и духовная мощь, оно будто было создано для убийства. Сила, что плескалась внутри, едва поддавалась контролю. Мужской подрагивающий голос сказал: 'Третья катапульта готова к приёму. Провести финальный тест систем, открыть замки, убрать фиксаторы с первого по пятнадцатый'. По телу Евы будто прошёл разряд тока, после чего ощущение скованности пропало, оставшись только на щиколотках и в плечах. Женский голос доложил: 'Финальный тест систем успешен, функциональность 98 процентов, уровень синхронизации 52.7 процентов. Есть открыть замки! Фиксаторы с первого по пятнадцатый убраны! Транспортёр закреплён на третьей катапульте! Выбран маршрут доставки к девятнадцатому шлюзу!' Первый голос устало и даже немного обречённо скомандовал: 'Запуск! И пусть боги будут к нам благосклонны!'.
  Перегрузка вдавила моё тело в ложемент, в глазах слега потемнело. Только я успел привыкнуть, как обратная перегрузка чуть не размазала меня по капсуле. Створки шлюза разошлись, являя Ангела на другом конце проспекта. Из командного центра что-то кричат по связи, но это мешает. Закрываю свой разум от этих бесполезных советов и пытаюсь идти. Мне непривычно, центр тяжести и параметры суставов очень отличаются от человеческих. Несколько раз чуть не падаю, и понимаю, что в рукопашном бою я Ангелу не соперник. Враг неторопливо движется в мою сторону, так что около минуты у меня есть. Концентрация, желание, усилие и щит повисает на кончиках пальцев левой руки. Всё получилось намного легче, чем я ожидал. Делаю шаг вперёд, второй. Щит держится уверенно, концентрация особо не требуется, будто Ева создана для манипулирования энергией. Эх, если бы я так в своём обычном теле мог! Правая рука ладонью вверх напротив сердца, и послушный моей воле, Евангелион начинает медленно формировать над ладонью стальную метель: вихрь из полупрозрачных лезвий, медленно обретающих реальность по мере продвижения от локтя к кисти. В своём теле таким я могу разве что одежду превратить в лохмотья да кожу порезать человеку на расстоянии метров в пять, здесь же я в энергии не ограничен. Ангел решает атаковать первый: луч энергии из маски врезается в защиту, растекаясь по ней морем жидкого огня. Здания плавятся как свечки, от жара асфальт превратился в жидкость и начал налипать на подошвы, покрытые толстым слоем бронезащиты. Секунда, две, три, на четвёртой луч выдохся, видимо у врага батарейки не бесконечные, или оружие нужно охлаждать. Удерживать лезвия от распада становится всё сложнее, а потому я ускоряю восприятие до предела и толкаю вихрь клинков в сторону врага. Отстреливаю кабель, разбегаюсь и прыгаю вслед лезвиям, метель крошит в щебень здания, превращая и так потрепанный город в руины. Некогда величественные небоскрёбы становятся раскалённым месивом из стекла, стали и бетона. Создаю между двумя самыми прочными на вид зданиями щит, прыгаю на него сверху и взмываю еще выше. Лезвия добравшись до Ангела, крошат его защиту и скрещенные перед грудью руки. Торс существа покрыт длинными глубокими порезами, верхние конечности, превращённые в фарш, валяются у него под ногами. Падаю сверху, и закованные в броню ноги сносят безрукую кровоточащую тушу вниз по проспекту. Сформированные на кончиках пальцев когти вскрывают вертящегося ужом монстра от паха до ядра. Ещё один рывок, и ярко алая сфера в руках Евангелиона. Зверь внутри ликует, рвётся на свободу. Срывая челюстные фиксаторы, реву в ночное небо, поливающее побоище двух гигантов дождём. Тот кто говорит, что цивилизация задушила в человеке хищника: лжец и лицемер. Ядро горит в ладони словно уголёк. Впиваюсь в него зубами. С хрустом его часть тает во рту, словно карамель. Невероятный вкус - кровь, мята и корица. Глоток падает огненной волной во внутренности. Еще укус, и мир меркнет для меня.
  
  
***
  На верхнем ярусе Командного Центра два человека наблюдали за боем, словно вельможи из прошедших эпох за боями гладиаторов. Убелённый сединой, но всё ещё подтянутый и бодрый, Козо Фуюцуки отвернулся от экрана и сказал:
  - Все психологические портреты оказались ошибочны, Икари. Твоего сына будто заменили. А то, что он провернул в ангаре? Ведь даже Аянами в тестах на выживание не могла сотворить ничего подобного. Он ведь точно не Ангел?
  - Нет, для Табриса ещё слишком рано, да и генетический анализ, проведенный МАГИ при синхронизации, показывает стопроцентное сходство с пробами ДНК взятыми 10 лет назад. Он точно Икари Синдзи.
  - Как ты тогда можешь объяснить его фокусы?
  - Скорее всего взаимодействие с Евой-01. Она ведь закрыла его от кусков бетона даже когда он не был в капсуле, а вообще за объяснениями к Рицуко. У меня нет времени на глупые теории. Как состояние капитана Кацураги?
  - Кисть пришили, разрез был на удивление ровным и чистым. Медики порекомендовали отправить её на реабилитацию в одну из немецких клиник. Заодно и от Третьего Дитя подальше.
  - Тогда пока ты будешь заменять её у оперативников, до тех пор пока она не пройдёт реабилитацию.
  - Хорошо, Командующий. Что будем делать с твоим сыном? Мы хотели привязать его к Мисато, но все пошло прахом.
  - Я заметил его заинтересованность в Рей. Любовь это лучшая клетка, а Аянами меня никогда не предаст. Я ей этого просто не позволю.
  - Ты играешь с огнём, Икари. Если он тебе так нужен, то я бы лучше договорился с ним или запер в карцере, накачав наркотиками. Он слишком опасен своей непредсказуемостью. А за ошибки старики из SEELE нас с землёй смешают.
  - Не смешают, до самого последнего момента. Технологией выращивания евангелионов владею только я.
  - Как знаешь, но помни мои слова...
   Комментарий к Глава 1.Новая жизнь.
   Да, этот фанфик уже выкладывался мною, но был удален. После некоторой переработки выкладываю его опять, надеюсь что теперь он вам понравится гораздо больше!
  
  
  ========== Глава 2. Незнакомый потолок ==========
   Когда я проснулся, было уже светло. За окном стрекотали цикады, а неверный розовый свет лился через полупрозрачную шторку, вызывая резь под сомкнутыми веками. Самочувствие было отвратительным: внутренности болели, как после хорошего удара битой в живот, в горле пересохло, а кожу стянуло. Руки-ноги вроде на месте и я их вполне нормально чувствую, однако нужно все-таки открыть глаза, чтобы в этом убедиться. Лучше бы я этого не делал: даже рассеянный свет Геофронта резанул по глазам кислотой, вынуждая зажмуриться. Через пару минут моргания и нецензурных выражений зрение восстановилось, шум в голове пропал, а потому жалеть себя бессмысленным лежанием на кровати я посчитал ненужным. Решительно скинув с себя одеяло, я встал и повнимательнее осмотрелся: палата была пуста, лишь тёмная полусфера камеры, прикроватный столик и кровать, на которой я лежал. Лёгкий ветерок из системы вентиляции холодил мое голое тело, всё покрытое розоватыми разводами LCL. На столике возле кровати лежала моя одежда, чистая, высушенная и запаянная в пластиковый пакет. Под кроватью нашлись новые туфли, полная копия моих, а дверь в маленькой пристройке в углу наверняка вела в санузел. Прохладный, пахнущий хвоей воздух Геофронта смешивался с запахом больницы, порождая дурманящий голову аромат слегка щекочущий горло. Заглянув во вторую дверь в палате, нашёл маленький стоячий душ и туалет. Раз уж я голый и грязный, то неплохо бы и вымыться после всех моих приключений.
  Отмыться от LCL оказалось неожиданно трудно: она слиплась, цементируя волосы в одну сплошную массу, которую шампунь почти не брал. Только раза с пятого колючий торчащий ёжик превратился обратно в мои чистые волосы. Тело отмыть было несравнимо легче. Я вытерся полотенцем, переоделся в свою одежду и вышел из душа. Пока я мылся, в палату принесли завтрак: мисо суп, онигири и жареную рыбу. Я вам говорил что ненавижу мисо-суп? Так знайте - он вызывает у меня желание блевать. Сомневаюсь, что хоть кому-то придётся по вкусу аромат тухлых яиц, смешанный с пропавшим три дня назад бульоном из водорослей. Но всё остальное было приготовлено вполне сносно: даже добавки захотелось, было бы у кого ее взять. Интересно кто ещё в здании есть? Уж больно тихо, будто я один тут. Закрыв глаза, расслабляюсь, позволяя ощущениям заполнить меня: бетон, сталь, и всего лишь четыре человека. Двухэтажная пристройка к штабу была почти пуста. Выглянув из палаты, я увидел пустой коридор с дверью лифта в конце. Вот мне и время подумать над всем происходящим и привести в порядок свой разум.
   Для начала я залез с ногами на подоконник и решил рассмотреть Геофронт повнимательнее: рощи гинкго и пиний, перемежаемые зелёной травой и цветами, вымершими миллионы лет назад, золотой свет, создающий ощущение вечного восхода и стены, теряющиеся в дымке. В потолке, источающем свет - огромный тёмный провал бронеплит, из которого, словно гроздья винограда, свисают небоскрёбы. К гигантам из стекла и стали снизу тянутся ажурные ниточки монорельсов и шахты запуска Евангелионов. В озере возле пирамиды штаба купались люди, другие парами и тройками загорали на песке и кушали припасенную еду из корзинок. Идиллическая картина. Плотский рай, стоящий на крови. Так, прочь грустные мысли. Ныть я буду потом, когда всё закончится, если вообще закончится. Этот мысленный пинок помог мне встряхнуться. Я вернулся в палату и взглянул в зеркало. Мрачный четырнадцатилетний подросток, тёмно-коричневые волосы и синие глаза. В правой радужке выделялась маленькая красная ниточка. Сил удивляться уже не осталось: надеюсь что в конце я не стану похож на Табриса.
  На грани восприятия появились два знакомых ощущения. Разберусь с ними потом, угрозы они явно не несут. Сейчас у меня другая главная проблема: что делать дальше? То, что я помню из аниме, летит к чертям, ведь реальный мир и мультик - совершенно разные вещи. Ясно одно: мои с Гендо цели однозначно противоположны. Я не знаю, чего он хочет в реальности, но добра от него ждать нечего. Конец аниме я толком не помню, но мало хорошего в том, чтобы все превратились в лужу LCL. Любой сценарий Комплементации не для меня. Мисато для моих планов потеряна: уж слишком она исполнительна, верила Командующему до самых последних часов. Да и не нужен мне союзник, у которого с головой такие проблемы. Доктор Акаги знает намного больше, возможно даже почти всё, но влюблена в Гендо, и помощи от неё ждать не приходится. Правда, в конце она, кажется, пыталась взорвать NERV, но МАГИ ей не позволили. Аска меня бесила в сериале, но это реальность, и какой она будет тут - неизвестно. Пока ничего, кроме желания сделать ей лоботомию, она во мне не вызвала. С Аянами все гораздо сложнее: она ключевой инструмент в планах Гендо, и потому целиком находится в его власти, беспрекословно подчиняется приказам Икари и привязана к нему. А потому мне нужно выяснить, что она за человек: наверняка, чем больше я узнаю о ней, тем проще мне будет сделать вывод о том, что вообще творится вокруг, и насколько реальность отличается от того, что я видел в мультике. Слишком много переменных и слишком мало данных я имею, чтобы делать далеко идущие выводы. А потому на повестке дня первый пункт: понять, что за мир вокруг меня и узнать о нём как можно больше. Хорошо хоть языковая память, рефлексы и привычки мне достались, иначе бы я умер ещё на вокзале. Ощущения людей приблизились, звякнул приехавший лифт, потом скрипнули колеса каталки, перекатываясь через порог соседней палаты. Наверное, это Рей, и кто-то из персонала Геофронта.
  С лёгким шорохом дверь моей палаты открылась и доктор Акаги зашла внутрь. Выглядела она крайне неважно: под глазами мешки, дрожащие руки, поникшие плечи и потухший взгляд не придавали девушке красоты. Когда я еще учился в институте, у нас так выглядели те, кто не спал минимум пару суток. И раз она учёный, работающий с точными данными, то в таком состоянии она далеко не уедет. Я поздоровался и продолжил, не дожидаясь её ответа:
  - Доктор Акаги, вы плохо выглядите. Вам бы поспать, или хотя-бы отдохнуть часок. - не знаю почему, но она мне симпатична. Хотя, возможно, дело в гормонах.
  - Женщинам неприлично говорить о недостатках их внешности. - зло сказала она и замолчала на пару минут, слегка подвиснув от усталости. Через время она продолжила дальше:
  - То, что фамилия Икари и вежливость не могут совмещаться в одном человеке, я поняла ещё десять лет назад. У меня мало времени, поэтому не буду разглагольствовать: завтра в 11:30 тебе следует явиться в 104 лабораторию Исследовательского отдела. Уровень 27-С, охрана тебя проводит, чтобы не заблудился.
  - Что насчет документов и жилья, доктор Акаги?
  - Жильё тебе подготовят сегодня вечером, твои вещи перевезут туда же. Жить будешь один - то, что Командующий повесил тебя на меня, не означает что я буду тратить своё время. Будешь создавать мне проблемы, ныть или требовать внимания - отправлю в казарму к охране. Там уделят предостаточно внимания, но это тебе не понравится. Деньги на обустройство и жильё уже на твоем пропуске: я не собираюсь каждую неделю ездить и таскать их тебе.
  - Не волнуйтесь, я вполне самостоятелен. И всё же вам лучше отдохнуть, эффективность работы будет выше.
  - Я разберусь сама! - она почти кричала от злобы. - Завтра в 11:30, в 104 лаборатории.
  Ненависть девушки была настолько сильна, что её можно было резать ножом, когда Рицуко уходила. Щёлкнул замок, оповестив меня о том, что это представление подошло к концу. Складывалось ощущение, что это не секретный институт, а сборище сумасшедших. Чёртова Башня шутов: безумец, готовый идти по трупам к безграничной власти, и уродцы, бьющиеся у подножья его трона. Уродцы, в которых он превратил обычных людей. Я вылил остывший мисо в унитаз, выбросил одноразовую посуду и пошёл в соседнюю палату. Или я разберусь во всём этом кошмаре, или умру.
  
***
  Аянами лежала на спине, разметавшись по кровати: неестественно бледная кожа будто светится изнутри, тонкие пальцы комкают простыню, а синие волосы рассыпались по подушке. Аккуратно поднимаю стул, ставлю рядом с постелью и сажусь рядом, пристально вглядываясь в каждую мельчайшую деталь - анализировать это я буду потом, сейчас же нужно получить как можно больше информации. Её зрачок на свободном от бинтов глазу мечется под веком, пальцы сжаты. Девушка стонет, резко переворачивается на бок, прижимая ноги к животу и просыпается. Лицо бесстрастно, но во взгляде читается ужас. Чего же она так боится? Для начала нужно просто поздороваться с ней и попытаться успокоить:
  - Привет, я Икари Синдзи, пилот. - надеюсь, это её не испугает.
  - Привет. - холодный бесстрастный голос, страх всё ещё полыхает во тьме зрачков, так похожих на то моё предсмертное видение: от взгляда Рей у меня по коже побежали мурашки, а внутри все сжалось. Как бы самому не показать ей, что я тоже от неё слегка не в себе?
  - Что с тобой, почему тебе страшно? Я не причиню тебе вреда, просто хочу поговорить и узнать тебя поближе. - говорить правду легко, особенно когда тебе это выгодно.
  - Это не имеет значения, уходите.
  В её голосе столько боли, что я просто не могу не попытаться хоть немного облегчить её состояние: беру девушку за руку и просто легонько поглаживаю кисть. Этот незамысловатый жест вроде и обычный, но он куда лучше пустых слов и глупых обещаний. Сначала она пытается отдёрнуть ладонь, но постепенно успокаивается, страх во взгляде сменяется изумлением и непониманием:
  - Что вы делаете, пилот Икари? - она настолько удивлена, что даже сама задала вопрос.
  - Выражаю заботу и симпатию через прикосновение.
  Как же сложно переводить чувственную реакцию в рамки формальной логики. Глаз, свободный от бинтов расширяется от удивления. Однако на таких пространных разговорах далеко не уедешь: мне нужно узнать её как можно лучше и быстрее. Жаль, что не обойдётся без насилия. Ловлю взгляд одинокого красного глаза и падаю во тьму её разума: разрозненные мысли, боль в изломанном теле и мешанина из эмоций. Множество психических ограничителей, созданных воспитанием, превращают нетривиальную и интересную личность в биоробота без желаний и собственного мнения: она готова выполнить любой приказ моего отца, потому что он так хочет. Однако она ещё не успела в этом закостенеть, а потому шанс на нормальную жизнь у неё всё-же есть. Копирую её память, чтобы разобраться попозже, и уже собираюсь прервать контакт, как вдруг слышу её голос-мысль:
  - Кто ты? - неужели она способна осознать моё вмешательство и даже говорить со мной?
  - Я Икари Синдзи. Не бойся, я знаю кто ты, и не причиню тебе вреда. Не говори о том, что я могу, Командующему: он не тот, за кого себя выдает.
  - Ты ему не веришь?! - боль бьёт по нервам, затопляя разум расплавленным свинцом. Ого, она умеет не только слушать и говорить! Ещё немного, и я просто умру от такого.
  - В таком общении нельзя лгать, ты слышишь мои мысли - я твои. - если я совру, то мне крышка.
  - Зачем ты защитил меня в ангаре? Ты ведь знал, кто я. - она явно в шоке...
  - Я не люблю, когда причиняют боль, а потому хочу защитить тебя, и не важно от кого: человека, Ангела или Ева. - мучительные тиски отпускают, превращаясь в нежное любопытство. Теперь я однозначно хочу узнать о ней как можно больше!
  - Твои действия непонятны для меня, но они заставляют меня чувствовать что-то новое, и эти чувства приятны. - выхожу из её разума, стараясь не навредить ей ненароком, и самому не сойти с ума. Находиться в таком контакте слишком долго вредно - это может закончиться безумием. Лучше лишний раз не прибегать к этому приёму. Уже обычным голосом говорю:
  - Пока, Рей! Зови, если что-то нужно. Я лежу через стену. - почему я не хочу уходить? Что со мной происходит? Надеюсь, это просто последствия столь длительного и близкого контакта...
  - До свиданья, пилот Икари. - ярко-алый глаз закрылся, тонкое и изящное тело расслабилось. Унять боль для меня не проблема, а девочка хоть выспится нормально. Высвободив руку из её пальчиков, я встал, поправил одеяло на Аянами и вышел, аккуратно закрыв дверь. Я уже давно не чувствовал себя так легко и просто.
  
***
  Когда я закончил разбираться с самыми яркими эпизодами памяти Рей, был уже полдень. Я еле сдерживался, чтобы не начать крушить всё вокруг. Поймите меня правильно, я не совсем сумасшедший и вполне держу себя под контролем, что для моих способностей насущная необходимость. Моя ярость была вызвана вполне объективными причинами: у девочки даже документы отсутствовали, кроме пропуска в Геофронт, зарегистрированного не на имя, а на цифровой код личного дела.Такой ненависти к себе и желания умереть я ещё никогда не встречал у людей. Единственное, что держит её - приказ 'Живи!', отданный Икари Гендо. Я понимаю, что её нужно защитить, но как? В конце аниме она пожертвовала собой для того, чтобы Синдзи стал Богом, но тут эти лавры точно не для меня: быть человеком мне нравится гораздо больше. Потом, юридически Аянами Рей не существует. Всё своё детство, кроме последнего года, она провела в комнате внутри Геофронта в Центральной Догме. И лишь в прошлом году, летом, её под наркозом перевезли в абсолютно идентичную комнату, но уже в недостроенном доме. Ужас, охвативший её при пробуждении, сложно описать словами. Вся еда, которую она когда-либо ела - заварной рамен, аналог нашего доширака, сушёные овощи и поливитамины в таблетках. Добавьте к этому множество медицинских экспериментов, достойных 731 отряда и застенок Аушвица, и вы получите приблизительную картину жизни Аянами Рей. Но если вы думаете, что это всё, то вы ошибаетесь: вершиной, апогеем этого был Гендо Икари, выставляющий себя в роли спасителя, иногда любивший наблюдать за всем этим с горящими глазами. Периодически он приходил к ней в комнату и удовлетворял себя, наблюдая за ней. А я-то думал, что у меня, оставшегося в тринадцать лет без всех родственников, плохая судьба...
  От дальнейших мыслей и, как следствие, необдуманных поступков меня отвлекла медсестра, зашедшая в мою палату. Передав мне папку с документами, новый пропуск и лекарства, она сказала, что доктор Акаги выписала меня досрочно и машина ждёт меня возле выхода из госпиталя. Забрав ключи от квартиры и сложив вещи в рюкзак, который мне принесла медсестра, я вышел из палаты и спустился на лифте в холл. За стеклянной дверью госпиталя стоял чёрный "Хамви" с эмблемой НЕРВ на передней двери. Двое охранников в штатском стояли возле машины, потягивая сигареты и перешучиваясь друг с другом. Увидев меня, они помрачнели, но постарались скрыть свою ненависть ко мне. Нехилое такси для меня организовали. Вежливо кивнув, бодигарды сели в авто. Один с комфортом расположился в кресле рядом с водителем, другой же сел назад, заняв своей накачанной тушей почти половину трёхместного дивана. Путь до дома провели в полном молчании: я размышлял зачем доктору меня так срочно выписывать, что вокруг происходит и как мне прекратить издевательства над Аянами, а охрана внимательно высматривала потенциальные угрозы для наших тел. Увиденного мне хватило, чтобы понять, что они со мной сделают всё, что прикажет Гендо, и никто ничем этому помешать не сможет. Чертовски говённая для меня перспектива. Пока я думал, мы уже приехали: "Хамви" остановился в каком-то заброшенном районе перед смутно знакомым мне подъездом.
  Вокруг раскинулась заброшенная стройка во всей её красе: кучи строительно мусора, ржавые бочки, трубы и вездесущий песок, поросший мелкой травой. Указав на подъезд, мордовороты уехали, оставив меня посреди этого разгрома. На лестнице воняло бомжами, старой мочой и прокисшим пивом: я будто окунулся в атмосферу очередного недостроя, деньги за который благополучно распилили и откатили, а бетонный каркас оставили гнить. Лестница была завалена мусором, на стенах было множество граффити и нецензурщины на японском, английском и даже русском. Поправив лямку рюкзака, я зажал нос и решительно рванул наверх, стараясь не задерживаться среди всего этого говна. Может когда-нибудь я всё это и приведу в порядок, но это дело очень отдалённого будущего. Номер квартиры на брелке моих ключей - 403, это значит, что моя квартира на четвёртом этаже за третьей направо от лестницы дверью. Сам этаж был пуст, ветерок гонял пыль по полу, шурша пустыми обёртками от заварной лапши, в изобилии разбросанными то тут, то там. Все двери было либо выломаны, либо сняты с петель, только две из них были в относительном порядке: моя и под номером 402, которая была нынешним пристанищем Аянами. Это единственный плюс моего жилья: то, что мы соседи, существенно упрощает мою задачу.
  Новый дом встретил меня пылью, множеством натоптанных следов и кучами упаковочной плёнки на мебели. Внутри был самый необходимый бытовой минимум: кровать, подушка, стол, комод для вещей, холодильник, два стула, электрический чайник, микроволновка, пара кастрюль, несколько тарелок, душ и туалет. Стены - голый бетон, на полу - технологический линолеум, окна задрапированы тёмными шторами. Содрав пленку с кровати, я обнаружил белое, казенное постельное белье с маленькой эмблемой NERV на уголке наволочки. Жить в такой квартире долго я точно не смогу. Нужно обустраиваться, и причем обустраиваться капитально, ведь жить мне тут ещё очень долго. Возле кровати стояла обгорелая и порванная сумка, которую я бросил на вокзале. Интересно, сколько усилий и денег эти педантичные психи потратили на её поиски? Картину беспорядка завершали пять картонных коробок с вещами, все облепленные наклейками служб доставки, с огромной эмблемой NERV на боку. Это у моего нового отца такая мания величия - клепать свой герб на всякие безделушки? Ещё бы на туалетной бумаге его напечатал, вот честно...
  В одной коробке, как я помню, было несколько комплектов моей старой одежды. В другой - футон и подушка из прошлого дома, третья коробка - чехол с виолончелью и нотами плюс несколько школьных тетрадей, переложенные поролоном. В четвёртой -учебники, конспекты и несколько десятков томиков хентайной манги: Синдзи не таким уж и пай-мальчиком был, в свои пятнадцать у него явно бурлили гормоны. А в пятой обнаружилась форма НЕРВа: два комплекта повседневной и один комплект парадной, спутниковый телефон с зашифрованной линией связи, зарядник к нему и два запасных аккумулятора. Найдя в ванной ведро и сняв с себя футболку, я решил использовать её как половую тряпку: ничего другого на эту роль всё равно лучше не подходило.
   Через полчаса мучений и пяти смен воды пол был в более-менее нормальном состоянии. Под кроватью я нашёл забытый кусок стальной арматуры сантиметров сорока длиной - очень полезная штука, пригодится в хозяйстве. Ещё через час вся мебель была распакована и избавлена от пыли, а из газеты, найденной в туалете, был выписан номер доставки еды на дом. Заказав себе пиццу, я начал раскладывать вещи из коробок. Распихав повседневную одежду в комод, повесил на дверь два тремпеля с формой, отнёс мыло и шампунь с мочалкой в ванную комнату и закинул газету обратно в туалет вместо туалетной бумаги. Завершив ритуал обживания на новом месте, я блаженно растёкся в маленькой сидячей ванной, расслабив натруженные за день ноги и спину.
  Я едва успел вымыться и обтереться полотенцем как в дверь позвонил курьер. Пропуск в NERV был одновременно еще и платёжной картой дочернего банка с небольшим кредитным лимитом, естественно, закрытым для меня. Для экономии времени и ликвидации лишней бюрократии вся зарплата перечисляется на него, а терминалы безналичной оплаты стоят даже в такси. Завернувшись в полотенце как в тогу, я расплатился за свою еду и забрал заказ. Забравшись в кровать, которая оказалась неожиданно удобной, и укрывшись одеялком, разнежился, поедая вкусную пиццу и запивая холодным лимонадом. Такого блаженства я не испытывал с самого начала той злосчастной войны, а потому старался урвать удовольствия по максимуму. Однако кусок арматуры лежал возле меня, на всякий случай: откровенно заброшенный район плюс отсутствие у меня времени на установку нормальных сигнальных меток на дверь вынуждали меня к таким параноидальным мерам. Во мне теплилась надежда на то, что на сегодня мои злоключения закончены, и я могу просто расслабиться и наслаждаться вкусной едой и теплой постелью. Мысли плавно скользнули к планам на будущее: завтра нужно к Акаги заглянуть, а потом заказать кучу мелочей в квартиру: положить ковры на пол, повесить драпировки на стены, поменять шторы и повесить тюль...
  Только я расслабился, как вдруг за стеной послышалась возня, звук падения и стон. Что тут делает Рей?! С её ранами ей в реанимации лежать надо, а не в заброшке жить! Не дай боги что-то не так, так ведь и скорая не приедет! Ускорившись до максимума, скатываюсь с кровати, хватаю кусок арматуры и выбегаю в коридор. Ноги скользят по линолеуму, уставшие за день мышцы едва слушаются, но я стараюсь успеть как можно быстрее: если что-то случилось, чем раньше оказана помощь, тем больше шанс, что всё будет хорошо. Дверь в соседнюю квартиру была открыта, а потому через мгновенье я уже был в квартире у Аянами. Девушка лежала возле кровати, держась здоровой рукой за спинку, а её обычная школьная форма была небрежно брошена на пол. На Рей были надеты только длинные белые носочки, подчеркивающие стройные ножки, и бинты, которые едва прикрывали грудь. Хозяйка квартиры медленно начала поднимать голову, даже слишком медленно. Осознаю, что это из-за ускорения и перестаю накачивать себя энергией. Всё вокруг перестает напоминать запущенный на половине скорости черно-белый кинофильм. А тем временем предательский мозг подмечает все детали внешности, вырезая в памяти все изгибы и складочки её наготы. А ещё синий - её натуральный цвет волос. Какие только глупые мысли приходят в голову в такие моменты... В обычно бесстрастном голосе хозяйки едва заметные нотки удивления:
  - Что вы делаете в моей квартире, пилот Икари? Вы хотите любоваться мной как Командующий Икари? - только после её реплики осознаю, что рванул к ней в чём мать родила: из одежды на мне только гордость и кусок ржавой арматуры, кою к одежде причислить - согрешить против здравого смысла.
  - Нет, Аянами. Я услышал стон и падение, и прибежал помочь. Если я тебе мешаю, или неприятен - могу уйти. - чёрт, как неловко вышло. Хотя она очень красивая, даже в столь плачевном состоянии... Хорошо, что я могу себя контролировать...
  - Мне требуется помощь в перевязке: функциональность тела снижена из-за ранений. - я ещё никогда не испытывал столь странной смеси из жалости, желания и нежности. Интересно, это вообще нормально в такой ситуации?
  - Я готов тебе помочь. - мне всё равно делать нечего, я и потом пиццу доем.
  - Перевязочный материал и препараты в коробке, инструкция по уходу за повреждениями там же.
  Аккуратно беру Рей на руки и сажаю на край кровати: так будет удобнее и ей, и мне. После чего беру коробку, формирую на указательном пальце лезвие и срезаю скотч. Внутри обнаруживаются два рулона эластичного бинта для ребер, стерильный бинт, несколько стерильных ватных тампонов, антисептик для обработки рук, шесть пронумерованных белых коробок и листок с инструкцией, отпечатанный на ч/б принтере. Офигенная аптечка: ни названий препаратов, ни дозировок, ни побочных эффектов - ничего лишнего. Они что, на Рей ещё и лекарства испытывают? По принципу "загнётся да и хер с ней: у нас ещё блядский аквариум маленьких синеволосых девочек"?!
  Успокаиваюсь и иду мыть руки, обрабатываю антисептиком и начинаю процедуру. Первым делом расстегиваю застёжки эластичного бинта и начинаю аккуратно его сматывать, постепенно обнажая поражённые участки, смазывая мазью из первого тюбика присохшие к ранам тампоны. Её левый бок - сплошная гематома, есть несколько ожогов, но их общая площадь невелика. Очередной оборот бинта открывает рану от пули, зашитую кетгутовыми нитями, и маленькую упругую грудь с аккуратными розовато-коричневыми сосками. Дав сам себе пенделя и пообещав, что не в последний раз вижу обнажённое женское тело, продолжаю дальше: мазь из первого тюбика уже размягчила корку подсохшей крови и старые тампоны можно было удалять. Аккуратно цепляю один пальцами, подавляя боль раненой девушки, и тяну на себя кусок ваты, закрывающий рану. Предавшись своим мыслям, теряю концентрацию, и боль возвращается: Рей дёргается, её тело напрягается под моими пальцами, а я ещё раз напоминаю себе, что это не прелюдия, а перевязка. Первый тампон отходит без особого труда и почти не причинив боли, я ожидал худшего. Смазываю рану мазью из второго тюбика и накладываю новый тампон, остальные два идут легче. Шепчу на ушко успокаивающий бред, пока обрабатываю рану от пули. Девушка настолько удивлена, что мне почти не приходится подавлять боль в ранах: Рей настолько заинтересована в происходящем, что просто её не замечает. Спрей, оказавшийся в коробке номер три, следовало распылить на гематомы, что я и сделал. Подождав, пока он впитается, я втер из баночки под четвертым номером крем по всей поверхности гематом и нежно, но туго забинтовал повреждённую грудную клетку.
  Снова вымыв с мылом руки, как было сказано в инструкции, я обработал их антисептиком, после чего снял повязку со второго глаза. Предварительно очистив покрасневший глазик от выделений, закапал капли из предпоследней упаковки, после чего забинтовал глаз заново и аккуратно сложил все средства обратно в коробку. Крем из оставшегося тюбика я намазал на сложенный в несколько слоёв бинт и привязал его к ожогу на бедре. Завязав бинт бантиком спереди, я улыбнулся девочке:
  - Всё, Аянами, я закончил перевязку, - взбить ей подушку и поправить постель это не так уж и сложно для меня, а всё же девушке будет гораздо комфортнее отдыхать. Воспользовавшись ее замешательством, позволяю себе немного хулиганства: аккуратно толкаю Рей назад, придерживая за шею и укладываю на кровать. Укрыв сверху одеялом, возвращаюсь к себе.
  Развалившись в кровати и наслаждаясь остывшей, но всё ещё вкусной едой, вспоминаю, что у Синеглазки из еды дома только доширак и сублимированные овощи. Такую пищу ещё можно назвать питательной, но сказать что она вкусная - согрешить против здравого смысла. Позвонив в ту службу доставки, которая недавно привезла мою пиццу, заказал онигири с омлетом, кольца кальмара в кляре и яблочного сока - в моей порции были помидоры и курица, а Аянами не ест мяса и никаких продуктов цвета крови. С её прошлым такие фобии вполне понятны: после подобных экспериментов даже я перешёл бы на один салат. Пока еда ехала, я провёл уборку пыли в квартире Рей, чем привёл свою майку в полную негодность, а хозяйку квартиры в шок. Соседка внимательно следила за всеми моими манипуляциями, не отрывая глаз и боясь пропустить малейшее движение, стараясь уловить их смысл. Окно я открыл на проветривание, крупный мусор, в основном состоящий из застарелых кровавых бинтов и упаковок заварной лапши, сложил в найденную пустую коробку и выставил в коридор. Едва успел присесть, как курьер позвонил в дверь, и я забрал свой заказ, снова расплатившись по терминалу. Подумав, принёс из своей комнаты типовую кастрюлю, из ящика на кухне у Аянами достал такую-же, снял полку в пустом ящике, и соорудил из этого импровизированный кроватный столик, на который и поставил все эти, заказанные мной, вкусности. Наконец девушка подала голос:
  - Что это такое, пилот Икари? Это моя еда? - надеюсь, ей понравится то, что я заказал.
  - Да, попробуй, это очень вкусно! Кальмары в тесте, рисовые шарики с омлетом и соевый соус. Если хочешь, есть яблочный сок. Никакого мяса и ничего цвета крови. - недоверчиво глядя в картонную коробку, она взяла колечко осьминога палочками и, обмакнув в соевом соусе, закинула себе в рот.
  - Я впервые питаюсь подобной едой. Это... Да, это действительно вкусно... - столько растерянности, взгляд обращён внутрь себя: наверное, она пытается понять, что с ней происходит.
  - Чем ты питалась раньше? - я-то знаю, но мне интересно, что она сама думает об этой еде?
  - Лапшой и овощами: эта еда питательна, не требует много времени на приготовление и обеспечивает организм необходимыми веществами.
  - Но ведь еда нужна не столько для функционирования тела, сколько для наслаждения. - Рей молчала, сосредоточенно жуя второе кольцо кальмара. Проглотив вкусняшку, Синевласка удивлённо посмотрела на меня. Нет, лицо по прежнему оставалось бесстрастным, однако её взгляд, он выражал очень многое. Отвернувшись, девочка продолжила есть, сосредоточенно смотря в пространство и размышляя над одной ей известной проблемой.
  Лучи заката пробивались через плотные тёмные шторы, порождая в чистой, но необжитой квартире розоватый полумрак. На кровати сидела девочка, верхняя часть тела которой была совершенно белой от бинтов, и единственной свободной от повязок рукой ела палочками что-то из картонной коробки, макая кусочки в маленькую пластиковую одноразовую соусницу и глядя перед собой неестественно-красным глазом, не скрытом бинтами. Коробочка с едой и соусница стояли на доске, уложенной на пару разноцветных кастрюль. Синие волосы девушки казались белыми в розовых лучах солнца, светящих в лицо подростка, сидящего на стуле рядом с кроватью. Наблюдая за этой психоделической картиной, он сидел, подложив под спинку подушку. Раненая девушка доела последний кусочек кальмара из коробки, запила яблочным соком, налитым в полулитровый химический стакан и устало откинулась на подушку. Парень с улыбкой убрал импровизированный столик, поправил одеяло, слегка поклонился девушке и вышел, закрыв дверь. Красный глаз мечтательно и сосредоточенно смотрел в бесконечность...
   Комментарий к Глава 2. Незнакомый потолок
   Вторая часть претерпела значительные изменения и сильно прибавила в объеме. Приятного чтения!
  
  ========== Глава 3. Бессонница. ==========
   Вернувшись в свою квартиру, я грохнулся на кровать и тупо смотрел в потолок. Слишком много событий свалилось на меня за столь короткое время. Солнце давно село, уступив место ночному сумраку, причудливо обволакивающему скудное убранство моего нового жилья, но всё никак не приносящему столь желанный покой. Устав бесцельно валяться на кровати, я решил немного пройтись. Даже проверив по три раза слабенькие сигнальные барьеры, которые должны будут меня предупредить в случае вторжения в мой дом, я всё ещё не мог расслабиться. Приоткрыв окно, я перевернул подушку холодной стороной вверх, и бухнулся в кровать, жалобно скрипнувшую пружинами: сна по-прежнему не было ни в одном глазу. Это вполне понятно, учитывая ту нагрузку, которая свалилась на меня за последние двое суток. Даже когда человек переезжает на новое место, у него иногда начинается бессонница, чего уж тут говорить о другом мире, особенно таком странном.
   Честно говоря, всё очень-очень плохо: Икари Гендо обладает абсолютной властью над любым членом NERV, и активно этим пользуется. Ладно, если бы при этом он был нормальным человеком и давил коррупцию, вместе с тотальным засильем бюрократии, неизбежные в такой крупной организации, но, боюсь, что всё наоборот. Вы наверняка спросите, почему я так думаю, или назовёте меня идиотом, но ответ прост: назвать тех мордоворотов в смокингах профессионалами - значит обидеть настоящую охрану, которая умеет быть незаметной и при этом эффективной. Так что это скорее всего гопники и отморозки, поднятые из самых низов, а потому крепко сидящие на крючке. Добавим к этому некоторое количество отмороженных учёных, способных разбирать на органы живую десятилетнюю девочку без анестезии, при этом поддерживая её в сознании. И чёрт бы с ними, в конце концов Менгеле сделал для современной медицины чуть ли не больше, чем добрая половина биологов двадцатого века, главная проблема в самом Икари Гендо. Такого трусливого садиста я ещё не видел, хотя повидал многое. Кажется, ломать волю и видеть, как человек корчится у его ног - хобби, приносящее ему радость. Да, я могу свести человека с ума, уничтожив разум иллюзиями, сотканными из его самых ужасных кошмаров, убить множеством способов и даже превратить в безвольную куклу, послушную моей воле. Но мой отец гораздо хуже: он делает это не с теми, кто нападает на него, а со всеми, кто его окружает. Из высшего комсостава Акаги мне кажется самой адекватной: Фуюцуки за свою собственную карманную Юй готов на всё, лишь бы писать с ней диссертации долгими скучными вечерами. Он даже закрывает глаза на всю грязь, которую развел вокруг себя его бывший ученик, лишь бы только получить свою последнюю любовь назад. Мисато - импульсивный, прямолинейный и легко внушаемый человек, а потому, несмотря на все её очевидные достоинства в виде нестандартного мышления и высокого интеллекта, бесполезный. Да и не могу я доверять человеку, способному застрелить меня за то, что я не готов к беспрекословному подчинению: сама концепция 'преступного приказа' ей неизвестна. Кадзи же, появись он в NERV, смог бы стать хорошим союзником, но только лишь до того момента, пока это не противоречит его планам, которые состоят в том, чтобы пролезть поглубже и прожить подольше. А ещё он будет сливать информацию всем для того, чтобы исполнить свой план. Остаётся только Рицуко: она симпатична мне как человек, умна и, чего уж греха таить, весьма недурна собой, если ей дать пару недель отпуска и возможность привести себя в порядок. Гендо слишком нагло использует людей, считая что их можно выкинуть, как только они исчерпают свою полезность. Но люди - не автоматы. Надеюсь, что это станет для него смертельной ошибкой.
  Но кроме этих сухих выводов, которые я извлёк из своих наблюдений и из памяти Рей, я получил ещё одно, весьма неожиданное откровение: есть люди, судьба которых гораздо хуже моей. Весьма нелёгкое детство с постоянным хождением по грани безумия, гибель родителей, революция, война и потеря любимой давали мне внутреннее право считать себя в любой конфликтной ситуации только пострадавшей стороной, помогая оправдывать в глазах людей мой эгоизм и жестокость. Однако Аянами этим не пользовалась. Она вообще никогда себя не защищала, стоически переживая весь ужас и постепенно угасая, уходя в себя, всё больше теряя связь с людьми и окружающей реальностью. Из-за остаточной привязанности, доставшейся ей от Юй и умелого запудривания мозгов Командующим, он оставался единственной зацепкой в её мире, тем, ради кого она жила. И я не хотел, чтобы так продолжалось! Рей заслуживает гораздо большего, чем бесконечный концлагерь и игру в хорошего и плохого копа. В конце концов от неё слишком многое зависит, так что это будет очень даже полезно. Хотя, кому я вру? Мне просто нравится общаться с Аянами, угадывать её эмоции и наблюдать её реакцию на простую заботу. Я не понимаю, как можно заставлять страдать столь беззащитное и милое создание. А ещё у неё грудь красивая...
  Я засыпал, постепенно теряя нить рассуждения, а чёткие мысли сменялись причудливыми переплетениями моих впечатлений с картинами из памяти Аянами. Последняя мысль, которую я успел запомнить была крайне странной: 'Я, переживший войну и свихнувшийся до самоубийства, адекватнее всех живых НЕРВ-овцев'. После этого долгожданная тьма поглотила меня...
  
***
   Аянами Рей никак не могла уснуть: раны болели, сковывая движения и не давая возможности принять удобную позу. Хоть девушка и привыкла к боли, она однозначно мешала нормально спать. Но кроме страданий было ещё кое-что, тревожащее её разум - растерянность. За всю её жизнь никогда и никто не вёл себя с ней так, как Икари Синдзи. Она понимала, что это ради неё он пилотировал Еву, рискуя собой. Но после этого он не наказал её за слабость, а позаботился о ней. Ему было наплевать на её происхождение - Синдзи непринужденно общался с ней, как если бы она была обычной девушкой. Но ведь Командующий говорил, что никто не примет её природу, что люди боятся чудовищ, боятся того, что они не в силах осознать.
  Гендо много рассказывал ей о её создании, о том, чем она отличается от обычных людей, и для чего её создали. Иногда к ней приходили откровения от чего-то, что было глубоко внутри неё: пугающее, но при этом родное. Неужели и это не пугает нового пилота, раз он вот так просто общается с ней? Тогда, получается, что Командующий Икари и правда ошибается? Неужели есть кто-то, кто способен не испытывать к ней отвращения и при этом понимать её? А может он тоже такой, как и сама она? Хотя Аянами никогда не помнила, чтобы в комнате воскрешения был кто-то, кроме доктора Акаги, полковника Фуюцуки и самого Икари Гендо. Ей дважды меняли тело: когда Наоко задушила её после приказа Командующего Аянами обозвать женщину ненужной бесполезной старухой и после экспериментов на способность её организма переносить повреждения. Значит, пилот Икари не похож на неё. Но почему она чувствует тягу к нему? Неужели боль от старых ран, экспериментов и одиночества, которые постепенно стирали её волю к жизни, убивали чувства и разъедали эмоции не до конца превратили её в инструмент для исполнения воли создателя? Решив, что ей нужно во всём разобраться, Рей начала вспоминать...
  Всё её существование было подчинено одной цели: умереть так, как хочет Гендо. Её сны были полны кошмаров, лицо стало бесстрастной маской, забывая как это - улыбаться. Сначала она задумывалась: 'а правильно ли так жить?', и пыталась найти ответ на этот вопрос, но Рей почти ничего не знала об окружающем мире. Её научили только говорить, читать, писать и считать. Всё остальное она узнала из книг, которые изредка брала в библиотеке NERV, когда у неё были силы и возможность туда дойти. Но в большинстве своём там лежали либо узкоспециализированные труды учёных, либо базарное чтиво - любимое развлечение уборщиков на перекурах. Научные публикации в основном содержали слишком сложную и специализированную информацию, а затёртые и прокуренные книжонки в жирных пятнах зачастую противоречили научным фактам, а потому были отвергнуты, как недостоверные источники данных. Иногда, в перерывах между обследованиями и опытами, Рей могла немного поговорить с кем-то из персонала, но чаще всего её избегали. Некоторые вообще предлагали обратиться к врачу, но изредка она всё же добивалась своего. Хотя, чем старше становилась Рей, тем реже получала столь нужные ей ответы.
  Перед тем, как её перевезли в новый дом, Командующий лично обучил Рей этикету и на этом обучение закончилось. Когда у неё должны были начаться менструации, ей удалили матку во избежание случайной беременности. Потом была реабилитация после операции и неудачный тест нерва А-10. Последнее, что помнила Аянами, было лицо Икари Гендо, вытаскивающего её из раскалённой капсулы. Потом была только тьма, полная страданий и редкие вспышки просветления. Самыми ужасными были те минуты, когда она лежала в подсобке возле ангара, ожидая приказа Гендо атаковать Ангела. Сцену боя возле Евы-01 Рей помнила смутно, но взгляд нового пилота чётко отпечатался в её памяти. Потом снова была боль, успокаивающие прикосновения чьих-то рук и забвение. Она испугалась, увидев его так близко к себе в палате: уж слишком он был похож на своего отца. Но во взгляде младшего Икари не было никакой злости, раздражения или обвинений в том, что она слаба - только забота.
  Однако больше всего девушку заинтересовали странные способности её нового знакомого - она чувствовала, как что-то внутри реагирует на его манипуляции, ощущала, как мир менялся по его воле, когда он делал что-то, выходящее за рамки обычного человека. При этом ему так важно её функционирование, что после того, как она потеряла равновесие, Икари через две секунды был в её квартире. Всё в поведении нового знакомого было новым, необычным, ломало её картину мира, которую Икари Гендо создавал годами. Кроме всего прочего, её тело тоже странно реагировало на парня: когда он прикасался к ней, то в паху появлялось новое, настойчивое чувство, которое нельзя назвать неприятным, но которое чего-то требовало от неё. Количество вопросов росло, а найти ответы Рей была не в состоянии. Решив для себя, что раз Икари Синдзи является причиной всех этих изменений, то у него и следует искать ответы, она успокоилась и начала постепенно засыпать. Боль после перевязки постепенно отпускала, так что сон медленно начал завладевать разумом создания, так похожего на обычную девушку. Рей сама не заметила как заснула. Впервые за долгие годы ей снились не пытки-эксперименты, не полные безупречной логики унижения Командующего, не боль и кошмары, а синие глаза, смотрящие на неё с лёгкой усмешкой и заботой из-под тёмной чёлки.
  
