Перешептывание циркачей и ропот зрителей отошли на второй план. Я слышала только их голос.
- Прощай, любимая, - сказал негромко Верх-Низ.
- Любимая, прощай, - бросил в сердцах Низ-Верх.
Я опустила голову и произнесла с придыханием:
- Ну, за что мне все это? Я только встретила вас!
Низ-Верх закрыл глаза, Верх-Низ взял мою единственную руку в свои и прошептал, глядя мне в глаз:
- Как жаль, моя любовь, что у нас было так мало времени... Я навсегда запомню твой образ, такой милый моему сердцу... Недостаток песчинок в часах Амура компенсировался силой моего чувства. Но прежде чем я умру, я должен сказать тебе нечто важное. - Он тяжело задышал и сглотнул. - Я видел, где находится украденная голова...
- Где она? - Сквозь слезы спросила я.
А все начиналось как обычно...
- Я ненавижу тебя, - глядя в зеркало, сказала я.
Меня зовут Клотильда. И эта девушка в зеркале - миловидная, с мягкими чертами лица, чувствительными губами и добрыми глазами - тоже я.
"Взаимно", - был ответ.
А это не я. Это Клот.
"Тебе не надоело говорить одно и тоже?" - продолжила она.
- Я не хочу тебя слушать.
Она лукаво улыбнулась. Я это чувствовала.
"Ты - это я. Я - часть тебя. Ты не можешь..."
- Не слушаю! - Я закрыла уши и запела веселую песенку.
Клот рассмеялась. "Чтобы ты не говорила, я всегда буду частью тебя. Чтобы ты не делала, я буду знать об этом".
- Замолчи... - Я вся задрожала от гнева и негодования. - Если бы я могла избавиться от тебя... Если бы...
"Снова старая песня. Если бы да кабы во рту выросли б грибы".
Я всегда видела ее. Видела, как щурятся ее хитрые глаза, как растягивается змеей ее улыбка.
"Сколько раз ты пыталась? Таблетки, крыша, петля... В последний момент твое сознание успевало хвататься за ту самую спасительную ветку утопающего - ты хочешь жить.
Ты не можешь избавиться от меня. Нельзя отделить часть личности, не повредив саму личность. Это тебе еще тот доктор сказал".
Я пристально всмотрелась в отражение.
- Я хочу жить нормально, - вздохнула я. - Есть, пить, спать, веселиться, общаться с людьми... Я хочу жить.
- Так живи, - щедро сказала Клот. - Кто тебе мешает?
- Ты! - Воскликнула я зло. - Мне надоело все время выслушивать тот бред, что творится в твоей сумасшедшей голове... Ты, циничная, расчетливая, хитрая...
Клот насмешливо склонила голову.
- Поправка. У нас в голове.
Солнце клонилось к земле. Дневное светило покидало небосвод. Страж, неустанно следящий золотым глазом за миром людей, что расползлись по Земле, словно муравьи, отправился отдохнуть, чтобы завтра вновь осветить каждый уголок. Я остановилась на светофоре. Мимо пробежала стайка ребят. На их спинах болтались разноцветные портфели, слишком громоздкие для таких малышей. Рядом стоял высокий мужчина с кейсом и надвинутых на нос круглых очках. Он спешил с работы - чтобы увидеть свою семью, чтобы обнять детей. На ветку взлетела птичка, тут же принявшись заливать весь мир своей песней.
"Проклятые дети. Отростки прогнившей системы, свежие куски человеческой плоти, вставшие на конвейер мирового прогресса. Очередные и следующие директоры банков, менеджеры среднего звена, грязные рабочие, ранние алкоголики, веселые наркоманы и молчаливые самоубийцы... Сейчас они скачут и смеются, всему улыбаются. А через пару лет буду воровать сигареты у родителей...
А еще этот. Обыватель. Пустой взгляд. Холодное сердце. Всю фантазию на работе растерял. Длинная палка в ряду таких же палок, составляющих мост в никуда... Создает семью. Гребаную ячейку в обществе, где люди больше не эволюционируют.
Птицы, поющие на ветках - такое же редкое явление, как инспектор ГИБДД, не берущий взяток; сейчас они (птицы) поют не на зеленых деревьях, а на фонарных столбах и линиях электропередач".
Таким видит мир Клот. Нетрудно догадаться, из-за чего я хочу выдернуть ее из себя, как вредный сорняк.
- Почему даже в магазин сходить нельзя, чтобы ты не изгадила все окружающее своим нытьем? - Пробубнила я себе под нос, чем вызвала некоторое удивление у мужчины-"обывателя". - Зачем ты обозвала продавщицу неповоротливой козой?
