Файн Илья Вольфович
Цугцванг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:

ЦУГЦВАНГ

  

0x01 graphic

  
   Глава 1: Шахматный Парк
  
   Солнечные лучи, преодолев сто пятьдесят миллионов километров, пунктуально прибыли на Землю. Впрочем, не для того, чтобы поджаривать отдыхающих, а напротив, чтобы загнать их в спасительную тень раскидистых деревьев. На потрескавшихся парковых столиках уютно доживали свой век шахматные доски с налётом благородной старины: потемневшее дерево, поблекшие клетки и фигуры, которые выглядели скорее как жертвы уличных баталий, нежели как доблестные воины. У коней были отбиты носы, а у королей короны стёрлись временем или были сбиты случайным ударом. Лишь пешки - эти скромные труженики игры- стойко держались. Им был известен секрет долголетия: чем незаметнее, тем целее.
   Тем временем за центральным столом бурлила уже десятая партия подряд - непримирительное сражение двух закалённых ветеранов парковых шахматных сражений. Один из бойцов - угрюмый стратег, с вечной складкой сомнения на губах и щетиной, будто натёртой наждаком - пристально щурился на доску с видом сапёра занятым разминированием коварной мины. В уголке его рта дымилась сигарета. Каждый его жест был нетороплив и глух, как шаги в тумане.
   Его противник, по прозвищу киллер, - гладко выбритый, фанатично сосредоточенный, с видом корпоративного ликвидатора, деловито протирал запотевшие очки. Его движения были точны и холодны : без лишних эмоций, без права на ошибку.

0x01 graphic

   Вокруг "гладиаторской арены" сгрудилась разношёрстная толпа сочувствующих, зевак и самопровозглашённых комментаторов. Парковые шахматы здесь воспринимались всерьёз - если не как олимпийская дисциплина, то уж точно как неофициальный чемпионат мира среди пенсионеров и безработных философов. Среди наблюдателей выделялся высокий мужчина, Он выглядел так, словно только что осознал: где-то между белой ладьёй и чёрным ферзём притаился ответ на давно мучивший его вопрос.
   - Милену привет! - окликнул кто-то высокого мужчину. Тот машинально отмахнулся, не отрывая взгляда от доски, будто боялся, что один лишь поворот головы нарушит хрупкое равновесие во Вселенной, где решалась судьба партии. По всей видимости, сражавшиеся за центральным столиком пользовались абсолютной, почти религиозной репутацией: если и были в этом парке шахматные боги, то именно эти двое сейчас мерялись интеллектом и наглостью под одобрительный гул толпы.
   - Всё! Последняя! - громко объявил небритый, с видом усталого генерала, объявляющего финальное сражение кампании. - Кто побеждает - тот и чемпион.
   - Чемпион сегодняшнего дня, - уточнил оппонент и вновь c тщательной серьезностью протёр очки. Небритый в это время аккуратно выравнивал свои фигуры, выставляя их точно по центру клеток - с той же педантичностью, с какой римский центурион проверяет строй легионеров перед штурмом.
   Наконец-то пешки и ладьи были расставлены с торжественной аккуратностью. Первый дебютный ход прозвучал гулко, с характерным стуком фигуры об доску - как удар барабана в ритуале начала битвы. Каждый последующий шаг сопровождался колким комментарием игроков, не хуже остроумной газетной колонки: тут тебе и анализ, и ирония, и немного пассивной агрессии на случай, если противник вдруг не уловил намёк. Это была не просто игра - это был шахматный стендап с элементами психологического давления и лёгким налётом семейной драмы. С каждой минутой партия становилась всё напряжённее, словно ссора между супругами: сначала гнетущее молчание, затем - ехидные реплики с двойным дном, а вскоре - и настоящие провокации.
   И вот - кульминация. Рука небритого бойца тянется к ладье, как рука полководца к последнему, тщательно припрятанному козырю... и замирает в воздухе. В этот миг даже голуби на дорожках парка перестали клевать крошки хлеба- так ощутимо повисло напряжение.
   - А ты хорошо подумал? - вкрадчиво, почти по-дружески, поинтересовался киллер, прищурившись с тем выражением, с каким коллекционер оценивает подделку. - Можно ведь и нарваться?
   Прокуренные пальцы соперника задумчиво зависли, держа фигуру над доской. Он, разумеется, понимал - перед ним классика жанра, шахматный приём устрашения из арсенала "холодной войны". Но одно дело понимать, другое - не дрогнуть. Особенно, когда противник умеет не только блефовать, но, и как водится, выполнять обещания. А в этих краях репутация -это основная валюта. Поколебавшись ещё мгновение, он резко и решительно "ввинтил" ладью в нужную клетку, как будто ставил жирную точку в ультиматуме, подписанном кровью. Затем скрестил руки на груди и с видом человека, оплатившего последнюю ипотечную квитанцию, приготовился встретить последствия.
   - Я что-то сделал не так?.. - пробормотал соперник, неожиданно утратив ледяное спокойствие и напустил на себя выражение человека, обнаружившего что он забыл паспорт за пять минут перед входом на посадку самолета.
   Эта фраза - "я что-то сделал не так?" - могла быть чем угодно: тонкой манипуляцией, очередной попыткой просверлить брешь в обороне противника, впрыснув туда яд сомнений. Кто знает? Небритый сузил глаза, изучая оппонента так, будто пытался вспомнить: этот человек - коварный интриган или просто устал? Всё это могло быть частью хитроумной ловушки, замаскированной под растерянность. А могло - и вправду быть тем, чем казалось: чисто человеческим моментом - некой трещиной в броне. В конце концов, даже "киллер" - это тоже живой человек. Или, по крайней мере, юридически обязан им быть.
   И тут на шахматную доску легла тень. Не метафорическая, а самая настоящая - плотная, весомая, как крышка концертного рояля, готовая вот-вот обрушиться на пальцы. Над обоими игроками нависла фигура внушительного мужчины, втиснутого в короткую, не по сезону и не по телу рубашку, из которой наружу вырывались мощные, густо опушённые руки - будто два автономных существа пытались выбраться на волю из хлопкового плена, отчаянно призывая к свободе. Добавим к этому образу решительно непробиваемый лоб и сосредоточенное выражение лица, будто он пытается решить в уме сложную задачу - то ли нелинейное дифференциальное уравнение, то ли задачу трех тел . Но почему-то в кругу завсегдатаев этот человек носил прозвище "Орангутан". Ласковое, с оттенком уважительного страха.

0x01 graphic

   Не заметить его было невозможно - разве что вы впервые в этом парке. Толпа мгновенно уловила его приближение: по рядам пробежал возбуждённый ропот, как будто в зал вошёл знаменитый режиссёр во время перерыва на кастинге.
   - Гроссмейстер! - прошелестели несколько голосов, в которых звучала смесь благоговения и панического трепета, - Лично анализирует!
   И действительно, лицо его застыло в торжественно-судебном выражении - как у судьи, который вот-вот огласит приговор. Брови сошлись в сосредоточенную арку. Рука лениво почесала мохнатое предплечье, словно решая: вмешаться... или позволить этим двоим закончить партию в духе гладиаторского этикета - "кровь до рассвета".
   Он скользнул взглядом по доске. Затем его глаза уставились ввысь, в крону ближайшего дерева, где, быть может, прятался бог шахмат. Безразличным голосом, почти как о погоде, он негромко огласил приговор:
   - Ну да... Форсированный выигрыш в пять ходов.
   Затем он небрежно кивнул куда-то в неопределённое пространство и заметил:
   - У вас, кстати, цугцванг. Любой ход - ведёт к поражению. Но, к сожалению, ходить всё равно надо. Такие правила, знаете ли.
   Он пожал плечами с философской грустью метеоролога, объявляющего о ливне во время свадьбы, и вновь уставился в листву, где, казалось, время от времени подмигивал неведомый шахматный дух. Затем Гроссмейстер- Орангутан глубоко вздохнул.
   -А! Извините, я не хотел помешать.
   И, не дожидаясь ни благодарностей, ни жертвенных приношений, гроссмейстер неспешно развернулся, покачиваясь на кривоватых, но философски уверенных ногах, и двинулся прочь - в сторону киоска с мороженым.
   Толпа, как стадо гладиаторских болельщиков, пришедших поглазеть на бой, а оказавшихся на лекции по метафизике, зашевелилась. Послышались восхищённые шепотки и даже одиночные хлопки. Киллер призадумался и наконец-то нашел убийственную комбинацию о которой намекал Гроссмейстер. Он медленно выпрямился, скрестил руки на груди с видом человека, только что подтвердившего свою правоту перед Абсолютом. Соперник не двигался. Он уже все понял и смотрел на доску, как смотрят на рухнувший торт собственного изготовления - с болью и недоверием.
   -Тебе подсказали! - хрипло прорычал небритый.
   - Подсказали? - переспросил киллер с фальшивым удивлением, наигранно округлив глаза, будто только что узнал, что в пончиках есть калории. -Неужели ты думаешь, что мне нужна помощь этих... - он махнул рукой в сторону удаляющейся, уже слегка тающей в жарком воздухе фигуры гроссмейстера, - ...высших существ? Серьёзно?
   - Да сам ты никогда бы не догадался! - вспыхнул Небритый, нервно перебирая застывшие фигуры, словно надеясь среди них нащупать забытое доказательство своей правоты - скажем, квитанцию за проданную душу или хотя бы записку: "Прости, я помог. - Гроссмейстер".
   Киллер дёрнул плечом и с нарочитой медлительностью стряхнул с рубашки несуществующую пылинку.
   - Это не считается, - упрямо повторил Небритый, уже апеллируя не столько к противнику, сколько к невидимому суду общественности. - Это... вмешательство третьих сил!
   - Тогда вызывай экзорциста, - лениво бросил Киллер, уже собирая фигуры с доски движениями, в которых было столько же сожаления, сколько у официанта, убирающего недоеденный десерт. - Или дух Капабланки. Может, он внесёт ясность.
   В этот момент из-за ближайшего дерева раздалось авторитетное покашливание - такое, каким в древности начинали оракулы, а сегодня - только матерые пенсионеры. Из тени выступил старик: прихрамывающий, с банкой газировки в одной руке и с выражением непрошенной мудрости на пропитом лице. Он обладал статусом неформального арбитра, хранителя уставов, толкователя правил и ходячей энциклопедии эпохи. Толпа расступалась перед ним, как раздвигается чаща перед старым друидом, собирающимся провести ритуал с участием козла.
   "Вот теперь начнётся апелляция", - перешептывались в толпе наблюдателей. -Настоящая. С обвинениями, поправками, тонкими отсылками к прецедентам 1987 года и, возможно, реконструкцией партии по свидетельским показаниям и длине окурков.
   Киллер, не моргнув, выдержал приближение этой ходячей комиссии по этике.
- Мне ничего не подсказали, - произнёс он ровным голосом человека, которого всю жизнь обвиняли во всех грехах мира.
   Он слегка пожал плечами, будто оправдывался за солнечную погоду на похоронах. - Мне только сказали, что тут есть выигрыш. А мало ли что могут сказать? Некоторые и по телевизору утверждают, что Земля плоская - но ведь это не повод сразу бежать чертить край на асфальте мелом.
   - Не кто-то, а гроссмейстер, - вмешался голос из толпы. Он звучал с интонацией школьной учительницы, уличающей ученика в шпаргалке, выпавшей на пол из рукава. -Ты не сомневался, что выигрыш есть. Поэтому и нашёл. Вот она - настоящая подсказка!
   В толпе закивали. Один даже достал очки и начал полировать их, как это делали в старину перед объявлением революционных решений. Старик-арбитр хмыкнул и притормозил рядом с доской. Глубоко вздохнул, будто собирался продуть позицию дыханием разума. И загадочно произнёс:
   - Ну, вообще-то... формально - да. Но по-человечески - нет. Так что я предлагаю: либо переигровка, либо мороженое - кто на что готов.
   Никто не осмелился возражать Высшему приговору. Фигуры вернулись на исходные позиции и небритый сделал первый ход - твёрдо, без колебаний, будто этим движением собирался восстановить не только справедливость, но и личную честь, пострадавшую в ходе предыдущих партий и пары бестактных реплик.
   - Серьёзный дебют, - уколол Киллер. - Прямо как заявление в прокуратуру.
   - Жди ход-ответ. Сейчас начнётся, - прошептали в толпе с предвкушением зрителей, пришедших на финальный матч кубка мира.
   Пальцы снова скользнули над доской. Воздух загустел от сосредоточенности и табачного дыма. Кто-то уже начал делать ставки. Милен отошёл от эпицентра событий, подальше от эмоционального гула - словно от толпы фанатов после спорного пенальти, где уже не футбол, а сражение идеологий. Он шёл вглубь аллеи, думая о своём, но всё равно улавливал обрывки споров, как послевкусие от хорошего спектакля: зрители расходятся, а внутренний спор - остался.
   "Если мы знаем, что у задачи есть решение, - размышлял он, - мы её почти наверняка решим". Именно это, понял Милен, и отличает профи от новичка: не техника, не количество прочитанных книг - а базовая уверенность, что решение существует. Новичок часто сдается не тогда, когда всё потеряно, а тогда, когда ещё не уверен, что что-то вообще можно спасти.
   - Уверенность, - думал он, -это бродить по закрытому огромному торговому центру, зная, что где-то обязательно есть выход - пусть через нижний этаж, через коридор или ресторан. Но есть. Знание о существовании решения - это несомненно подсказка. Потому что в глубине ума включается особый режим - как у шахматиста, которому сказали: в этой позиции мат в три хода. И тогда он почти наверняка его найдёт. Потому что знает: он там есть. Скажи сильному математику, что у теоремы есть доказательство - и он будет искать, пока не найдёт. Но если не знать этого, можно остановиться на полпути, решив, что решения просто нет. Вот почему великие игроки и выдающиеся ученые отличаются тем что у них есть ничем не оправданная уверенность или даже знание что в конце коридора есть дверь. У других этого знания нет. Вот и все.
   Он усмехнулся. У него ведь и самого такое бывало - когда всё вокруг казалось туманным и бессмысленным, но внутри вспыхивал маяк: "Ищи. Оно где-то рядом." -Это называют по-разному: "интуицией" или "чуйкой.
   Милен слегка прибавил шаг. Ни с кем говорить сейчас не хотелось. Через десять минут он добрался до квартиры. Дверь открылась с лёгким скрипом. Внутри горел тусклый свет - тот самый, который он опять забыл выключить. И тут - внезапно - прямо перед ним появилось лицо мужчины. Испуганное, бледное, с явным выражением: "Что ты тут делаешь?"
   Паника вспыхнула мгновенно. Милен резко поднял руку - инстинктивно, будто собирался остановить незнакомца. И незнакомец сделал то же самое. Тут всё стало ясно: зеркало. Старое, пыльное, которое он собирался вынести ещё неделю назад. Поставил у входа, чтобы "не забыть", и, конечно, забыл.
   Теперь это зеркало приветствовало его, как забытый дух дома, слегка оскорблённый тем, что его попытались выбросить, но не довели дело до конца. Милен выдохнул, улыбнулся уголком рта - тому, что даже страх иногда оказывается всего лишь отражением самого себя. Он закрыл дверь. Вдруг, на краю бокового зрения, мелькнула ещё одна фигура - тоже с протянутой рукой. Сердце снова сжалось, но в следующий миг Милен вышел из лёгкого ступора и вспомнил: в коридоре стоит ещё одно зеркало. Новое. То самое, что он купил в замену старому и так и не повесил. Почему-то в голове тут же всплыло задумчивое лицо гроссмейстера-орангутана, глядящего куда-то в крону дерева, словно в параллельную реальность, где всё уже известно наперёд.
   - Похоже, я становлюсь слишком впечатлительным, - пробормотал он, чуть усмехнувшись. Подойдя к книжной полке, он наугад вытащил том. Это был его старый, почти ритуальный способ удивить самого себя: открыть книгу на случайной странице и позволить судьбе вставить реплику в сценарий дня. Он положил том на стол, уже готовясь погрузиться в чтение, когда раздался телефонный звонок.
   - Милен? Детектив Милен! Почему ты не отвечаешь? - донёсся знакомый женский голос, напряжённый, на грани дрожи.
   - Это ты Эния? Разве забыла? У меня отпуск, - спокойно ответил он, стараясь звучать увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. - Гулял в парке, смотрел, как играют в шахматы. Я, вроде бы, имею на это право.
   - Конечно, имеешь, - голос стал ещё настойчивее, словно с каждым словом ей приходилось преодолевать внутреннее сопротивление. - Но дело в том... У нас проблема. Серьёзная. И никто толком не понимает, что с ней делать. Я подъеду через пять минут. Не хочу, чтобы эта информация гуляла где попало.
   В трубке повисла тишина, и Милен почувствовал, как легкая дрожь пробежала по спине. Он предчувствовал конец отпуска. - Хорошо, Эния. Жду, - сказал он, уже зная, что книжная страница останется непрочитанной.
   Глава 2: Бегство Орангутанов
  
