Эту чуть сгорбленную фигуру Наташа заметила еще издали. Старая женщина уверенно шла к прилавку с конфетами, за которым стояла Наталья. Приходилось ли вам когда-нибудь видеть холеных немолодых дам? Эти старушки не оставили бы вас равнодушными. Разве можно не обратить внимание на пожилую женщину, уверенную в неизменности своей красоты так, как дети уверены в бесконечности земной жизни? Такие дамы ступают медленно и гордо, тихо шаркая усталыми ногами - им некуда спешить. Их мужья уже покинули этот мир, оставив в наследство свою фотографию в черной рамке, которая долгие годы украшает сервант. Их дети давно живут отдельно, не тревожа мать частыми звонками, а внуки и вовсе не вспоминают о своей бабушке, которая никогда не угощала их вкусными пирожками. Но одиночество не угнетает таких женщин. Они живут для себя. Каждый день их жизни пронизан заботой о себе, такой искренней, насколько только может быть искренним человеческий эгоизм...
На даме было темно-синее бархатное платье того фасона, который носили еще в ее молодости. Странное дело, женщины склонны полагать, что времена их юности никогда не заканчиваются, а потому и мода не меняется. Самоуверенные дамы носят те наряды, которые могли бы вызвать восторг лишь у костюмера исторического фильма и совсем не чувствуют при этом насмешливых взглядов. Так и эта женщина в бархатном платье ничуть не смущалась от пристального внимания окружающих. Ее голову украшала маленькая черная шляпка с изношенной, чуть вытянутой по краям вуалью. Такие шляпки когда-то носили заядлые театралки, не пропускавшие ни одного спектакля.
Женщина внимательно посмотрела на Наташу. Прищурив старческие глаза, которые из-за гордости никогда не обрамлялись очками, покупательница присмотрелась к Наташиному бейджику.
- Не знаю, дорогуша. Тех, которые Вы посоветуете... Сейчас денежки поищу... - старушка неаккуратно высыпала на прилавок содержимое своего фиолетового тряпичного кошелька. Круглые монеты, позолоченный медальон, несколько серебряных колец, какие-то старые фантики и прочая мелочевка посыпались на прилавок со звоном и шорохом. Удивительно, как вся эта дребедень умещалась в таком небольшом потертом кошельке.
- Ах, рассыпала...
- Возьмите дюшес, - сказала Наташа, - он недорого стоит.
- Сейчас, только денежки соберу... Знаете, сегодня так жарко, что я даже не стала одевать кофту. У меня есть очаровательная синяя кофта... Нить с люриксом... Покойный муж подарил, царствие ему небесное. Знаете, он у меня был военным...
Наташа не удивлялась старушечьим рассказам. Кому, как не чужому человеку - продавцу, прохожему, соседу по лестничной клетке - можно рассказать обо всем, что накопилось за длинную жизнь. И старуха продолжала говорить о своем муже, шевеля тонкими губами. Ее верхняя губа была перечеркнута несколькими вертикальными морщинами, и непомерно яркая помада западала в эти углубления, оставляя "кровавые" следы.
- У меня очень мало фотографий сохранилось, - продолжала старушка, - но его фото я берегу... А Вы любите рассматривать старые фотографии? Они могут рассказать много интересного о Вашем родовом дереве.
- Нет-нет, я очень щепетильна в этих вопросах... Я сама соберу.
Сухие жилистые руки покупательницы то и дело поднимались над прилавком, старательно выбирая копейки. Наташа успела рассмотреть на ее запястьях капли желтого жирного вещества... Духи... Так и есть... Старые духи с запахом ландыша, еще со времен ее молодости... И где эта женщина хранит столько старья?
- Так, говорите, любите старые снимки? - повторила дама в шляпке.
- Люблю...
Аромат ландыша стал дурманить Наташе голову, заставляя вспоминать какие-то обрывки детских впечатлений. Вот она открывает мамин старый альбом, перелистывает огромные листы... Здесь есть большие и маленькие фотографии; с загнутыми краями и обрезанные фигурными ножницами; черно-белые и выгоревшие цветные. Некоторые из них подкрашены яркими карандашами... Мама, бабушка, дед... Какие-то "многоюродные" сестры и братья, которых ей так и не довелось увидеть и те, кого она хорошо знала... За последний год Наталья потеряла несколько близких людей. Смерть не спрашивает разрешения войти в дом.
- Вы скоро там? - голос покупательницы, стоявшей в очереди за старушкой, вырвал Наташу из плена воспоминаний.
- Да-да, сейчас... Вы можете собирать быстрее?! - возмутилась Наталья - за Вами очередь!
Пожилая покупательница посмотрела Наташе в глаза. Ее голос изменился, будто кто-то невидимой рукой сдавил морщинистую шею, и все старческие причитания сменились ледяной правдой:
- Я бросила родную дочь.
На секунду Наташа замерла. Старые люди часто делятся сокровенным, но ей никогда не доводилось слышать от покупателей настолько личные признания.
- Зачем Вы мне об этом говорите?
- Потому что Вы, девонька, меня слушаете, - женщина язвительно улыбнулась и тут же снова стала серьезнее, - когда мне было столько же лет, как и Вам, я родила дочь. Ее отец не был особо интересным человеком, я бы и сама не захотела выходить за него... Я тогда с родителями жила, а моя сестра уже была замужем. Только детей у нее не было. Вот мы и решили, что моей дочке лучше с ними будет. Я уехала в другой город, устроила свою личную жизнь и только один раз получила весточку от сестры о том, что моей девочке хорошо с ними. Сестра выслала мне фотографию дочки, и я до сих пор ношу этот снимок в медальоне.
Наташе стало не по себе. Пожилая покупательница слишком пристально смотрела ей в глаза и явно мало тяготилась покупкой сладостей. Запах ландыша кружил голову, а очертания черной шляпки на поседевших волосах стали расплываться, приобретая в Наташином воображении форму гнезда непонятной птицы. Кукушка? Ведь это она подбрасывает свое яйцо другим птицам? А, впрочем, разве у кукушек бывают гнезда?
- Вы собираетесь покупать конфеты или нет? Сколько ждать можно? - полногрудая женщина, стоявшая в очереди за пожилой дамой, не смогла скрыть возмущения, - Вы пришли отовариться или лясы поточить?
Старушка стала поспешно собирать свои копейки в кошелек. Монетки непослушно крутились на скользком прилавке, некоторые из них со звоном падали на пол. Казалось, что ее это не заботило.
- А я раньше здесь жила... Сейчас приехала хоть раз в жизни взглянуть на дочь, а она, оказывается, умерла этой весной...Она так и не узнала, что моя сестра на самом деле не ее мать... Думаешь, я об этом жалею? - старушка пристально посмотрела на Наташу, сжав свои и без того тонкие губы, - Нет, не жалею. Я прожила без нее счастливую жизнь.
Наташу обдало холодом. Казалось, будто сейчас с ней говорил совсем другой человек. От той чуть смешной старушки, которая выбирала карамельки, не осталось и следа. Каждое слово женщина говорила так четко, будто уже давно подготовила эту речь для какого-то важного случая.
- Я передумала покупать карамель. Можно прожить жизнь и без конфет, - отрывисто сказала дама и забрала кошелек.
Она поспешно засеменила в сторону двери, уступая место в очереди разозленным покупательницам.
Наташа стояла молча. Какое-то странное ощущение не покидало ее. Бросив беглый взгляд на прилавок, девушка заметила блестящий кружочек.
- Постойте, Вы забыли медальон! - выкрикнула она.
Но фигура пожилой женщины в темном бархатном платье затерялась между бесчисленных покупателей печенья и конфет.
- Куда же Вы... - Наташа опустилась на стул.
Немного помедлив, она взяла медальон в руки. Позолоченная крышечка, пахнущая неизменным ландышем, чуть прикрывала содержимое памятного украшения. Юная продавщица едва поддела крохотный крючок ногтем и тут же побледнела. В маленьком овальном вместилище памяти лежала пожелтевшая от времени фотография крохотной девочки. Лицо этой девочки было знакомо Наташе с юных лет. Это была фотография ее матери.