Она овладела им быстро. Мгновенно. Да, именно так, взяла и овладела. Хотя вероятно последовательность, исходя из его мужской точки зрения и логики, была как раз обратная: овладела, а потом взяла. Он не мог, да и не хотел противиться. Она увлекла его, потянув за шарф, второй конец которого он все еще держал в своих руках. Тот шарф, который она обронила в подъезде общественного дома, где они разминулись. Она по дороге к выходу, а он к лифту. Пришел навестить сокурсника. Соседская девчонка, выводившая собачку на прогулку, спустила ее с поводка раньше времени и это привело к небольшой суматохе в узком и без того тесном, проходе. Парень и женщина прижались каждый, к противоположной стенке проема. Псина вихрем, в предвкушении свободы, проскочила между ними, а вслед за ней и ее незадачливая хозяйка. Невольные заложники подъездной арки, переглянулись между собой и проводили взглядами, удаляющиеся причины созданной неловкости, затем вновь оборотились друг к другу и схлестнувшись теперь уже направленно скрестилисъ глазами, встретились и мимолетно сомкнулись. Он узнал ее сразу - словно сошла с обложки издания. Строго собранные назад, черные как смоль волосы, легкий макияж. Темное облегающее платье, акцентировало тонкую талию которая словно вычерченная плавным изгибом лекало, переходила в пышный рельеф мягкой выпуклости бедер. Она слегка улыбнулась полными чувственными, тонко подведенными карандашом, но не крашенными помадой губами светло-розового оттенка и продолжила путь по направлению к выходу. Он сделал было движение в противоположную сторону, но заметил этот легкий осенний шарфик, темно фиолетового цвета, как ему показалось. Слабое искусственное освещение и недостаток дневного натурального света могли вполне исказить его истинный цвет. Он поднял его, машинально, автоматически, чисто инстинктивно и даже, можно сказать, по привычке, выработанной правилами хорошего тона. Взял шарфик в руки и окликнул ее вслед:
- Извините, вы обронили ваш шарф...
- А вы уверены, что он мой? - она ответила, как-то странно, приостановившись но не оборачиваясь.
- Нет, не уверен, предполагаю... ведь кроме нас здесь никого нет, а он не мой, - и после короткого молчания, продолжил, - хотя знаете, уверен, что ваш. На нем есть ваши инициалы.
- Инициалы? Мои? - с явным удивлением в голосе она развернулась и приблизилась к нему. А затем уже более агрессивно резюмировала. - Вы с уверенностью можете утверждать что они мои? Они могут быть любого человека! Даже ваши...
- Знаете, может вы и правы. Вероятно он не ваш. Отдам в ЖЭК а может просто сохраню его себе на память, - задумчиво завершил он и развернувшись к ней спиной, пошел по направлению к кабинке лифта.
- Молодой человек! А скажите, какой у вас рост? - вопрос ее осек его, и он полуразвернулся к ней в раздумьи, в то время как она тихой, слегка покачивающейся походкой сокращала расстояние между ними.
Вопрос, сам по себе, заданный что называется "из ниоткуда" чуть шокировал и удивил парня.
- Рост? - переспросил он, ненадолго замешкавшись. - Знаете, рост величина не количественная, а качественное измерение. И в этом плане я должен честно признаться - не дорос, - после секундной паузы добавил. - Но постоянно пытаюсь, стараюсь... расти.
Последнее он уже выдавил смущенно и чуть сдавленным голосом. Приблизившись вплотную, она стояла напротив и смотрела теперь уже в упор в его глаза, как-будто выискивая в них его собственные сомнения и факты для опровержения этого заявления.
- Немного странный вопрос, - начал было он, но она его оборвала...
- А почему я должна быть как другие? Вы любите ординарность и обыденность?
