В шесть утра на берегу еще можно застать самых интересных людей.
В семь уже выходят самые обыкновенные - спортсмены и собачники. Среди собачников, правда, выделяется одна блондинка с болонкой. Блондинка красивая, а лет сколько не понятно - может тридцать, а может пятьдесят. И болонка тоже - неопределенного возраста, но обе одеты в тон: когда блондинка в розовой кофточке, то у болонки - розовый бантик за ухом; на блондинке - сиреневый костюмчик - и у болонки- сиреневый бантик , на блондинке - голубой сарафанчик - и на болонке - соответственно голубой. Очень, очень красиво! А сегодня утром лицо блондинки было помятым, косметика полустерлась, она хрипло хохотала и напевала что-то в мобильник, на ней было вечернее платье в блестках, а у болонки за ухом - слегка подвявшая зеленая хризантема.
В восемь появляются еще более обыкновенные: пляжники, пенсионеры и просто прохожие. В девять - обыкновенные мамы с колясками.
А вот в шесть еще можно застать:
тех, кто не хочет никого видеть,
тех, кто сам не хочет, чтобы на него смотрели,
тех, кто еще не ложился,
тех, кто так и не уснул,
тех, кто специально встал на рассвете, зная, что "если с первым солнечным лучом три раза сказать: ''йоллирапасрас дан амузар адебоП йоллирапасрас дан амузар адебоП йоллирапасрас дан амузар адебоП'', то...
тех, кто спал на пляже назло всем или по любой другой причине,
старичка, который рисует ангелов на песке, вот так ходит на рассвете по берегу и рисует,
старушку, выгуливающую попугая на поводке. В другое время ей докучают визгливые дети, назойливые фотографы и любители анекдотов, которые обычно восклицают: '' О, попугай! А знаете этот анекдот...'' -- Знаю, - горько отвечает старушка. -- Но вы же еще не знаете какой именно я собирался рассказать! -- Я все анекдоты про попугаев уже знаю, - говорит старушка еще печальнее''.
Ближе к обеду можно видеть вальяжного бородатого мужика - сибарита и гурмана. Он садится в шезлонг прямо у берега, так, чтобы вода омывала его ноги, устанавливает раскладной столик, достает из сумки судок с дымящимся кушаньем, перекладывает его на блюдо, и медленно ест, орудуя ножом и вилкой, причем не пластиковыми, а настоящими столовыми проборами, жмурясь от удовольствия и вглядываясь в синюю даль. Пляжники на подстилках с кулечками чипсов в руках, или в лучшем случае - с обгрызенными кукурузными початками, застывают в изумлении и провожают взглядом каждое движение его вилки.
A к закату приходит волшебник - невысокий светлоглазый паренек. Бросает кеды и рюкзачок на песок, достает книжечку, листает ее, шевеля губами, потом подбирает корягу и очерчивает вокруг своих вещей круг, опять бормочет заклинание и уходит купаться. Плавает он довольно долго, не беспокоясь о вещах. Все, и взрослые и дети, я наблюдала это неоднократно, старательно обходят этот круг. И я не раз по берегу бродила туда-сюда, а переступить черту не посмела.
А вечером, когда взойдет полная луна, можно полюбоваться лунной дорожкой и послушать очередной рассказ усатого господина с телескопом. ''Я всегда вспоминаю эту историю в полнолуние''- говорит он. ''Пришел я ночью как-то на берег, да не один, а с женщиной, да не простой, а очень -очень красивой.И вот купаемся мы... А луна огромная, и пляж пустынный, и женщина красивая, и вода теплая и дорожка лунная....А когда из воды вылезли, я - хвать, а документов нету. Одежда лежит себе под камушком, а кошелька и след простыл, а у меня там и права, и пропуски, и кредитные карточки! Тут вижу - парочка сидит: мальчик и девочка, целуются. Я к ним: '' Ребята, вы не видели кошелька с документами?'' Не видели они. И луна на все это светит и дорожка лунная просто издевательски прекрасна! Но не посмел я при столь красивой даме чертыхнуться. Вместо этого- воздел руки к небу и громко поблагодарил господа за прекраснейшую первую часть ночи! Оделись мы и пошли прочь. Тут мальчик этот бежит за мной и кричит: '' Мужчина, это не ваше? Вы обронили когда раздевались наверно'', - и кошелек протягивает, а там - все в целости и сохранности - и кредитки, и права, и пропуски. Услышал меня господь. А что бы было если б я чертыхнулся?''