Фандор : другие произведения.

Летающий Ефрейтор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.80*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ВЫ... КЛЮ... ЧАААААЙ!!!!!!! БЫСТРЕЙ!!!! ВЫКЛЮЧАААЙ!!! - ударил меня в спину истерический Дыбин вопль. Я ускорился и перешел с полной достоинства дедовской рыси на настоящий спринтерский рывок, все же позволив себе повернуть на бегу голову и попытаться уточнить, чем же эта истерика могла быть вызвана... И... Ну ни фига ж себе! Ефрейтор Дыбовский танцевал в воздухе чуть ли не в метре от земли! Ноги его были широко расставлены и между ними в землю била могучая струя, которая и поддерживала его в этом парении...
  ВЫ... КЛЮ... ЧАААААЙ!!!!!!! БЫСТРЕЙ!!!! ВЫКЛЮЧАААЙ!!! - ударил меня в спину истерический Дыбин вопль. Я ускорился и перешел с полной достоинства дедовской рыси на настоящий спринтерский рывок, все же позволив себе повернуть на бегу голову и попытаться уточнить, чем же эта истерика могла быть вызвана... И... Ну ни фига ж себе! Ефрейтор Дыбовский танцевал в воздухе чуть ли не в метре от земли! Ноги его были широко расставлены и между ними в землю била могучая струя, которая и поддерживала его в этом парении. Поднявшись в воздух таким нелепым образом, Дыба покачивался на этой струе, как шимпанзе на молоденьком пружинящем деревце, не способном полностью принять вес и потому плавно и нежно сгибающимся под ним из стороны в сторону. Достигнув одной крайней точки, ефрейтор нежно прикасался надраенным кирзачом к грешной земле и оттолкнувшись, перекатывался на струе в противоположную сторону...
  Все это я успел сфотографировать глазом, мельком обернувшись на бегу. Промчавшись мимо остолбеневшего в жутком ступоре молодого, я с налету рубанул по рычагу... И в мозгу билась только одна мысль - не к добру это, ой не к добру... Могучая струя, ударив в землю с такой безумной силой, должна была бы разнести вдрызг сухую, спекшуюся корку и, выкопав немаленький колодец, отразиться наконец фонтаном брызг грязи, мгновенно затопив неудержимым селем все окружающее пространство! А тут - нате вам парадокс. Под ногами Дыбы было сухо! Это же невозможно! Но было именно так - струя била в землю, как в космическую пустоту и вся её энергия и масса поглощалась неведомой черной дырой, повидимому тоже имевшей место пребывать где-то там, между широко расставленными ефрейторскими ногами...
  Нет, такое закончиться хорошо никак не могло - и я поспешил обратно из Здания, что б поспеть к неизбежной развязке и молился, что б она не стала ненароком излишне кровавой...
  
  А началось все так...
  
  Безумное лето 72 года - с прошлого года не было ни одного дождя! То есть, совсем ни одного! Зима сменилась весной, весна летом - и ни разу на пересохшую уже в мае землю белесо-голубое небо не проронило ни одной капли. Природа просто сошла с ума - наверно в небесной канцелярии небесный техник-смотритель попросту манкировал своими обязанностями и чертенята-истопники из адского подвала нашкодили, излишне широко приоткрывая дверцы своих чертовых топок и выпуская всё тепло, предназначенное для прогрева грешных душ, на наши бренные и чуть живые от этого потустороннего жара тела. Жара, просочившаяся из адской котельной в этот мир, дотла выжгла всю влагу из атмосферы и погнала на великую русскую равнину небывалую сушь.
  А я в этом вселенском безумии нес свою службу - тихо и без ажиотажа дедовал, поскольку мне осталось до дембеля всего то лето проспать, да осень перекантоваться. Дедом я был тихим - но мои подчиненные, коих я подобрал себе в команду и с которыми ходил в перманентную ночную смену, говорили, что таким и должен быть настоящий дед. Настоящий дед не суетится - вот я и не суетился. Я прикрыл свей широкой дедовской грудью амбразуру ночных дежурств, узурпировав сей боевой пост ещё с младых - по армейским меркам - ногтей... Сутью этой службы было несение боевой вахты на энергетической подстанции ракетной позиции Противо-Космической Обороны. Я ходил в ночь начальником смены энергетиков и у меня в подчинении было ещё несколько душ, которых я выбрал себе сам ещё больше года назад, когда наш осениий призыв перешел в следующий армейский ранг - из салаг в черпаки. К тому моменту я уже ходил начальником смены - это всего то за полгода службы! - и был салагой ну очень нестандартной - был допущен к самостоятельному несению дежурства, да ещё, при этом, имея в подчинении экипаж из служивых, которые были меня старше и на один, и на два призыва, что почти нонсенс по меркам армейской субординации.
  Конечно, тогда, в начале своей воинской карьеры, я ещё водил смену не в ночь, а в день - под бдительные очи начальника подстанции товарища майора с простой русской фамилией Скопец. Как ни крути, я оказался салагой-вундеркиндом - и майор на меня не мог нарадоваться, поскольку техника, вверенная нашим рукам под мою ответственность, была по настоящему сложной и служба, которой майор командовал, всегда испытывала дефицит в достойном контингенте, способном не убить себя и других всеми теми киловольтами, которые бродили в километрах кабелей и шин нашей энергетической подстанции, способной по гражданским меркам обеспечить энергоснабжение не самого маленького городка.
