Аннотация: По сути - это книга по сериалу. Начала практически повторяет сериал, однако дальше... Эх, бедные герои. Есть множестно новых героев) А уже нам знакомые действуют совершенно не так, как нодо.
Предисловие
Франция, Париж, 1924 год
Мой рассказ пойдет о замечательной девушки - Софье; о ее учебе в Московском Институте благородных девиц. Когда я познакомилась с madmoiselle Sophie она уже была почтенной дамой, любила носить белый чепчик на английский манер, разводила розовые кусты и имела довольно строгий нрав, как мне показалось сначала. Но позже я поняла, что madmoiselle крайне рассудительна и старость ничуть не умалила ее острого и живого ума.
Но, пожалуй, стоит рассказать, вам, мой читатель, как я смогла познакомиться с madmoiselle Sophie. Во время революции мы с матерью бежали во Францию. Отец, полковник (?) полка, обещал maman прибыть следом, но вскоре старинный друг нашей семьи привез маме письмо, в котором отец объяснял причины, по которым вынужден остаться в России. Тогда мне только-только исполнилось десять лет и подобное объяснение мне показалось сродни предательству. В тот вечер мама долго плакала, а наутро, крепко обняв, уехала, оставив меня на попечение тетушки Настасьи, сестры моего отца, и Александра Локтева, поэта и хорошего друга нашей семьи. Тогда я совсем ничего не понимала, как и то, что более России я не увижу. И вот - мы в чужой стране, у нас никого нет. Мама устроилась гувернанткой в доме знатного господина, однако меня к себе взять так и не смогла. Через два года моя горячее любимая тетушка умерла и моим опекуном стал Александр Локтев. Он учил меня всему, что знал сам, но, к сожалению, знал он мало и все новое я черпала из книг, привезенных матерью из России.
Мать писала мне часто и когда письма внезапно прекратились, я забеспокоилась. А вскоре пришло письмо, где некая masdame Prosen оповещала нас о том, что мать моя умерла от гриппа. Так же сообщалось место, где она похоронена и то, что я могу забрать остатки ее жалования. И вот в шестнадцать лет я осталась одна, на чужой земле, без связей. Вскоре меня покинул и мой добрый друг Александр. Денег, что осталось от жалования матери, было мало и я оказалась в весьма затруднительном положении. Мне приходилось экономить на всем, я даже падала в голодный обморок. И вот тогда меня нашла madmoiselle Sophie. Она предложила мне работу, суть которой заключалась в том, что я должна была развлекать ее разговорами, чтением русской литературы и составлять ей компанию во время прогулок по парку. Я не раздумывая согласилась. Жить я могла в ее доме, который стоял на окраине Парижа. Он был совсем маленьким, но уютным. Madmuasel жила одна. Ее единственная дочь жила далека, кажется в Италии, и навещала ее крайне редко.
Madmoiselle Sophie была странной женщиной, но не злобной, а очень даже милой. Я не понимала отчего она все еще madmoiselle, поскольку остатки было красоты все еще хранили ее черты. Мне, даже, казалось, что она этим гордиться.
Моя работа не была сложна. Мы часто с утра до полудня гуляли по парку; затем был обед, после которого madmoiselle ложилась спать, что в ее годы было вполне обыденным; а вечером я вслух читала ей Толстого, Пушкина... Ах, мне стыдно даже признаться, что в те года я даже не слышала о них и их слог кружил мне голову, как и любой молодой барышне, впервые прочитавшей, скажем, Евгения Онегина.
Однако, вернемся мы к Sophie; она слушала она меня как бы в пол уха, правда когда я останавливалась, она тут же мне велела продолжать. Она часто заводила разговоры о том как я жила в России, и как жила здесь, о моей матери, отце. А однажды она, хитро прищурившись, спросила:
- А замуж не собираешься?
К тому времени я уже успела достаточно узнать madmoiselle и мне тут же стало ясно, в чем причина этого странного вопроса - она до ужаса боялась, что я покину ее.
- Что вы! - я сконфужено опустила голову. - Как я вас покину? Я так полюбила вас, что не смогу жить по другому!
Sophie улыбнулась и успокаивающе и покровительственно положила свою маленькую сухонькую ручку на мои стиснутые пальцы.
- Ну что вы, дитя мое? Впрочем, вам ведь только девятнадцать? Тогда спешить не стоит. Но и затягивать, впрочем, тоже.
Она притворно-серьезно погрозила мне пальцем, отчего я еще больше смутилась. Но потом, осмелев, спросила, уже не один день мучавший меня вопрос. Хотя следует признаться, что я всего лишь хотела сменить тему, поскольку тема женитьбы была для меня волнительной и чуждой.
- Ведь вы учились в Московском Институте благородных девиц. Расскажите, прошу, как там было?
Madmoiselle Sophie улыбнулась, кокетливо поправив кружевной чепчик, ответила:
- Да, училась. Но, неужели, ты хочешь слушать полузабытые воспоминания старухи?
И опять хитро сощурила глаза. А мне страстно хотелось хоть что-то услышать о покинутой родине.
- Прошу вас, madmoiselle, пожалуйста, расскажите.
Sophie снисходительно улыбнулась.
- Ну, полно, дитя мое. Полно. Не стоит так горячиться. Так и быть, я поведаю тебе о том как мы жили. Но, увы, моя история не поучительна.
И потянулись долгие вечера, когда madmoiselle Sophie рассказывала мне о своей жизни в институте и с каждым вечером я со все большим желанием ждала следующего. Эти воспоминания отличались от тех, которые я ожидала услышать. Они были настолько личными, что все чаще я задавалась вопросом, отчего madmoiselle делиться ими со мной.
Вместе с madmoiselle Sophie я прожила еще два года. Перед самой смертью она передала мне свой маленький дневничек, который и стал основой этой истории; в нем были описаны то, что она не смогла мне рассказать. Madmoiselle Sophie умерла тихо, во сне, и я еще долго не могла привыкнуть жить по другому. Дневник долго хранился у меня, но я не смела его прочесть. И только уже, будучи замужней дамой, я осмелилась открыть его.