"А ты бы назвала ее ловкой ланью?" - Съехидничала она.
- Все, - решительно бросила я. - Нужно срочно куда-то сходить. Хоть общество посмотрю...
"Правильно! Давно показать пролетарию, кто здесь хозяин! Время залезть на броневичок и сказать голоском Гитлера: "Аве мне". Заодно и глянем, кто здесь круче всех - надо же жениха искать...".
Про цирк я узнала случайно. Никаких рекламных щитов. Никаких объявлений в СМИ. Ничего подобного.
На углу дома стоял грустный клоун с опухшим красным носом и кругами под глазами. Его грим слегка размазался, яркий парик съехал на бок, а штаны испачкались в нескольких местах.
- Чудеса! Магия! Феерия! - Без особого восторга произнес он. - Только один раз! Невозможное! В город приехал цирк!
Я остановилась. Кто-то врезался мне в спину, чем вызвал длинную очередь цветастых выражений от Клот.
Клоун, не обращая на меня внимания, продолжал вещать.
- Цирк! Цирк! Цирк! - Как будто выплюнул волос он. - Только сегодня и только один раз! Не пропустите!
Он замолк, опустил голову и вздохнул, чем вызвал ассоциацию с куклой, на которую нужно нажать, чтобы она заговорила. У меня была такая в детстве.
На всякий случай я нажала на его ладонь.
- Чудеса! Магия! Феерия! - Снова начал он, вскинув голову.
- Остановитесь, - робко попросила. - А когда и где будет представление?
Он посмотрел на меня мутными глазами и ответил:
- Вечером. На кладбище. Приходите.
"На кладбище?" - Спросила с сомнением Клот, сложив руки на груди.
- А почему бы и нет?
"Типа поближе к предкам и все такое? А что? Прикол. После смертельного представления далеко везти не надо... Ты уверена, что это не какая-нибудь секта?" - Она закусила губу.
На секунду я задумалась, уставившись в потолок.
- Нет. Но что я слышу - неужели это страх звучит в голосе неустрашимой Клот?
- Никакого страха нет, - недовольно буркнула она. - Я люблю цирк. Просто не забудь: окажись ты в каком-нибудь в котле - там окажусь и я.
Я помню свой первый поход в цирк.
К нам в город приехали какие-то звезды арены, и меня тут же повели на представление.
Все казалось таким волшебным, таким странным и интересным.
Акробаты, взмывающие к далекому куполу, ловкие жонглеры, экзотические дикие звери, выполняющие разные трюки на потеху публике, огромные усатые силачи в трико и, конечно, смешные клоуны, веселящие разный народ своими плоскими шуточками и старыми приколами...
Я все это хорошо помнила. Как справа сидел папа, что-то бормоча в усы и угощая меня сахарной ватой, слева мама, поправляющая мое платье и хохотавшая от шуток клоунов. Я сидела рядом с ними и с волнением наблюдала за тем, что происходит в круге света. Не обращая внимания на то, что молодые акробаты висят на едва заметных веревочках, старый тигр уже подслеповат, клоуны же шатаются скорее с похмелья, чем по задумке.
Дети всегда все видят лучше.
- Дамы и господа! - Прокаркал усатый человек в высоких сапогах и котелком на голове.
"Какие дамы? Какие господа? Он вообще в зал смотрел?".
- Вы станете свидетелями волшебного, феерического шоу, - Говорил меж тем директор.
"Они явно с клоуном один словарь читают..."
- Мы устраиваем всего одно представление! - Он поднял вверх длинный указательный палец, затянутый, как и все ладонь, в белую перчатку. - Сегодня перед вами будут выступать самые невиданные существа!
"Много, прямо, наше захолустье видело существ..."
- Вы не забудете сегодняшний вечер никогда!
На последнем слове он безумно захохотал, величественно снял цилиндр и бросил себе под ноги какой-то мешочек. Видимо, он должен был исчезнуть в клубах дыма... Ничего не произошло.
Усач стал прыгать на этом мешочке, который никак не хотел взрываться.
Наконец, он загадочно улыбнулся и скрылся за кулисами.
"Да, сегодняшний вечер мы точно не забудем..."
Клоуны были так себе: пытались разогреть публику, но сами разогрелись и подрались. Дико-домашние животные тоже были не ахти. Какие-то уж очень сонные. Жонглер пару раз уронил кегли, чем заслужил несколько бутылок и тучу поп-корна из зала.
Говорящая голова мне показалась слишком... говорящей. Хотя ее и расхваливал директор цирка, нас она не поразила.
"Голова! Пф!"