  Работать на этом оборудовании по штатному расписанию должны были срочники-солдаты, а не офицеры - офицерская вотчина была на втором этаже, где и было сосредоточено самое главное - огромная, в полэтажа, ЭВМ, рассчитывавшая траекторию перехвата, а так же передающе-приемное оборудование. На крыше нашей "двухэтажки" громоздилась огромная антена, укрытая радиопрозрачным куполом - голубоватым тридцатиметровым стеклопластиковым шариком. И насчет "двухэтажки" это просто шутка - здание по размерам было побольше хорошего "сталинского" домины в десяток этажей. Хотя в нем и вправду было внутри всего два этажа!
  Купол высовывался над лесом так, что его было видно за много десятков километров. Если проезжать на поезде из Москвы в Питер, то не доезжая до Клина, с правой, по ходу движения, стороны отлично видны такие же парящие над окрестностями шарики - это аналогичная нашей позиция антиракет московского оборонительного пояса. А мы сидели в глухом лесу слева от дороги - в трех с лишним десятках километрах от полотна - но при желании из электрички можно увидеть макушки и наших куполов.
  Итак, от земли до вершины купола более полусотни метров! И это важно - важно для понимания последующей истории. Впрочем, об этом дальше...
  Здание с куполом окружают четыре стартовых позиции - именно с них должны стартовать антиракеты, если вдруг супостат вознамерится вдарить по нам из космоса. Стартовые площадки ракет, в просторечии Старты, по богатырскому замаху подстать и самому Зданию с Куполом - ракеты наши укрыты от непогоды и перевозятся огромнейшими многоколесными тягачами, к которым прицеплены гигантские контейнеры, для непривычного глаза смахивающие на очень большие цистерны - такие же круглые и длинные. Когда впервые эти "цистерны" провезли по Красной Площади на традиционном военном параде, я очень удивился - мол, почему бензозаправщики такие здоровые? Естественно, что я тогда и не предполагал, что буду служить рядом с этими "бензовозами".
  Вот эта "цистерна" и вешается на "рога" пусковой установки - антиракета прямо из неё, из этой квази-цистерны, которая на умном языке именуется ТПК, то есть, Транспортно-Пусковым Контейнером, и стартует на перехват супостатских баллистических ракет... Понятно, что размеры Старта тоже немаленькие - и для обслуживания стартов нужно немало народу.
  Вот теперь, надеюсь, чуть понятней, кто обитал в этом "лесном теремке" - итого у нас были офицеры, стартовики, ещё механики-вентиляторщики и мы, электрики... Теремок тот, надо сказать, был достаточно зловредный - огромной мощности луч локатора спалил макушки всему окружающему лесу и деревья стояли лысые сверху. Мы не раз находили на земле птиц, сбитых лучом - такая вот сказка-триллер, а не служба...
  В связи со зловредностью локаторских излучений, а так же, в целях защиты от всяческой гадости в виде Оружия Массового Поражения, которую норовил свалить нам на голову всё тот же супостат, теремок наш был совсем без окошек - просто голый железобетоный куб с водружённой на него лысой черепушкой шарика, укрывшего антенну, весь как венами, опутанный волноводами, связавшими в единое целое передатчики и приемники огромного комплекса, состоявшего из нескольких таких же позиций, как наша. Дверь, ведущая в чрево этого сказочного монстра существовала только одна - стальная многотонная воротина, наглухо запечатывавшая содержимое теремка при помощи герметизирующих прихваток...
  В момент боевой работы нам - электрикам, а так же и механикам - по штатному расписанию надлежало укупориться и забыть про окружающий мир. А вот стартовикам судьба была уготована иная - они обязаны были остаться снаружи и блюсти свои Старты. То есть, подвешивать на рога поворотного стола контейнер с ракетой, когда приспичит, а все другое время чистить и драить бетонку всех четырех стартов вместе с изрядным куском дороги, по которой к позиции надрывно рыча, подкатывал тягач с гигантской зеленой сосикой транспорно-пускового контейнера. Понятно, что такая служба требует вполне определенного интеллекта, который по таблице IQ наверно составит баллов восемьдесят. Поэтому в стартовики производились в основном "вольные дети гор и степей" - призывники из среднеазиатских республик. Острая на язык армейская тусовка называла такой контингент довольно откровенно - "чурки из чуркестана". И в общем то, национальные традиции, прихваченные этими ребятами из дому, способствовали такому вот отчуждению - "азиаты" жили кланово, варясь в собственном соку и прячась в раковину самоизоляции...
  Таким образом, среди личного состава наблюдалась явная сегрегация - мы, электрики, были элитой, поскольку работка действительно требовала ума хотя б для того, что б не совать свои руки туда, куда не следует. Следующими за нами по элитности были механики - им тоже нельзя было совать руки, куда не следует, но в отличии от нас, сталкивавшихся с опасностью невидимой и неслышимой, у них опасность жужжала и крутилась в виде всяческих насосов, вентиляторов и прочего ожившего металлолома. Это у нас в щитовой опасность была тихой и коварной и всегда надо было помнить про то, что, к примеру, на вот той вот шинке в электрошкафу - ни много, ни мало, аж целых шесть киловольт, которые не пахнут и тихие-тихие, до тех пор пока ты их не трогаешь.