Он вновь ясно ощутил тонкий аромат ее духов, с запахом полевых цветов, тот который сразу почувствовал в первый момент, когда они замерли напротив друг друга в проеме, всего лишь несколько минут назад. А спустя мгновения, чувствовал его уже будто не обонянием, а иными чувствами, или даже всей поверхностью кожи впитывал в себя этот дурман. Медленно, словно высекая и высчитывая каждый шаг, она обходила опоясывая его все тем же шарфом словно путами. Паутина, пронеслось где-то в подсознании, но выбираться и освобождаться из неё не хотелось. Добровольный плен. Спереди, сбоку, сзади... она кружила вокруг него. Стук ее каблучков по кафелю пола пустынного подъезда, отдавал, словно, набатом в его висках, а затем бегущей плавной волной обрушивался вниз, учащая пульс, биение сердца и сдавливая дыхание. С каждым кругом плотность ее сущности, охватывающая его, сгущалась и неумолимо возрастала. Он безропотно сдался перед стихией ее среды, которая как пучина поглотила его в себя. И парень утонул в ней, поддаваясь сладостному чувству основного инстинкта. Каждым витком, шарф спиралью поднимался выше и выше, руки, локти, плечи, глаза. И синхронно возрастанию этой винтовой линии, поднимался и нарастал потенциал желания, передаваясь волной снизу вверх, неумолимо поднимаясь и охватывая все тело и мысли в единую связку страсти познания. Он чувствовал, как она управляет его желаниями и движениями. Он внимал, рассекал и слышал ее мысли, без слов. Она увлекла его за собой шарфом и неосязаемым шлейфом мыслей, словно натягивая струну инструмента, настраивая его желание зазвучать в той угодной ей тональности, и на том вступительном аккорде, который она хотела. Притянув его в тот уже невидимый ему угол пассажа, она без предупреждения, взмахнула дирижёрской палочкой и... он заиграл. Заиграл и зазвучал... в ней. Там, в подъезде общественного дома.
Сюрреализм и абстракт обстановки, невообразимая легкость их совокупления, почти на виду, в общественном месте, где каждую секунду мог появиться случайный прохожий, спирал его дух и вместе с тем придавал неописуемый драйв их дуэту. Он играл... тем врожденным инстинктом солиста, зная точно все ноты, их частоту, длительность, размер по тактам, но она... она контролировала полностью его партитуру исполнения. Останавливая, либо давая тот невидимый знак продолжать. Меняя темп, силу, глубину и яркость звука. Чередуя, она то подыгрывала ему, то переводила его в аккомпанемент, беря сольную партию на себя. Контраст его басов акцентировал начало и конец каждого такта, который заполнялся чарующими, завораживающими, словно переливы колокольчиков, звуками ее арфы.
Он пытался прильнуть к ее губам, но она отстранилась, сжав губы в холодном, упругом как пружина замочке. Он пробовал, шептать слова любви и ласки. Она пресекала их, закрывая ход его мыслям, своим обратным напором:
- Нет! Прекрати! Ты не можешь, не имеешь права говорить мне такое сокровенное.
- Но почему? Ведь между нами такая интимность?
- Нет! У нас всего лишь секс. Секс и плоть чистой воды. Ты не смирился с этим когда сдался мне? Ведь ты меня совсем не знаешь: ни прошлого, ни настоящего...
- А разве секс это не интимность?
- Нет. Ты не можешь ощутить плотью жар моего сердца, нежность души и остроту моих мыслей. Без этого уровня близости словам любви нет места между нами.
- Но как? Как мне достичь этого?
- Ты должен расслабиться, всецело, телом и разумом. Не сопротивляясь рассудком, отдаться моим мыслям, смешаться в них и следовать за ними свободно как по течению. Окутаться мною извне, и обнажив душу окунуться, влиться и излиться во мне изнутри. Тебе надо раствориться во мне, познать изнутри и заполнить всю нишу моих глубин.
- Еще глубже, чем сейчас? Но я уже читаю твои мысли, и вижу тебя с закрытыми глазами...
- Это иллюзия самовнушения, не более. Отдавая себя самого полностью, без задних мыслей, ты должен дойти до конца и опустошить себя до предела... Но, именно тогда твоя пустота, перерастет и заполнится близостью, той интимностью, которую ты так хочешь и желаешь, а не соприкосновением плоти о плоть. Пойми, ты читаешь мои мысли, которые выявляются перед тобой в строчках, но ты не охватываешь то, что находится между ними.
Настоящее познание приходит тогда, когда то, что между строк, станет явным, доступным и осознаваемым тобой, как и то что в самих строчках. То, что заложено между строчек, это суть познания меня. Ты должен желать, в абсолютном внутреннем согласии, разделить со мной ту самую малейшую и сокровенную частичку своих истоков, то, доступное только тебе, ядрышко осмысления, которое зарождает все твои поступки и когнитивные действия. Но лишь когда эта частица искренности укоренится в моем мире и переплетется в его истоках превратившись в интегральную часть моей души... лишь тогда это приведет к цепной реакции в результате которой ты познаешь настоящую интимность двух душ. Тот душевный незримый оргазм удовлетворения, который, словно, скрывается между строчек.
