Аннотация: Рассказ, написанный на конкурс ФантЛабораторная работа 4 с темой "Я не друг человечества, - я враг его врагов"
Вирус Скорцени.
Оберштурмбанфюрер СС Курт Штарк шел по коридору глубоко зарывшегося под землю бункера быстрым служебным шагом. Светодиоды аварийного освещения едва освещали путь. Хотелось пуститься бегом, времени оставалось критически мало, но малодушная мысль о поражении воздвигала высокий барьер. К чему? Все уже закончилось, они все проиграли: и повелители мира, и побежденные народы. От тварей не спрячешься, не убежишь, не отобьёшься. Уже не одно столетие проповедники и ясновидящие обещали конец света, это стало привычным, но твари пришли неожиданно, на 70м году существования Вселенского Рейха. Им оказалось без разницы, кто ты: истинный ариец, или недочеловек. Так же как и Курту было все равно, какое яйцо вбить в яичницу: белое, коричневое, или в крапинку. Полчаса до того, как желчь тварей проест титанобетонные перекрытия, рассчитанные на прямое попадание ядерной бомбы, а то, что могло бы стать оружием против них, лучше всякого сторожевого пса охранял мертвец.
В крошечном квадратном предбаннике лаборатории, за стеклом которой скорчился в кресле профессор Фершлаген, навсегда прижавший руки к груди, как будто стремясь не дать разлететься на кусочки своему уставшему сердцу, стояли два человека. Курт привычным взглядом кадрового военного оценил обстановку. Низенький полноватый Отто Вютенд, хауптабшнитсляйтер НСДАП, набычившись, наступал на ученого Ханса Цвайфельхафта, зажав его в угол между стеной и секретарским столом. Небрежно приклеенный скотчем к герметичной двери лист бумаги с выведенной красным маркером грозной надписью: "Не входить! Вирусы!" был порван, кусок его Вютенд держал в кулаке и выразительно размахивал им перед носом сутулого Цвайфельхафта, пытающегося сохранить остатки достоинства, скрестив руки на груди и смотря поверх щетинистого бобрика и адольфовых усиков громогласного Отто. Черный мундир явно требовал у белого халата войти внутрь, несмотря на то, что защитных костюмов не осталось ни одного. Все они были свалены в груду на полу внутри лаборатории. Амосу Фершлагену, имевшему серьезные проблемы со здоровьем, нельзя было заниматься физическим трудом, однако, он самостоятельно перетащил все двадцать имеющихся защитных костюмов из шкафа в предбаннике в лабораторию, не оставив ни одного снаружи. Аккуратно висевший на плечиках в шкафу белый халат и небрежно брошенный на спинку рядом стоящего стула пиджак показывали, что в процессе работы профессору было жарко, и он разделся. А когда его застиг закономерный приступ - то до лекарства, оставшегося во внутреннем кармане пиджака, он добраться уже не смог.
- Вютенд! - ожег расходившегося хауптабшнитсляйтера Курт. Не забывайтесь! Ваша всесильная партия так же мертва, как и большинство ее членов.
- Моя партия?! - взвился Отто, разворачиваясь на каблуках. Да за одно это слово я тебя, оберштурмбанфюрер, штурмманном сделаю, если из гестапо выпустят когда-нибудь.
Профессионально вежливый карьерист попытался унизить нахального офицера своим обращением на "ты", но тщетно.
- Я знаю, какой там вирус внутри, - спокойно произнес Курт, обращаясь к Хансу через голову партийного чиновника. В личном компьютере профессора осталась видеозапись, он ее не успел закончить, так как вчера в тот момент, когда дали сигнал тревоги, из-за полезших на нас тварей, он бросился сюда, видимо, боясь не успеть распылить его, и к себе в комнату так и не вернулся. Смотрите.
Он повернулся к бештрайхунг-бильдширму, (все еще зачастую, вопреки Министерству Языка, именовавшемуся английским словом тач-скрин) что занимал полстены, и вставил в разъем принесенную микрофлешку. Быстро пробежавшись пальцами по экрану, открыл файл, содержавший запись с камеры профессорского компьютера.
Отто, забыв об оскорблении, подошел поближе. За его спиной стал Цвайфельхафт, так и не опустивший скрещенные на груди руки.