  Желающие потрогать, к слову, находились постоянно - на одном из "регламентов", то есть, "профилактической регламентной работе", когда в соответствии с насмерть вызубренными инструкциями надлежало чистить и драить всё подряд, выключив со всей подстанции абсолютно всё электричество, мой земеля и тёзка Женька Щербаков очень удачно протер кабельные вводы, на которых, естественно, входное напряжение не отключалось.
  Дело было так - Женька (а он был на призыв старше меня и в тот момент ходил в статусе черпака, то есть второй снизу ступени в пирамиде дембельской иерархии) получил от своего командира указание "погонять пыль в ячейке маслянного выключателя". А выключатель тот - это дура на колесиках в полтонны весом, которая на регламенте выкатывалась из своей ячейки, и тем разрывала цепь, связывавшую всю нашу подстанцию с сетью высокого напряжения. Высота этого напряжения была очень немаленькой - аж шесть тысяч вольт... И поскольку кабель с этими тысячами вольт не обесточивался, то конструкторы энергооборудования придумали такую штуку, что в момент выкатывания этой злосчастной супер-масленки, входные розетки закрывались специальными щитками, так, что до них добраться было нельзя даже сдуру - называется такое техническое решение "защита от дурака"... Вот именно, что от дурака, - а от специалиста с гуманитарным образованием (Женька, как и я, призвался, прервав обучение в ВУЗе, только я до призыва учился в МАИ, а он обещал стать надеждой отечественной исторической науки), как известно, никакие защиты не помогут...
  Будучи воином добросовестным, Женька выполнял команды так же добросовестно - и поэтому, "погоняв пыльцу" внутри ячейки - что, собственно говоря, от него и требовалось - он решил доиграть роль Мойдодыра до конца, устранив любую память о пыли и под щитками. Здесь он встретился с техническими затруднениями - щитки можно было поднять только взявшись за рычаг, расположенный на другом краю ячейки. Получалось так - когда тянешь за рычаг, то щитки открыты, но до них рукой не дотянуться, а когда ты возле щитка, то рука не достает до рычага. Прямо Лиса и Виноград... Вижу-вижу - но не могу...
  Но нет преград, которые не смог бы преодолеть Смелый Гуманитарий! Найти чурбачок и подставить его под рычаг - эта задача, как раз оказалась по зубам будущему историку Евгению Щербакову. Вот собразить, что именно такое расстояние между щитком и рычагом было выбрано не случайно - на это уже требовалась явно технарская ухватка, коей Женька, к сожалению, не располагал - он действительно был настоящим и вдохновенным гуманитарием и, боже, как же интересно с ним было общаться в курилке на темы поэтические и возвышенные - например, трепетно внимать истории войн Белой и Алой Роз, рассказываемой едва ль не очевидцем... Но в технике он был явным и полным нулём при всей своей изысканной интеллигентности - чурбачок он таки нашел, и решительно стал гонять голыми руками пыльцу с... входных розеток силового кабеля, на которых, напомню, жило в тот момент ни много, ни мало аж целых шесть тысяч вольт!
  У вас пошел мороз по коже? Ах, ещё нет, поскольку вы тоже настоящий гуманитарий? Ну, тогда усилю страшилку и скажу, что при таком напряжении вовсе не надо касаться самого проводника, что б получить причитающееся за глупость - шести тысяч вольт вполне достаточно, что б влепить электричексий удар через воздух!
  Итак, что же получилось дальше? Хм... Ладно, расслабьтесь - почти Хэппи Энд. Тем не менее, волосы у меня до сих пор торчком, когда думаю, как оно там было...
  Женька умудрился протереть тряпкой (ему повезло, что очень сухой тряпкой!) два ввода из трех! Вы только представьте - стоит человек, держась одной рукой за железный шкаф, а другой шурует по киловольтам... и ничего!
  Не повезло ему только на третьем лепестке ввода - он перехватился другой рукой (правой трудно было достать последний ввод и он переложил тряпку в левую руку) за железо шкафа и махнул рабочим инструментом, роль которого играл кусок ветоши, по розетке ввода. И на этот раз его зацепило - причем, не от самого ввода, который он старательно тер, а от соседнего. Тыльной стороной ладони Женька прошелся рядом с центральным вводом, который уже перед этим протер - и вот тут то его шандарахнуло... Через воздух... Он вылетел из ячейки, как пробка из бутылки и умудрился своей хилой гуманитарной спиной разнести в щепки... стол начальника подстанции, товарища Скопца... Причем, на глазах у последнего...
  Результат сей акции устрашения - вдребезги разбитый стол, поражение шоком всех присутствующих (т. майора в особенности) и ожог на руке героя эпизода... В отличие от всех остальных свидетелей происшествия, он единственый улыбался свободно и раскованно, правда, потирая при этом синяк на спине. У остальных - в том числе и у меня - улыбки носили несколько вымученный и неискренний характер...
  Происшествие это поимело некоторые последствия - начальник подстанции внял голосу разума и перестал соблюдать служебные инструкции в части проведения профилактических работ - "раз работает, то трогать не надо!", стало его лозунгом. Впрочем, как раз я ему и внушал до этого эту простую и очевидную мысль - и мои слова теперь то он и вспомнил - и именно поэтому, а так же, конечно, по вполне объективным причинам, типа того, что я с гражданки уже пришел "дипломированным специалистом", то есть, электромонтером третьего разряда и имел вполне правильный и адекватный рабочий опыт обращения с электричеством, мои акции резко поднялись в котировке, и я, в конце концов, был введен в ранг "начальника смены" и стал водить команду на дежурство, выскочив из под пресса бесконечных нарядов на кухню, в караул и прочих воинских повинностей, терзающих молодого защитника отечества в первое полугодие выполнения им своего священного долга...