***
  Акаги Рицуко не могла уснуть, несмотря на усталость. К тому же, в Научном отделе во всех кофеварках закончился кофе, а в 11 ночи достать его просто негде. Впервые за долгие годы в затхлом тупичке под названием NERV-Япония повеяло свежим ветром: кто-то посмел перечить Командующему и даже остался в живых. То, что это был его сын, лишь добавляло остроты и поводов для сплетен, второй день гуляющих в коллективе. Закончив загружать данные в МАГИ, девушка расплылась в кресле, зажгла сигарету и включила запись: она раз за разом просматривала видео с камеры в квартире Рей. Даже сама мысль о том, что к ней за всю ее жизнь никто никогда не относился так, как Икари Синдзи к этой сломанной кукле, была ей невыносима. Мать Рицуко, Наоко, была инквизитором от науки: дома появлялась дай бог раз в неделю и на родственников внимания не обращала. Всех, кто был хоть немного более глуп, чем она сама, Наоко считала кем-то вроде дрессированных обезьян, вдруг научившихся говорить. Саму Рицуко и вовсе всячески унижала, считая плодом своей самой ужасной ошибки. Выражалось это в полнейшем игнорировании любых достижений своей дочери и злобном высмеивании даже мельчайших недостатков и незначительных ошибок.
  Мало кто знал, но Гендо Икари был её биологическим отцом. Наоко читала курс лекций по биофизике второму курсу Токийского университета, будучи молодой и привлекательной двадцативосьмилетней девушкой, и Гендо, тогда ещё Рокобунги, один из отстающих студентов, вместо сдачи экзамена просто соблазнил её, после чего Наоко забеременела, и ей пришлось увольняться из института. Сперва муж очень обрадовался ребёнку, думая что это его дочь, но потом обман раскрылся. После этого мужчина ушёл, бросив мать с ребёнком, когда юной Рицуко было всего два года. Сам Гендо, скорее всего, знал об этом. Фуюцуки, работавший в том институте на той же кафедре, знал это наверняка. Но самое страшное началось потом: с тех пор, как восемь лет назад мать устроила её работать в GEHIRN после законченного экстерном института - она не знала любви. Мать, которая до этого появлялась дома лишь эпизодически, теперь стала воспринимать её как непримиримую конкурентку, более молодую, красивую и опасную, и их общение сошло на нет. А сама Акаги поняла причину этого лишь тогда, когда Гендо просто пришел к ней в кабинет и силой взял её на рабочем столе. Это продолжалось изо дня в день и в итоге сломало волю к борьбе, уничтожив само желание сопротивляться. Из её жизни исчезло последнее счастье, даже малейший намёк на радость и наслаждение. Икари Гендо подавлял её своей грубостью, дерзостью и фанатичным блеском в глазах. Он не был особо красив, но обладал животным магнетизмом, что позволяло ему добиться близости любой женщины, которую он хотел, даже не прибегая к насилию. Однако то, что он был, пожалуй, самым влиятельным человеком мира, давало ему возможность просто приходить и брать то, что ему было нужно.
  Рицко с самого детства мечтала во всём превзойти свою мать: добиться большего в науке, быть красивее неё, а самое главное - найти свою любовь. Но из-за её биологического отца всё пошло прахом. Хотя мать предупреждала Рицко, устраивая её в институт, что Икари имеет феноменальные навыки манипуляции людьми, и просила не попадать в эту ловушку, слова Наоко были бесполезны. Когда же Акаги-старшая смогла раскрыть часть его планов и при этом узнала, что он спит с их дочерью, то пригрозила обнародовать эту информацию. Но Гендо уж очень хорошо умел управлять людьми и загребать жар чужими руками, поэтому Наоко умерла. А после её смерти Икари пришёл к Рицуко и приказал воскресить ту, которая стала причиной смерти последнего человека, который был хоть немного ей близок. Потом начался кромешный ад из бесконечной работы, прерываемой лишь болезненными кошмарами, когда переставали брать стимуляторы, и сексом, скорее похожим на изнасилование.
  Но его сын был совершенно другим человеком - сохранив в себе решимость и умение действовать в критической ситуации, он остался добрым, заботливым и внимательным к чувствам других. Да что там говорить, он даже стерильное бревно на седативах смог возбудить, просто перевязав ей раны. 'Чёрт, - подумала Рицуко, - о чём вообще сейчас думают лучшие мозги NERV?.. Хотя, соблазнить сына Икари и помочь ему в борьбе против своего отца будет отличной местью!' Акаги с наслаждением выпила глоток из последней чашки кофе, которую она умудрилась выдоить из аппарата в прихожей и затянулась сигаретой. Она не хочет повторения судьбы своей матери, а потому будет действовать аккуратнее. Досмотрев запись до конца, девушка подумала: 'А это даже хорошо, что я его опекун - будет проще найти предлог для более тесного контакта с ним'. Мозг гениальной учёной искал выходы из тупика, подсказывал оправдания для возбуждения, появившегося в её теле. Воистину, ключ к женскому сердцу - решительность, уверенность и забота. С умиротворением Акаги Рицуко повалилась на клавиатуру. Комп недовольно запищал, но потом замолк, привыкший к таким издевательствам со стороны хозяйки. И снился ей ломающийся голос, желающий доброго утра, и аромат кофе, принесённого в постель.
   Комментарий к Глава 3. Бессонница.
   Хоть в прошлых главах объем повествования вырос значительно, эта потолстела всего на одну страницу. Однако это не помешало мне сделать ее более подробной, логичной и корректно встроить ее в повествование. Не бойтесь, сюжет не претерпел изменения, только получил больше мелких деталей, подробностей и стал более связным. Наслаждайтесь, пишите отзывы и всячески выражайте свое мнение!
  
  ========== Глава 4. Эффект бабочки. ==========
   Проснулся я от крайне неприятного чувства, означавшего, что кто-то чужой проник в квартиру. Волна адреналина мгновенно смыла остатки сна, но моё тело не изменило положения и на сантиметр - пусть подумает, что я сплю. Шаги незваного гостя уже в моей комнате, так что пора действовать: бросаю подушку на звук и скатываюсь с кровати, хватая по пути лежащий у изголовья кровати обрезок строительного мусора. Но вместо ожидаемых бомжей, нашедших новый способ разжиться чем-то ценным, я увидел Аянами, падающую на спину от удара: к моему сожалению, я попал. Отбрасываю прочь арматуру и валюсь на пол под девушку, смягчая её падение, которое с переломанными ребрами вполне может фатально закончиться для нее. Я не ожидал, что Рей такая лёгкая - килограммов тридцать, максимум тридцать пять. Даже в этом слабом теле я вполне справляюсь с такой нагрузкой. Аккуратно помогаю девушке встать на ноги и приглашаю присесть на единственный в квартире стул. Я не напрягаясь могу ощущать страх и недоумение, буквально гложущие мою раннюю гостью изнутри. Рей аккуратно, стараясь не задеть раны, села напротив меня и начала разговор?
  - Пилот Икари, вы хотите прекращения моего существования?
  - Прости, Рей, просто ты так внезапно зашла в мою квартиру, а район тут неспокойный. И хватит называть меня так официально. Я просто Синдзи. - глянув на часы, обомлел: было уже почти одиннадцать утра. Вроде и проспал всю ночь, и ничего спать не мешало, а тело ватное и в голове каша... Я же не развалюха столетняя вроде, не должно такого быть...
  - Я должна соблюдать определённый ритуал при входе в твою квартиру? - я и не думал, что всё настолько запущенно...
  - Нет, приходи, когда захочешь - такого больше не повторится. - я и правда стал совсем больной со всей этой войной, ведь на всё здание кроме меня и израненной девочки никого попросту быть не может: всё ценное отсюда выгребли ещё лет пять назад, а в продуваемой всеми ветрами коробке даже бомжи жить не хотят.
  - Хорошо... Ты вызываешь комплексные изменения моего состояния, которые я не в состоянии объяснить. - а вот это уже плохо, так как Аянами просто поныть вряд ли бы пришла.
  - Что произошло? - внутри всё сжалось. Надеюсь, это не из-за моего необдуманного воздействия. Она ведь не совсем человек, её энергетика и психика вполне могут отличаться. Хоть бы это не было чем-то смертельным, однако манера этой странной девушки говорить может предполагать любые изменения.
  - Твои прикосновения приятны для меня, мне нравится находиться с тобой в одном помещении. В дополнение после перевязки у меня в паху произошло непроизвольное выделение жидкости, но я контролирую процесс мочеиспускания с самого момента создания. Комплекс симптомов не совпадает ни с одним генетическим заболеванием, а заражение бактериальной или вирусной инфекцией исключается моим происхождением. Когда она завершила этот, безусловно, длиннейший спич в её жизни, я испытал желание побиться головой о стену, что и исполнил в ту же секунду. Кажется, этот мир ещё более больной, чем я думал: девушка-подросток не знает, что такое любовь. Как мне объяснить Рей, что с ней случилось? Что ей сказать?
  - Аянами, всё нормально, это просто влюблённость. Ты знаешь, что это такое? Может, читала об этом в какой-то из библиотечных книг?
  - Да, я читала описание в одной из книг. - уже легче, мы хотя бы сможем говорить на одном с ней языке.
  - А что это была за книга? - моя душа чует какой-то подвох: не может всё быть так просто.
  - Джордж Оруэлл, "1984". Возможно, из-за половых и генетических различий это описание не является точным. - а вот и подвох. Интересные у неё представления о мире...
  - Я даже не знаю, как правильно объяснить это тебе... С тобой всё нормально, но рассказ может занять много времени, которого я на данный момент лишён. Сегодня мне предстоит обследование у доктора Акаги. Если кратко, то ты влюблена в меня.
  Так тупо я себя ещё никогда не ощущал... Вы пытались слепому от рождения объяснить, какого цвета у вас машина? А мне вот предстояла эта миссия. Хотя, на самом деле всё не так уж и плохо: девушка пришла искать ответы у меня, а не у Командующего, а это уже огромный прогресс, с учетом её особенностей.
  - Тогда мне запрещён контакт с тобой. - это что-то новенькое... Тогда понятно, почему в оригинальной истории Аянами вела себя столь пассивно по отношению к Синдзи, хотя то, что она его любила, было очевидно ещё в самом начале истории.
  - Почему? - нужно узнать, кто же был инициатором запрета.
  - Командующий запретил мне любые отношения, кроме необходимых для пилотирования, потому что это может помешать мне.
  Что делать то? Нажраться, что-ли? Или с Акаги посоветоваться? Так она мне прямо всё и расскажет, размечтался... Ну почему Мисато такая истеричка-то оказалась?! Сейчас бы напились и по городу гоняли... Безрадостные мысли заполняли мою пустую голову. Параллельно с размышлениями натягиваю одежду. Возле двери разворачиваюсь и говорю:
  - Подожди меня, я что-нибудь придумаю. - есть у меня пара идей, только вот подействует ли?
  - Сегодня у меня нет назначенных процедур.
  - Мне сейчас к доктору Акаги на обследование, я постараюсь побыстрее справиться и прийти как можно раньше. В моей квартире более комфортно, так что побудь пока у меня. Пицца в холодильнике, лимонад на дверце. Разогреешь еду в микроволновке, а чтобы не было скучно, в коробке под номером четыре есть книги, в них достаточно много информации о твоём состоянии.
  - Я поняла, спасибо. - страх, всё ещё теплившийся в её глазах, сменился любопытством, а это уже большой прогресс.
  - Прочти, а когда я приду, то отвечу на любые твои вопросы.
  - Пока, Синдзи.
  - Пока. - дверь я не закрывал, ведь кроме меня там все равно ничего ценного нет, а за Рей, я надеюсь, присмотрят наблюдатели.
  
***
  Под подъездом меня уже ждала машина из NERV. Поздоровавшись с охраной, я залез на заднее сиденье и сам не заметил, как уснул. Проснулся уже в Геофронте, от бесцеремонного пинка одного из охранников:
  - Давай пропуск, парень. - пробасил тот с акцентом.
  - Вот, возьмите. - протягиваю вышеназванный предмет, и спрашиваю:
  - А в 104 лабораторию на уровне 27-С как пройти?
  Получив в ответ план с начерченным на нём маршрутом, я выгрузился из "Хамви", получил свой пропуск назад и почапал к лифтам. Спасибо охране, маршрут был предельно подробным и точным, так что блуждал я в мешанине коридоров совсем немного. Научный отдел был пуст: оно и неудивительно, в субботу даже трудолюбивые японцы предпочитают отдыхать, чего не скажешь о моей опекунше. Дверь в лабораторию была закрыта, но не замкнута, как все остальные на этаже. Зайдя внутрь, я обомлел: такого количества высокоточного оборудования и приборов я не встречал за свою жизнь ещё нигде.
  Лаборатория была немаленькой, но в ней было тесно от устройств, назначение которых я определить не мог. В большинстве своём все эти электронные приборы были отключены, а некоторые даже разобраны. Только из дальнего угла был слышен звук систем охлаждения и периодическое попискивание, свидетельствующее о том, что там есть какая-то активность, однако, забегая наперёд, скажу вам, что я ошибся. Ускорив шаг, я с предвкушением двинулся на звук, но увиденная картина кардинально отличалась от воображаемой: женщина спала, уронив голову на клавиатуру и блаженно улыбаясь. Включенный комп периодически недовольно пищал, но учёную это нисколько не тревожило - девушка спала сном праведника. Попытавшись её разбудить, успеха не достиг, лишь вызвал недовольное и крайне неразборчивое бурчание. Лёгкие хлопки по щекам и растирание мочек ушей были безрезультатны, как и попытки сымитировать подъем по тревоге. Я уж было подумал, что бедная Акаги потеряла сознание, или не дай бог впала в кому, но пульс был ровный, а дыхание стабильным и глубоким. Это всё значило, что организм просто не выдержал нагрузок и отрубился, наплевав на все стимуляторы.
   Решив, что я от неё сейчас ничего не добьюсь, я аккуратно поднял её и отнёс на диван. Подушки не было, так что надеюсь, мои колени её устроят. Раз уж делать нечего, Акаги я не разбудил, да и у самого сонливость жуткая, то нужно пару часиков поспать. Маленький уголок для отдыха, затерянный в дебрях лаборатории, оказался очень милым местом: кожа дивана приятно холодила тело через рубашку, запах табака смешивался с ароматом пролитого кофе и реактивов, создавая странное ощущение уюта. Девушка на моих коленях сосредоточенно сопела и я сам не заметил, как вырубился.
  Акаги Рицуко сонно потянулась и покрепче обняла подушку. Женщина ненавидела пробуждения, осознавая, что вернётся домой не раньше, чем через сутки. "Странный сон, - пробормотала она, - будто бы новый пилот голышом перевязывал Рей, а я подглядывала за ними через камеру видео наблюдения. Удивительные вещи, бывает, привидятся. Хотя, если он хоть в половину неплох и в реальности, то с ним определённо стоит познакомится поближе". Перевернувшись на спину, и подумав, что подушка слишком жёсткая, и её надо бы поменять, девушка открыла глаза. Но вместо дома она оказалась в своей лаборатории: светодиодная панель освещения, установленная на минимум, до боли знакомый белый потолок, и ошарашенное лицо своего нового подопечного, на чьих коленях девушка и провела последние пару часов.
  Я проснулся от того, что меня очень сильно обняли за талию и что-то тёплое, мягкое и смутно знакомое прижалось к моему бедру. Я открыл глаза, и сориентировавшись в пространстве, сладко потянулся. Акаги ворочалась на импровизированной подушке, просыпаясь. Надеюсь, что вся эта возня закончится побыстрее, у меня не железные рёбра. Решив было уже вставать и идти искать что бы похавать спросонья, как вдруг среди неразборчивого бормотания я смог расслышать конец фразы, который меня крайне удивил. "Да нет, это бред" - успел подумать я, прежде чем Рицуко открыла глаза и скатилась с дивана испуганной кошкой. Уставившись на меня, девушка сделала глубокий вдох и механическим голосом произнесла: "Ничего не было, ты ничего не слышал. Надеюсь, за пределами этой лаборатории никто об этом узнает", после чего рухнула в кресло. Я шокировано смотрел на её действия, медленно осознавая, что её слова были правдой. Учёная тем временем рассеянно покрутила в руках сигарету, затянулась и чертыхнувшись, похоже, вспомнила, что её нужно ещё зажечь. Затянувшись уже зажжённой сигаретой, женщина расслабленно откинулась на спинку кресла и о чем-то задумалась. Докурив сигарету, она встала, и взяв меня за руку, потащила за собой из лаборатории.
  
***
  Командующий и его заместитель сидели в ритуальном зале Верхней Догмы и играли в шоги: старый полковник любил эту игру и пристрастил к ней своего ученика. Однако, если в партии обычно доминировал Козо, то разговор целиком принадлежал более молодому и агрессивному собеседнику. Старый профессор сделал последний ход, и Икари раздраженно дёрнул щекой: он ненавидел проигрывать, даже если это дружеская партия в шоги.
  - Скажи, Козо, твоя интуиция ничего тебе не говорит? Мне кажется, что мы что-то упускаем.
  - Мы постоянно что-то упускаем, но пока я вижу только одну проблему: твоего сына. Либо признай, что он часть твоей семьи, либо относись как к солдату, но не игнорируй. Акаги умная девочка, но она слишком молода и занята на работе. Отнесись серьёзнее к его воспитанию. - пожилой человек слегка расслабился в кресле, пристально смотря на собеседника.
  - Его воспитание - не моя забота. Главное, чтобы он не создавал мне проблем.
  - То, что он сделал в ангаре - уже проблема.
  - Пока меня это не тревожит. Приборы зафиксировали контакт между Евой-01 и разумом пилота. А уж ей-то точно по силам выжечь мозг парочке морд из охранки.
  - Ева слишком сильна, Икари. Пробуждение произошло, но Берсерка мы, похоже, не увидим - твой сын крепко держит её в руках.
  - В свитках сказано лишь о том, что ярость Вестника Человечества сокрушит Вестника Воды, так что пока всё верно.
  - Пророчества туманны, Гендо. Хотя, пока придраться не к чему, ты прав в одном: Третье Дитя превзошло первых двух. Следи за сыном, если кто и может изменить наше будущее, то только он.
  - Третье Дитя уже сблизился с Рей. Ловушка захлопнулась, осталось только ждать...
  - Что с SEELE? Как ты планируешь объяснить Лоренцу и остальным поведение Евы-01?
  - Берсерк. Иуда не должен знать правду: предавший Бога, предаст и нас.
  - Ты прав, как всегда. Мне всё же сложно поверить, что Они существуют. Это...
  - Это лишь стимул работать лучше для нас. Показатель того, что наше знание неполно, а трактовка текстов искажена.
  - Я откланяюсь, Гендо, у меня через час встреча с премьером.
  - Помню, идите, учитель.
  - Никогда бы не подумал, что ты всё ещё помнишь, кто привёл тебя в большой мир. - С лёгким сарказмом пробурчал Фуюцуки, спускаясь из Верхней догмы в приёмную. Гендо лишь усмехнулся в сложенные замком руки.
  
***
  Разнообразные обследования и тесты продолжались почти до самого вечера. Рицуко оказалась отмороженным маньяком от науки: меня почти разобрали по клеточкам, но к счастью, собрали обратно. Даже не смотря на все эти неприятные процедуры, к концу дня мы даже перешли на ты, периодически подкалывая друг друга. Она очень сильно дулась на меня за Мисато, но обещала подумать, как нас помирить. Мои фокусы Акаги изучала минут двадцать, поразившись такому странному, по её мнению, феномену контроля АТ-поля. Не знаю, что в этом странного? Она ведь сама говорила, что это поле и есть основа жизни, то, что отличает живое от неживого, и имеется даже у бактерий. Так чему тогда удивляться? Если бы не многочисленные анализы крови, от которых мои руки стали походить на конечности наркомана со стажем, заборы мочи и весьма болезненные для меня УЗИ, от которых у меня болела голова, можно было бы считать, что я отлично провёл время. Своеобразное чувство юмора моей новой знакомой, подкреплённое недюжинным интеллектом и живым разумом, порождало порой крайне смешные и абсурдные вещи. А ещё Рицуко оказалась большой любительницей кошек, но как её котэ не помер от голода с таким режимом работы его хозяйки, я не понимаю.
  
***
  Предаваясь воспоминаниям, я неспешно брёл среди заброшенных и недостроенных высоток к себе в квартиру. Плановое обследование я прошёл, следующее только через месяц, так что можно расслабиться. Перед тем, как ехать домой, я решил заглянуть в магазин, так что рюкзак с продуктами оттягивал плечо, а в другой руке я нёс коробку с набором посуды и сковородой. Плеер висел на поясе, а новые наушники, купленные по дороге домой, звучали просто великолепно: я смог поймать Аобу и одолжить у него несколько кассет с нормальной музыкой, вместо унылого нытья, которое обычно крутил Синдзи. Бодрые гитарные аккорды с жёсткими барабанами оттеняли голос очередной восходящей звезды японского рока неопределённого пола, поющей об ужасах Второго удара. Закатное солнце чертило гротескные длинные тени от моей фигуры на розовом асфальте, заставляя жмуриться от бьющего в лицо света.
  Зайдя в чёрный проём подъезда и поднявшись на четыре этажа по лестнице, я зашёл в свою квартиру. Аянами в ней не было, а коробка с книгами, лежащая возле комода тоже исчезла. Холодильник был опустошён, а кусочки мяса и помидоров, педантично извлечённые из пиццы, лежали в пустой коробке. Разобрав сумки и разложив по местам продукты, я заглянул в соседнюю квартиру и увидел Рей, увлечённо читающую какую-то книгу. Всю кровать вокруг девушки занимали открытые учебники и кучки тетрадей. Решив не отвлекать Аянами от столь увлекательного занятия, я вернулся к себе домой, а чтобы не маяться бездельем, начал жарить картошку. Вдруг дверь открылась, и в квартиру зашла Рей, с крайне странным выражением лица, если это определение вообще применимо к её мимике.
  - Рей, привет! Что-то случилось, я могу помочь? - спрашиваю, сбрасывая очищенную от кожуры картофелину в миску с водой
  - Я пришла поблагодарить тебя за предоставленную информацию, но у меня всё ещё недостаточно данных. - она очень быстро учится.
  - Да ладно, мне не сложно, я слушаю. - во взгляде моей собеседницы что-то изменилось, и у меня появилось смутное ощущение, что я что-то упускаю.
  - Инцест является стандартной практикой в семьях, или есть исключения?
  Так вот откуда моё предчувствие: я забыл про то, что в этой коробке кроме нот, художественной литературы, учебников и конспектов, был хентай! Много, томиков этак десять откровенного порева и брошюрка сексуального просвещения, выданная в школе всем, кто старше тринадцати. Я даже боюсь прогнозировать, в какую безумную смесь это может вылиться для Рей, принципиально лишённая морали и знаний о человеческом обществе и откровенных извращениях вроде "Моих Развратных Сестричек" или чего-то в этом роде. Я надеялся, что проблема решится сама собой, но, похоже, только усугубил её течение.
  - Нет, большинством это порицается, но при этом является самой распространенной сексуальной девиацией. - всё не так плохо, как я думал...
  - Почему?
  - Я не знаю, это слишком сложный вопрос... Люди боятся своих желаний, потому что они показывают их истинную суть. А их пугает то, чем они являются...
  - Ты боишься меня? - Аянами просто мастер неудобных вопросов.
  - Немного: себя я боюсь гораздо больше. Мне приятно, когда ты рядом. - мы в ответе за тех, кого приручили. Так уж вышло, что я своим интересом приручил Рей и мне действительно хорошо рядом с ней.
  Собеседница замерла, сосредоточенно наблюдая за малейшими изменениями во мне, пристально глядя на меня. Ненавижу, когда меня так изучают - мне начинает казаться, что меня хотят в чём-то обвинить. Проходит минута, и я уже едва сдерживаюсь, чтобы не ударить по её открытому разуму, ведь мне почти физически больно от её взгляда.
  - Рей, что такое? - подхожу ближе, стараясь разорвать столь мучительный для меня зрительный контакт и сгладить неловкость ситуации. Вдруг Аянами буквально бросается вперёд и её тоненькая ручка с нечеловеческой силой обнимает меня. Мягкие, сухие и тонкие губы находят мои в неловкой попытке поцеловать. Нежно целую их, переставая сдерживать себя и сомневаться. Огромный рубиновый глаз смотрит в упор расширенным от страсти зрачком, полным безумного желания и страха. Она такая робкая: неуверенность сквозит в каждом движении, только придавая очарования. Наши с ней отношения вряд-ли будут долгими: она изменится, и костыль в моем лице потеряет для неё смысл, но эти месяцы будут крайне занятными. Рей так увлеклась, что уже вторую минуту не дышит, потеряв себя в водовороте чувств. Пытаюсь вырваться из её объятий, но моих сил не хватает даже чтобы отстранится: в бытие сверхчеловеком есть и определённые плюсы. Выдыхаю ей в рот и девочка конвульсивно вдыхает, после чего слегка отстраняется и начинает дышать. Посылаю мысль: "Дыши носом, или отпусти меня. Я не получу удовольствия, если ты умрешь в моих объятьях!". Мои руки блуждают по её бедрам, животу, груди, массируя, возбуждая и даря наслаждение: я не скуплюсь, стараясь по максимум использовать свой дар. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Рей отстранилась от меня и вскрикнула, выгибаясь в оргазме. От переизбытка ощущений Аянами даже потеряла сознание и пришлось нести её к кровати. Придя в себя через минуту, девушка решила продолжить. Дальнейшее я помню слегка смутно: мы как-то перебрались в соседнюю квартиру и оказались уже в её кровати. Повсюду был запах девушки: терпкий, с привкусом крови, лекарств и желания. Сколько продолжались наши безумные ласки, поцелуи и прикосновения, я не могу сказать, но Рей постепенно затихла и, не выпуская меня из объятий, уснула. Осознание того, что произошло, пришло после: Гендо этого просто так на тормозах не спустит, так что у меня намечаются большие проблемы. Не знаю, что будет дальше, не знаю, куда и к чему всё это приведет, ясно одно - намечается очень большой переполох.
  Рицуко тупо смотрела на экран, транслирующий картинку из квартиры Первого Дитя. То, что она увидела, просто не могло происходить, потому что не могло происходить никогда. Это ведь невозможно, невозможно, что Рей сама проявляла инициативу, а не исполняла приказ, тем более в такой пикантной и неизвестной для нее теме, как близкие отношения! Но реальности, похоже, было плевать на все теории и предположения. Выронив сигарету, учёная решила просто плюнуть на этих Икари, клонов, призраков прошлого, поехать домой и немного развлечься, благо всё необходимое для этого у неё было. Но червячок внутри не давал ей покоя: как и любой девушке, ей было неприятно, что опять выбирают не её. Набрав номер такси, Акаги заказала машину к лифтам на поверхности и отправилась переодеваться. Сегодня впервые за очень долгое время у неё будет действительно хороший вечер.
  Командующий сидел в своём рабочем кабинете в Верхней Догме и просматривал отчёт о состоянии Первого Евангелиона, как вдруг лифт загудел, и из стены вышел невзрачный человек, одетый в повседневную форму НЕРВа. Положив на стол флеш-карту, человек сказал: "Это срочно." После чего, не сказав больше ни слова, снова буквально растворился в интерьере. Аккуратно подцепив белоснежной перчаткой маленький кусочек кремния, Гендо вставил его в гнездо считывателя.
  Над столом развернулся голографический экран, показывая двух молодых людей, наслаждающихся друг другом. Сцепив зубы, мужчина досмотрел запись до конца, после чего лёгким движением руки свернул экран. "Юй, как ты могла? Ты второй раз выбираешь сына!" - тяжёлый голос эхом отразился от стен огромного пустого помещения. - "Жаль, но мне придётся действовать жестко. Цель слишком важна". Главным оружием Икари Гендо был его мозг, и его лезвие всегда было острым. Нажав кнопку коммуникатора, он сказал в микрофон: "Вызовите ко мне полковника Фуюцуки и начальника четвертого отдела, капитана Тоширо. Да, это срочно. Они уже спят? Так поднимите их из кроватей!" Отпустив кнопку, Главнокомандующий лишь зло усмехнулся в сложенные замком руки и пробормотал: "Всё только начинается..."
  
  
  ========== Глава 5. Затишье перед бурей. ==========
   Пробуждение было резким: что-то попало в нос и вызывало неудержимое желание чихнуть. Левую руку я не чувствовал совсем, а на плече лежало что-то увесистое. Открыв глаза, я увидел занимательную картину: Аянами перебралась на моё плечо и тихо сопела, периодически вздрагивая и прижимаясь ко мне. Неужели она так и не выпустила меня из объятий за всю ночь? Ведь ей наверняка мешали сломанные рёбра... Высвободив из-под одеяла правую руку, я попытался аккуратно достать прядь волос, которую вдохнул во сне. Задание было провалено, и после нескольких попыток сдержаться, я громогласно чихнул. Лежащая рядом девушка дёрнулась и открыла один глаз - второй был надежно скрыт повязкой.
  - С добрым утром, Синдзи. - в голосе Рей лёгкий оттенок нежности. Для неё это огромный прогресс.
  - И тебе доброго утра, Аянами, как самочувствие? - надеюсь, я вчера не навредил ей своей неосторожностью.
  - Функциональность правого глаза, грудной клетки и правой руки нарушены. Болевой синдром в пределах допустимого при таких повреждениях. - если бы она ещё и говорить нормально научилась, не используя к себе столь безликие термины...
  - Рад, что всё в порядке. Я боялся, что ты вчера могла себе навредить. - никак не привыкну, что простая забота так удивляет девушку. Крепко обняв меня здоровой рукой, она спросила:
  - Я всё правильно делаю?
  - Если ты делаешь то, что приносит тебе удовольствие, тогда - да. - Сколько же силы в этом маленьком теле?
  - Я поняла. - выпустив меня из объятий, Рей аккуратно встала с кровати и вышла из комнаты.
  Левая рука ужасно затекла: стоило Аянами убрать голову, как будто тысячи иголок разом вонзились в конечность. Я едва успел сдержать стон, когда кровь огненной волной рванула в онемевшую руку. Отключив нервные окончания, принялся растирать повреждённую часть тела, чтобы она быстрее восстановилась. Вернувшаяся с кухни Аянами с кружкой воды в руке пристально наблюдала за моими манипуляциями, пытаясь уловить их смысл.
  Осознание проблемы Рей встало в полный рост: ведь она почти ничего не знает об окружающем мире, и при этом мыслит крайне причудливым образом, что сильно затрудняет общение. У неё даже логика мышления другая, абсолютно чуждая обычным людям. Это даже не шизофрения, а что-то совершенно другое: она вполне способна решить сложнейшую логическую задачу или найти связь между двумя, казалось бы, совершенно чуждыми событиями, но онигири с омлетом загоняют её мозг в аут, не говоря уже про простой утренний разговор. Вот и сейчас Рей сидит в глубокой задумчивости и почти не реагирует на внешний мир, уйдя в свои мысли. Вздохнув, встаю и иду мыть руки. Как бы мне не хотелось понежиться в кровати подольше, но нужно делать дела.
  Наскоро позавтракав лапшой пока Аянами моется в душе, я подготовил все препараты, необходимые для перевязки. Процедура проходила как и в прошлый раз, однако скорость регенерации была поразительна: мелкие ссадины уже почти зажили, а гематома стала заметно меньше. И, если позавчера кроме жалости тело не вызывало никаких других чувств, то сегодня я понял оригинального Синдзи из аниме, который от такого зрелища потерял не только дар речи, но и равновесие: стройное тело, нежная и шелковистая кожа, белая, как алебастр. Под кожей едва видны тоненькие прожилки вен, лишь оттеняющие неестественную бледность. Добавим к этому маленькую упругую грудь с аккуратными сосками, узкую талию и ровные ножки, и мы получим, наверное, самую красивую девушку, которую я когда-либо видел. Впечатление портили несколько маленьких шрамов, но их почти не было видно. Встряхнувшись, я перевёл взгляд со всего этого великолепия на унылую коробку с баночками и поспешил закончить перевязку. Увлечённый внутренней борьбой с желанием прямо здесь и сейчас изнасиловать девушку, я потерял концентрацию. Обезболивание мигом слетело, и Рей тихонько застонала. Этот тихий сдавленный всхлип мгновенно отрезвил меня, напомнив, что у нас не эротические игры, а перевязка. Завязывая бинт на бедре, спрашиваю:
  - Рей, у тебя на сегодня какие планы? Просто у нас мало одежды, да и в квартиры нужно кое-что докупить.
  - В 12:00 у меня плановое обследование у доктора Акаги. Я не испытываю недостатка в одежде. - сказала девушка с оттенком удивления, доставая из комода очередной комплект школьной формы. Вся полка была забита однотипными сине-белыми свертками: их там было штук тридцать...
  - Аянами, кроме этой, тебе нужна ещё одежда. В обществе не принято ходить в школьной форме никуда, кроме учебных заведений. - Как ей объяснить, что одежда нужна не только для того, чтобы прикрывать тело от холода, и потому что так ходят другие?
  - Разве планируется посещение заведений, требующих определённый дресс-код? - желание убиться об стену становилось просто нестерпимым...
  - Рей, я просто хочу, чтобы у тебя было больше красивых вещей. Согласись, что в ресторан идти в школьной форме будет крайне глупо. - надеюсь, что Аянами не заметила ноток раздражения в моём голосе.
  Постояв минуту, проверяя, не жмёт ли ей нигде и, видимо, удовлетворившись моей работой, девушка начала одеваться. Кажется, теперь молчание будет гораздо длиннее: вы даже не представляете, как же я устал отвечать на вопросы. Надеюсь, что постепенно перманентный фейспалм у меня прекратится, и я смогу вздохнуть спокойнее. Хотя, чего я жалуюсь? Главное, что мне скучно не будет! Замечаю, что ей одной рукой сложно застёгивать блузку и подхожу помочь:
  - Давай я застегну пуговицы, тебе ведь сложно.
  - Я могу справиться и сама...
  Зрелища, милее, чем растерянная Рей в застёгнутой на две пуговицы блузке, я ещё не видел: на бесстрастном лице большие растерянные красные глаза, синие волосы в полнейшем беспорядке, и криво застегнутая полупрозрачная рубашка на голое тело. Застегнув на девушке все пуговицы и поправив блузку, иду одеваться сам. Сегодня будет длинный день...
  В Токио-3 сегодня было достаточно пусто: мало кто хотел жить в городе, который был готов подвергнуться разрушению в любую секунду. Но персоналу НЕРВа и ключевых служб бежать некуда, а потому улицы, которые хоть и не кишели людьми, назвать пустынными было нельзя. Шокированная от такого количества внимания к своей персоне, Рей прижалась ко мне и старалась слиться с окружающей средой, чтобы не отсвечивать. Учитывая крайне нестандартную внешность, школьную форму и общую зажатость, получалось у неё это крайне плохо. Путём нехитрых расспросов я узнал ещё одну страничку из биографии моей спутницы: Аянами никогда не выходила в город. Она даже не знала никаких маршрутов, кроме как из школы домой, и из дома в НЕРВ. В чём-то я понимал девушку, испытывающую такой дискомфорт в толпе. Даже меня начинали бесить пристальные взгляды прохожих. Все, кто замечал Аянами, не оставались равнодушны: либо впадали в ступор от умиления, либо отворачивались, лишь бы не видеть.
  Постепенно Рей осваивалась, но всё ещё слегка боязливо прижималась ко мне, удивлённая таким вниманием к своей персоне. Внешность девушки сыграла с нами злую шутку не только на улице: нам пришлось облазить весь город, прежде чем мы смогли подобрать что-то пристойное из одежды. И дело даже не в самих вещах, а в их цвете. Проблема состояла в том, что волосы Аянами совершенно непередаваемого сине-серебристого цвета, что в совокупности с ярко красной радужкой почти не оставляло шансов найти подходящее сочетание оттенков. Консультанты просто сбивались с ног, предлагая популярные, но абсолютно глупо смотрящиеся вещи всех оттенков зелёного и бежевого, завоевавшие японский рынок после Второго Удара. В конце концов, в каком-то заштатном магазинчике мы смогли найти несколько подходящих вещей: синее платье, расшитое металлическими нитями, пару новых блузок и тёплый махровый халат, в котором не холодно после душа. Рей очень устала от постоянного внимания толпы, и чтобы немного отдохнуть от суеты и людей, я предложил ей посидеть в кафе-мороженом, находящемся на первом этаже торгового центра. Покупки уже были отправлены домой службой доставки, чтобы не возиться с сумками. Решив, что посещение такого ресторанчика будет чем-то новым для моей спутницы, а спокойная атмосфера не будет угнетающе действовать на утомлённую психику Рей, я настойчиво повернул в сторону яркой вывески.
  Внутри заведения было уютно: маленькие столики на двоих, стулья с мягкими спинками и пастельного цвета стены. Компания молодых студентов составила несколько столиков в углу помещения и тихо наслаждалась подаваемым лакомством, лишь изредка врываясь тихими приглушёнными смешками. За холодильником, выполненным в форме прозрачной барной стойки, стоял молодой парень европейской наружности. Однако на японском он говорил почти без акцента, причём крайне вежливо. Заказав две порции фисташкового мороженого, я вернулся к занятому нами столику и принялся за лакомство. Съев несколько ложек, замечаю, что Рей даже не притронулась к своей порции, и лишь внимательно следит за моими действиями. Решаю немножко похулиганить: взяв ложкой немного вкусностей, прошу девушку открыть рот, после чего отправляю туда мороженку. Девочка послушно глотает вкусняшку, и спрашивает:
  - Что это?
  - Фисташковое мороженое. Замороженная смесь из молока, сахара, яичного белка и фисташек. Тебе понравилось?
  - Да, это приятно. - взяв чайную ложку, Аянами начинает быстро есть сладость, почти не жуя.
  - Не простудись, оно очень холодное. - моя младшая сестрёнка тоже очень любила мороженое, пока была жива...
  - Я не подвержена инфекционным заболеваниям. - постоянно забываю о том, что она не хрупкая девушка, а искусственно созданная химера: просто не могу смотреть на неё, как на монстра. Вдруг наши аварийные телефоны синхронно зазвонили. Неужели и правда в бой? Я уже скучаю по тому безумному ощущению всемогущества Евангелиона. С предвкушением беру трубку:
  - Алло! Да, это Икари Синдзи.
  В трубке ответил грубый мужской голос:
  - Сообщите ваше местоположение, чтобы мы могли вас забрать. Доктор Акаги вызывает для проведения имитационного синхротеста.
  Вот и птица обломинго прилетела... Сообщаю охранникам адрес кафе, предварительно спросив его у бармена, и получаю ответ: 'Будем через семь минут, ожидайте'. Рей ушла в себя, анализируя сегодняшний день. Интересно, к каким выводам она придёт на этот раз?
  Ехали мы недолго, наверное минут пять. Нас с Рей разделили сразу, рассадив по разным машинам, а в Геофронте я её уже не видел. В раздевалке возле ангара, куда меня привели, стояла и краснела низенькая и слегка полноватая девушка типично японской наружности. Представившись Майей Ибуки, она, стесняясь, протянула мне сине-белое нечто, похожее на мечту фетишистки. Так вот ты какой, контактный комбинезон. На это обтягивающее порождение больной фантазии возле сердца крепились две пластины, помеченные красными крестами - автоматическая аптечка, как я понимаю. Девушка ушла, а я принялся раздеваться, аккуратно складируя одежду в шкафчик с надписью 'Третье Дитя'.
  Надевалось это недоразумение неожиданно легко, а после нажатия кнопки на запястье очень плотно обтянуло тело. Нацепив нейроконтакты на голову и глянув в зеркало на получившуюся мечту престарелой любительницы мальчиков посвежее, крикнул, что я готов. Охранник, стоявший за дверью, провёл меня к капсуле, периодически подозрительно косясь на мою странную форму одежды. Контактный комбинезон абсолютно не защищал тело от холода, а ноги чувствовали малейшую неровность рифлёного металлического пола, так что относительно короткая дорога до капсулы получилась изрядной пыткой.Поднявшись по лестнице, я забрался в капсулу и откинулся на мягкий ложемент. Бронированная створка закрылась, отрезая меня от окружающего мира. Устроившись в кресле поудобнее, я расслабился и приготовился к синхронизации, стараясь смягчить неприятные ощущения от того, что в моём разуме пытаются пробить дыру. Вообще, отмокание в LCL для меня - крайне бесполезное занятие, ведь в контакт с людьми я вхожу и без всякого оборудования. Конечно, это не так безопасно, как через переходник в виде системы А-10, но при этом гораздо полнее и быстрее. Внутреннее пространство начало потихоньку заполняться жидкостью, медленно обволакивающей мое тело. В голове размеренно текли мысли вперемешку с докладами мостика, готовящего программу проведения синхротеста. Аккуратно сливаясь с Евангелионом, я старался провести синхронизацию без рывков и насилия над своим мозгом, постепенно погружаясь в ничто. Однако когда я очнулся уже в новом теле, то чуть не заорал от боли: это был не здоровый и полный сил Первый, а искалеченный огрызок. У него отсутствовали левая рука полностью, правая кисть и обе ноги, а глаза заменены устройствами, которые эмулировали сигналы сетчатки в нервные стволы. Ощущать себя искалеченным огрызком было отвратительно, а так как никаких особых заданий мне на эту синхронизацию не давали, то мне оставалось только два часа бессмысленно отмокать в крови Второго Ангела. Делать нечего: учёные заняты сами собой, увлечённо фиксируя параметры мысленного траффика между мной и Евой, так что я решил разобраться с той мешаниной, в которую превратилась моя память в результате моего же косяка. Каждый вдох из-за LCL был медленный и плавный, минимум раздражителей, за исключением боли того Евангелиона, к которому я подключен, но её легко игнорировать, ведь он - это не я. Закрыв глаза, погружаюсь в воспоминания того, кем был до смерти...
  Лица своих родителей и сестры я помню отчетливо, такими, какими они были в последний наш общий ужин. До этого злосчастного вечера моя жизнь ничем не отличалась от жизни других подростков: учился в школе, гулял, ездил с отцом и его друзьями на рыбалку - обычная жизнь обычного ребёнка. Но в один момент рухнуло все: у сестры случился на ровном месте анафилактический шок, а надеяться, что скорая быстро приедет в пригород было бессмысленно. Схватив девочку, родители сели в авто, а на следующее утро я уже ехал на опознание двух искорёженных и обгоревших кусков мяса: тело сестры так и не нашли. Описывать то, что я тогда чувствовал, бессмысленно. Мне уже было четырнадцать, а потому в детдом принудительно отправить меня не могли. Старшие родственники были против брака моих родителей, и помощи от них ждать было бессмысленно. Так я начал свою взрослую жизнь.
   Похоронив родителей, продал нашу трёхкомнатную квартиру, купил маленькую гостинку и устроился в магазин электроники подсобником, продолжая учёбу в школе. Друзей особо у меня не было, а ночами мне снился один и тот же сон: обезображенное тело с обгоревшим до костей лицом, ещё несколько часов назад бывшее моей матерью. С самого раннего детства я открыл в себе способность ощущать то, что чувствуют другие люди, и оставшись один, я начал развивать это в себе. Потом была встреча с Викой: бурный и безумный роман, закончившийся трагично. К девятнадцати годам я стал сильнее, чем многие из тех, кого я знал и у кого учился. И тут, когда я был на втором курсе в университете, грянула война. Одна из тех бесполезных войн, которые ведутся из-за денег и для того, чтобы власть имущих запомнили после их смерти. В один осенний день всех студентов нашего факультета собрали на стадионе и сообщили, что нас призывают на фронт.
  Нас гнали толпой по снегу с помощью дубинок к поездам, стоящим на вокзале, утрамбовывая в пустые теплушки так, что люди могли только стоять. Когда мы прибыли на передовую, была уже ночь. Нас покормили каким-то варевом и выдали каждому по старенькому АКМ, пролежавшему в смазке лет шестьдесят и по четыре рожка патронов, помнящих ещё мою прабабушку, хотя по всем каналам кричали о том, что армия обеспечена по высшему разряду и не имеет нужды ни в чем. Спали мы в грязных блиндажах, в которых воняло немытыми телами и страхом. Свой первый бой я помню смутно: кто-то кричал, все бежали вперед, периодически запинаясь о коряги и трупы тех, кому не повезло. Потом всё слилось в кровавую круговерть, и я отключился. Очнулся я весь в крови в окопе, избивая треснувшим прикладом труп врага. Вокруг всюду были разбросаны ошметки тел, а растаявший снег на дне была перемешан с кровью. Сослуживцы рассказывали, что я ворвался в траншею, и когда кончились патроны, просто порвал голыми руками несколько человек, однако сам я ничего не помнил. Когда меня впервые отпустили на неделю в отпуск, я узнал, что мою девушку изнасиловали и избили пьяные танкисты, которых расквартировали на первом этаже общежития.
   Я был с ней рядом, когда она умирала в реанимации от заражения крови из-за того, что всей моей зарплаты за полгода не хватило на курс антибиотиков, безумно подскочивших в цене, а вся кровь уходила на нужды военных. Потом я попытался отомстить этим уродам, но мне настоятельно посоветовали этого не делать, если я хочу жить. Естественно, никакого наказания ублюдки не понесли, но ходили слухи, что вся их рота сгорела при штурме Донского плацдарма. Блогеры пытались раздуть мою историю в масштабный скандал, но введённое военное положение не особо располагает к свободе слова. Я тогда чуть с ума не сошёл от постоянных интервью, прессинга военных и нескольких попыток отправить меня вслед за ней. Но человек - живучая тварь, а потому я смог это пережить и даже не сойти с ума.
  Потом были ещё три долгих года войны: сплошной ужас, безумие и грязь. Слухи о моей отмороженности ходили по всему батальону. Несколько раз наша часть уходила на пополнение личного состава, я четыре раз был ранен, но мои способности помогали мне выжить и выполнить задачу даже в самых адских мясорубках. Свой смысл жизни и основу своей личности я создал в битвах, упиваясь кровью врагов. Однако в обычной жизни старался мало отличаться от других: шутил, смеялся со всеми и всячески поддерживал имидж своего парня. Но я ненавидел людей - тупых, пустых и истощённых. Они были слишком жизнерадостны, слишком веселы, хоть я и понимал, что весь их смех - не более чем маска, которой они защищаются от мира, что на войне люди выгорают, и ничего, кроме ненависти и пустоты у них не остаётся. А потом была та злосчастная зачистка хрущёвки, в которой какой-то враг пробил мой щит ножом. Противника я тогда убил, рану заштопали, но моё тело начало умирать. Медленно начали отказывать мышцы на ногах: я слабел с каждым днём. На всякую хитрую попу найдется и клизма винтом: нашёлся винт и на меня. Естественно, после такого меня комиссовали, списав моё состояние на психосоматику и повесив на грудь пару медалек, как компенсацию за всё, что мне довелось пережить.
  Вот так я и остался один, с умирающим телом в разрушенной войной стране. Почти два года я пытался найти способ спастись, но все мои умения оказались тщетными, а знания мусором. Когда накатывала хандра, я просто включал аниме, и часами пялился в экран, забивая голову, лишь бы не выть от бессилия и одиночества. Решив разобраться в том, что же меня убивает, я начал свое паломничество по библиотекам, музеям и интернету, в поисках хоть каких-то крупиц знания.
  В результате нашел я и ту дрянь, которая меня убивала, и способ от неё спастись. Однако прошло уже слишком много времени, и я был обречён. Тогда я решил сменить приоритеты, выбрав целью не выживание, а сохранение своей личности после смерти тела. Когда я уже совсем отчаялся, то, перечитывая один из старых текстов, нашёл ритуал, который совершали смертельно раненые в бою воины. Сначала я счёл его бредом, и чуть было не повесился от безысходности. Но утопающий хватается и за соломинку, а потому я решился на это безумие.
  Потом была долгая подготовка, осложнённая тем, что ноги отказали совсем, а руки не могли удержать ничего, что было бы тяжелее книги, без помощи телекинеза. Однако я справился со всеми условностями, напился в стельку, сжёг всё ценное, что у меня оставалось, и после того, как опохмелился, на следующий день проткнул своё сердце. То ли я чего-то не учёл, то ли воин из меня был так себе, но получилось не совсем так, как должно было быть. И всё же депрессивно-спокойная натура Синдзи смогла хоть немного унять мое безумие и помогла вернуть контроль над своим разумом. В жизни Икари-младшего было банально больше хороших событий и приятных воспоминаний, чем у меня. Но когда я увидел Рей в бинтах... Это было слишком для моего измученного сознания.
  Я осознаю, что поступаю неверно, но иначе просто не могу: после всего, что произошло за несколько последних дней, она стала важна мне. И я постараюсь её защитить, как умею. Радует одно - способности Синдзи гораздо сильнее тех, которые были у меня в прошлом теле. И потому, если я не перегорю во время тренировок, то перспективы мои в этом теле огромны. Размеренные мысли прервал резкий обрыв синхронизации и по связи мне сообщили о прекращении синхротеста. Уровень LCL пошёл на убыль, кожу омерзительно стянуло подсыхающей коркой, а спазм, вызванный автодоком для очистки моих легких от жидкости, скрутил меня в непрекращающемся кашле. В конце концов последние капли розовой жижи вышли из меня вместе с полупереваренными остатками мороженого и лапши. Воздух стал для меня долгожданным сладостным спасением, дурманящим голову. Встав, пошатываясь, бреду в душ, стараясь добраться туда как можно быстрее: ощущение подсыхающей корки на коже просто отвратительно.
  Сняв пропитанный LCL комбинезон, я нежился под теплыми струями душа, восстанавливая душевное равновесие. Разворошенные мысли постепенно возвращались к своему неспешному течению, а тёплая вода смывала неприятные ощущения от крови Лилит на коже. Сквозь шум воды пробилось пиликанье электронного замка, а на границе восприятия появляется комок неуверенности и смущения. Выключаю воду, одеваюсь и выхожу к незваному гостю. Вечно смущенная ассистентка Акаги, краснея, переминается с ноги на ногу, пряча нижнюю часть лица за толстой картонной папкой крайне совкового вида. Передав мне этого канцелярского монстра, девушка быстро и запинаясь в словах сообщает, что с завтрашнего дня я учусь в средней школе 707,в классе 2-А, а эту папку должен буду передать директору лично в руки перед началом учебного дня. Развернувшись, Майя убегает прочь, на ходу оправдываясь, что её ждёт начальница. Тормознув Ибуки возле двери, спрашиваю про Аянами, и получив неутешительный ответ, узнаю что ей предстоят долгие процедуры, так что раньше, чем в шесть вечера её не отпустят. Мысленно обругав Акаги за неукротимое желание расчленять во имя науки, иду к остановке монорельса, идущего на поверхность. В моём распоряжении минимум три часа. Нужно ещё докупить домой электронику и постельное бельё.
  Сначала консультант в магазине отнёсся ко мне крайне скептично, но вызванный менеджер и фамилия в пропуске НЕРВа его просто перекосили - кто такой Икари в Токио-3 знали очень хорошо. Всё перепроверили по двадцать раз, запаковали и пообещали доставить к моему приезду домой. Закупившись всем необходимым, я приобрёл два добротных ножа: без них ощущал себя голым. Закончив шоппинг, вызвал такси и расслабленно откинулся на сиденье: предстояло самое приятное - распаковка подарков.
  Квартиры очень изменились, став гораздо более обжитыми и уютными. На моём новом диване сидели и курили четверо мужиков в зелёных робах. Всё было распаковано, собрано и протёрто от пыли: старую койку сменил комфортный двуспальный диван, напротив кровати висел на кронштейне телевизор, а место комода занял просторный шкаф. Проводив работяг и накинув каждому по небольшой доплате за качественную работу, я протёр линолеум и поставил вариться картошку и яйца на 'мимозу'. Длинный и мягкий ворс ковра приятно ласкал утомлённые за день ступни, снимая усталость. Пока всё варилось, я нарезал овощной салат с оливками. Едва успел - когда я заканчивал сервировку стола, Рей зашла в квартиру.
   Открыв дверь, она замерла на пороге, и удивлённо смотрела на изменившийся интерьер. Я закончил расставлять блюда с нарезкой сыра, подошёл к недоуменно замершей девочке и аккуратно посадил её за стол, чтобы не причинить боль, после чего протер спиртовой салфеткой руки, подал ложку и картофельное пюре в тарелках. Наконец придя в себя, Аянами спросила:
  - Синдзи, что случилось? Я не могу проанализировать происходящее. У меня недостаточно данных. Твои действия похожи на ритуал свидания, но он подразумевает ужин в ресторане, и не подразумевает смену интерьера в квартире девушки, обычно происходящую при ремонте. - обожаю её вопросы, они настолько абсурдны в своей логичности. Кажется, мне опять придётся туго... Вздохнув, рассказываю всё, что происходило со мной за день, пока Рей пробует приготовленную мной еду и таскает сырную нарезку. Аянами слушает молча, иногда переспрашивая некоторые моменты, которые ей непонятны. Когда я закончил свой рассказ и в смешанных чувствах откинулся на спинку стула, девушка немного промолчала и сказала:
  - Я согласна. - настала моя очередь тупить...
  - На что ты согласна? - её логика меня убьет. Бросив на меня один из своих непонятных взглядов, девушка сказала:
  - Я согласна быть с тобой, пока твоя смерть не разлучит нас. - немного наклонив голову вправо, девушка пристально смотрит на меня, пытаясь понять мою реакцию.
  Смысл фразы дошёл до меня не сразу, ведь никто никогда не говорил мне таких слов. Судорожно пытаюсь вдохнуть, непослушными пальцами расстёгивая ставший тесным воротник рубашки и проталкивая в измученные лёгкие ставший вязким воздух. Резко вдохнув, я рывком прихожу в себя. Аянами стоит, наклонившись надо мной и недоумённо смотрит в мои глаза. Её маленькая ручка нервно подрагивает, выдавая истинное состояние хозяйки. Тихий голос разрывает тишину:
  - Я не соответствую твоим критериям спутницы жизни? Какие-то условия не соблюдены?
  Стараюсь как можно нежнее взять её руки в свои, чтобы хоть немного успокоить, ведь Рей сейчас гораздо хуже, чем мне:
  - Всё хорошо, просто обычно женщины не говорят так открыто. Ты отлично подходишь мне. Как правило, общество порицает открытое проявление чувств.
  - Это не эффективно. - Рей садится ко мне на колени и целует. Нежно, неуверенно, боясь сделать что-то не так, но с огромным желанием. Успокаивающе глажу её, чувствуя как страх сменяется страстью и эйфорией. Аккуратно прекращаю поцелуй и предлагаю поесть.
  Пюре остыло, а 'мимоза' нагрелась, но после всего произошедшего мне было наплевать на вкус. Смотрю на девушку, машинально запихивая еду в рот. Рей встает и уходит куда-то. Несколько минут спустя хлопает входная дверь и включается душ. Мне тоже опредёленно следует помыться нормально, а не под эрзац поливалкой, лишь по недосмотру названной душем. Дверь в свою квартиру я никогда не закрывал, ведь ночью я сплю чутко, а защита на двери, выведенная моей кровью всегда предупредит меня о нежеланных гостях. Помывшись, я вышел из ванной и лег на предварительно разложенный диван. Не помню, когда успел разложить его и заправить, но думать о такой глупости мне просто лень. Закрыв глаза, устало откидываюсь на подушку, как вдруг слышу тихий скрип дверных петель, два шлепка босых ног по линолеуму и шелест ковра. Тонкое тело скользит под одеяло, с легким стуком задевая гипсом за быльце. Поймав в объятия Аянами, нежно притягиваю к себе, стараясь не повредить рёбра. В ней от силы килограмм сорок.
  Поцелуй перетекает в ласки, запах её тела пьянит, а каждый вдох огнём разливается по телу, устремляясь в пах. Аккуратно переворачиваю Рей на спину и постепенно продвигаясь к самым нежным частям моей девушки. Понимаю, что если мы сейчас продолжим, то повредим только начавшие заживать рёбра Рей. Усилием воли отстраняюсь от желанного цветка и стараюсь снизить накал страстей, чтобы не наделать глупостей, которые повлекут последствия для здоровья Аянами: со сломанными рёбрами не шутят. Переворачиваюсь на спину и получаю еще один странный взгляд. Девушка опирается здоровой рукой мне в грудь и, глядя мне прямо в глаза, говорит: 'Не волнуйся, Синдзи, моё состояние не помешает твоему удовольствию'. Она опускается к моему животу, наметив себе определённую цель. Как же она быстро учится! От её поцелуя меня будто пробивает током, но за первым поцелуем следует второй, а потом ещё... Дальнейшее я помню смутно, вроде кричал что-то, но что и на каком языке - хоть убей, не вспомню. Безумие страсти идёт на спад, и я, не в силах себя контролировать, проваливаюсь в сон.
   Комментарий к Глава 5. Затишье перед бурей.
   Будет немного жестокости и клубнички, потом не говорите, что я не предупреждал.
  