Щелчок. На экране появился профессор Амос Фершлаген, пригладил седые волосы, зачем-то взглянул в сторону - по совпадению в ту самую, где за толстым пластостеклом ныне покоились его бренные останки, и начал, сперва медленно, но потом, обретая уверенность, все быстрее и быстрее:
"Ханс. Отто. Курт. Вагнер. Ингвар... - профессор перечислял имена сотрудников лаборатории, эвакуированных вчера, когда стало ясно, что Столицу Мира, Берлин, удержать не удастся - рад сообщить всем вам, что работа наша окончена. То, что мы исследовали в последние месяцы, подтвердилось: вирус идеален для уничтожения объектов".
- Курт, вы рады? - не удержался Ханс. - Наша война окончена.
Как же, окончена, - подумал Курт, уже видевший запись и знавший, что последует дальше. - Окончена она для моих ребят, которые задержали тварей там, наверху, окончена она для персонала лаборатории, почти всех, кого перечислил с экрана герр Фершлаген, поскольку связь с эвакуационной машиной была потеряна через 20 минут после ее взлета. И для нас, оставшихся, чтобы разгадать последнюю загадку Амоса, она закончится уже через полчаса, когда едкая слюна проложит путь в бункер сонмам саранчи. Правда, обед их будет весьма скуден: профессор-идеалист, который не в силах оставить решение задачи, до которого осталось полшага, партийный руководитель, для которого разработчик биологического оружия с еврейскими корнями хуже любого ночного кошмара, и он сам, начальник охраны секретного объекта, живой человек с мертвой душой. Интересная компания. Не совсем то, что показывают в патриотических фильмах, в том же Звездном Десанте, по роману Роберта Хохлиние, где бравые космоваффен рубили в капусту гигантских инопланетных пауков. В жизни, как оказалось, все совсем не похоже на кино, даже если учесть наличие прожорливых паукообразных невесть откуда взявшихся тварей.
Профессорский голос приобрел лекционные интонации, как будто Амос выступал где-нибудь в своем Гарварде, откуда его "пригласили" сотрудничать в Великую Германию после капитуляции США. Как говорится, лучше хорошо работать с врагом, чем плохо гореть в крематории.
"Твари... откуда они появились? - Точного ответа я вам, пожалуй, не дам. Во всяком случае, это не пришельцы из космоса, как считают простые люди, и, уж точно, не результат вражеских происков, как об этом твердит министерство пропаганды. Да, правильного ответа у меня нет, но имеется чертовски правдоподобное предположение. Я закончил расшифровку ДНК этих существ. Любопытная история. Комбинация генов саранчи, муравья, паука, мухи, осы и еще доброго десятка других насекомых - это создано человеческими руками. Нашими руками, точнее, вашими, господа нацисты. Ибо у кого еще было не только желание, но и возможность разработать подобное смертельное биологическое оружие? У недобитых сибирских партизан, живущих в землянках у себя в глубокой тундре, куда вам хода нет? У техасских рейнджеров, закопавшихся в пески пустынь? У афганских духов, вцепившихся в камни своих гор? Или это были французские маки, которых хватает только на то, чтобы собраться ночью на конспиративной квартире и шепотом поругать оккупационные власти? Смешно. Вы победили, вы подчинили себе весь мир... кроме отдельных людей. Вы жгли их напалмом, бросали ядерные бомбы - но они все еще остаются. Вам назло.
И тогда вы создали тварей. Думали, наверное, что достаточно запустить будет таких в дикую сибирскую тайгу, где вам не рады, и твари сожрут всех, кто там прячется? Да, так и было. Только вы немного ошиблись. И теперь размножившиеся твари жрут вас.
Интересно, это, наверное, часть муравьиных генов отвечает за то, что твари образовали пояса? Как муравьи-кочевники они перемещаются колоннами, уничтожая все живое, что попадается на пути, однако, брезгуя мертвечиной. Причем длина колонны может достигать сотни километров, как в длину, так и в ширину. Интересно, не правда ли? С научной точки зрения... впрочем, сейчас речь не об этом.
Я про то, что наша работа закончена. Я... мы создали вирус, который уничтожит популяцию тварей. Зараженные особи не проживают и двух минут. Вирус передается по воздуху, в него встроены дополнительные механизмы самовоспроизведения и самораспространения, так что, даже не обязательно выискивать всех тварей до единой, через пару месяцев он сам распространится по всему земному шару. Конечно, чтобы быстрее избавиться от них, надо распылить штамм над поясами с геликоптеров, тогда одна стокилометровая колонна будет уничтожена в течение двух-трех дней".
