- Сегодня мы пойдём в бард-кафе. Называется то ли "Дзю-до главаря", то ли "БлюдО слухаря", то ли "Возьми "до" оря", ("оря", наверное так решили поступить со словом "орать"), - сообщил Ферапонт своей приятельнице.
Пришли. У кафе оказалось довольно милое название "Медведь на ухо" и, очевидно, намекало посетителю, что с музыкальным слухом у выступающих здесь всё в полном порядке.
На небольшой уютной сцене высилось чучело медведя с перевязанными бинтом ушами. Сама сцена изображала акустическую гитару. Гриф - дорожка в зрительный зал, или, точнее, к столикам посетителей.
- Я так давно мечтал об этом! - шепнул Ферапонт своей даме. - Я так хотел сходить в это кафе! Но одному как-то... Как-то по нарцисистски, а? Как-то по мазохистски, а? Из моего окружения мне больше некому было предложить сходить в кафе послушать бардов. Кто-то отказался бы, с кем-то я сам не хотел идти. А одному как-то не так, да? Что-то в этом как-то... да?
- Конечно. Что-то в этом как-то, - отвечала Дельфина, подружка Ферапонта. - Но теперь всё нормально, у тебя есть я. И, пожалуйста, твои барды к твоим услугам.
- А ты любишь бардов?
- Я люблю тебя, этого достаточно.
- Хорошо!
- Кто будет выступать, Понтик (так подруга ласково называла Ферапонта)?
- Значит так: сегодня смешанный концерт. Выступают известный бард Алекандр Петушков и сам(!) Анатолий Грушкин.
Надо сказать, что любого автора, сочинявшего юмористические произведения, Ферапонт считал небожителем. Особенно тех, кто добился успеха. И не из-за славы или за какие-либо меркантильные преимущества, а за то, что они обладают каким-то суперчутьём, чуйкой, чем-то неуловимо сверхъестественным, что заставляет читателей и слушателей хохотать до слёз, независимо от того, хотели они хохотать или нет минуту назад. Одним из таких небожителей для Ферапонта был писатель-юморист, сатирик Анатолий Грушкин. А почему? Да потому, что Ферапонт сам пытался сочинять шуточные песни, и поэтому сплав барды+юмор считал для себя самым подходящим зрелищем.
- Кто, говоришь, выступает? Петушков и Грушкин? А кто из них лучше поёт? - спросила подружка.
- Нет-нет, Грушкин, он - юморист. Он пишет юмор, понимаешь, юмористические произведения, и иногда сам выступает с ними на концертах.
- Понтик, ты говоришь так, словно я не знаю, кто такие барды, - обиженно надула губки Дельфина.
Ферапонт хотел что-то сказать, но тут подошёл официант и замер в позе ожидания. Ферапонт заказал по салатику, по горячей рыбке, Дельфине к рыбе белого вина, себе - минералки (за рулём). На десерт Делке (так Ферапонт ласково называл Дельфину, а ещё Финой, а ещё... да по-разному) взял пирог со сливками и шоколадным кремом, и коктейль "Ветреная девчонка".
Кстати, названия блюд в кафе оказались веселоговорящие, хотя и не все отражали качество блюд. Например, Ферапонту принесли салатик из говяжьего языка, он назывался "Молчание - золото", а Дельфине салатик с авокадо "Письмо Израильскому другу". Почему она его выбрала, это название? Может быть из-за авокадо (которое Ферапонт терпеть не мог), а может из-за того, что Дельфину, на сто процентов русскую, в детстве часто называли еврейкой. Вот и поспорь с тем, что все мы не из детства. А может быть в Израиле действительно жил хороший друг Дельфины, но Ферапонту это было неведомо. Да и не больно хотелось. Он жил настоящим. А в настоящем он чувствовал тёплое отношение к себе Дельфины и то, что вот-вот выступит Анатолий Грушкин! Вот так вот, запросто. В двух метрах от Ферапонта. Столики рядом со сценой.
И ещё немного о "Ветреной девчонке". Так назывался алкогольный коктейль, заказанный Дельфине. Очевидно, он был изобретён для ветреных девчонок, или для того, чтобы солидные дамы после принятия коктейля вдруг превращались в тех же ветреных девчонок. Так вот, у Дельфины, пьющей очень-очень редко, во время нечастых возлияний, как и у любого человека, в голове отодвигалась некая задвижка, охраняющая свободу в словах и поступках. Эта задвижка создаётся воспитанием и жизненным опытом. А так как Дельфина была воспитана очень и очень, то и внутренних запретов имела уйму. И если задвижка отодвигалась..! Впрочем, и в таких случаях любой хороший человек остаётся хорошим человеком.
На сцену вышел бард Петушков. Он пел свои песни, рассказывал анекдоты, рассказывал смешные случаи из своей жизни. Весёлый, эрудированный человек.
