Аннотация: Дневник. О верности, которую не может сломить даже предательство. О боли, выедающей изнутри. О тебе, эльфенок. Для тебя.
Запись первая
Чего ты добивался, мой любезный друг? Что творилось в твоей светлой головушке, когда ты запирал меня в этой пустыне с помощью многочисленных заклинаний?
Да, я зову это место пустыней, хоть оно постоянно кишит твоими зеленоглазыми сородичами. Они снуют туда-сюда, словно муравьи - маленькие и забавные. Поначалу эти создания веселили меня и не давали заскучать, но с тех пор минуло столько веков...
Теперь я для них всего лишь олицетворение чего-то великого, но в тоже время слишком незначительного, чтобы постоянно обращать на меня внимание. Ты бы посмеялся, видя этот парадокс.
Может ты хотел именно этого? Чтобы я на своей и так потрепанной шкуре почувствовал, что такое одиночество, о котором ты рассказывал мне долгими холодными вечерами, прижимаясь к моему чешуйчатому боку.
Если так, то будь доволен, я полностью понимаю тебя. Быть окруженным огромной толпой не значит быть окруженным друзьями. А твои сородичи часто мне кажутся не живыми существами, а ходячими глыбами камня.
Ты был особенным, маленький эльфенок. Я бы с радостью убедил тебя в этом, но не могу, слишком уж сильны твои заклинания. Да и знаю, что не удастся эта затея. Ты уже опутан лживыми речами окружающих тебя предателей. И увидев меня, ты не признаешь во мне друга, всего лишь крылатую тушу, которая горит желанием все уничтожить.
Я в пустыне, но, тем не менее, окружен твоими сородичами. Ты никогда не умел шутить...
Запись вторая
Я сегодня снова назвал это место пустыней. Странно было видеть удивление в обращенных на меня глазах. Они не понимают. А те, кто понял бы - ушли. И я один здесь из тех, кто преодолел тысячелетний рубеж и знаю, что такое
одиночество...
Да, мне уже тысяча лет. Помнится, когда ты запирал меня, я еще не преодолел рубеж в пятьсот лет. Что с тобой теперь, эльфенок? Я знаю, что вы, любимые дети леса, бессмертны, но мало ли? Даже ты можешь нарваться на случайную стрелу. А может тебя отравит тот, кому ты доверяешь больше жизни. Я боюсь, что ты умрешь, мой друг.
Смешно. Ты предал меня, лишил большей части сил, запер непонятно где, оставив умирать от скуки, а я волнуюсь за тебя. Я уже не сержусь.
Это тогда, давно, я сходил с ума от горя обиды и гнева, от осознания того, что самый близкий мне друг, тот, кому я доверял, словно ядовитая змея ужалил меня в самое уязвимое место, осквернил все понятия дружбы. Э-эх... кому я это говорю? Эти записки найдут только спустя тысячи лет, когда нас двоих уже не будет.
Интересно, что напишут о нас в истории? Как обычно, сказку о добром короле и обманувшем его драконе? Было бы забавно. Жаль, что я этого не узнаю.
И... я скучаю, эльфенок. По твоим смешным историям, по твоему звонкому смеху... Наверно, это глупо, так привязываться, но память о тебе, светлая память, помогает мне жить дальше. Помогает дышать, когда совсем уж невмоготу и хочется взобраться на самую высокую скалу и, сложив крылья, броситься вниз.
Запись третья
Незаметно бежит время в этом царстве. Век, что день, пролетает, не оставляя в памяти ничего.
Все так же шумят зелеными кронами деревья этого вечно молодого леса. Все также снуют туда-сюда его зеленоглазые дети - эльфы.
Ваше величество. Мой король. Сиятельный. До сих пор ли тебя так называют? Я ведь так и не узнал, что с тобой, эльфенок.
Тогда ты действительно сиял. Белый шелк одежд, чистотой сравнимый со свежевыпавшим снегом. Яркое золото волос, словно поцелуи-лучи солнца. И сотни восхищенных шепотков, окружающих тебя.