Отто, не сдержавшись, громко хлопнул в ладони и воскликнул "Да!" Ханс, владеющий более полной информацией, удовлетворенно хмыкнул, а Курт лишь кивнул головой в сторону экрана, показывая, что рассказ профессора еще не закончен.
"А теперь, господа нацисты, небольшой сюрприз для вас. Как вы знаете, вирусы - очень живучи. И что, как вы полагаете, станет делать наш вирус, когда станет нечем питаться? Вымрет сам собой? Как же! Да будет вам известно, что Амос Хейфец, Хейфец, не Фершлаген! (будь проклят этот псевдоним) - таки нашел способ расплатиться с вами, господа нацисты, вашей же монетой. Вы уничтожили мой народ, теперь я уничтожу вас. После того, как с тварями будет покончено, вирус примется искать себе новую питательную среду. И это будете вы, представители арийской нации. С вами произойдет тоже, что и с тварями, которых вы создали. Вы рассыплетесь в прах. Сволочи и палачи не имеют права жить. А уже потом, когда вся питательная среда будет уничтожена, вирус исчезнет. Более никто не пострадает, великолепно, да? Я назвал вирус в честь Скорцени - лучшего немецкого диверсанта Великой Войны. Возникнуть из ниоткуда, уничтожить цели, исчезнуть в никуда - это вполне в его стиле. Впрочем..."
Раздался сигнал тревоги. Профессор резко вскочил со стула и бросился вон из комнаты.
- Все, - пояснил Курт, останавливая воспроизведение. Больше ничего нет. Профессор так боялся не успеть, что даже не выключил камеру. Она так и продолжала работать, пока не пришел я. Видимо, он хотел видеообращение сделать, и, может, выложить его во всемирный нетцверк.
Отто, медленно наливавшийся кровью последние минуты, наконец, взорвался: "Доннер веттер! Если бы он не был мертв, я бы его сам к стенке поставил, своими руками пристрелил бы мерзавца!" Далее последовал длительный поток изобретательных эпитетов как в адрес Фершлагена, так и в сторону его предков до седьмого колена. Нации, к которой принадлежал Амос, тоже досталось. Звонкая пощечина прервала речь Вютенда. Задохнувшись от оскорбления, он кинулся на Курта:
- Вы что себе позволяете, оберштурмбанфюрер? - прорычал Отто в лицо начальнику охраны. - Поднять руку на партийного руководителя? Под трибунал у меня пойдете. В концлагере у меня очутитесь мигом, причем не в качестве охранника.
- Успокойтесь, - с презрением сказал Курт, - держите себя в руках. Вы же партийный руководитель - так будьте им, подайте пример личному составу, как надо вести себя в сложной ситуации. А то Ханс сейчас в обморок упадет, то ли от счастья, то ли от ужаса. Как это отразится на вашей карьере, если на вас поступит докладная, что вы разводите панику, вместо того, чтобы, как истинный национал-социалист, пресечь и превозмочь?
Последние слова он произнес с нескрываемой иронией. Тем не менее, они подействовали. Отто перестал орать во всю глотку, пару раз глубоко вздохнул, прикинул, что будет с его карьерой, если подобный донос поступит (а от старого СС-овца и гражданской швали и не такого можно ожидать) и привычно взял командование в свои руки. Усевшись за стол, он попытался представить ситуацию во всех аспектах.
- Ханс, - обратился Вютенд к замершему на месте ученому, - то, что говорил герр профессор - правда? Этот вирус действительно может... - Отто нервно сглотнул - уничтожить арийскую расу?
- Не знаю, - развел руками Ханс, - последнее время герр Фершлаген работал в лаборатории самостоятельно. Не то, чтобы мы оставили его без внимания, просто исследований и экспериментов было так много, что я и мои коллеги были заняты все время. Вполне возможно, что это было им спланировано заранее, хотя, лично я сомневаюсь: в подобных случаях направление работы предугадать абсолютно нереально, приходится перелопатить тонну песка, чтобы найти одно золотое зернышко.
- Вы можете выяснить, правду ли сказал профессор, или это он так извращенно пошутил?