  
  Но вернемся к тому, что же привело ефрейтора Дыбовского к левитации...
  
  Сначала немного о нем самом. Дыбовский - это если официально, а для друзей просто Дыба - приступил к службе одновременно со мной. Мы были из одного призыва и в общем то сдружились сразу - тем паче, что обстоятельства армейской жизни весьма способствуют возникновению крепкой дружбы. Если к тому есть объективные предпосылки, конечно.
  Маленький крепыш - по сути "метр с кепкой", как называют обычно обладателей подобных статей - он обладал хорошим характером: был не злобив и не агресивен, но зато упёрт в достижении цели, а именно с такими и лучше всего "ходить в разведку". Этакий живчик, несмотря на свой не выдающийся рост он был хорошо развит физически. Выполнение армейских норм физической подготовки для него не составляло никакого труда, в отличие, скажем, от меня - мне "физика" давалась с трудом, и пришлось компенсировать этот свой недостаток интеллектом, укрываясь на перманентном боевом дежурстве от регулярной сдачи нормативов. Дыба прекрасно ощущал себя на перекладине, а уж на стометровке он обставлял без труда всех - всех, кроме одного сержанта, с которым мы встретимся дальше...
  Дыба охотно откликался и на другое прозвище - Удмурт. Призвался он из Ижевска и в крови его ощущался некоторый привкус "азиатчины" - широкие скулы и чуточку раскосые глаза выдавали его родословную. Но характер у него был отнюдь не "азиатский" - в нем не было затанной хитрости и лукавства. Прямолинейный и откровенный в своих стремлениях, он отлично вписался в команду моих друзей, большинство из которых были земляками - только не столичными штучками, как я сам, а из подмосковных Талдома и Крюкова...
  Как и я, Дыба был электриком - только он был "спецточником", а я был "аккумуляторщиком", поскольку под моим началом оказалась аккумуляторная станция. Что такое аккумуляторная станция? Ну, представьте себе довольно таки здоровое помещение - двадцать на двадцать метров в основании и метров десять в высоту - все сплошняком уставленное стеклянными аквариумами, в которых вместо мельтешащих пестрых рыбок булькает и пузырится чистый водород, вместо зеленых лепестков водорослей внутриаквариумный интерьер оформлен серыми лопухами свинцовых пластин, а вместо воды залит едкий раствор серной кислоты. Банок таких сотни - аккумуляторная батарея должна была обеспечить питание важного оборудования в случае отказа внешнего энергоснабжения и в отличие от хорошо всем знакомого двенадцативольтового автомобильного аккумулятора, напряжение на ее клеммах сотавляло 220 вольт. Называлось это хозяйство достаточно скромно - "аккумуляторная батарея СК-144", где СК - это "свинцово-кислотная", а 144 - это электрическая емкость такой вот "батарейки для карманного фонарика". Надо сказать, что однажды я стал свидетелем такого происшествия - мой наставник, сержант, надеждой которого я был, поскольку на дембель он должен был уйти, подготовив себе достойную смену, в пылу работ слишком небрежно бросил гаечный ключ 17х24, попав, к несчастью, на клеммы этой "батарейки". Дальнейшее выглядело так - ключ довольно быстро раскалился до белого каления и... прогнувшись, протек вниз, как масло!
  В общем, техника, за которой по долгу службы надлежало прилежно ухаживать, была не игрушкой из детского сада - подведомственная мне аккумуляторная легко могла стать настоящей бомбой, способной вдрызг разнести все здание, поскольку в процессе работы, "аквариумы" просто кипели, но кипели не паром, а... чистым водородом, который в соединении с воздухом давал хорошо известный гремучий газ, взрывающийся от любой искры гораздо сильней и охотней бытового газа, которым, как все знают, не раз разносило жилые дома. Поэтому "клювом щелкать" на службе не приходилось и отношение к работе у нас было серьезным...
  Тем не менее, иногда возникали очень забавные ситуации - мощное испарение из банок приводило к тому, что внутри аккумуляторной на стенках, стеллажах и вообще любом предмете всегда присутствовал невидимый налет кислоты. Обычный человек ходит по помещениям не заморачиваясь насчет того, что там коснулся локтем, здесь чиркнул полой - нет этого в характере, потому что не нужно по обычной жизни. А вот моя аккумуляторная не прощала ни одной самой мелкой ошибки - при всем старании и предельном напряжении внимания, поначалу невозможно уследить за всем.