  ========== Глава 6. Мертвые не плачут. ==========
   Писк будильника ворвался в голову внезапно, развеивая блаженное ощущение покоя и защищенности. Чёртова школа, мало мне её в прошлой жизни было! Ненавижу толпы детей, злые, галдящие, завистливые и лживые. Однако это суровая реальность, и от неё никуда не денешься. Хотя, можно попытаться немного скрасить столь печальное утро, а раз вчера был такой приятный вечер у меня, то пора отплатить взаимностью. Если бы не моя привычка усиливать ощущения во время физической близости, то мне было бы очень сложно. Девушка возбуждалась легко, но вот доставить ей действительно сильное удовольствие оказалось весьма проблематично. Через несколько минут её крик наслаждения эхом пронесся по пустым коридорам здания. Свободный от наложенной на ночь повязки глаз постепенно приобретает осмысленное выражение - Аянами медленно приходит в себя. Вылезать из-под одеяла не хочется совершенно, но это необходимо. Рей зевнула и сказала:
  - С добрым утром, Синдзи. - я впервые не прикладываю усилий, чтобы понять, что она нежна ко мне.
  - И тебя, Рей. Сегодня наш больничный закончился, давай собираться. - она кивнула и осторожно обняла меня, показывая что она рядом.
   Холодная вода сбивает последние остатки сонливости, пробуждая ватное после сна тело, прочищая голову и даря ясность мыслям. Девушка, шлёпая босыми ногами по кафелю, уже ушла на кухню, а я продолжаю тупо смотреть на своё отражение в зеркале. Всё слишком хорошо, слишком гладко: или я чего-то не понял в поведении Гендо, или он готовит какую-то масштабную провокацию. Поведение Аянами выбивается из его плана, меня он контролировать не способен, а потому я для него - враг. Что делать в этой ситуации - не имею ни малейшего понятия. А что-то делать надо, и вариантов тут несколько: или искать союзников, недовольных поведением Командующего и бороться, или сворачивать свою активность, неспешно дожидаясь Комплементации. Но зачем мне престол Бога, если его не с кем будет делить? Да и сам механизм этого масштабного ритуала мне не понятен до конца. Это в мультике было всеобщее счастье и обретение полноты, но мультик и реальность отличаются слишком сильно. А потому полагаться на столь 'надежный' источник я не буду. Эх, залезть бы к Гендо в голову... Но это вряд-ли возможно. Если у этого тела такие сильные врождённые способности, то его отец вряд-ли так прост, ни к чему хорошему это не приведет. Ладно, нужно встряхнуться: умываюсь повторно холодной водой и иду на кухню к Аянами.
   Девушка сидит за столом и ест вчерашний салат, слегка растерянно поглядывая в тарелку. Заварив нам обоим чай, я разогрел себе пюре с сыром: надо же хоть что-то поесть. Поев и почистив зубы, иду собираться в школу: мне предстоит учиться в том же классе, что и Рей. Девушка числилась там уже семестр, изредка появляясь на уроках, по понятным причинам пропуская почти все занятия. Дальше оттягивать столь неприятный момент уже нельзя и, собрав волю в кулак, начинаю одеваться.
  Рюкзак оттягивает плечи, а портфель Аянами - правую руку, сама она идёт слева, как и положено по этикету. Внешность моей спутницы как магнит притягивала внимание, порождая множество неодобрительных, негодующих и умиленных взглядов. Даже я от такого количества внимания чувствовал себя не в своей тарелке, что уж говорить про девочку - она закрылась и шла молча, напряжённая до предела. Мне же остаётся только продолжить свои размышления о будущем. Пока нет Аски, меня вряд-ли убьют, скорее всего будут шантажировать через Рей, или попросту убьют её, стерев память. Она стала очень близка мне, но её смерть не конечна. Вот только восстановление памяти - гораздо более сложное задание. Надеюсь, что защитить девушку от всего этого ужаса будет в моих силах. Более экстремальные меры, вроде физических пыток, вряд-ли применят - их понимание механизмов синхронизации далеко от истины, а потому слишком ломать мою психику они поостерегутся, так как пилот им всё-таки нужен. От этого и будем отталкиваться.
   Мои невесёлые мысли были прерваны тихим голосом Рей: 'Мы пришли'. Прощаюсь с девушкой и иду в сторону кабинета директора. Постучав, вхожу и, поздоровавшись, ожидаю, пока тучный японец прочтёт всё, что сказано в папке. Перевернув последний листок, мужчина поднимает глаза и спрашивает:
  - Я должен знать что-то, кроме занесенного в эту папку? - то, что мой отец большая шишка, имеет и свои плюсы.
  - Нет, кроме того, что моя посещаемость будет нерегулярной в связи с тренировками. - пожилой мужчина степенно кивает, продолжая изучать бумаги
  - Позволю себе ещё один нескромный вопрос, юноша. Ваша фамилия Икари, вы -однофамилец Командующего? - видимо он раз и навсегда желает уточнить мою позицию в социальной иерархии.
  - Нет - сын. - лицо искажается в раболепной улыбке. Ненавижу всю эту иерархическую схему, но она великолепно работает.
  - Особые пожелания будут? - вот это сервис!
  - Определите меня в класс, в котором учится Аянами Рей. - решаю перестраховаться на случай, если вдруг что-то не так понял.
  - Уже сделано. Вам на второй этаж и в кабинет 21. Это 2-А класс. Поспешите, урок скоро начнется.
  Однако эта система имеет и свои плюсы: вряд ли в любой другой стране к обычному школьнику директор обращался как к начальнику. Аккуратно закрыв дверь директорской, я глянул на часы в холле и неспешно пошёл наверх по лестнице. Найдя нужный класс, опёрся на стену и стал ждать учителя. Низенький и сухой старичок со старомодным кожаным портфелем появился точно в 9:00. Заметив меня, он сказал: 'А, это ты новенький? Директор Мацуда сообщил о тебе. Проходи, будем знакомиться'. Прохожу в класс вслед за ним, слушаю приветствие, которое ведёт низенькая и бойкая девочка, вся в веснушках и с двумя косичками. Наверное, она и есть староста класса. Пока утихает шум, пишу на доске своё имя и представляюсь: 'Меня зовут Икари Синдзи. Я извращенец, чернокнижник и сволочь. Позаботьтесь обо мне'.
  Что прекрасно в Японии: можно, соблюдая формальный этикет, творить подчас самые безумные вещи, не нарушая де-юре, но бесчинствуя де-факто. Под дружный гогот класса, провожаемый неодобрительным взглядом учителя, я нахожу свободное место за Аянами и иду туда. Жаль, что мы сидим за партами-одиночками, иначе можно было бы забить на урок и просто наслаждаться друг-другом. Проходя мимо Рей, касаюсь её плеча рукой. Девушка ловит мою руку, немного задерживает в ладони, прижимает к щеке и отпускает. Смех в классе будто выключили, а учитель молчит, но его неодобрение ощутимо уже физически.
  Сажусь, включаю школьный ноутбук и подключаюсь к локалке класса. Чат взрывается сообщениями: основная тема - наши с Рей взаимоотношения и причина моего перевода в класс. Игнорирую всё, пытаясь расслышать тихое бормотание преподавателя, но непрерывный стук клавиш и писк оповещений забивает всё. После мучительного урока и более ста проигнорированных сообщений наступает не менее отвратительная перемена. Сразу после звонка галдящая толпа подростков затапливает наши с Аянами парты. Девочки лезут вперед, задают вопросы, толкаются, пытаясь занять место поближе. Едва сдерживаюсь, чтобы не ударить им всем по мозгам. Вдруг Рей тихо говорит: 'Если вас интересует, насколько мы близки с Синдзи, то мы живём вместе'. Класс настиг шок, в очередной раз за день. Надеюсь, их мозги смогут его пережить. Вдруг толпа заволновалась и через неё проломился высокий бугай гоповатой наружности, с лицом, не обезображенным интеллектом. За ним в образовавшуюся пустоту втиснулся тощий тип в очках и с камерой, похожий на крысу. Громила останавливается возле моей парты и берёт меня за грудки:
  - Слышь, новенький, пошли, побазарить надо. - воу, это сейчас такие гопники пошли?
  - Чего тебе надо, жертва лишней хромосомы?
  - Мне папа сказал, что из-за тебя погибла моя сестра! Это ведь ты пилотировал того бешеного робота! - охренеть, теперь в этом клубке появился ещё и труп маленькой девочки. Где-то явственно отсвечивали очки-хамелеоны
  - Парень, я тебя впервые вижу. И если тебе не нужны проблемы, то просто отвали от меня. - лицо гопника искажает гримаса ярости, а мозги пытаются переварить то, что он услышал.
  Вдруг девичий визг ворвался в уши, а пацан инстинктивно пригнул голову: 'Судзухара!!! Ты что творишь??? Мало того, что на уроки не ходишь, так ещё и новенького задираешь!!!'. Гопник отпустил мою рубашку и повернулся к той самой девочке с косичками: 'Слышь, староста, он и эта красноглазая кукла - пилоты того огромного робота. И они убили мою сестру! Я этого так не оставлю'. После этого он повернулся ко мне и сказал: 'Я знаю, где вы живёте, так что мы ещё встретимся'. Затем он развернулся и ушёл в закат, расталкивая толпу. Чудак с камерой тихонько шепнул мне на ухо: 'Папа Тодзи работает в NERV, а потому он много знает. Судзухара очень зол на тебя, и я бы на твоём месте свалил подальше'. После чего этот крыса-кун растворяется в толпе. Класс, шокированный в третий раз, просто разбрёлся кучками по помещению, обсуждая свежие сплетни. Пару раз я замечал этого хрена с камерой, который метался от одной группки к другой и что-то им рассказывал. То, что Гендо слил меня этим кретинам стало для меня неприятной неожиданностью. Хрен бы с Судзухарой, но вот его отец мне явно не дает покоя. Была ли мёртвая девочка, или её сделали уже потом - мне это уже не важно. Гопники в Японии - не те, что в странах бывшего СССР. Если в СНГ это просто уличная шпана из опустившихся людей, то в Японии - члены группировок под крылом крупных корпораций. Они хорошо организованы, имеют отличную крышу и представляют немалую угрозу для того, кто перешёл им дорогу. Логично, что подобные личности есть и у NERV. Хреновый расклад получается, хотя уличные абреки - это не полиция и не армия, так что всё не так плохо.
  Уроки сегодня заканчиваются в половине третьего, а большинство учащихся расходится в четыре из-за кружков и спорта. Помогаю Рей собрать портфель, надеваю рюкзак на спину и мы выходим из класса. Путь домой ничем не отличается от пути в школу, только людей на улицах города стало гораздо меньше, поскольку большинство ещё усердно трудится в такое время. Проходя пустынный сквер недалеко от дома, я заметил компанию из шести человек, собравшуюся возле одной из скамеек. Трое сидели на лавочке, ещё три человека стояли рядом, пили пиво и неспешно о чем-то говорили. Вдруг один из сидящих показал на нас пальцем и ощущение, идущее от них, изменилось: кажется, это за нами. Совершенно некстати, что я оставил ножи дома: сейчас они бы мне пригодились, но что есть, то есть. Шепнул Рей: 'Если что - прячься за дерево и беги к людям!' Она лишь кивнула - хорошо, когда не задают лишних вопросов. Потихоньку начинаю формировать щит, и тут слышу очень характерный звук загоняемых в магазин дробовика патронов. Становится очень плохо: мне нужно перебить этих бугаев, пока не умру. Бегать наперегонки с шестью амбалами с дробовиком наперевес - дохлый номер. Рей столько не выдержит со сломанными рёбрами. Сильно толкаю девушку за первое попавшееся дерево, прикрывая её щитом, и кричу:'Беги!'
  Выстрел, заряд дроби влетает в щит, пара дробин попадают мне в руку, но это не страшно. Главное, что девушка в безопасности, а потому пора немного потанцевать! Разворачиваюсь, падая и уходя в кувырок, дробь пролетает над моим правым плечом. Осталось четыре выстрела и метров тридцать дистанции. Восприятие уже разогнано до предела: мышцы звенят, а картинка выцвела, став черно-белой. Шаг вперёд и влево, выстрел, осыпь краем цепляет щит, ускоряюсь, почти бегу через обжигающий кисель воздуха, горячим свинцом вливающегося в лёгкие на каждом вдохе. Шаг вправо, корпус влево, шаг влево, корпус вправо, осыпь пролетает левее, опять частично цепляя щит. Сердце пропускает удар, но я всё ещё способен сражаться. Один из врагов бросает в меня нож: перехватываю его в полете, инерция закручивает меня вокруг оси, пригибаюсь и заряд дроби пролетает выше, не цепляя щит. Нож отправлен в нападающего с дробовиком, он успевает выстрелить, заряд проламывает щит и бьёт в грудь, но теряет почти всю энергию и только царапает кожу. Стрелок заваливается назад с ножом в горле, а до противников остается метра четыре. Перед глазами начинают плясать черные точки - верный признак того, что силы на исходе. Остаётся только молиться, чтобы их хватило. Пропускаю боккен над собой, подшаг, и энергетический удар пробивает печень противника, вырывая солидный комок плоти из спины мужчины. Ладонь будет ныть ещё неделю, но это небольшая цена. Меняю направление движения, схватившись за ремень ещё стоящего на ногах трупа, уворачиваясь от удара битой. Ловлю взгляд третьего и останавливаю его сердце. Пропускаю удар ножом, и чтобы не умереть, жертвую левой рукой. Лезвие скользит по костям, боль затапливает сознание. Нападающий с ножом отводит руку для второго удара, ловлю его взгляд, и скрюченный как в столбняке труп падает на асфальт. Могучий удар в поясницу швыряет меня вперёд, выдергиваю нож из мёртвых пальцев и бросаю его назад, туда, откуда пришёлся удар. Нечеловеческий вой известил, что я попал. Едва понимая, где нахожусь, встаю на подрагивающие ноги и оборачиваюсь. Щуплый высокий японец зажимает рану в паху, из которой сильными толчками рвется наружу яркая кровь: я зацепил артерию и он уже труп. А шестой, чем-то неуловимо похожий на гопника из школы, смотрит на меня, заряжая дробовик. На последних остатках воли вламываюсь в его разум, посылая единственный приказ:'Умри!' И мужчина с остекленевшими глазами направляет дробовик на свой подбородок и нажимает на спуск. С облегчением падаю на колени, боль затапливает разум, и я падаю во тьму.
  Очнулся я уже в капсуле Евы-01: LCL щипала раны, а в голове звенело. Тело переполняла дурная энергия, печень болела, а во рту горечь смешивалась с кровавым вкусом контактной жидкости. Судя по всему, меня накачали боевыми стимуляторами. Та ещё гадость, способная заставить сражаться даже искалеченный огрызок. Один раз в прошлой жизни мне доводилось пробовать подобную дрянь: всё, что могло болеть, болело потом ещё неделю. Попробовав пошевелиться, понимаю, что привязан к ложементу. Вдруг голоэкран связи ожил, проецируя на LCL вид кабинета Командующего, и его хозяина, сидящего за столом. Лицо спрятано за зеркальными очками, руки в белоснежных перчатках сложены в замок, закрывающий губы. По его мимике ничего понять не представляется возможным, а отсутствие прямой видимости сводит к нулю мои возможности эмпатии. Фуюцуки стоит за ним с подчёркнуто безучастным выражением лица: кажется, он не шибко доволен происходящим. Ровный, довольный до омерзения голос Командующего говорит: 'Икари Синдзи, вы обвиняетесь в убийстве шести сотрудников второго отдела военно-исследовательского института NERV, находящихся при исполнении, попытке дезертирства и государственной измене. Я сожалею, что поспособствовал рождению на свет столь недостойного члена общества. На данный момент тебя просто некем заменить, а потому приговор военного трибунала будет приведён в исполнение тогда, когда вопрос нападения Ангелов будет окончательно решен. Сейчас ты поднимешься наверх и убьёшь Ангела, а потом будешь помещён в изолятор до следующего боя. И если ты хочешь ещё раз увидеть Аянами Рей - не делай глупостей'. После его слов молот синхронизации ударил по измученному разуму.
  Я прослушал краткий и лаконичный предбоевой инструктаж, состоящий в основном из слов 'предположительно', 'возможно' и 'вероятно'. Естественно, что реально полезных данных там было дай бог одна сотая. Из оружия у меня опять в распоряжении был только прог-нож в плечевом пилоне и мои собственные мозги. Ангел выглядел отвратительно: огромное летающее фиолетовое дилдо с множеством маленьких, постоянно шевелящихся ножек на животе и двумя толстыми и длинными светящимися тентаклями. Сие чудо довольно бодро летело на меня, разнося здания в хлам своими хлыстами, и тотально игнорируя огонь батарей стационарной обороны города. Абсолютно нелепая и бессмысленная летающая хуйня, порожденная больной инопланетной фантазией. Бросаюсь на него, создавая максимально плотные щиты на запястьях. Враг вовремя замечает меня и решает атаковать. Щупальца бессильно бьют по тёмно-оранжевым восьмиугольникам, сотканным из моей воли и энергии Евы, я же ускоряюсь ещё сильнее и вгоняю прог-нож в ядро этой хрени. Щупальца несколько раз раскалёнными бичами проходятся по спине, но через десять секунд агония прекращается, и лезвие прог-ножа ломается под весом многотонной махины. С противником, сражающимся гибким оружием, тактика боя только одна: быть как можно ближе к нему. Туша заваливается на бок, я разворачиваюсь и иду назад к катапульте, откидываюсь на стартовый стол, после чего разрываю синхронизацию.
  Когда я выхожу, меня встречают два отделения штурмовиков в полной броне и с автоматами - сопротивляться бесполезно, будь я даже здоров, полон сил, в своём теле и обвешан амулетами как новогодняя ёлка гирляндами. Покорно даю защёлкнуть на себе наручники и понуро следую к месту своего заключения. Внутри царит абсолютная каша из мыслей и обрывков образов, хаотичная и изменчивая. То, что Гендо настолько сволочь я предсказать не мог. Ясно одно: то, что я проиграл по всем статьям. Если буду дергаться, то меня просто убьют, и плевать Икари на меня и мою уникальность. Небось слепит себе клона меня и будет над ним издеваться ещё похлеще, чем над Рей. Аянами тоже скорее всего убьют и сотрут память, так что даже если мы сможем сбежать, это будет агония. Которая продлится до того момента, пока они не поймут, что 50BMG я не в состоянии остановить никогда и ни при каких обстоятельствах. Дальше меня даже убивать будет не надо: достаточно хлопнуть Рей, воскресить и приказать ей выйти в эфир. Я после этого сам, как дурак, попрусь её спасать, и всё - принимай готовенького.
  Воображение рисовало нереальные схемы, мозг пытался что-то просчитать, но сейчас мне было ясно одно: если мне не поможет кто-то извне, то все мои планы пойдут прахом. А пока мне нужно отдохнуть как следует. Проверив на прочность стены своей тюрьмы, я пристроил израненное тело на койку и постарался уснуть. Когда я проснусь, мне будет очень-очень плохо, но если сейчас не спать, то я не проснусь вообще. Примостившись на металлической койке, я забылся сном, полным боли и кошмаров.
  
***
  Седой, но не потерявший военную выправку мужчина стоял и смотрел на огромное человекоподобное существо, распятое на кресте, и прибитое к нему для надежности гигантским копьем странной формы. У существа было огромное рыхлое тело, очертаниями подобное человеческому, но ниже пояса были не гигантские ноги, а множество обычных человеческих конечностей. По этим, относительно крохотным ногам периодически пробегали конвульсии, во время которых из ран существа начинала струится розоватая жидкость, стекая в огромный бассейн. За спиной седого на каталке лежала обнажённая синеволосая девочка с одной рукой в гипсе, привязанная к кровати ремнями. Возле каталки стоял человек в щегольском мундире и очках-хамелеонах, держащий в руке, одетой в белую шёлковую перчатку Глок-17 с гушителем. Полковник Фуюцуки не оборачиваясь сказал:
  - Тебе не кажется, Гендо, что ты зашёл слишком далеко? Душа Юй в Еве-01, так может пусть всё так и будет? Я стар, Икари, и ты с каждым годом не становишься моложе. Мы оба знаем, что смерть - не конец существования, и что за чертой каждый получит, что он заслужил. Если ты боишься смерти - слейся с Евой-01, и будешь вечно жив в вашем с Юй мире. Ничья жизнь не стоит того, что ты делаешь. Это же твой сын, твои люди, даже Аянами можно назвать твоей дочерью...
  - Козо, ты смотришь на всё слишком однобоко. Мне не нужна Юй, мне нужно кое-что более ценное. Престол Бога, в этом и состоит моя настоящая цель. А истинному Богу не нужен никто, он полноценен и не нуждается ни в чем. Я знаю твою маленькую тайну, старый учитель, так что не бойся. Юй я отдам тебе. Ради того, кто столько сделал для меня, я могу пожертвовать столь малым. - щелчок затвора, и оружие смотрит в висок, защищённый лишь прядью волос цвета неба. Девочка что-то шепчет одними губами, закрыв глаза. Выстрел, на мгновение тонкая фигура окутывается оранжевым маревом, но оно исчезает, не в силах сдержать пулю. Даже приглушенный саундмодератором звук гулко отдаётся в огромном зале, а волосы Аянами окрашиваются кровью. Пара конвульсий, и тело затихает, пачкая содержимым и без того не самый чистый пол. Старый седой человек лишь судорожно сжимает руки, холодно кланяется, и уходит, стараясь не смотреть на обнажённое мёртвое тело. Слизнув капельку крови с белоснежной перчатки, Главнокомандующий Икари Гендо снимает с пояса рацию внутренней связи и говорит: 'Рицуко, спустись в Комнату Воскрешения и подготовь оборудование для стирания памяти. Что? Да, для полного стирания. Язык и письмо? Она быстро учится'. Положив трубку, мужчина расстёгивает ремни, сталкивает тело девочки в бассейн, где оно начинает исчезать, и толкая каталку перед собой, уходит прочь.
   Комментарий к Глава 6. Мертвые не плачут.
   Извините за столь большой перерыв, глава была очень тяжелой, а потому мне было чисто психологически сложно это писать. Надеюсь, вы меня поймете.
  
  ========== Глава 7. Взаперти. ==========
   Рей, ошалело моргая, лежала на ложементе в баке LCL. Девушка попыталась вспомнить, что с ней произошло и как она здесь очутилась, но память подсовывала лишь разрозненные фрагменты, а мысли путались. Тело едва слушалось: судороги волнами пробегали по мышцам, не давая расслабиться, а конечности периодически подёргивались, усиливая боль в и без того ноющих мышцах. Через мутную жидкость проступило смутно знакомое лицо, ремни притянули тело плотнее к ложементу и сознание погасло, затапливаемое нестерпимым огнём, сжигающим каждую клеточку её тела.
  Я проснулся в своей камере от боли: голову будто сдавили раскалёнными клещами. Сдерживая вой, скатился с нар на холодный бетонный пол и открыл глаза. Безжизненный потолок, панель светодиодного освещения, металлическая койка, прибитая к стене и раковина с унитазом в углу. Аккуратно, стараясь не потревожить раны, я встал с бетона и с кряхтением рухнул обратно на нары. Первые несколько минут мне казалось, что я умру, но постепенно мне становилось легче: головная боль уходила, а желание выблевать свою печень превращалось в зверский голод. Оглядев себя, заметил свежие повязки на предплечье и кисти: пока я спал, меня перевязали, наверняка накачав какой-то дрянью. Печень не справляется со всей той гадостью, что в меня вкололи, оттого меня и тошнит. Поняв, что немедленная смерть мне не грозит, я постарался принять максимально комфортную позу и задумался, благо поводов для размышления у меня был целый вагон.
  Чёрт, как я мог так ошибиться? Ведь с самого моего появления тут было ясно, что Гендо - коварный и абсолютно беспринципный ублюдок. Неужели я действительно разучился подавлять в себе глупую подростковую истеричность, и теперь буду вести себя как малолетнее школие? Хотя, я что так, что эдак не смогу в одиночку сражаться с такой громадной системой, как NERV. Ведь моя неуязвимость, как у Шварценеггера, сценарием не предусмотрена: не убьют, так закидают мясом, свяжут, а когда поймут, что прямые пытки бесполезны, начнут мучить тех, к кому я неравнодушен. Осознание своей слабости давило не хуже бетонной плиты: я же не герой глупого американского фильма, который решает все проблемы человечества одной левой, параллельно стреляя правой рукой из старушки маадьюс по толпам наступающих вьетнамцев! Чтобы сорвать злость, бью когтями по окованной металлом стене в надежде на то, что сил её пробить мне хватит. Однако и тут облом: рвущая сердце боль и призрачные лезвия исчезают, не пройдя и на сантиметр вглубь, а пальцы больно скребут по металлу. Осознаю, что мое сердце остановится быстрее, чем я отсюда выберусь. Остаётся только ждать, а если совсем будет хреново - буду угрожать самоубийством, может что и выгорит...
  
***
  
За несколько часов до описанных выше событий...
  Старый полковник и профессор генетики сидел в своем маленьком кабинете, перебирая дрожащими пальцами камушки для игры в шоги. То, что его молодой ученик ставит цель превыше всего, он знал давно, и был согласен с таким раскладом. 'Смерть легка как пёрышко, долг тяжёл как гора' - это высказывание как нельзя лучше отражало суть его воспитания в семье потомственных военных. Но цель, к которой стремился Икари Гендо, повергла полковника в шок: насколько нужно быть безумным, чтобы желать престола Творца? Козо Фуюцуки решил, что бесчестье для него, как для солдата, предавшего своего командира - ничто в сравнении с жизнями миллионов тех, кто пережил Второй Удар, вызванный ошибкой в расчётах доктора Кацураги. Вздохнув, постаревший разом на десяток лет старый человек достал из верхнего ящика небольшую чёрную коробку, положил её на стол и поднял трубку телефона внутренней связи: 'Алло, это лаборатория 417? Благодарю, Майя, позови к телефону доктора Акаги. Она занята настройкой оборудования? Передай ей, пусть немедленно пройдёт в мой кабинет. Да, это приказ'. Положив трубку, он подключил прибор к розетке, подождал, пока загорится зелёный светодиод и нажал на кнопку. Громкий щелчок, запах озона, и несколько маленьких дымков сообщили о том, что вся незащищённая электроника вышла из строя. Проверив телефон, и убедившись, что он работает, мужчина откинулся на спинку стула и принялся ожидать визита учёной. Когда уставшая девушка с кругами под глазами раздражённо открыла дверь, хозяин кабинета дружелюбно улыбнулся и сказал: 'Нам нужно обсудить кое-что важное, это касается не только нас с вами. Не волнуйтесь так, в моём кабинете какое-то время мы можем говорить спокойно.'
  От прочтения очередного варианта толкования пророчества Икари Гендо отвлек подрагивающий голос его секретарши:
  - Командующий, к вам доктор Акаги Рицуко с докладом. Настаивает на срочной аудиенции. - миловидная девушка всегда слегка нервничала, когда ей было необходимо неожиданно нарушить покой шефа.
  - Хорошо, сейчас я свободен, пусть войдет.
  Получив согласие, учёная глубоко вдохнула и, подавляя улыбку, переступила порог лифта. Несколько секунд, и она уже в огромном мрачном кабинете. Разом накатившие воспоминания заставили Акаги вздрогнуть: она пережила множество неприятных минут в этих стенах и сейчас эти видения разом заполонили сознание, заставляя дрожать колени. Отогнав мрачные мысли привычным усилием воли, женщина уверенно шагнула из света лифта в полумрак помещения, сжимая папку сфабрикованных МАГИ отчётов и графиков, которые должны будут послужить ключом к свободе от кошмара, в который превратил её жизнь один безумец.
  
***
  
Изолятор NERV, камера Икари Синдзи.
  Из медитации меня вырвал грубый окрик охранника: 'Встать! Руки за голову, лицом к стене!' Скрипя зубами от боли в левой руке, выполняю приказ. Руки выворачивают и наручники защёлкиваются на запястьях. Несколько ударов по рёбрам скрючивают меня так, что я вижу только носки своих ботинок и едва могу дышать. В такой позе меня ведут в неизвестном направлении. Рана на руке болит, поясницу от неудобной позы начинает ломить, я периодически спотыкаюсь, но конвоиры тащат меня вперёд, не давая даже восстановить равновесие. Я едва понимал, где нахожусь, с каждым шагом все глубже погружаясь в эдакий болезненный транс. После очередного лифта яркий свет сменился полумраком и светящимися линиями на полу: кажется, мы пришли. Жаль, что я не вижу лица того, кто стал причиной всего этого безумия: сил после медитации у меня достаточно для того, чтобы отправить его к праотцам.
  Ощущался Икари Гендо как кусок пустоты, а голос выражал вселенское презрение: 'Вам смягчены условия содержания с одиночной камеры на домашний арест: вы переезжаете к вашему опекуну. Все перемещения вне места проживания только с моей санкции и в сопровождении конвоя. Перемещения внутри дома санкционирует доктор Акаги. Любые контакты с кем-либо без разрешения опекуна запрещены'. После такой тирады в поле моего зрения появились ноги в лакированных туфельках, правый рукав рубашки расстёгивают ловкие пальцы; по оголенной коже прошлись ватой со спиртом, после чего последовала резкая боль и наручники сняли. Аккуратно разгибаюсь, скрипя зубами от боли в мышцах и стараясь не потревожить ноющие рёбра. Параллельно начинаю готовить свой разум к единственному удару, который, я надеюсь, сможет пробить его защиту.
  Осматривая себя, замечаю на правой руке широкий силиконовый браслет с металлическим утолщением, на котором в такт биению моего сердца моргает маленькая красная точка светодиода. Заметив мой интерес к этому устройству, Гендо с плохо скрываемым торжеством продолжил: 'При попытке выкинуть какой-то из твоих фокусов это устройство впрыснет в твою кровь транквилизатор, который отключит твоё сознание примерно через пятнадцать секунд. А если ты выйдешь за пределы дома без моего разрешения, ослушаешься моего приказа или попытаешься снять браслет - умрёшь. Уведите его!' За пятнадцать секунд я могу многое натворить, только дайте мне волю. Но сейчас если я попытаюсь дернуться, меня гарантированно убьют: почти два десятка охранников стоят возле стен, держа оружие наготове, а сам Икари демонстративно выложил на стол Глок-17 с глушителем.
   На обратном пути конвой обращался со мной аккуратнее: лишь изредка подталкивали прикладами в спину. Дошёл, лишь поддерживая себя накопленной за время медитации энергией. Мне срочно нужно нормально поесть и хорошо поспать, а ещё придумать, как добраться до Гендо за пятнадцать секунд. Но с деятельного настроения меня сбили мысли о Аянами: никакой информации о ней я не имел с момента, как оттолкнул её в сторону, спасая от нападения. Я даже не знаю, сколько дней прошло с момента нападения: в изоляторе меня кормили всего дважды, а свет не выключался никогда. После десяти минут езды в окружении мордоворотов мы оказались в уютном спальном районе, состоящем из частных домиков, окружённых зелёными насаждениями. Покатавшись немного по улицам, авто остановилось возле непримечательного забора. Калитку открыла сама Рицуко в пушистом свитере и джинсах. Заметив моё плачевное состояние, девушка сказала охране: 'Можете идти, спасибо за работу.' Старший в конвое лишь молча козырнул, солдаты споро запрыгнули в 'Хамви' и укатили прочь, а я в ступоре уставился на открытую дверь, не зная, идти мне внутрь или прямо сейчас валить прочь. Однако от Акаги ощущалось что угодно, только не враждебность.
   Вечерело, в доме зажёгся свет, уличные фонари начали потихоньку разгораться, а я, наверное, минут двадцать тупо стоял и смотрел на это великолепие. Слишком большим был контраст между камерой-одиночкой и уютным маленьким коттеджем на окраине. Из ступора меня вывели слова учёной:
  - Пошли в дом, ты ведь не хочешь торчать на улице всю ночь? - логично, чёрт возьми. Акаги вполне могла знать, что же случилось с синеволосой девушкой.
  - Что с Рей? Она жива? - лицо Рицуко слегка скривилось, выражая неодобрение.
  - Ты бы о себе побеспокоился, герой! С ней всё в порядке, она внутри, только осторожнее: мне пришлось стереть Аянами память, но она должна всё вспомнить при виде тебя. - не успев дослушать фразу, бегу внутрь, чтобы побыстрее увидеть Рей: я слишком привык к ней за те несколько дней, которые мы были вместе.
  Первое, что я увидел в гостиной: два огромных рубиновых глаза, с безразличием смотрящие на меня. Девушка сидит на кровати, уставившись в пустоту безучастным взглядом. Вдруг безразличие сменилось узнаванием. Рей бросается ко мне, и её маленькое тело падает вперёд, скрученное судорогой. Пятнадцать секунд до отключки, говорите? Надеюсь, что успею: я даже обязан успеть. Ускоряю восприятие до предела: волна энергии проносится по телу, смывая боль и усталость, заливая мышцы дурной силой. В правой руке начинает зарождаться лёгкий болезненный холодок: препарат уже в крови. Замедляю сердце до минимума, чтобы выиграть пару лишних секунд и успеваю поймать Аянами до того, как её тело коснулось пола. Рвущее мышцы усилие и мы падаем на диван. Рей совсем плохо: сердце девочки бьётся неритмично, взгляд пустой и безумный, дыхания нет. Я чувствую, что времени у меня совсем мало: холод медленно плывет вверх по руке, парализуя мышцы. Остаётся только один способ понять, что случилось: ловлю её взгляд и падаю в багровую тьму.
   Разгадка оказалась проста: Аянами вспомнила свою смерть, её разум не выдержал такого испытания, решив что она мертва, а тело отреагировало на это решение. Холод дошел уже до плеча, правой рукой двигать становилось всё труднее. Решаюсь на безумие, осознавая, что это единственный шанс сохранить ту Рей, которую я знаю. Лёгкий энергетический удар в грудь, и фибрилляция после нескольких хаотических сокращений сменяется на ровный пульс. Потеря сознания потихоньку перетекает в сон, и я могу позаботиться немного о себе. Холод добрался уже до подбородка, и чёрт его знает, что будет, если не вколоть противоядие: дышать становилось всё труднее. Девушка у меня на руках засыпает, я замедляю восприятие, и едва успеваю прохрипеть: 'Антидот!' Дальше все провалилось во тьму.
   Я пришёл в себя на том же диване. Мысли текли, как в киселе, тело было деревянным и едва слушалось. Медленно открываю глаза и вижу огромное мутное бело-сине-зеленое пятно. Муть ушла и пятно медленно трансформировалось в два взволнованных женских лица. Внутри бушевала буря из эмоций: я одновременно плакал от горя и хотел поделиться своим счастьем с остальными. Ещё не осознавая себя до конца, пробормотал: 'Какой интересный глюк... Неужели Гендо настолько меня любит, что засунул в гарем из влюбчивой безумной учёной и Второго Ангела, который по недоразумению выглядит, как моя покойная мать? Блять, я не знаю, хорошо мне или хуёво: похоже, Комплементация таки удалась, и я всего-лишь оргазмирующая лужа LCL'. После моих слов Акаги отшатнулась и с ужасом во взгляде начала медленно отходить назад. Рей лишь молча смотрела на меня, а из глаз капали слёзы. Кисель из головы как ветром сдуло. Сев на диване по-турецки, я раздосадованно хлопнул себя по лбу, и удивлённо уставился на перехваченную в сантиметре от лица руку. Холодный голос девушки отстранёно прокомментировал: 'Никогда не причиняй себе боль'. Переведя взгляд на опекуншу, замечаю, что она смотрит на нас поверх ствола маленького дамского револьвера, и одними губами повторяет вопрос: 'Что ты такое?' Отвертеться без объяснений не получится, да и Рицуко в таком состоянии, что может наделать глупостей. Версию для тех, кому я не до конца доверяю, я подготовил ещё в больнице: ловлю взгляд Акаги и устанавливаю контакт. Мысль-фраза: 'Я Икари Синдзи', а за ней образы аниме, сохранившиеся в моей памяти. Учёная от шока падает на колени и хватается за голову: когда впервые получаешь столько информации разом это больно, как удар битой по голове. Через минуту глаза Акаги открылись, а взгляд прояснился. Упреждая её вопросы, отвечаю:
  - Это была серия видений, после каждого я открывал в себе что-то новое. Последнее было в поезде в Токио-3. - Рицуко задумчиво присела на стул и принялась нашаривать в карманах пачку сигарет:
  - Кажется, мою Нобелевку можно просто выкинуть в мусор. - интересно, насколько глубоким был бы её шок, узнай она правду?
  - Я бы не был настолько критичным, но не могу не согласиться с этим.
  - В тебе нет ни грамма уважения к старшим. Слушай, ты сам хоть знаешь, почему так произошло?
  - Единственное, что я знаю, так это то, что добром вся эта авантюра Гендо не закончится. - аккуратно обнимаю Рей второй рукой: правую она всё ещё не отпускала. Акаги уходит в себя, лишь неодобрительно поглядывая в нашу сторону. В конце концов она не выдержала:
  - Скажи, как тебе не противно с этой куклой? - услышав это слово, Рей сжала мою руку, которую не отпускала с момента перехвата, настолько сильно, что у меня затрещали кости.
  - Она не кукла, и ты это знаешь не хуже меня. И не нужно шуток про Эдипов комплекс: Фрейда я читал. Мне хорошо с ней рядом, а больше меня мало что волнует.
  - Ты необычайно умён и критичен для подростка: если закрыть глаза, мне кажется что ты тридцатилетний циник, которому плевать на всё, кроме самого себя. Ладно, хватит об этом: теперь мне многое стало понятно... Видишь на браслете маленькое отверстие сбоку? Вставь туда что-нибудь металлическое - браслет отключится, пока предмет будет там. В моей квартире нет камер и жучков, а потому можете вести себя свободно. Ваши комнаты в конце коридора, но, думаю, что спать вы все равно будете вместе - закройте жалюзи, чтобы наружка не видела. Более обстоятельно поговорим завтра.
  Киваю, что понял и пытаюсь встать. Аянами в конце разговора отпустила мою руку и куда-то ушла. Адская смесь из множества химических препаратов в крови привела к печальным последствиям - мышцы едва слушались, голова нещадно болела, и я ощущал себя так, будто у меня кислота вместо крови. Спросив, где душ, поплёлся мыться. Встретив по пути Рей, погладил её по мокрым волосам и закрыл дверь в ванную комнату. Когда закончил мыться, то едва стоял на ногах. Я завернулся в полотенце и побрёл искать кровать. В голове мутилось: я смутно понимал, где нахожусь. Наткнувшись на первую попавшуюся постель, упал на неё, и уснул, терзаемый усталостью и волнами боли. Отключившись, я не заметил, как маленькое гибкое тело юркнуло под одеяло и прижалось ко мне.
   Закончив расчёты, усталая учёная побрела в душ. Включив воду, Рицуко блаженно развалилась в ванной, наслаждаясь ощущением теплых струй, текущих по телу. Вода успокаивала мысли и снимала напряжение с уставшей спины. Слишком много на неё свалилось в последнее время, слишком тяжело осознавать то, что все её знания не помогут ей выбрать правильный путь. Устало облокотившись на стену, девушка закрыла глаза. Память подкинула момент, когда её новый жилец рванулся к Рей. Вот стоит понурый, уставший подросток в черных брюках и заляпанной засохшей кровью рубашке, и вдруг он размазывается в черно-белую тень, которая превращается в два тела на диване. Парень замирает на пару секунд, смотря в безумные глаза той, которую только-что поймал в нескольких сантиметрах от пола. Вдруг парень бьет кончиками пальцев в грудь Аянами. Девушку на его коленях выгибает, но он не разрывает контакт взглядов. Секунд через пятнадцать Рей постепенно расслабляется и начинает равномерно дышать, а сам он, прохрипев:'Антидот!', заваливается назад и теряет сознание.
  Сама Рицуко неоднократно наблюдала за тем, как он демонстрирует свои способности, но вот так в упор и настолько полно, она увидела их только сегодня. И это не шло ни в какие сравнения с теми мелкими фокусами вроде метания монеток в мишень и перетаскивание её вместе со стулом без помощи рук, которые он продемонстрировал в лаборатории. А потом Акаги и сама ощутила на себе, каково это: осознание того, что её разум для него был открытой книгой злило и пугало одновременно. Но при этом поступки странного подростка вызывали скорее уважение, чем отвращение. Мысли начали путаться. Уставшая женщина открыла слив и устало поднялась на ватных после купания ногах. Проверив, хорошо ли она закрыла все краны и тщательно вытеревшись полотенцем, Акаги выключила свет во всём доме, дошла до двери своей комнаты, привычно сделала четыре шага до кровати, способной уместить человек пять, залезла под одеяло и уснула, едва коснувшись подушки.
  