- Но ведь ты и я... наши инструменты звучат в абсолютном унисоне, как одно целое...
- Да, унисон звуков. Это техника, не более. В отличии от него, уникальность унисона интимности состоит именно в присутствии гармонии дуэта. Ты исполняешь свою партию, и да ты делаешь это, может быть, как никто другой, но ты не импровизируешь. Это значит, что ты еще не в состоянии удивить меня... может в будущем.
- В будущем? А какое оно будущее?
- Будущее, - задумчиво повторила она. - Будущее обещано Никому. Поэтому, мы будем жить тем, что сегодня, и с надеждой ждать, когда завтрашний день станет нашим сегодня. А сейчас мы расстанемся. Мне пора. И тебе тоже пора... пора...
- Пора... пора... - голос ее близкий начал удаляться и звучать где-то над ним, с высоты.
- Что пора? - переспрашивая, в полном недоумении вперемежку с некой растерянностью, спросил он. - Ты уходишь? Уже? И оставляешь меня так? Хоть глаза развяжи!
- Твои глаза не завязаны... открой их... пора... пора...
- Пора, молодой человек, пора глаза открыть. Просыпайтесь! Библиотека закрывается через 10 минут, - смотрительница читального зала, как видно уже не в первый раз, склонилась над Марком и осторожно тронула его за плечо.
- А? Что? Уф... заснул... - чуток растерянно признаваясь не то смотрительнице, не то самому себе сказал он. Помятые страницы открытой книжки на читальном столе, с которой он только что поднял взъерошенную голову, выдавали без лишних намеков и малейших сомнений весь протокол происшедшего.
- Ну бывает, - понимающим голосом ответила немолодая уже, в летах смотрительница. - Опыт есть, видела таких, что в читалке и ночь проводили напролет. Бывает, пройдешь, не заметишь, а утром они как суслики по стойке смирно стоят, - хихикнула она. - Вот и тебя чуть не пропустила, да сопел ты сильно. - Привычным движением пальца, перевернула на миг книгу, взглянув на обложку и вернула в прежнее положение, на ту же раскрытую страницу - Ааа... Дэйвис читаете молодой человек?! Нравится?
- Пишет неординарно. От души... от себя... о том, что заботит, тревожит. Интересует. Искренно, жизненный реализм, хотя быть может чуток на грани.
- Да, - согласилась собеседница, и добавила, - интересно это умение писателей, захватить широкую аудиторию читателей разных возрастов и даже поколений. К примеру, Дэйвис старше вас лет на 15? - как бы уточняя, спросила она.
- На 12... - слегка смутившись ответил он, и чуть задумавшись, продолжил. - Думаю, что ключ связующий автора и его читателя заложен в вариантности автора и его читателя мыслить теми же категориями и ценностями.
- Есть в этом зернышке истина. А она интересная женщина, атрактивная, сексапильная как теперь говорят. Не находите? - меняя тему и вгоняя парня в краску обратилась она.
Марк смущенно замешкался, подбирая ответ, но быстро нашелся играя словами.
- А мне нравятся женщины полные, в летах и мудрые годами, - подмигивая, шутливо выронил ответ.
- Ладно, ладно, Дон-Жуан сонный, - придавая своему ответу более строгий тон и возвращая разговор в формальное русло. - Так что будете дочитывать? Вам-то до конца страничка с лишним всего и осталась... пока дойдете до пункта возврата, сможете точно проглотить.
- Разве? Страничка? - с легким удивлением проговорил он... - А ну да, - неуверенно согласился он, глядя на книжку раскрытую на предпоследней странице.
- Ну так что дать вам еще пять минут дочитать?
Марк бегло пробежался по предпоследней страничке, быстро перевернул на последнюю, так же одним взглядом, как пулеметная очередь наискосок, прочесал глазами, захлопнул и улыбнувшись, отдал книгу смотрительнице.
- Не... не надо. Спасибооооо, - бросая через плечо, оборвал застывшую тишину, читального зала.
Женщина, проводила его взглядом, пока парень не пропал из поля зрения. Потом, по отработанной привычке, окинула контрольным взглядом место, где сидел Марк. Внимание привлекла тетрадка, на полу под стулом.
- Эй, торопыга... - окликнула она, но в ответ раздался лишь звук захлопнувшейся входной двери, отдавшийся гулким эхом в зале читальни.