  Солдату повседневную форму, именуемую хэбэ, поскольку пошита она из дешевенькой бумазеи, по нормам армейского довольствия и снабжения, полагается менять раз в полгода. За это время она успевает порядком подызноситься, особенно, в первые полгода службы, когда ты только и прыгаешь из наряда в наряд - из караула на кухню, с кухни - "на тумбочку", от тумбочки - снова в караул. Естественно, что все работы - только в ней, родной зеленой шкурке... Поэтому через некоторое время молодые воины выглядят несколько непритязательно - после разгрузки угля для котельной, привести хэбэ в порядок, мягко говоря, затруднительно. Ну, а молодого аккумуляторщика опытному взгляду отличить в толпе легко и просто - его форма имеет очень специфический вид: впечатление такое, что он побывал в ней под ураганным обстрелом шрапнелью, так посечена его хэбэшка дырочками, дырками и дырищами. Как не старайся, но пока твои рефлексы не отвыкнут от домашнего разгилдяйства и не заточатся под новую обстановку, ты не сможешь предотвратить попадание следов кислоты на ткань. Поскольку это именно следы, но не капли, то действие коварно - ткань в пораженных местах как бы стареет и просто протирается быстрей. Проявляется это не за часы или минуты, как при прямом воздействии кислоты, а за недели и месяцы. А не "попасть" поначалу невозможно - потому, что достаточно открыть дверь в аккумуляторной, взявшись за дверную ручку, и все, влип - и хотя в аккумуляторной надлежало работать только в защитной спецодежде, если уж сразу не промоешь руки, то с рук кислота позже попадет на ткань и через пару недель там, где ты оправлял форму руками, появятся лохмотья... У меня, так вообще на первом комплекте отвалилась пола - и я стал кошмаром ротного командира на строевых смотрах... Представляете внешний вид воина в лохмотьях? Только что обмоток на ногах вместо кирзачей и не хватало - ни дать, ни взять, какой нибудь махновец, а не воин Советской Армии, причем, самого современного рода войск... Но поскольку вины моей в этом особой не было - к этому уже привыкли и не особо пинали аккумуляторщиков за это - хэбэ мне так и не поменяли. Так и доходил в ней, родимой салажьей шкурке до черпаческой, то есть, до прихода следующего призыва, сменившего нас, вчерашних салаг, на кухне, в карауле и вообще, на хоз-работах. А вот все последующие хэбэшки мне удалось уже сохранить без потерь - велика сила привычки. Научился подсознательно блюсти все правила и даже подчас выполнял работу не надевая защиты - все обошлось без единой дырочки.
  Но зато хохма была с офицерами - в дежурной смене старшим является дежурный офицер. И вот наиболее ретивые норовили в процессе несения дежурства сунуть нос и "проследить за порядком" во всех закоулках. Естественно, что загадочная дверь с надписью "АККУМУЛЯТОРНАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН" возбуждала повышенный интерес и поэтому охотников испытать счастье в лоторее, про которую они не догадывались, было выше крыши.
  Ты пытаешься честно предупредить - "Туда нельзя, товарищ старший лейтенант! Вы без формы останетесь!!", но это как раз вызывает наибольшее подозрение, мол, чего-то ты там точно прячешь... И вот, после инструктажа "держать руки при себе и ничего не касаться", ведешь дознавателя в свою вотчину... Ну, походит он, походит - сунет нос поближе к банкам, похлопает глазками - "Ух ты... и вправду круто!" - уйдет потом, вроде б ничего не коснувшись... А потом, через неделю-другую, встретив его снова, ты видишь на его офицерском кителе первые признаки будущей катастрофы. Причем, сам он ещё об этом не подозревает вовсе и щеголяет с армейским форсом своим блестящим строевым видом. Но все - он обречен... Ещё пара недель - и коллеги начинают невзначай интересоваться, где это он умудрился попасть под такой интенсивный обстрел и как получилось, что пули, пробив китель, не отправили его в мир иной... Получает взыскание на очередном строевом смотре и вынужден в офицерском ателье заказывать новую форму. А для офицера это весьма накладно - если основной комплект ему служба оплачивает, то аварийный уж изволь за свой счет...
  И вот только после этого, появляясь в очередной раз с повязкой дежурного начальника смены на рукаве новенького кителя, он, подозрительно зажимаясь в уголок ещё в щитовой, на невинный вопрос "Ну, что товарищ старший лейтенант, аккумуляторную осматривать будем?", реагирует с истерической ноткой в голосе - "Нет! Нет-нет... Я вижу, что у вас все в порядке и смена службу несет отлично...", после чего мгновенно ретируется и больше никогда не обременяет электриков своим вниманием...
  Естественно, солдатская смекалка не могла позволить мне не воспользоваться таким благоприятным раскладом, и я привык отлично высыпаться на дежурстве - в "предбаннике" аккумуляторной у меня был уютный стол, на котором всегда снились сладкие сны - сны о доме, о той, которая осталась там, в такой далекой теперь гражданской жизни... Впрочем, об этом как нибудь в другой раз - сейчас мы все ближе и ближе подбираемся к завязке той истории, которая заставила ефрейтора Дыбовского оторваться от грешной земли и воспарить над ней, орошая могучей струей бесплодную почву, и которая заставила его в конце концов показать рекордную скорость в беге на среднюю дистанцию...
  
  С декорациями на сцене жизни в виде Здания, бывшего местом нашего с Дыбой обитания, мы уже познакомились, познакомились и со Стартами - а значит, настало время познакомится с местом обитания стартовиков, то есть той команды, на плечи которой было возложено лелеять и холить конюшни для наших стремительных боевых лошадок - антиракет. Поскольку все это хозяйство находилось вне стен Здания, то в Здании стартовикам делать было нечего и их вотчиной было Убежище - защитное сооружение, в котором экипажу стартовиков надлежало переживать предпринятую супостатом атаку оружим массового поражения, в просторечии именуемом "ядрен-батон". Убежище это было в общем-то классическим - выкопанная в земле и залитая бетоном нора, задраенная герметичной стальной дверью, с невысокими потолками и трехярусными нарами, на которых стартовики и давили храпака. Разумеется, последнеё деяние было доступно только старшим по иерархии - дедам и иже с ними. Молодые, конечно, пахали, как пчёлки, вылизывая бетонку или занимаясь иным общественно полезным трудом.
