Она смотрела холодно, переводила взгляд в сторону, наполняла его безразличием и возвращала. Смотрела пристально, изучающе.
Холодно.
.....
Когда взгляд становился недостаточно жестким, тут же прятала его, вела за новой порцией холодного, злого. Или обвиняющего? Но в чем он виноват? Сколько это уже длится в их отношениях: три недели, четыре? Ладно, он потерпит - теперь приходится ждать. Сегодня, возможно, чуть дольше - пусть.
Холодно.
................
Хотя нет - вот уже сейчас.
Теплее.
...............................................
Она приблизилась, быстрая и решительная, цепко обняла его. Взгляд еще покалывающий, льдистый. Но немного терпения: зажжется огонек - чирк и все. Губы жесткие сухие подрагивающие, взгляд смущенный, покорный.
Эти первые секунды - жадные, быстрые, отчаянные - его самые любимые. Он - зажженный ее вспышкой, упругий, бесстыдно стержнистый. Щеки ее зарозовевшие, словно сказочные яблоневые плоды, способные поспеть в одно мгновение. Глаза затворившиеся в истоме, ресницы дрожат - тонкие, робкие; под веками скорое движение, будто она хочет быстро оглядеть все вокруг, убедиться, что никто не видит. Почему никто не должен видеть?
Холодно.
..........
Он был уверен, что необходим ей, но в эти минуты самого тесного соприкосновения, она думала о чем-то другом. Или о ком-то? От этого тонкая игла сомнения пронзала колким сквозняком вздоха - ее вздоха, и только сильнее распаляла.
Холодно.
.......................
Словно угадав его мысли, она снова прижалась к нему губами. В знак удовольствия опустила фиолетовые сферы век, а через мгновение взметнула их вверх, обнажая черные гипнотические наконечники зрачков. Они удерживали еще сильнее ее тонких гладких подрагивающих пальцев, окутанных ароматом сирени, который, смешиваясь с его запахом, становился обожженным угольно-древесным первобытным. Она принимала в себя его горячие всплески, довольно зажмурившись. Губы ее смягчались в удовлетворенной улыбке, словно после утомительной прогулки по душным улочкам с горячими стенами потрескавшихся домов и запыленным мостовым, их коснулись нежданные и оттого вдвойне желанные капли росистой влаги.
Последний судорожный вдох, резкое движение пальцев и он высвободился из ее влажных возбужденных рук, обессиленный упал на пол. Его разгоряченный конец торчал слегка вверх, постепенно остывая. Все было словно в дыму.
Он понимал, что уже никогда больше не будет с ней. Просто лежал и смотрел вверх двумя последними затухающими огоньками. Чувствовал как кафель забирает остатки его жара. Сил не оставалось, он качнул головой - пышная шапка пепельных волос оторвалась и бесшумно опала на стылую пупырчатую плитку.
Холодно.
..........................
"Все - это в последний раз", - подумала она. - "Больше никогда, хватит! Посмотри на него - это же ужасно!". Помятый фильтр в юбочке кругового отпечатка помады, коричневая изогнутая полоса ожога на папиросной бумаге и крематорная серо-грязная выпуклость пепельного отростка. Дым, не желая отцепиться, вился рядом и пощипывал глаза, во рту горчила испорченным грейпфрутом последняя затяжка.
Холодно.
....................
"Все, больше никогда!", - повторила она и машинальным движением положила обратно в сумочку пачку сигарет. Пепел, обвалившийся с окурка, образовал на полу маленькую ухмыляющуюся скобку.