***
  Впервые с тех пор, как я пришёл в себя в поезде, мне удалось выспаться. Печень болела, мышцы ломило, но это были мелочи. Я в мягкой уютной кровати, Рей жива и обнимает меня: всё хорошо и можно не подрываться как по тревоге. Если я просыпаюсь сам, без будильника или сирены, то прихожу в себя ещё минут пять, стараясь растянуть томную негу дрёмы подольше. Медленно открываю глаза и вижу перед собой чьи-то белые волосы, пахнущие табаком. Удивление трансформировалось в слова:
  - Рей, ты когда успела волосы покрасить? И почему от тебя табаком несет? - холодный голос откуда-то справа сказал:
  - Синдзи, я не способна произвольно изменять пигментацию волосяного покрова. - и, помолчав недолго, добавил, - Эта кровать пахнет доктором Акаги.
  Недовольный голос самой Акаги сонно пробурчал: 'Гендо, отстань, я не собираюсь тебя ублажать, и куклу свою фригидную забери'. Сонный мой мозг понимал, что что-то не так, но что конкретно тут происходит, осознать отказывался. Аянами педантично поправила ученую: 'Доктор Акаги, у вас устаревшие данные: я способна к получению оргазма'. Повернувшись к Рей, хотел спросить, причем тут Рицуко, но вместо ответа получил поцелуй от синеволосой няши. За спиной кто-то завозился, я попытался развернуться, но она держала меня крепко, и не потревожив раненую руку, я бы не вывернулся. Заметив моё неудобство, девушка отстраняется и смотрит куда-то за моё плечо, после чего с едва слышимым удивлением спрашивает: 'Вы хотите присоединиться?' Оборачиваюсь и вижу саму Рицуко, в шоке смотрящую на нас. Подавляю инстинктивную реакцию напасть и спрашиваю:
  - Доктор Акаги, а что вы тут делаете? - что тут произошло, пока я спал?!
  - Интересно, что же я делаю в своей кровати в своём доме?
  - Чёрт! Кажется, я вчера с больных глаз кровать перепутал... - э-э, я это вслух сказал?
  - Тебя не учили, что перед тем, как залезть к девушке в постель, нужно ей подарить веник цветов и романтический ужин устроить? Тем-более, если ты туда ещё и другую девушку притащил, даже если она искусственная. - интересно, эти шутки закончатся хоть когда-нибудь?
  - Аянами вполне себе настоящая.
  - Хмм, думай как хочешь, ужин это не отменяет. А теперь отвернись, я хоть пижаму надену.
  Слегка ошарашенный, отворачиваюсь к стене. Рей ушла в душ и колкость Акаги пропустила мимо ушей. Рицуко пошла на кухню ставить чай, а я, натянув трусы, остался в одиночестве валяться на огромной кровати. Из душа вышла синевласка с накинутым на плечи полотенцем и пошла одеваться, а я поспешил занять ванную комнату, пока она свободна.
  Когда я привёл себя в порядок и перевязался, Акаги уже заварила чай и поджарила нам тостов. Рей в школьной блузке на голое тело сидела за столом и следуя всем правилам этикета завтракала. Рицуко откинулась на спинку стула и курила, после каждой затяжки прихлёбывая кофе из чашки с кошкой. Пожелав всем приятного аппетита, я плюхнулся на свободный стул и принялся пить чай. Хозяйка дома допила кофе, потушила недокуренную сигарету и сказала:
  - У нас всех есть одна проблема, и имя ей Икари Гендо. Этот ублюдок совсем рехнулся и захотел стать Богом. Фуюцуки помог вытащить тебя из тюрьмы, и сейчас мы думаем, что делать дальше. Ты пока особо не высовывайся, отдыхай и выздоравливай, мы постараемся разобраться сами. - мне бы хотелось в это верить...
  - Рицуко, это всё очень хорошо, но я хочу знать, что вы там собрались делать? В конце-концов это касается меня лично. - судя по растерянному взгляду, пока всё плохо.
  - Я сама не знаю, что полковник собирается делать, и почему его переклинило. Раньше он закрывал глаза на всё, что творил его ученик. Да что там закрывал, сам первый вперед лез. Подозреваю, что это связано с последними событиями, и мне он чего-то недоговаривает. Сегодня я загружу эту ситуацию в МАГИ, надеюсь что это поможет мне понять, что будет дальше.
  - Это было бы отлично. В изоляторе мне не очень то понравилось.
  - Вообще, всё было бы гораздо проще, если бы ты использовал свои способности на Гендо. Если тебе что-то для этого нужно, то я постараюсь это организовать.
  - Спасибо тебе, Рицуко, я постараюсь не подвести, если подвернётся хороший случай. Мне нужна пара дней для отдыха и восстановления, а потом мы более подробно поговорим об этом: то, чем меня напичкали, очень плохо сказалось на моём организме.
  - То, что твоё сердце выдержало такую ядерную смесь, это вообще чудо. В ближайший месяц для тебя даже простые антибиотики будут смертельным ядом. Ладно, я на работу, постараюсь вернуться пораньше.
  - Удачного дня!
  Девушка встала из-за стола и пошла одеваться. Возле двери в комнату она обернулась и сказала: 'С тебя ужин, как я вернусь!' Пошуршав вещами в шкафу, она забежала на кухню в одном лифчике и юбке, схватила со стола пачку сигарет и убежала обратно. Я же заварил вторую кружку чая и расслаблялся на мягком кресле в углу: надо же и отдыхать. Шуршание вещей и перестук баночек с косметикой в комнате продолжался ещё минут пятнадцать. Второй раз девушка вышла из комнаты уже одетая и с красивым макияжем. Честно говоря, у меня случился шок. Я, конечно, знал, что у Акаги хорошие задатки, но то, что она НАСТОЛЬКО красивая, для меня оказалось открытием. Смесь европейских и японских черт, точно выверенный макияж и достаточно вызывающая одежда капитально преобразили девушку. Остановившись возле двери, Рицуко бросила на меня мечтательно-непонятный взгляд и нажала кнопку открытия электронного замка, от её взгляда у меня засосало под ложечкой. Элегантно поправив сумочку, учёная переступила порог и, не оборачиваясь, пошла прочь из дома. Автоматическая дверь с шипением закрылась, оставляя нас с Аянами наедине.
  Рей опять мылась в душе: не знаю почему, но она обожала воду, и ощущения от прикосновений к своей коже, даже в холодном душе проводя иногда по нескольку часов. Ничем объяснить эту странность я не мог. Развалившись на кресле, потягивая теплый чай из кружки и слушая музыку на плеере, я впервые за долгие годы был счастлив: мои проблемы решаются без меня. Боль в мышцах медленно уходила, сменяясь приятной усталостью. Выключив музыку, я поискал на полках что бы почитать, наткнулся на анатомическое пособие и погрузился в чтение. Шипение воды прекратилось и мокрые ступни Рей пошлёпали по линолеуму: она со спокойной методичностью изучала новый дом. Сначала я чувствовал её в комнате Акаги, потом она осматривала наши комнаты и кухню, наверняка запоминая расположение каждой вещи до миллиметра. Я сам не заметил, как провалился в полудрёму, а книга упала на колени. Лёгкий шелест двери, невесомые шаги: Аянами принялась за гостиную. Она обходит комнату против часовой стрелки, шелест соприкасающейся с предметами интерьера маленькой ладошки, но вдруг всё затихло. Открыв глаза, наблюдаю странную картину: девочка держит в руках когтеточку и сосредоточенно вертит её в руках, пытаясь что-то в ней найти. Подавляю смешок, но сдавленный хрюк всё же вырвается изо рта. Рей, повернувшись ко мне, спросила: 'К какому типу лабораторного оборудования относится этот прибор?' И тут плотину моего терпения прорвало: я ржал как безумный наверное минут пять, периодически что-то пытаясь сказать. Девушка недоумённо смотрела на меня, от смеха свалившегося с кресла. Холодный и растерянный голос был как ушат воды на голову: 'Чему ты радуешься, Синдзи?' Встав, я отряхнулся от кошачьих волос, в изобилии находящихся на ковре и подошел к ней:
  - Рей, это не лабораторное оборудование, это просто кошачья игрушка.
  - Доктор Акаги держит кошку?
  - Да, кажется, завтра её должны доставить из ветлечебницы.
  - Понятно. - Рей слишком задумчива и печальна, это меня пугает. Вчера я по неосторожности в угаре наговорил всякого, надеюсь, что она не из-за этого. Ведь после моих слов девушка будто сникла...
  - Аянами, что тебя беспокоит? Ты будто чего-то боишься. Если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне.
  - Почему ты не ненавидишь меня? Ты говорил, что знаешь, кто я, из чего меня создали. Остальные боятся меня: я чувствую их страх и злобу. Они ненавидят меня за то, что я другая. - слёзы в рубиновых глазах, полотенце и дурацкая когтеточка лежат у её ног на полу, а тонкие пальцы комкают рубашку на моей спине. Я ещё не видел её настолько взволнованной и растерянной.
  - Ты хочешь знать, кто я? Хочешь узнать, откуда я знаю столько?
  - Ты же говорил это доктору Акаги.
  - Это была ложь. Хочешь видеть мою жизнь? - в ответ я услышал лишь тихое, почти неразличимое 'Да'.
  - Хорошо, смотри. - глаза в глаза, голубая сталь в рубиновый закат. Одни мысли, одни чувства, одна память на двоих. Рей нерешительно дрожит, боясь заглянуть туда, где её ждут ответы на все вопросы.
  Неуверенность сменяется любопытством, и моя память начинает раскрываться перед ней: первые буквы, прочтённые мной, улыбающиеся лица родителей на моем четырёхлетии, чужие эмоции, захлёстывающие её разум до краев. Потом была первая линейка в школе и первая драка. Маленький мальчик подходит к отцу и говорит: 'Тому дяде больно и жить не хочется, а от тебя тепло'. Первая медитация и тренировки, незнакомая музыка, которую тут никогда не услышат, и города, навеки погребённые под водой или запёкшиеся радиоактивным тринититом. Смерть родителей, отдающаяся болью и теперь. Горе потери, годы одиночества, первая любовь и первый поцелуй. Вика, стучащая в дверь моей гостинки в поисках убежища, бурная ночь со сломанной кроватью и выстрелами, гремящими за окном. Потом война, боль, мёртвые друзья, разорванные и превращённые в ошметки и я, оглушённый, стоящий в кровавой грязи и внутренностях с кровью, текущей из носа и рта. Бесконечные бои, умирающая Вика, и тот злополучный удар. Чудом уцелевшая гостинка, всё усиливающаяся ноющая боль и клик мышкой, означающий старт аниме.
  Она сама, точнее её рисованный вариант, падение Синдзи в полуразрушенной квартире и её улыбка в раскаленной капсуле после победы над Рамиилом. Потом шестнадцатый Ангел и слёзы, едва видимые в LCL, смерть Каору Нагисы, семнадцатого Ангела. Стрельба в NERV, начало Комплементации: 'Синдзи зовет меня!' Огромная фигура с чёрными провалами вместо глаз, отрубленная голова, безумно смотрящая в никуда. Моя подготовка к ритуалу, отточенный нож, пробивающий сердце и пробуждение в поезде. Призрак, висящий в пустоте над асфальтом и бой в ангаре Геофронта.
  - Ну вот, Рей, теперь ты знаешь, кто я. И у тебя есть повод меня ненавидеть. - её губы беззвучно шевелятся, тело покрылось мурашками, а тонкие пальчики бессильно дрожат. Аккуратно поднимаю её, помогая себе телекинезом, чтобы не нагружать раненную руку и несу девушку на диван. Аянами безропотно принимает от меня одеяло, которым я укрываю ей ноги. Глянув на настенные часы, замечаю, что мы почти два часа провели в моей памяти.
  Устало откидываюсь на спинку дивана: руки дрожат, а сердце колотится как бешеное. 'Надеюсь, она поймет... надеюсь, она поймет... надеюсь, она поймет...' - как мантру повторяю эти слова. Полные слёз рубиновые глаза вдруг появляются перед моим лицом. Тихий сдавленный шёпот-сипение, так непохожий на её обычный голос:
  - Почему? Любишь... Неужели? Картинка, я всего лишь картинка? - её губы дрожат, когда я накрываю их своими. Два тела, две души, так боящиеся друг-друга. Волосы Рей, мягкие, непослушные, голубой шёлк в моих пальцах. Горячее тело в ледяной скорлупе, которая дала трещину. Отрываюсь, выныривая из омута страсти и желания:
  - Нет, ты живая. Тёплая, настоящая и нужная. Я люблю тебя, и так будет пока я жив. - Аянами отвечает, плача как умеет только она: без всхлипов и истерик. Слёзы просто текут по её щекам, а голос слегка дрожит:
  - Мне ещё никогда не было так больно. Наверное, меня никто не любил... Но эта боль приносит мне радость.
  Обнимаю её покрепче, стараясь помочь унять бурю, бушующую в душе у девочки. Постепенно она успокаивается, расслабляясь у меня на руках. Первый шок прошел, и любознательность взяла вверх: Рей встала и пошла к библиотеке Рицуко, сказав мне, что обязательно поймет, как так вышло, что я оказался здесь. Обложившись книгами, девушка принялась искать в них ответы на свои вопросы. Надеюсь, что это не приведёт ни к чему плохому. Вспоминаю про свой долг перед самой Рицуко, и по памяти набираю номер службы доставки: нужно заказать продукты и сладости для романтического ужина. Обещания нужно исполнять, даже если ты не знаешь, к чему это тебе приведёт: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Прошерстив кухню, я подготовил всё для приготовления еды и даже успел немного помедитировать, прежде чем в дверь позвонил курьер. Аянами отключилась от всего вокруг, сидя нагишом на полу в куче книг и с поразительной быстротой перелистывая страницы.
  Забрав заказ и расплатившись, пошел заниматься делом. Перекусив пиццей, пытаюсь выманить Рей из библиотеки с помощью её любимых кальмаров в кляре, но она прочно погрязла в дебрях науки и на внешние раздражители не реагировала, отвечая только 'нет', 'потом' и 'не хочу'. Спрятав готовую еду в холодильник до лучших времен, принялся за приготовление романтического ужина. Через пять часов кулинарных мучений и насилия над личностью всё было готово. Мне, как человеку непривычному, сервировать всё это по правилам было очень тяжело, но я справился. Шампанское остывало в холодильнике, а розы вяли на столе в вазочке, найденной на шкафу. Свеча в подсвечнике-кошке стояла по центру стола, готовые блюда ждали своего часа в микроволновке, а куча грязной посуды отправилась в посудомоечную машину, утробно урчащую возле раковины. Поставив будильник, чтобы проснуться к приходу Рицуко, я рассказал Рей, что и как можно есть, после чего завалился поспать: мне срочно нужно отдохнуть, а из Аянами сейчас я и слова не вытащу...
   Комментарий к Глава 7. Взаперти.
   Тринитит - особая горная порода. Состоит из спекшейся в стекло почвы и получается в эпицентре ядерного взрыва. Выглядит вот так: https://pp.vk.me/c419920/v419920139/647c/pYhh3B9DOvg.jpg
  
  ========== Глава 8. Sic semper tyrannis. ==========
   Меня разбудило чьё-то прикосновение к плечу: в ночной тьме бледное лицо Аянами было ярким пятном на фоне мрака. Моргнув, по привычке подстраиваю зрение. Если посветить мне сейчас в глаза, то зрачки будут как у обдолбанного. Меня так даже пару раз патруль останавливал: думали что я под кайфом. Из воспоминаний меня вырвал голос Рей:
  - С добрым утром, Синдзи. Доктор Акаги пришла два часа назад и не выходит из душа: это связано с подготовкой к свиданию с тобой? - нежные пальцы холодком скользят по плечу, вызывая мурашки. Как у неё получается так ярко и нежно прикасаться ко мне? Вроде и прикосновение лёгкое, а ощущений вагон.
  - С добрым, Аянами, хотя уже вечер. Странно... Свиданию? Хм, если ужин втроём в домашней обстановке можно назвать свиданием, то да. Наверное что-то случилось.
  - Я не изучала психологию, но я плачу, когда мне больно. - стоп, это мне не нравится.
  - Акаги что, плакала? Надеюсь, это не из-за Гендо.
  - На её лице я видела слёзы.
  - Рей, спасибо что разбудила. Сейчас я постараюсь вытащить её из душа и поговорить. - ладонь сжали тонкие пальцы, а рубиновые глаза заглянули в мои, ища что-то внутри моего разума.
  - Мне непонятны некоторые мои желания и эмоции. - кажется, меня опять ждёт незабываемый разговор. Интересно, зачем я всё это делаю? Чем меня она так привлекла, что теперь я творю какую-то дичь, вместо того, чтобы заняться действительно полезными вещами?
  - Это срочно, или может потерпеть, пока я вытащу наш гениальный мозг из её пробирки?
  - Доктор Акаги слишком велика, чтобы поместиться в химической посуде.
  Ответ на мой вопрос пришёл сам: тем, что она нуждается во мне. Я нужен ей, нужен для того, чтобы привести её в мир людей. Помочь ей понять себя и других. А мне просто нужно быть кому-то необходимым: я хочу, чтобы меня любили, мне понравилось ощущать, что во мне нуждаются. Интересно, чем я лучше Гендо? Он использует её, чтобы стать Богом, а я использую её, чтобы чувствовать себя Богом. Интересно, это делает меня преступником?
  - Это образное выражение, означающее принудительное извлечение человека из зоны комфорта. Так ты сможешь подождать?
  - Моё состояние не критично. Ей больно.
  - Рицуко? Да, я чувствую. Надеюсь она будет меня слушать... - с невесёлыми мыслями я натянул футболку, брошенную возле дивана и побрёл в ванную.
  Дверь была закрыта на замок, а через шум воды периодически доносились всхлипы: Акаги жива, и это уже хорошо. Попытки докричаться были бесплодны: похоже, что девушка меня не слышит. Несколько раз громко врезав в дверь кулаком, ответа я не добился, а ощущение девушки начало потихоньку размываться. Она там что, умереть решила? Ещё стук - никакой реакции. Ломать дверь это дикость, но ведь что-то делать нужно. Интересно, я смогу отодвинуть щеколду через дверь? Тут главная проблема не в том, что щеколда тяжелая, или что сложно сделать это точно, а в том, чтобы понять, где заканчивается держатель, и начинается щеколда. После пары бесплодных попыток я плюнул на всё, и полупрозрачное лезвие с лёгким звоном разрезало тонкий металл. Пинок ногой довершил остальное, и путь был свободен.
  Обнажённая Рицуко лежала в кровавой воде, которая переливалась через край. Скальпель валялся рядом, выпавший из непослушных рук. Чёрт, да когда все это уже кончится!!! Я устал тут всех спасать! Хорошо ещё, что только вены порезала, не докопалась до артерии: тогда спасать было бы уже некого. Перевожу кран на холодную воду и усилием воли выдёргиваю её руки из ванны, перекрывая вскрытые вены. Я успел вовремя: ещё несколько минут, и всё было бы кончено, а так есть шанс, что Акаги выживет. Аккуратно помогая себе телекинезом, чтобы не нагружать раненую руку, поднимаю бессознательное тело из кровавой воды и иду прочь из ванной. Чёрт, только бы не отрубиться от такого: в девушке килограмм сорок-пятьдесят, в прошлом теле вообще такая масса была моим пределом, да и дольше нескольких минут я такие фокусы вытворять не мог. А сейчас держу учёную на весу, только контролируя правой рукой её положение в пространстве. Красная жидкость стекает с бессознательного тела, открывая синяки и кровоподтеки, ярко выделяющиеся на бледной от кровопотери коже. Сил хватило не только на Акаги: сцепив зубы, я смог усилием воли открыть дверь. В коридоре стояла Рей, с лёгким удивлением смотря на эту картину:
  - Аянами, вызывай скорую, Акаги вскрыла себе вены!
  - Зачем её спасать, если она хочет уйти? - о, ну вот опять...
  - Потому, что она - наш шанс на победу. А ещё только она знает, как воскресить тебя.
  - Хорошо. - я пока постараюсь понять, что случилось.
  До приезда скорой ещё около десяти минут, надеюсь, что успею. Всё тело учёной в синяках, несколько ссадин на рёбрах и в паху довершают печальную картину. Это выглядело так, будто её тело использовали как грушу для отработки ударов. Хлёсткая пощечина заставила Акаги открыть глаза, и я погрузился в затуманенный кровопотерей разум женщины.
  
***
  
За несколько часов до описанных выше событий. Научный отдел, лаборатория статистического анализа и моделирования, кабинет 417.
  Акаги Рицуко развалилась в кресле, затянувшись тонкой ментоловой сигаретой. Дорогой табак щекотал гортань, оседая мятной свежестью во рту. Удачное стечение обстоятельств и её ум, вместе с мудростью и опытом Фуюцуки, помогли им хотя бы приблизительно понять сложившуюся в настоящем ситуацию. Обидным было то, что они почти ничего не могли изменить: победы над ангелами были предсказаны, будущее расписано, и пока все предсказания, написанные на призрачных листах, проецируемых куском обсидиана, сбывались. Но самое страшное было в конце: человечество это и есть восемнадцатый ангел, а для рождения Бога все ангелы должны пасть. Тринадцать Душ настолько крепко держат в руках власть над миром, что предотвратить всё то, что будет происходить, почти нереально. Только если найти и физически устранить их всех, вернув власть в руки ООН. Но был и ещё один момент: реального местоположения и возможностей Тринадцати никто не знал, хотя их самих знали все, кто хоть раз открывал Новый Завет. Однако возможность изменить хоть что-то была, одно это уже давало сил бороться. Учёная лёгким толчком ноги в чёрной лакированной туфельке подкатилась к кофеварке и с наслаждением отхлебнула горячий ароматный кофе, до краев заполнявший чашку. Рабочий день уже подходил к концу, а сердце наполнялось предвкушением сегодняшнего вечера. Вдруг дверь с шипением открылась и раздался голос, который она ненавидела:
  - Доктор Акаги, почему проигнорировали мой вызов и не отчитались лично о последних двух днях своей деятельности? - дёрнувшись от слова 'отчёт' и собрав волю в кулак, Рицуко обернулась:
  - Я направила свою ассистентку Ибуки к вам с отчётом. Или она вас не удовлетворила? - с презрением посмотрев на Икари Гендо, девушка встала, и, демонстративно отхлебнув из кофейной кружки, сделала шаг к шкафу с одеждой, намереваясь сменить лабораторный халат на элегантный пиджак. Вдруг удар в низ живота отбросил тонкое тело обратно на стул. По бёдрам текли струйки мочи, пачкая кружевное белье, новую юбку и любимое кресло. Кружка матери с жалобным звоном превратилась в фарфоровые осколки, заливая тёмно-коричневым напитком белую лабораторную плитку. Пульсирующая боль разливалась по телу, туманя разум. Ещё удар, и скрюченное в приступе кашля женское тело выпадает вперёд из кресла, на одних рефлексах падая на четвереньки. Резкий рывок, и пуговицы блузки с треском разлетаются по лаборатории, а змейка юбки следует за блузкой, обнажая дрожащее тело. Мокрая ткань трусиков больно впивается в самые нежные части тела, вынуждая подняться на ноги. Ровный, полный звенящей ненависти голос над самым ухом: 'Ты жива, пока выполняешь мои приказы: ещё одна ошибка, и ты станешь бесполезна. Даже тот факт, что сосёшь ты лучше твоей матери, не поможет тебе выжить. Понятно?'. Дальнейшее я не смотрел, вывалившись в реальность от звонка в дверь.
  
***
  
Дом Акаги Рицуко, вечер.
  Девушку увезли в госпиталь в полубессознательном состоянии, а я с дикой головной болью развалился на полу, не имея сил даже встать. Эмаль ванной навсегда приобрела розоватый цвет, а внутри меня что-то оборвалось: в очередной раз чуть не умер тот, кому небезразлична моя жизнь. Как же я устал видеть смерть... На плечо легла рука Аянами:
  - Тебе больно, Синдзи? - хоть она сейчас рядом. Интересно, насколько долго это продлится? Когда моя слабость, глупость или самовлюбленность оборвёт её жизнь? Через сколько циклов откажет сложное экспериментальное оборудование, возвращающее душу в её тело?
  - Больно... Я устал: слишком тяжело выносить всё происходящее вокруг.
  - Что я должна делать?
  - Для чего?
  - Чтобы ты жил. Твоё существование приносит мне радость.
  - Тогда почему ты сама боишься?
  - Я боюсь того времени, когда Командующий скажет, что мне пора исполнить то, для чего я сотворена.
  - Рей, я сделаю всё, чтобы не допустить этого. - слёзы, опять слёзы...
  - Тебя же нельзя заменить. Зачем ты будешь рисковать собой?
  - Потому что я так хочу. Потому что я у меня есть шанс и потому что единственное, что я умею, это убивать.
  - Ты хочешь... А чего хочу я? И что такое хотеть?
  - Это когда ты испытываешь желание совершить что-то.
  - Я хочу узнать, буду ли я нужна тебе после того, как доктор Акаги выздоровеет?
  - Почему ты вообще подумала, что я перестану любить тебя из-за Рицуко?
  Молчание было мне ответом. Это был самый длинный диалог за всё время нашего общения. С кряхтением встав, я дотащил своё тело до кресла и принялся обдумывать дальнейшие действия. Гендо сошёл с ума. Если его не осадить, не показать ему, что он не всемогущий и не бог, то творящиеся безумства продолжатся. И тогда уже ничего нельзя будет изменить. Люди имеют свойство ломаться, если их слишком прессовать. А со сломанным человеком можно творить любые, даже самые ужасные вещи: Аянами тому яркий пример. По всем моим прикидкам мне нужно действовать: повалять Гендо по полу, показать, что он сам не в безопасности и рассказать, что можно делать, а чего делать нельзя. Иначе он убьет Акаги, сломает Фуюцуки, а потом придет и мой черед. Боль отступает, но усталость берёт своё: мне нужно отдохнуть, завтра трудный день. Открыв глаза, я залюбовался: Рей лежала на диване, заливаемая лунным светом. Изгибы обнажённого тела отливали серебром на тёмно-зелёном бархате обивки, а сосредоточенный взгляд изучал какую-то книгу. То, что обычному человеку света хватало бы лишь на то, чтобы не спотыкаться о мебель, её не смущало абсолютно. Она должна знать:
  - Аянами, завтра я иду к Гендо: мне нужно с ним о многом поговорить. Миром это не кончится, а потому будь осторожна.
  - Я иду с тобой. Я буду защищать тебя.
  - Не надо: я сам справлюсь, а от тебя там будет мало толку, да и ты не любишь кровь. Пойми, мне некогда будет обращать внимание на то, кого я убиваю. Не хочу осознавать, что стал причиной твоей боли.
  - Та, что во мне, знает что делать, если ты не вернешься.
  - Ты хочешь сказать, что уничтожишь этот мир, если я умру? - стоп, она что, в полной мере осознает свою природу?.. Теперь понятна её отрешённость...
  - Я не хочу снова чувствовать ту боль, что была во мне до тебя.
  - Не надо, даже если я уйду, прошлое будет в тебе. Неужели ты готова потерять всякую память обо мне только-ммм-м... - договорить не успеваю: мои губы накрывает тонкими и жаждущими губами. Пьянящий поцелуй резко прекращается вопросом, заданным сбивающимся голосом: 'Ты хочешь стать со мной одним целым? Слиться и телом и душой?'. Вместо ответа продолжаю поцелуй, снимая с себя испачканную кровью рубашку и отшвыривая прочь. Штаны и трусы отправляются следом, а два сплетенных тела падают на диван, ещё влажный от воды, смешанной с кровью. Наши чувства, наши желания, наши мысли и тела сплелись - сложно понять, где чьи. Пелена страсти захлестывает с головой, отнимая волю и даря наслаждение. Нежная кожа под пальцами, сотни лёгких касаний и вырвавшаяся из-под контроля её сила, ураганом пронёсшаяся по комнате, сметая бумаги со столов и звеня химической посудой в шкафах. Даже обычный секс устанавливал очень прочную эмоциональную связь между людьми, что же произошло в гостиной между нами в эту ночь, понять я не смог. Возможно, не совсем человеческая природа Рей как-то повлияла на нас. Возможно, она что-то сделала специально. Гадать я не буду, а Аянами не скажет: сама ничего не помнит.
  Я пришёл в себя на кровати в одной из наших комнат, ласкающий языком нежный животик, покрытый едва заметным пушком, который отливал синевой. Капельки крови, смешанные с семенем, покрывали простынь, а девушка находилась в нирване, едва осознавая, что с ней происходит. Мою спину весьма густо покрывали царапины, а раны на левой руке затянулись. Чудны дела твои, Господи, даже если ты лишь маленькая синеволосая девочка. Бездумные глаза с расширенными зрачками смотрели в потолок, а капелька пота стекала по ключице. Попытавшись пошевелить рукой, к своему ужасу заметил как левая рука Аянами в точности повторила мое движение. И тут в голове я услышал её голос: 'Не бойся, теперь мы вместе. Ты никогда не умрешь для меня'. Голос пропал, а Рей потихоньку начала приходить в себя. Сначала мне было дико ощущать как моё тело пытается двигаться против моей воли, чувствовать лёгкую боль внутри и остаточные спазмы удовольствия, но потихоньку мы начинали понимать где чьё тело, и где чей разум.
   Если это и есть Комплементация, то я вдвойне не хочу её. Я это я, и заниматься сексом с оставшимися тремя миллиардами людей не желаю ни при каком раскладе. Кажется, это единение было тем, чего хотел Гендо, для чего он и заварил всю эту кашу. Остаточный фон её разума, лёгкое невесомое касание, обещающее любовь и преданность, ощущалось во мне. Перегруженный впечатлениями, я дремал, положив голову на живот Аянами, вслушиваясь в стук её сердца. Терпкий запах любви убаюкивал, а тонкие пальчики нежно массировали голову, снимая усталость и расслабляя. Но сон так и не шёл: слишком много вопросов в моей голове требовали ответа. У меня полностью отсутствовал план того, что мне нужно делать. Прорываться к Гендо с боем от входа бессмысленно: выдохнусь, не дойдя до конца. Положить конвой я смогу, особенно после такой хорошей подзарядки. Принудить секретаршу открыть мне двери лифта проще простого. А с Гендо я уж думаю, справлюсь. Оружие там прятать негде, максимум пистолет в столе, а такая мелочь не опасна для меня. Только если это не какой-нибудь медвежий револьвер вроде S&W 500 Magnum или Целиски, который и атакующего слона заставит сесть на задницу, но это уже экзотика. В Геофронт же попасть можно под предлогом обследования у психолога после неудавшегося самоубийства: сомневаюсь, что мне откажут. Госпиталь внутри штаба находится всего лишь уровнем ниже чем Верхняя Догма. Остается лишь перебить конвой так, чтобы тревогу не подняли раньше времени. Думаю, что это в принципе выполнимо. Кабинеты врачей и пункт первой помощи размещены возле мостика, а казармы охраны и посты расположены в основной своей массе возле входов и выходов из пирамиды, что дает мне колоссальное преимущество по времени, а автоматические турели не способны адекватно вести цель, которая перемещается быстрее бегущего человека. Просматривая в памяти план Геофронта, всё больше убеждаюсь в реальности своих замыслов. Бежать охране из караулок внизу минут десять, с учётом всех пересадок по лифтам и пробежкам по лестницам. Плюс вооружиться ещё пара минут: на постах они стоят только с Глоками, а всё серьёзное у них в пирамидах. Пока их тебе откроют, пока ты оружие достанешь, пока зарядишь... И тревогу ведь поднимут не сразу, а когда обнаружат трупы. Фора получается приличная: минут двадцать. Вопросы появлялись вместе с ответами: что с Гендо делать? Убить не вариант - не уйду живым. Тупые дуболомы из охранки положат, ведь приказ отменить будет некому. Только если Фуюцуки разберется в ситуации и успеет отдать приказ. А потом второй вопрос: что делать с Тринадцатью? Гендо их устраивает, так как пока им по пути. Козо они не доверяют от слова совсем, а потому могут прислать любого человека, хоть даже одного из своих. И тогда уже не попляшешь. А убедить Гендо невозможно: проще головой лобовую броню танка пробить. Он ведь фанатик, да ещё и с великой целью, а потому все методы хороши. Хотя, садисты обычно весьма трусливы и очень ценят свою жизнь. Это не правило, но чаще всего случается именно так. Шантаж - возможно, но только чем? У него ведь и нет ничего, только его цель и злоба. Разве что как Акаги, лишить его клонов Рей, но тогда она сама становится уязвима, и я сам себя подставляю. Чёрт, я даже не знаю, чего он боится, и о чём думает! О каком шантаже может идти речь?! Совсем уже мозги протухли! Вломиться в голову, отправить на больничную койку, а там пусть у Фуюцуки голова болит, что делать. Я не стратег, и такими организациями управлять не умею, так к чему мои философствования? Завтра будет день, и завтра буду решать: утро вечера мудренее. С такими мыслями я и отключился, провалившись в пелену снов. Завтра нас с Рей ждал очень тяжелый день...
  
***
  Солнечный свет пробивался через жалюзи, вырывая из сна. Мягкая постель обволакивала тело, спина нещадно чесалась, а глаза слезились от яркого спросонья света. Воспоминания вчерашнего дня смешивались со снами, складываясь в бредовую картинку. Тряхнув головой от особо нелепого видения, я проснулся окончательно. Из ванной комнаты доносился шум воды: наверное Аянами моется с утра пораньше. Будильник на тумбочке показывал 8:17, за окном трещали цикады и тихо гудел кондиционер в прихожей. Сейчас бы сесть с чашечкой ледяного мятного чая на веранду и тихонько покачиваться в кресле, наслаждаясь свежестью и теплом, а не устраивать кровавую баню из, в принципе, невиновных людей, ради того чтобы защититься от одного беспринципного ублюдка. Ворс ковра приятно ласкал голые пальцы ног, против воли вызывая улыбку. Рей мылась в душе, смешно морща нос от воды, попавшей на лицо. Интересно, осуждённые на казнь тоже стараются подметить каждую деталь в свой последний день? Девушка ушла, накинув на плечи полотенце и уступив мне ванную комнату. Аянами настолько молчалива и неприхотлива, что её иногда даже не замечаешь: вроде и есть человек, и нет его. Но без неё так пусто внутри...
   Весь завтрак состоял из несладкого чая и плитки шоколада: никогда не ешь, если предстоит бой. Пара длинных гвоздей с откушенной шляпкой под пряжку ремня: вдруг металлоискателем обыщут. Тело и разум полны энергии действовать, всё вокруг кажется медленным и ярким, и хочется кричать. Кажется, пора звонить охране. Тянусь к телефону, как меня останавливает тонкая девичья рука:
  - Я иду с тобой.
  - Аянами, мы же всё вчера обсуждали: ты ничего не сможешь сделать, только умрёшь. А Акаги сейчас в реанимации.
  - Я должна быть рядом. - и что? Может ты ещё и жить должна за меня? У меня есть шанс выжить, у тебя его нет. Кажется, мы всё обсудили?
  - Я могу помочь. - Интересно, чем же?
  - Я знаю, но тогда мне придется защищать ещё и тебя, что добром не кончится. Давай ты останешься на медицинском уровне и просто подождёшь меня там?
  - Хорошо.
  - Пора звонить...
  Начальник конвоя был жутко недоволен и зол, но после звонка куда-то, одобрил поездку. Через пятнадцать минут басовито урчащий двигателем 'Хамви' с шестью мордоворотами подкатил к калитке дома. Слегка дрожащими руками я закрепил скрепку на силиконе браслета, чтобы отключить его в Геофронте. Дома держал его отключенным, но у охраны наверняка есть что-то, что фиксирует его работоспособность, а поднимать тревогу раньше времени я не имею права. В душном и тесном салоне, забитом обвешанными оружием солдатами поездка никак не могла быть комфортной: чей-то приклад упирался мне в печень, а подсумок с магазинами нещадно давил в левый бок. Нас с Рей разделили: меня посадили в кузов, а её в кабину. Мои конвоиры расслабленно травили анекдоты, лишь изредка поглядывая на меня: видимо они уверились, что в браслете я безопасен. Их самоуверенность и станет их могилой.
  Стерильное освещение штаб-квартиры почти не давало теней: светодиодные панели заливали всё безжизненным белым светом. Нас с Рей вели по бесконечным уровням и переходам пирамиды, взяв в коробочку, лишь только периодически останавливаясь на постах охраны возле лифтов и на пересечении крупных коридоров. Одетая в школьную форму девушка размеренно шагала впереди, я шёл сзади, сложив руки на груди и постепенно превращал скрепку в причудливой формы проволоку, которая уж точно не сорвётся и не включит браслет в самую неподходящую секунду. Момент истины приближался: до поворота к кабинетам врачей оставалось метров десять, и мне уже давно пора было бы начать.
  Глубоко вдохнув, я закрываю глаза и прекращаю сдерживать то, что рвется наружу. Шаг, и мир выцветает до чёрно-белого кино, замедляясь и превращаясь в карикатурную картинку самого себя. Рей медленно поворачивается ко мне: наверняка ощутила, что что-то изменилось. Сотканные из воли шесть узких клинков пробивают затылки охранников, перерезая спинной мозг и останавливая сердца: тренированного человека недостаточно убить, ему нужно ещё и не дать шанса убить тебя в ответ. Я иду вперёд, через обжигающий кожу ветер, в который превращается на таком ускорении воздух. Каждый шаг как победа над собой и над окружающим тебя миром. Ещё не осознавшие своей смерти охранники пытаются повернуть внезапно одеревеневшие тела и поднять непослушные руки. Цвета постепенно начинают снова заполнять зрение: слишком много сил забирает такое ускорение. Трупы медленно валятся кто куда в разных позах, а Аянами с удивлением и страхом смотрит на меня, стоящего перед ней:
  - Жди меня неподалёку отсюда, хорошенько спрячься и не вылезай. Если что-то пойдет не так, беги к Фуюцуки. Когда у меня всё получится, ты узнаешь об этом. - Слегка приобнимаю её и шепотом продолжаю: 'Я обязательно вернусь'. Девушка лишь молча кивает и уходит куда-то вглубь технических коридоров. Пистолет и подсумок с двумя обоймами к нему, послушные моей воле, прыгают в руку. Слегка ускорившись, иду к лестнице.
  Низкий рёв сирены оповестил о том, что тела нашли: игра началась. Панель на потолке открылась, освобождая турель. Блёклое марево щита окутывает тщедушную фигуру подростка, два пистолетных выстрела и обломки техники лишь бессильно свисают с потолка. Иду дальше, выжимая из тщедушного подросткового тела всё, на что оно способно: воздух жжёт лёгкие, глаза слезятся, а сердце колотится об рёбра, едва выдерживая нагрузку. Терпи, друг, легче уже не будет! Два охранника с МП5 выкатываются из перпендикулярного коридора, открывая огонь на подавление. Щит держит, ещё два выстрела и люди, лишившись мозгов, заваливаются на спины. Фрагментирующиеся пули это страшная вещь: никогда не видел, чтобы 9×18 пара отрывал людям головы. У нас я таких даже не видел: наверное, какая-то новая разработка. Тела конвульсивно подёргиваются, заливая кровью пол и хрипя в агонии. Переступаю через них, отмечая, что кроссовки придётся выкинуть: пористая подошва хорошо впитывает кровь. На лестнице снижаю темп, чтобы не выдохнуться раньше времени: слишком много я уже потратил сил, чтобы позволять себе и дальше играть в терминатора. Правда, есть ещё одно средство, но это уже на тот случай, если у меня будет выбор между смертью и им.
  Медленно бреду по лестнице, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Сердце начинает утихать, а боль, разрывающая лёгкие, уходит. Поправив слегка сбившуюся скрепку, я продолжил идти вверх. Ещё один пролет, и я уже в Верхней Догме. Лезть туда без информации о происходящем - самоубийство. За дверью я ощутил человек пятнадцать, наспех организовывающих что-то вроде баррикад из столов и тумбочек. Столешницы в штаб-квартире обычно были из весьма толстого мрамора на металлической подложке: наверное именно для таких случаев. Вот и всё: гранат у меня нет, МП5 я бы не потянул в ускорении, а ломится с глоком и двумя стальными гвоздями на толпу вооружённых людей в лоб это глупость. И, если мне не изменяет память, то в охране Гендо была парочка штурмовиков в полной броне, которым стрельба из глока что горох о стену. Либо я решаюсь на прорыв, либо мне конец: через десять минут охрана будет тут, и тогда всё летит к чертям.
  
***
  Когда поступил сигнал тревоги, персонал Верхней Догмы был на своих рабочих местах. Ежемесячные тренировки и учения крепко засели в их головах. Каждый знал своё место и свои обязанности. Мужчины деловито тащили столы, перегораживая единственный проход к кабинету Командующего, пехотинцы в тяжёлой броне сменили стволы на штурмовых винтовках, прикрепили сошки и заменили магазины на барабанные, превращая автоматы в ручные пулемёты: они будут костяком обороны. Остальные люди дрожащими руками заряжали пистолеты и пистолет-пулемёты, вспоминая правила обращения с оружием и надеясь, что их минует сия чаша. Две автоматические турели выпали из потолка: операторы заняли места за пунктами управления, готовые к нападению, проверяя состояние установок и количество боезапаса. Все суетились, понимая, что времени у них в обрез, секретарша плакала, размазывая по лицу макияж: она и не думала, что на её теплой должности придётся применить оружие...
  
***
  Долго задерживаться нельзя, иначе меня просто зажмут и расстреляют. Охрана внизу наверняка уже вооружилась и, нацепив броню, бежит сюда. Закрыв глаза, отрешаюсь от реальности, погружаясь в себя: ни оружие, ни физическая сила мне сейчас не помогут. За дверью огоньками ощущаются люди: испуганные, дрожащие и решительные. Пятнадцать человек, из которых двое уверенных в себе и готовых убивать, двое сосредоточенно-напряженных, а остальные готовы на всё, лишь бы убежать подальше. Даже тех четверых слишком много на одного меня, а потому пришло время для того самого средства. Два лезвия распарывают запястья, открывая крови дорогу: так гораздо легче, но это лишь временное облегчение. Кровь не бесконечна, и это самый большой её недостаток. Розоватый пузырь щита окутывает мою фигуру, две бордовых ниточки тянутся к нему из разорванных вен. Мир тает в серой дымке, выгорая, оставляя лишь призрачный туман вместо стен и горящие факелами огоньки человеческих 'Я'.
  Шаг, другой, и я вхожу в коридор, а выгоревшая и запёкшаяся кровь оседает коричневым пеплом за мной. Шаг в сторону, призрачными дымками расцветают стволы, направленные в мою сторону. Шквал пуль проносится совсем рядом, цепляя щит только краем, превращая дверь в ошметки. Стволы медленно поворачиваются вверх и вправо, выбрасывая стрелянные гильзы. Первыми стреляют пистолеты-пулемёты, потом автоматы и пистолеты. Несколько пуль из второго залпа попадают в щит: кровь облачками медленно осыпается на пол. Два гвоздя, разогнанные почти до скорости звука, пробивают лицевые щитки двух солдат с ручными пулеметами, а кровавое лезвие вспарывает шею мужчине в форме уборщика, судорожно сжимающего свой УЗИ. Ножи, которыми были вооружены солдаты, прыгают в руки: чем меньше я трачу сил, тем дольше протяну. Чёрт, как же мне больно! Хочется свернуться в комок и завыть, спрятаться от этого ужаса и ненависти, льющихся от умирающих людей: агония всегда ужасна, особенно когда ты чувствуешь её вдвойне ярко. Вламываюсь в толпу, просто нанося удары по всему, что ощущаю вокруг: друзей тут нет.
  Вдруг натыкаюсь на знакомое лицо: секретарша Икари, выронив маленький дамский револьвер, сжалась в углу. Турели продолжают стрелять, периодически попадая в щит, но на них у меня сейчас нет времени, хоть каждое попадание отнимает силы, столь необходимые для того, чтобы победить. Метнув нож в убегающего служащего и пришпилив его к двери, я подхожу к девушке и рывком поднимаю её, заглядывая в глаза. Нет времени разбираться и щадить её разум, а потому я грубо вламываюсь: тело начинает дёргаться в конвульсиях боли, но нужная информация у меня. Бьющееся в эпилептическом припадке тело падает на пол, а я чувствую, что мне осталось очень мало времени, прежде чем я отключусь. Кнопка вызова лифта, замаскированная под корпус селектора, срабатывает как положено, и кабинка уносит меня вверх: на встречу, ради которой сегодня погибли столь многие.
  
***
  Впервые за долгое время Икари Гендо не знал что делать: он никак не мог предвидеть того, что обычная психологическая ломка вызовет настолько масштабные последствия. Его сын оказался гораздо сильнее, чем он мог ожидать, а его действия слишком непредсказуемыми. И, чтобы выжить, он должен будет использовать то, что тщательно скрывал от всех. Тех, кто обладал силой, отличной от обычных людей, в Японии ограничивали в правах издревле. Будучи буракумином, Гендо Рокубунги пришлось взять фамилию жены, американской японки, чтобы иметь возможность выйти в люди. Кажется, ему придётся снова раскрыть себя. Заготовленные на подобный случай листы пергамента с символами разлетелись по кабинету, занимая свои места. Проверив, все ли части находятся на своих местах, и убедившись что всё нормально, Гендо расслабился. Сегодня ему предстоит показать, что европейцы ничего не знают о магии. Закрыв глаза и откинувшись на спинку стула, ему оставалось только ждать.
  
***
  Звонок лифта оповестил меня, что я на месте. Двери открылись, давая мне дорогу в кабинет. Лёгкая дымка, невидимая обычному глазу, витала в зале, вытекая из ярких огоньков, раскиданных по стенам, потолку и полу. Укрепив защиту до предела, я шагнул внутрь, собирая всю энергию для одного единственного удара: если я смогу взять его разум под контроль, я победил. Ускоряться нужды не было: он не выглядел тем, кто способен хоть на что-то в рукопашном бою. Туман начал медленно сгущаться вокруг защиты, с каждым шагом всё сильнее облепляя кровавый кокон. Мой враг медленно встал со стула и сделал шаг навстречу. Чёрт, это что-то новенькое: защиту будто сжимали в стальных тисках, я чувствовал онемение в пальцах и лёгкое головокружение, говорящее о том, что я отключусь буквально через минут пять. Попытавшись сделать шаг вперед, я понял что двигаться вперёд уже не могу.
  Однако внутри щита я всё ещё был единоличным хозяином, и мой разум был свободен. Сев на стол, с неприкрытым торжеством в голосе Гендо начал говорить:
  - Ты знаешь, в чём твоя единственная ошибка? Ты всё сделал правильно, кроме одного - решил мне перечить. Обязанность сына - быть послушным своему родителю и поддерживать его во всяких начинаниях. Ты же всегда сопротивлялся мне. Ещё в самом раннем детстве ты желал самостоятельности, а Юй потакала тебе. Я думал, что твоё своеволие угаснет, если ты поживешь немного в одиночестве и осознаешь, что такое, когда тебя все ненавидят. Но нет, вместо того, чтобы стать мне верным помощником в жизни и послушным инструментом в моём плане, ты всё рушишь. Ты перенял непочтительность и желание ломать заведённый столетиями порядок от своей матери, но не получил от неё разум, который помог бы тебе смирить свою гордыню. Даже хорошо, что она навеки заперта в Еве, исполняя мою волю. Я же хочу единственного: чтобы в мир вернулась рука Бога, восстанавливая справедливость и направляя мир в будущее. Старики из Тринадцати думают категориями позапрошлого тысячелетия, уверенные в том, что человечеству необходимо счастье и добрый Бог. Нет, не мир нужен этому миру, но меч.
  - Да, Гендо, я не думал, что всё так плохо с твоей головой...
  - Ты борешься, всё ещё борешься, готовый отдать всю свою кровь, лишь бы всё было так, как ты хочешь. Это похвально, но это мешает МНЕ! А потому тебе остаётся только стоять и ждать, пока твоя защита падёт, и твое тело станет делать то, что хочу я. И не важно, хочешь ты того, или нет. - отрешившись от его болтовни, я старался нащупать лазейку в той гадости, которая облепила мою защиту и мешала мне совершить то, что я задумал. Постепенно я продавливал эту мерзкую хмарь, пытавшуюся забраться в любую дырку и переделать всё под себя. Ощущения тела начали медленно размываться: у меня не больше пары минут. Снимаю защиту и эта дрянь радостно рвётся ко мне, размазавшись в пространстве. Ускорившись до предела, замечаю неоднородность в медленно плывущем к моему лицу облаке и ловлю насмешливо-торжествующий взгляд Икари Гендо. Рывок, и вся защита его разума рушится, пропуская меня в глубины этой клоаки. 'Отключи защиту кабинета и вызови Фуюцуки!' - мысль-приказ, и хмарь рассыпается на кусочки, втягиваясь в листки на стенах. Не теряя зрительного контакта я следую за ним, едва переставляя ноги. Пол укрывает пепел от сгоревшей крови и рассыпающихся от лёгкого дуновения моего дыхания листков пергамента. Тело Командующего как сомнабула переставляет ноги, и безжизненным голосом произносит в селектор: 'Отбой тревоги, Фуюцуки и Аянами срочно в мой кабинет'. Перед тем, как потерять сознание, я стараюсь разрушить как можно больше, вырывая целые пласты памяти и знаний из разума Командующего: не хочу повторения того ужаса, что сопровождал меня в последние недели: мне хватило. Сознание уже мутилось, я плохо понимал, где я и что со мной, но отпускать Гендо даже сейчас было бы опрометчиво: процесс разрушения только начался, а потому он всё ещё опасен. Вдруг звонок лифта сообщил мне, что я тут уже не один. Что-то сине-белое метнулось ко мне, а сознание заполонила тьма.
  