Работница подняла тетрадку с пола. Помятые кончики углов, в необратимой деформации формы полумесяца. Владелец, видно, носил ее скрученной в кармане куртки, подумала она. Видно, когда накидывал куртку, она и выпала у него впопыхах. Недолго поборовшись с любопытством, открыла ее и осмотрела бегло. Вроде как конспект какой-то, пишет от руки, почерк ровный, размашистый, но не чистый, отметила она. Большое количество поправок и перечеркнутых слов, а порой целых предложений. Беглым взглядом пробежалась по одной из открытых наугад страничек, выхватывая лишь отдельные слова... подъезд, собачка, шарф... Марк Дарси...
Пожала плечами, подумав: "Все таки странно, что есть еще студенты, которые пишут от руки когда ноутбуки и прочие электронные гаджеты, сплошь и поперек, заполнили все сферы этой жизни. Вернется за ней, это уж точно, коли от руки наскрябал столько. Резервное копирование такая система писания не предоставляет". Шуткой пронеслось это в ее голове, переносясь в легкую мимолетную усмешку на губах. "Мммда, вот молодежь пошла... разная". Задумчиво покачивая головой смотрительница положила книжку в тележку, тетрадку поверх нее и продолжила осмотр.
На улице дул осенний, довольно холодный ветер. Дыхание приближающейся зимы, стояло в воздухе и выявлялось полуоголенными от листвы ветками деревьев, рассаженными по обе стороны аллеи, ведущей в библиотеку. Марк застегнул куртку, взглянул на часы, и вдруг его осекла мысль " 20.30"! Именно до этого времени Она будет там, в том маленьком книжном магазинчике на углу, подписывать свои книжки, на презентации ее нового сборника рассказов. Еще 15 минут... И думая про себя, какой же он балбес, парень рванул как угорелый вдоль аллеи. Он бежал на одном дыхании, и только уже приближаясь к магазинчику, перевел дух, увидев тот большой афишный стенд, который заметил еще утром, когда его устанавливали.
"Мари-Энн Дэйвис. Презентация нового сборника "Реалия Грез". Авторский автограф. Сегодня 18.30-20.30".
Резко ворвавшись через довольно узкую, на старых петлях, входную дверь он нашел зал магазинчика опустевшим от посетителей. Рабочие и немногочисленный обслуживающий персонал собирали складные столы, предварительно освобождая их от стопок книг. Разбирали стенды, скручивая афишные плакаты, величиной в натуральный рост, на которых писательница хитро и загадочно улыбалась.
- Что? Все? Закончилась презентация? - обратился Марк к владелице магазина, немолодой ухоженной с крашеными волосами блондинке, стоявшей на кассе у входа. Они были знакомы. Владелица жила неподалеку от места, где молодой человек снимал свою однокомнатную. Марк же, часто наведывался в магазинчик, за "свеженьким" что называется. По дороге на учебу, в подземке-метро, читать самое "дело"! И занимательно, и познавательно, ну и время конечно скоротать удачно получается. Дорога если нет простоя минут пятьдесят. А простои, довольно частое явление в старой подземке огромного метрополитена, увеличивали продолжительность проезда еще на добрых минут пятнадцать. Там вот, в подземке, он и подсел на Дэйвис, вкусил... и увлекся.
- Да. Плохая погода. Похолодало резко. И ветрено, - продавщица, кажется, отвечала на какие-то свои мысли, хотя продолжила, что называется, "в тему"- Все закончилось точь-в-точь по графику.
- Что? - не очень понимая, приподняв брови, спросила она.
- Ну презентацию. Хотел очень с автором встретиться. Мечтал поговорить, пообщаться. Такая возможность...
- Ну так в чем же дело? Вон он автор. Вернее она... там в конце, у последнего стеллажа с фантастикой и мистикой. Показать джентльмену дорогу или сам найдет? - подмигнула ему.
- Как-нибудь управлюсь собственными познаниями в навигации, - отпарировал он ей на ходу, через плечо.
Рукой расправив, растрепанные ветром и кроссом волосы, он приблизился к ней. Женщина стояла к нему спиной, рассматривая внимательно издания мистики.
- Гмм... Простите, - прерывая тишину, обратился он. - Хотел бы получить именной автограф на вашей книге.