   Милен решил, что не стоит терять время и пока приедет Эния со своими проблемами, можно заняться чтением. Он бросил взгляд на уже раскрытую, случайно выбранную книгу. Ну что там? Его взгляд скользнул по строкам:
   "...существует слой психики, общий для всех людей, вне зависимости от культуры и личного опыта. Этот уровень, названный коллективным бессознательным, содержит архетипы - универсальные символы, образы и мотивы, встречающиеся в мифах, религиях, снах и творчестве разных эпох".
   Что-то не самое простое чтение. Надо бы поискать что-то полегче. Он выхватил из шкафа, не глядя, другую запыленную книгу наугад. Но только собирался взглянуть на свой книжный улов, как громкий стук в дверь подкинул его со стула. Милен поспешил открыть. За порогом стояла Эния - его начальница, недавно взявшая его под своё крыло. Она не тратила время на прелюдии: схватив единственный свободный стул, бесцеремонно оседлала его и сразу перешла к делу:
   - Слушай внимательно. И, пожалуйста, не смейся - потом будет совсем не до шуток. Несколько дней назад к нам поступила смешная жалоба: из зоопарка сбежал орангутан.
   Милен терпеливо ждал. Эния продолжала:
   - Сначала мы посмеялись. Но когда узнали, сколько стоит этот зверь, я начала выяснять детали. Оказалось, вечером кто-то оставил клетку открытой. Бывает, да? Теперь обезьяну ищем. И того, кто её освободил.
   В воздухе повисло напряжение - шутки точно не предвиделись.
   - А в парке вы её не искали? - Милен, с трудом сдерживая улыбку, невольно представил себе гроссмейстера по прозвищу Орангутан, блуждающего по парку.
   - А что, ты её там видел? - серьёзно удивилась Эния, откидываясь на спинку стула. Её голос неожиданно стал ниже и чуть резче.
   - Вряд ли тот, кого я видел, сбежал из клетки, - с трудом сдерживая смех, процедил Милен. - Слушай, ты же не из-за этого беглого зверя ко мне приехала, да?
   - Тогда слушай внимательно, - Эния устроилась поудобнее, сжимая в руках телефон, будто это была последняя ниточка, удерживающая их в здравом рассудке. - Сегодня я разговаривала с коллегой, который живёт за тысячу километров отсюда. Просто болтали, и вдруг он говорит: "Хочешь, рассмешу?" - Ну, смеши, - говорю я. - Слушай, к нам поступила жалоба из местного зоопарка. Там какой-то сотрудник ночью оставил клетку открытой - и огромная обезьяна, видимо, решила воспользоваться моментом...
   Эния сделала паузу, словно собираясь выложить весь сгусток странностей одним выдохом. - А потом я начала копать дальше. Оказалось, за последнюю неделю в кинопрокат вышел новый блокбастер под названием "Жизнь среди обезьян" - на удивление резонансная вещь, которая буквально взорвала кинотеатры. В ту же неделю в очень уважаемом научном журнале опубликовали скандальную статью, где анализируют сравнение ДНК орангутана и представителей какого-то затерянного племени. Зоологи по всему миру вдруг наперебой начали публиковать материалы об образе жизни орангутанов - как будто до этого им кто-то мешал этим заняться. А в Африке газеты и телевидение рассказывают об очередной волне насилия, связанной с туристами, которые, бродя по джунглям, то и дело сталкиваются с огромными обезьянами, беспричинно атакующими их.
   - Достаточно? - спросила она, пристально глядя в глаза Милену, словно проверяя, впишется ли он в этот новый, всё более безумный сценарий. - Ты правда считаешь, что это всё - просто совпадение?
   Милен задумчиво провёл рукой по подбородку, будто пытался разгадать ребус, составленный не людьми, а самой реальностью. Он не стал рассказывать о странной встрече с гроссмейстером по прозвищу Орангутан - слишком уж она выбивалась даже из этой итак нелепой, абсурдной цепочки. Но чем дольше он слушал Энию, тем отчётливее ощущал: это не мозаика случайностей.
   - Ты правда считаешь, что все эти события связаны? - наконец выпалил он, хотя и сам знал - это не вопрос, а проверка на готовность услышать ответ.
   - Эти инциденты происходят почти одновременно. Разбросаны по всему миру. И всё их связывает одно: крупные обезьяны. Это не просто сюжет блокбастера. Это волна - информационная, психологическая... а может, и куда глубже. Может, мы наблюдаем пробуждение чего-то такого, что спало веками, - ответила Эния, выдвигая стул и опускаясь на него, как на судейскую скамью.
   Милен бросил взгляд на раскрытую книгу. Фраза о коллективном бессознательном пульсировала в голове, как сигнал: всё связано. Что, если этот хаос - не калейдоскоп, а аккуратно выстроенный узор?
   - Ты ведь не просто так ко мне с этим пришла? - спросил он, стараясь звучать иронично, но голос всё же выдал лёгкую тревогу.
   Эния пожала плечами. Но в её взгляде вспыхнула короткая, резкая искра - отчаяние, перемешанное с надеждой.
   - Честно? Мы зашли в тупик. Твоё имя всплыло не просто так. Ты - из тех, кто видит щели в стене, когда другие видят гладкую стенку..
   Милен замолчал. Интрига явно заинтересовала его.
   - Расскажи всё. Даже самые, казалось бы, незначительные детали, - сказал он.
   - Хорошо, слушай, - Эния вынула из сумки пухлую папку, из которой выпирали заметки, фотографии и обрывки распечаток. - Вот всё, что я собрала... Нам нужно место, чтобы рассортировать этот хаос по полочкам.
   Она подошла к обеденному столу. На нём всё ещё лежала приготовленная книга сюрприз.
   - Ты и вправду читаешь в каждой паузе? - усмехнулась она. - Можно заглянуть в эту книжку?
   Милен рассмеялся - сухо, почти машинально, - и поднял бровь:
   - Ты не поверишь, но я сам не знаю.. Я ее отложил, не глядя. Так что, пожалуйста, не рассказывай финал!
   Но Эния не дала ему договорить - внимательно посмотрела на обложку.
   - О, это Эдгар По! Старый мастер мистики. Ну что у нас тут - "Убийство на улице Морг"?
   Милен вздрогнул, как будто по комнате пронёсся ледяной сквозняк.
   - Ты помнишь, о чём это?
   - Конечно, в детстве зачитывалась... - поёжилась Эния, но в голосе зазвучала тревожная нота. - Это история молодого человека с блестящими аналитическими способностями, расследующего жестокое и загадочное убийство в Париже. В доме на улице Морг.
   - А помнишь, кто совершил убийство? - перебил Милен, и голос его стал натянутым, как струна.
   Эния поморщилась, будто прокручивая кадры старого фильма.
   - Огромный орангутан... если не ошибаюсь...
   Они оба взглянули друг на друга. Тишина. Милен почувствовал, как сердце ударило сильнее. Он глубоко вдохнул:
   - Показывай, что у тебя там. Нам нужно разобраться - и быстро.
   Пока Эния высыпала на стол кипу бумаг, распечаток и заметок, Милен углубился в подборку сообщений. Каждое слово казалось звенящим гвоздём в гроб рациональности. Всё происходящее начинало походить на эпидемию - абсурдную, иррациональную, но пугающе последовательную. Как будто кто-то заразил саму реальность.
   - Нашли того, кто выпустил обезьяну из клетки? - спросил он, пытаясь сохранить спокойствие. Но в голосе проступала дрожь - словно пружина внутри вот-вот сорвётся.
   - Да. забыла сказать. Это оказалось проще простого. Смотритель. Он признался во всём.- И зачем? - Он сказал, что почувствовал неодолимое побуждение. Как будто... что-то внутри подталкивало его. Он был уверен, что это его собственное решение.
   Милен уставился в потолок:- Ты уверена?
   Эния резко глянула на часы. Губы её сомкнулись в прямую линию, как замок на тайне. Без лишних слов она взяла сумку, направилась к двери и бросила через плечо:
   - Ты уж сам попробуй разобраться.
   Дверь захлопнулась.
   Глава 3: Cинхронизмы
  
