Переполненный зал нагревался уже 40 минут. Как преждевременные пузырьки в недогретой воде не могут вызвать бурного кипения и бессмысленно лопаются, так и попытку взорвать зал в виде аплодисментов и вызвать наконец кого-либо на сцену лопались в воздухе в виде жалких хлопков. И вдруг занавес открылся, и навстречу притихшему залу обратился весь взъерошенный конферансье. Он хотел что-то сказать, но его рот беззвучно шевелился. Если бы не его трагический вид, то зал бы взорвался смехом. - Включите микрофон! - закричали из зала. Наконец все услышали то, что до это пытался выдавить из себя конферансье. - Господа! В связи с ужасными ..ээ..событиями, которые только что произошли, концерта не состоится. Вы все получите компенсацию.- Он запнулся и хотел отойти, но тут наконец зал достиг точки кипения и взорвался, преобразовав приготовленную энергию аплодисментов в форму дикого свиста и грохота. - Где маэстро Коэль?!!! - Но ответа не последовало. Конферансье так и не сняв с себя трагической маски уже убегал за кулисы. Лица этого прославленного пианиста никто до сих пор не видел и только студийные записи принесли громкую славу его исполнительскому гению. Этот концерт должен был впервые встретить его с живой публикой. Но этого не произошло и уже вряд ли произойдёт. Потому что с из костюмерной бригада врачей выносила обезображенный до не узнаваемости труп великого пианиста.
Коэль стоял у окна поезда и вспоминал этот день. Он находился в зале вместе с взбешённой публикой. Конечно это очень неприятно убивать человека, даже если он бродяга и нищий, а затем обливать его лицо кислотой, переодевать в свой костюм и затаскивать за кулисы. Но все же это далеко не так страшно как выходить на сцену...Зачем он только на это согласился?