***
  Полковник Фуюцуки сидел в своем кабинете, когда объявили тревогу в Верхней Догме. Вздохнув, старый солдат открыл оружейный шкаф и достал свою старенькую М4, подаренную генералом Паркинсом, командующим японским гарнизоном Армии ООН, в бытность того бригадным генералом армии США, попавшим на его операционный стол после пули ушлого китайского снайпера. За спасение жизни Джефф тогда подарил ему эту винтовку и ящик настоящего виски, после Удара превратившегося в великую ценность. Скривившись от боли в колене, пожилой человек крепче зашнуровал ботинки и нацепил подсумки с магазинами. 'Интересно, что там опять произошло?' - подумал Козо, застёгивая крепления лёгкого бронежилета и подпрыгивая несколько раз, чтобы проверить, всё ли закреплено нормально. Удовлетворившись тем, как всё сидит, и обрадовавшись, что годы бумажной работы не сильно сказались на нём, готовый к бою полковник снял штурмовую винтовку с предохранителя и сделал шаг к двери.
  Но дверь открылась сама, пропуская встревоженную синеволосую девочку:
  - Рей, ты что делаешь в Геофронте? Вы с Синдзи под домашним арестом!
  - Синдзи нужна помощь. - лицо военного потеряло всякий намек на небрежность, став фарфоровой маской. Поставив автомат на предохранитель, военный спросил:
  - Где он и что с ним? На него совершено нападение? Его взяли в заложники?
  - Он устранил конвой и направился в Верхнюю Догму. Я решила, что вы можете помочь.
  - О, чёрт! Долбанный придурок! Сын своего отца! Бегом за мной, надеюсь что мы успеем!
  Картина, открывшаяся им на выходе с лестничной клетки, поражала воображение: два тела в полной экипировке с искорёженными лицами, несомненно мёртвые, обезглавленный уборщик, забрызганные кровью стены коридора, несколько выпотрошенных, но всё ещё живых людей, с безумными взглядами, пытающиеся засунуть разорванные внутренности обратно на своё место. Некоторые уже умерли, неестественно развалившись в лужах крови. Вся в рвоте скорчилась секретарша, смотря безумными глазами в потолок, под которым струился дымок от сгоревшей изоляции. Мёртвые лежали на полу, а кто-то из персонала, прибитый ножом к двери, лихорадочно пытался сняться со столь экзотической булавки, но лишь расширял рану, периодически поскальзываясь на собственной крови. Запах дерьма и внутренностей смешивался с пороховой гарью и дымом от сгоревшей электроники.
  Увидев это, Рей побледнела и сжала руки, комкая подол юбки, а Фуюцуки только крякнул и ускорил шаг, лишь холодный пот выступил на его лбу. Пол покрывали хлопья засохшей крови, сворачивающие в приёмную кабинета Икари Гендо. Вызвав лифт, Козо прислонился к стене и повторно снял автомат с предохранителя. 'Надеюсь, мне не придётся выбирать, кого убить: сына или отца', - подумал полковник, шагая в лифт. В кабинете Командующего весь пол устилали рассыпавшиеся в пыль кусочки пергамента. Козо уже видел нечто похожее: когда они убегали из Антарктиды на быстроходной яхте, спасаясь от Удара, всё судёнышко было облеплено похожими бумагами, а Гендо, мертвенно бледный, сидел и рисовал символы, макая кисточку в свою кровь. Законченная бумага занимала своё место в причудливом рисунке и приклеивалась так плотно, что её было невозможно оторвать. И потом, когда они пришли в сознание после Удара, этим пеплом был усеян весь корабль, а Икари светился, как новый пятак. Сейчас же всё было иначе: пустой взгляд его бывшего ученика, пускавшего слюни на щегольский пиджак, и его сын, бледный и истекающий кровью, стоял на коленях, уперев дрожащие руки в стол, но продолжал упорно сверлить взглядом безумное тело своего отца.
  Аянами кинулась к Синдзи, и, сорвав с себя рубашку, начала перевязывать кровоточащие руки парня, обмякшего в её руках. Подойдя к столу, полковник нажал кнопку громкоговорителя и сказал:'В связи с ранением Командующего, я, Козо Фуюцуки, временно беру на себя его полномочия. Нападение террористов предотвращено героическим действием персонала и сына главнокомандующего, Икари Синдзи. Отбой тревоги, и немедленно пришлите медицинскую бригаду в Верхнюю Догму!' Начиналась новая эпоха: у всего человечества появился шанс пережить этот катаклизм. Но сколько же ещё работы придётся совершить, чтобы этот шанс стал реальностью?
   Комментарий к Глава 8. Sic semper tyrannis.
   Название главы переводится с латыни как:"Такова участь тиранов" и является крылатой фразой, якобы сказанной Цезарю перед его убийством, и точно сказанной убийцей Авраама Линкольна.
  S&W 500 Magnum: адов слонобой в мире револьверов. Выглядит вот так: https://www.youtube.com/watch?v=O1d7i3i0LLI
  Целиска: сумрачное порождение тевтонского гения под шестисотый нитро экспресс. Вот оно: https://www.youtube.com/watch?v=pmOpdZZ1F2U
  
  
  ========== Глава 9. Долгожданный покой. ==========
   Осознание того, что я жив, пришло ко мне вместе с болью в разрезанных предплечьях. Со стоном открыв глаза, я ослеп от льющегося из окна желтоватого света. Рефлекторно дёрнувшись, я понял что едва могу двигаться. Деревянное тело едва слушалось: даже моргать было больно. Однако то, что я не в тюремном лазарете, жив, и меня лечат, является подтверждением успеха моей авантюры. Понимание этого факта успокоило меня настолько, что я не заметил, как уснул. Следующее пробуждение было куда более приятным: моё тело крепко обнимали, а чьё-то дыхание щекотало шею. Слабость давила к кровати, но чувствовал я себя гораздо бодрее, чем в прошлый раз: тело постепенно начинало откликаться на мои приказы, а раны зудели. Памятуя свой прошлый опыт, глаза я открывал медленно, чтобы не ослепнуть, но в палате было достаточно темно, лишь только выкрученная на минимум панель освещения заливала помещение слабым бледным светом. Аянами спала рядом, наверное умаялась за день. Предплечья ныли и чесались, не давая мне лежать спокойно. Чтобы хоть как-то избавить себя от этого ощущения, я попытался почесаться, но своими движениями разбудил девушку. Рей проснулась резко, как будто и не спала:
  - Я рада, что ты очнулся. - она изменилась, пока я был в отключке.
  - Привет, Аянами, ты что делаешь в реанимации? Что с тобой? - неужели девушка так волновалась, что смогла договориться с врачами и попасть ко мне?!
  - Мне разрешили присутствовать в твоей палате. - только сейчас замечаю, насколько она бледная и изможденная: заплаканные глаза, следы недосыпа на лице, бледная кожа и потухший взгляд.
  - Нельзя так волноваться, я же не неделю в коме провалялся. Максимум пару дней в отключке, это ведь не страшно: со всеми хоть раз в жизни, да случается...
  - Сегодня среда, семнадцатое сентября: ты был без сознания девятнадцать дней.
  - О чёрт! Надеюсь я ничего важного не пропустил?
  - Нет: через неделю должна состоятся реактивация Евы-00. Новым Командующим назначен Козо Фуюцуки: Икари Гендо находится на излечении в психоневрологическом диспансере. Доктор Акаги три дня назад выздоровела и приступила к своим обязанностям. Моё состояние постепенно улучшается.
  - Значит, всё прошло хорошо... - последние сомнения в успехе моей авантюры развеялись.
  - Мне сказали позвать врача, если ты придёшь в себя. - девушка встала, поправила примявшийся подол юбки и нетвёрдым шагом вышла из палаты: да она же едва на ногах держится! Неужели я настолько выложился, что чуть не умер, или это последствия того, что я не до конца восстановился перед боем? За стеной послышался торопливый стук каблуков и в палату ворвалась Рицуко с совершенно безумным взглядом. Плюхнувшись на стул, стоящий возле койки, женщина поправила халат и начала меня отчитывать:
  - Ты идиот! Зачем ты попёрся на верную смерть, если знал, что шансы мизерные?! Тебе жить надоело?! Ты знаешь, что тебя от ИВЛ хотели отключить, я едва смогла уговорить заведующего реанимационным отделением дать тебе ещё десять дней!
  - Ты чего кричишь? Я жив, со мной всё хорошо, а ты сама чуть не умерла, пришлось дверь выбивать. Нечего было себе вены резать: я не люблю, когда красивые девушки истекают кровью.
  - И ты решил последовать моему примеру? Кстати, то что с тобой всё хорошо - не твоя заслуга: ты умудрился почти два литра крови потерять за 15 минут, и тебе ничья кровь, кроме Аянами, не подошла. Хорошо, что это вовремя поняли, а то угробили бы тебя окончательно... Ладно, отдыхай, не буду тебя тревожить пустой болтовней. - девушка встала со стула и пошла прочь из палаты. Замерев на секунду возле выхода, она не оборачиваясь и едва слышно спросила: 'Ведь ты сделал это всё из-за меня?'. Не дожидаясь ответа, Акаги переступила порог и быстрым шагом направилась прочь. Через несколько минут вернулась Рей с медсестрой, мне поставили капельницу и я провалился в дрёму, пока тонкие прохладные пальцы ласкали мою ладонь...
  В больнице я провалялся ещё три дня. Препараты железа колоть мне перестали, прописали какие-то таблетки и кучу витаминов, а перед выпиской сняли швы на руках. Отныне мне придётся ходить в рубашках с длинными рукавами: руки покрывала причудливая сеть шрамов, в точности повторявшая узор вен, синеющих под кожей. Багровые рубцы, просвечивающие синевой, выглядели отвратительно, заставляя коситься прохожих. Свежий ветер кружил голову, а от яркого света у меня по-прежнему болели глаза, но в остальном я чувствовал себя терпимо, учитывая то, что выжил я лишь чудом. У этого чуда были красные глаза, синие волосы и оно очаровательно залипало, когда сталкивалось с неизвестным. Запрыгнув в электричку, я расслабленно плюхнулся на сиденье и закрыл глаза: после такого я ещё месяц буду вялым, как овощ. Занятый борьбой со сном, я чуть не проехал собственную остановку, потеряв связь с реальностью. Из дрёмы меня вырвал механический голос: 'Ускорьте посадку, двери закрываются. Следующая станция - 'Парк цветущих вишен'. Приятной поездки!'. Как ужаленный я подскочил со своего места и понёсся к выходу, расталкивая толпу.
  Вывалившись на перрон через полузакрывшиеся двери, я чуть не потерял сознание: в моём состоянии подобные пробежки недопустимы. Облокотившись на столб, я медленно приходил в себя, ведь отсюда до дома Акаги идти ещё пару километров: жилые пригороды Токио-3 занимают огромную площадь, постепенно перетекая в фермы и поля. Как только ноги перестали подгибаться, а мухи перед глазами улетели в теплые края, я закинул джинсовый пиджак на плечо и пошагал прочь со станции. Дом Акаги встретил меня разрухой: грязные вещи разбросаны по всей квартире, котэ деловито перебирается между этим непотребством, периодически обнюхивая и поправляя горки по своему разумению. Коробка с кошачьим кормом перевёрнута набок и вскрыта, отдельные куски корма разбросаны по светлому кафелю кухни. Бардак дополняла куча пивных банок характерного бронзового цвета и множество коробок из-под пиццы. Огромный промышленный холодильник с магнитиком в виде пингвинчика Тукса, знакомого каждому сисадмину, наполнял помещение громким и противным гулом. Включив режим Шерлока, я стоял посреди всего этого разгрома, шевеля тугими от анемии мозгами: Аянами так нагадить просто физически не могла, Акаги ревностно поддерживает чистоту, а пиво не пьёт вообще: только вино или шампанское. Вот только Кацураги мне не хватало...
  Дверь в комнату Рей была открыта, являя мне спящую в майке и шортах на голое тело Мисато. Наверное, она приехала, когда узнала про состояние подруги. По трезвому рассуждению, оставаться мне тут опасно: хрен его знает, что она отчудит, а я не в том состоянии, чтобы защищаться. Тихо пройдя в свою комнату, я начал собирать те немногие вещи, которые были доставлены сюда вместе с нами. Сборы не заняли много времени и сил: закинуть комплект школьной формы девушки, несколько пар белья и свою одежду не обременительно даже для такой развалины, как я сейчас. Пока я копался, Мисато спала как убитая, не реагируя на окружающий мир. Закончив свои дела, я тихонько устроился на диване в гостиной и включил музыку, ожидая Рей. Из лёгкой дремоты под спокойную мелодию меня выдернули осторожные прикосновения к плечу: Аянами вернулась из города. Кинув взгляд на сумки, она спросила:
  - Куда мы переезжаем?
  - Обратно в наш дом, надеюсь что наши вещи там целы.
  - Это из-за капитана Кацураги? - в логике девушке не откажешь...
  - Да, не думаю что она сможет адекватно реагировать на моё присутствие.
  - За десять дней её проживания в в доме Акаги я не слышала от нее негативных реплик в твой адрес.
  - О мёртвых либо хорошо, либо никак, Аянами.
  - Но ведь ты жив, почему ты так говоришь?
  - Тогда это не было очевидным фактом. Выбери несколько книг, которые мы возьмём к нам, чтобы тебе не было скучно, и мы пойдём.
  Рей будто отдалилась от меня... Неужели это из-за Гендо? Нужно будет спросить у неё, когда мы переедем. Вызванное такси уже через несколько минут стояло возле калитки, а девушка несла в руках увесистую стопку книг с кучей жёлтых закладок с пометками, известными только ей одной. Я же закинул наши пожитки в багажник и сел на заднее сиденье. Путь предстоял долгий: квартал, в котором мы раньше жили, находился на другом конце города. Водитель, улыбчивый пожилой японец, решил видимо немного поболтать:
  - Какая вы чудесная молодая пара! Я так рад за вас: я вряд-ли согласился бы брать на себя такую ответственность в вашем возрасте. Семья и дети это очень важная часть жизни, и то, что вы решились на такой шаг так рано, впечатляет. В конце концов, это хорошо, что молодёжь думает о будущем... - пока я думал, как объяснить ему сложившуюся ситуацию, Аянами ответила:
  - Мы родственники, и я не могу иметь детей. - таксист поперхнулся словами, только удивленно переводил взгляд в зеркале с меня на мою соседку.
  - Странная нынче молодежь пошла... И зачем вы переезжаете на вольные хлеба, да ещё и вместе? - Рей снова ответила первой:
  - Потому, что я хочу быть с ним рядом. - водитель даже ничего не ответил, решив не отвлекаться на разговор со столь странными пассажирами.
  В нашем квартале ничего не поменялось, за исключением того, что мусора стало меньше, а пыли значительно больше. В подъезде явно кто-то убирал, но это не особо повлияло на чистоту: запах мочи и прокисшего пива уже въелся в бетон на пару сантиметров. Квартиры встретили нас в том же состоянии, в котором мы их покинули: ничего не пропало, все вещи были на своих местах, присыпанные небольшим слоем пыли. Еда в холодильниках протухла и распространяла омерзительный запах, чем вызывала немедленное желание её выкинуть к такой-то матери. Решив не мучить себя, я просто вышвырнул мусорный пакет в окно и проветрил помещения: сил бегать через квартал к ближайшему мусорному баку у меня не было, камер тут отродясь нет, а собаки и такое готовы сожрать. Пока я возился с пропавшими продуктами и мыл кастрюли, Рей уже успела разложить вещи и лежала на кровати, смотря в пустоту. Вытерев руки полотенцем, я спросил:
  - Что с тобой случилось? С тех пор, как я пришёл в себя, ты сама не своя. Что-то произошло? Я чем-то тебя расстроил?
  - Не бросай меня... - кажется, её нельзя оставлять одну...
  - Почему я должен тебя бросить?
  - Раньше я была нужна Командующему Икари для того, чтобы исполнить его план. Теперь я бесполезна, ведь его план рухнул, а больше я ни на что не пригодна.
  - Ты нужна мне не для того, чтобы исполнять чей-то план: мне просто приятно рядом с тобой. Мне хорошо с тобой, и это единственная причина, по которой я хочу видеть тебя рядом с собой.
  - Я бесплодна и не обладаю навыками готовки, не умею поддерживать порядок, а потому буду для тебя плохой женой.
  - И что с того? Ты думаешь, что мне нужны от тебя дети и кухня? Готовить я и сам умею, а дети не приносят счастья: благодарности от них не дождешься, и единственное, что они тебе принесут это недосып и траты. Вообще, задумываться о будущем рановато: идёт война, и мы можем погибнуть в любую минуту. Ты нужна мне, потому что ты заняла место в моём сердце. Я ощущаю себя нужным, заботясь о ком-то, и ради этого я живу. - ложусь рядом с девушкой и слегка приобнимаю её, стараясь не потревожить раны на руках. - Ты спасла мне жизнь, сама чуть не умерла, отдавая мне кровь, потом ещё и заботилась о моей бессознательной тушке в больнице. Ты думаешь, что всё потеряно? Серьёзно?
  - Я изучала людей, и твои требования к спутнице жизни кардинально отличаются от общепринятых. В твоём прошлом мире это было нормальным?
  - Нет, там это было ещё большим отклонением от нормы. Я люблю тебя.
  В Японии не принято открыто говорить о своих чувствах и прямо отвечать на вопросы. Аянами, услышав эти слова, замерла на несколько секунд, смотря в никуда. Девушка погрузилась в свои мысли, наверняка обдумывая то, что я сказал. Разговор затих сам собой, а потому мне оставалось только нежиться в кровати под одеялом и наслаждаться заслуженным отдыхом. Те, кто всю жизнь провёл за компьютером и никогда не выкладывался на полную, не ощутят то блаженство, пропитывающее каждую клеточку твоего тела, когда ты просто лежишь и отдыхаешь после того, как переступил черту своих возможностей. Я почти ослеп и оглох без своих привычных способностей, наверное сейчас я даже муху своим щитом не удержу, но это того стоило. Впервые с тех пор, как я открыл глаза в поезде, я почувствовал себя в безопасности: Гендо в дурдоме, Аянами меня любит, Мисато хорошо пришили руку, а я выжил и не остался инвалидом. Открыв один глаз, я наблюдал за тем, как обнажённая синеволосая девочка обживалась в моей квартире. Пустой стол заселяли книги, гибкое белое тело периодически мелькало в полосках света, падающих из щелей тяжёлых черных штор, будто исполняя причудливый танец. Однако, кроме приятных действий, нужно совершать и полезные: чужая память не хранится долго, если её не превратить в свою. Поэтому нужно приступать к этой неприятной, но необходимой процедуре.
  Как же я ненавижу оставаться наедине с собой: омерзительно осознавать, кем ты являешься внутри, под скорлупой из морали и привитых ценностей. Мы все психи и сумасшедшие твари, готовые убивать и жрать друг-друга, если нам это нужно, и тьма под веками - лишь бездна, полная чудовищ. Водоворот мыслей захлёстывал меня, утягивая на дно, где жило то, с чем я не хотел бы встречаться. Чужая жизнь рваными лоскутами несётся перед глазами, периодически сменяясь смутными и размытыми образами. Сотни событий сменяли друг друга, образы менялись, а меня начало мутить. Потеряв концентрацию, я прервал просмотр и резко открыл глаза: голова опять болела, перед глазами всё плыло, а из носа капала кровь. Неужели я умудрился перенапрячься, просто копаясь в своей голове? Обеспокоенная Рей склонилась надо мной с салфеткой, вытирая размазанную по лицу кровь. Заметив, что её рука дрожит, я попытался ее успокоить:
  - Всё хорошо: я просто немного перестарался, это не страшно и скоро пройдет.
  - Мне неприятен вид крови, особенно твоей: кровь - средоточие жизни, и мне больно видеть, как она тратится в пустую.
  - Иногда это необходимая жертва, хотя сейчас я действительно глупо поступил: поймал бы инсульт, и быть мне до конца дней инвалидом. К сожалению, я не умею беречь себя, и это факт. Наверное я слишком долго сражался, чтобы снова начать себя ценить. Кровь свернулась, и головная боль постепенно отступала. Аянами забралась под одеяло и внимательно вглядывалась в моё лицо, пытаясь найти ответ на одной ей известный вопрос, а я переваривал то, что недавно увидел.
  Гендо - гений, по другому и не скажешь. Начну с того, что он был бураку, и путь к счастливому будущему для него заказан: максимум - сантехником или грузчиком в пригородном квартале. Используя свои способности, он смог убедить приёмную комиссию, поступил в Токийский университет и даже получил кредит на образование. В целом, тогда он был вполне нормальным парнем, хотя и со странностями, но в конце то концов, у кого их нет? Будучи изгоем, он вступился за девушку, которую начали травить, но сам попал в больницу, где тогда практиковал один из его преподавателей - Козо Фуюцуки. Икари Юй, та самая девушка, уже тогда была личной ученицей профессора и порекомендовала взять своего спасителя под покровительство, благо Гендо старался, как мог. Но, увидев перед собой нечто большее, мой отец не согласился быть обычным профессором биофизики: ему нужно было гораздо больше. На его счастье, Икари Юй была дочкой секретаря SEELE, и используя её влюбленность, а также свои таланты, он блестяще выступил перед советом и смог убедить Тринадцать назначить себя заместителем доктора Кацураги на время экспедиции в Антарктиду.
  Через год исследований Фуюцуки приехал узнать, как продвигаются успехи его ученика, но застал лишь звуки сирен и суматоху: всё уже пошло вразнос, и до взрыва оставались часы. Группа Кацураги предпринимала отчаянные попытки прервать зарождавшуюся катастрофу, а Гендо тем временем собрал всю документацию, самые ценные образцы и в частном порядке покинул базу, забрав жену и учителя с собой. После Удара в море они подобрали спасательную капсулу с раненой Мисато Кацураги и привезли её в Японию. На фоне разгорающейся катастрофы и начинающейся мировой войны Фуюцуки мобилизовался в армию, а Гендо под покровительством Тринадцати и по их приказу принялся организовывать научно-исследовательский институт GEHIRN. Перспективы, открывшиеся перед бывшим изгоем, вскружили голову: реальная, научно-обоснованная возможность стать Богом мало кого оставит равнодушным. Правда, для этого нужно было всего лишь уничтожить человечество, проведя особым образом ритуал слияния Адама, найденного в Антарктиде, и Лилит, которую обнаружили под японским городком Хаконэ.
  Юй тем временем забеременела и полностью отошла от науки, занявшись сыном и фактически бросив Икари Гендо на произвол судьбы. Это было последней каплей, сломавшей в нём остатки человечности и привело его к тому, что мы имеем сейчас. Властолюбивый, но добрый и отзывчивый Гендо Рокобунги умер, став холодным и недосягаемым Командующим, которого мы все знали. Через год война закончилась, и Фуюцуки демобилизовался из армии. Осознав весь ужас действий своего бывшего ученика, он пригрозил, что разоблачит его деятельность в СМИ. Тогда Козо был народным героем, отличившемся на фронте и разработавшим несколько протоколов лечения, спасших немало жизней в операционной. Полковник периодически выступал на крупных телеканалах и планировал открыть частную клинику, но не смог сдержать любопытство, а потому принял приглашение к сотрудничеству, когда увидел масштабы работы и встретился со своей бывшей ученицей.
  Через несколько лет Институт GEHIRN процветал, защищенный от изменчивых ветров послевоенной политики мощнейшим лобби на самом верху властной пирамиды, а щедрый дождь инвестиций не давал пересохнуть денежному ручью, питавшему крайне дорогостоящие исследования. Но информация о негуманных экспериментах и опытах над людьми изредка просачивалась в прессу. Несколько крупных скандалов, связанных с исчезновениями и смертями сотрудников пошатнули авторитет и репутацию организации: множество молодых и амбициозных специалистов уволилось, чтобы не рисковать собой, работы застопорились, а смерть Наоко Акаги стала той соломинкой, которая сломала хребет верблюду. Через два месяца Институт исследования эволюции GEHIRN расформировали, а на его основе по приказу Тринадцати Душ и под патронажем ООН организовали NERV: полувоенную организацию, провозгласившую себя главным защитником человечества.
  Декларируя необходимость защиты всех живущих от Третьего Удара, реальной задачей этого института стало проведение этого самого Третьего Удара по сценарию SEELE. В те переломные дни план Гендо сформировался окончательно, принимая облик стратегии. Часть молодых специалистов вернулась, привлечённая высокими зарплатами и полным соцпакетом (в те голодные годы это была неописуемая роскошь), на оставшиеся места набрали новых: NERV процветал. Получив в свои руки треть от мирового ВВП ежегодно, Икари Гендо превратился в самого влиятельного человека в мире. Даже члены Тринадцати по отдельности имели меньшую власть, связанные взаимными договоренностями, обещаниями и клятвами. Эксперименты над Аянами и евангелионами приносили множество информации. На основе сверхпрочных биологических тканей были разработаны и запущены в промышленное производство новые материалы, усовершенствована технология клонирования, и даже разработан, а после тестов успешно испытан на Козо Фуюцуки омолаживающий препарат, превративший дряхлого изможденного старика с кучей болезней в моложавого пожилого мужчину, на которого начали заглядываться молоденькие секретарши и лаборантки.
  За всем этим научным элизиумом стоял Гендо, и всё бы хорошо, но венцом должен был стать абсолютный конец всего человечества, принесённого в жертву для того, чтобы Командующий увековечил своё существование и мог создать свой мир. Возможно, это было бы правильным решением, но я ничего не собираюсь менять: в этом дивном новом мире не будет места для меня и для Рей, а потому он мне нахрен не сдался. Ориентируюсь по своим ощущениям, нахожу губы Аянами и максимально нежно приникаю к ним. Девушку пробивает дрожь, и её тело подается навстречу, отзываясь на мои прикосновения. Меня просто перестаёт что-либо интересовать кроме её бледной и прохладной кожи, идущей мурашками под моими губами. Сначала робкие и неловкие ласки перетекают в безумие страсти, и всё, кроме нашего удовольствия, перестаёт иметь хоть какое-то значение. Следующее утро встретило меня ярким светом солнца и осознанием того, что можно ничего не делать. Расслабившись, я крепко обнял недовольно пискнувшую во сне Аянами и решил ещё немного подремать.
  Впервые с тех далеких времён, когда были живы мои родители, я был счастлив. Я не знал, что ждёт меня дальше - известное мне будущее рухнуло, как карточный домик. Ощущение нереальности и надуманности происходящего, периодически заставляющее меня сомневаться в реальности, ушло. Впереди меня ждала неизвестность, и я знал что она не будет заполнена одиночеством и пустотой. Скорее всего, я не переживу этой безумной войны, спровоцированной сошедшими с ума учениками бога. Возможно, потеряю слишком многое, став подобием Гендо, но это потом, а пока мне нужно заказать еду: скоро проснётся Рей, наверняка захочет есть, а в доме нет даже чая.
  Растрёпанный черноволосый подросток с исцарапанной спиной и слегка безумной улыбкой встал с кровати, поцеловал в плечо миниатюрную девушку с синими волосами и пошёл в душ. Ему предстоит пережить множество счастливых и ужасных событий, но это будет уже его история, которую он напишет сам, своими поступками и действиями. Позвонив в службу доставки еды, парень тихонько перенёс стул из кухни и принялся наблюдать за спящей девушкой, ожидая момента, когда он сможет взглянуть в её выразительные, ярко алые-глаза.
  
  ========== Глава 10. Город в огне. ==========
   В блаженном расслаблении пролетело три дня, что позволило нам слегка прийти в норму: меня уже не качало при каждом подъёме с кресла или дивана, а бледность Аянами постепенно сходила на нет, сменяясь едва заметным румянцем. Эти несколько дней были лучшими в моей жизни: мы гуляли по городу, ели в кафешках и целовались до головокружения и звёздочек перед глазами. Приходя вечерами домой, мы становились одним, теряясь в объятьях друг друга, поглощённые страстью и безумием. Такая близость принесла и положительный результат: Рей постепенно оттаивала, становясь всё более любопытной и не отходя от меня ни на шаг. Мои способности потихоньку восстанавливались, что не могло не радовать. Видимо поняв, что нам нужно побыть вместе, нас все дружно оставили в покое: единственный звонок был вчера от Акаги. Узнав, как у меня самочувствие и сказав, что Мисато поживёт у неё, пока не придут бумаги из германского отделения, и капитанша не станет на довольствие в Японии, девушка замялась и бросила трубку, так и не сказав больше ничего. А потом мы с Аянами оделись и рванули в парк, где гуляли, валялись на траве, слушали цикад и болтали ни о чем: а точнее я рассказывал истории из своего прошлого, а Рей внимательно слушала, лишь изредка задавая странные вопросы. В конце концов мы ввалились вечером домой, уставшие и грязные, залезли в душ, а потом перебрались на кровать...
  Сегодняшнее утро началось омерзительно: будильник прозвенел всего через три часа после того, как мы заснули. Зная, что время отдыха столь коротко, мы старались урвать каждую секунду, чтобы насладиться друг другом, в результате я нифига не выспался. Аянами проснулась легко, будто и не спала, а я едва продрал глаза и пополз в ванную обливаться контрастным душем: кофеин меня только усыпляет. Наскоро позавтракав и одевшись мы загрузились в автомобиль охраны и отправились в Геофронт: сегодня реактивация Евы-00. Неужели Фуюцуки таки озаботился, и у нас появилась нормальная охрана? Нас встретило четверо подвижных как ртуть мужчин в непримечательной и очень удобной даже на вид черной одежде, вооруженные HK MP7. Они разительно отличались от кретинов в пиджаках, чем внушали надежду на лучшее. Пока мы ехали, Аянами слегка нервничала, но стоило мне её обнять, как весь страх куда-то улетучился, а девушка прижавшись ко мне, даже задремала. Несмотря на неудачи, реактивация была весьма будничной: порог контакта девушка прошла без всяких проблем, тесты нейросоединения показали уровень синхронизации в сорок один с половиной процента, а мне оставалось только отмокать в LCL, слушая то, как на мостике загружают в МАГИ сценарий стандартного синхротеста. Восстановленная на должности начальника оперативного отдела Мисато радостно гоняла техников в хвост и в гриву, если реальные параметры мышечного отклика и стабильность соединения были ниже ожидаемых, вызывая периодические фейспалмы у Акаги: бурная, но рутинная деятельность персонала Геофронта текла своим чередом. Бесполезное отмокание в капсуле вгоняло меня в уныние: зачем тратить два с половиной часа своей жизни для того, чтобы дать ученым замерить цифры, которые не имеют никакого смысла? Автоматически проходя программу синхротеста, я старался понять, к чему же привели мои действия.
  Картина получалась очень хреновая: от того, что я устранил Гендо, ничего в длительной перспективе не поменялось. Старики всё ещё управляют миром и Фуюцуки на руководящей должности для них как кость в горле: об их планах осведомлён, умён, известен в Японии и имеет огромный авторитет у подчиненных, основанный не на страхе, а на уважении. Перевербовать такого - непосильная задача: он достаточно стар, чтобы не опасаться за свою жизнь, имеет стойкие убеждения и чёткую жизненную позицию. Следовательно, напрашивается логичный вариант, что его через некоторое время уберут, списав смерть или на старость, или на экстремистские группировки, вылезшие после Удара, как грибы после дождя. Подходящего лидера ему на замену из персонала NERV-Япония я просто не вижу, ведь глава столь масштабной организации просто обязан знать ВСЮ правду, а целенаправленно уничтожать человечество может либо конченный мизантроп, либо отмороженный фанатик. И эта, уже незаурядная личность, должна обладать весьма развитым интеллектом, иметь лидерские качества и уметь управлять людьми, что превращает подбор кандидата на эту вакансию в крайне нетривиальную задачу, в сжатые сроки невыполнимую вовсе. Скорее всего, одному из Тринадцати придётся лично садиться в кресло командующего, ставя весь институт под плотный контроль SEELE. После этого осознание Комитетом того, что их марионетка не хочет им подчиняться, будет лишь вопросом времени, длительность существования института NERV после такого откровения будет исчисляться часами, а за наши жизни не дадут и ломаной копейки. И самое ужасное, что я и Аянами для SEELE - враги номер один. Само по себе существование Рей является прямой угрозой плану Тринадцати: Лилит, получавшая свободу воли, для них как ночной кошмар. Она в конечном итоге выберет не тот сценарий, который нужен им, а какой она сама посчитает нужным, возвысив того, кого захочет.
  Когда всё это произойдет? Через две недели из германского порта отходит АУГ, конвоирующая транспортник с Евой-02, тогда и ждать ревизора. Что можно успеть за это время? Да ничего! Даже бюрократическая война бесполезна: в уставе NERV прописано, что новый Командующий должен заверить своей подписью все приказы предыдущего: не заверенный новым руководителем приказ автоматически теряет силу. Фуюцуки может пытаться прогнуться под Тринадцать, продолжая путь Гендо, но из того, что я знаю, если не уничтожить зародыш Адама и не убить Табриса до пришествия Зеруила, то Комплементация произойдёт в любом случае: каждый убитый ангел сливается со своим предком, Адамом, усиливая его и ускоряя развитие. И даже если уничтожить зародыш, то это конца не остановит: можно будет лишь выбирать между тем, чтобы возглавить Ритуал, и тем, чтобы стать топливом для него, ведь другого не дано. Осознание задницы, в которую я сам себя загнал, свалилось как снежный ком на голову: Гендо хоть и был мудилой, но прикрывал нас от истинных сумасшедших, стучащих кувалдой по взрывателю ядерной бомбы. Кадзи, я надеюсь, таки украл зародыш Адама, и выбора у него нет: возвращать украденную собственность назад смысла нет, своими силами прятать столь лакомую для ангелов цель он не сможет, поэтому остаётся только везти её в NERV, в надежде на то, что там его усилия оценят по достоинству. И что мне делать в этой ситуации я просто не понимаю... Ведь бороться можно только с врагом, которого ты видишь и знаешь: битва с неизвестным противником обречена на поражение. Придётся действовать постфактум, а это проигрышная стратегия. От невесёлых мыслей меня отвлек рёв сирены: спутник раннего обнаружения засек движущуюся аномалию АТ поля над Японским морем. Вот только Рамиила мне для пущего счастья и не хватало...
  Естественно, что меня из капсулы Евы не выпустили, оставив мариноваться в LCL до окончательного выяснения того, что это за тварь и какими возможностями она обладает. Акаги, наверное, решила проигнорировать ту информацию, которой я поделился с ней, признав её ненаучной: это её право, но такой скептицизм в конечном итоге выйдет нам боком. Я не знаю, сколько ещё нужно доказательств, чтобы это упёртое существо поверило, что в этом мире происходит столько разной дряни которую невозможно объяснить вообще никаким образом? Сидеть в капсуле не имея возможности даже нормально пошевелиться было крайне скучно, а поговорить было не с кем. Связаться с Рей я не мог: она не будет участвовать в операции и её отправили в комнату отдыха. Мисато демонстративно меня игнорировала во всём, что не касалось исполнения её прямых обязанностей, а Акаги была занята анализом параметров аномалии, пытаясь по ним определить возможности врага, так что мне приходилось сидеть и страдать от скуки.
  Мощь Евангелиона успокаивала, подавляя противные спазмы страха, поселившиеся в животе, хотя победить в этом бою в одиночку возможности у меня нет, да и выжить будет весьма проблематично. Надеюсь, что сейчас у меня будет свобода передвижения, и мне не придется изображать из себя гигантскую курицу-гриль в ИК духовке. Так что моя задача сводится к тому, чтобы просто убежать к лифтам вне досягаемости ангела. Вроде он не должен гнаться за мной, а что с ним делать потом - не моя головная боль. Акаги окончательно погрузилась в экран терминала, игнорируя всё, происходящее вокруг, Кацураги легкомысленно крутилась в кресле, скрестив руки под внушительным бюстом, а остальной персонал мостика увяз в потоке данных, лишь перекидывая друг другу флешки с отчётами. Вдруг Рицуко отлипла от монитора и сказала:
  - Параметры аномалии зафиксированы: предлагаю уничтожение издалека с помощью энергетического оружия. Результаты предварительного анализа вы можете увидеть на экране. - Мисато оживилась и мгновенно превратилась из взбалмошной девочки в боевого командира. Подкатившись на кресле к терминалу и набрав пару команд, Кацураги несколько минут изучала полученные данные после чего приказала готовится к запуску:
  - Предположения это хорошо, но их необходимо проверить. Сомневаюсь, что этот Ангел будет сильнее предыдущих, с которыми пилот Икари расправился играючи. Я хочу проверить, годен ли он хоть на что-то, кроме применения насилия против девушек!
  Ничего отвечать на это я даже не стал. Разведку боем я считал действительно необходимой: эта реальность кардинально отличалась от аниме, и Ангелы могли принять совершенно иные формы и обладать непредсказуемыми возможностями. Предбоевой инструктаж как всегда был краток и до боли бесполезен: мы ничего не знаем о том, что тебя ждет, ангел, предположительно, обладает лучевым оружием и АТ-полем, которое способно обеспечить ему неуязвимость от всех существующих и большинства перспективных средств поражения. Постарайся спровоцировать его на применение оружия и прощупать его защиту. При угрозе жизни отступать к эвакуационному лифту под номером 17. После столь краткого напутствия Мисато прокричала: 'Запуск!'
  Перегрузка вжала меня в ложемент, мир выцвел до чёрно-белого кино и адреналин хлестнул по нервам: мне просто нужно выжить. Коридоры шахты запуска закончились, выбрасывая многотонную махину под пасмурное осеннее небо. Я едва успел сформировать защиту, как всё вокруг залил слепящий свет, расплавленным металлом отдаваясь по коже через связь с Евангелионом. Попытавшись дернуться в сторону, понимаю, что всё ещё зафиксирован на стартовом столе, а связи с мостиком нет из-за помех от собственного щита. Безумно яркий свет проникал через закрытые веки, обжигая сетчатку красным огнём. Наверное, так себя чувствуют те, кто попал под ядерный взрыв, но имел несчастье не умереть сразу. Насколько бы ни был силен Евангелион, он не был рожден для того, чтобы служить живым щитом: я чувствовал, как он устаёт, как его нервы не выдерживают такой нагрузки, начиная потихоньку сдавать под напором беснующейся энергии. Надеюсь, что броня выдержит, а я не отключусь от болевого шока, ведь это реально единственный шанс спастись: за спиной формируются несколько лезвий, высвобождающих меня из плена захватов. Щит падает, лишённый на краткий миг подпитки, и меня бьёт раскаленным добела тараном. Оглушённый, обожжённый и потерявший ориентацию, я барахтаюсь в раскалённом сияющем аду, пытаясь найти выход. Пролетев в Еве километра полтора, и упав на землю, на одних рефлексах снова поднимаю защиту, но луч угасает: видимо у него тоже не бесконечные батарейки. Вокруг летающей призмы медленно начинает собираться светящийся ореол, постепенно ускоряющий своё вращение. Наверное, так он заряжается для следующего выстрела, который я точно не переживу: кабель расплавлен, батарей осталось на три минуты и я впервые почувствовал, что Евангелион подошёл к своему пределу: ещё немного, и он бы умер, сгорев изнутри. Город превратился в фантасмагорический пейзаж из раскалённого добела бетона и луж расплавленного металла. Всё, что могло гореть - горело, что не могло - расплавленными лужами растекалось по запёкшейся в стекло земле. Развернувшись, я рванул изо всех сил прочь из развалин, периодически оглядываясь. До площадки эвакуации, прикрытой базальтовым массивом, оставались считанные шаги, когда Ангел выстрелил повторно. Меня швырнуло на скалы, а в спину будто упёрли огромный раскалённый утюг и прижали что есть мочи. Пальцы Евы входили в раскалённый камень, как в масло, пока я полз, как придавленный жук, стараясь спрятаться в спасительную тень скалы. Не знаю, сколько продолжался этот ад, но мне удалось заползти за угол, где я и вырубился.
  Пришёл в себя я уже в больнице, лежа в какой-то капсуле, заполненной LCL. Противно пискнув, она откачала жидкость и после нескольких мучительных рвотных спазмов я смог наконец-то вдохнуть прохладный воздух, показавшийся мне спасением. Зашипела дверь, и в палату зашла Рей. Она встала на колени возле конструкции, в которой я лежал, положив голову мне на грудь. Немного помолчав, она спросила:
  - Син-дзи, те-бе боль-но?
  - Нормально, ничего страшного: голова болит и пара ожогов на теле. Не нужно так волноваться за меня, я не хрустальный.
  - Меня не пустили на мостик, когда ты был там, наверху. Капитан Кацураги запретила мне присутствовать в Командном Центре во время операции. Она злится из-за того, что ты защищал меня?
  - Нет, она злится, потому что я не действую так, как она хочет. Это только мои предположения, но скорее всего так и есть.
  - Почему люди так стремятся отобрать право выбора у других? Мне это не приносит удовольствия, потому что я - не человек?
  - Нет, Рей. Чем больше один конкретный человек несчастен, тем больше он стремится реализовать себя. Но развиваться очень сложно, а потому людям гораздо проще унижать других, чем становиться лучше самим.
  - Это и есть причина всех войн? - ну и что ей сказать?
  - Это очень сложный вопрос, я не знаю на него ответ.
  - Я постараюсь понять. Сегодня в 18:30 начинается операция Ясима: в 19:00 мы должны быть готовы к синхронизации с Евангелионами, в 19:00 своим ходом выдвигаемся на огневую позицию, после чего ожидаем дальнейших указаний. Сейчас я принесу тебе поесть. - девушка встала, поправила юбку и вышла.
  Давненько у меня не было столь безумного разговора, хотя, наверное за это я и люблю с ней говорить: ведь если смотреть со стороны, люди и правда смотрятся глупо, пытаясь доказать другому свою важность. В Японии же право на свое мнение получают только начальники перед подчинёнными, и потому мне, закоренелому индивидуалисту, не сойти с ума в этом мире рабов и господ весьма сложно. Рицуко, к моему счастью, таким не болела: учёный без собственного мнения бесполезен, а вот Кацураги, прошедшую суровую армейскую школу, явно бесило то, что я считаю себя личностью, а не частью толпы. И этот конфликт, боюсь, мне уже не погасить: я не изменюсь, да и она слишком закоренела в своей 'правильности'. Ладно, пока есть время, нужно отдохнуть перед боем, а грустные мысли можно и после думать, если это 'после' вообще будет: Ангел оказался гораздо сильнее и опаснее, чем я его представлял. Скоро придёт Аянами, и я хочу просто побыть с ней, ведь есть шанс, что это для меня последний совместный вечер...
  Я сидел на металлической платформе, приобняв Рей и смотрел в ночное небо, любуясь звездами через клочья чёрного дыма. В воздухе отчётливо пахло гарью, а хлопья пепла причудливыми бабочками кружились в воздухе, оседая на пепельные от неверного света луны волосы моей любимой. Город горел, освещая отсветами пожаров фиолетовое тело ангела, кажущееся чёрным в дрожащем свете пламени: после моего появления он не успокоился, пока не разнес всё, что хоть немного напоминало силуэтом Еву. Раскалённые добела куски зданий светились сквозь дым, превращая и без того впечатляющую картину в творение безумного сюрреалиста. Огромные озера расплавленного стекла стекались в воронку в центре, куда упирался сияющий луч, выходящий из нижней вершины октаэдра. Ревущий в пожарище ветер лишь раздувал огонь, в котором горела даже сталь: проще будет Токио-4 построить.
  Сидя на ребристом помосте, мы молчали: все слова уже сказаны, а потому оставалось только сидеть, обнимая такое маленькое тёплое тело и верить в то, что это не последние минуты вместе. Огромные силуэты двух Евангелионов возвышались по бокам платформы, как изваяния древних богов, внушающие уверенность и дающие надежду. Порывы ветра, дующего в сторону раскалённого ада, дарили облегчение телу, чувствующему жар от пожарища даже тут. Внизу, в сорока метрах под нами, суетились рабочие, протягивающие последние коммуникации и заливающие жидкий азот в контуры охлаждения сверхпроводников огромного ружья, бывшего в девичестве ускорителем антивещества в подшефной NERV лаборатории. Из этой штуки мне и предстоит стрелять. Несколько дальше лежал огромный чёрный щит в полный рост Евы - днище от недостроенного шаттла, покрытое абляционной термозащитой последнего поколения. Если защитить его АТ-полем, то хватит секунд на 20: даже это было огромным достижением под таким бешеным напором энергии. Это хорошо, что фонарик Ангела не светит в гамма-диапазоне: АТ-поле очень плохо держит проникающую радиацию. После щита пойдет плавиться броня Евы, которая долго не выдержит даже под такой защитой: слишком уж велика энергия в луче этого монстра. Надеюсь, что Аянами не будет мучиться слишком долго. Над площадкой взревела сирена, противным воем ввинтившись в мозг, Рей вздрогнула и тихим голосом сказала: 'Синдзи, нам пора. Не волнуйся, я буду защищать тебя'. Вместо ответа я прикоснулся губами к её волосам, сдувая дыханием чёрные хлопья пепла, и пошёл к капсуле. У меня было всего три попытки, причём первый выстрел наверняка будет провальным: никаких практических стрельб из такого оружия никогда не производилось, все поправки были рассчитаны МАГИ только на голой теории, и будут подвергаться корректировке после выстрела. Однако до второго залпа щит должен выдержать.
  Привычный спазм, и омут синхронизации вымывает все мысли, кроме одной: 'УБИВАТЬ!' Приходить в себя тяжело: очень сложно не раствориться в этой безграничной мощи, потеряв себя и слившись с идеалом. Но я нужен там, поэтому приходится открывать глаза, подавляя безумие пленённого божества. Огромное тело Евы-01 слегка побаливало от ожогов, а новые листы брони сидели слегка криво, как впервые одетые кожаные туфли, но горящее огнём море энергии в груди и ощущение безумной мощи этой машины для убийства затмевало все неудобства. Мешала лёгкая скованность в спине: питающий кабель очень усложняет движение. В углу зрения появились два проекционных экрана видеосвязи: бесстрастное лицо Рей, слегка искаженное LCL, и злое лицо Мисато из КШМки, отдающей последние приказы техникам. Аянами занимала позицию чуть ниже и правее по склону, готовая в любую секунду защитить меня от выстрела Ангела, я же устраивался, стараясь поудобнее перехватить наскоро прицепленные к ускорителю рукоятки управления. После нескольких попыток подключение к системам Евы всё-таки произошло: Ангел скачком приблизился, заслонив весь экран, а орудие через компьютерный интерфейс доложило о готовности к стрельбе, сформировав прицельную сетку, которую мне и следовало навести на Ангела. Снайперскую подготовку я никогда не проходил и стрелял из чего-то, кроме автоматов или пистолетов из рук вон плохо, а потому уж никак не подходил для этой роли. Аянами же вообще не имела никакой огневой подготовки, а её уровень синхронизации и координация движений в Еве были слишком малы чтобы навести винтовку в цель, а не просто в сторону врага.
  Получив от Кацураги разрешение на открытие огня, я постарался успокоиться. Мир привычно выцвел, хаотичный танец отблесков на гранях врага превратился в неспешный плавный хоровод, а центральный маркер прицела лёг на середину силуэта врага: именно там, по данным телеметрии искажений АТ-поля и находилось ядро Ангела. Сетка немного сместилась влево и вниз, подстраиваясь под дистанцию до цели, я аккуратно довёл прицел обратно и немного подождал, успокаивая мандраж. Евангелиону почти не нужен воздух: при достаточном количестве энергии задержать дыхание на пару десятков минут для него не проблема, но моему телу воздух нужен гораздо чаще. Медленный выдох, перекрестие плавает в пределах ядра, и я аккуратно нажимаю на спуск: перед глазами расцветает маленькое солнце, и когда сияние стихает, я вижу что нижняя часть ангела вместе с буром просто испарилась, уничтоженная попаданием. Ева-00 перекрывает мне обзор, заслоняя от огня противника и секундой позже на гору приходится ответный удар, заливающий все вокруг ярким светом. Связь с Евой-00 почти пропадает, а искажённое от напряжения лицо Рей почти скрывает рябь помех, размывая его до неузнаваемости. Я перезаряжаю оружие, вкладывая новую порцию антивещества, подвешенного в магнитном поле внутри специальной капсулы, и ожидаю, пока сверхпроводники охладятся до нужной температуры. В голову врывается голос Акаги: 'МАГИ уточнили исходные данные для вычисления траектории пучка заряженных частиц, корректировки я сейчас тебе вышлю, главное, чтобы искажения из-за помех не повредили данные!' Через несколько секунд прицел скакнул резко вниз, показывая, что я попал только чудом. Связь с Аянами пропала совсем: экран связи рябил помехами, но Ева-00 всё ещё держала щит, который вполне достойно справлялся с поставленной задачей. Луч ангела резко повело влево и выше по склону, после чего поток энергии несколько раз мигнул и прекратился. Связь восстановилась, показывая искажённое болью лицо Рей. Её Евангелион отступил в сторону, давая мне возможность прицелиться во врага. Порядком искалеченный противник кособоко висел над городом, накапливая энергию для следующего удара. Прицелившись повторно, я аккуратно нажал на спуск, и в этот раз заряд сделал своё дело: ослепительно-яркая вспышка залила небо, и искорёженные останки рухнули в расплавленное озеро стекла. Даже если там что-то и пережило этот удар, то температура в полторы тысячи градусов его точно добьет. Мисато радостно орала поздравления по связи и уже начала организовывать вечеринку, беззастенчиво пользуясь своим служебным положением, и приказывая всему на неё явится. Ева-00 отбросила оплавленный щит и опустилась на колени, раскрыв бронеплиты, прикрывающие контактную капсулу. Я отдал приказ системе на извлечение капсулы и разорвал синхронизацию.
  Ужасные секунды удушья и спазмов, выворачивающих тебя наизнанку, сменились воздухом, полным гари и копоти. Броня моего Евангелиона обжигала ступни, склон холма, кроме маленького клочка зеленой травы за щитом, превратился в оплавленное стекло, сияющее оранжевым светом. Спрыгнув с огромной руки Евы-01, я бегом рванул к верёвочной лесенке, по которой неуверенно спускалась вниз маленькая белая фигурка. Споткнувшись о камень, я чуть не полетел лицом в землю, стараясь успеть к Аянами до того, как она спустится вниз. Я успел вовремя и смог поймать Рей, спрыгнувшую с лестницы, не достававшей до земли метра два. Повалившись на траву, я крепко обнял самое дорогое для меня существо на свете. Возможно, что я умру или перестану быть ей интересен, может произойти ещё множество разных вещей, но пока мы вместе, и у нас есть шанс на то, что всё будет в порядке. Подпрыгивая на кочках, к нам мчалась армейская скорая, перевалившая через вершину холма, монструозное оружие лежало на боку, окутанное туманом испаряющегося газа, трещал, остывая, раскалённый докрасна щит, а с неба по прежнему падал пепел, прилипая к нашим телам, мокрым от LCL, но бой уже закончен: мы опять победили...
  Скорая лихо развернулась, и из кузова выпрыгнула разлохмаченная Акаги, на ходу роняя из кармана на землю пачку сигарет. Кошмар закончился, и пришло время немного отдохнуть. Аянами прижалась покрепче ко мне и спросила: 'Я всё хорошо сделала?'. Она ещё не успела закончить фразу, как мои губы заставили её замолчать, а ехидную реплику подбежавшей к нам Рицуко я просто проигнорировал: для разговоров ещё будет время, а сейчас я хочу насладиться нашей победой.
   Комментарий к Глава 10. Город в огне.
   Это последняя из тех глав, которые вы могли прочесть в удаленной администрацией версии моей работы. Я понимаю, что читать повторно одно и то же мало кому интересно, но я постарался сделать так, чтобы вам понравилось. В конечном итоге, работа стала гораздо лучше и в плане орфографии и пунктуации, и в плане описания окружающих пейзажей и прорисовки характеров героев. Следующая глава будет уже совершенно новой частью, которую вы еще нигде не видели. При восстановлении я проделал большую работу, да вы и сами можете видеть, насколько фик прибавил в размере и стал гораздо качественнее, благодаря вашей конструктивной критике и поддержке в сложных ситуациях. Всем спасибо, а Безумный Хомяк продолжает свой рассказ!
  P.S Ну куда же без энциклопедического уголка: HK MP7 является представителем совершенного нового класса вооружения: персонального оружия самообороны, предназначенного для поражения противника в бронежилетах до 3 класса защиты и призванного заменить стандартные пистолеты-пулеметы. Видео демонстрацию вы можете найти тут: https://www.youtube.com/watch?v=Sjt62h56x-E
  
  ========== Глава 11. О важности воспитания. ==========
   Конвертоплан шёл сквозь грозовой фронт, натужно ревя двигателями и периодически проваливаясь с воздушные ямы. Струи дождя хлестали в иллюминаторы, освещаемые вспышками молний. Пилот, судя по напряжённому молчанию, шёл только по приборам: из Тихого океана приближался циклон, а обойти его по дуге конвертоплану не хватало топлива. Мисато, привыкшая ко всему, спала в кресле, а второй пилот отдыхал, готовый подстраховать товарища и мне оставалось только смотреть в бушующее небо за тонкой обшивкой аппарата, вспоминая вакханалию последних нескольких дней.
  