   Милен бросился к компьютеру - как к единственному союзнику, способному выдержать натиск хаоса. Ему нужна была структура. Гипотеза, способная удержать ускользающие совпадения. В голове вновь всплыла строчка из той самой книги - теперь уже не просто абстрактная идея, а голос, звучащий сквозь тьму:
   "...существует слой психики, общий для всех людей, вне зависимости от культуры и личного опыта. ".
   - Ладно, но это уже какой-то заговор... - пробормотал он, будто боялся, что его услышит сама реальность. - Орангутан или что-то еще. Хорошо бы понять - было ли что-то подобное когда-либо? Хотя бы в одном месте. Впрочем, кто сказал, что массовые психозы или нереальные совпадения или синхронизмы обладают разной природой. Милен зашел в поисковик. Вот непонятные массовые явления. Зафиксированные и достоверные. 1962, Африка, Танганьика. Школьницы, охваченные безудержным смехом. Хохот, как вирус, заражает сотни - и вот уже четырнадцать школ закрыты, словно от эпидемии смеха. Объяснений - нет. Поехали назад во времени: 1518, Страсбург. Заразные танцы. Люди падали замертво, не в силах остановиться. Как будто кто-то дергал за их невидимые нити. Объяснений - нет. 1692, Салем, ныне американский Денвер. Массовые судороги у девушек. А вот здесь объяснение легко находится. Простое колдовство. 30 признаны виновными, 19 повешены. Наверно, тогда умели хорошо объяснять явления такого рода.
   Милен откинулся на спинку кресла, взгляд всё ещё прикован к экрану. Ну а теперь займемся совпадениями или как их называют синхронизмы. Пальцы лихорадочно забили по клавишам. Да здесь расстояние вовсе не помеха. Начнем с гуманитарных областей. Например, изобразительное искусство. Вот изобретение символизма- вспыхивает почти одновременно во Франции, Бельгии, России - словно кто-то продиктовал им один сюжет, разными шрифтами. Кубизм и футуризм взрываются в Париже и Милане - два мотора, работающих в унисон на пульсе одной эпохи..
   Милен бессознательно щёлкал пальцами. - А музыка?.. Она ведь должна быть случайной. Индивидуальной...Но и там - эхо той же мелодии. Прокофьев и Сати - неоклассика в один год. Два слуха, одна нота. Шёнберг и Хауэр - из разных городов слышат 12-тональный зов, как будто небо диктовало правила. Психоделический рок - США и Британия, почти синхронно. Как два зеркала, отражающие один и тот же свет.
   Он сжал виски. - Неужели они просто... слышали одну и ту же мелодию времени?
   Ну а что у нас в науке? Да там синхронизмы просто торжествуют. Закон сохранения энергии - открыт одновременно и не зависимо не одним, а тремя. Как будто природа потеряла терпение и прокричала сразу в три уха.
   Дарвин и Уоллес приходят одновременно к той же теории эволюции. Как будто следовали за запахом одних и тех же мыслей. Ньютон и Лейбниц - два титана, одновременно придумывают мат-анализ. И ругаются о приоритете до конца жизни. Не зная, что возможно это не случайность.
   А как с изобретениями? Там ведь надо придумывать? Ну и здесь масса ошеломляющих примеров синхронизма. Телефон придумывают независимо Белл и Грей. Патенты поданы просто в один день. Нет слов. Изобретение фотографии: Дагер и Тальбот - разные методы, один отпечаток. Изобретение телескопа практически одновременно. А ведь Липперсгей и Галилей не знали друг о друге. Что - пришло время? Лампочка накаливания. Эдисон и Суон - что это? - озарение, ударившее в две лаборатории одновременно.
   Можно было не продолжать. Количество примеров множилось во всех областях человеческой деятельности. Общим было то, что одна и таже идея возникала одновременно у разных людей и толкала цивилизацию на следующую ступень.
   Чтобы не впасть в уютное безумие раньше срока, Милен открыл ящик и достал свою старую деревянную шахматную доску. Ту самую - с запахом лака, щепоткой детства и привкусом проигранных партий против дедушки.
   Фигуры уселись по клеткам с видом служащих, вернувшихся из отпуска. Каждое место - своё. Даже ладья бросила взгляд, мол, "ну наконец-то". Он начал играть сам с собой. Без ставки, без суеты. Просто ритуал. Спокойная, неотвратимая партия. Беспроигрышная игра. Логическая медитация. Возможно, единственный способ удержаться в центре... и не начать вести философскую беседу с электрическим чайником.
   Глава 4: Королевский Гамбит
  
   В дверь снова постучали. Три удара - не слишком громких, но уверенных. Милен поморщился. Эния только что уехала. Он неторопливо открыл - и замер. На пороге стоял хорошо знакомый человек с пронзительным взглядом и мощным телосложением.
   - Детектив Милен? - медленно произнёс нежданный визитер- Мы ведь уже не раз встречались. В парке, разумеется. Помните меня?
   Милен не двигался, держал дверь как щит. Лицо визитёра не требовало опознания - оно само предъявляло удостоверение.
   - Гроссмейстер? Чем я могу быть для вас полезен?
   Кривая усмешка пробежала по лицу гроссмейстера. - Да я вижу, что вы вспомнили. Не стесняйтесь. Можете даже вслух сказать то, что думаете. Орангутан! Мне всегда нравились клички. Они честнее званий. - Он засмеялся, явно не страдая от своей не самой приятной клички и не спрашивая разрешения, зашел в квартиру. Быстро окинув взглядом комнату, гроссмейстер одобрительно кивнул в сторону шахматной доски:
   - Вы всё ещё держите фигуры по стартовым позициям. Это очень мило. Может сыграем для разогрева? Когда вам еще доведется играть с гроссмейстером? - Получите удовольствие- уверяю!
   Милен, поражённый обаятельной наглостью визитёра, согласно кивнул. Затем он молча погрузился в кресло у доски. Гроссмейстер деликатно присел напротив. Милен по праву слабейшего выбрал себе белые фигуры. Он заметно нервничал, но рука сама сделала самый популярный ход в истории шахмат. - e2-e4.
   Гроссмейстер чуть приподнял брови, лениво крутя в пальцах чёрную пешку. - Любопытно, как рука выбирает ход, будто по наитию. Вы ведь знаете, Юнг бы сказал: это не только ваш выбор. Это архетип - древний паттерн, всплывающий из коллективного бессознательного. Не торопясь, гроссмейстер выдвинул пешку напротив - e5.
   - Мы все повторяем сценарии, которые были заложены задолго до нас, - добавил он негромко. - Даже в шахматах: каждый дебют - как древний миф.
   Милен был готов с ответом. - f4. - А вот и первая жертва! - оживился Гроссмейстер. - Королевский гамбит... Вы смелый человек! На самом деле, это не столько вы, сколько архетип героя, который всегда готов рискнуть ради инициативы.
   Он усмехнулся: Может вы и не слышали но архетипы живут в нас, но иногда кажется - это мы живём в них. Как будто фигуры на доске помнят все жертвы, принесённые когда-то. И всякий раз, когда вы делаете ход, вы не просто играете - вы подключаетесь к коллективному опыту тысяч игроков, которые когда-то делали то же самое.
   Гроссмейстер забрал предложенную ему пешку: - ...exf4.
   - Спасибо, беру. Как бесплатный сыр.- Иногда мы делаем ход не потому, что он лучший, а потому, что его требует коллективная история партии. Еще одно проявлением коллективного бессознательного - память не только у игроков, но и у самой доски.
   Милен уже понимал, что Гроссмейстер пользуется этой игрой, чтобы настойчиво, с каждым ходом, доносить до него некую идею, о которой он скорее всего собирается с ним беседовать дальше. Хорошо - он сделает вид что продолжает слушать лекцию. Он сделал естественный ход, вводя коня в игру: - Nf3. Гроссмейстер скривился в маску театрального сомнения: - Уверены, что знаете, что делаете? - прошипел он, двигая вперёд пешку. - ...g5. Или просто следуете за архетипом Воина, который не может иначе, кроме как бросаться в бой?
   Согласитесь, что мы часто повторяем сценарии, не осознавая их. На шахматной доске это особенно заметно: ты думаешь, что импровизируешь, а на самом деле воплощаешь древний образ. Милен вывел слона: - Bc4.
   - Ах, как красиво! - вскинулся Гроссмейстер. - Всё как в театре архетипов: маска, драма, эмоции. Он напал на слона, выдвинув пешку: - ...g4.
   - Теперь вступает в игру архетип того, кто нарушает правила и вносит хаос.
Он добавил, чуть тише: -каждый рискованный ход вызывает встречный, не менее дерзкий.
   - Разумеется, я сопротивляюсь. Чем грубее ваша эстетика, тем яростнее моя оборона, - наконец-то заговорил Милен.
   Гроссмейстер пробормотал:
- Вот так и рождается вечный конфликт архетипов - Герой против Тени, Порядок против Хаоса. Мы лишь сцена для их борьбы.
   Милен наклонился к фигурам. Его пальцы слегка дрожали, но ход был ясен: - Ne5.
   Гроссмейстер уставился на коня: - Вот так! - усмехнулся он. - Вечно прыгаете в самый эпицентр пожара...- Qh4+. - Шах, - выдохнул он. - Последствия наивности или смелости. А Юнг говорил: иногда мы сами не знаем, кем движимы - собой или коллективной тенью.
   Милен не мог не удивиться упорству гроссмейстера. Он все еще продолжает морочить голову со своими архетипами. Когда же он закончит? Милен молча отступил королём: - Kf1.
   Гроссмейстер изобразил страдальческую позу: - А теперь - кавалерия. - Nh6. Для равновесия. Или для хаоса. Уверен, что в каждом из нас живёт архетипический Рыцарь, даже если мы об этом не подозреваем.
   Но сколько можно со своими идеями? Но Милен ничего не сказал а просто укрепил центр доски: - d4.
   - Всё ещё борьба? - оживился Гроссмейстер. - Я уважаю.
   Он продвинул вперед пешку: - ...f3.
- Иногда кажется, что мы вроде бы сами выбираем путь, - негромко сказал он, - но коллективное бессознательное уже проложило его за нас.
   Милен перестал слушать бред гроссмейстера и побил чёрного коня своим слоном: - Bxf6.
   Гроссмейстер потер руки: - Это был последний акт агрессии белых. Но приятно, партнёр. - Он съел белую пешку: - ...fxg2+. - Шах! Иногда архетип Жертвы оказывается сильнее архетипа Героя.
   Милен съел пешку: - Kxg2. - Наживка проглочена, - хмыкнул Гроссмейстер. -Старинная ловушка сработала. Qh3+
- А теперь - угадаем, какой архетип проявится раньше: Спаситель или Погибший?
   Милен убрал своего короля от шаха: - Kg1.
   - Не совсем в ту сторону! - Гроссмейстер наклонился вперёд. - Но занавес еще не опущен. Он выбил белого слона: - ...Bxh6.
   Милен уже в отчаянии напал с шахом: - Bxf7+.
   - Вот это мне нравится! - хлопнул в ладоши Гроссмейстер. - В летописях архетип Героя всегда погибает красиво. - Ke7.
   Милен нерешительно коснулся своего коня. - Что, колебания? - голос Гроссмейстера стал вдруг строгим. -Да, вы встретились со своей Тенью. Но помните: тронул - ходи. В жизни, как и в шахматах, архетип Действия требует завершения.
   Милен сделал казалось бы логичный, но фатальный ход: - Nc3.
   Гроссмейстер выпрямился. - Мат, - выдохнул он, как будто говорил это не сопернику, а самой партии. - ...Be3#.