- Я мог бы это сделать в лаборатории, если бы у меня был образец вируса. При наличии определенного времени, я мог бы выделить из кода античеловеческую часть, заставив его реагировать лишь на тварей.
- Курт, обратился Отто к начальнику охраны, - сколько у нас есть времени?
Оберштурмбанфюрер щелкнул каблуками, вытянулся, как на смотре, и четко доложил: "Двадцать минут, герр хауптабшнитсляйтер".
- Вы же начальник охраны, доннер веттер! Сделайте же что-нибудь! - Отто стукнул по столу кулаком.
- Связь с моим личным составом потеряна почти полчаса назад. Это означает, что последнего заслона, этажом выше, более не существует. Как вы прекрасно знаете, если твари учуяли человеческую плоть, а они чувствуют ее абсолютно везде, то они не остановятся, пока не доберутся до цели. В настоящий момент они прокладывают себе путь сквозь титанобетон над нашими головами. Я бы предпочел пару ударов ядерных бомб, вместо этих тварей: потому что против их желчи ничего не устоит.
- Так чего вы тут остались в одиночестве? - рявкнул Вютенд, - Труса празднуете? За спинами рядовых солдат прячетесь, оберштурмбанфюрер? Вы, принимавший участие в американской кампании и китайских зачистках?
- Я никогда не прятался за чужие спины, - спокойно возразил Курт, все так же привычно стоящий в стойке "смирно". Являясь начальником охраны, лишь я имею доступ к центральному пункту. У меня есть еще в запасе пара-тройка штучек, способных задержать тварей. В том числе, и красная кнопка.
- Что еще за красная кнопка? - вяло поинтересовался Отто.
- Ядерное устройство мощностью порядком килотонны, обеспечивает полную дезинфекцию территории радиусом в тридцать километров, - отчеканил Курт. - К использованию крайне не рекомендуется в связи с возможностью повреждения историко-культурных памятников центральной части Берлина.
- Скажите уж точно - полным уничтожением чуть ли не всей Столицы Мира, - обреченно привалился спиной к стене Ханс, осознавший, что находится совсем рядом с ним. - Надеюсь, ваша бомба, Курт, хорошо экранирована, а то, когда меня сюда вызвали, в список вещей, которые можно было взять с собой, забыли включить свинцовые подштанники. Ученый криво улыбнулся собственной неудачной шутке.
- Это не вариант, - сразу отмахнулся Отто. Так поступить с Берлином мы не можем. Если бы это были не твари, а американцы, скажем... Он оборвал предложение и, сцепив лежащие на столе руки, принял деловую позу: чиновник высокого уровня на партийном совещании.
Итак, - обрисовал Вютенд ситуацию, - мы имеем следующее: двадцать минут времени до того, как твари вскроют эту консервную банку и вирус, который может уничтожить их и нас. Выбраться мы не можем, связи нет. Я слушаю ваши предложения.
Хауптабшнитсляйтер откинулся на спинку стула, всем своим видом выражая внимание.
Ханс отлип от стены. "Я бы предложил кричать, что мы все умрем здесь и царапать стены ногтями", - хмуро бросил он, подходя к пластостеклу, за которым навсегда укрылся от проблем этого суетного мира профессор Фершлаген и разглядывая открытую колбу, лежащую на полу у его ног, - но сомневаюсь, что это рационально. Мне нечего предложить, увы. Разве что начать молиться, если есть кому, что ненамного лучше первого варианта". Ученый прижался лбом к тепловатому пластостеклу и тонкими пальцами начал выбивать какой-то незамысловатый ритм.
- Курт? - брезгливо поджав губы, Отто перевел взгляд на начальника охраны.
- Второе предложение герра Цвайфельхафта вполне здраво и ему можно последовать, - пожал плечами оберштурмбанфюрер. Я, лично, согласно инструкции обязан удалиться в центральный пункт, запустить проверку систем и дождаться начала прорыва противника на уровень, где и должен буду задержать его всеми имеющимися средствами. Исключая красную кнопку, - добавил Курт, заметив, как дернулось веко у партийного чиновника.
- Что нам это даст? - осведомился Вютенд, приглаживая щетину на затылке.
- Десять-двадцать минут максимум, - ответил Курт, - и то, если твари не свалятся мне прямо на голову, что абсолютно не исключено.