  Вот теперь мы подходим уже окончательно к тому, что произошло на площадке перед Зданием и что отправило ефрейтора Дыбовского в стремительный забег по полям и весям, окружившим наш не лишенный некотрого уюта мирок.
  О испепеляющей жаре лета 72 года я уже упомянул. Эта жара высушила болотца, что окружили нашу ракетную позицию и бугристая илистая земля стала прочной и твердой, что твой асфальт. Такое неожиданное явление природы привело к тому, что на высохших землях развелось просто немыслимое количество полевых мышей - земля была истыкана норами в точности, как сыр. На квадратном метре пяток норок обнаруживался запросто. Взягляд, брошенный на эти покоренные мышиным царстовом земли, натыкался на полчища грызунов, занимавшихся своими делами уверенно и непринужденно - они чего-то грызли, тащили что-то в норки, тусовались группками. Впрочем, надо сказать, что это были не серые домашние мыши, а мышки-полевки - на мой взгляд вполне сипатичные животинки.
  Вернемся из мышиного царства на площадку перед Зданием - здесь в момент завязки интересующей нас истории кипела жизнь не менее динамичная. Было время послеобеденное - сиеста, по меркам жарких стран, и надо сказать, именно тем летом я понял в чем сакральный смысл такого необычного для нас северян распорядка дня.
  Помимо обязательных дежурных смен, днём в здании обыкновенно занимался повседневными делами почти весь личный состав нашего подразделения, а это пара сотен человек - офицеров и солдат. Позиция расположена была в густом, смахивавшем на тайгу лесу, в десятке километров от военного городка, где были и наши солдатские казармы, и офицерские пятиэтажки. Нам, солдатам, привозили обед из городка, а офицеры покидали службу на пару часов, что б насытить свои желудки в офицерской столовой в городке или дома - кто как обустроился в этой жизни. Таким образом, на полтора-два часа мы были избавлены от контроля и наступало время развлечений, не предусмотренное уставом.
  В то лето, в силу иссушающей жары, самым популярным развлечением стали салочки водяной струей. Выглядело это так - на крыше Здания (напомню, что это примерно на высоте гражданской десятиэтажки) располагалась бригада самых дюжих молодцов, которые вооружались брандсбойтом пожарной системы, пускали воду и "салили" тугой водяной струей всех, кто не успел увернуться. Наверно вам приходилось видеть по телевизору или в хронике, как полиция разгоняет демонстрантов такими вот брандсбойтами? Так у нас это выглядело покруче - наш водомет был рассчитан на то, что б достать до макушки шарика, а это не много ни мало высота ещё одного десятиэтажного дома! Представьте силу, которой должна обладать водяная струя! Обычного давления в водопроводной системе для такого подвига не хватало и поэтому в пожарной системе было предусмотрено, что в момент пожаротушения включается насос подкачки, расположенный "на десятке", то есть в здании центра управления всем противоракетным комплексом на удалении порядка километра. Поэтому волна повышенного давления добиралась до нашего брандсбойта не сразу, а спустя минуту-другую после включения - до этого давление в струе соответствовало обычному водопроводному.
  Понятно, что огромная сила воды требовала очень крепко держать в руках наконечник шланга - обычно это было трое самых крепких бойцов, приписанных в штатную "ствольную" команду согласно боевому расписанию и отобранных по критерию содержания наибольшей массы в телесах. Они тренировались в владении этим орудием еженедельно - и собственно, "водяные салочки" и были такой тренировкой, превращенной в азартную забаву.
  Адреналин у участников гарантировался - удар струи, как пушинку сносил человека за несколько десятков метров с места его пребывания. Можно было и повредить что нибудь в организме - но армейский дух есть армейский дух. Сама небезопасность забавы и возбуждала - ну, а в связи с провокацией чертенят-истопников из адской котельной, окатиться свежей водичкой в такую погоду было особенно приятно...
  В тот день водяной забавы не было и народ коротал время кто, как мог - я, например, сибаритствовал в тени дерева, произраставшего неподалеку от убежища и с комфортом расположился на склоне холмика, укрывшего убежище вместо крыши. Большинство стартовиков забились в свою бетонированную нору и предпочли вольному воздуху пыльную прохладу замкнутого пространства "убийствища", как на местном сленге было переименовано официальное название защитного сооружения, являвшегося столицей их вотчины. Остальные разбрелись кто куда и только деятельный Дыба не мог усидеть на месте и занялся охотой на мышей.
  Технология охоты была предельно простой - возглавив толпу молодых воинов, он, проявляя элементы тактического и стратегического мышления, расставлял всех по намеченным им местам (будто охотников на охотничьих номерах), окружая кольцом бункер-убежище намеченного к штурму противника-мышонка, затем по его команде в нору плескалось четверть ведра воды и ошалевший от такой наглости противник выскакивал прямо под ноги замкнувшему кольцо оцепления отряду специального назначения... Дальше вся толпа, забыв про субординацию и порядок, срывалась с установленных стратегическим гением ефрейторского ума мест и с гиканьем и уханьем носилась по кочковатому полю, пытаясь нанести противнику решительный и беспощадный удар подошвой кирзача. Стратегическая операция, проводимая в такой манере, как правило, наносила немалый ущерб нападавшей стороне в виде "дружественного огня", то есть, отдавленных друг другу ног. Но, естественно, это никого не смущало - азарт в этой войнушке был немалый и вся толпа носилась по полю самозабвенно и истово...