0x01 graphic

   Милен изучал позицию как бы пытаясь понять где он оплошал. Затем он медленно поднял глаза. Они обменялись рукопожатием. Рука визитёра была сухой, уверенной и неожиданно тёплой - не как у противника, а как у человека, который давно знает финал и лишь смотрит, как ты к нему приближаешься.
   Потом гросмейстер медленно кивнул, и, продолжая готовить ошарашенного Милена к цели своего визита, заявил: - Все эти ходы - не просто повторение чужих ошибок. Это архетипы, проявляющиеся через нас. Юнг называл бы это вечным возвращением коллективного бессознательного. Мы лишь проводники древних сценариев, детектив Милен.
Он посмотрел на доску, как впервые, и добавил: - И, возможно, всякая партия - это попытка архетипов сыграть себя ещё раз, на новом поле, через новых людей. Не знаю, утешит ли это, но все ходы повторялиcь во множестве тысяч других партий, сыгранных любителями разных уровней и все они совершали одни и те же ошибки. Поэтому я склонен повторять, что подобные партии как бы играют сами себя. Я же надеюсь, что в следующей партии мы уже будем на одной стороне. Скоро вы поймете, что я имею в виду.
   - А теперь, - добавил он, словно между прочим, - пожалуй, настало время поговорить о настоящей причине моего визита.
  
   Глава 5: Вербовка
  
   Гроссмейстер деловито достал из сумки тонкий ноутбук, а следом - миниатюрный проектор. Как он туда поместился? Милен даже не успел удивиться. Всё происходило слишком слаженно. Это был не визит, а дебют, приготовленный заранее и отполированный до блеска. Гроссмейстер подсоединил кабель, экран вспыхнул. Серый прямоугольник света лёг на стену, как безмолвное приглашение: внимание, сейчас будет ход.
   -Я знаю, чем вы озабочены, - проникновенно сказал он. - История с обезьянами - не так ли?
   Он повернулся к Милену, и его улыбка казалась почти доброжелательной - если бы не странный блеск в глазах напоминающий отблеск от лезвия.
   - Уверен, у вас уже есть собственные гипотезы. Не беспокойтесь, мне не нужны ваши секреты. Но зато я, по определённой причине, поделюсь своими.
   Он чуть наклонился, будто собирался раскрыть древнюю притчу и по экрану побежали слайды.
   -Пожалуй, начну с наших близких родственников, которые так вас интересуют. Знаете, в разных культурах обезьяна появлялась не как животное, а как некий прообраз не самого совершенного человека. У майя обезьяны символизировали искусство и вдохновение - но их творчество было двойственным, порой безумным, хаотичным. В Китае Царствующая Обезьяна - это герой и хулиган одновременно. Он нарушает правила, но именно это даёт ему силу подниматься всё выше. В индуистской традиции Хануман - бог-обезьяна - самоотверженный, верный, могучий. Но всё равно - вторичный. Он всегда служит. Он никогда не творит сам.
  

0x01 graphic

   Глаза его были прикованы к Милену, как будто экран был лишь декорацией, а главное - происходило в этой тишине.
   - Вам никогда не казалось странным, что обезьяна в символике древности - почти всегда предчеловеческий бог? Почти человек. Почти творец. Но не совсем.
   Он наклонился вперёд.
   -А это значит, что символ обезьяны - это приближение к границе возможного. Последний шаг до совершенства.
   - Вы пришли ко мне чтобы рассказать ваши сказки? - закипел Милен. - Конечно, спасибо за шахматный урок - но я вас не просил помогать мне!
   Гроссмейстер внимательно посмотрел на Милена. Затем выключил проектор.
   - Позвольте мне рассказать вам одну личную историю. - Он откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы в замок, словно на мгновение вернулся в прошлое.
   - Давным-давно, ещё в университете, я изучал психологию. Весьма прилежно, надо сказать. И вот однажды, на третьем курсе, нам прочитали лекцию - почти в виде анекдота, как некое академическое развлечение. Речь шла о теории коллективного бессознательного.
   Он сделал паузу и посмотрел на Милена с лёгкой усмешкой, будто вспоминая, как сам тогда отреагировал.
   - Великий Юнг... его, конечно, уважали. Но тогда акцент был на других, более "серьёзных" аспектах его работы. Архетипы, мифология - всё это подавалось с налётом иронии. "Забавная философская конструкция", - сказал наш преподаватель. И все согласились. Бывают же отклонения и у великих психологов.
   Он оторвал взгляд, будто увидел ту старую аудиторию перед собой. - Все... кроме меня.
   Он помолчал. - Не знаю почему. Но я вдруг поверил. Не теоретически, нет. Не как гипотезу. Я почувствовал, что это что-то реальное. Что в этом - что-то большее, чем просто фигуры речи. Как будто за фразой "коллективное бессознательное" стояло окно. И это окно - открылось.
   Он медленно выдохнул и добавил: - А потом я задал себе вопрос: если оно существует... можно ли им управлять?
   Его голос стал чуть тише, но в нём прозвучала одержимость.
   - Что, если этот слой психики - не только зеркало, но и поле? Не только память, но и система связи? Не только архив образов, но и движущая сила? И если серьезно поверить в существование этой мощной силы - то почемy бы не получить ключ к проникновению в это окно?
   Он склонился вперёд и посмотрел на Милена в упор.
   - Вот с этого всё и началось.
   Гроссмейстер ненадолго замолчал. Его взгляд скользил по комнате, словно выискивал в пылинках на свету нити своего прошлого. Или - ключи к чужому будущему.
   - Тогда это было просто ощущение. Знаете, тот странный зуд в затылке, когда ты не можешь объяснить, почему идея важна, но точно знаешь: она теперь с тобой - навсегда.
   Все вокруг изучали тесты, теории, поведенческие модели. А я... я втайне мечтал подключиться к источнику, в существование которого никто не верил. Коллективное бессознательное. Не верили, что существует общий сон, в котором каждый видит свой сюжет, но почему-то просыпается с одинаковым послевкусием.
   Он провёл ладонью по лбу, как будто стряхивал пыль лет. - Я начал с малого. Отслеживал синхронности. Совпадения. Мысли, которые сначала возникали у меня, а потом - в голосах других. Сны, повторяющиеся у разных людей. Разговоры, оборачивавшиеся зеркалом. Сперва это пугало.
   Он чуть усмехнулся.
   - А потом... стало захватывать. Я понял: это сеть. Живая. Пульсирующая. И, возможно, открытая для проникновения.
   Он подался вперёд. Его голос изменился.
   - Я стал учиться играть с этим. Не вторгаться - влиять. Сначала ничего не выходило. А потом, в один день, я понял, что при помощи определенных ментальных действий я научился подбрасывать в это поле некий образ. И видеть, как он проклёвывается в чужой голове. Не всегда. Но достаточно часто, чтобы поверить.
   Он затих. В лице его проявилось что-то обезьянье - та странная смесь лукавства и глубокой, почти постчеловеческой печали. Как будто в нём не осталось обычного человека. Лишь наблюдатель. Тот, кто коснулся пульса мира - и не отпустил.
   -А потом я пошёл дальше. К шаманам. К монахам. К нейрофизиологам. Даже к инженерам - вы бы удивились, сколько они знают о распределённых системах.
   Он посмотрел на Милена, проверяя, слушает ли он. - Я не искал подтверждений. Я искал наиболее эффективные рычаги. Вначале, я мог воздействовать только в непосредственной близости от себя. Я помню, как мы сидели с моими сокурсниками в баре. Дождавшись, когда все были под градусом, я им специально рассказал о странном сне с пауками, который меня донимали. И мои товарищи чуть не захлебнулись пивом. Они видели во сне тот же кошмар. Но протрезвев, сочли это совпадением. А я праздновал в одиночестве свой первый успех.
   -Но если кто-то как я, может упорным трудом, в течении лет, развивать в себе эту способность, то существуют единицы которые родились с этими способностями. Они даже не знают об этом. Эти люди могут влиять на массы. Они внедряют нужные им образы. Хорошие или плохие. У них - интуитивное владение архитектурой коллективного сознания.
   Он повернулся к проецируемому изображению. Оно изменилось. Теперь на стене пульсировала схема: карта нейронной сети, вплетённая в очертания мира. Контуры континентов сливались с линиями мозга.
   - Смотрите, cейчас всё ускоряется, - сказал он. - Сеть уплотняется. Сигналы становятся громче. Порог коллективной восприимчивости падает. И в этой новой среде появятся те, кто сможет видеть не только сигналы - но структуру. Те, кто научится... ходить между умами.
   Он на мгновение замолчал - и добавил, пронзая Милена взглядом: - И этому можно научить!
   Гроссмейстер повернул голову, и в глазах его отразилось что-то трудноуловимое - смесь грусти, надежды и едва заметной тревоги. Как будто он уже видел, к чему всё идёт.
   - Возможно, вы - один из тех, кто хорошо обучаем, - произнёс он без нажима, почти буднично. Как будто констатировал не прогноз, не гипотезу, а факт, уже доказанный жизнью.
   Потом, чуть мягче, с оттенком личного смысла: - Именно поэтому я здесь.
   Милен был в полном шоке от услышанного. Молчание продлилось. Затем гроссмейстер заговорил вновь, глядя куда-то мимо Милена, будто обращаясь не к нему, а к чьей-то тени в углу комнаты:
   - А потом у меня возник вопрос. Если я действительно научился влиять... если могу направлять - то зачем? Какова цель?
   Его пальцы медленно вращали пешку, как будто в ней крутился сам вопрос, зажатый между костяшек и временем.
   - Стать диктатором? Пророком? Кукловодом? - он горько усмехнулся. И в этот момент в нём было что-то жёсткое, почти прокурорское.
   - Посмотрите на историю. Сколько невзрачных, серых, ничем не выдающихся людей поднимались до ранга полубогов. Народ боготворил их, защищал с фанатизмом - не понимая, почему. Не за идеи. Не за поступки. Просто нужные архетипы образов проникали в их сознание. Понятно, что и обыкновенные методы манипуляции сознанием завершали и закрепляли работу создания нужного образа.
   Он хмыкнул, холодно, безрадостно. - Как будто само коллективное бессознательное выбирало себе сосуд. Не великого. Не мудрого. А того, кто звучал в унисон с его тревогами. Кто гладил его страхи. Кто разжигал тот самый древний голод по вождю.
   И вот уже самые пустые, самые внутренне ничтожные - становятся идолами. У них внутри ничего нет, кроме пары правильно расставленных жестов и точных архетипических триггеров. Они не ведут людей - они заражают их. Не управляют - пробуждают встроенные программы. Запрограммированную веру. Подчинение. Они оболванивали массы. И продолжают. Не силой. Не логикой. А чем-то, что поднимается из бездны общего сна. Из той тьмы, которую носят все - но почти никто не осознаёт. Он выключил проектор. Комната погрузилась в полумрак. - Люди никогда не верят, что начали играть не свою роль, - сказал он почти возмущенно. - Особенно если реплики им уже подсказали.
   Повисла пауза - плотная, будто влажный туман лёг между ними. Потом он проговорил дрожащим от волнения голосом: - Я не хотел повторить их путь. Но и отвернуться - не смог.
   Он на мгновение замолчал, словно выбирая, можно ли сказать это вслух. И заговорил медленно, почти нехотя: - Развив в себе эти способности... и усилив их, я решился. Первый настоящий эксперимент. Не просто наблюдение. Не подслушивание волн бессознательного. А вторжение. Я захотел вырастить новый архетип. Искусственный. Спроектированный. Сформировать мифологему... и внедрить её. Как семя - в почву.
   Он слегка улыбнулся. Почти как фокусник перед первым настоящим трюком.
   - Мне было нужно понять, как отреагирует сеть. Примет ли? Вытолкнет? Модифицирует? Но главное - можно ли повлиять на направление общего сознания, не разрушив его. Работа в одиночку быстро показала пределы. Даже самому сильному "вызывателю" архетипов нужна помощь.
   Я собрал группу. - Он помедлил, словно прислушиваясь к тому, как прошлое шепчет на частотах, которые не улавливает ни один микрофон. - Я хотел понять не только, можно ли создать архетип, а сможет ли он пустить корни. Врастёт ли. Станет ли неотличимым от естественного.
   -Он остановился у самого края светового пятна, словно разделяя с изображением свой силуэт.
   - Архетип, чтобы выжить, должен быть не логическим, а биологическим. Он должен не убеждать, а звучать как воспоминание. Как зов крови, унаследованный до слов. И эксперимент с орангутаном показался мне забавной, но яркой моделью. Ведь это знак хорошо отзывается на память из лесных глубин, который человек никогда не покидал окончательно.
   Гроссмейстер в очередной раз включил проектор. На экране вспыхнули сцены: плакаты, игры, шутки в социальных сетях, статьи в популярных журналах. Всюду - силуэт орангутана, чуть искажённый, переосмысленный, но узнаваемый. Как повторяющаяся тема в симфонии, спрятанная под шумом.
   - Он стал зеркалом, - продолжал Гроссмейстер. - Кто-то смеялся над ним, кто-то боялся. Но никто не игнорировал. Люди узнавали в нём что-то своё - и это означало, что он работает. Архетип ожил.
   Он перевёл взгляд на Милена.- Мы были готовы остановиться. Закрыть эксперимент. Отпустить образ обратно в культурную воронку. Но сеть... не отпустила. Она адаптировала его. Углубила. Откликнулась. Я не научился отзывать назад запущенный архетип.
   Он наклонился ближе к экрану - как в исповеди, которую никто не должен был услышать. - Вот тогда мы поняли: мы больше не контролируем процесс. Архетип не удалялся.
   Он сделал шаг назад. И голос его стал ниже:
   - Потому я здесь, Милен. Мне нужна помощь. Вы не знаете - но у вас уникальные способности. Я это научился хорошо чувствовать.
   Он замолчал. На экране мелькал настоящий орангутан - не мультяшный, не карикатурный. С нечеловечески внимательным взглядом.
   Милен слушал, заворожённый. Гроссмейстер двигался по комнате, как игрок, подходящий к решающему ходу. Он говорил об управлении коллективного сознания с холодной точностью шахматиста, рассчитывающего мат в пять ходов.
   - История с беглыми приматами, - продолжил он, запуская очередной слайд, - это был финальный аккорд. Как ферзь, ворвавшийся в лагерь короля. Люди почувствовали. то, что было вытеснено цивилизацией - стремление к силе, к хаосу, к свободе.
   - Что это за чувство? - тихо спросил Милен. Он уже не сопротивлялся так как был увлечен игрой.
   - Это тоска по дикости, детектив.. По первобытному движению, не закованному в культурные нормы.
   Милен ощутил, как внутри него разомкнулся какой-то круг - как в позиции, где долго не видишь хода, а потом он вдруг появляется. - И что дальше? - спросил он.
   - Дальше, - сказал он, - мы позволим людям задать свой первый настоящий вопрос.
   Он посмотрел на Милена - теперь не как на противника, а как на партнёра по следующей игре. Милен же понял: человек, стоящий перед ним, не был ни злым, ни добрым - не в тех категориях, к которым привык мир. Он был катализатором. Не фигурой - полем. А теперь в этот процесс был втянут и он сам.
   Глава 6: Проект
  