Тогда мы еще были друзьями. Тогда ты еще мог отличить правду от лжи. Тогда...
А впрочем, чего я жалею? Со мной навсегда останется твой голос, мягким бархатистым одеялом укутывающий по вечерам, когда на темный шелк неба высыпали алмазы звезд.
Ты любил рассказывать сказки. Устраивался у меня под боком, кутаясь в одеяло. И, мечтательно уставившись в небо, рассказывал. Самые банальные: о рыцарях и драконах, о принцах и чудовищах. О мудрых королях и прекрасных дамах.
А еще - легенды. О тех временах, когда все жили душа в душу, и мир не будоражили короткие вспышки войн, кровавыми лентами ложась в историю. Я смеялся, а ты обижался, говоря, что перекроишь все законы и сделаешь людей и нелюдей счастливыми.
Я помню тебя еще мальчишкой с заветной мечтой. И юношей с упрямым взглядом зеленых глаз. И справедливым монархом, имя которого произносят с благоговением.
Ты рос у меня на глазах, эльфенок. Радовался, смеялся, плакал и горевал.
Таких, как ты - один на миллионы. Жаль будет, если твоя мечта окажется прахом, тленом.
Хотя... кому жалеть, кроме нас двоих? Ты был слишком скрытен, чтобы делиться своими переживаниями с кем-то, кроме меня.
Запись четвертая
Идет дождь. В этом нет ничего необычного, кроме того что это явление продолжается уже целую неделю.
Такого здесь не было годами. А может и веками. Я совсем запутался.
И таких облаков я давно не видел. Серое марево затянуло все небо, от горизонта до горизонта. Ни единого просвета цвета васильков. И хмурая морось, орошающая землю.
Ты не любил дожди. Говорил, что это жестоко - видеть чужие страдания и не в силах помочь их прекратить. А по твоим словам, небо страдало. И лило слезы-дожди.
Когда я спрашивал тебя, почему оно страдает, ты улыбался. Просил, чтобы я догадался сам.
Тогда это был мимолетный интерес, я тут же забыл об этой просьбе.
Но сейчас... интересно, почему же все-таки страдает? Может, правдивы старые предания, в которых говорилось о том, что раньше земля и небо были единым целым?
Я вполне склонен поверить в это, глядя на серую сталь, в которую превратились небеса. Вода, словно слезы падающая на иссеченное тело земли - единственный способ коснуться давней утраты.
Чуть-чуть завидно. Потому что даже так они встречаются друг с другом. На недолгий миг, но у меня нет даже этого. А так хочется вновь увидеть твое лицо, сияющее беззаботной улыбкой...
Запись пятая
Знаешь, а я ведь совсем не помню твоего имени. Манеру говорить, одеваться, жесты, внешность - да, а вот имя словно выветрилось из памяти.
Хотя, это даже забавно - забыть такую важную деталь. Но, свое имя я тоже иногда забываю.
Возможно, это из-за того, что никто не зовет меня по имени, да и ты слишком далеко, чтобы тебя окликать.
И зачем оно мне здесь в этой маленькой уютной пустыне, это имя? Тешить самолюбие тем, что еще не до конца потерял рассудок? Больно надо.
К тому же, не сойти с ума в окружении твоих сородичей, которые все, как один, напоминают о тебе, очень сложно. Хочется верить, я еще мыслю здраво. Но почему-то надежда на это мала.
Я болею тобой, эльфенок. Это не признание в любви. Даже не в дружбе. Ты просто нужен мне, как нужны вода и пища. Ты вытянул меня из бездны одиночества своим вторжением в мою жизнь и сходу окунул в водоворот красок. И теперь, без ярких впечатлений, я потихоньку начинаю терять смысл жизни.
Возможно, через много лет я буду лишен даже крохи разума. Но пока я живу. Живу тобой.