  
***
  После сражения с Рамиилом нам с Рей лишь дали вымыться от LCL и немного поспать внутри Геофронта, а после меня подняли с постели и отправили на очную ставку с новым Командующим. Когда я зашёл в кабинет, то я не узнал человека, сидящего за столом: за те несколько дней подполковник как будто постарел лет на десять! Заметив меня, Фуюцуки лишь устало махнул рукой в сторону стоящего напротив его рабочего места стула и сразу перешёл к сути диалога:
  - Я надеюсь, молодой человек, что вы не собираетесь и меня сместить с этой должности столь экстравагантным способом? - логичная претензия: а вдруг я безумный мажор, который сам метит в кресло папочки?
  - Командующий, вы должны понимать, что это был в первую очередь акт самозащиты. Вы ведь не будете повторять его ошибок? - Козо нахмурился и неодобрительно продолжил:
  - Я слишком стар для этого. Однако и у молодости есть свои недостатки, ведь осознание ответственности за свои поступки приходит не сразу. Но это не является оправданием для того, чтобы создавать своим поведением проблемы для самой крупной организации в мире: в конце концов можно было просто поговорить со своим отцом, а не превращать его в растение.
  - К моему сожалению, разговор был крайне односторонним и мне пришлось так сделать, защищая свой разум. Охрана моего отца была не слишком любезна, так что пришлось действовать наверняка. - сомневаюсь, что Фуюцуки должен знать о некоторых гранях моих возможностей...
  - Я всё понимаю, молодой человек, но впредь воздержитесь от вашего необдуманного ребячества, или мы будем вынуждены принять меры, в первую очередь для защиты столь ценного объекта, как вы. И мой совет, тебе, Синдзи, с высоты моего опыта: ты не бессмертен, а я видел множество таких же парней как ты, которых потом приходилось собирать из кусочков, и не всегда это было успешно.
  - Я буду предельно осторожен, благо есть для кого.
  - Эх, молодость-молодость, она всегда стремится всё успеть, но лишь спотыкается на ухабах. Ты умеешь играть в шоги?
  - Нет, только в шахматы, да и там я далеко не самый лучший игрок.
  - Жаль, потому что мой лучший напарник вряд-ли когда-нибудь теперь сядет со мной за один стол. Через неделю прибывает Ева-02 со своим пилотом, и ты, как единственный пилот с уникальным боевым опытом послезавтра отправишься в качестве усиления на АУГ, конвоирующую столь ценный груз. У тебя есть время, чтобы немного отдохнуть и собрать вещи. Я распорядился, чтобы вам с Рей выделили комнату в общежитии: ваш дом разрушен, и вряд-ли в скором времени будет восстановлен.
  - Я так понимаю, что Аянами остаётся в Геофронте?
  - Если вдруг нападет Ангел, нам нужен хоть один действующий Евангелион...
  - Я всё понимаю, но она даже не видела моря...
  - Когда у пилота Сорью появится необходимый боевой опыт, вы сможете немного отдохнуть, а до этого извольте выполнять приказы.
  - Есть! - когда у военного адекватное командование, это самое большое счастье для простого солдата. Я уже был готов уйти, как полковник вдруг спросил:
  - Ты ощущаешь её в Еве?
  - Вы действительно хотите знать ответ? После моего возвращения я согласен провести серию экспериментов.
  - Это всего лишь просьба одного усталого и старого человека, так что твои слова разумны. Иди, тебе ещё нужно поспать и собрать вещи, так что поторопись: боюсь, что на корабле тебе будет не до сна... - коротко поклонившись, выхожу из кабинета и почти бегом возвращаюсь в комнату отдыха: нужно по максимуму использовать то время, что у меня осталось...
  
***
  Из воспоминаний меня вырвал луч солнца, попавший в лицо: конвертоплан прошёл грозу и яркий свет залил кабину аппарата. Мисато сонно выругалась, открыла глаза и пару минут повтыкав в иллюминатор, пошла требовать связи с мостиком авианосца со странным названием 'Над радугой'. Нет, серьезно, кто додумался так переименовать 'Рональда Рейгана'? Однако это не отменяло того, что через сорок минут конвертоплан совершит посадку на его палубе. Кацураги по рации согласовывала порядок приема на борт и установки подстанции для отбора мощности, которая должна была питать Еву-02 в случае боестолкновения. Судя по откровенно раздражённому тону, у капитанши возникли какие-то проблемы с юрисдикцией на борту, и спор по рации продолжался аж до самого момента, пока второй пилот не отобрал тангетку у Мисато для связи с ЦУПом корабля, начав маневрирование для захода на посадку. Картина, открывшаяся с воздуха, впечатляла: более двадцати кораблей шли организованным ордером, в центре которого были четыре линкора, взявших в коробочку два громадных корабля. Один был типичным представителем класса авианосцев: плоская баржа с карикатурно маленькой надстройкой, ощетинившейся в все стороны антеннами радаров, радиостанций ЦУПа и стволами фаланг, а за ним в кильватере шёл огромный танкер, с обнажённым трюмом, залитым охлаждающей жидкостью, в которой плавала закрытая брезентом огромная человекоподобная фигура. Сделав коробочку над авианосцем, конвертоплан пошел на посадку, а я морально приготовился к встрече с Аской: нужно постараться её не убить и не покалечить, ведь она моя единственная надежда на отпуск с Рей.
  Шасси аппарата коснулись палубы, и дверь кабины открылась, впуская внутрь солёный морской ветер. Лёгкая бортовая качка почти не ощущалась: авианосец огромная махина, и ему трёхметровые волны как рябь на воде, а учитывая наличие подавляющих качку систем, так и серьёзный шторм не будет особо ощущаться экипажем. Отстегнув ремни, я подождал, пока пилот даст отмашку, и вышел на нагретую солнцем палубу. Техники споро закрепляли тросами конвертоплан, чтобы его не сбросило в море, пилот через форточку о чем-то переговаривался с каким-то человеком в форме, а Мисато разминала затёкшую после полета спину, демонстрируя всем мужчинам свой шикарный бюст, закрытый от посторонних глаз чёрным топиком, чем привлекала к себе нездоровое внимание всех вокруг. От созерцания окружающих красот меня отвлекла фигурка в кислотно-желтом платьице, быстро бегущая в нашу сторону. Кажется, сейчас что-то будет. Фигурка постепенно превращалась в весьма стройную рыжеволосую девушку, умудрявшуюся бежать на десятисантиметровых каблуках и не падать. Наверное, это какая-то страшная женская магия, недоступная никому, кроме них, однако вполне материальная и повсеместно распространённая. Метров за тридцать сия особа перешла на шаг и пошла прямиком к Мисато, демонстративно игнорируя меня, как будто я пустое место или фонарный столб. Капитанша заметила Аску и, сделав несколько шагов навстречу, радостно обняла её. Я отошёл к конвертоплану и присел на рюкзак в тени крыла, наслаждаясь прохладой и свежим ветром: я успел забыть, что такое море. Закончив беглый диалог на немецком, девушка подошла ко мне и презрительно посмотрела сверху вниз. Продолжая её игнорировать, я любовался чёткими линиями модернизированного линкора типа Айова, шедшего с правого борта авианосца. Никогда бы не подумал, что увижу этот корабль-легенду вот так, с расстояния в километр. Осознав, что мне конкретно пофигу на её присутствие, она весьма громко спросила:
  - Привет, я Сорью Аска Ленгли и мне интересно, как такой задохлик может пилотировать Еву? Надеюсь, что я ошиблась и Третье дитя это кто-то из тех красавчиков! - Хм-м, не думаю, что кто-то из наших охранников сможет управлять моей Евой. Повернувшись, ловлю её взгляд и впечатываю в открытый разум сцену самобуйства Киоко Сорью из аниме: ненавижу, когда кто-то пытается доказать мне, что я кусок испражнений. Эффект был мгновенным: девушка отшатывается в страхе, сразу теряя самообладания. Пока она молчит, отвечаю:
  - Да, я пилот Евы-01, Икари Синдзи. Ты зачем пришла, не видишь, я отдыхаю? Хочешь показаться крутой, тогда возвращайся, когда хотя-бы одного Ангела убьёшь, я пока отдохну, книжку почитаю.
  - Да что ты о себе возомнил! Неужели папенькин сыночек хочет доказать всем, что он круче, убивая ослабленных артиллерией и авиацией ангелов? Так твой папаня сгорел на работе, и тебе больше никто не будет так угождать! Я же профессиональный пилот, которого с детства готовили для управления Евангелионом, а моя Ева-02 специально разрабатывалась с учетом моих предпочтений и навыков боя! - да, я недооценил противника: её вера в собственную крутость слишком сильна и непогрешима, причём настолько, что сейчас без изнасилования её мозгов сломать это убеждение невозможно...
  - Так чего ты хочешь от меня? В чём смысл твоих действий? - пусть задумается, зачем ей вообще это надо. Будет дальше гнобить - сломаю мозги к чертям и пусть валяется в психушке, а Рей свожу на море сразу после очередного ангела.
  - Я пришла показать, что время недоучкам уступить место настоящим пилотам! А сейчас пойдем, я покажу тебе свою Еву! - делать-то нечего, да и в Евангелионе всяко безопаснее во время атаки ангела, чем на корабле, являющемся основной целью атаки: зародыш Адама неприятно зудел на краю сознания, напоминая о том, что атака гарантированно состоится.
  - Сомневаюсь, что в ней есть хоть что-то интересное, но боюсь, покоя ты мне не дашь, а убивать тебя мне нельзя: Командующий запретил. Придётся тащиться с тобой.
  - Твоё чувство юмора убого, но раз ты хочешь увидеть мою Еву, то Аска Великолепная так уж и быть, её тебе покажет. - кажется, она потихоньку начинает меня побаиваться, так авось и уважать начнёт через несколько боев. Ладно, это всё философия, а реальность такова, что через несколько минут придется сражаться, и при это с весьма неудобным противником: бой в воде это мерзость, учитывая что изначально Евангелион для этого не предназначался...
  Загрузившись в моторный катер, мы отправились на транспорт. Я спокойно сидел на носовой банке и, прикрывшись щитом от брызг воды, читал Некрономикон Лавкрафта: прикольная книженция на передохнуть и посмеяться, учитывая моё странное чувство юмора... Аска сидела возле рулевого, периодически поглядывая на меня, я чувствовал её ненависть, но она отлично себя контролировала, стараясь узнать меня получше: моё поведение слишком отличалось от устаревшего психопортрета, который она наверняка читала, и по всей видимости, она решила сама во всём разобраться. Чёрт, а ведь мне с ней ещё в бой идти! Мы пришвартовались к трапу танкера, и я полез наверх, пропустив девушку вперёд. Выбравшись на мерно качающуюся палубу, я пошёл вслед за Ленгли к огромной ёмкости в центре корабля. Евангелион-02 впечатлял: огромная махина из плоти, покрытая толстый керамической броней, поверх которой была нанесена красная абляционная защита, лежала в мерно колыхающемся бассейне, заполненном обжигающе холодной жидкостью, температура которой поддерживалась на одном уровне гигантскими рефрижераторами, мерно гудящими лопастями вентиляторов. Ловко пробежав по узкому понтонному мостику, Аска запрыгнула на бронеплиту, прикрывающую вход в контактную капсулу и похоже, готовилась начинать вещать о том, насколько же крута ее Ева, как вдруг ударная волна мощного взрыва сбросила девушку в охлаждающую жидкость, сдув брезентовый тент над бассейном, я же успел сгруппироваться, а потому лишь пару метров прокатился по палубе да слегка оглох. Через мгновение по всей эскадре взревели сирены боевой тревоги, а огромное грибовидное облако на месте одного из эсминцев внешнего периметра эскорта лишь придавало уверенности, что это не учебная тревога. Сорью, отплёвываясь, вылезла из бака и ошалело озиралась по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит. Уоки-токи на ремне ожила, прокричав голосом Мисато: 'Синдзи, ты же сейчас с Аской возле её Евы? Так бегом внутрь и разберитесь с Ангелом, пока он тут всё к чертям не утопил! Через пять минут мы подадим мощность на питающий кабель, так что без энергии не останетесь, а в Еве связи с вами не будет!' Раздумывать некогда: отпускаю девушке лёгкую пощечину и тоном, не допускающим возражений командую: 'Надевай костюм и бегом в Еву!' Получив чёткие указания, мозг девушки мгновенно вернулся в реальность, и Ленгли убежала за шкаф с комбинезонами переодеваться. Я разделся до трусов: поганить свою любимую рубашку с серебряной вышивкой в LCL мне совершенно не хотелось. Аска, услышав мою возню, закричала:
  - Извращенец, если я увижу, что ты подглядываешь, убью тебя к чертям!
  - Аска, сейчас не время для эротических БДСМ игр, а грёбанная война, и если ты через минуту не будешь тут, то я пойду в бой на твоей Еве без тебя. - Угроза подействовала, и через тридцать секунд из-за стойки выбралась Ленгли, одетая в обтягивающий розовый комбинезон, прозрачный настолько, что можно было посчитать все волосы на её лобке. Вот мне интересно, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так необходимо, или просто проявление извращённого ума? Кстати, она была чисто выбрита. Чёрт, я совершенно не о том думаю! Увидев меня в одних плавках, девушка мазнула взглядом по рукам и презрительно выплюнула:
  - Не знала, что ты настолько слабак, что резал себе вены: как тебя вообще допустили управлять Евой?! Раскомандовался он тут, эмо хренов, таких лучше вообще в психушке запирать. - знание того, что не сделай я этого, в конце концов это она бы вскрыла себе вены, окончательно вывело меня из равновесия. Убивать её нельзя, но ведь никто мне ничего не говорил об угрозах и психологическом насилии?! Лёгкий жест, подкрепленный волей, и девушка летит на землю, зависая в нескольких сантиметрах от пола. От усилий голова взрывается болью, но это мелочь: я слишком зол, чтобы останавливаться. Её глаза - озёра страха, но это лишь начало: растерянная, она не оказывает ни малейшего сопротивления, когда я вломился в ослабленный разум:
  - ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО Я СЛАБ? ТЫ СЧИТАЕШЬ МЕНЯ НИЧТОЖЕСТВОМ, А ЧТО ТЫ САМА? ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ, ОТКУДА ЭТИ ШРАМЫ? ТАК СМОТРИ! - картины схватки в Геофронте разворачиваются перед её глазами, заставляя пережить те безумные секунды бойни в коридоре, глядя на мир моими глазами. Резко разорвав контакт, роняю Аску на пол и рывком поднимаю на разом ослабевшие ноги. Пара сильных пощёчин приводит её в себя, выбивая слёзы.
  - Ты демон! Дьявол во плоти! - кажется, я слегка переборщил, но мне уже плевать.
  - Лезь в Еву, или ты сделаешь это, но против своей воли! - боже, похоже само понятие ответственности ей незнакомо.
  - Ладно, хрен с тобой! Только не делай так!!! Я не хочу умирать! - дрожащими пальцами девушка набрала код на терминале замка и контактная капсула выдвинулась из загривка Евы-02, призывно открыв бронированную створку. Ловко запрыгнув внутрь, Аска устроилась в ложементе, а я же заприметил отличное место за спинкой кресла, где и устроился, крепко обхватив ложемент руками и ногами. Почувствовав себя в привычной обстановке, Сорью слегка успокоилась и начала активацию. Интересно, на что будет похожа двойная синхронизация? Девушка закончила подготовку и капсулу залил призрачный свет контактной жидкости: первый этап синхронизации начался.
  Честно говоря, ощущения были странными: одно дело связь с евангелионом, который чувствуется как какой-то экзоскелет или костюм, надетый на тело, а совсем другое, когда ты ощущаешь себя одновременно ещё и вторым пилотом, и вы делите Евангелион на двоих. Тем временем Ангел разобрался с пятью эсминцами внешнего кольца охранения, а линкоры расчехлили орудия и весело пристреливались по огромной туше, заходящей на очередной обречённый корабль. Однако Аска видимо осознала, с кем она сейчас заперта в капсуле, а потому выпала из реальности, являя собой комок сплошного ужаса. Одно радует: Евангелион я ощущаю, а потому всё же боеспособен. Батарей осталось на пять минут, а что делать дальше, я просто не знаю: прыгать по кораблям, как в каноне, я не буду, ведь от таких салочек флот скорее всего потеряет больше кораблей, чем от Ангела, а потому остаётся лишь ходить по воде как Иисус, да простят меня вечно оскорблённые верующие. Чисто технически, особой сложности в этом нет: создаёшь щит под ногами и спокойненько себе идешь, насвистывая 'Прогулки по воде' незабвенной группы имени тентакли с ракушкой, однако физика так не работает: вы никогда не вытащите себя из грязи за волосы. А щит, использующий поверхностное натяжение я не смогу поддерживать на море: всё дело в том, что поверхность воды находится в постоянном движении, значит, идти за счет поверхностного натяжения не выйдет. Мой мозг просто не будет способен просчитать такую сложную фигуру и подстроить под неё форму щита, который является статичной плоскостью или полусферой, в зависимости от моего желания. Однако за счёт вязкости воды, можно сделать так, чтобы ноги Евы-02 не так быстро тонули, но тут загвоздка в другом: создай я такую плоскость, все корабли в радиусе пары километров мгновенно поделятся пополам вдоль ватерлинии и благополучно утонут без помощи Ангела. Ситуация патовая: мне нельзя падать в воду, иначе я из неё не выберусь, но добраться до источника питания как-то надо.
  Однако флот и сам неплохо справлялся: 406 мм это вам не фунт изюма. Тут дело даже не в калибре, ведь те же танковые снаряды пробивают схожие толщины брони, а в том, что эти снаряды были спроектированы с учётом того, чтобы взрываться в заброневом пространстве, а БОПС всего лишь длинная урановая иголка, и трехсотметровому Ангелу на неё плевать с большой колокольни. Монстр, поймав пару бортовых залпов, почувствовал всю гениальность человеческой инженерной мысли на себе: его правый бок представлял собой огромную рваную рану, из которой в океан хлестала кровь, да и сам он двигался не так чтобы уж бодро. Один из линкоров имел на бронепоясе свежие следы столкновения: видимо, в этот раз тактика тарана оказалась бесполезной и человечество уверенно выигрывало со счетом 2-0, если не считать разорванные напополам эсминцы УРО. На Айове перезарядили орудия и дали очередной залп по ангелу: оранжевый купол АТ-поля вспыхнул, и первые снаряды взорвались на нём, но второй полузалп порвал поле в клочья, вырвав из искалеченной туши ещё один кусок и нахрен отстрелив хвост. Усадив Еву на палубу и свесив ноги в океан, я принялся любоваться безмятежной картиной того, как за меня решаются мои проблемы: впервые за очень долгое время мне не нужно рисковать собой. В чью-то светлую голову пришла гениальная идея, и по эскадре раздался сигнал атомной тревоги, а второй лк дал залп лишь тремя орудиями, однако этого вполне хватило: три ядерных снаряда просто испарили к чертям большую часть искалеченной тушки, попутно добив два эсминца, которым не повезло тонуть слишком близко к ангелу. Отвесив в Еве шутливый поклон, я встал и дошёл до авианосца, подключил контактный кабель и под благоговейное молчание всей эскадры, дружно повернувшей все стволы уже в мою сторону, пошёл по воде к плавающим на поверхности остаткам Гагиила: внутри него ещё ощущалась жизнь, а мне бы не хотелось, чтобы он вдруг внезапно ожил. Достав из пилона штатный прог-нож, я вырезал ядро и раздавил сияющий шар в ладони. Не выдержав такого издевательства, туша расплылась лужей крови, а я побрёл обратно на транспортник: не хочу шокировать и без того нервных моряков. Секрет хождения по воде оказался прост до безобразия: я думал, что под нами пара километров воды, а на практике оказалось что мы на шельфе, и глубина не превышает двухсот метров, так что основой для щита послужило илистое морское дно. Ангела мы победили достаточно быстро и без особых потерь. Но главная проблема всё ещё была актуальна: мне нужно что-то сделать с Аской.
  В конце концов ей нельзя было позволять вот так себя вести, но и в таком состоянии оставлять не следует: хватит плодить сошедших с ума овощей. Усложняло и одновременно облегчало процесс, то, что сейчас я по факту управлял самой Аской, которая уже управляла Евой-02: девушка безумно боялась, осознавая что даже её разум сам себе не подчиняется, и в конечном итоге это окончательно её добило. Фактически, я сейчас смогу создать из неё всё, что захочу, начиная от постельной игрушки и заканчивая воином джихада, уверенным в том, что он от рождения был вонюч, бородат и благословлен на убийство неверных. Чёрт, я никогда не думал, что мне будет так сложно решить за другого человека его судьбу. Призвав на помощь своё самообладание, я принялся чинить сломанное: вы можете подумать, что это было похоже на то, как вы из кубиков лего собираете какую-то вещь по инструкции, но вы заблуждаетесь. Это было похоже на долгую и обстоятельную беседу, я скажу больше: любой опытный психолог вполне способен закрутить человеку мозг гораздо круче, чем, это доступно мне. Единственное моё преимущество состоит в том, что обычному человеку на такое потребуется минимум месяц регулярного общения, а мне несколько минут и пара дней головной боли. Честно говоря, проблемы Аски состояли не столько в психологической травме, перенесённой в детстве, сколько в крайне кривом воспитании, что и породило в конечном итоге то чудовище, которое мы знали. Надеюсь, что когда она очнётся, то будет осознавать себя, и её проблемы сойдут на нет: она очень симпатична, и мне бы не хотелось, чтобы девушка была несчастна.
  Сбросив LCL, я разорвал контакт и едва не потерял сознание от боли: из носа текла кровь, меня трясло, как в лихорадке, а Ленгли безмятежно спала. Надеюсь, что бой за её разум я выиграл, потому что мне очень хочется съездить с Рей на море и хорошенько поплавать пару неделек, наслаждаясь солёным ветром и солнцем. Вроде и расстались меньше суток назад, а уже скучаю по Аянами: похоже, оставшиеся три дня похода к берегам Японии будут той ещё пыткой. Сделав пару шагов, я без сил рухнул на колени: меня рвало, а сознание мутилось как от хорошей дозы водки. Краем глаза я увидел бригаду медиков, со всех ног несущихся ко мне, и свет перед глазами погас.
   Комментарий к Глава 11. О важности воспитания.
   Собственно, немного пояснений:
  Имеется в виду песня группы "Наутилус Помпилиус" - "Прогулки по воде". Конкретно сам Наутилус Помпилиус, который моллюск, выглядит вот так: http://aquatis.ru/oceanarium/guide/images/Nautilus%20pompilius_o.jpg , а слова песни вы, я думаю, и так знаете. Если не знаете их и ни разу ее не слышали (о боже, чем вы заняты-то были все время), то вам сюда: https://reproduktor.net/nautilus-pompilius/progulki-po-vode/
  Линкоры типа Айова являются самыми современными кораблями своего класса, успешно пережили Вторую Мировую Войну, повоевали во Вьетнаме и Корее, и приняли участие в Буре в Пустыне. Полная инфа по ним тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B9%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%BB%D0%B8_%D1%82%D0%B8%D0%BF%D0%B0_%C2%AB%D0%90%D0%B9%D0%BE%D0%B2%D0%B0%C2%BB
  Напоминаю, группа фанфика тут: https://vk.com/crazyhamsterhouse
  И да, гг в момент ментального насилия над Аской не орет, а просто говорит капителью, как Смерть из "Плоского Мира" Пратчетта.
  
  
  ========== Глава 12. Неожиданный союзник. ==========
   В очередной раз я открыл глаза в больнице, и это мне уже начинало крупно надоедать. Проморгавшись, я уже хотел вставать, как в палату зашел врач явно европейской национальности и сразу перешёл к сути вопроса на хреновом японском:
  - У вас чуть не случиться сердечный приступ: вы перенапрячься. Лежите: вам нельзя много двигаться ещё неделя. Если хотите жить - будьте аккуратны. - ну и что мне делать? Нет, я понимаю, что риск подобного исхода есть всегда, но почему сейчас?! Мне ведь ещё с Аской возиться нужно, и вообще проблем по горло! Кстати, надо про Аску спросить.
  - А с пилотом Ленгли всё в порядке? Как она себя чувствует?
  - Она прийти в сознание, но почти ни с кем не говорить: она нуждаться в психологе. - врач ушёл, оставив после себя терпкий шлейф ароматов операционной. Этот запах я вряд ли спутаю с каким-либо иным... Но остаться наедине мне не дали: в палату буквально затёк тип в измятом и расхристанном костюме. Белозубая улыбочка словно приклеилась к лицу, а в эмоциональном плане во все стороны лилась доброжелательность с лёгким холодком. Образ этого хрена дополнял низкий хвостик, перевязанный серебристым шнурком и недельная небритость в виде весьма жиденькой и торчащей во все стороны щетины. Вот ты какой, Кадзи Редзи: я слабо верил, что на АУГ найдётся ещё один похожий на его мультяшного прототипа индивидуум.
  Честно говоря, я немного растерялся: неужели он не успел улететь прочь со столь важной посылкой? Однако мои размышления прервал мягкий вкрадчивый голос посетителя:
  - Третье Дитя, я наслышан о твоих подвигах. Надо же, ты так похож на своего отца: мало кто сможет в столь юном возрасте так влиять на мир. - он говорит так, будто что-то знает, а этого мне уж точно не нужно. Чёрт, ну и момент подгадал: я с истощением в больнице и любая попытка сопротивления приведет к почти гарантированной смерти.
  - Уважаемый Кадзи Редзи, что вы имеете в виду? - полное хладнокровие и спокойствие: больше ничто не сможет меня спасти.
  - Давай без этого, парень: я не люблю чинов. Ты уже взрослый, и должен понимать, что на всякую силу найдётся другая сила. И эта сила крайне не заинтересована в том, чтобы ей мешали такие проходимцы, как ты. Всё это лишь лирика. Меня интересует другое: что ты сделал с Аской?
  - То, что по моему мнению, поможет ей принять себя. Её поведение недопустимо, особенно в бою.
  - Единственная её проблема - это ты, и никто другой. - как же мне хочется стереть эту наглую улыбку с его фейса. Интересно, неужели то, что Аска такая стерва, было задумано?
  - И почему вы так считаете? - ну вот как можно так нагло и дружелюбно улыбаться, открытым текстом говоря, что собеседнику нужно сдохнуть?
  - Потому что ты всем мешаешь: сначала своему отцу и всему человечеству, а теперь и лично мне. Хочешь дружеский совет: расскажи кто ты такой, что знаешь, и можешь дальше наслаждаться жизнью.
  - И что же я должен рассказать? - я едва успел отвести взгляд и закрыть глаза, выигрывая себе ещё несколько секунд, чтобы подготовиться: нужно постараться сохранить себя по максимуму. Однако даже нескольких секунд мне не дали: горячая рука впивается в лицо и глаза открывается против моей воли, а тело деревенеет, лишенное моего контроля. А потом я проваливаюсь во тьму, полную образов прошлого.
  Пришёл в себя я на той же кровати, а Кадзи сидел на стуле, задумчиво куря сигару. Заметив, что я очнулся, он дружески подмигнул мне, подвинул стул поближе и поздоровался:
  - Ну здравствуй снова, Синдзи! Или лучше Сергей? - чёрт, я убью его.
  - Да называй как хочешь, хотя я всё же осознаю себя, как Синдзи.
  - Знаешь, я хотел извиниться перед тобой: думал, что один из стариков каким-то образом смог переродиться в теле сына Командующего. Кандидатура получалась что надо, да и действия Гендо вполне вписывались в подобный сценарий, вот я и решил избавиться от угрозы, пока ты был слаб после боя. Реальность оказалась гораздо сложнее и фантастичнее. Обещаю, что никто не узнает о нашей маленькой тайне.
  - Ты же на них работаешь, какого хера я должен тебе верить?
  - То, что ты проснулся собой - уже гарантия, не так ли?
  - Ты прав... Ладно, что делать-то будем?
  - Я пока обдумаю: уж слишком чудно то, что произошло. А ты пока отдыхай, Синдзи, набирайся сил: у нас есть, чему научить друг-друга. Аску забирай себе: она меня уже достала. - он ведь это по-русски сказал! Вот же чёрт патлатый... Дверь палаты закрылась, и я остался в одиночестве. Да, чем дальше в лес - тем толще партизаны! Но чувствую я себя гораздо бодрее: он видимо не только мне мозги вывернул, но и со здоровьем помог?
   Вечерний обход судового врача показал, что моё состояние улучшилось, и мне разрешили подняться на палубу подышать свежим воздухом. Привалившись к лееру и глядя на море, сияющее багрянцем в заходящих лучах солнца, я крепко задумался: реальность в очередной раз преподнесла мне сюрприз, осталось понять, как его использовать. Сам по себе Кадзи Редзи не внушал мне совершенно никакого доверия: двойной агент просто по определению не способен быть верным и надежным партнёром. Однако наличие взаимного компромата крайне способствует длительному и плодотворному партнёрству. А ещё он сможет помочь мне выйти на тех, кто решил сыграть поиграть в "Синего Кита" в мировом масштабе: судя по всему, Редзи или знает их лично, или знает того, кто их знает. Пока они живы, все мои усилия бесплодны: можно уничтожить Адама, можно убить всех ангелов, уничтожить все Евангелионы, но убить Рей я не позволю. Пока жива Аянами, Тринадцать могут уничтожить человечество, и это меня не устраивает. Получается, что сейчас ситуация такова: либо каким-то чудом мы устраняем Тринадцать, либо они уничтожают NERV и запускают Комплементацию. Я попытался сосредоточиться на том, что знаю, хотя после рытья Редзи в моих мозгах, делать это было крайне сложно.
   Раньше единственное, что я знал о этих людях, так это то, что они существуют, обладают экстраординарными способностями и контролируют всю политическую элиту современного человечества. Сейчас же появился человек, который целенаправленно собирает всю информацию о тех, кого мне придется устранять. Что это придется делать мне, я осознавал совершенно чётко: обычный человек не сможет и секунды сопротивляться даже моему влиянию, что уж говорить о существах, проживших тысячи лет. Боюсь, даже я буду для них лишь мелкой и досадной неприятностью, а не серьёзным противником. Но выбора у меня особого нет: проиграю я - проиграют все. В памяти против воли всплыла сцена моего первого дня и пафосные речи Гендо: 'Синдзи, ты должен спасти человечество!' Осознав всю иронию ситуации, я истерически засмеялся и потеряв равновесие, чуть не свалился за борт. Но вывалиться мне не дали чьи-то руки, резко дёрнувшие меня назад за плечи. Я едва смог вывернуться, чтобы не удариться затылком о стальной настил палубы, но рёбра всё же помял. Признаться честно, я был в шоке: сложно поверить, что твоя жизнь может закончиться так глупо и нелепо. Резко вскочив, я уставился на своего неожиданного спасителя. У него были рыжие волосы, веснушки, заплаканные глаза и отзывался он на имя Аска.
  - Тонуть в солёной воде - не самая приятная смерть.
  - Спасибо тебе... Я думал, что умру в бою, забрав с собой побольше врагов, или на худой конец отойду на коленях у любимой, но уж никак не утону, упав за борт от смеха. Глупый был бы конец... - неужели она даже не съязвит? Не шибко на неё похоже, хотя я и сам плохо осознаю, что же произошло внутри контактной капсулы, что уж говорить о самой Сорью...
  - Ты тоже не можешь уснуть?
  - Нет, просто вышел проветриться, подышать воздухом, и тут такое.
  - А я не могу: такое странное чувство, будто я это не я. Не могу вспомнить почти ничего, что было до того, как пришла в себя в больнице: лишь смутные образы, которые превращаются в кошмары. Кадзи сказал, что ты знаешь, что случилось и можешь мне помочь. - и что мне ей сказать? Что она стала жертвой моего эксперимента? Что это я причина её состояния?
  - Подозреваю, что это из-за двойной синхронизации: я и сам чувствую себя не лучшим образом. Думаю, что скоро тебе станет легче. - вот теперь я действительно себя паршиво чувствую...
  - Моя Ева не могла мне навредить, ведь я и она - одно целое. Я не хочу терять себя и своё прошлое, но чем дальше, тем больше всё исчезает в тумане. Когда я пришла в себя, то едва вспомнила своё имя, что уж говорить об остальном. Если так продолжится дальше, то завтра я разучусь ходить.
  - Думаю, что у меня получится тебе помочь: уверен, что смогу что-нибудь придумать.
  - Мне не нужна твоя жалость: я пришла к тебе лишь потому, что мне посоветовал Кадзи Редзи. - мне безумно хочется нажраться и просто забыть то, что я сотворил.
  - Спокойной ночи, Аска. Надеюсь, что ты придешь в норму. - девушка ничего не ответила, лишь молча ушла, оставив меня одного на палубе, под гаснущим вечерним небом. Сколько ещё я должен пережить для того, чтобы просто быть счастливым? Почему я должен выбирать, кому умирать, кому жить, и кто проснётся завтра в здравом уме, а кто навеки уснёт в луже своей крови? Пить мне нельзя, да и нечего, патлатое мудило куда-то пропало, в Син-Йокосуку мы придём только завтра после обеда, а на палубе не осталось ни одного живого человека, лишь несколько вахтенных дежурили возле трапов. В палату возвращаться не хотелось абсолютно: тут хоть пейзажи отвлекали от невесёлых мыслей. Наплевав на всякую скрытность, я откровенно сходил с ума: орал песни, периодически затихая и тупо смотря в яркое звёздное небо. В конце концов, сорвав голос и окончательно устав, я плюнул на всё и отправился спать.
  На следующее утро меня ждал жёсткий нагоняй от врача и синяки под глазами. Выслушав то, какой я безответственный молодой человек, и что умру в тридцать лет с таким подходом к своему здоровью, я отправился в каюту собирать вещи. Наткнувшись по пути на Аску, которая бесцельно шаталась по авианосцу, лишь изредка перекидываясь парой слов с командой, я крепко задумался. Будучи человеком, который привык видеть смерть и боль в самых разных обличьях, я потерял чувствительность к горю и страданиям. Да что там говорить, чаще всего именно я и был тем, кто их причиняет. Однако обычно это происходило в критические моменты, когда приходилось выбирать между уничтожением меня или убийством моих врагов, а я не был сторонником христианского непротивления и жертвенности. Сейчас же всё было совсем иначе: из-за личной неприязни и своих домыслов я просто уничтожил личность другого человека, и я совру, если скажу что какой-то части меня это не понравилось. Именно это подспудное наслаждение и было тем, что вызывало во мне столь противоречивые чувства: я не хотел превращаться во второго Гендо, но ощущение собственного могущества, приправленное осознанием того, что тех, кто реально может мне противостоять, крайне мало, провоцировало крайне дурные мысли. А живой укор в виде Сорью, потерявшей вкус к жизни, приводил и без того идущие вразнос мозги в состояние полнейшей каши. Но постепенно здравый смысл брал вверх над глупой истерикой: ведь ничего действительно непоправимого не произошло. Девушка не повесилась, не вскрылась, ну поплющит её немного, может система ценностей сломается, так ведь это же к лучшему. Сомневаюсь, что такая судьба, как в оригинале, была бы предпочтительнее. Глянув на ситуацию с такой стороны, я решил не заниматься мозговым онанизмом, а попробовать отловить Кадзи и хорошенько у него выспросить всё, что он знает о Тринадцати, благо вещи уже были сложены в сумку, а сумка перекочевала на плечо.
  Найти сего индивидуума я не мог, как ни пытался: со вчерашнего вечера его почти никто не видел, а кто видел, тот путался в показаниях. Убегавшись по бесконечным трапам и коридорам авианосца, я плюнул на поиски человека, по словам команды одновременно бывшего в столовой, на аэродромной палубе и в штабе. Земля круглая, и в конце концов мы встретимся, хочу я этого или нет, а силы мои далеко не безграничны, да и сердце периодически побаливало, напоминая о необходимости отдыха. Добравшись до зоны отдыха на полётной палубе, я примостился в тени и наслаждался свежим морским бризом, любуясь на стальных исполинов, окруживших ценный груз.
   Прибытие эскадры было устроено торжественно, если не сказать помпезно: эскорт расположился на рейде, а четыре линейных корабля, авианосец и танкер с Евой на борту, подняв флажные сигналы, вошли в бухту. На берегу играл оркестр, а набережная была забита тысячами людей, встречающих победоносный флот. В принципе, им действительно было чем гордиться: уничтожить ангела без помощи Евы было фактическим подвигом. Добавим к этому относительно малые потери и высокую слаженность экипажей, и мы получим крайне эффективный способ борьбы с монстрами, однако они нападают в основном на суше... Дальнейший водоворот праздника пролетел мимо меня: пресс-секретари лили мёд в микрофоны, журналисты пытались обмазать их продуктами жизнедеятельности, а бравые моряки щеголяли перед камерами, позируя на очередные плакаты, которые потом будут висеть в спальнях доморощенных милитаристов. Пару раз я видел Мисато, безупречно одетую и сияющую. В конце концов за мной и Аской прилетел конвертоплан и увёз с этого праздника жизни, чему я был несказанно рад: мне хотелось завалиться домой и просто обнять Рей, без которой мне уже было откровенно плохо. Ленгли периодически тупила, но при этом выглядела более-менее нормально, что не могло меня не радовать: через пару дней оклемается и будет жить своей жизнью, набивая свои шишки, а не играя в Гестапо из-за комплекса неполноценности.
   Когда мы пролетали над руинами Токио-3, я не мог оторваться от иллюминатора: когда мы улетали, то город ещё горел, а сейчас огромное пространство занимали причудливо перекрученные остовы, торчащие из озёр закаменевшего стекла, а в центре этой психоделической композиции возвышалась фиолетовая пирамида мёртвого Ангела. В конце концов у Аски проснулось любопытство, и она тоже прилипла к стеклу, удивлённая масштабом разрушений. Под стеклом периодически проглядывали бронеплиты свода Геофронта, обнажившиеся в огненном аду. На завалах то тут, то там работала тяжёлая техника: огромные трактора и экскаваторы с высоты казались умильно снующими туда-сюда букашками. Сомневаюсь, что этот тотально прожаренный город возможно будет отстроить: скорее всего на карте скоро появится Токио-4. В небе всё ещё летали тучи пепла, а поля на десятки километров были усыпаны жирным маслянистым ковром из сгоревшего пластика и асфальта, которые превращали плодородные земли в свалку, опасную для жизни. Я, конечно, догадывался о том, что Пятый Ангел не дался просто, но реальный масштаб разрушений поразил: это вышло похуже, чем массированный ядерный удар. Посадочной площадкой была относительно расчищенная от обломков катапульта для запуска Евангелионов. В прошлый раз мы вообще взлетали с автостоянки неподалёку от Геофронта.
  Сам подземный город встретил нас тишиной и прохладой: все были заняты делом. Меня с Сорью разделили: я пошёл сдавать анализы, а её увели ставить на довольствие. Акаги в лаборатории отсутствовала: скоро доставят Еву-02 и у неё наверняка из-за этого куча работы и проблем. Судя по разговорам, всех гражданских уже достали из убежищ и эвакуировали в Син-Токио, а на руинах Токио-3 собираются установить несколько сверхтяжелых артиллерийских батарей, учитывая их эффективность против АТ-полей Ангелов. В принципе, разумная инициатива, но вот насколько скоро её реализуют, и кто подсуетился, мне было неизвестно. Отмучившись и сдав положенный минимум биоматериала, я схватил сумку и бегом рванул в общежитие: даже сама мысль о том, что я проведу хоть одну лишнюю секунду без Аянами, причиняла почти физическую боль.
  Однако на полпути меня перехватил Кадзи и уверенным движением снял с моего плеча сумку, принимая роль носильщика. Осмотревшись на предмет наличия лишних ушей, он весело подмигнул мне и радостным тоном сообщил:
  - Ты и так знаешь, что Адама я привёз Фуюцуки, и мы теперь ищем способы его уничтожения. Пока вырисовывается вполне рабочая схема, требующая небольшого вмешательства тебя и Евы. Хороший Козо мужик, жаль что скоро умрет...
  - Это всё понятно, а что насчёт Тринадцати? Ты же говорил, что многое о них знаешь...
  - Не торопись, а то успеешь. Я лично общался с неким Килом Лоренцом, который известен большинству как Иуда. Остальных я не имел возможности наблюдать физически, но вполне ощущал их присутствие. И могу тебе сказать, что в прямом противостоянии мы этим монстрам на один зуб: я не знаю, кто они, но что-то не от мира в них точно есть.
  - В конце концов, убийство и честный бой это две большие разницы: убить солдата может и трёхлетний ребенок, и девушка, и старик.
  - В этом ты, несомненно, прав. Мне пора, ты отдыхай, набирайся сил и хорошо проведи время со своей голубоволосой богиней, а мне пора: к сожалению, я на службе и не могу позволить себе такую роскошь.
  - Мне кажется, что одна грудастая и неуравновешенная особа вполне способна скрасить твой вечер. Хотя есть шанс того, что твои мозги окрасят её холодильник с пингвином.
  - Зато она горяча, как огонь и вполне умела. А если ты будешь играть в том же духе, её страсть выльется и на тебя. - ехидно улыбнувшись, мужчина бросил в меня сумку и растворился в кустах. Желание познакомить его морду с моим коленом росло с каждой секундой. Но моё воинственное настроение развеялось, когда за поворотом аллеи я увидел на скамейке моё чудо, с ногами забравшееся на скамейку и читавшее очередную книгу. Почувствовав меня, Рей повернулась, и огромные красные глаза внимательно принялись изучать каждую морщинку на моём лице. Кинув сумку на траву, я бегом кинулся к любимой, она в свою очередь положила книгу, встала и шагнула ко мне, а потом наши губы встретились.
   Нацеловавшись вдоволь, мы пошли в комнату. Я пытался описать девушке всю красоту морского заката, а она старалась понять, прижавшись ко мне всем телом и буквально не отходя ни на шаг. Очередное приключение закончилось, и настало время немного отдохнуть и расслабиться. Не разрывая объятий, мы вломились в нашу гостинку и оправились прямиком в душ, хаотично разбрасывая предметы одежды и обуви по всей жилплощади, а потом весь мир, кроме нас двоих, просто перестал существовать.
  