   - А что насчёт властей? - спросил Милен, не отрывая взгляда. - Они ведь не станут просто наблюдать за этим.
   - Они не наблюдают, детектив. Они спят. И видят лишь те сны, которые им подбрасывают. Они - не шахматисты. Они даже не зрители. Они доска. Они заражены куда глубже, чем им кажется. Их решения - это отражения вирусов, гнездящихся в коллективном бессознательном. Парадокс в том, что они борются с хаосом, который сами же генерируют.
   Гроссмейстер прошёлся по комнате, тень от его силуэта вновь легла на забытую шахматную доску, где белые уже праздновали победу.
   - В шахматах профессионалы анализируют свои поражения. В науке учёные перепроверяют гипотезы. Но общество... - он посмотрел в окно, где вечерний город горел огнями, как спящий улей, - ...общество предпочитает выбирать вождей. Особенно когда эти вожди - их собственные страхи. Так работает архетип. Так работает вирус.
   Он повернулся к Милену и на мгновение стал пугающе серьёзен.
   - Теперь ваш ход. Помните: в этой партии нет ничьих. Только победа. Или полное поражение.
   Он протянул Милену флеш-накопитель - маленький, серебристый, с выгравированной латинской буквой "Q". Пальцы Милена машинально сжали его, и он почувствовал, как внутренне пересёк черту.
   - Здесь всё, - сказал Гроссмейстер. - Архитектура сети. Структура символов. Как тренировать в себе возможности оказывать влияние. Я буду ждать вас, детектив. Но играть эту партию в одиночку мне не хотелось бы.
   Он развернулся и исчез за дверью. Подождав, пока тяжёлые шаги на лестнице стихли, Милен вставил флешку в компьютер. Экран вспыхнул. Перед ним раскрылась не карта - сеть. Города по всему миру, соединённые линиями. У каждой точки - иконки: книга, телевизор, газета, клетка. Он приблизил изображение. Линии расходились из нескольких узлов, один - прямо в его городе. Это была не теория. Это работало. Каждая иконка означала человека, втянутого в эту "игру".
   Медиа-магнаты, писатели, учёные, политики - все они, похоже, были пешками в чужой партии, даже не подозревая, что их шаги кем-то направлены.
   Он кликнул на следующий файл. Файл назывался Манифест. Даже само слово пахло чем-то подозрительно идеологическим. Чем-то людоедским, в духе "ради света придётся пройти через кровь". Неужели Гроссмейстер - ещё один из тех, кто свалился в уютную яму откровений и пророчеств? Введение сразу заявляло название проекта: "Пробуждение". Милен читал этот документ и у него вспыхивали мысли:
   -Конечно. Манифест. Без идеологии никак. Апокалиптическое имя по скидке. Осталось только выбрать - на чём ехать к истине: на древнеегипетской колеснице или на слонах Ганнибала?
   - Человечество, - говорилось в тексте, - погрязло в потреблении, застое и самообмане...
- Интересно, существует ли хоть один манифест, который начинается со слов: "в целом у нас всё нормально, просто хотелось кое-что обсудить?
   "Наш вид, обладающий безграничным потенциалом, добровольно запер себя в клетке комфорта и шаблонного мышления..."
   -Ну-ну. Особенно по утрам, - мрачно отметил Милен, - когда добровольно едешь в метро, уткнувшись носом чужую подмышку.
   -Мы забыли, что такое подлинная свобода, интуиция, - тем океаном знаний, что объединяет всех нас.
   - Правда? Вот куда я точно не собирался нырять до завтрака - так это в океан знаний. Спасибо, но я еле справляюсь с собственным почтовым ящиком.
   Он пролистал вниз. Ни имени, ни даты, ни контактов. Читал дальше. Текст разворачивался: человечество, оторвавшись от своей первобытной природы, потеряло доступ к главному ресурсу - коллективной мудрости. Мифы, легенды, архетипы - не просто сказки, а ключи. Образы, через которые древнее знание всё ещё говорит. Если умеешь слушать.
   И вот - кульминация. Операция "Орангутан". Чёткий подзаголовок. Под ним - подробное изложение. Выбор фигуры был осознанным. Гориллы и орангутанги, как утверждалось, - древнейшие символы силы, интуиции, связности с природой.
   Милен снова посмотрел на заголовок: Пробуждение. Проект описывал целую систему методов, усиливающих влияние навязанных бессознательных образов: Выпуск бестселлеров, фильмов и сериалов, в которых намеренно активировался архетип обезьяны, пробуждая в людях подсозночную тягу к дикому, утраченному; научные публикации об интеллекте приматов, их ДНК и сходстве с человеком; и, наконец, реальные события.
   Побеги обезьян были кульминацией. - Мы не контролируем образ обезьян - было написано в документе, и Милен почти слышал голос Гроссмейстера. -Их инстинкты, их тяга к дикости - это отражение того, что мы сами подавляем в себе.
   В самом конце "Главы 1" был раздел, озаглавленный "Вовлечение ключевых фигур". И там, к своему изумлению, Милен нашёл своё имя.
   "Детектив Милен - это уникальный объект для вовлечения в наш проект. Его интуиция, его способность видеть неочевидное делают его идеальным кандидатом для следующей фазы Проекта. Он не просто расследует преступления; он ищет порядок в хаосе, а это именно то, что нам нужно. Мы ожидаем, что, столкнувшись с масштабом Проекта, он сделает осознанный выбор - либо присоединится к Пробуждению, либо станет препятствием."
   Милен почувствовал озноб. Он был не просто случайным свидетелем, не просто "пешкой" в их игре. Его, по сути, вербовали. И вербовали очень изощрённо, используя его собственные сильные стороны и стремления. Включая королевский гамбит.
   "Если детектив Милен согласится, его задача - отслеживать и анализировать реакцию общества. Он станет связующим звеном между нашей скрытой работой и внешним миром. Глазами и ушами Проекта там, где мы не можем действовать открыто."
   Милен закрыл файл. У него кружилась голова Он вспомнил слова Гроссмейстера о "форсированном выигрыше в пять ходов". Теперь он понимал, что это была не просто фраза. Это был принцип, по которому действовал весь "Проект Пробуждение". Каждый ход был просчитан, каждое действие имело свою цель.
   Он встал и подошёл к шахматной доске. Он уже был в этой игре - и если не станет играть по своим правилам, превратится в марионетку. Милен схватил белого ферзя и сделал ход. Не тот, что выбрал Гроссмейстер. Другой. Свой собственный. Затем достал телефон и набрал номер. Эния ждала. Милен на мгновение замялся - как начать? Обычными словами тут не обойтись. Глубоко вдохнул.
   - Эния, - сказал он, когда услышал её голос, - у меня есть информация. Она выходит за рамки всего, что мы знаем. Мне нужен полный карт-бланш и абсолютное доверие. Без вопросов - пока не объясню всё. На том конце повисла пауза, затем раздался глубокий выдох.
   - Хорошо, Милен. Ты знаешь, я всегда тебе доверяла. Что нужно?
   - Мне нужен полный доступ ко всем инцидентам со сбежавшими животными за последние две недели. Не только приматами - всеми. И не только у нас, а по всему миру. Детали: время побега, обстоятельства, реакция общества, упоминания в СМИ. Ещё мне нужны контакты всех, кто писал, говорил, фантазировал об орангутанах и гориллах за последний месяц. Писатели, журналисты, сценаристы, уличные пророки.
   - Милен, ты представляешь объём этого? - Эния звучала одновременно озадаченно и устало. - И что ты с этим делать собираешься? Зоопарк в голове построить?
   - Эния, - добавил он ,пожалуйста, не задавай вопросов, когда я буду нести очевидную чушь о мифах, символах и коллективной тени.
   - Милен, - усмехнулась Эния, - ты всегда её нёс. Просто раньше без уверенности. Считай, что доступ получишь. Удачи.
   - Я хочу понять, как это работает, - твёрдо ответил он. - Гроссмейстер думает, что рулит игрой.. Он хочет, чтобы я стал его глазами и ушами. Отлично. Я ими и стану.
  