- Подвожу итог, - ладони на столе, локти в стороны, туловище вперед - Вютенд, как будто выступал на трибуне, - здравых предложений не поступило. И почему я только остался тут, среди безмозглых идиотов, когда была возможность эвакуироваться вместе с остальным персоналом? Он воздел руки к потолку.
- Во-первых, потому что вы не были уверены, что из зоны, зараженной тварями, удастся выбраться. Я так полагаю, геликоптер сбили вскоре после вылета, вряд ли за двадцать минут, что еще держалась связь, он успел выбраться из опасной зоны. А во-вторых, -Курт издевательски хмыкнул, позволив личным чувствам пробиться сквозь броню профессиональной невозмутимости, - профессор Фершлаген, который категорически был против такого спешного отъезда. Он был уверен, что близок к решению задачи, вот и решил остаться. А вы, Вютенд, всегда были рискованным человеком, я кое-что про вас знаю. Решили прыгнуть в дамки? Если бы профессору удалось создать вирус, убивающий тварей, перед вами, курирующим его работу, открылись бы головокружительные перспективы. Сразу бы в гауляйтеры можно было попасть, перепрыгнув через очень важные головы. Что, не так?
Отто побагровел, вскочил со стула и снова заговорил повышенным тоном.
- Как вы смеете? Я тоже про вас, Курт Штарк, кое-что знаю. Я читал ваше досье. Мне прекрасно известно, почему вы, ветеран СС, оказались в самой глубокой дыре Берлина. Если бы не помощь дяди из министерства, вас бы поставили к стенке рядом с вашей узкоглазой девкой. Потомок одного из древнейших родов, чистокровный ариец - и втюрился в какую-то желтую? Да так, что осмелился просить разрешения о браке?!! Я слышал, что ее расстреляли по собственной инициативе ваши же солдаты, Курт, и правильно сделали.
На миг оберштурмбанфюреру вспомнились карие глаза, манящие таинственно мерцающими золотыми прожилками, с любовью смотрящие на него, и эти же глаза, равнодушно-пустые спустя пару часов, такие же холодные, как и отражающееся в них безоблачное небо. Эту же пустоту в глазах он видел теперь каждый раз, смотрясь в зеркало.
- ... была она служанкой - ну и продолжала бы ей оставаться, и век бы была благодарна, что ее выдернули из-под гусениц танка, в отличие от остальной банды, - распалялся Отто. И, если бы не твари, никто бы про вас, Курт, никогда ничего более не услышал, из-за режима секретности в этой бездонной яме, куда вас сунули, чтобы сбыть с глаз.
Штарк коротко вздохнул и окончательно утвердился в мысли, которая пришла ему в голову еще когда он просматривал видеозапись в комнате Фершлагена. Шагнув вперед, он оборвал разглагольствования партийца прямым ударом в челюсть. Отто завалился назад, крепко приложился затылком о стену и сполз на пол, повалив свой стул. Ханс, что-то бормочущий про себя, обернулся на шум. Его брови взлетели на лоб. "Облегчаете тварям работу?" - осведомился он.
- У меня появилось еще одно предложение, - сказал Курт. - Я сейчас открываю дверь, захожу туда и проверяю лично, так ли активен вирус Скорцени, как говорит профессор. Не пытайтесь меня остановить, Ханс. Я солдат и знаю, что делаю. Нация палачей и сволочей не имеет права на существование, герр Фершлаген прав. Человечество должно выжить, а с нами, или без нас - это уже другой вопрос. Мы уже трупы, хотим мы этого, или нет. Лучше пожертвовать частью, чем целым.
Ханс Цвайфельхафт сунул руки в карманы халата и пожал плечами.
- Мне всегда нравились безумные эксперименты, поэтому я и остался. Вперед, герр Штарк, в атаку! А я, пожалуй, сделаю записи, ибо потомки нам не простят, если их не будет.
- Если профессор прав, то можете рассчитывать, как минимум, на бронзовый памятник, - отозвался Курт, прикладывая ладонь к пластине входного сканнера. - Как максимум - на мраморный. Правда, делать его будет неарийский скульптор. Не смущает?
- Нисколько, - в тон ему отозвался Ханс, у меня двоюродная бабушка была еврейка.
Сверху начал доносится крайне неприятный звук, как будто сотни тонких ножек скребли титанобетон. Так, впрочем, и было. Твари наступали.