Я, конечно, не смогла уличить ее в том, что она приделана к телу, но Клот туманно сказала, что не всякая голова должна быть на плечах.
Огнедышащий человек, выскочивший затем на сцену, вызвал скепсис со стороны Клот.
"Я когда перец Чили запивала теплой текилой, а потом хреном заедала - вот тогда я и правда могла дышать огнем".
Он обвел зал тяжелым взглядом из-под черных кустистых бровей.
Молча встав в центре площадки, маг засунул руку в карман мантии.
"Сейчас кролика вытащит".
Чародей и правда вытащил кролика. Только он не принялся прыгать по сцене, боязливо косясь по сторонам - зверек посмотрел на часы, беспокойно бормоча что-то про королеву и Алису...
Клот уважительно оттопырила нижнюю губу.
Дальше факир выудил из недр халата дудочку.
Когда первые звуки ненавязчивой мелодии вырвались из инструмента, из его кармана показалась змея.
"Сейчас будет кружится вокруг него как секретарша вокруг босса в день зарплаты..."
И снова Клот ошиблась.
Змея, все так же завороженно смотря на волшебную дудочку немигающим взглядом, снова нырнула в карман. Вынырнула она через секунду с блюдцем печенья, которое она держала в зубах. Судя по всему, она испекла его только сейчас, потому что на ее голове был поварский колпак.
Под улюлюканье публики факир взял с тарелки печенье и положил себе в рот.
"Вот гад, хотя бы с народом поделился... - вознегодовала Клот. - Хлеба и зрелищ! Ну, хоть зрелище мы увидели...".
Он много что еще вытворял со змеей, всего и не упомнишь.
Но что происходило дальше - страшно сказать.
- Я знаю, что в зале находятся два человека. - Глаза его пробежали по залу.
"Ну, это... Супер магия. В зале полно народу - не сосчитать - и он такую вещь выдает... Все, надо валить".
- Которые живут в одном физическом сосуде, - закончил факир.
Мы офигели. Раскрыв рты, уставились на него.
Факир продолжал терроризировать зал своим тяжелым, просто стокилограммовым взглядом.
- Пусть они выйдут ко мне.
Мы даже не совещались. Поднялись и направились к сцене, слушая его голос, словно маг играл для нас на дудочке, как совсем недавно для змеи.
Люди оглядывались, пытаясь понять, о ком говорил заклинатель. Кто-то громко шептался, перегнувшись через ряды. Некоторые показывали на нас пальцами.
Большинство же подумало, что это трюк. Что мы заодно с цирком.
"Я бы и сама так подумала", - задумчиво произнесла Клот.
Мы вышли на сцену.
Зал замер в предвкушении. Мое сердце бешено колотилось.
"Страшновато, да?", - вдруг сказала Клот.
Факир придирчиво оглядел нас и кивнул каким-то своим мыслям.
Вблизи он не был таким уже волшебным. Обычный халат, обычная чалма, обклеенные цветной бумагой и мишурой. Худое лицо и длинный горбатый нос.
Но взгляд... "Чего это он усмехается?"
Глаза циркача сверкнули.
- Вас двое? - Только и спросил он.
Я кивнула. В висках застучало...
- Тогда сейчас я проведу сложнейшее магическое действо - я разделю этих двух людей! - Попытался шокировать он зал, повысив голос в конце предложения.
- Так их же не двое! - Закричал какой-то ретивый мужичок из публики. Его поддержало несколько человек
Но факир не обращал внимания на возгласы из зала. Он сосредоточился на нас.
- Их станет двое! - Маг щелкнул пальцами, и на сцене появилась странная конструкция. Не магия - просто ее вынесли рабочие.
Клот оглядела продолговатую коробку на ножках.
- Это то, что я думаю? - Озвучила я ее слова более мягко.
Факир кивнул и попросил нас лечь в эту коробку.
"Не-не-не, я туда не полезу! Ни за какие коврижки! Это же гроб на ножках!".
Я тоже не испытывала особого воодушевления от мысли, что залезу в какой-то ящик без окон, без дверей.
- Надо, - вдруг сказали мои пересохшие губы, чем несказанно удивили и меня, и Клот.
Факир по-джентельменски подал мне руку. Когда я оказалась внутри, пришла мысль:
"А разве голова не должна торчать снаружи?".
"И тут, по-моему нужно было еще ножки поджимать", - согласилась Клот.
Снаружи воцарилась тишина. Видимо, неискушенная публика все же польстилась на такое чудо, как распиливание женщины.
Факир медлил.
Я лежала в коробке. Здесь царил мрак. Пахло чем-то затхлым и сладковато-пыльным.