- Чёй-то он всё про себя, да про себя поёт? - шёпотом спросила Дельфина.
- Авторская песня-то! - пояснил Ферапонт.
- Ааа! - понятливо согласилась подруга. - А где Грушкин?
- Да выйдет сейчас.
- Понтик, скажи, пусть несут десерт.
Тем временем Петушков лихо отпел свои полчаса и на сцену вышел Анатолий Грушкин. Широкоплечий высокий седой лысый мужчина в очках. Дельфине принесли "Ветреную девчонку".
- Мне не много будет после вина?
- Так не пей.
- Ага, хитренький. Что я потом подружкам буду рассказывать? Мол, мне принесли коктейль под таким экзотическим названием, а я - "не буду"?
- Тогда пей.
- Ну что ж, сам напросился.
Тем временем Анатолий Грушкин начал читать свои рассказы. Зал бурно реагировал, зал смеялся в смешных местах, иногда кто-то смеялся в несмешных (в талантливых произведениях всегда что-нибудь найдётся "только для тебя"). В своих рассказах Гушкин жёстко критиковал правительство, продажных депутатов, продажное телевидение, ложь, ханжество, тупость.
- Грушкин, спой! - вдруг громко сказала Дельфина.
Грушкин покосился на симпатичную дамочку с бокалом коктейля в руках. Он не в первый раз выступал перед выпивающей публикой и был прекрасно подготовлен к подобным выходкам. Он продолжил читать, как будто ничего не слышал.
- Грушкин! Спой же! - громко и капризно повторила Дельфина. Затем добавила тише и проникновеннее: - Спой, пожалуйста.
Ферапонт схватился за голову. С нескольких сторон Дельфине зашептали: - "Женщина, тише!", "Дамочка, мешаете слушать!", "Я те щщас сам спою, заслушаешься!"
- Он не поёт, понимаешь! - горячо зашептал подруге Ферапонт.
- Я и сама вижу, что не поёт. Пусть споёт, зря что ли мы на него пришли? Мне так хотелось послушать Грушкина! Может быть, я с самого детства мечтала.
- Ну вот и слушай, как он читает свои рассказы.
- Читать я и сама могу.
- Но смотри, всем же нравится. Авторская интонация и всё такое. Авторское прочтение это...
- Ты мне лекции будешь читать или мы будем слушать выступление? Может быть, он сейчас как раз собирается спеть?
Ферапонт опять схватился за голову.
- Грушкин писатель, понимаешь, Делька, писатель, - он вновь попытался объяснить подруге положение вещей. - Он пишет, только пишет, понимаешь?
- Да знаю я, Понтушка. Как и все барды, пишет и поёт, - она поднялась из-за стола и в недоумении развела руками, - Грушкин, дорогой, когда же ты споёшь, наконец?
Грушкин заканчивал читать свой очередной рассказ. Небольшой зальчик кафе стонал от хохота. Грушкинские тексты, помноженные на клоунское поведение немного подвыпившей дамочки, создали в зале такую атмосферу, когда посетители уже не могли остановиться. Они смотрели друг на друга и смеялись, они смотрели на официантов и смеялись, они смотрели на цены в меню и смеялись.
- После небольшого перерыва я продолжу, - пообещал Грушкин и прошёл в маленькую дверь в стене, за которой находилось небольшое помещение для отдыха выступающих, что-то вроде актёрской мини-гримёрки.
Там докуривал сигаретку бард Петушков.
- Слушай, Алексеич, ну она тебя достала! - хохотнул он.
- Сейчас твоя очередь выступать, сейчас тебя достанет, - похлопал по плечу товарища Грушкин.
- Нее, меня не достанет. Я как выйду, так сразу и спою, - заявил Петушков и, захохотав, прошёл на сцену.
- А я как выйду, первым делом пошлю её... Далекооо! - сам себе заявил Грушкин, не заметив, что в помещение вошла молодая администраторша зала.
- Не надо, Анатолий Алексеич, не посылайте её никуда, пожалуйста. По-моему это дочка районного начальника милиции. Её узнал один из официантов.
- И что? Я громлю в своих произведениях продажных депутатов, политиков, продажную прессу и телевидение, а вы мне тут какую-то дочку какого-то начальника не советуете на ... послать? Да я прямо сейчас, не дожидаясь своего выступления, прямо во время Сашкиной песни пойду и пошлю её куда подальше.
- Анатолий Алексеевич, миленький, не губите! - встала перед писателем на колени девушка. - Я только работу наладила... Молодой коллектив... У вас, опять же всегда есть площадка, где вы можете всех громить и критиковать. А если закроют? А этот гусь ведь точно закроет кафе, это в его власти.
- Какой гусь?
- Ну, её папа.