   Глава 7. Блуждание в Сумерках
  
   Милен чётко представлял свой первый ход. Он станет внутренним наблюдателем этого безумного "Проекта Пробуждения". Если Гроссмейстер и его люди думают, что он на их стороне - тем лучше. Чем больше недооценки, тем ближе к правде.
   Он вновь открыл и прочитал файл флешки. Потом ещё раз - на этот раз между строк.. Игра началась.
   Следующие несколько дней Милен методично просматривал отчёты, графики, статьи. Побеги животных - не только приматов - действительно участились. Статистика пела тревожные песни. Где-то слоны выломали ворота. Где-то пингвины сбежали без разрешения. Мир слегка трещал по швам. Он начал замечать странные корреляции: всплеск публикаций о дельфинах - и вот уже массовый выброс на берег. И люди... Люди начали вести себя иначе. Кто-то испытывал тревогу, кто-то - неодолимое желание уехать на острова. Кто-то внезапно купил билет в одну сторону и сказал, что едет искать смысл жизни через керамику.
   На четвёртый день у него запищал звонок.
   - Детектив Милен? - раздался в трубке голос. Холодный, собранный. Это был Гроссмейстер- Надеюсь, вы нашли время ознакомиться с предоставленной информацией.
   Милен вздохнул. Он и правда нашёл время. - Я ознакомился, - ответил он спокойно. - Ваш Проект... весьма... интересен.
   - Интересен, но недостаточно понятный, верно? - в голосе Гроссмейстера скользнул оттенок снисходительной иронии. - Вам, людям, влюблённым в детективную конкретику, всегда труднее принять... зыбкое.
   - Вы сказали, что я буду вашими "глазами и ушами", - перешёл к делу Милен. - Что вы от меня ожидаете?
   - Поиск аномалий, - спокойно проговорил Гроссмейстер, как будто говорил о погоде.
   -Что-что? - невольно вырвалось у Милена.
   - Несоответствия. Те, кто реагирует не по шаблону. Проект "Пробуждение" - живой организм. Ваша задача - фиксировать сбои. И... - тут он слегка притормозил, - ...обнаруживать тех, кто проявляет стойкую... "резистентность".
   Он произнёс это слово с такой интонацией, будто говорил "проказа" - вежливо, но с налётом медицинской обречённости. Милен сдержанно кивнул, но внутри уже слышал, как звенит тревожный колокол - не в ушах, а где-то в спинном мозге. Тех, кто не поддаются, обычно сначала изучают... а потом добавляют в список показа "нежелательные элементы".
   - И что вы планируете с этой информацией? - спросил Милен, сохраняя тон любезной дипломатии перед визитом в логово кобры.
   - Корректировать методы внедрения, - произнёс Гроссмейстер. - И, быть может, понять, почему некоторые умы закрыты ля нашего методики или ведут себя непредсказуемо.
   Он сделал театральную паузу. Милен едва не выругался. - Есть ещё один момент, детектив, - продолжил Гроссмейстер с вежливостью скорпиона на чаепитии. - Я знаю, что вы общались с вашей коллегой. Это допустимо. Пока. Но, прошу... не превращайте эту игру в групповую терапию. Люди не всегда готовы услышать правду.
   Милен почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Гроссмейстер знал. Не догадывался. Знал. Он не был просто шахматистом. Он был пауком. И сейчас он тронул одну из нитей. А Милен... просто заметил дрожание паутины.
   Глава 8. Двойная Игра
  
   После разговора Милен рухнул на стул. Голова гудела, как старый сервер. Он согласился играть роль доверенного лица, глаз и уха Гроссмейстера, в то же время -держать в курсе Энию. Двойной Агент без прикрытия.
   Первым шагом был поиск аномалий. Тех самых "непредсказуемых эффектов", о которых говорил Гроссмейстер с видом, будто речь шла о сезонной аллергии. Милен был уверен: где-то система дала сбой. Где-то архетип пошёл не в ту сторону - как дрожжи в пироге, который неожиданно стал вулканом.
   Он сосредоточился на поиске массовых паник, вспышках агрессии, коллективных галлюцинациях. Первые результаты были как свалка новостей. Но Милен - детектив. Он не искал очевидность. Он искал структуру. Корреляции. Тени. И через два дня - нашёл. Не в мегаполисе. В маленькой деревне в Гималаях. Интернет туда добирался пешком, люди- на мулах, но вот следы вируса архетипа уже были там. И он поехал на место.
   Вот что он написал Энии: "Жители сообщали о галлюцинациях. Они видели в лесу не просто горилл, а существ с чертами человека - пугающе знакомыми и одновременно чуждыми. Это не было вдохновением или тоской по дикому. Это был страх. Настоящий. Первобытный. Люди бежали из деревни, словно услышали зов Джунглей. Я добрался до деревни на третий день после пересадки, пятичасового подъёма по горному серпантину и одного неожиданного диалога с ламой, который, похоже, был духовным лидером на тропе. Интернет тут не умирает - он никогда сюда не добирался. Телевизор стоит в местном баре, но показывает только статичное лицо диктора, застывшего где-то в 1987-м. Зато люди здесь говорят. И говорят много. Сначала - шёпотом. Потом громче. Потом вдруг умолкают, будто что-то за моей спиной решило вздохнуть. Я ночевал в хижине старосты. Он молчал почти весь вечер, но под утро передал мне рисунок. Уголь на старой бумаге, с неровными краями: фигура с лицом человека и телом обезьяны, вытянутая, как будто нарисована в падении. Позади - деревья вверх корнями. Надпись внизу: он уже проснулся.

0x01 graphic

   Я думал, это метафора. Но ночью всё изменилось. Сначала я услышал звуки - низкие, дрожащие, будто кто-то медленно перелистывает кожаную книгу внутри леса. Потом - топот. Нет, не просто шаги. Топот, как у человека, который не должен быть таким тяжёлым. Я вышел на улицу. Лес был чёрен. Воздух звенел. И среди деревьев я увидел... глаза. Большие, тёмные, слишком ровные. Они не двигались. Они наблюдали. Я не кричал. Не потому что был смелым. Просто горло перестало слушаться.
   На утро из деревни сбежал один парень. Осталась только куртка, аккуратно сложенная на ступенях местной пагоды, и ещё один рисунок - тоже углём, но уже не детский: силуэт фигуры, стоящей спиной к наблюдателю, с вытянутыми руками и чем-то вроде антенн, идущих в землю.
   Это не просто сбой, не просто травма. Местная мифология не приняла архетип. Она отреагировала так, как реагирует иммунная система - лихорадкой, галлюцинациями, бегством.
   Я записал всё. Сделал копии. Что-то идёт не так. Если Гроссмейстер со своей командой и правда готовит "коррекцию"... я бы хотел узнать, кого именно он собирается корректировать и как. Внедренный Архетип - или меня."
   Милен так же отправил отчет Гроссмейстеру. Тот ответил, как всегда: "Отлично, детектив. Ваша проницательность впечатляет. Мы учтём это. Есть ли другие наблюдения?"
   Милен постучал пальцами по клавишам и набрал: "Есть. Мне нужно понять механизм непредсказуемого хаоса. И что вы собираетесь делать с этой деревней?"
   Пауза была долгой. Наконец, пришло сообщение: "Механизм "коррекции" - это тонкая настройка архетипических потоков. Мы не можем просто "выключить" их. Что касается деревни... мы примем меры для смягчения эффекта. Ваша задача - продолжать наблюдение. "
   Этот ответ можно было истолковать, как угодно. Тем временем Милен занялся поиском ещё одной аномалии, но теперь уже такой, где эффект будет непредсказуемо позитивным, или где воздействие будет полностью отсутствовать, несмотря на все усилия Гроссмейстера. Это помогло бы понять пределы возможностей и границы их контроля. Наконец, он наткнулся на нечто, что заставило его сердце забиться быстрее.
   В небольшом приморском городке на побережье Португалии, где несколько дней назад в местном дельфинарии произошел инцидент с якобы "сбежавшими" дельфинами, случилось нечто необычное. Вместо паники или простого интереса, жители города, казалось, были охвачены волной необъяснимого сострадания.
   Реакция была нетипичной. После того как дельфины "уплыли" (позже выяснилось, что их просто выпустили, но это было преподнесено как побег), городское сообщество немедленно организовало масштабную кампанию по очистке прибрежных вод от мусора. Дети стали рисовать дельфинов и носить их изображения как талисманы. Местные рыбаки, известные своим прагматичным отношением к морю, вдруг начали активно выступать за защиту морской фауны. Произошел резкий всплеск добровольчества, направленного на помощь морским животным. Это было не просто обычное экологическое движение; это было коллективное эмоциональное переключение, как будто все жители города вдруг почувствовали себя связанными с морем и его обитателями на глубоком уровне.