Неожиданно я вспомнила себя в детстве. Мы с родственниками играли в прятки, и я, маленькая пятилетняя Клотильда, забиралась в бабушкин сундук. Там было совсем немного места: только я и могла влезть поверх разного старья. И постоянно этим пользовалась.
В сундуке было пыльно и очень темно.
Я зарывалась в какие-то тряпки, закрывала глаза и часами ждала, пока меня не найдут и закричат: "Клотильда! Выходи! Мы сдаемся!"
Именно тогда я впервые услышала голос Клот.
Он был такой тихий и мягкий, голос пятилетней Клот.
Она шептала что-то успокаивающее, чтобы я не боялась темноты.
И это помогало. Я слушала ее. Я верила ей.
Клот говорила, что все хорошо, что я выйду на свет, что скоро я буду играть с другими детьми...
Через замочную скважину пробивался тоненький луч света. Он не рассеивал тьму - только выделял треугольный узор на внутренней стороне сундука.
И сейчас я вдруг увидела с помощью ленты света, просочившейся через дырочку сквозь дерево, такой же узор на внутренней поверхности ящика, в который мы залезли.
"Надо валить", - второй раз за вечер повторила Клот.
- Украли! - Завопил кто-то за стенами нашей тюрьмы. - Украли говорящую голову!
- Кто украл? - Знакомый голос факира прозвучал совсем близко.
В цирке начался небольшой переполох.
"Слушай, а ведь мы с тобой не так уж и плохо уживаемся", - вдруг сказала Клот.
- Где голова? - Беспокойно спросил директор. - Она пропала!
- Не знаю как ты со мной, но я с тобой не уживаюсь, - наконец ответила я.
"Да брось. Мы с тобой не враги. Сколько мы уже друг друга знаем? Всю жизнь?"
- Примерно столько.
"И я никогда не покидала тебя. Никогда не предавала...".
- У тебя просто не было возможности, - парировала я.
"Но все же. Не предавала. Я всегда была с тобой. Всегда внимала всем тем соплям, что ты изрыдала на меня целыми потоками..."
- Вот опять. Ты не можешь нормально говорить!
- ГДЕ ГОЛОВА?! - Завыл директор.
"Могу. Ты же знаешь... Я никогда не покидала тебя, как друзья и твой любимый..."
- Не напоминай мне, - отрезала я.
"Молчу. Но ведь могла - я все эти года могла напоминать, но я так не делала".
- Нам нужно разделиться, - напомнила я.
"А нужно ли? Да, тебе бывает со мной сложно, у меня тяжелый характер, но ведь мы столько пережили с тобой... В конце концов, куда бы ты не пошла, я всегда буду рядом".
Сейчас это прозвучало как утешение, а не как самое страшное проклятие, которое может ожидать меня в жизни.
"Чтобы ни случилось - я всегда буду с тобой, я всегда защищу и прикрою тебя".
Моя решимость дрогнула.
Или это дрогнула наша коробка - сразу и не скажешь.
Зашипел какой-то страшный зверь, зарычал, затарахтел...
Я испугалась.
Страх заставил меня дрожать.
"Успокойся. Все хорошо. Скоро мы выйдем", - принялась меня успокаивать Клот. Как в детстве.
Показался язычок лезвия.
- Я не хочу, чтобы мы...
Я не успела закончить мысль, когда нас разделили.
Последнее, что я помню - страшная боль в левой стороне тела, яркий свет, хлынувший, когда коробка развалилась, и слова Клот: "Всегда помни меня... глупая девчонка".
Я валялась среди обломков своей недавней тюрьмы и прочего хлама. Меня просто забыли.
"Странно", - подумала я. Я не слышала голоса Клот.
После представления несколько человек из зала выскочили на сцену и забрали электропилу у факира. Он тут же потерял сознание - толи от волнения, толи из страха, что это сознание у него заберут.
Пилу и факира вынесли за сцену. Мою левую половину тоже.
А меня оставили здесь. Сбоку сцены. Сгребли вместе с остальным в краю, так что я могла видеть только то, что происходит на сцене.
Мне было... странно.
Как будто зуб, который ты хочешь вырвать уже очень давно, наконец выдирает стоматолог, ты с удивлением смотришь на него и думаешь:
"Уже?".
Эта мысль о том, что я, возможно, больше не услышу Клот, сначала порадовала меня - я захотела танцевать... Потом вдруг поняла, что БОЛЬШЕ никогда НЕ УСЛЫШУ КЛОТ. И руки мои опустились... точнее, рука.
Так, а тут поподробней. Я уже говорила, что у меня только половина тела?
Видимо, нет.
Так вот.