  Я, меланхолично наблюдал за процессом, хотя, сказать по правде, сам и был инициатором всего этого, заронив идею в ефрейторский разум ещё накануне. Но принимать участие в развлечении мне не хотелось, поскольку представлялось, что схватка в таких условиях не совсем честна - слишком уж неравны были силы сторон, - и потому я просто рассеяно следил глазами за Дыбой, задумавшись о чём-то своем.
  Между тем, отряд антимышиного спецназа потихоньку дрейфовал по театру военных действий - начав свою контртеррористическую операцию в некотором отдалении - на главном экс-болоте, расположенном на задворках позиции, - толпа нарезала круги все ближе к тому месту, где в томной неге расположился я. Скорей всего это объяснялось тем, что источник воды, являвшейся главным аргументом, предъявлямым противнику, укрывшемуся в своих окопах, был расположен в Здании - в туалете на первом этаже. Молодые - мне почему-то претило всё таки называть их салагами - обеспечивали подачу главного боеприпаса в зону боестолкновения, доставляя его в ведре, позаимствованном с пожарного щита, а чем короче путь доставки ресурсов с тыловой базы на фронт, тем эффективней воздействие на противника. Вот эта очевидная военно-стратегическая премудрость и притянула Дыбу с его молодцами поближе к воротине нашего чудо-теремка. Теперь поиск противника шел в зоне как раз между Зданием и Убежищем...
  - Ух ты!.. Вот это норища!.. - услышал я Дыбин возглас. - Наверно здесь и мышь толстая претолстая...
  - Ага... Это вообще их Генштаб... - подал свежую мысль я.
  - Так!.. Атакуем!.. Быстренько все встали по своим местам... Приготовились... Воду!!!
  Я с интересом наблюдал, как в Главный Вход предполагаемого Генштаба полетел фугаска в размере полного ведра воды... и... ничего! Противник проявил выдержку и не покинул свою Цитадель вопреки ожиданиям атакующей стороны...
  - Ещё воды! Быстро!! - последовала хорошо поставленным командирским голосом четкая ефрейторская команда... Добавление на голову противнику ещё пары ведер боевого выгоняющего вещёства не дало никакого эффекта...
  И вот тут-то я совершил ошибку, в чем откровенно каюсь: я подсознательно отметил, что ситуация уже необычная и вряд ли там укрылась мышь - скорей это уж нора для лисы, но не настолько же безрассудна хитрюга-патрикеевна, что б окопаться на самом проходном месте. Но разморённый жарой, определённо расплавившей мозги и притормозившей мыслительный процесс, я по инерции подначил Удмурта - мол, для такой супер-мыши придется применить оружие массового поражения...
  - Это как? - не понял Димка...
  - Ну, как-как - вон шланг пожарный. Сюда как раз он дотянется - вот тебе и ОМП. Все прольёт - всю твою нору со всеми закоулками...
  Нет, положительно провокация чертенят-истопников, напустивших адский жар на Землю, удалась - разум мой спал, убаюканный сиестой. Все же сопоставить водяной поток, который возникнет при такой атаке, с реальным объемом подземных мышиных коммуникаций я был должен. Но не сопоставил - хотя под ложечкой и засосало от какого-то нехорошего предчувствия...
  В армии как? Сказано - сделано... Молодые вмиг размотали брезентовую кишку и Дыба самолично возглавил атаку, вставив наконечник брандсбойта в подозрительное отверстие.
  - Давай!.. - сделал он отмашку молодому, заступившему на боевой пост возле рычага управления подачей воды.
  - Есть!.. - Отрапортовал тот по привычке и скрылся в здании - включение гидранта было там, внутри, а не снаружи... Раздалось шипение, плоская кишка, гонимая водяным напором, пошла толстеть волной и через несколько секунд из наконечника хлынул поток...
  Вот тут-то меня уже напрягло - наконец то до моих расплавленных мозгов дошло, что всё не так. Вода хлестнула в нору и, не выплеснув наружу ни капли, ушла куда-то в преисподнюю... А какая преисподняя на боевой позиции? Тут всем чертям и без того тошно - тут везде коммуникации, коммуникации, коммуникации... И мы - я все ж не стал снимать и с себя ответственности за Дыбины действия - наверняка погнали воду куда-то совсем не туда... Куда мы её погнали, довелось узнать через несколько минут, но пока я просто решил прекратить это наметившееся безобразие и заорал молодому, что б он выключал нафиг это безобразие...
  - А? Чего? - Как обычно, молодой воин не отличился понятливостью и ввиду критического развития ситуации надлежало оторвать свой дедовской зад от лежбища и самому выполнить предначертанное... Суетись, не суетись - а поспешать надо. Поэтому я рысцой отправился преодолевать отделявшие меня от Здания полсотни метров...