Запись шестая
Ты помнишь нашу встречу, эльфенок? Я ее никогда не забуду. С одной стороны, она осчастливила мою жизнь. Если бы не ты, я так бы и умер от скуки, окруженный одиночеством. А с другой... ничего не изменилось, но в моей жизни осталось яркое пятно. Ты.
Возможно ли, что я сошел с ума? Иногда я проклинаю тебя, молю богов, чтобы все изменилось и я снова жил в родных горах, изломанных и прекрасных. Я бы снова ходил по горным лугам, пил ледяную воду из родников, дышал чистым воздухом.
А иногда я хочу вернуться в то время, когда ты правил. Снова окунуться в тошнотворный запах тлена и разложения, заметный лишь мне. Ты смеялся, когда я называл придворных аристократов пауками, плетущими паутину интриг. И улыбался, заслышав мои слова о том, что 'Опять принесло очередного бездельника! Занялись бы чем-то другим, а не лизоблюдством...'.
Я тогда не смог уберечь тебя. Не смог защитить. Проследить, чтобы вокруг тебя оставались лишь те, кому можно доверять.
Дворец - это не прекрасная сказка. Не то место, где царит волшебство и все добры и милы.
Да, есть те, кто улыбаются, и делают это искренно. Но поступки остальных насквозь пронизаны фальшью. Никто не будет совершать благородные поступки, если они не сулят ему выгодой.
Так забавно... получается, мне хочется снова попасть в окружение стервятников и падальщиков?
Запись седьмая
Эльфенок... воспоминания переполняют мою голову. Кажется, еще чуть-чуть и они выплеснутся из нее бурным потоком, фонтаном темной воды.
Да, несмотря на то, что ты всегда был рядом, словно яркое солнце, я запачкан в крови. Я предотвращал все покушения на тебя, уничтожал неуместных тебе дворян. Меня звали цепным псом. Демоном.
А я не в силах был уйти, оставить тебя одного, на растерзание готовых на все аристократов. И с каждым днем на моей совести темным пятном оседало еще одно убийство. Еще один день твоей жизни. Еще одна твоя безмятежная улыбка.
И так хотелось иногда рассказать обо всем, о том, как трудно заставить совесть умолкнуть. Но я боялся, что в твоих глазах поселится ужас. И ненависть. Поэтому молчал. Напивался, когда становилось совсем невмоготу. Снова выискивал предателей и заговорщиков.
Мне было легко. Почти никто не знал о моей истинной сущности. Для всех я был едва заметной тенью короля, преследующей его и днем и ночью. Ручной пес, готовый оскалиться на любого, кто подойдет к его хозяину.
Наверно, я растерял всю свою гордость в то время. Но мне почему-то плевать на это. Да и важно ли это сейчас?
Запись восьмая
Змея, гадюка! Как он смеет насмехаться надо мной?!
Давно забытая гордость. И насмешка: шавка...
Почему слова, произнесенные давным-давно так жгут. Больно. Я помню не только твою улыбку. Я видел, как ты умеешь презрительно кривиться. Как можешь высокомерно глядеть на других.
Я старался не замечать их. Старался избавиться от дурного предчувствия. Оградил тебя от общения с наиболее опасными, на мой взгляд, дворянами. И все равно... не смог. Упустил какую-то незначительную деталь.
Ты ведь знал, что в облике человека я уязвим. Также как и остальные люди. Ты был единственным, кто знал это. Но не убил. Нет, ты ведь не любил пачкаться в крови, мой эльфенок.
Я помню твой взгляд тогда. Жалость, смешанная с болью и презрением. И ядовитыми иголками входящие в сердце оскорбления.
Я нечасто позволяю себе ненавидеть тебя. Лишь иногда, когда уже нет сил скрывать боль.
Запись девятая
Маска. Ее так легко надеть и спрятать за ней все свои эмоции: боль, печаль, ненависть, страх.