- Я не боюсь никаких гусей, ни, тем более - пап, но, в принципе, девушка не сказала в мою сторону ничего дурного, а выкрики спишем на воспитание и алкоголь. Впервые что ли, нам, выступающим перед жующей публикой?! Успокойтесь, милая, - обратился Грушкин к администраторше. - Я не буду её никуда посылать.
- Анатолий Иванович...
- Алексеевич.
- Да-да, я знаю, я просто очень волнуюсь. У меня к вам одна небольшая просьба.
- Любой ваш каприз, - галантно улыбнулся Грушкин.
- Анатолий Алексеевич, спойте, пожалуйста! Ну, со сцены. Любую песенку, хоть детскую, хоть русскую народную, хоть застольную, хоть даже и блатную. Любую. Одну песенку. Пожалуйста!
- Да вы что, милочка?! Вы в своём уме?!
- Анатолий Алексеевич, кафе заплатит сегодня вдвойне.
- Да хоть втройне! Вы думайте, прежде чем предлагать такое. Какая-то подгулявшая финтифлюшка возомнила себя царицей, и мы все давайте бросимся потакать её прихотям?
- Анатолий Алексеевич, пожалуйста. Вы же всё равно выступаете. Вы уже не один десяток лет выступаете...
- Но с чтением своих рассказов. Мои монологи читали со сцены все ведущие актёры-юмористы, у меня несколько сценариев кинокомедий, поставленных, между прочим. И я вам по чьей-то прихоти запою? Ни за что! Сами пойте.
- Она хочет, что б вы. Я бы и спела, и сплясала, да она меня не хочет.
- А меня, значит...
- А вас - да.
- А если она ещё что-нибудь от меня захочет? Я, между прочим, сорок лет прожил с женой душа в душу.
- А кто посягает на вашу бессмертную талантливую душу!? Пока только на одну песню в вашем исполнении. Ну, закроют ведь, поймите! Огромные заводы закрывают, богатейшие компании банкротят по прихоти. А тут наша кафешка! Да они её разжуют -даже не заметят.
- А с чего вы взяли, что возникнет прихоть заниматься нашей кафешкой? Подумаешь, дочка выпила, и ей что-то не понравилось в обслуживании, так что ж, теперь закрывать все рестораны и магазины, где ей что-то не понравилось.
- Говорят, соседний бутик, где она одевалась, между прочим, с огромной скидкой, всё же закрыли из-за того, что одна новенькая продавщица не выдержала и, вот так же послала её, как вы хотели.
- Да не буду я её посылать.
- А споёте?
- Нет.
- Ну пожалуйста!?
- Ни за что!
Тут приоткрылась дверь и из-за неё показалась кучерявая голова молодого официанта.
- Любовь Михайловна, это не она.
- Кто не она?
- Ну, не дочь начальника милиции.
- Уверен?
- Да, на сто процентов. Та только что приходила и купила в кассе билеты на тринадцатое число. На молодую певицу шансона Варю Алиментщикову.
- Уфф! - вздохнул облегчённо Грушкин.
- Уфф! Несколько дней можно жить спокойно, - поддержала его администраторша.
Вошёл Петушков с гитарой, в приподнятом настроении.
- Алексеич, я, конечно, пел, и веселил всех, как мог. Но та дамочка, по-моему, ждёт только тебя, - и он заразительно захохотал.
Грушкин взял свои листочки с рассказами:
- Значит, она ни чья не дочь?
- Не, ну почему, чья-нить дочь, это точно, - не понял Петушков.
Грушкин вышел на сцену. Зал встретил его рукоплесканием. За это время Ферапонт провёл с Дельфиной убедительную разъяснительную беседу. Дельфина со всеми доводами согласилась и покаялась в содеянном, но от досады попросила ещё одну "Ветреную девчонку".
- Хоть две, - оживился Ферапонт. - Главное, Грушкина не доставай.
- Не буду.
Грушкин начал читать свои миниатюры. Зал потихоньку со смехом втягивался в атмосферу неповторимого Грушкинского юмора. После каждого рассказа Грушкин хитро посматривал на погрустневшую дамочку, которая скромно потягивала коктейль через трубочку.
- По моему, одна дама на моём выступлении грустит, - заявил на весь зал Грушкин, глядя прямо в затосковавшие Дельфиньи глаза. - Это, конечно, её право, но, по-моему, она что-то хочет. Или что-то хотела, но не получила, а?
Дельфину как будто выстрелили из пушки. Она вскочила из-за столика и закричала:
- Грушкин, спой! Пожалуйста, спой, Грушкин!!!
Анатолий Алексеевич положил свои листочки с рассказами в лапу чучелу медведя, пододвинул к себе микрофон, развёл руки в стороны, эффектно обращая на себя внимание зала, и громко чисто запел: