Когда к душе влачится разум мой - с повинной,
Когда пределы неизвестности близки,
Высвобождается из плена звук хранимый
И оседает на горящие виски.
Взор убегает за дорожкой под Луною,
Ласкает слух тихонько тающая пена,
Мелодий рокот нарастает под волною
На берег падая аккордами Шопена.
И разливаясь меж этюдов и баллад
Порывы ветра превращаются в дождинки
А дождь, замерзнув, переходит в хрупкий град
И под ногами ноты крошатся на льдинки.
Вот Аматеус под костром Сороковой,
Стекая пальцами в густеющую полночь
Нарисовал ковер, прикрыв его травой -
И стал венком виски сжимавший жесткий обруч.
Мерцают искры, раздуваемые скрипкой
И высекают охмелевших трелей хор.
Сам дирижер, встряхнув оркестр кистью гибкой
Бросает палочки пригоршнями в костер.
Шагами быстрыми промчалось вверх стоккато
За ним вдогонку рвутся стрелами октавы
Кларнет притих, простившись вздохом виноватым
И на мелодию нельзя найти управы.
Вдруг пошатнулись и обрушились качели
Часы не выдержали бешеного темпа,
В старинном замке очутившись, все присели,
В поклоне ключ скрипичный вывернулся в ленту.
Придворных сонм гудит, скользя пред зеркалами,
Свечей дрожащих ослепляет желтый свет
Под шепот фрейлин пышных, шаркая ногами,
Король кивает, начиная менуэт.
В концертных фраках, за спиною спрятав руки,
Проплыли ноты, затухая среди стен.
И, обернувшись напоследок, скрылись звуки,
Вливаясь медленно в свой пластиковый плен.