При тебе я почти всегда носил маску. Не настоящую, иллюзорную. Боль - лишь в глубине глаз. Печаль лишь в нахмуренных бровях. Ненависть к себе и страх - в недопитой бутылке вина.
Это стало так привычно, что и сейчас я не позволяю себе раскиснуть. Идеальный советник для монарха. Даже не советник - тень, подстраховывающая каждое твое действие, каждый поступок и готовая взять все на себя. Взвалить на плечи непосильную ношу и упрямо идти рядом.
Интересно, о чем ты думал, глядя на меня и видя темные круги под глазами, немного измятую одежду? О чем думал, когда замечал у меня в руке очередную бутылку? Я помню лишь тенью скользившую в твоих глазах жалость.
Ты жалел меня, эльфенок? Глупо... так хочется рассказать все, объяснить и в ответ получить понимающую улыбку и звонкое: 'Дурак, я все знаю. Иди спать, а то уже синий, на мертвеца похож'.
Наверно, я мечтаю о несбыточном.
Запись десятая
Обидно до жути. Так меня еще никто не называл. И еще с таким выражением лица. Хочется удавить. Нет. Лучше вернуть свой облик, увидеть в глазах страх, а потом почувствовать на языке теплую кровь. Медленно, с наслаждением перемолоть кости. И проглотить, удовлетворив оскорбленное самолюбие.
А всего несколько слов... ' Ты что, короля никогда одного не оставляешь? Можно заподозрить, что наш пес не только советник короля!'
Проглотить обиду. Улыбнуться. Я же обещал. А на прикрытое оскорбление бросить: 'О нет, что вы, уподобиться вам для меня подобно смерти'
Глупое воспоминание. Глупое и болезненное. Я ведь никогда не считал себя кем-то большим, чем просто тень, идущая с тобой рядом, готовая помочь.
Если поначалу я пошел с тобой потому, что ты показался не таким, как другие, то остался я с тобой из-за того что хотел причаститься к судьбе этого мира.
Запись одиннадцатая
Эльфенок, иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю. Ни капельки.
Словно мы стоим на разных берегах одной реки, не в силах докричаться друг до друга.
Словно не было тех вечеров, когда ты, презрев свое собственное правило о том, что алкоголь можно пить только по праздникам и в малых количествах, притягивал откуда-то бутыль вина. И на целый вечер забывал обо всем, болтая со мной как обычный мальчишка, а не уверенный в себе монарх.
Это странное чувство - ощущать, что тот, кого ты знаешь, постепенно забывается. Исчезает из памяти.
Уже сейчас для меня ты словно миф, сказка, подслушанная ночью и бережно хранимая в сердце.
А что будет после? Неужели наступит день, когда я ничего не буду помнить о тебе?
Наверно это глупо и жалко, но если такой день настанет, то я хочу, чтобы это случилось как можно позже.
Запись двенадцатая
Когда ты запер меня здесь, ты не оставил мне ничего: ни гордости, ни чести, ни достоинства, ни смысла существования.
Выкинул, словно старого пса, бесполезного и жалкого.
Что ты тогда чувствовал? Боль? Ненависть?
Что тебе нашептали эти пауки? Как они вообще смогли до тебя добраться?
Я же окружил тебя теми, кому можно доверять, при ком можно говорить открыто.
Неужели я позволил себя обмануть и среди них затесался предатель?
Глупо об этом думать, но мне хочется узнать его имя. Имя того, кто лгал открыто и честно, без фальши в голосе и жестах, потому как иначе я что-нибудь заподозрил.
Или он не лгал и говорил искренне? Но что тогда сподвигло на предательство? Неужели можно так?
Хотя... ты ведь тоже никогда не врал мне, всегда был рядом. Но я-то здесь, заперт, не в силах ни найти тебя, ни вернуться домой.
Наверно, это что-то, называемое непредвиденными обстоятельствами. Люди иногда прощают переметнувшихся на другую сторону.
А иначе... я разорву этому предателю горло.