0x01 graphic

   Это была вторая аномалия. Здесь архетип, вероятно, дельфина (который, по всей видимости, тоже был частью "Проекта Пробуждение"), вызвал не тоску по дикости, а глубокое чувство эмпатии и заботы. Эффект был позитивным, но явно не тем, что Гроссмейстер подразумевал под "Пробуждением" . Через несколько часов Милен уже сидел в самолёте, направляющемся в Португалию. Он прибыл в маленький, живописный городок. Воздух здесь был пропитан запахом моря и спокойствием, но Милен чувствовал, что под этой идиллической поверхностью скрывается что-то глубокое и необычное. Вот что написал Милен в очередном отчете Энии:
   Эния, нашёл интересный след. И, как обычно, он оказался не там, где его ожидали. Не мегаполис, не столичный центр культуры, а крошечный городок Агуамаринья на южном побережье Португалии. Население - около 5 тысяч. До ближайшей развязки - тридцать минут на машине, если не считать коз. Согласно официальной версии, несколько особей Tursiops truncatus покинули местный дельфинарий при загадочных обстоятельствах. Реакция СМИ: лёгкое недоумение. Реакция жителей: внезапная и мощная волна сочувствия. Рыбаки отложили сети и стали проповедниками охраны фауны. В порту теперь больше флагов с дельфинами, чем якорей. Люди начали рисовать дельфинов на дверях и на телах- и почему-то везде они смотрят вверх, как будто знают что-то, чего не знаем мы.
   Коллективное поведение явно не укладывается в рамки стандартной эмпатической реакции. Люди рассказывали о "волшебстве", о "чувстве единства", о "связи с морем". Они не могли объяснить, почему вдруг начали чувствовать это так сильно, но их глаза светились искренностью.
   Ночью я спустился к набережной, чтобы взять пробы воды и послушать местные истории. Один мужчина лет шестидесяти, бывший рыбак, подошёл ко мне и сказал: "Они вернулись, чтобы мы вспомнили, кем были. Морская кровь - не миф. Просто мы слишком долго жили с запертым сердцем. Знаете, сеньор, раньше мы ловили рыбу, чтобы жить. А теперь... теперь мы ловим её с любовью. И чувствуем, что она тоже нас любит. Как будто мы все - часть чего-то большего. Как будто... мы вспомнили что-то очень важное."
   Вспомнили.. Не "узнали", не "поняли", а именно "вспомнили". После этого он протянул мне деревянный амулет с вырезанным дельфином и исчез в тумане. На следующее утро я оказался в центре импровизированного "праздника воды": дети запускали бумажные дельфины в канал, взрослые пели что-то, похожее на архаичные баллады. Один мальчик лет десяти спросил: "А вы тоже слышите их во сне?" Побочный эффект? Возможно. Но, пожалуй, первый - с положительной полярностью. И всё же меня тревожит, что никто не заметил, как это случилось. Даже те, кто теперь с дельфином на руке, не помнят, зачем начали. Пока возвращаюсь. Сохранил образцы, фото, свидетельства.
   P.S. В самолёте со мной летит женщина, которая твёрдо уверена, что однажды была морским львом. Верю. Тут уже нельзя быть уверенным ни в чём."
   Милен отправил и Гроссмейстеру сообщение, описав ситуацию в Португалии. Ответ пришел быстро, и в нём чувствовалась некоторая озадаченность.
   "Интересно, детектив. Действительно, не совсем тот эффект, который мы ожидали. Это подтверждает, что коллективное бессознательное - сложный инструмент. Что вы предлагаете?"
   Милен набрал ответ, его пальцы едва дрожали от напряжения. Это был рискованный ход.
   Он вернулся в свой номер, его мысли лихорадочно работали. Если "Проект Пробуждение" действительно был о "вспоминании" своей истинной природы, то цель Гроссмейстера могла быть куда сложнее, чем просто манипуляция. Что, если он действительно верил, что таким образом "спасает" человечество от саморазрушения?
   Но даже если так, метод был чрезвычайно опасен. Манипуляция сознанием, пусть и с "добрыми" намерениями, оставалась манипуляцией. И кто мог гарантировать, что эта "гармония" не превратится в новый вид контроля, более тотальный, чем любой тоталитаризм? Он должен был выяснить, что произойдет, если "пробуждение" будет завершено по плану Гроссмейстера? И что, если он, Милен, сам стал частью этого "пробуждения", сам начнет "вспоминать" то, что давно забыл?
   Через несколько дней после возвращения Милена потянуло обратно в тот самый шахматный парк. Туда, где когда-то всё началось. Листвой мягко скользил ветер, лавки были пусты, но в воздухе витало ощущение слишком правильной тишины - как перед бурей.
   Он заметил знакомую фигуру за центральным шахматным столом. "Киллер". Спокойный, сосредоточенный, методично протирающий очки. Словно каждый жест был частью тщательно отрепетированного ритуала.
   Милен присел на скамейку неподалёку, будто случайно. Он наблюдал. "Киллер" играл с новым противником - молодым парнем с нервными пальцами и пытливым взглядом. Партия шла быстро, динамично. Но вокруг неё ощущалась странная глухота. Как будто все звуки приглушились, как будто что-то... слушало. Милен почувствовал это. Не звук, не движение - присутствие. Еле уловимое дрожание в затылке, будто пространство слегка изменило вес. И тут на игроков легла тень. Над "Киллером" и его противником возник Гроссмейстер. Он стоял, сложив руки на груди. Лицо было неподвижным. Тени от деревьев не доходили до его глаз.
   - Хорошая партия, - произнёс он медленно, низко, глядя не на игроков, а сквозь них. - Но тебе стоило пожертвовать ладьёй на седьмом ходу. Форсированный мат в четыре хода.
   Молодой шахматист вздрогнул, словно от внезапного холода. "Киллер" поднял голову. Его взгляд был не поражённым, не раздражённым... почтительным. Спокойное принятие - будто перед священником на исповеди.
   - Да, Учитель, - сказал он. - Я это видел. Но не решился.
   У Милена сжалось горло. "Учитель"? Значит, всё это время - эти партии, эти случайные разговоры - были не импровизацией, а частью чего-то большего. Это и есть его команда? Репетиция того, что выходит за границы шахматных комбинаций. Гроссмейстер увидел его и едва заметно кивнул. И за мгновение до того, как Милен встал, он заметил: на обратной стороне ферзя, самой сильной фигуры игры, кто-то выцарапал крошечный символ. Солнце, уходящее под землю.

0x01 graphic

   Он уже знал, что это мощный архетип. В мифах многих культур заходящее солнце символизирует смерть, конец цикла, но также и подготовку к новому началу. В египетской мифологии Ра каждую ночь уходит в подземный мир, чтобы возродиться утром. А еще -поскольку солнце - это свет, истина, энергия, его исчезновение может означать временную утрату смысла, времена неопределённости, но с потенциалом будущего рассвета.

0x01 graphic

  
   Глава 9: Потеря контроля
  
   Милен понимал, что ему нужно действовать быстрее. Если Гроссмейстер так легко раскрывает свои связи, значит, он уверен в своём контроле. Или, что ещё хуже, ему нужно, чтобы Милен это знал. Чтобы он чувствовал себя частью их "команды", чтобы он доверял им. Милен достал свой телефон. Он должен был дать Гроссмейстеру то, что тот хотел, но при этом использовать это для своих целей.
   - Я нашёл ещё одну аномалию, - отправил он сообщение Гроссмейстеру. - Местонахождение: Ирландия. Реакция: массовая апатия. Несмотря на сильный архетипический импульс, люди не проявляют никаких эмоций. Ни страха, ни сострадания. Просто равнодушие.
   Это была новая грань. Если страх и сострадание были отклонениями, то апатия могла быть полным отсутствием "пробуждения". Это могло быть их самым большим провалом.
   Гроссмейстер ответил через несколько минут: "Интересно. Очень интересно, детектив. Резистентность в чистом виде. Мне нужно больше информации. Вы готовы отправиться в Ирландию?"
   Милен усмехнулся. Он был готов. И он собирался раскрыть все карты в этой безумной партии. Милен прибыл в небольшой ирландский городок, расположенный в живописной, но хмурой сельской местности. Влажный воздух и низкое небо, вечно затянутое тучами, создавали ощущение затянувшегося выдоха - как будто само место устало чувствовать.
   Он ожидал найти депрессию. Или отчаяние. Но то, что он встретил, было пугающе иным: равнодушие, тяжёлое и вязкое, как торфяная вода. Люди двигались медленно, говорили в полтона, в их взгляде не было даже отстранённости - только пустота, будто они жили не здесь, а на экране, отключённом от звука.
   По его данным, неделю назад на местном озере случилось нечто странное: туда одновременно слетелись десятки лебедей. Местные не сразу заметили. А когда заметили - не придали значения. И это было тревожно. Потому что, согласно Манифесту Пробуждения, архетип лебедя должен был вызывать чувства красоты, обновления, символической нежности. Но здесь - ничего. Ни фотографий. Ни постов. Ни "смотрите, как красиво". Только вялые жалобы на ночные крики и запах перьев.
   Милен наблюдал за людьми - в пабах, на улицах, в магазине. Попробовал заговорить с барменом: - Лебеди?
   Бармен вытер стакан так, будто делал это уже в третий раз за сегодня и за всю жизнь одновременно. - Да, их много. Всегда были. Ну, почти.
   Стена безразличия казалась прочнее тревоги. И это пугало больше всего. Он провёл несколько дней, копаясь глубже. История города. Социальная динамика. Странные легенды. И в одной забытой краеведческой книге нашёл упоминание о Великом Безмолвии - периоде, когда после череды катастроф жители погрузились в состояние... психологического распада. Не страдания. А полной остановки эмоций. Эпидемия внутренней тишины.
   На третий вечер он отправился к озеру. Туман висел над водой, густой, как простуженный сон. Он остановился у берега, щёлкнул диктофоном и начал записывать свои наблюдения. В этот момент - тишина лопнула. Резкий всплеск - как будто что-то тяжёлое упало в воду. Милен замер. Из тумана медленно вышла стая лебедей. Они двигались не как птицы - не величественно, не грациозно. А слаженно. Стройно. Как будто репетировали. Один лебедь отделился. Подошёл к самому краю воды и вытянул шею вперёд - не угрожающе, но намеренно. Его глаза встретились с глазами Милена. Там не было звериной инстинктивности. Там было осознание. И что-то ещё...Потом, без предупреждения, вся стая сорвалась с места. Они не нападали - но их взлёт был взрывом ветра и шума. Один лебедь пронёсся в метре от головы Милена, задел его плечо крылом - удар был сильнее, чем можно было ожидать. Он отшатнулся, упал на колени и почувствовал, как внутри него нарастает паника - не его собственная, чужая. Через минуту всё стихло. Лебеди исчезли. Остался туман. И диктофон, который продолжал записывать пустоту. Он вернулся в гостиницу, спиной чувствуя, как за ним тянется взгляд. На следующее утро местный мальчик протянул ему рисунок. На нём - фигура человека, стоящего у озера. Вокруг него - лебеди. Но у одного из них было человеческое лицо. Без глаз.
  

0x01 graphic

   Милен немедленно вышел на связь. - Эния, мне нужно все, что ты можешь найти о периодах массовой апатии, депрессии или коллективного равнодушия в истории. В любых странах, любых культурах. И особенно - о тех, что следовали за крупными катастрофами.
   Эния, хотя и привыкла к его странным запросам, была удивлена. Но она, как всегда, согласилась помочь. Через несколько часов, Милен получил первые данные. Действительно, в истории человечества были периоды, когда целые сообщества погружались в состояния апатии после войн, эпидемий или голода. И что самое важное - эти состояния часто сопровождались полным отсутствием интереса к символам и мифам. Как будто коллективное бессознательное, перегруженное травмой, просто "отключалось".
   И тут его осенило. "Резистентность". Это была не активная защита, а пассивное безразличие. Коллективное бессознательное этого города было невосприимчиво к архетипическому влиянию не потому, что было сильным, а потому, что было истощено. Истощено прошлыми травмами, которые, возможно, стали частью их коллективной памяти, передаваясь из поколения в поколение.
   "Проект Пробуждение" работал, когда психика была достаточно "чистой" и "готовой" к принятию или извлечению архетипа. Но если она была "загрязнена" или "подавлена" глубокой коллективной травмой, архетипические волны просто не находили отклика.
   Милен немедленно связался с Гроссмейстером.
   - Я нашёл причину резистентности, - начал Милен, его голос был уверенным. - Дело не в активной резистентности. Это не их вина. Их коллективное бессознательное просто "выключено".
   На том конце провода наступила тишина. Долгая, напряженная тишина. Милен ждал. Он понимал, что этот вывод мог либо разрушить всю теорию Гроссмейстера, либо дать ему новый, опасный инструмент. Наконец, Гроссмейстер заговорил, его голос был лишен обычной уверенности, в нём слышалась нотка... озадаченности.
   - Травма... - пробормотал он. - Этого мы не учли. Мы думали, что архетипы универсальны, что они всегда найдут отклик. Но если... если они могут быть подавлены таким образом...
   - Это значит, что ваш "Проект Пробуждение" не так всемогущ, как вы думаете, - жестко сказал Милен, чувствуя, что перехватывает инициативу. - Вы не можете пробудить тех, кто слишком сильно спит из-за боли.
   Снова тишина. Милен почувствовал, что он только что сделал свой самый важный ход. Он не просто нашёл аномалию, он нашёл уязвимость.
   -Ваша проницательность... похвальна, детектив, - наконец произнес Гроссмейстер, и теперь в его голосе не было ни высокомерия, ни самоуверенности. Только искреннее удивление. - Вы открыли нам новую дверь. Или... предупредили об опасности.
   Милен знал, что сейчас происходит переломный момент. Гроссмейстер был человеком, который признавал логику и факты. И его открытие изменило баланс сил в этой игре.
   - Что теперь? - спросил Милен.
   - Теперь, детектив, - голос Гроссмейстера звучал более задумчиво, чем когда-либо, - нам нужно переосмыслить всю партию. И, возможно, изменить правила игры. Возвращайтесь. У нас много тем для обсуждения.
   Милен положил трубку.. Но он знал, что теперь у него есть шанс не просто остановить "Проект Пробуждение", но, возможно, направить его в совершенно иное русло. Если Гроссмейстер действительно хотел "гармонии", а не контроля, то это был его шанс. Но если это была очередная уловка... Милен был готов к любой партии.
   Глава 10. Возвращение
  