  ========== Глава 13. Марионеточник. ==========
   Следующее утро началось неудачно: кто-то целенаправленно выжигал вязь на косяке, которая предупреждала меня о попытках несанкционированного вторжения в мой дом. Неприятный зуд внутри черепа мигом вымел всякую сонливость, а адреналин рванул по телу. Интересно, кому я опять насолил? Маленькое стальное жало скимитара послушно прыгает в ладонь, и я прижимаюсь к стене возле входа, сжав в другой руке ножку подобранной по пути табуретки. Тем временем электронный замок двери пискнул, и дверь начала открываться, пропуская внутрь незваного гостя. Взломщик сделал шаг внутрь, и улетел обратно в коридор от удара табуреткой в грудь, а я прыгнул следом. Но вместо того, чтобы перерезать врагу глотку, выругался: столь экстравагантным посетителем оказался Редзи, пытающийся вдохнуть хоть капельку воздуха, привалившись к стене напротив двери. Аянами, выглянувшая в прихожую, тихонько спросила: 'Синдзи, что случилось?' Кадзи, заметив её обнажённое тело, закашлялся ещё сильнее, смог вдохнуть, после чего поднялся на ноги и отвесил шутовской поклон. Всё происходящее вокруг меня начало конкретно раздражать:
  - Кадзи, ты какого чёрта приперся рано утром и начал дверь ломать?! Ты совсем конченый, да? Я же тебя спросонья в следующий раз просто убью нахер и имени не спрошу!
  - Ну ты ведь не дал мне ключа, так что пришлось воспользоваться одной из карт экстренного доступа. - тем временем Рей вернулась, завернувшись в полотенце.
  - Здравствуйте, Кадзи Редзи. - хм, мне иногда кажется, или она уже умеет издеваться, делая это крайне особенным образом?
  - Нахера ты вообще припёрся в мою квартиру? - ну вот, он опять что-то своё мутит...
  - Да так, уже не за чем... Тут Аска совсем плоха: бредит, сегодня с утра на людей бросалась, сейчас ей вкололи успокоительное и она уснула. Ты разберись с этим: нас учили разные люди, и я мало чем смогу ей помочь. - знал бы он, что я и сам не особо осознаю, как сделал то, что сделал.
  - Я попробую...
  - Попробуй, я буду ждать тебя возле её палаты через час. Успеешь?
  - Успею. А теперь дай мне одеться и хоть немного исправить просранное утро.
  - Ладно, тебе хоть табуреткой рёбра не ломали. - галантно поклонившись на прощанье, Кадзи ушёл, оставив меня наедине с Аянами.
  - Ты уже уходишь? - она не хочет отпускать меня.
  - Да, ухожу. Хочешь, пойдем со мной?
  - Хочу.
  А я не хочу идти туда. Такое ощущение, что там произойдет нечто, что изменит меня безвозвратно. Я боюсь, что Сорью навсегда останется лишь пустой оболочкой, послушной моей воле. И боюсь, потому что хочу этого больше всего на свете. Ладно, чёрт с ним, на месте разберемся... В конце концов, что я за маг, если даже себя не могу контролировать?
   Сорью лежала привязанная к кровати ремнями, одетая лишь в больничную пижаму, и являла собой жалкое зрелище: на обнажённых предплечьях несколько свежих синяков, а на осунувшемся лице блестит болезненная испарина. Глаза раскрыты, безумный взгляд расширившихся зрачков устремлён в пустоту, и лишь медленное дыхание показывает, что она не восковая статуя, а живой человек. Рей безучастно смотрит на девушку: она не умеет сострадать тем, кто ей незнаком. Присаживаюсь на край кровати, стараясь не придавить больную и наклоняюсь над обезумевшей пациенткой. Вдруг её мутный взгляд проясняется и глаза фокусируются на мне. Осознав, кто перед ней, Аска закричала:
  - Уходи, демон!!! Я тебя ненавижу-у-уходи!!! - крик перешёл в рёв и тело девушки забилось в ремнях, пытаясь освободиться. Секунд через тридцать Ленгли выдохлась и откинулась на кровати, впав в болезненное забытьё, а я всё никак не мог определиться, что мне делать. Раз я не могу понять так, то пришло время искать ответы.
  Тьма под моими веками расцветает хороводом огненных всполохов, и безумие красок влечёт вглубь, туда, где ты не можешь соврать себе. Чего я жажду? Почему я так поступил с Аской? Вопросы, на которые я не хочу отвечать: они будто открывают внутри меня то, что хочет ускользнуть от моего восприятия, исчезнуть из сознания, так что нужно идти дальше, даже если не хочешь этого больше всего на свете. И вдруг вспышки света и пятна тьмы сложились в знакомую фигуру в щегольском мундире, которую я меньше всего ожидал увидеть:
  - Ты совершил большую глупость. Тебе следовало просто убить меня или вообще не связываться со мной. А теперь у тебя лишь один путь: ты станешь моим подобием.
  - Что ты тут вообще делаешь?! Как ты сюда попал, ты же должен пускать слюни в дурдоме?!
  - Я лишь отражение желаний, получившее возможность осознавать себя, рождённое из его памяти и твоих страхов.
  - Я не создавал тебя, а сам ты родиться не мог... Дай угадаю, это Кадзи?
  - Да. - дальнейшее общение с новоявленной шизофренией я решил прекратить: это лишь отнимет моё время, а его и так мало. Открыв глаза, возвращаюсь обратно в реальность. Рей, заметив моё изменившееся лицо, нежно спросила:
  - Синдзи, что-то случилось? - и как ей объяснить, что же случилось?
  - Да, случилось. Мне сейчас нужно найти Кадзи. - мне нужно как можно быстрее найти эту сволочь. - Я сейчас отлучусь, а ты бегом к Командующему и скажи, что он нас предал.
  - Хорошо...
  - Ничего не хорошо, Аянами. - Редзи выбрал отличный момент: я был слаб после боя, плюс очень сказалось поглощение памяти Гендо, прошедшее не совсем гладко из-за кровопотери. Но зачем ему это было делать?
  - Он что-то сделал с тобой? - она тоже чувствует?
  - Да. Ладно, мне надо бежать.
  В голове каша: очень тяжело удерживать цельные образы, не сбиваясь на частности и не растекаясь мыслью по древу. Лишь ярость помогает держать себя на плаву, не скатываясь в омут безумия. Жест, подкреплённый приказом, и дверь палаты открывается перед моим лицом, освобождая дорогу. Заметив дежурную медсестру, хватаю её за плечо и чуть не кричу: 'Где Кадзи?' Девушка отшатывается от меня и испуганно пищит: 'Молодой человек, я не знаю, не знаю кто это...' Чёрт, нет времени на пустые разговоры. Нужно бежать в лаборатории: Акаги наверняка сможет мне помочь в поисках с помощью камер.
  Учёную я нашел в своём кабинете, копающейся с образцами. Заметив меня, девушка оторвалась от образцов и изрядно удивилась, увидев меня, задыхающегося от долгого бега:
  - Синдзи, ты что тут делаешь? Что произошло? - неужели я так плохо выгляжу?
  - Кадзи нас предал. Ты не знаешь, где этот хрен? - Рицуко вздохнула и прикрыла глаза, откинувшись на кресле.
  - Я в этом и не сомневалась: он ещё в колледже был крайне заносчивым и мерзким типом, меняющим сторону при любом конфликте и всегда выходившим сухим из воды. И что только в нём Мисато видит? Ладно, прочь лирику: так что он сделал? - теперь понятно, что с Аской: я не мог допустить столько ошибок, превратив её в сумасшедший овощ.
  - Покопался у меня в голове и боюсь, что Аска - его рук дело. Ты не могла бы глянуть на камерах, где он?
  - А что с Ленгли? Да, я гляну, сейчас только сохраню результаты спектрометрии. А ты пока присядь и расскажи подробнее.
  - Кадзи был в моей палате, пока я приходил в себя после двойной синхронизации и что-то сделал с моей личностью против моей воли, но я пока держусь. Подозреваю, что подобное он совершил и с Сорью: она сейчас под успокоительными в больнице. Рей пошла к Командующему, предупредить о сложившейся ситуации.
  - Как-то ты всё туманно объясняешь, но придётся тебе поверить. - девушка споро застучала по клавиатуре, и на стене появился экран проектора, показывающий запись с камер наблюдения. Постепенно мельтешение сменилось серией коротких отрезков с разных камер, наложенных на план штаб-квартиры.
  - Он что, собрался к Командующему? - чёрт, я же Рей туда отправил!
  - Извини, Рицуко, у нас проблемы: я постараюсь остановить этого кретина.
  - В ящике у Майи был пистолет, так что возьми: он ей вряд ли понадобится. У меня сейчас нет полномочий поднимать тревогу: NERV не в повышенной готовности, но я позвоню Мисато: она разберётся.
  - Спасибо. - я схватил Five-seven, обнаружившийся в верхнем ящике второго стола, и рванул в Верхнюю Догму. Кажется, эти коридоры опять станут свидетелями кровопролития. И куда, чёрт возьми, смотрела охрана, она что, поголовно вся в глазки долбится?
   Однако на госпитальном уровне меня ожидали несколько дюжих парней в медицинских халатах, настроенные явно недружелюбно. Всё происходящее мне совершенно перестало нравиться: убивать их нельзя, а просто так они меня не пропустят. Сняв пистолет с предохранителя, я замедлил шаг и лихорадочно пытался понять, что же делать дальше. Тем временем один из них, видимо самый смелый, вышел вперед, подняв руки и успокоительно-заискивающим тоном начал свою речь:
  - Я понимаю, что тебе сейчас плохо, и что ты считаешь, что вокруг тебя враги, но это не так: мы хотим помочь тебе.
  - Стоп, что за бред тут происходит: кто сказал вам, что мне нужна помощь? Я сообщил доктору Акаги о том, что Командующий и Первое Дитя в опасности, и она прямо сейчас связывается с начальником охраны, так что дайте мне пройти.
  - Если бы они находились в опасности, то уже объявили бы тревогу. Так что молодой человек, положите пистолет и успокойтесь: вам никто не желает причинить вреда. - в этот момент включились сирены боевой тревоги, а медбратья от неожиданности слегка присели.
  - Я же говорил, что со мной всё нормально, так что прочь с дороги! - растерянные врачи прыснули с пути как тараканы из-под тапка, и я бегом рванул в сторону Верхней Догмы.
   Ощущение дежавю не покидало меня, когда я бежал вперёд по знакомым коридорам гигантской пирамиды, сжимая в руке пистолет. Охрана на перекрёстке, заметив меня, вскинула было оружие, но узнала меня и пропустила, а я лишь ускорил бег. Когда за спиной загремели выстрелы, я даже сам не сразу понял, что стреляют по мне. Естественно, я рефлекторно ушёл в кувырок, уходя с линии огня и закатываясь в какой-то закуток, и лишь потом пришла боль. На несколько секунд я потерял возможность даже осознавать происходящее, но тело услужливо подкинуло адреналина, и я начал постепенно приходить в себя. Ситуация была хреновая: я поймал животом мелкокалиберную пулю, и вместо того, чтобы скорчиться в уголочке и ждать помощи, мне нужно сражаться. Поднявшись на ноги, я как мог прикрылся защитой и выглянул из-за угла, скрипя зубами от боли. Двое врагов отреагировали, открыв огонь. Пять или шесть пуль влетели в щит, а я даже не мог нормально прицелиться: перед глазами плыло, а каждое попадание в защиту отзывалось волнами боли, разливающимися по всему телу. Не верьте тем супергероям киноэкрана, которые после пули в живот весело прыгают дальше, убивая врагов пачками и спасая юных дев из плена злодеев. Реальность куда прозаичнее: кровь смешивается с дерьмом из разорванных кишок, и ты тупо умираешь от перитонита. Израсходовав почти все патроны в магазине пистолета и зацепив одного из нападавших, я прижался к стене и постарался закрыть рану. Однако второй враг продолжал поливать мой закуток пулями, и уж наверняка совсем скоро кто-то ещё придет на звук стрельбы.
   Если останусь тут, то просто умру, так что нужно вставать. Чёрт, как же мне плохо! Я не хочу подыхать тут, в этой говенной штаб-квартире, застреленный теми, кто должен меня защищать! Выкатываюсь в коридор, прикрывшись щитом, и максимально ускорившись. Один из нападавших видимо подумал, что я уже потерял сознание и подошел сделать контроль, так что слегка опешил. Этой доли секунды мне хватило, чтобы загнать под прозрачное забрало штурмового шлема две пули. Забрызгав мозгами лицевой щиток, бездыханное тело кулем рухнуло на бетонный пол, выронив из рук оружие. Автомат охранника, послушный моей воле, прыгает в ладонь. На одних рефлексах проверяю оружие: магазин полон, а в разгрузке нахожу ещё два, которые благополучно отправляются за ремень. Ну что, теперь можно и побарахтаться. Напарник валяется в стороне, зажимая разорванное пулей горло в быстро расползающейся луже крови. Не повезло. Хлопок, и он отправляется вслед за своим другом. По хорошему, мне нужно срочно в госпиталь, однако Рей и Фуюцуки в Верхней Догме вместе с Кадзи, а в свете слов о том, что Козо скоро умрет получается вообще безрадостная картина. Невесёлые мысли проносились в моей голове, пока я брёл в сторону самого верхнего уровня пирамиды. Кровь остановить не удалось, и с каждой минутой меня всё сильнее мутило, а мышцы живота периодически сжимались в болезненном спазме. В соседних коридорах гремели очереди: видимо охрана вступила в бой с теми, кого уже успел обработать Редзи: я не сомневался, что это его рук дело. За стеклянной дверью бегом пробежали еще четверо охранников: наверное резервы на прорванное направление.
  Я не знал, сколько времени бездумно шёл вперед, периодически падая и шарахаясь в тенях от бегущих людей, по самые уши упакованных в штурмовые комплекты, оставляя за собой след из кровавых капель. Каким-то чудо меня почти никто не заметил, и я смог добраться до лифта в Верхнюю Догму, лишь всадив очередь в двух военных, выбравшись из технического тоннеля за их спинами. Память Гендо очень помогала: он знал множество путей и лазеек в этой огромной пирамиде, включая несколько тоннелей, ведущих в приёмную своего кабинета. Одним из них я и воспользовался. Код доступа остался без изменений, и двери лифта открылись перед моим лицом, открывая путь в неизвестность. Не успел я шагнуть внутрь, как по всем громкоговорителям разнесся голос полковника, слегка искаженный помехами: 'Я, Командующий Козо Фуюцуки, приказываю нападающим сложить оружие! Вынужден сообщить вам, что я глубоко ошибался, следуя по стопам прошлого Командующего. Я думал, что преследую благие цели, однако под маской защитников человечества скрывались лжецы, готовящие Третий Удар. Акаги Рицуко, находясь в преступном сговоре со своим любовником Икари Гендо и пособничестве Второго Ангела, известного вам как Первое Дитя Аянами Рей, готовила условия для уничтожения всей расы людей путем принесения их ей в жертву. Его сын, Икари Синдзи, принимал в этом активное участие, находясь в видимой оппозиции к своему отцу. Я слагаю с себя все полномочия, так как не в силах больше нести груз ответственности на своих плечах. Временным Командующим на время передачи командования к уполномоченным лицам назначается Кадзи Редзи, а я благодарен богам за то, что служил со столь замечательными людьми. Прощайте!' Сухой звук пистолетного выстрела разнесся по коридорам, как приговор, продублированный множеством громкоговорителей.
  Назад пути у меня уже нет, так что вперёд и только вперёд. Через закрывающуюся дверь я успел увидеть, как из-за угла выбегают охранники: несколько пуль ударились в толстенные створки лифта, не причинив мне вреда, а я привалился к стене и решил немного перевести дух. Гул очередей по створкам прекратился после команды знакомого женского голоса, а тем временем железная коробка во второй раз уносила меня в неизвестность. Но теперь у меня был лишь шанс забрать этого ублюдка с собой, и я это сделаю. Жалеть себя бессмысленно: я уже труп. Максимум, мне дадут дожить до публичного суда, а после просто усыпят, как собаку, и разберут на органы.
   Мир выцвел до черно-белого марева, заполненного моей болью и низким гулом, в который превратился звонок, оповещающий о прибытии платформы. Медленно раскрывающиеся створки обрисовали силуэт мужчины, начавшего карикатурно медленно разворачиваться ко мне. МР-7 мягко толкнул в плечо, отправляя первую пулю в центр силуэта. Следом за ней пошла вторая и третья, но все они столкнулись с оранжевым сиянием АТ-поля. Ангел в Верхней Догме? Табрис? Что за чёрт?! Ладно, кем бы оно ни было, это уже однозначно не Кадзи. Мёртвое тело Фуюцуки расплылось в кресле, а Рей я не ощущаю, так что это даже теоретически не может быть она. Простым оружием мне его не взять, да что там говорить: я скорее всего проиграю, но шанс есть. Сам факт того, что он гораздо медленнее меня, дает мне некоторый шанс достать его в ближнем бою, а тело, которое уже и так на грани, получает ещё один гвоздь в крышку гроба: призрачные лезвия вскрывают шрамы на руках, разрывая в клочья рукава.
  Мир взрывается в голове тысячами граней, а боль утихает, отходя далеко и становясь лишь едва различимым фоном. Жаль, что я так мало успел, но эти недели с Аянами были лучшими в моей жизни. Кадзи буквально сияет изнутри, заливая все болезненным голубым светом. Я чётко понимаю, что умру, но и он уйдет следом. Тонкое полукружье щита отправляет пулю куда-то в сторону, а ставший резиновым воздух ревёт, сжирая львиную долю моих сил на то, чтобы я мог протолкнуть себя через эту преграду. Рёдзи даже не пытается отшатнуться, лишь глумливо улыбается, закрывшись оранжевой стеной. Правая рука окутывается багровым ореолом, который тянул из меня последние соки. Ещё шаг и мгла превращается в тонкое лезвие, которое я всей своей массой вбиваю в щит перед собой. На долю секунды мне даже показалось, что все мои усилия были бесполезны, но вдруг Преграда с едва слышным звоном разлетелась на осколки, а я упал на колени, заливаемый кровью и внутренностями выпотрошенного врага. В этой кровавой жиже шевелились какие-то синие прожилки, а я для верности нанес ещё один удар по всё ещё стоящему существу, отделяя туловище от ног и клинок развеялся облачками запёкшейся крови.
  Боль, до этого ощущавшаяся лишь отдалённо, теперь заполонила сознание. Оторвав кровоточащими руками остатки рукавов, я потерял равновесие и упал на бок. Перекатившись на спину и сцепив зубы, я перетянул руки импровизированными жгутами, и закрыл глаза, проваливаясь во тьму, полную боли и горячечного бреда: всё, что мог, я сделал. Сил не было даже на то, чтобы встать или ползти. Зато смерть возле трупа достойного врага не самый позорный конец для того, кто прожил жизнь в постоянной войне...
  
***
  
Командный Центр, двадцатью минутами ранее...
  Мисато крутилась в кресле, анализируя прошлые сражения с Ангелами и пытаясь выстроить хоть какую-то тактическую схему для сражения со следующим. Пока было ясно одно: в случае атаки, прежде чем отправлять Евангелионы, кровь из носу необходимо получить максимально полную и чёткую информацию о его способах атаки и защиты. Погрузившись в видения, в которых под её командованием огромные махины из плоти и брони в пух и прах разносят соперников и блаженно улыбаясь каждой победе над теми, кого она ненавидела, Кацураги чуть не проворонила звонок своей подруги. Вынырнув из грёз, девушка уверенно сняла трубку и защебетала в микрофон:
  - Привет, Риц! Я так скучала: ты не поверишь, как скучно тупо сидеть на мостике и пинать балду. Чего звонишь?
  - Мисато, у нас нет времени: Кадзи что-то задумал и направился в Верхнюю Догму, предварительно отправив Аску в дурдом и покопавшись в мозгах у Синдзи. Рей пошла к Командующему, но, боюсь, она ничего не сможет сделать, а нам нужен хоть один активный пилот. Так что бегом поднимай второй отдел и охрану! Аянами я последний раз видела на лестнице в госпитальный уровень. - привыкшая действовать быстро женщина несколькими командами по рации организовала ударную группу и послала приказ паре охранников на госпиталя остановить девушку. Схватив пистолет, Мисато возле самого выхода крикнула: 'Макото, оставляю мостик на тебя!'
  Два взвода, нёсшие службу на подступах к Командному Центру, быстро сориентировались и взяв штурмовые щиты бегом рванули в Верхнюю Догму. Кацураги, хоть и бывшая почти год скорее бумажным командиром, ещё не забыла навыки, вбитые ей в боях, и посчитала зазорным прятаться в штабе. Она лично возглавила группу захвата, но быстрого ареста вторженца не вышло: все пары постовых, кроме тех двоих, которые остановили Рей, вдруг открыли огонь, пропустив разделившихся на два отряда атакующих. Естественно погибли эти смельчаки быстро, но троих унесли с собой, а Мисато получила пулю в правую руку. Взводный, заметив её состояние, участливо сказал:
  - Леди, вы бы отправились в тыл: вас и так зацепило. Они как объебались: даже не прячутся особо, а стараются забрать побольше с собой. Мы ребята крепкие, да и в броне...
  Девушка, привыкшая всегда быть в центре событий, проигнорировала предложение:
  - Это лишь царапина, парень. Врагов не так уж и много - дожмём их и так!
  А потом началась круговерть из бесконечных выстрелов, перебежек и стонов умирающих людей. Один раз они натолкнулись на патруль, расстрелянный со спины, а на перекрестке был найден след кровавых капель, который уходил в технические тоннели, слишком низкие и узкие для того, чтобы в них мог нормально протиснуться взрослый солдат в полной штурмовой экипировке.
  Грязно выругавшись, Кацураги вызвала учёную по рации:
  - Акаги, мелкого серьёзно зацепило. Этот камикадзе расстрелял со спины пару врагов и ушёл в технические тоннели. Что с ним - чёрт знает, но ты предупреди врачей, чтобы были на подхвате.
  - Зная его, он мог и сам в бою вскрыться, лишь бы победить. Вот уж идеальный самурай, но это лишь усугубляет дело. Я спрошу согласия Рей на переливание и приготовлю операционную.
  - Поняла, действуй.
  Подавив последнее сопротивление, два изрядно поредевших взвода выбежали в длинный коридор Верхней Догмы, за поворотом которого была прихожая Ритуального Зала, когда в громкоговорителях зазвучал голос Командующего. Его речь и последовавшее самоубийство просто шокировало военных: на девушку разом развернулась пара десятков стволов. Сама Мисато, находящаяся в прострации, смогла выдавить из себя:
  - Я этого не знала, но ответ на все наши вопросы кроется в кабинете Командующего. Если Кадзи Редзи предоставит нам убедительные доказательства того, что он не врёт, то мы послушаемся любого его приказа. Нет - задержим и допросим. - тот самый взводный, пристально прищурившись, через секунду ответил:
  - Парни, вы согласны с капитаншей? - солдаты ничего не ответили, бегом рванувшись вперед.
  Первая шеренга выбежала в вестибюль и рефлекторно открыла огонь по силуэту, едва заметному через щель в створках лифта. Мисато, выбежавшая следом и успевшая разглядеть покрытую кровавыми пятнами белую рубашку, резко скомандовала: 'Прекратить огонь, это Синдзи! Он точно не предавал!' Пока лифт уезжал и возвращался, Кацураги показалось, что прошла вечность. Из-за тесноты кабинки, пятеро вооруженных людей чуть не задушили её по пути наверх.
  Кабинет встретил разрухой и кровью. Вся левая стена была заляпана её каплями, обильно украшавшими выбоину от пули. Тело нынешнего Командующего расплылось в кресле и под ним образовалась лужа мочи, а сам Кадзи лежал несколькими кусками в центре помещения. Мисато, и так пребывавшая в шоке, едва не расплакалась, увидев своего единственного любимого мужчину выпотрошенным и расчлененным надвое на уровне пупка. Рядом лежал Икари-младший, смертельно бледный и что-то бормочущий себе под нос. Его руки и правый бок покрывали тонкие синие нити, закрывающие раны, а вся левая рука Редзи была бесформенным сгустком глаз, окруженным АТ-полем. Солдаты больше не задавали никаких вопросов, отпихнув ножкой стула непонятного Ангела подальше, и оттащили Синдзи поближе ко входу, опасаясь прикасаться к ранам. Акаги отчиталась, что будет с минуты на минуту, а Кацураги по громкоговорителю приказала всему персоналу кроме медиков оставаться на своих местах и поддерживать порядок до выяснения обстоятельств: ей предстоял долгий и обстоятельный разговор со своей давней подругой. Но сначала Ева-00 уничтожит эту непонятную дрянь, а Мисато примет командование Геофронтом на себя. И лишь потом, когда все проблемы решатся, она напьется в стельку, но это будет ох как не скоро.
   Комментарий к Глава 13. Марионеточник.
   Five-SeveN - оружие персональной защиты. Пистолет под патрон 5.7х28. Отличается отличной бронепробиваемостью и точностью на малых дистанциях.
  MP-7 - его немецкий собрат, но под патрон 4.6х30. Верткая, легкая и точная машинка, идеальна для боев в коридорах и городской застройке. Пробивает бронежилеты до 3+ класса защиты.
  
  ========== Глава 14. Пробуждение. ==========
   - Синдзи, проснись, тебе письмо! - какой странный сон... Он такой реалистичный и при этом ужасный... - Синдзи, ты где там?! Не заставляй уважаемого человека ждать!
  - Хорошо, тётя Сенго, я уже встаю.
  Опять от меня чего-то хотят. Мне некому отправлять письма, но оно всё же пришло... Неужели это отец?! Но я же не нужен ему... На секунду перед глазами всплыла одна картина из сна: я в каком-то ангаре стою на коленях напротив огромного робота и держу на руках окровавленную синеволосую девушку, которую мой отец приказал убить своим солдатам. Что за бред мне приснился, о боги? Почему эти мрачные видения не хотят уходить из моего разума? Сомневаюсь, что хоть кто-то даст мне ответ... 'Синдзи, вставай: я не хочу подниматься по лестнице и будить тебя!' - почему меня просто не могут оставить в покое...
   Спустившись вниз, я увидел тетю, которая стояла, прислонившись к косяку, а за порогом был какой-то человек в форме со странной нашивкой в виде половинки листа. Я её уже видел, видел в этом ужасном сне. Моя опекунша слегка потрепала меня по голове и весело продолжила:
  - Извините, офицер. Он такой тихоня, что может днями не выходить из своей комнаты-домика в саду.
  Подождав, пока тетя закончит фразу, я поздоровался. Нужно быть вежливым даже тогда, когда знаешь, что всем на тебя плевать. Офицер заинтересовано посмотрел на меня, будто пытаясь найти что-то во мне, и отшатнулся, поймав мой взгляд.
  - Ты чего такой хмурый, парень? Не вешай нос: тебе письмо от отца. Представляешь, сам Икари Гендо тебе пишет. Наверное, он скучает по тебе. Не всякий президент удостаивался такой чести. - я бы отдал все, лишь бы это оказалось правдой. Но там наверняка лишь пара сухих строк, которые в очередной раз уничтожат мой мир.
  - Если бы он не бросил меня, ему бы не пришлось скучать. - почему это вырвалось у меня? Ему ведь плевать на мои чувства, так зачем я в очередной раз мечу бисер перед свиньями? Никому не интересна моя боль...
  - Ты это зря, парень: у него слишком много работы, и она важна для всего человечества, так что относись к нему повежливее. Ладно, держи письмо и пропуск: без него тебя просто не пустят внутрь. - маленький белый конверт из плотной бумаги и пластиковая карта перекочевали ко мне в руки. Не знаю, мне наверное следует извиниться...
  - Простите меня, офицер. Спасибо вам за письмо. - когда ты пытаешься казаться идеальным ребенком, жить гораздо проще.
  - Хорошо, что ты понимаешь, насколько работа твоего отца важна для всех нас. И что для тебя она важна в первую очередь. - его слова сочились превосходством. Наверное, он действительно прав. Но я уверен, что это письмо лишь очередной бред трусливого мужчины, который спешит убежать от ответственности: если я его сын, то он такое же слабое дерьмо, как и я.
  - Ладно, мне уже нужно возвращаться, так что удачи вам, уважаемая Сенго. А ты, парень, не вешай нос и будь бодрее: твои проблемы - не повод ныть. У тебя вся жизнь впереди. - вежливо поклонившись, военный вышел, закрыв за собой калитку. Через несколько секунд за стеной раздался шум мотора автомобиля, который медленно растаял вдали. Тётя уже ушла на кухню, а мне ничего не оставалось, как отправится в свой садовый домик и немного поразмыслить.
  Маленький, почти кукольный домик с крышей из красной черепицы, выстроенный на европейский манер и утопающий в зелени. Моя крепость, мой угол, моя тюрьма... Письмо жгло руки, занимая всё пространство внутри черепа. Всё, которое не было заполнено видениями, не оставляющими меня в покое ни на секунду. Забежав внутрь и закрыв дверь на щеколду, я запрыгнул на старенькую кровать и сжал конверт в ладонях. В ту же секунду из глубин разума выскользнула ещё одна незваная мысль: я не найду в этом куске картона утешения. Лишь несколько скупых строчек, напечатанных на принтере да фотографию ослепительной девушки, которую зовут Мисато. Да, именно Мисато... Странное имя: я не припомню никого в нашей деревне, кого бы так звали. Почему именно она, что в ней такого важного? Почему я чувствую всем своим естеством, что мир вокруг меня стремительно меняется... Или это я меняюсь? Нет, я не хочу это ощущать, но мне нужно это принять: человек может убежать от всего, кроме самого себя, а потому я решительным движением разорвал упаковку.
  Не успел утихнуть треск рвущейся бумаги, как из разорванной посылки вылетела, порхая на ветру, и отсвечивая глянцевыми боками фотография. С неё мне улыбалось милое лицо, обрамлённое фиолетовыми волосами, а стрелочка, нарисованная розовым маркером, устремлялась концом между аппетитных грудей, закрытых тонким купальником, который не скрывал контуры её возбужденных сосков. Шрам под правой грудью лишь подчёркивал подтянутый животик девушки, а на вид я бы никогда не дал больше девятнадцати, хотя ей почти тридцать. Волны желания, порождённые столь откровенной фотографией столкнулись с ужасом от осознания того, что эти видения всё больше и больше обретали плоть: ведь не могло быть так, чтобы я вдруг из сна узнал, что меня ждёт в будущем! Но я однозначно видел эту картинку! Хуже - я знал девушку, которая была на этой фотографии. Ради интереса я решил поставить эксперимент над собой: если я угадаю, что написано в письме, то это точно не просто сны.
  Сложенный вчетверо лист бумаги дрожал в руках, пока я добирался до заветных букв. Я знал, что увижу там, я ощущал это всеми частями своей души, но мне нужно было подтверждение того, что это не моё безумие. И оно было: 'Я знаю, что ты меня ненавидишь, но я нуждаюсь в тебе. Приезжай, на вокзале тебя встретят. Твой отец, Икари Гендо'. К письму прилагался исчёрканный маркером листок с моей фотографией и штрих-кодом, визуально совпадающим с тем, что был нанесен на карту-пропуск. Странно, я вроде должен сейчас в ужасе забиться в угол или бежать в психбольницу, но мысли были кристально ясными и чёткими. Я ещё никогда не чувствовал такой смеси из любопытства и необъяснимого предзнания.
  Поезд остановился на станции, обдав меня горячим ветром и вызвав очередную бурю внутри. Я ведь это уже видел! Я уже это проживал, но ведь это невозможно! Невозможно жить в дежавю так долго... Раздражение всё больше копилось внутри, переполняя меня и порождая так давно забытые злость и азарт. Шагнув в пустой вагон, я махнул рукой, будто разрывая связь с прошлым, и тупо уставился на пять глубоких порезов в обивке кресла. Что? Откуда они взялись тут? Однако странное полупрозрачное марево на кончиках пальцев правой руки подсказывали мне, что это моя вина. Слава богам, что это не заметил проводник, а камера была повернута в другую сторону. Стоп, откуда я знаю, что камера на меня не смотрит?! Шмыгнув на своё место, я постарался не создать другим еще больше проблем своими новыми способностями, которые меня пугали. Впервые за долгие годы одиночества и беспросветной серости бытия я получил что-то, что выходило за пределы обыденности. То, о чём я так давно мечтал. То, что поможет мне показать другим, что я тоже человек, что я что-то стою. Доказать своему отцу, что я достоин его любви. И при этом я не пытаюсь понять, что же это такое и как им управлять, а лишь сжимаюсь в своем углу и боюсь лишний раз шевельнуться. Ну почему я такой жалкий? Воткнув наушники в старый плеер и включив музыку, я сам не заметил, как уснул.
  
***
   На дне окопа скапливалась грязь, чавкая под берцами и мешая ходить: интендант зажал досок на нормальную опалубку. Наверняка этот чёрт уже всё продал местным деревенским мужикам, у которых случайными прилётами побило заборы и сараи. Ведь действительно, зачем это нужно нам, утопающим в грязи, если эти доски потом один хрен перемешает с кусками наших тел? А у него двое детей и жена остались в тылу. Сволочь он, конечно, но без этого нельзя: ты просто не сможешь защитить тех, кто тебе дорог. Как жаль, что я понял это слишком поздно. Периодические очереди из автоматов и пулемётов, так пугавшие меня в самом начале, теперь были лишь фоном, привычным и даже необходимым. В окопе они тебя не достанут, а потому можно хоть немного расслабиться и почистить упавший в грязь автомат. Не успел я защёлкнуть ствольную коробку, как земля легонько толкнула меня в спину: начался очередной артобстрел, а через несколько секунд мир утонул в грохоте разрывов и комьях земли, налипающими на полупрозрачный щит бурыми кляксами.
  
***
  - У тебя все нормально? Ты кричал во сне что-то непонятное. - надо мной склонилось обеспокоенное лицо проводницы.
  - Все хорошо?! Больше не будут стрелять?! - девушка лишь успокаивающе погладила меня по голове. - Мальчик, никто никуда стрелять не будет: война давно закончилась. Постарайся больше не кричать так, хотя я и сама знаю, что это не так уж и просто...
  - Извините, я больше не буду.
  - Просто расслабься и постарайся хорошенько поспать: ещё два часа до твоей станции.
  Что со мной случилось? Неужели я схожу с ума? Но ведь сумасшедшие не могут предсказывать будущее. Это точно отец: тетя говорила мне, что его работа очень важна для человечества, а значит не может так быть, что его письмо пришло мне случайно. Наверное, именно эти сны и нужны ему от меня: не может быть такого, что я вдруг понадобился ему просто так. От осознания собственной ненужности перехватило горло: зачем мне жить, если я нужен не сам по себе, а лишь как инструмент? Справлялся же он без меня, и дальше справится: пусть ему будет тоже плохо. Раз бросил меня, то пусть сам ощутит то чувство, когда его посылают к чёрту.
  Минут через сорок наш состав застрял на каком-то полустанке: идиот на фуре, гружённой бетонными блоками, перевернулся прямо на железнодорожном переезде, чем почти на час застопорил движение. Пожилой иностранец в деловом костюме громко возмущался, крича, что ему необходимо как можно быстрее попасть в Син-Йокосуку, чем довел проводницу до немой истерики. Мне же грустить не приходилось: чем позже я попаду к отцу, тем мне же лучше. В конце концов вагон тронулся, и пустой перрон, видевший времена ещё до Удара, медленно поплыл назад. Жаль, что такой красивой девушке придётся лишний час сидеть на вокзале: не может быть ничего хуже, чем ждать и догонять. Мисато, кто же она такая и чем я её так заинтересовал, что она даже захотела меня встретить? Может, и тут мои видения мне хоть что-то смогут сказать? Достав из нагрудного кармана её фотографию, я рассеянно смотрел на изображение несколько минут, однако результата не было, если не считать за него некоторый дискомфорт в паху. Способности мне достались такие же бесполезные, как и я сам: зачем они нужны, если я не могу получить от них то, что мне нужно.
   Бросив бесполезные попытки хоть что-то узнать, я включил музыку и уткнулся в окно, любуясь бесконечными зелеными полями. Вдруг по вагону прошла какая-то девушка, обдав меня запахом терпких духов и мир вокруг исчез в ослепительной вспышке. Когда я снова смог видеть, то обнаружил себя стоящим в огромном ангаре, как две капли воды похожим на тот, что был в моем утреннем сне. Только картина была совершенно иной: в мой лоб упирался ствол пистолета, который держала одетая в обтягивающее чёрное платье девушка с моей фотографии. Её рот открывался и закрывался, а обрывки слов едва доносились через шум, превращаясь в неразборчивое бормотание. Я закричал и постарался убежать, но тело даже не моргнуло: оно совершенно не повиновалось моей воле. А тем временем палец Мисато, будто в замедленной съёмке, миллиметр за миллиметром нажимал на курок. ДА ЧТО ТУТ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ?! ПОЧЕМУ МЕНЯ ХОТЯТ УБИТЬ? Запертый внутри тела, я чуть не оглох от собственного крика, а девушка и не думала останавливаться: ещё миллиметр, и мои мозги превратятся в кровавую кашу, как в тех боевиках, которые так любил Арэта, мой двоюродный брат. Моё тело и не думало пугаться или прятаться: вместо этого я почувствовал, как лицо искажает улыбка, скорее похожая на оскал. Я не хочу умирать!!! Чёртово тело, нет, двигайся!!!
  После моего очередного крика в пустоту произошло то, чего я точно не ожидал: в солнечном сплетении будто взорвалась бомба, окатывая тело огнём. Мир почти замер, потеряв все краски, а потом я оказался в роли главного героя фильма ужасов: голова сама ушла с линии огня, полупрозрачный клинок, сотканный из голубого марева, без всякого сопротивления отрубил кисть с оружием. Вторая рука раскрытой ладонью ударила в свежую рану, по телу пронесся ещё один обжигающий импульс, отбросив девушку назад. За ней открылась не менее шокирующая картина, до этого скрытая её корпусом: полуобнажённая синеволосая девочка, знакомая мне по утреннему сну, пыталась встать, неуклюже опираясь на сломанную руку, а её охранники неестественно медленно тянулись к оружию. А потом начали происходить совершенно необъяснимые вещи: если в то, что можно отрезать человеку руку силой воли я ещё худо-бедно мог поверить в свете последних событий, то дальнейшее окончательно меня добило. Лицо правого охранника приблизилось рывком, и я утонул во тьме его зрачков. В ней набатом звенел приказ 'Умри!', которому было просто невозможно противиться. В следующее мгновенье пустота взорвалась тысячами сполохов, слившихся в безумный водоворот, всё убыстряющий свой бег, и я пришел в себя в ангаре, а охранник, неестественно выгнувшись, медленно падал на пол, выронив из скрученных пальцев пистолет. Второй солдат вместо того, чтобы направить оружие в мою сторону, почему-то поворачивал ствол в сторону девушки. А потом всё повторилось снова: темнота, блики и падающее тело. Но он успел выстрелить: я почти увидел росчерк пули, пробившей девушку навылет. Взревели сирены, ангар затрясся, как в лихорадке, и я лишь краем глаза успел заметить, как падает с каталки худощавое тело в окровавленных бинтах, а потом сознание погасло.
  В следующую секунду я уже осознал себя в поезде, оглушённый ревом сирен и грохотом: мне показалось, что я попал в ад. Всё вокруг было затянуто дымом, а на месте прохода был лишь покорёженный голый металл, из-под которого сочилась отвратительная бурая жижа, шипящая на раскалённом полу. Вагон лежал на правом боку, окно было разбито и завалено землёй вперемешку с гравием железнодорожной насыпи, а весь состав периодически вздрагивал от взрывов, доносящихся снаружи. Где-то под смятым металлом истошно кричала проводница. Попытка высвободить ноги успехом не увенчалась: их зажало между полом и сиденьем. Нужно было выбираться как можно быстрее: дым жёг лёгкие, и каждый следующий вдох давался всё сложнее. Удвоив усилия, я задёргался в стальной ловушке, но результат был строго обратным: проклятая гарь забила лёгкие и мучительный кашель чуть не выбил из меня сознание. В следующую секунду мир подёрнулся серой дымкой, сердце пропустило удар от обжигающей волны, окутавшей моё тело. Вместе с этим пришло понимание того, что любые физические усилия бесполезны: металл защемил щиколотки, и если я попытаюсь вырваться, то порву себе сухожилия и не смогу выбраться, а если не попытаюсь - задохнусь в дыму. Единственная надежда на мои новые способности: если у меня получилось прорезать прочную обивку кресла, то нужно попытаться. Дышать стало почти невозможно, я попытался повторить то, что сделал тот парень в моём видении, и очередная волна огня просто выбила мысли из головы.
  Очнулся я уже возле искорёженного горящего поезда. На той стороне железной дороги рвались снаряды, а первые несколько вагонов выглядели так, будто врезались в бетонную стену. Надо всем этим безумием вились какие-то военные самолеты, посылающие пачки ракет куда-то за разбитый поезд. Обожжённые израненные люди, которым посчастливилось выбраться из этого ада, десятками лежали на насыпи, а их крики и плач был едва слышен за непрекращающейся канонадой. Некоторые стонали от боли, некоторые отчаянно бегали среди выживших, стараясь найти родных и близких, двое людей в военной форме оказывали помощь, но их усилия просто тонули в людском море.
  За измятыми перевёрнутыми вагонами не было видно, что же там происходит и я, сказать честно, не очень хотел этого узнавать. Те двое военных собрали народ, организовали носилки для раненых и повели людей в сторону города, который виднелся в нескольких километрах отсюда, а я просто остался сидеть на земле, не зная, что делать дальше: Мисато обещала меня встретить, а в паре километров отсюда по дороге в мою сторону ехал какой-то автомобиль, и я был почти уверен, что это за мной. Вдруг грохот взрывов и стоны перекрыли два гулких удара, от которых задрожала земля, и над моей головой пронеслась какая-то сигарообразная конструкция, в нескольких десятках метров над землей выбросившая из своего нутра парашюты и плавно опустившаяся с их помощью метрах в десяти от моих ног.
  Судя по надписям на её обгоревшем боку, это был какой-то аналог спасательной капсулы. Учитывая происходящее на той стороне, там наверняка находился кто-то живой, и он скорее всего был в беде. Подбежав поближе, я буквально всем телом ощутил идущий от бока предмета жар. Из трещин на нём медленно сочилась какая-то оранжевая жидкость, вскипающая от контакта с раскалённым металлом. Основной выход, видимо, был заблокирован, или тем, кто был внутри, просто не хватало сил его открыть, так что я сорвал рубашку, держащуюся на единственной уцелевшей пуговице и, обмотав ладони, попытался открыть люк. Кремальера медленно подалась тогда, когда жар стал нестерпимым, из открывшегося прохода хлынул поток пахнущей кровью жидкости, и люк выпал наружу, чуть не придавив мне ноги.
  Отплевавшись от мерзкой горячей жижи, я встал и аккуратно заглянул в открывшийся проём. Внутренности капсулы были залиты мертвенным красным светом от маленькой аварийной лампочки, а на ложементе лежала без сознания синеволосая девушка из моего сна, одетая в полупрозрачный комбинезон, плотно облегающий её тело. Я чуть не кончил себе в трусы от зрелища обнажённого тела, но заметил, как из её рта медленно стекает капелька крови, пачкая белоснежную кожу. Остолбенев, я смотрел на эту картину, как вдруг тело внутри капсулы выгнулось, выхаркивая из лёгких ту непонятную жидкость,. Опав на ложемент после нескольких продолжительных спазмов, она открыла глаза и едва слышно прошептала: 'Икари, я проиграла'. Едва она договорила, как снова потеряла сознание, а я так и стоял, тупо смотря на эту картину, оглушённый свалившимся на меня осознанием происходящего.
  Все мои видения сложились в стройную картину: Гендо заставил эту девушку сесть в робота и сражаться потому, что поезд опоздал, а прибудь он вовремя, то произошло бы то, что я с разных ракурсов видел в своих видениях. Но ведь я не могу просто так взять и убить несколько человек, или могу? Чёрт, не об этом сейчас нужно думать, ох не об этом: мне нужно как-то защитить эту девушку, пока мой отец её не убил. Израненное тело оказалось необъяснимо лёгким, почти невесомым, когда я доставал его из искорёженной капсулы. Девушка ещё дышала, но её состояние внушало мне опасения: я не врач, но могу с уверенностью сказать, что бой, пережитый внутри робота, не мог сказаться положительно на её здоровье. Авто, заметив место падения капсулы, пылило по полю в нашу сторону, так что я просто сел на горячую землю, положив голову бедняги на свои колени и успокаивающе поглаживал её по руке: большего я сделать для неё просто не могу.
  Спорткар остановился буквально в метре от моих ног и из него выскочила взволнованная девушка, прячущая свой страх под улыбкой. Подбежав, она наклонилась ко мне и поздоровалась, будто не замечая показавшихся из-под лифчика ареол:
  - О, вот и нашлась пропажа, причем сразу обе! Синдзи, а ты оказывается симпатичный парень! Ты ведь не ранен? - Я был совершенно обнажён по пояс, и это меня смущало.
  - Нет, а вы кто? - не думаю, что ей следует знать о том, что я знаю что она хочет меня убить. Тут я точно умру, да и этой странной девочке не смогу ничем помочь.
  - Меня зовут капитан Мисато Кацураги, и нам нужно срочно отсюда убираться!
  - Вы ведь военный? Девушке срочно нужна помощь!
  - Я мы доставим Аянами Рей в NERV, где ей будет оказана необходимая медицинская помощь. Помоги мне аккуратно погрузить её в машину! - откинув переднее сиденье, моя спасительница скинула на пол авто какие-то коробки и амуницию, освобождая заднее сиденье. Легко подхватив на руки Рей, капитанша аккуратно уложила её бессознательное тело и пристегнула его ремнями, предварительно уколов что-то из автомобильной аптечки. Я же, не раздумывая, запрыгнул в авто и пристегнулся сам. Разместив Аянами, офицер легко запрыгнула на водительское кресло, пристегнулась и рванула вперед.
  Мой конвоир вела себя так, будто такая жесть происходит с ней каждый день, что было по меньшей мере странно: Рей, пришедшая в сознание, тихонько стонала, когда авто трясло на ухабах, канонада, хоть и далёкая, не прекращалась, а в зеркало заднего вида я мог видеть искалеченное гуманоидное существо, периодически вздрагивающее от взрывов снарядов на его коже. В конце концов я об этом ничего не знаю, но Мисато ведет себя спокойно, значит у неё и спросим:
  - Извините, а что это за существо? - спросил я, указывая на искорёженную фигуру.
  - Мы называем их Ангелами. Первый из них, Адам, и был истинной причиной Второго Удара. НЕРВ был создан для того, чтобы не допустить Третьего Удара.
  - Тогда почему пострадала эта синеволосая девочка, Аянами, и как это всё связано с моим отцом?
  - Его работа очень важна для всего человечества: он Главнокомандующий NERV.
  - Но зачем ему такой, как я? Ведь он бросил меня ещё в детстве...
  - Знаешь, я тоже была не очень дружна со своим отцом, но потом поняла, насколько ошибалась. Не переживай, скорее всего, он просто соскучился.
  - Извините, если задел вас... Так что случилось с Рей? Почему её раненую отправили в бой?
  - Она вызвалась добровольцем чтобы спасти твою жизнь, хоть и была ранена после неудачного эксперимента. - мне кажется, Кацураги мне врёт...
  - Если она выживет, я обязательно поблагодарю её.
  - Она этого не оценит: уж больно нелюдимая и странная девочка. Кстати, ты взял пропуск?
  - Извините, но он остался в моем рюкзаке, а рюкзак сгорел в вагоне: лаз наружу был слишком узким.
  - Это может стать проблемой.
  - Извините, Мисато Кацураги...
  - Для друзей просто Мисато, и перестань постоянно извиняться! Ладно, не кори себя, лучше сиди тихо: мне нужно кое-куда позвонить.
  Оставшуюся до института дорогу девушка решала бюрократические проблемы, вызванные отсутствием у меня необходимых документов, но в конечном итоге когда мы прибыли, ворота уже были открыты, а пара нелюдимых охранников даже не шелохнулась, когда машина пронеслась мимо них внутрь комплекса.
  Геофронт был просто шикарен: огромная каверна залитая солнечным светом, на дне которой рос лес, никогда не видевший большого мира. Пение птиц было настолько громким, что пробивалось через шум ветра и скрежет подъёмника. Аянами сразу же куда-то увезли на каталке, заверив нас, что раз она ещё дышит, то теперь ей уж точно ничего не угрожает, чем изрядно меня успокоили. Пережитые ужасы постепенно отходили на второй план, а мозг был занят новыми впечатлениями: буквально внеземные пейзажи завораживали, развеивая всякую тоску. Мисато тоже залюбовалась окружающими красотами на пару минут, а потом тихонько и даже торжественно произнесла: 'Это Геофронт, последний ковчег человечества. Ковчег, который мы защищаем'. Увидев это, я действительно поверил, что за такую красоту можно умереть.
  Переходы внутри Штаб-Квартиры были совершенно одинаковыми: они различались лишь слабо флуоресцирующими красными цифрами с буквенным индексом, и температурой: чем ниже, тем было холоднее. В конце концов Мисато окончательно заблудилась, заведя нас в какой-то тупик с лифтовой шахтой. Растерянно вращая план-схему здания то туда, то сюда, она материлась на немецком, пытаясь понять в какую сторону нам двигаться в этом лабиринте из абсолютно одинаковых коридоров. Увлекшись этим интереснейшим занятием, девушка проморгала появление на сцене нового действующего лица. Вышедшая из лифта блондинка была одета лишь в халат и плотно обтягивающий её стройную фигуру купальный костюм на голое тело. Лицо новоприбывшей выражало совершенно космическое презрение ко всему, смешанное с негодованием. Не раздумывая, новоприбывшая отвесила некислую словесную плюху моей сопровождающей:
  - Капитан Кацураги, вы держите карту вверх ногами: ещё на уровень ниже, и вы бы утонули в канализации. - покраснев до кончиков ушей, Мисато спряталась за мной, бесцеремонно прижавшись к моей спине грудью. Взгляд блондинки, проследовав за провинившейся, упёрся в меня. Я ненавидел когда люди так пристально и презрительно смотрели на меня, и наверное поэтому взгляд за стёклами тонких очков стал сначала испуганным, потом умоляющим, а потом перестал вообще что-либо выражать.
  - П-прости, Рицуко, я просто ошиблась! - взбалмошная капитанша попыталась оправдаться, но стала выглядеть ещё более жалко.
  - Мисато, ты ни капельки не изменилась с колледжа: ничего не можешь без моей помощи. Если бы у тебя завтра принимали экзамен по математике, то ты бы опять выменяла у меня ответы на ящик пива. - ещё раз мельком осмотрев моё полуголое тело, накрытое от холода дамским пиджаком, учёная продолжила:
  - Так вот ты каков, Третье Дитя, будем знакомы! Я Акаги Рицуко. - ТРЕТЬЕ??? НЕУЖЕЛИ У МОЕГО ОТЦА ЕСТЬ ЕЩЕ ДВОЕ???
  - Извините, леди, но насколько мне известно, я был первенцем у своего отца, тогда почему я третий?
  - Скоро узнаешь. - после этой сухой фразы две подруги утратили ко мне всяческий интерес, обсуждая какую-то фигню, щедро сдобренную техническими деталями.
  Наш долгий путь закончился в огромном ангаре, который был мне знаком до мельчайших подробностей. Узенький понтонный мостик над розовой жижей, заполняющей огромный бассейн, в котором покоился гигантский робот, обшитый фиолетовой броней, покрытой царапинами и трещинами. Видимо именно на нём шла в бой Аянами. Всю стену над головой робота занимало большое бронестекло, отдающее желтизной из-за своей огромной толщины, за которым красовался, подсвеченный огнями силуэт в щёгольском мундире. В тёмном уголке блеснула хромом сталь кровати, и промелькнуло несколько теней: неужели Рей тоже будет участвовать? Силуэт принял более пафосную позу и заговорил:
  - Здравствуй, сын, давно не виделись! - о да, и кто же был инициатором столь долгой разлуки?..
  - Зачем ты позвал меня, отец?
  - Потому что ты стал мне нужен! - я уже догадываюсь для чего...
  - Зачем? Почему тогда ты раньше выбросил меня прочь?
  - Ты был бесполезен, а теперь обстоятельства изменились.
  - Что случилось с Аянами Рей и как это связано с огромным роботом? - Акаги, видимо от того, что я оскорбил её священную корову, едва дала мне договорить:
  - Это не робот, а универсальная боевая биомеханическая платформа типа Евангелион. Ева-01, последняя надежда человечества, и ты, Третье Дитя, её пилот.
  - Теперь понимаешь сын, зачем я позвал тебя?
  Мисато попыталась выразить свое удивление:
  - Но ведь его не обучали! Он не сможет!
  - Ему нужно будет просто сидеть внутри, а Ева-01 всё сделает за него. - чёрт, я не хочу туда лезть!
  - А если я не хочу пилотировать, отец?
  - Синдзи, ты последняя надежда человечества! Ты должен пилотировать робота. Наверное, если сейчас я откажусь, то он заставит это делать Аянами, я брошусь к ней на помощь, и всё будет так, как я уже видел. Нет, я не хочу так.
  - Хорошо, отец. Я буду пилотировать Еву, но лишь при одном условии: Аянами Рей никогда больше не сядет в кресло пилота.
  - Сомневаюсь, что она согласится, но ты попытайся. - у меня возникло чувство, будто я чего-то не знаю.
  Уже знакомые внутренности капсулы давили, против моей воли вызывая ужасную картину искалеченной девушки. О боги, я не хочу после первого запуска Евы стать инвалидом! Мне на голову нацепили какую-то хрень в виде кошачьих ушек с умным названием 'нейроинтерфейс', пристегнули к ложементу, а потом через динамик полились доклады с мостика, в которых я ничего не понимал. Затем капсулу стала наполнять та самая странная жидкость. Как только она поднялась до уровня моих пяток, в голове зазвенел голос Акаги:
  - Синдзи, Синдзи, ты меня слышишь?
  - Я вас слышу, можно чуть потише? Что это за жидкость?
  - Это LCL, ею можно дышать. Не бойся, когда она заполнит твои лёгкие, ты не утонешь.
  Резонное замечание, учитывая то, что она поднялась уже под подбородок за время столь короткого диалога. Выдохнув, я опустил лицо под поверхность, стараясь вдохнуть поглубже эту обжигающую жидкость. Вкус крови заполонил рот, лёгкие пару раз конвульсивно дернулись, и всё прекратилось. Мостик, после долгих совещаний, наконец принял решение о возможности продолжения синхронизации, после чего Рицуко задала последний вопрос:
  - Синдзи, ты готов? - не знаю, что там меня ждет, а потому готов.
  - Да, я готов.
  - Хорошо, - голос девушки потеплел, - начать синхронизацию!
  Внутренняя поверхность контактной капсулы пошла волнами, задрожала, размываемая монохромными узорами, а потом на мой разум свалились тысячи воспоминаний, прожитых за десятки лет.
  Чёрт, ну и сон же мне приснился, подумал я. Вот ведь чёртова школа: мне перед ней ещё в прошлой жизни кошмары снились... Ладно, повалялись и хватит: нужно открывать глаза. Наверняка Аянами сейчас моется в душе: а что ей еще делать после того, как я её вчера немного испачкал. Улыбнувшись своим мыслям, я открыл глаза и понял, что проснулся совсем не в том месте, где засыпал: над головой был безликий потолок больничной палаты, так похожей на ту, в которой я очнулся после первого боя с Ангелом в этом мире. Аппарат что-то возмущенно пискнул, по телу пробежал холодок и я погрузился во тьму.
   Комментарий к Глава 14. Пробуждение.
   Группа автора ВК - https://vk.com/crazyhamsterhouse
  Там вы сможете узнать всю интересующую вас информацию по фанфику и не только.
  