Запись тринадцатая
Интересно, что бы было, если бы мы снова встретились, эльфенок?
Я уже не тот преданный пес, готовый отдать за тебя жизнь. Но и полностью избавиться от приязни к тебе не могу, она въелась в кровь отравой, которая почти не причиняет вреда, но медленно и верно губит.
Подойти к тебе - я подойду. А дальше? Что я скажу? Или что скажешь ты?
Когда я думаю об этом, то понимаю, что мы не сможем говорить как прежде.
Но разуму сложно докричаться до истерзанной души, не желающей расстаться с драгоценными воспоминаниями. Не желающей забыть о нелепой надежде, что все вернется на круги своя.
Не вернется. Никогда.
Запись четырнадцатая
Знаешь, как сложно иногда жить?
Как будто вязнешь в мягкой липкой патоке. И не хочется выныривать, тебя утягивает далеко-далеко на дно, где нет ничего, кроме мертвого спокойствия.
Во дворце все было по-другому. Каждый день - словно новый глоток воздуха, пусть порой затхлого и неприятного. Каждый день - движение, без остановки, с короткими перерывами на сон и еду.
Наверно, я все же полюбил ту жизнь, полную интриг. Полную бессонных ночей и кратких забытий с бутылкой вина. Полную боли и отчаяния, безумия и жалости к себе.
Я мазохист, да? Или трудоголик? Неужели мне настолько нравилось выслушивать завуалированные оскорбления аристократии?
Но, там же был ты. А ради твоей улыбки и немого ободрения я готов был на многое. И вот итог: я скучаю по этому логову стервятников и пауков.
Запись пятнадцатая
Дворец. Рассадник грязи. Логово тварей, примеривших личину человека. Гнездо ядовитых змей, которые грызутся между собой и медленно отравляют жизнь всем вокруг.
Длинные коридоры, пронзающие его насквозь. Обряженная в пышные одежды аристократия, давно увядший цветок, все еще пытающийся жить. Разлагающийся труп, обрызганный духами, чтобы не так сильно был заметен запах смерти. Но он есть. Тонкими нотками скользит в аромате цветов, пышно цветущих везде, куда ни кинь взгляд.
Анфилады залов, которые, как близнецы, похожих друг на друга. Высокие сводчатые потолки, уходящие ввысь каменным кружевом. Холодный мрамор под ногами. Огромные окна, обрамленные вездесущей зеленью, растущей даже здесь, во дворце.
Хрупкая фигура, закутанная в шелк цвета заходящего солнца. Клинок в дрожащей руке. И нет сил поверить, что это не кошмарный сон, а самая что ни на есть реальность.
При мне ты никогда не брался за меч. Говорил, что это слишком - проливать чужую кровь. Предпочитал действовать другими способами.
Врал. Стремительное движение и на теле появляется новая рана. И кровоточит израненная душа. Ты очень хороший мечник, эльфенок...
Ты что-то кричал. Наверно просил не умирать так бесполезно. Зачем? Зачем сражаться за то, что никогда не вернуть?
Терпеть оскорбления можно до тех пор, пока есть смысл жизни. Терпеть боль - пока можно забыться. Терпеть - предательство - невозможно.
Но меч не выскользнет из ножен. Я дурак, но даже тогда не ударил. Не смог. Потому что перед лицом стояла твоя улыбка.
Знаешь, раны болят не так сильно, когда смерть так близко, что чувствуешь ее дыхание на своем лице.
Но ты не убил. До сих пор удивляюсь - почему?
Пожалел, запер в этой пустыне, среди тех, кто так сильно напоминает о тебе, что хочется выть от бессилия. Если это не шутка, то изощренное издевательство.
Да... мне нравиться копаться в прошлом, бередить застарелые раны.
Запись шестнадцатая
Яд всегда принимают вовремя. А я непоследователен и горяч. Глотаю его в неограниченных количествах. Да такой, что внутри все сначала сладко дрожит, а затем взрывается раскаленными иголками. Мой яд - ты, эльфенок.