Она обернулась, довольно резко, хотя испуга в ее движении совсем не было. Осмотрела его быстрым взглядом, задержалась на его глазах, улыбнулась краем губ и серьезным тоном ответила:
- Извините, но к сожалению, я не в состоянии удовлетворить вашу просьбу.
- Да, да. Понимаю, - сникшим голосом проговорил он, и повернувшись начал проделывать путь в обратном направлении к выходу.
- Молодой человек! - послышалось за его спиной. - Я не могу исполнить ваше желание, так как у вас нет при себе моей книги. На чем прикажете оставлять именной автограф? На лбу? На ладони? На груди? На ягодице?
Он обернулся. Дэйвис сделала шаг ему навстречу. Широкая, полная задора, улыбка искрилась на ее устах. Глаза светились.
- А... так это я мигом...
Через минуту он уже опять стоял перед ней, протягивая свежее издание, в мягком переплете.
- Заплатили?
- А? Что?
- За книжку расплатились, а то подпишу... и впустую. Бизнес есть бизнес...
Он уже потянулся в карман за векселем оплаты, но прежде уловил эту невесомую, летучую как голландец, усмешку, которая тронула ее губы лишь на миг. Она развела его второй раз подряд. Да... теперь надеяться мало на что, его взгляд потух, но ее брошенная, словно невзначай фраза, пока она подписывала внутреннюю сторону обложки: "Молодой человек, улыбайтесь. Улыбка Вам к лицу!" - помогла все же преодолеть нерешительность и он сказал:
- Знаете, мне бы очень интересно было поговорить с вами в неформальной обстановке. Я очень интересуюсь литературой и сам пытаюсь писать. Может вам будет интересно ознакомиться с моими черновиками...
- К сожалению я редко общаюсь напрямую со своими поклонниками и почитателями, - писательница подмигнула едва стрельнув бровями и продолжила. - Загруженный график. Все по расписанию. Но вы можете обратиться в мое издательство, и попробовать назначить встречу. Есть так же каналы электронной связи, форум при том же сайте издательства, где я порой участвую и отвечаю на вопросы. Иногда делаю это инкогнито. В этом есть вкус игры и простоты. Нет ширм. Можно сказать правдy, не опасаясь за результат. И в то же время словно охватываешь картину со стороны целиком, а не отдельный кусок. Что-то я разговорилась, но в принципе это то, что есть...
- Конечно. Ширмы нравов и ролей. Знакомо. У меня просто было такое странное чувство что у нас есть что-то общее... ощущение внутреннего голоса, диалог без слов... - совсем тихо, почти про себя выдавил он.
- Вот пожалуйста, Ваша книга с именным автографом.
- Спасибо, - сказал и повернулся, начиная удалятся.
- Молодой человек, - услышал он вновь за своей спиной, оклик. - А скажите... Какой у вас рост?
Он повернулся и пошел ей навстречу. Он ясно знал, что он ей ответит. Всё было как во сне:
- Скажи, Дэйвис, а как ты дала мне именной автограф даже не спросив моего имени?
- Немного странный ответ вопросом на вопрос, - начала было она, но он вторгся посреди ее слов.
- А разве ты любишь ординарность и обыденность?
- Нет, и ты... ты сумел удивить меня этим внезапным натиском настойчивости.
- Я не пытался удивить тебя своим ответным вопросом... это была импровизация.
- Мне подумалось что в этот раз ты ответишь что-то другое.
- Отвечу... потом, если представится шанс. Как знать, может даже завтра, хотя оно обещано Никому. А сейчас мне...
- Пора? - пытаясь предугадать ход его мыслей, спросила она и тихо дополнила. - Пора пробудиться ото сна?
- Да! И продолжатъ пытаться расти! - восполняя невидимый пробел, завершил он.
Они стояли друг напротив друга, в узком проходе между стеллажами строк и белых пробелов. Скрестившись, их взгляды сомкнулись, погружаясь в цепной реакции первичного инстинкта притяжения к неизведанному.
Нет, он не оставил ей свой телефон а она не назначила встречу. Просто договорились что состыкуются, она знает как его найти, и он не сомневался в этом ни на секунду, а пока... разлетелись. Он шел домой улыбаясь. Он осознал, что вероятно сегодня испытал самый необычный, но и самый лучший, из всех что были с ним "секс". Он сумел дотронуться до узелка интимности момента истины, о котором она не думала. Тот, о котором он не мечтал. Тот, "другой" секс который они не планировали. Секс, который не начинался, а потому и не имеет конца. Секс которого у них не было.