Едва Милен ступил на родную землю, как получил сообщение от Гроссмейстера: "Парк. Центральный стол. Через час." Без прелюдий. Ни "добро пожаловать", ни "как прошёл рейс". Только координата - и вызов. Милен не стал заезжать домой. Он пошёл прямо через город. Но на перекрёстке возле старой почты - там, где раньше продавали уличный кофе и слушали уличных скрипачей, - он вдруг замер. Перед ним стояла фигура в капюшоне. Не угрожающая. Просто... слишком неподвижная. Слишком знакомая. Он узнал его не сразу - только по походке, когда он развернулся и пошел прочь. Это был тот самый небритый шахматный маэстро. Из группы Гросмейстера. По слухам, он сошёл с ума после тестов, созданной в рамках эксперимента "Пробуждение". И вот он здесь. Живой. Смотрит. Ждёт. Милен сделал шаг за ним, но тот уже свернул за угол. Он последовал - и остановился как вкопанный: за углом никого. Только на стене мелом была нарисована ладья, у которой вместо головы - человеческий глаз. Был порыв пройти мимо. Сделать вид, что это усталость, галлюцинация, остаточный эффект архетипа. Но внутри всё дрогнуло: это было предупреждение. Или приглашение. Что- что вышло из-под контроля .

0x01 graphic

   Милен направился дальше. Закат обнимал парк мягким светом. Центральный стол ждал. Шахматные фигуры стояли, как актёры перед началом монолога. Гроссмейстер уже сидел за доской. Лицо спокойное.
   - Детектив Милен, - произнёс он. - Вы превзошли мои ожидания. Травма прошлого... Мы не учли этого. Это меняет многое.
   Он указал на свободное место напротив.
   - Вы обнаружили предел. Не сбой. А целую зону, которой не касаются архетипы. Потому что она помнит боль лучше, чем символ.
   Милен сел, не сводя взгляда с доски. И всё же краем сознания ощущал - кто-то наблюдает. Не только Гроссмейстер. И не только игра. И эта фигура с капюшоном, возможно, была не последней, кто вернулся из архетипических глубин не совсем целым существом.
   Милен, теперь официально "Аналитик Пробуждения", знал о коллективном бессознательном столько, сколько раньше знал о налогах - то есть слишком много и при этом недостаточно. Его дни проходили среди молчаливых учёных в белых халатах и философских кроссовках. Они, казалось, полностью разделяли видение Гроссмейстера... или просто уже давно перестали спорить с тем, кто оперирует словами "архетипическая пульсация" без смеха.
   Милен был допущен к технологии создания бессознательного. Никто точно не понимал, как это работает. Но оно работало. Эксперимент "Орангутан" показал блестящие результаты: массовое проникновение образа, увеличенные продажи плюшевых приматов... классика научной психомагии.
   Милен специализировался на "зонах глубокой травмы" - регионах, где архетипические волны не вызывали отклика. Там, где вместо "пробуждения" возникало то, что научный отчёт аккуратно называл "непредсказуемыми реакциями", а Милен про себя - "шепотом древних криков". Он выяснил, что в этих зонах история оставила незажившие раны: войны, голод, стихийные бедствия, музыкальные фестивали 80-х - всё, что могло сломать коллективную психику и оставить в ней замерзшие пустоты.
   Гроссмейстер, как ни странно, слушал. Не перебивал. Даже не кивал (чем сильно отличался от большинства начальников). Он позволял Милену разрабатывать "мягкие настройки": архетипы с гуманной начинкой, кампании, призывающие не к революциям, а к внутренним обнимашкам. Иногда это даже срабатывало. И Милен начинал верить, что вносит свет в этот гигантский проект сомнительной этичности.
   Но с каждой новой волной коллективного усилия, Гроссмейстер становился... страннее. Его взгляд на графики "пробуждения" был уже не взглядом исследователя. А однажды он вошёл в лабораторию Милена с лицом человека, который только что поставил последнюю фишку в игре в рулетку.
   - Детектив, - произнёс он голосом, в котором было больше театра, чем у труппы на гастролях, - мы готовы к последнему, решающему ходу. Архетип, который объединит всё. Он нажал кнопку. На экране - не орангутан. Не дельфин. Не лебедь с глазами тревоги. Человек. Стоящий на вершине. Руки раскинуты, будто он собирается обнять небо или, на худой случай, поймать спутник.

0x01 graphic

   - Это архетип Творца, - с благоговейной интонацией сказал Гроссмейстер. Его зрачки загорелись тем самым светом, который обычно бывает у людей, нашедших смысл жизни... и потерявшийся мобильник. - Он пробудит не только волю. Он зажжёт идею. Люди захотят перестроить мир. Под моей... координацией.
   Милен не ответил сразу. Он смотрел на экран и вспоминал. Ту улыбку "Киллера" в парке. Ту пустоту в ирландских глазах. Ту ночь у озера. Он понял: когда архетип обнимает небо - это может быть жест свободы. А может быть - команда на запуск проекта пробуждение. Символ, который кажется универсальным, иногда лишь маскирует директиву. И что бы ни скрывал за этим образом Гроссмейстер, одно было ясно: "Творец" звучал чертовски близко к "режиссёр". Архетип начал медленно, но уверенно просачиваться в коллективное бессознательное. Но не стройно, не как задумывалось в презентациях и лабораторных расчетах. Он растекался по уму человечества, как чернила по влажной бумаге - искажённо и капризно.
   В Индии подростки начали рисовать мемы, где Творец был в шлёпанцах и требовал манго, называя себя богом перерывов на обед. В Боливии уличные художники изобразили его в мозаичном стиле, сидящим на крыше автобуса с гитарой и надписью: "Мир подождёт, пока я настроюсь". В Канаде школьники стали распевать импровизированный гимн Творцу, но исключительно в стиле хорового хюгге-рэпа, и только по пятницам.

0x01 graphic

   На форумах дизайнеров обсуждали, должен ли у Творца быть одобренный цветовой код. Кто-то утверждал, что "Творец в монохроме - это насилие". В одном африканском регионе архетип вообще был принят как часть старого предания - с той только разницей, что теперь в сказаниях он приходил не с небес, а через Wi-Fi.
   Милен смотрел на эту картину с растущим двойственным чувством: как на великую мутацию или на танец, в котором партнёр решил импровизировать. Архетип вышел из-под контроля. Или - нашёл себя. Пробуждение, кажется, началось. Но не там, не так и не теми словами. И "Творец уже не слушал режиссёра". Он снимал свой фильм.
   Он начал с походки. Сначала она просто стала чуть прямее. Потом - демонстративно прямолинейной. Спустя недели Гроссмейстер уже маршировал по коридорам Центра так, словно находился не в учреждении, а в собственном монастыре шахматной мысли. Время от времени останавливался у зеркал, поправляя... ничего. Воображаемый плащ, воображаемый воротник. Настоящая гордость.
   С коллегами он почти перестал разговаривать. Лишь изредка произносил что-то вроде:
   - Пешка... должна пройти через тьму... седьмой горизонталью... только тогда... преображение...
   Вначале это считали метафорой. Потом - внутренней шуткой. Но вскоре стало тревожно: он так говорил всегда. Наконец наступило утро, когда он вышел из своего офиса... босиком. На голове - корона из фольги (возможно, из остатков упаковки для хлебцев из кафе на третьем этаже). В руках - свернутый график "Пробуждения", превращённый в скипетр. Он шагнул к дверям приёмного зала и, задержавшись на пороге, поднял взгляд к потолку, будто искал одобрительный лайк от небесного алгоритма.
   - Я... пешка... я пошёл в королевы... Я... перехожу...
   Он сделал шаг. Расправил плечи, поднял руки в стороны - и с выражением вселенского инсайта прокричал:
   - Я - королева!
   С тех пор Гроссмейстера больше никто не видел. Есть легенда, что в чертежах новых торговых центров коридоры начали формироваться в форме шахматных фигур. Особенно - ферзя. А в шахматных клубах по всему миру стало принято говорить перед каждым необычным ходом:
   - Я - пешка на седьмой. Готовьтесь.
   Глава 10 Эпилог
  
   Прошло несколько недель. Мир продолжал делать вид, что всё под контролем: новости сменяли друг друга, сводки забывались, манифесты устаревали. Проект "Пробуждение" исчез - или стал частью фона, как тихий саундтрек.
   А в том самом парке, где когда-то всё началось, снова сидели игроки у потёртого шахматного стола. Не Киллер и не Небритый - те давно исчезли, оставив за собой только легенды и пару незаконченных партий. Но доска та же, фигуры те же, и спор по-прежнему живой:
   - Твоя кобыла сюда не ходит, господин! - ворчал один. - Ну сколько можно! У тебя коняга - как крокодил с артритом. А у меня - гордый скакун, ты глянь, сейчас как затопчет.
   - Я извиняюсь, - отвечал второй. - Со всеми бывает. Даже у ферзя - выходной.
   Они бурчали, как будто ничего не произошло. Как будто апокалипсис пролетел мимо, а они просто проморгали. И тут - из-за кустов, с плавной театральностью, достойной старого итальянского режиссёра - появился он. Гроссмейстер. Он был полуголый. На нём - льняной плащ, кроссовки и походка человека, который, возможно, только что вернулся из другой вселенной. На плече у него восседала маленькая обезьянка в жилетке. В её взгляде читалось всё: осведомлённость, ирония... и подозрительная вовлечённость.
   Он подошёл к доске. Замер. Игроки умолкли. Насторожились. Без предупреждения обезьянка метнулась вперёд, схватила ладью, подбросила её в воздух и вернулась на плечо, будто только что поставила подпись под судьбой партии.

0x01 graphic

   - Э-э-э! - вскрикнул один из игроков. - Ты что творишь?! Это же была моя ладья! Ты кто вообще - шаман орангутанский?
   Гроссмейстер медленно поднял руки к небу. Его глаза сверкнули с таким блеском, будто он увидел скидки на смысл жизни.
   - Вы не видите?! - воскликнул он с пылом, достойным библейского пророка. - У вас у всех... проиграно!
   - Это кто вообще? - прошептал кто-то сзади. - Цирк без афиши?
   Гроссмейстер взревел:
   - Цугцванг! - будто объявлял название новой религии. - Состояние, в котором каждое действие - хуже бездействия, но бездействие... уже невыносимо! Это и есть Архетип Творца! А какой творец - такой и мир!
   Он раскинул руки, будто собирался взлететь или хотя бы спеть финальный куплет. Потом развернулся и пошёл прочь. Обезьянка обернулась, посмотрела через плечо и... подмигнула.
   Игроки переглянулись. - Ну его. Сыграем заново!
   - Только без обезьян, ага.
   Они расставили фигуры. Партия началась с королевского гамбита. Но в этот раз никто не знал, кто победит. Aрхетипы играли сами с собой., кивая друг другу через клетку E4.
   ------------------------------------------------
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"