Сладкий до приторности, до тошноты. Манящий, как оазис в пустыне. С едва заметными нотками горечи. Разрывающий сердце на миллионы осколков.
Мне впору ненавидеть тебя. Презирать. Я должен гореть жаждой мести. Хотеть убить.
Но не получается. Я всего раз видел тебя, ведущего себя точно так же, как и аристократы. Ранящего того, кто ради тебя готов отдать жизнь. И хоть это запомнилось до режущей боли, но ненависть не желает принять меня в свои объятия.
Вместо этого вспоминается твоя усталая, но все равно радостная улыбка. Невнятное бормотание о том, что вокруг одни бестолочи. Небрежно отброшенная в угол корона.
Моя жизнь, словно чья-то неудачная шутка. У того, кто следит за мной - плохое чувство юмора.
Или ему нравятся плохие финалы? Плевать.
Сколько лет я провел в этой тюрьме? Тысячу? Две? Приличный срок для заключенного. Мне вот интересно, в чем состоит моя казнь: в заключении? Или ты приготовил для своего лучшего друга нечто поинтересней, эльфенок?
Если да... не тяни.
Запись семнадцатая
Сеть заклинаний, словно цепь, держит меня здесь. Легкая, невесомая, казалось, шевельни рукой, и она разлетится в стороны золотистыми брызгами. Такое обманчивое впечатление... кто ж знал, что твои заклинания окажутся настолько сильны?
Да кто вообще знал, что ты их применишь, эльфенок?
Когда я лежал на ледяных плитах, там, во дворце, я думал лишь о смерти, желал, чтобы она приняла меня в свои объятья. Ждал последнего удара, который прервет мою жизнь. Молил богов, чтобы это случилось поскорей. В ту минуту во мне что-то надломилось, да так и осталось сломанным. Но меч не пронзил сердце. Не избавил от мучительной боли.
Ты красиво пел. Тогда я решил, что это прощальная песнь. Вы, эльфы, любите такое. Да и я все-таки был твоим другом. Почему-то не вспомнил, что песня - тоже магия.
Дурак... даже не знаю, что лучше: умереть там и навсегда исчезнуть в мягкой полутьме забытья или жить здесь, нелепо на что-то надеясь?
Ну почему я настолько верен тебе, эльфенок?! Почему я могу простить даже предательство - лишь за улыбку?!
Так горько. Больно. Обидно. Я нелеп и жалок. Брошенный пес...
Запись восемнадцатая
Иногда мне кажется, что все мои мысли о тебе, воспоминания - словно немая молитва, полная боли и отчаяния.
Забавно. Действительно, ты похож на бога, о котором знаешь только то, что он существовал когда-то. А я тогда нелепый, безумный фанатик, живущий надеждой о том, что ты вернешься. Кажется, я все-таки потихоньку схожу с ума.
Эльфенок, мне иногда так тяжело, что хочется выть от бессилия, рвать и метать. Я ненавижу себя, тебя. Ты мой смысл существования, а я не могу даже узнать, жив ли ты. Мне даже плевать на твое предательство. Лишь бы снова быть рядом, видеть твою рассеянную улыбку, внимать тихому, спокойному голосу.
Иногда я готов вымаливать твое прощение на коленях, забыв многовековую гордость своего рода, растоптав ее своим поведением. Хотя, бред конечно. Я никогда не был перед тобой в чем-то виноват.
Или... ты возненавидел меня за мою преданность. Тебе опротивело мое постоянное присутствие рядом с тобой. Так больно думать об этом. И... демоны, как же снова хочется попасть во дворец! Там я хоть видел цельную картину происходящего, а не разрозненные обрывки, приправленные горечью сомнения и непонимания. Как не хватает вина, в котором можно утопить все эмоции. Как не хватает душных летних ночей в столице. Такие, как я никогда ни к чему и ни к кому не привязываются. А я вот... уникум.
Запись девятнадцатая
За что служат тебе царедворцы? За деньги? Власть? Есть ли среди аристократов тот, кто считает тебя личностью, а не очередной подставкой для короны?
Меня рядом с тобой держали ни блеск звонкого золота, ни сияние драгоценных камней, ни сладость плотских утех. Лишь твоя усталая улыбка и благодарность в глазах, когда я приносил тебе чашку обжигающе горячего кофе.
Такой вот я. Не требующий ничего взамен, кроме тех крох тепла, что таит в себе твоя улыбка.
На сколько ты заключил меня в эту пустыню, в эту золотую клетку? Недавно я все же узнал срок, проведенный мною здесь. Семь тысяч лет... море затраченного впустую времени. Семь тысяч лет я живу лишь воспоминаниями о тебе. Бессмысленная агония. Я иногда кажусь себе одиозным дураком. Что стоит забыть о тебе, и прожить положенное мне время спокойно, не терзая измученный разум, не тревожа себя глупыми и болезненными мыслями. Не бередя израненные душу и сердце. Но нет. Цепляюсь за привязанность к тебе. Так нелепо...
Как будет проще без этого чувства, царапающими иголками вгрызающееся в сердце, сладким ядом въедающееся в кровь. В тысячу раз. Станет легче дышать, жить.
Понимаю это и вновь и вновь цепляюсь в осколки прошлой жизни. Я, тот, кто всегда думал, прежде всего, головой, тону в пучине отчаянья.
Понимаю это и вспоминаю. Столицу - южную жемчужину. Теплые ночи, пьянящие ароматом цветов. Кисло-сладкий привкус вина во рту. И твоя улыбка. А еще споры с советниками, не желающими подчиняться королевскому псу, бессонные ночи, проведенные в коридорах дворца. Тогда я выучил каждый уголок в нем.
Дворец... уходящий ввысь высокими башнями из белого камня, шпилями, казалось, цепляющий облака. Ослепительно-прекрасный в лучах восходящего и закатного солнца. С огромными окнами нараспашку. С цветущим садом. Твой дворец, эльфенок. Мой дом.
И почему-то, кажется, что я туда еще вернусь. И... будет здорово, если бы там я увижу тебя. Только увижу. Не нужно большего.
Запись двадцатая
Сколько еще я буду вспоминать тебя, эльфенок? Сколько еще? Я глупый дракон, погрязший в своих воспоминаниях. Дурак! Я рву свое сердце на части, раздираю душу на клочки. И живу бесконечной агонией. Я в замешательстве. Я хочу умереть, прекратить свои страдания, и хочу дотерпеть, увидеть тебя еще раз, чтобы понять - зачем?
Так нелепо... я давным-давно сошел с ума. Как бы назвали мои чувства к тебе остальные? Любовь? Нет, не она. Просто потребность в чьей-то доброте, чьей-то улыбке? Наверное, так и есть. Я слишком идеализировал тебя, слишком боготворил, слишком. Всего было слишком. И сейчас - зачем я так страдаю, вместо того, чтобы забыться? Исчезнуть, не оставив о себе ни капли воспоминаний. Можно так, эльфенок?
Я так давно не спал... судьба безжалостна - она не хочет подарить мне даже этого, заставляя мучиться. Я противен сам себе - жалкий, скорбящий о потере. Как мне опротивело все это: и долина, где я заключен, и боль, скребущейся кошкой поселившаяся в сердце, и я сам.
Как долго мне еще сходить с ума?
Запись двадцать первая
Эльфенок... прости. Помнишь, ты читал легенды, где говорится о том, что драконы чуют свою смерть? И еще допытывался - правда ли? Ты был тогда таким забавным...
Так вот. Правда. Чуют. Еще как. Она ни холодная и ни теплая. Она равнодушная. Безмолвной тенью кружит где-то рядом, подгоняя и спеша уведомить, что конец мой близок.