У МЕНЯ ТОЛЬКО ПОЛОВИНА ТЕЛА.
Другая половина, видимо, у Клот. Все же она получила некоторую свободу...
Нас разделили вертикально - это ненормально. Хотя, одно то, что нас вообще разделили - ненормально. Зато у меня рот и большая половина органов!
"Да, это круто. Ты крутой урод", - съязвила бы она.
Блин, я уже по ней скучаю!
Но... почему-то я не чувствую теплоты чувств. Я не чувствую сердца.
Между тем представление продолжалось.
После расправы над факиром (если это можно назвать расправой) на сцену никто не выходил.
Усач объявил перерыв, и зрители отправились в ближайший склеп за угощениями (это не метафора и зрители не упыри - просто там устроили кафе).
Я лежала на боку и думала, как бы найти Клот, когда я увидела их.
Переворачиваясь вверх-вниз, они направились к углу сцены.
Они были великолепны. Не грациозны, не ловки, а именно великолепны.
Вдвоем они кружили по сцене, опускаясь то на руки, то на... руки.
А как они были красивы! Если бы у меня было сердце, оно бы замерло.
Тут уж на любой вкус - блондин и брюнет.
Они оказались возле меня и принялись делать сальто назад.
От восторга я вздохнула.
- Брат Верх-Низ, ты ничего не слышал? - Спросил брюнет.
- Да, брат, Низ-Верх, я определенно что-то услышал.
- Я здесь, - приглушенно сказала я.
Они покатились на звук.
Едва они достигли места, где меня оставили, Верх-Низ воскликнул:
- Кто здесь?
Я не то пискнула, не то чихнула.
- Что вы здесь делаете, миледи? - Спросил Верх-Низ, помогая мне подняться.
- Меня оставили здесь после выступления...
- О, свет! Кто посмел бросить столь прекрасное существо?! - Поднял руки Верх-Низ.
- Где этот гад, я начищу ему морду... - Менее поэтично добавил Низ-Верх.
Наши глаза встретились, и я поняла: это любовь.
Мы говорили обо всем. Я рассказала о Клот и нашем разделении, они о цирке и трудностях бродячей жизни. Братья внимательно слушали меня и иногда прерывали восклицаниями вроде: "О, tempora, o more" или "Да, безо рта ей будет трудно тебя позвать... без него вообще трудно".
Я подумала, что никогда не найду более близкого мне человека.
Незаметно пролетело время антракта.
Зрители расселись по местам, директор вышел на сцену.
- А сейчас - великолепные Задунайские! - Представил их усач.
- Нам пора бежать, мон амур. - На прощание Верх-Низ поцеловал меня в руку.
Они укатили на сцену, в круг сета и славы.
Утонченный и спокойный Верх-Низ и могучий и страстный Низ-Верх. Они всегда были вдвоем. Братья. Они дополняли друг друга. Как мы с Клот...
Они взмывали над куполом (с их строением тела это не сложно), выполняли опасные прыжки, с легкостью выделывали сальто-мортале и всегда улыбались опасности.
Я уже мечтала о нашей большой семье, когда страшный крик вернул меня в мир. - Убили! - Какая-то толстая тетка указывала на распростертых на арене Задунайских.
Страх кольнул мое сердце (которое осталось у Клот).
Я с трудом собралась и направилась к ним. Это было непросто (учитывая, что у меня одна ног и одна рука).
Дальше - вы знаете.
- Как это случилось? Кто это сделал? - Спросил кто-то над моим плечом.
- Не знаю. Какой-то мальчик. Я видел, как его поймали, - ответил грустный клоун.
Гнев блеснул в моих глазах. Разум, отягощенный сердцем все эти годы, выплеснул волну холода в мои члены.
- Где он? - Поинтересовалась я у клоуна.
- Вон там. Бургомистр его судит.
Бургомистр ("тупая жирная туша", как сказала бы Клот) оказался недалеким и скольким типом. Приглаживая жидкие волосы и вытирая пот со лба, он бормотал что-то о правах человека и отсутствии его у не-людей.
Он помиловал маленького идиота, "нечаянно применившего нож - и то только из страха к... необычным существам".
Необычным существам! Я ему устрою "необычных существ".
Жалко Клот нет. Она бы придумала что-нибудь этакое...
- Нам нужно отомстить, - сказала я.
Вообще я чувствовала себя странно. С одной стороны, злыми делами обычно занималась Клот, и я редко решалась с кем-то заговорить просто так... С другой, сейчас я знала, что могу сделать многое. Разум подсказывал.
Видимо, Клот, получившая сердце, тоже испытывает некую перестановку приоритетов.