  
  - ВЫ... КЛЮ... ЧАААААЙ!!!!!!! БЫСТРЕЙ!!!! ВЫКЛЮЧАААЙ!!! - ударил меня в спину истерический Дыбин вопль. Я ускорился и перешел с полной достоинства дедовской рыси на настоящий спринтерский рывок, все же позволив себе повернуть на бегу голову и попытаться уточнить, чем же эта истерика могла быть вызвана... И... Ну ни фига ж себе! Ефрейтор Дыбовский танцевал в воздухе чуть ли не в метре от земли! Ноги его были широко расставлены и между ними в землю била могучая струя, которая и поддерживала его в этом парении. Поднявшись в воздух таким нелепым образом, Дыба покачивался на этой струе, как шимпанзе на молоденьком пружинящем деревце, не способном полностью принять вес и потому плавно и нежно сгибающемся под ним из стороны в сторону. Достигнув одной крайней точки, ефрейтор нежно прикасался надраенным кирзачом к грешной земле и оттолкнувшись, перекатывался на струе в противоположную сторону... Это же сработал насос подкачки на десятке и в магистрали включилось повышенное давление! - понял я...
  Уххх!... Ну балбесы ж мы с ним оба - и я в особенности!.. И молодой, конечно, тот ещё балбес - я ж не думал, что он допетрит включить магистраль на полный пожарный режим, подразумевая, что в данном случае достаточно местного "поливочного" режима... Но молодые на то и молодые, что б чудить и глупить - а вот мы, два деда, конечно хороши... Нечего сказать...
  Всё это я успел сфотографировать глазом, обернувшись на мгновение на бегу. Промчавшись мимо остолбеневшего в жутком ступоре молодого, я с налету рубанул по рычагу... И в мозгу билась только одна мысль - не к добру это, ой не к добру... Могучая струя, ударив в землю с такой безумной силой, должна была бы разнести вдрызг сухую, спекшуюся корку и, выкопав немаленький колодец, отразиться, наконец, фонтаном брызг грязи, мгновенно затопив неудержимым селем все окружающее пространство! А тут - нате вам парадокс. Под ногами Дыбы было сухо! Это же невозможно! Но было именно так - струя била в землю, как в космическую пустоту и вся её энергия и масса поглощалась неведомой чёрной дырой, повидимому тоже имевшей место пребывать где-то там, между широко расставленными ефрейторскими ногами...
  Нет, такое закончиться хорошо никак не могло - и я поспешил обратно из Здания, что б поспеть к неизбежной развязке и молился, что б она не стала ненароком излишне кровавой...
  
  Поспел я вовремя - из убежища, как пришпаренные тараканы, повалили стартовики!.. Мокрые и злые!.. Ошалевшие и ругающиеся на всех известным им языках, - а в их арсенале их было совсем немало - дружба народов СССР, как никак, царила в их тесном армейском коллективе. Хотя русский в качестве языка междурасового общения с его неоспоримо более богатым запасом соответствующих случаю выражений, звучал в эту минуту наиболее отчетливо и плотно...
  Все деды, расположившиеся согласно рангу, на нижнем ярусе нар - то есть, ближайшем к полу, а в силу экономии внутреннего пространства, ещё и очень низким по высоте - оказались в результате с подмоченной репутацией в самом буквальном смысле слова, причем, подмочило их в самом интересном месте - задницы их выглядели так, как будто всех их внезапно поразил приступ энуреза.
  Ну, а что в этот момент происходило с ефрейтором Дыбовским? О! Ефрейтор Дыбовский мчался по позиции, опережая собственный визг - и на то у него за спиной была самая веская причина в виде того самого сержанта, обойти на стометровке которого Дыба мечтал с самого начала службы. И что характерно - в этот день ефрейторсекая мечта наконец то сбылась! Правда от приза, которым сержант убедительно размахивал ему в след, намереваясь вознаградить Дыбовского по полной программе, победитель забега решительно отказывался - мол, зачем мне приз? Мне наконечник брандсбойта вовсе ни к чему... Ну, вовсе ни к чему...
  
  Подведение итогов состоялось позже - мне немало сил пришлось положить на то, что б замять инцидент и в качестве искупительной жертвы нам пришлось таки наконец отремонтировать в убежище насос, предназначенный для откачивания грунтовых вод. Мы его обещали стартовикам отремонтировать уж как год - и наконец-то они сумели найти по настоящему убедительный довод, проникший в наши сердца...
  
  Ну, а технически происшествие объяснялось так - между Зданием и Убежищем существовали коммуникации, по которым в Убежище подавалась энергия и осуществлялась связь. Коммуникационные кабели были уложены в канал из асбоцементных труб и согласно проекту должны были быть закопаны на глубину не меньше метра. Но... Как всегда строители схалтурили - канал лежал весьма близко от поверхности и при этом, секции труб разошлись и Дыба мастерски накачал убежище через междусекционную щель, приняв ее за большую нору.
  Нюансом здесь может послужить то, что вода по каналу шла в две стороны - а значит не только в Убежище, но и в Здание. Но мы со своего конца давно замазали ввод герметезирующей мастикой, потому, что каждую весну труба собирала со всей окрестности грунтовые воды и заливала нам подстанцию. Вот мы и решили вопрос однажды и навсегда. Ну, а стартовики - народ особый - им, в силу их национальной ментальности, было куда проще браться за вёдра и осушать силами молодого пополнения залитое по весне убежище, чем заниматься такой сложной технической операцией, как разогрев на огне смолы и замазывание дырок этим гудроном...
  
  Вот и все - конец истории Летающего Ефрейтора. Других последствий, к счастью, она не имела... Мы с Дыбой и другими дедами благополучно дослужили оставшиеся до дембеля месяцы и ушли на гражданку.
  Вот только выиграть на официальной беговой дорожке стометровку Дыбе так и не довелось. Впрочем, бегать взапуски - это суета. А армейский дед, как я уже сказал, должен быть существом несуетным...
Оценка: 6.80*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"