И я тороплюсь, дописывая эти строки. Последние. Знаешь, эльфенок, я хотел бы, чтобы ты прочел этот дневник. Пусть это моя боль, но написан он о тебе и для тебя. Увы, я не смогу передать тебе его лично, он будет дожидаться тебя тут. А мне пора.
Я еще столько не сказал тебе... ну и пусть. Прощай, мой эльфенок...
Эпилог
Шорох одежды. Торопливые шаги. И прерывистое дыхание.
Успею? Мгновения тянутся вечность, и утекают как вода одновременно. Ла рэйне...
Простишь ли? Я ведь виноват перед тобой. Поддался тогда чувствам, поверил, что ты можешь лгать мне. Как я мог? Ты ведь воспитал, вырастил меня. Без тебя не было бы ни короны, ни моей страны. Скитался бы по миру еще один эльф, не знающий цели в жизни, и мечтающий о несбыточном.
Выслушаешь ли? Мои слова и вправду могут походить на бред. Да и захочешь ли ты слушать оправдания от предателя?
Поверишь ли? Я ведь противен сам себе. Как я мог так поступить? Тогда это выглядело иначе, чем сейчас. Было проще. Я просто оказался слишком доверчив. Мне просто было больно. Но как иначе, если все твердят, что ты предал меня, и предоставляли тому неопровержимые доказательства. Я просто поверил, ла рэйне. Поддался боли и гневу. Запереть тебя здесь казалось мне удачной идеей. И было так больно, что сроком я назначил вечность. Я ведь убедился, что неправ, почти сразу же. Помнишь, ты звал меня златовлаской? Увы, теперь мои волосы цвета серебра. Мои заклинания оказались слишком сильны для меня. Да и чары неприкосновенности мешали разрушить их. Я сумел изменить срок, уменьшить его до семи тысяч лет. Но полностью поседел и лишился части силы.
Знаешь, как я ждал этого дня, как ночами не спал, думая о том, кем ты меня считаешь, ла рэйне? Как терзался, считая дни и сбиваясь со счета?
Я...
Тихая, звездная ночь. Трава шуршит под ногами. Стражники за спиной стремятся поспеть за государем, удержать его, заставить идти медленней. Нельзя. Быстрее. Сердце бьется в груди ожиданием чего-то тревожного. Ла рэйне, ждешь ли? Эльфы сказали, что ты поселился здесь, недавно решив устроиться именно в этих лугах. Но степь не для тебя, это не твои сурово-прекрасные изломы гор. Где ты, ла рэйне?
Где? Река появилась внезапно, серебряной лентой скользя в ночном полумраке. Обрывистый берег. Испачкав одежду, спуститься вниз, где темнеет вход в твое убежище. И здесь ты нашел пещеру. Беспокойно шумит река, наталкивая на скверные мысли. Сейчас ночь, значит, ты должен спать. Вот почему так тихо. Вот...
Ступаешь под глиняные своды, осторожно шагаешь вглубь. Темно. Смутное предчувствие заставляет шагать быстрее. Я же... не опоздал?
Больно. И не вздохнуть. Зажмурившись, пытаешься избавиться от жуткого наваждения. Нет, ла рэйне. Ты не можешь быть мертв. Не можешь. Я же... я... не успел. Опоздал на мгновения. Ла рэйне, как же я без тебя? Как?
Мир жесток, судьба жестока. Я сам жесток, не в силах заплакать, не в силах вздохнуть. Я больше не услышу твоего 'эльфенок'. Никогда.
Хрупкий пергамент готов рассыпаться от прикосновения. Осторожно касаешься пальцем строчек. Простил, все же. Давно простил. И считал себя виноватым. Мой ла рэйне. Прости, что не успел прийти раньше. Это ведь глупо, но дождешься? Короли не правят вечно. А я и так давно превысил все возможные сроки. А что до историй? В истории напишут о глупом короле и любящем его драконе.