  ========== Глава 15. Память. ==========
   С моего прошлого прихода в сознание почти ничего не изменилось: лишь только тот странный аппарат отключили от меня и убрали в угол. Честно говоря, я слабо понимал, что вообще произошло, но было странное ощущение, что вокруг творится что-то совсем непонятное. Неужели Гендо таки решил предпринять какие-то меры, но почему я тогда свободен? Где Рей, и что тут вообще происходит? Ладно, для начала нужно с этим всем разобраться, так что нужно встать. Тело слушалось совсем плохо: оно было абсолютно ватным и хилым. Попытка дойти до туалета чуть не окончилась встречей моего лица с кафельным полом, так что пришлось себе немного помочь. Результат же меня поразил: то усилие, которое меня прошлого бы лишь немного взбодрило и убрало усталость, заставило мир поплыть в серой мгле. Но ведь я не мог за одну ночь превратиться в инвалида, который живёт только за счёт своих способностей?
   Зеркало ничего нового для меня не открыло: из отражения на меня смотрел самый обычный Икари Синдзи, которого я уже привык видеть в зеркале, однако некоторые детали пугали. Вместо нескольких мелких царапин и шишки на голове, наличествовавших после всех моих приключений на вокзале, всё моё тело было усыпано кровоподтеками и ссадинами, как после хорошей драки, что вместе с красными от полопавшихся после длительного ускорения капилляров глаз указывало на то, что на моём кладбище стало на несколько десятков могил больше. Чёрт, сходил в школу, называется... Хоть бы у меня крышу не сорвало из-за дебила Судзухары, и я не пустил на фарш тех школьников, которые не успели убежать. Наплевав на головную боль и слабость, я закутался в больничную пижаму и побрёл в сторону выхода из палаты: живых людей я не чувствовал, так что нужно будет найти хоть кого-то, чтобы понять, что случилось. Дверь палаты открылась сама, выпуская меня в длинный коридор госпитального уровня Штаб-Квартиры, я сделал шаг через порог, и сознание погасло.
  
***
   Несколько слитных очередей из автоматов срезали охранника, прикрывавшего отход персонала: несколько первых пуль остановили бронепластины, но это парню не помогло. Одним трупом и парой луж крови на полу стало больше, но на фоне остального месива это была лишь капля в море. Чёрт, мне нельзя тут сидеть: нужно прорваться к Еве как можно быстрее! В призрачном голубом мареве отразились перегородившие проход щитами штурмовики, медленно, но методично продвигающиеся вперёд. Всё, что я могу удержать в руках, против такой экипировки по большей части бесполезно, и выбора у меня попросту нет... Двое сотрудников пытаются вырваться из тупика: мужчина высаживает в солдат весь рожок из пистолета-пулемёта и его голова взрывается облаком кровавых ошмётков.
  Девушка в окровавленном халате медика с криком отчаянья бросается к обезглавленному телу своего парня, но получает свою дозу свинца. Огонь расцветает под закрытыми веками, заполняя тьму выцветшими негативами. Походя, добиваю ещё живую девушку: ей уже не помочь. Скоро эти твари ответят за всё... Шаг, вихрь лезвий с лёгким шелестом стекает с руки в подставленную ладонь и улетает вперёд, в стену щитов. Солдата посередине разрывает в клочки вместе с экипировкой, а на кончиках пальцев уже сформировалось мерцающее синевой полотнище, по которому в упор высаживают остатки магазинов четверо врагов. Тонкий звон, резкая боль в груди и защита разлетается роем блестящих осколков. Плевать на боль, сейчас нужно продолжать. Радужный вихрь, всё ещё послушный моей воле, отправляется в уже перестроившегося противника, а едва видимое от переутомления лезвие сносит голову ближайшему из штурмовиков. Я делаю шаг вперёд и краем глаза замечаю вспышку выстрела, а потом сознание гаснет во тьме.
  
***
  Ненавижу кафельные полы: на них так больно падать, особенно, если ты не сгруппировался. И что это вообще такое было? Таких галлюцинаций у меня ещё не возникало, хотя это всё объясняет: и синяки, и больницу, и потерю памяти. Однако следов пулевых ранений я не вижу, а значит, эта версия уже несостоятельна. Нужно узнать хотя бы, какое сейчас число. Ненавижу приходить в себя после долгой отключки. Нужно узнать, сколько я провалялся без сознания и какой сейчас день...
  Попытки найти календарь или часы с датой привели меня в маленький закуток для отдыха, состоящий из телевизора на стене и двух кресел, между которыми стоял журнальный столик с россыпью какой-то макулатуры. Пульт нашёлся на столе под стопкой женских журналов, и я, подавляя волнение, нажал кнопку и плюхнулся в кресло, ожидая пока телевизор загрузится. Мигание экрана сменилось изображением миловидной ведущей, а через секунду подключился и звук: 'Шокирующие новости! Вчера, второго августа, на Токио-3 было совершено нападение неизвестного гуманоидного существа! Удар был отражен успешным взаимодействием между Армией ООН и боевыми платформами Специального института НЕРВ. Сейчас вы увидите кадры, снятые гражданскими, имевшими несчастье оказаться в зоне боевых действий'. Этого не может быть! Чёрт, неужели я проиграл, и Комплементация произошла? Но почему я тогда хоть что-то помню? И нахуя вообще пытаться хоть что-то изменить, если всё опять будет по-прежнему? Интересно, если я застрелюсь, то смогу вырваться из этого дня сурка, или нет?
   - Синдзи, вот ты где! А я думала, что ты ещё в палате... - Я рефлекторно дёрнулся, увидев стройную фигуру в обтягивающем платье. Мне сейчас только Мисато не хватало для полного счастья. Я ведь ничего из произошедшего тут не знаю, так что придется импровизировать...
  - Вы кто? Извините, я почти ничего не помню... Ехал к отцу, а очнулся в больнице... Нашёл в коридоре телевизор, а там нападение какого-то монстра показывали...
  - Меня зовут капитан Мисато Кацураги. Ты что, правда-правда совсем ничего не помнишь?
  - Только какие-то невнятные кошмары снились...
  - Я тебе одежду принесла, так что давай ты переоденешься, и мы пойдем пообедаем в столовую, там и поболтаем. Может хоть что-то вспомнишь.
   Итоги разговора с Мисато были неоднозначны, но выторговать независимость себе я всё же смог. Однако тот странный сон, который я видел, оказался реальностью, так что я снова тут, распятый на дыбе этого мира. Чёрт, лучше бы повесился, чем так жить... Ладно, нужно проведать Аянами. В этот раз ей досталось гораздо больше, чем там, вдруг смогу хоть чем-то помочь. Возвращаюсь в госпиталь и растекаюсь в кресле, пытаясь найти среди мешанины из бетона и стали столь знакомое ощущение её разума. Есть, лишь слабый отблеск двумя этажами выше. Забег по лестницам и коридорам закончился возле закрытых дверей. Вооруженная охрана, дежурящая возле её палаты, отказалась пропустить меня внутрь. Амбал в дурацком смокинге грубо завернул меня, пробасив: 'Вход только в личном сопровождении Командующего, а для тебя особенно, сопляк!' Я даже опешил от такой наглости: ведь Гендо мне кое-что обещал. Блин, а я, дурак, думал что он будет играть честно...
  Секретарша минут десять пыталась найти предлог, почему она не может пустить меня к Икари. Чёрт, да мне проще будет выпотрошить ей мозги, чем уговорить! Однако положение спас Фуюцуки, выходящий из Верхней Догмы. Заметив меня, оживлённо спорящего с девушкой, он подошел и вежливо спросил:
  - Молодой человек, как ваше самочувствие? Я рад, что вы уже очнулись. Право слово, я не ожидал, что вы в столь юном возрасте проявите недюжинную храбрость и благоразумие... Ладно, не буду задерживать: у вас есть дело к вашему отцу, так что не буду тратить ваше время. Юки, пропусти молодого человека...
  - Спасибо вам, уважаемый... А вы кто?
  - Старый друг твоей семьи, Козо Фуюцуки. Удачи тебе! - А ведь он меня уважает. Чёрт, это приятно.
   Едва я переступил порог лифта, как десятки видений захлестнули разум: кровавые картины сменяли одна другую, совершенно выбив меня из колеи. Неужели все это действительно было?! Из грёз меня врывал грубый голос:
  - Пилот Икари, не отнимай моё время: либо говори, зачем пришёл, либо проваливай.
  - Ты мне кое-что обещал в ангаре, отец, а своего обещания не выполнил. Я хочу поговорить с Аянами Рей.
  - И ради такой мелочи ты решил отвлечь меня от работы? Я не буду обсуждать это с тобой: ты не имеешь права требовать. Деньги на жильё и свои документы получишь у интенданта, а теперь уходи: она тебе не принадлежит. - Чёрт, просто уехать - не вариант, и Гендо убивать нельзя. Подозреваю, что из-за этого всё и пошло к чертям...
  - Я это запомнил, отец. - Развернувшись, ухожу прочь. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Ну что же, придётся действовать иначе, а для начала хотя бы найти интенданта...
   Закончив сдирать осточертевшую плёнку с мебели, я без сил плюхнулся на кровать и тупо уставился в потолок: мне нужно срочно понять, что делать дальше, и как не повторить своих прошлых ошибок. Но это всё будет завтра, а сегодня мне нужно просто отдохнуть. Очень надеюсь, что сегодня сны не принесут мне очередного страшного откровения, однако я ошибся...
  
***
  Я очнулся в заполненной LCL контактной капсуле, а на грани сознания ощущалась скованная фиксаторами мощь Евангелиона. Как я опять выжил и почему в Еве? От размеренных мыслей отвлёк взволнованный голос Акаги, эхом пронёсшийся в черепной коробке:
  - Синдзи! Ты жив! - Девушку душили слёзы...
  - Ну, мыслю - значит существую, хотя и сам этому удивлён. Что произошло во время моего отсутствия?
  - Ми-мисато теперь Командующая, Аска пришла в себя и с ней всё хорошо. Даже характер стал попроще... НЕРВ держится: Адама убили, с Ангелами худо-бедно, но справляемся.
  - А что с Аянами? Что с ней?
  - Тебе нельзя волноваться...
  - ЧТО С АЯНАМИ?!
  - Тебе будет лучше увидеть это самому... - Откашлявшись от контактной жидкости, понимаю, что едва могу стоять на ногах. Только добравшись до раздевалки и отмывшись, осознаю, что действительно жив. Учёная с заплаканными глазами ворвалась внутрь, когда я уже оделся в оставленный в своем ящике запасной комплект одежды. Не дожидаясь её истерики, говорю:
  - Рицуко, отведи меня к ней: может, я смогу хоть чем-то помочь.
  - Вряд-ли, но ты попробуй: её сущность нестабильна. Боюсь, что это приговор...
  - Плевать, веди! В конце концов, я не ребенок.
   Никогда бы не подумал, что окажусь в Терминальной Догме. Я даже представить себе не мог более пугающего места: обезумевшая сила буквально пронизывала воздух. Сам собой возникший щит окружил меня голубой сферой, вибрируя под ударами невидимого ветра, способного вырвать душу из зазевавшегося человека и развеять её, навеки стерев из бытия само его существование. Отражаясь от стен, колокольчиками звенел чей-то безумный смех, тихий, но проникающий всюду: казалось, смеялось само мироздание. Акаги, съежившись от холода, старалась как можно быстрее перейти мост, под которым в дымке колеблющегося пространства виднелись тысячи искажённых скелетов евангелионов. Некоторые из изменённых гигантов всё ещё были живы: искалеченные подергивающиеся руки тянулись к свету ламп, бессильные победить собственную ущербность; самые сильные жрали других, поддерживая своё существование. Закутавшись во все мыслимые защиты, которые вообще мог вообразить, я шёл, стараясь не видеть и не ощущать безумие этого места. В конце концов мы всё же пришли: огромная дверь ангара беззвучно раскрылась перед нами, приглашая в темный провал.
   Огромный крест, распятое тело, лишь отдалённо напоминающее человека и висящий в пустоте постоянно меняющийся комок кровоточащей плоти. Нужно попробовать достучаться до неё. Хорошо, что её разум ещё ощущается внутри этой мешанины из боли и ненависти, но для этого нужно снять барьер. Обжигающий холод, пронизывающий до самых костей, заставляющий даже мысли в голове замёрзнуть. Боже, как Акаги ещё держится? Проблески мыслей едва угадывались, но я не мог установить стабильный контакт, однако Рей ответила сама. Смех, звенящий в голове, сменился тихим знакомым голосом:
  - Синдзи, это ты? Прости, что не дождалась тебя...
  - Аянами, что с тобой случилось?
  - Я не могу контролировать ту, что внутри меня: не справляюсь.
  - Что я могу сделать? Что тебе нужно?
  - Помоги мне уйти. Ещё немного, и я окончательно растворюсь в ней... Я хочу уйти, а не переродиться в нечто, что мной уже не будет. - Имею ли я право ради своего эгоизма заставлять её страдать? Боюсь, что нет. Ладно, сейчас нужно просто не сорваться.
  - Что я должен делать?
  - Сестра знает. - Тихий голос замолкает, заглушённый безумным смехом.
   Смех затихает, а кровавая сфера перетекает в столь желанное обнажённое тело, плавно опускающееся на помост.
  - У неё вместо матки сформировалось ядро. - Акаги говорит тихо, пытаясь скрыть торжество. Эта скотина наверняка поучаствовала в этом, но сейчас не время задавать вопросы.
  - Рицуко, поговорим позже, выйди. - Аянами постепенно приходит в себя, перехватывая контроль. Боже, как же я не хочу, чтобы она умирала! Не хочу снова возвращаться в пустоту! Заметив, что девушка открыла глаза, бросаюсь к ней.
  - Рей, ты слышишь меня? Я люблю тебя! Ведь ты можешь бороться, почему сдаёшься?
  - Она сильнее, чем думала. Ева предала меня. - Опять эти беззвучные слезы...
  - Ева? Или Рицуко?
  - Они обе. Слишком мало времени, Синдзи. - Полупрозрачное лезвие без сопротивления входит в плоть, и девушка выгибается в моих руках, закусив от боли губу. Влажное пульсирующее тепло, внутри которого огнём горит плотный кроваво-красный шар. Глубоко вдохнув, Рей приподнимается на локтях и обнимает меня. По её телу пробегают судороги, и девушка, превозмогая муку, шепчет: 'Это мой последний подарок: прощай, Синдзи'. Рывок, и тело Аянами растекается LCL, а в моей окровавленной руке остаётся пульсирующее ядро. Огромный гигант из белёсой плоти корчится на кресте, приколотый к нему копьем, стремясь дотянуться до меня искорёженными руками через поднятые вновь щиты, а моё тело само подносит ко рту плод жизни. Вот ты какое, запретное яблоко Эдема: кровь, корица и шафран... Безумное сочетание, огнём рванувшееся по телу. Прощай, Аянами Рей, я запомню тебя, я стану твоим надгробием. Тело выгибается в судорогах, и тьма заполоняет сознание, бросая меня на пол.
   Комментарий к Глава 15. Память.
   Напоминаю, что группа фанфика ВК: https://vk.com/crazyhamsterhouse
  
  
  
  ========== Глава 16. Правильный путь. ==========
   Эхо моего крика отразилось от бетонных стен, выдернув из липких объятий прошлого. Сбросив мокрое от пота одеяло, я открыл окно и тупо уставился на сияющий неоном город. Неужели это действительно произошло? Мне очень сложно понять, почему мой рассудок всё ещё со мной, и чья это заслуга: просто не верю, что могу так просто пережить всё это. Как же хорошо, что я ещё могу дышать, а, значит, не допустить повторения всего того безумия! Не успев закончить последнюю реплику своего странного монолога, слышу знакомый голос:
  - Не бойтесь, пилот Икари: я сделаю всё, чтобы вам не пришлось больше садиться в Еву.
  - Рей, что ты делаешь в моей квартире? - бледная, измождённая девушка едва могла держаться на стуле и не падать.
  - Вы сами позвали меня, пилот Икари. - я кричал во сне её имя?
  - Это был просто плохой сон, Аянами, не беспокойся обо мне. - в таком состоянии ей нужно о себе заботиться.
  - Я могу идти, пилот Икари?
  - Иди, тебе не следует тут появляться: не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за моего отца.
  - Ты не доверяешь Командующему?
  - Доверие - понятие относительное, однако он запретил мне общение с тобой, мотивируя это тем, что ты - его собственность. Я его сын и нужен ему, тебя же он несколько раз отправлял на смерть, а мне не хочется, чтобы у тебя были проблемы.
  - Меня можно заменить, пилот Икари. - вот после такого мне и хочется выпотрошить этого ублюдка, а потом задушить его же кишками. Ловлю сосредоточенный взгляд Рей и вбиваю в её разум то, что успел вспомнить из своего прошлого. Пошатнувшись, девушка начала падать, потеряв сознание от сенсорной перегрузки. Подняв Аянами, я отнёс её в соседнюю квартиру и аккуратно положил на кровать. Надеюсь, что такая встряска поможет ей хоть немного разобраться, кто друг, а кто враг, ибо ничем большим я ей сейчас помочь не могу.
  Вдохнув свежий ветер, несущий океанскую прохладу, я поёжился и прикрыл окно. Огни Токио-3 пульсировали, как огромное сердце. Сотни ярких, манящих вывесок гасли, уступая место дежурной рекламной подсветке: утро вступало в свои права. Мысли заполняли голову, мешая сосредоточиться на чём-то одном. За стеной стонала мучимая кошмарами Аянами, которую я не мог сейчас утешить, отчего мне было только хуже. В конце концов я владею бесценной информацией, которую мне некому передать: Акаги - лживая тварь, Мисато слишком непредсказуема и нелогична, самого Икари Гендо ничего, кроме божественности, не интересует, а Рей - лишь маленькая девочка, которая волей судьбы стала пешкой. Да, она может переломить исход всей игры, но она не игрок. Хотя, есть ещё Фуюцуки: можно спровоцировать Гендо на агрессию против Рей, после этого достучаться до Юй в Еве-01 и уговорить её выйти. Тогда есть шанс, что они вдвоём с полковником смогут придержать отъезжающую крышу Командующего, благо для исполнения этого плана нужно просто быть собой. Одёрнув себя от бессмысленного нытья, я встал и пошел к мечущейся во сне девушке: в этот раз я всё сделаю верно.
  Следующие несколько дней слились для меня в сплошную круговерть из кровавых бинтов, бреда и кратких проблесков сознания, которые я старался использовать по максимуму: Рей нужно было хоть когда-то кормить и менять постельное бельё. Эту безрадостную череду событий прервал приезд Мисато: взбалмошная великовозрастная девушка нагло вломилась в мою квартиру, пока я разгребал продукты, за которыми успел сбегать в ближайший магазин.
  Ситуация вышла курьёзная: я, заметив боковым зрением в проёме двери чей-то силуэт, отправил в него пакет кефира, а сам кувырком ушёл вперёд, начав формировать щит. Капитанша не даром носила погоны: пакет, не успев долететь, был прострелен из USP, а в следующую секунду ствол уже смотрел на меня, готового в любую секунду превратить мозг нападающего в хорошо пропитанный кровью пудинг. Идиотизм ситуации был мной осознан лишь через пару секунд. Я грохнулся на забрызганный кефиром пол, задыхаясь от смеха и ржал как конь, истерично катаясь по лужам и ошметкам пакета, пока поток холодной воды из стакана не привёл меня в чувство. Склонившаяся надо мной девушка была очень зла, о чём немедленно мне и сообщила:
  - Что за шуточки, Синдзи?! Я же тебя чуть не пристрелила!!! Идиот, ты вообще больной, да? Ты понимаешь, что чуть не умер?!
  - Извините, капитан Кацураги: тут район неспокойный. Я не знал, что вы придёте, думал, вор лезет внутрь. - интересно, что бы она сказала, узнай, что скорее всего жертвой был бы не я?
  - Я хотела сделать тебе сюрприз: Командующий разрешил мне поселить тебя в своей квартире. Ну вот я и решила помочь собрать вещи...
  - Так, стоп! Никуда я не поеду: в соседней квартире живет Аянами, и пока она не выздоровеет, я шагу отсюда не сделаю.
  - Как мило, крошка Синдзи уже нашёл себе невесту, - девушка состроила приторно-умильную улыбочку, перетёкшую в оскал, - а теперь встал и пошёл собирать вещи: приказы не обсуждаются! Акаги - моя подруга, которую я давно знаю, и она отлично умеет заботиться о больных! Если твою Рей выписали, значит с ней всё в порядке.
  - Если вы думаете, капитан Кацураги, что с Аянами всё нормально, то можете просто пойти посмотреть: она живёт за стенкой. Раз уж у вас появилось немного времени, то это сильно вас не затруднит, заодно и поймёте, что так повлияло на мои планы. - интересно, как она отреагирует?
  - Ладно, я схожу, а ты пока кефир убери. - Мисато ушла, а мне осталась огромная лужа и заляпанная прихожая. Пулевая выбоина в дверном косяке тоже не добавляла красоты интерьеру. Не успел я оттереть брызги со стен, как капитан позвала меня в соседнюю квартиру.
  Девушка была явно шокирована тем, в какие условия 'выписали' Рей. Аянами в полузабытьи дремала на кровати и почти не реагировала на происходящее: даже выстрел не услышала. Повернувшись, Кацураги с ненавистью уставилась на меня и схватила за плечи, сжав их так, что затрещали кости. Встряхнув моё бренное тело несколько раз, она закричала мне в лицо:
  - ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЛ, НО НЕ СООБЩИЛ МНЕ В ПЕРВУЮ ЖЕ СЕКУНДУ?!
  - Не кричи, Мисато, это бесполезно... Думаешь, я не пытался что-то изменить?
  - Да кто тебя, малолетку, послушает? Сейчас я вызову Акаги и всё выясню! - наплевав на мои слова, капитан достала из чехла телефон и набрала номер. Через пару гудков моя опекун выбежала в коридор и начала орать в трубку:
  - Рицуко, ты там, блядь, совсем охренела! Ты что творишь? У тебя глаза кончёй залило, что ты больную девочку в развалины жить отправила? Если через полчаса тут не будет скорой, а через час Аянами не окажется в больнице, я за себя не ручаюсь! Что, как нет полномочий? Что ты несёшь? Какое отношение имеет Командующий к больной девочке-подростку? Он сам мне всё расскажет? Хорошо, я жду звонка. - понурая Мисато вернулась в квартиру и устало сползла по стенке. Заметив меня, она подмигнула и постаралась нацепить на лицо улыбку.
  - Я же говорил вам, капитан Кацураги, что это бесполезно... Сейчас позвонит мой отец, нальёт в уши говна или прикажет вам забыть об этом. Всё останется как прежде.
  - Ну, ты зря так говоришь, Синдзи: я думаю, что смогу помочь вам. - продолжить разговор ей помешала трель мобильного. В этот раз я слышал весь разговор от начала до конца:
  - Капитан Кацураги, мне только что сообщили, что вы пытались оспорить мой прямой приказ. Я начинаю сомневаться в вашей компетентности, как специалиста.
  - Командующий, а как к моей компетенции относится израненная девушка, которую заставляют жить в развалинах? Если бы не ваш сын, она наверняка бы умерла или осталась калекой: он заботится о ней.
  - Она не девушка, капитан: её тело искусственно создали как вместилище для Второго Ангела Лилит. Аянами Рей - ангел: она даже генетически не принадлежит к людям, так что её повреждения не критичны.
  - Она Ангел? Тогда почему она сражается против них?
  - У неё свои мотивы. Сегодня в семнадцать ноль ноль специально для вас будет организован брифинг, на котором будут ответы на все ваши вопросы. Теперь вы поняли, что мой приказ правомерен?
  - Да, Командующий! - вот и кончился весь запал бравого капитана. Хоть бы не пришлось её убивать... Мисато убрала телефон, с ненавистью глянула на Рей и молча вышла из ее квартиры. Проверив, всё ли нормально у моей подопечной, я вышел следом.
  - Ты всё слышал, но отреагировал так, будто это не новость для тебя. Говори всё, что знаешь, или я прямо сейчас пойду и разнесу башку этой мерзости! - как же быстро люди меняют своё мнение, если дёрнуть за нужные ниточки.
  - Кажется, вы обещали ей помочь... Хотя, быстрая смерть тоже в какой-то степени милосердие.
  - И откуда хлюпик, который и воздушку в руках не держал, может рассуждать о таких вещах? Говори, пока я не передумала!
  - Как только я её увидел, то сразу понял, что с ней что-то не так. Сомневаюсь, что она надела в бой красные контактные линзы, а у людей не бывает глаз с красной радужкой. Её раны затягиваются слишком быстро, и она ведет себя странно, потому её происхождение не стало для меня новостью.
  - И всё?! Как ты можешь после этого нормально к ней относиться?!
  - Если что-то неизвестное выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, значит это утка. У Рей две руки, две ноги, она не хочет мне зла, ей больно и для меня этого вполне достаточно, чтобы заботиться о ней.
  - Сейчас у меня брифинг, а потом я приму окончательное решение, что с тобой делать. Как бы там ни было, у тебя есть время попрощаться с этим существом.
  - Я уже все сказал, капитан Кацураги, а вы делайте, что хотите.
  - Это мы еще посмотрим, мелкий. - девушка вышла, хлопнув дверью. Ну всё, приехали: этот ублюдок теперь на Рей Мисато натравил. Меня-то она считает эдаким несмышлёнышем, который ничего не понимает, а к моей соседке у неё появились конкретные счёты. Вот мы и приехали, дорогой друг: капитаншу либо придётся устранять, чего я не хочу, либо как-то перетягивать на свою сторону. Как это сделать, я ещё подумаю.
  Мисато не вернулась ни через час, ни через два, ни через три. Либо это брифинг так затянулся, либо факты, предоставленные Гендо, не настолько очевидны для капитана Кацураги, чтобы сразу бежать и вызволять меня из плена злобного монстра. В конце концов мне это даже выгоднее: время сейчас играет за меня. Вряд ли я смогу дозваться до Юй и убедить её выйти до прилёта Большого Летучего Фаллоса. Пока я крутил эти мысли в своих сонных мозгах, тело само добрело до кровати и мой уставший разум провалился в сон.
  
   Комментарий к Глава 16. Правильный путь.
   Тут нужно сделать некоторую ремарку для понимания поведения Мисато Кацураги: она ЛЮТО, БЕШЕНО ненавидит ангелов. Адам уничтожил ее отца и свел ее с ума, заперев в психушку на несколько лет, так что Икари Гендо в очередной раз доказал, что отлично разбирается в людях.
  Напоминаю, что группа фанфика в ВК: https://vk.com/crazyhamsterhouse
  
  
  ========== Глава 17. Озарение. ==========
   Проснувшись посреди ночи, я с нескрываемым облегчением понял, что мои кошмары-воспоминания закончились. Честно говоря, если бы у меня был выбор, я бы это вообще не вспоминал, но вышло как вышло. Все обрывочные видения сложились в одно, и в моей голове воцарился относительный порядок. Самым главным приобретением были знания о Комплементации и понимание того, почему она вообще происходит, теперь мне всего-лишь нужно получше в этом всем разобраться. Закрыв глаза, я провалился во тьму, цепляясь за обрывки сна.
  
***
  Холодная LCL плескалась возле моих ноздрей, вынуждая открыть глаза. Тело было необычайно лёгким, будто воздушный шар: вместо неуверенной попытки встать получился какой-то дикий прыжок на пару метров вверх, а плеск ангельской крови возвестил моё падение обратно. Неужели Лилит мертва? Хотя, почему мертва? Ведь её сущность, её ядро во мне... Вместе с Аянами... Что я тогда вообще такое, и сколько в этом безумном коктейле осталось меня? Хотя, боюсь, что это уже не важно: время этого мира истекло. Мне нужно просто добраться до Евы и надеяться, что я смогу вернуть ту, ради которой затеял всё это безумие. Интересно получается: Икари Гендо хотел стать Богом, чтобы не нуждаться в любви, а я стану им, чтобы удовлетворить свою нужду. Как иронично, и плевать, что для этого нужно будет принести несколько жертв, хотя о чем это я? Вернее будет сказать, что это будет несколько миллиардов, да? Кто сеял ветер да пожнёт бурю. Человечество взращивало в моей душе кое-что похуже, вот и пришло время жатвы.
  Ворота ангара были закрыты снаружи и, судя по реакции терминала, переведены в режим заражения. Спасибо за ценный урок, Акаги Рицуко: иногда следует проходить мимо. Буря, до этого бушевавшая в пещере, затихла, покорная моей воле, и через секунду вся её ярость тараном ударила в кажущуюся монолитной преграду. Громкий скрежет, переходящий в стон разрываемого металла, и искорёженные листы брони бессильно рушатся в пропасть, круша огромные черепа и ребра. Вой искалеченных ев, не успевших убежать, и грохот металла об камень ударили по ушам. Там, глубоко внизу, горели десятки огней их душ, искажённых, сломанных, полных боли. Пришла пора прекратить и их муки: множество алых сфер взмывают вверх и рассыпаются в пыль, которая вливается в вихрь, кружащийся вокруг тщедушной фигуры: время собирать камни.
  Лифт ожидаемо не работал, но это мелочь: через минуту я уже стоял перед ещё одними закрытыми створками. Яркие голубые линии на секунду полыхнули на поверхности вороненой стали и кусок металла, бывший частью створки, улетел вперёд. Грохот, крики и мат: ничего другого я и не ожидал. Наверняка Рицуко и Мисато пытались организовать на моём пути заслон из тех, кто ещё не ввязался в бой наверху. Из пятерых человек выжил лишь один: остальных снесло плитой и расплющило о противоположную стену. Однако они не были теми, кто несут хоть какую-то угрозу: огонёк последнего погас сам, вырванный из тела. Посреди этого буйства энергий стоял седой красноглазый подросток, за спиной которого сгорбилась Ева-00, и с легкой усмешкой смотрел на меня. Вот и встретились, Каору Нагиса.
  - Я был рождён, чтобы встретиться с тобой, Икари Синдзи. Как же ты прекрасен: мне будет жалко калечить твоё тело.
  - Я хочу её вернуть, а ты мне мешаешь. Уйди с моей дороги, Табрис, или умрёшь.
  - Твоя боль, неужели она так важна для тебя? Ведь ты сам её убил! Мы оба знаем, что это лишь просто повод, чтобы стать богом, ведь так, Лилим? Мы с тобой одинаковы, Икари Синдзи, только вот ты - не Синдзи. Ты убил моего возлюбленного, Сергей, ты стал им, уничтожив душу и украв его тело, а потом ты стёр мою возлюбленную, пожрав её душу и украв её силу. За это ты умрёшь.
  Я едва смог осознать, что он ударил: настолько быстрой была атака. Сияющая стена АТ-поля вбила моё тело в пол, хрустнули сломанные кости, но щит всё же успел сформироваться и защитить от неминуемой гибели. В следующую секунду в него врезались окутанные оранжевым сиянием кулаки Евангелиона, отбросив скорлупу со мной внутри обратно в пролом. Вспышка боли чуть не выбила сознание из тела, но она исчезла так же резко, как и появилась: ноги и позвоночник были целы. Прыжок вперёд, и столб света превращает бетонный пол в песок на том месте, где секунду назад было моё тело. Ответный удар приходится на Евангелион: против двоих я не выстою. Его АТ-поле разлетается осколками, а сам он превращается в изломанный комок плоти и брони, улетев в дальний угол. Потеряв концентрацию, пропускаю ещё один столб света, упавший на меня сверху, едва успев уклониться. Всё-таки достал: защита брызнула осколками голубого хрусталя, а правая сторона тела превратилась в лужу кровавого мяса. Когда к твоим обнажённым внутренностям прикасается выстуженная до минус ста каменная крошка, это непередаваемые ощущения. Я даже увидел красную сферу ядра вместо своего сердца. Боли не была, лишь ярость и ненависть к своему слабому телу. Каору склонился надо мной и с лёгким презрением смотрел, как я корчусь:
  - Он был сильнее тебя, Сергей. Он умел любить, умел верить и ценить людей. Его разум был чист, а душа слаще мёда. Сотни раз в десятках циклов мы были вместе, иногда Лилит приходила, чтобы разделить нашу любовь, но ты всё разрушил. Я делал всё, чтобы он был счастлив, но из-за тебя мы больше никогда не станем единым целым, никогда не познаем вино близости. Ты проклят на то, чтобы вечно искать счастье, и не находить, но твоя вечность закончится зде... - сотканный из света и ненависти клинок не дал ему договорить: голова Нагисы упала рядом с моим телом, его труп ещё несколько секунд стоял, орошая пол кровью из обрубка шеи, а после свалился набок. Война - путь обмана, и если ты что-то можешь, покажи врагу, будто не можешь, и если близко, показывай, будто далеко.* Он не хотел убивать меня и в этом его ошибка: Табрис ждал, когда я скажу, что люблю его. К сожалению, это не было семейной ссорой из-за цвета штор в ванной. Но этот проклятый фрик вытянул из меня все силы: сейчас я мало чем отличался от прежнего себя в плане возможностей. Вырванное ядро Евы-00 лишь немного поправило ситуацию: проблема была не в недостатке энергии, а в банальной моральной усталости. Интересно, оно действительно того стоит? А, в жопу всё: снявши голову, по волосам не плачут! Стряхнув с себя пыль и иней, я решительно шагнул в коридор.
  Бесконечные коридоры Геофронта слились для меня в сплошную мешанину из крови и трупов. Несколько раз я терял сознание от усталости и перенапряжения, один раз даже умудрился сделать это прямо в бою, но каждый раз приходил в себя и двигался вперед, наплевав на боль. Слабое человеческое тело просто не могло выдержать таких нагрузок, и постоянно разваливалось, лишь мой разум и сила воли не давало ему растечься лужей LCL. В конце концов эта круговерть завершилась в ангаре Евы-01. Запрыгнув в контактную капсулу, я подал сигнал на синхронизацию и с наслаждением вдохнул кровь Лилит. Прощай, тело, твоё время подходит к своему концу. Меня тянет в пустоту разума Евы, и я перестаю этому противиться: пришло время жатвы. Угасающее сознание подмечает, что оно всегда мечтало об этом моменте.
  Тьма забвения сменяется детской площадкой с маленькой песчаной пирамидкой, так похожей на Штаб-квартиру и качелями, на которых сидела красивая молодая женщина, неуловимо похожая на Аянами. Машинально отмечаю красную куклу с оторванными ногами и руками, бездумно уставившуюся в пустоту, окружённую искорёженными белыми фигурками, лишь отдалённо напоминающими человеческие. Женщина, заметив меня, встала со скамейки и лёгким пружинящим шагом пошла навстречу:
  - Ну здравствуй, сын. Я очень долго ждала этого момента, чтобы увидеть тебя, поговорить. Жаль, что у нас так мало времени.
  - Юй, вы знаете, что я не ваш сын? - Икари лишь рассмеялась мне в лицо и поцеловала в щеку.
  - Глупый Синдзи, я же знаю всё, что знал ты, когда садился в Евангелион. Ты - плоть от плоти моей, и кровь от крови моей, а твоя память всегда была с тобой: ещё в четыре года ты кричал, что это чудовище убьёт меня, и что Гендо - враг. У меня не было выбора в тот момент, а потом мой муж сделал все, чтобы я не вернулась обратно.
  - Ты правда так думаешь? Ты считаешь меня сыном? Меня, убийцу и тварь?
  - Какой же ты глупый, сынок: каждый цикл люди умирают навсегда, да и Гендо хотел положить их всех на алтарь своей божественности. Ты просто хочешь жить счастливо, так что в этом нет твоей вины. И как тебе моё тело, Синдзи?
  - Ты про Рей, мам? Мне кажется, что это не самая уместная сейчас тема! Учитывая, что ритуал идет полным ходом.
  - Очень уместная, но подробности ты поймёшь чуть позже. Комплементация - самое большое зло, не дающее человечеству спокойно развиваться, своеобразный ограничитель, который не дает людям и шанса, зацикливая их прогресс и стирая достижения сотен поколений ученых, врачей и и учителей. Лилит управляет ритуалом, стараясь смягчить его, и давая разуму слившегося с ней существа право выбора судеб всего человечества и его личного будущего. Если ключом к ритуалу будет не человек, то люди исчезнут навсегда, а Ангелы воцарятся над миром, но ты это уже знаешь. Копье Лонгиния - экстренный выключатель, останавливающий ритуал на любой стадии и откатывающий его до начального состояния. Но если успеть перед самым его завершением, то ритуал завершится, но Геофронт и все ангелы будут безвозвратно уничтожены. Только для этого нужен тот, кто сможет вовремя прервать ритуал. А теперь то, о чём я тебе и говорила: Ева-01 это клон Лилит, а в тебе - её душа.
  - Стоп, ты СЕРЬЁЗНО это сказала? Подожди, мне нужна пара минут!
  Это что получается, я сейчас должен буду заняться любовью со своей матерью, которую не видел одиннадцать лет?! Мои мысли прервал поцелуй, а потом обнажённое женское тело прижалось ко мне, и его жар обжёг меня через тонкую ткань рубашки. Нежные губы прикоснулись к мочке уха, перемежая поцелуи шёпотом: 'Ты ведь хочешь стать со мной одним целым?' Ответ нашёлся очень быстро, а потом мы упали на песок, освещаемые закатным солнцем. Её тело было другим: если Аянами лишь только начала расцветать, то Юй была на самом пике женской красоты. Упиваясь любовью, я не заметил, как провалился во тьму.
  Я определённо находился в Еве-01, но что-то было не так. Я ощущал слишком много других людей и сгусток ненависти, который уж больно напоминал Ангела. Кажется, план удался! По интеркому восторженно кричали: 'Невероятно, он стоит сам, он движется! Это просто невероятно!!!' Неужели всё получилось? Ведь это шанс все изменить! На пути к будущему стоял Третий Ангел, и этот слабак должен будет умереть! Закричав в тёмное ночное небо, Евангелион рванул вперед, отстрелив питающий кабель и формируя на пальцах когти из АТ-поля.
  
***
  Мне сложно поверить в то, что это реально было, но всё говорит само за себя. Ведь это Юй помогла мне не сойти с ума. Наверняка благодаря ей я могу быть человеком, а не обезумевшим от ненависти и боли полубогом, запертым в вечно умирающем теле. В конце концов я самый большой счастливчик, которого вообще можно представить. За окном занимался рассвет, а сна после ТАКИХ воспоминаний не осталось ни в одном глазу. Лучше днем досплю. С этими мыслями я встал с постели и пошёл умываться.
   Комментарий к Глава 17. Озарение.
   *Сунь Цзы, трактат "Исскусство войны".
  
  ========== Глава 18. Жрецы и жертвы ==========
   Звездная ночь над Токио-3 уступила место рассвету - новый день вступал в свои права. Значит мне просто нужно, чтобы кто-то остался во второй Еве и прервал Ритуал в самый последний момент перед тем, когда Лилит начнет сбор душ. Но ведь Триннадцать Душ не допустят такого, введя в бой Серийные Евангелионы, являющиеся аватарами Каору во всей его мощи. Нужно убить стариков, и все станет на свои места. На словах все просто, но единственный, кто знает их местонахождение - мой отец. Интересно, он сможет подавить свою ревность и помочь мне?
  
  Была и хорошая новость: я стал гораздо сильнее. С чем это связано, я так и не понял, но способности применялись практически неосознанно: предметы, которые я хотел взять, часто без всяких усилий прыгали в руки. Это давало мне хоть какие-то шансы в бою с сильнейшими магами человечества. Хотя, это было простое самоуспокоение: пережить бой с магом не так уж и сложно, но остаться при этом в своем уме - достижение. Интересно, сколько раз я уже умирал или был на волоске от смерти? Ведь я не о такой жизни мечтал, стремясь убежать от войны? Хотя, а это вообще имеет значение? Имеют ли значение мои мечты и желания, если на кону стоит судьба тех, кто мне дорог? Возможно, это правильно - я должен рисковать собой, своей жизнью, своим рассудком, ведь для меня они не имеют ценности: я и так мертв...
  
  Аянами проснулась с рассветом. Я ждал ее пробуждения долгие семь дней, полных страха и сомнений, боясь, что свел ее с ума. Но взгляд красных глаз был ясный и спокойный, что внушало надежду.
  
   - Рей, ты меня слышишь? С тобой все нормально?
  
   - Мое состояние... Я чувствую себя лучше, Синдзи. Та, что внутри меня, она изредка слала мне похожие видения, но мне говорили, что это просто кошмарные сны. А потом доктор Акаги выписала какие-то таблетки и все прекратилось. - Стоп, ведь она - клон Лилит. А Второй Ангел, в свою очередь, это сплав меня и Юй. Вот это поворот... Хотя, что это меняет? Мои цели остаются прежними, а это главное.
  
   - Я рад, что ты в порядке! Прости, что мне пришлось прибегнуть к столь ужасным средствам. Боюсь, что иначе ты бы мне просто не поверила. - Как же я мечтал ее обнять, да что там говорить: я даже не верил, что хоть когда-нибудь ее увижу. Дверь квартиры резко открылась, и внутрь влетела взмыленная Мисато, держа руку на кобуре. Заметив нас, капитанша расслабилась и ехидно прокомментировала:
  
   - Любишь тискать неведомую ебаную хуйню? Давай я тебе лучше своего пингвина подарю, он хоть и не говорит, зато умеет газеты читать и даже лопочет чего-то на своем, пингвиньем. Глаза красные, жертва экспериментов: все как ты любишь! У меня знакомая есть, она ему школьную форму сошьет, чтобы совсем один в один было.
  
   - Мисато, за такие шутки я и убить могу. - Два лезвия повисли возле нежданной гостьи, готовые в любую секунду превратить ее в обезглавленный безногий обрубок.
  
  - Эй, мелкий, что это было?! Убери нахер, а то я за себя не ручаюсь! - Дуло пистолета снова смотрело мне в лицо. Как же я устал...
  
  - Последствия пилотирования того, во что вы меня посадили, капитан Мисато Кацураги. И вам действительно стоит извинится перед Аянами Рей. Раз вас возбуждают пингвины в школьной форме, то не стоит считать это нормой, допустимой для других.
  
  - Ты блядский псих, как и твой отец... Вы что, такими больными рождаетесь? Ладно, прости Икари, я неудачно пошутила. - Угроза развеялась дымкой, а гостья немного расслабилась. Пара слезинок выкатились из глаз Рей. Кацураги, естественно, не заметила, иначе бы точно пошутила еще раз.
  
  - Раз уж ты говоришь о моем отце, то мне нужна твоя помощь: нужно с ним встретиться и поговорить, но секретарша без приказа даже кнопку селектора не нажмет. Так что подсоби, а я должен буду.
  
  - Должен, говоришь? Ты мне и так должен за то, что я эту красноглазую во сне не пристрелила. Но раз тебе нужно поговорить с Командующим, то я обеспечу эту встречу.
  
  - Спасибо вам. Это лучшее, что вы можете сделать для меня и Рей. А теперь мы хотим побыть вдвоем, если вы не против. - И куда я опять лезу? Зачем я продолжаю эту бессмысленную войну? Что-то глубоко внутри меня говорило мне, что мои усилия обречены на провал, и это пугало. Мисато ушла, бормоча под нос ругательства. Не успел затихнуть грохот захлопнутой двери, как Аянами расплакалась. После всего, что она пережила, это было лучшее, что могло случиться.
  
  
Геофронт, ритуальный зал Верхней Догмы
  
  Икари Гендо наверняка не ожидал моего появления перед своими глазами. Как и того, что я ему скажу.
  
   - Ты говоришь, что знаешь о Комплементации все? - Маска безразличия треснула, разлетевшись осколками удивления и страха. Подозреваю, что мои слова стали для него страшным ударом, самым страшным из всех.
  
   - Я помню её, с самого начала и до последних секунд ритуала, отец. Мне незачем тебе лгать: единственное, чего я желаю, это счастье для Аянами Рей. У тебя ведь тоже есть такой человек, да? Она, кстати, передавала тебе привет. - Очки упали на стол, негромко звякнув стеклами по столешнице.
  
   - Зачем ты пришел и чего ты от меня хочешь? - Чего я хочу, да ничего я уже не хочу...
  
   - Я устал постоянно перерождаться и терять себя. Устал видеть, как Аянами умирает на моих руках, устал убивать тебя, устал слушать мерзкие речи Каору, устал видеть, как планета превращается в безжизненный шар, покрытый первичным бульоном. Я хочу прекратить все это, и ты мне в этом поможешь, или умрешь. Снова.
  
   - Кто ты вообще такой, чтобы мне угрожать! - Боже, как это глупо... Почему фанатики такие тупые? Рука Икари-старшего замерла, не долетев до тревожной кнопки, а начавшее разворачиваться подавление было разорвано в клочья. Удар сердца разносит по венам жидкий огонь, выжигая из мира все цвета и всякую жизнь. Выбитый из кресла человек изломанной куклой замирает в воздухе, нелепо разевая рот, а из боковых панелей медленно выпадают два тела личных охранников, лишившиеся голов. Следующий удар сердца восстанавливает нормальное течение времени, и Гендо катится по полу хватая ртом воздух, а два обезглавленных тела, грохоча обвесом, падают следом.
  
   - Кажется, я что-то говорил о твоей смерти, но ты прослушал. Давай попробуем начать разговор сначала: мне мешают старики из Триннадцати Душ. Я хочу их убить, но есть одна ма-аленькая проблемка: они не собираются давать мне свой домашний адрес. Однако он есть у тебя, а еще ты можешь быть мне полезен. Так что я предлагаю тебе возможность избавится от поводка, а взамен требую лишь содействия.
  
   - Тк-хы пк-вравда х-хочешь их убить? - Блядь, он и правда такой идиот? Хотя, это и так очевидно...
   - Нет, мы будем там чайные церемонии устраивать! Отец, приведи уже свои мозги в порядок, а то мне уже надоело наблюдать за тем, как ты тупишь. Уберем одну проблему, а потом делай, что хочешь, только меня с Рей не впутывай в свои дела. Убедишь ее помочь в твоих планах - окей, нет - ну не сложилось. Тебя ведь тоже достало все время думать о том, как прикрыть себя от Комитета, так почему бы не прикрыть сам Комитет?
Оценка: 2.32*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"