В одном селении когда-то 
Стоял опрятный, скромный дом. 
В ладу и дружбе жили в нем, 
На зависть добрую, два брата. 
У них у каждого был сын 
И оба, надо же, ребенка 
Родились в день и час один, 
Да схожих, словно два утенка. 
Их различить никто не мог, 
И даже матери не знали 
Из двух который чей сынок; 
Своими обе их считали. 
Был наречен один - Дадто, 
Другого стали звать - Дзадто. 
Они росли, любя друг друга,
Не зная хвори и недуга, 
На радость мамам и отцам. 
Казалось, счастье будет вечным, 
Что так угодно небесам, 
Но было велено Предвечным, 
Чтоб нанесла в тот дом визит 
Хозяйка вечного покоя. 
И вот туда, где время спит, 
У двух юнцов отцы обое 
Ушли печальной чередой. 
Когда же юноши простились 
Еще и с мамою одной, 
То небеса угомонились, 
И Смерть покинула бегом 
Уже несчастным ставший дом, 
Семью в ком вдвое сократила, 
Оставив юношей вдвоем 
С одною мамой, что любила 
Их одинаково. Потом, 
Толь дух страстей ее опутал, 
А может бес какой попутал, 
Она решилась вдруг узнать 
Кто сын ее и поскорее 
Тайком пустилась к ворожее, 
Чтоб тайну эту разгадать. 
Та, вникнув в суть, проговорила: 
- Наперекор судьбе решила 
Ты этот выведать секрет, 
Но так и быть, я дам совет: 
К их возвращению с охоты 
Сложи среди всего двора 
Весь мусор в кучу и его ты 
Предай огню. Вблизи костра 
Так сесть сумей, чтобы колени 
Твои виднелись. Вот тогда 
Один из юношей в смятеньи, 
Зардевшись, как в ночи звезда, 
Вдруг воззовет к тебе гневливо: 
єСидеть так, мама, некрасиво, 
Прошу тебя я, поднимись.
Зачем же ты себя порочишь? 
Хотя бы брата постыдись, 
Меня стесняться коль не хочешь". 
Вот этот будет отрок твой.
Поспешно женщина домой
Совет исполнить возвратилась,
И все успела сделать в срок.
Загадка к вечеру раскрылась:
Дадто ей высказал упрек.
Она, поднявшись, незаметно
Пометить ниткою смогла
Дадто рубашку чуть приметно,
И рана тайны зажила.
Но с этих пор уж по-другому
На сыновей смотрела мать.
Родник любви ее к чужому
Подростку начал иссякать.
Ребята часто отлучались
В лес, там охотясь дотемна.
Когда в дорогу собирались
С утра обое, то она
Украдкой стала в сумку сына
Дожить хорошую еду.
Чурек безвкусный, словно глина,
Ждал на обед днем сироту.
Дзадто не мог понять причины,
Так изменившую вдруг мать.
В условном месте у лощины,
Решился брату он сказать:
- Мать стала мачехой мне злою, 
И не вернусь я больше в дом. 
Прощай. Ладонь свою порою 
Ты надрезай моим ножом. 
Коль молоко на ней проступит 
-Я жив-здоров и жизни рад. 
А если кровь - тогда не будет 
Меня в живых уже, мой брат.
Ушел на поводе печали 
Он по тропинке, что вела 
Туда, в неведомые дали,
Где жизнь счастливой быть могла. 
Шел долго юноша. Тропинка 
Вдруг в дом пришла в один из дней, 
Там где старушка - осетинка, 
А с нею двое дочерей, 
Средь тишины жила полей 
В селе исчезнувших людей. 
Дзадто к ним в гости попросился. 
Там, окруженный добротой, 
Он в дочку старшую влюбился, 
И стала та ему женой. 
Жить в доме том Дзадто остался, 
Начав охотиться в горах. 
Он каждый вечер возвращался 
С убитой дичью на плечах. 
Старушка добрая просила 
Всегда на утренней заре, 
Чтобы Дзадто не заводила 
Тропинка к Сумрачной горе. 
Ведь кто б из жителей селенья 
На гору ту не восходил, 
Там место вечного забвенья, 
Навек исчезнув, находил. 
Дзадто внимал ее советам 
И были боги все добры К нему. 
Но как-то раз с рассветом 
Он все ж решил на склон горы 
Подняться вверх и стал дивиться 
Обилью разных там зверей. 
Убив оленя, он спуститься 
Задумал с ношею своей, 
Как вдруг дымок увидел серый, 
Что вырывался из пещеры, 
В которой царствовал костер. 
Над ним, хоть в то не верил взор, 
Стальные острые шампуры 
Вертелись сами же собой. 
Дзадто, избавив дичь от шкуры, 
Нарезал щедрою рукой 
Кусками мясо, чтоб пожарить
На том костре себе шашлык.
 Когда шампуры с мясом ставить 
Стал на огонь, то в этот миг 
Спросил из тьмы пещерной кто-то:
- Ты что здесь делаешь, юнец? 
Бесплодно пялился в глубь грота
В своем смятеньи удалец. 
От зорких глаз тут мало проку: 
Скрыт вопрошавший мраком был. 
Уняв в груди своей тревогу, 
Дзадто во тьму проговорил:
- Шашлык готовлю я к обеду, 
Иди сюда, поешь со мной.
- Я разделю обед с тобой, 
Ты только вот щетинку эту 
На лук с колчаном положи, 
Вторую на клинок кинжала, 
А третью на себя. Держи!
К ногам охотника упало 
Вдруг три щетины. Он их взял 
И положил рукой умельца 
Все так, как голос указал. 
Оружье и его владельца 
Надежней всех стальных оков 
Щетины в миг один сковали, 
И тут раздался громкий рев 
Того, которого скрывали 
Потемки грота до сих пор. 
Перемахнув через костер, 
Вопя, чудовище напало 
На беззащитного Дзадто 
И мигом в клочья разорвало. 
А в это время в грудь Дадто 
Змеею черною вползало 
Беды предчувствие. Вмиг жало 
Ножа вошло в ладонь. 
На ней Тут показалась струйка крови. 
Дадто, насупив хмуро брови, 
Помчался ласточки быстрей 
Спасти от бед немедля брата
Добравшись к времени заката
В село исчезнувших людей,
Он в дом направился скорей,
Дзадто в ком женщины все ждали,
В плену волнения томясь.
Он в дом вошел. Все быстро встали
Ему навстречу, суетясь.
Они, понятно, обознались,
Приняв пришельца за Дзадто.
А та, глаза чьи засмущались
Сильней других, обняв Дадто,
Сказала: - Как мы волновались, 
Когда стемнело на дворе: 
Мы очень здесь, мой муж, боялись, 
Что ты на Сумрачной горе 
Оленей бьешь. Ведь там остались 
Навек все жители села, 
А с ними наш родитель милый. 
Я рада, что уберегла 
Тебя судьба от той могилы.
Хоть и почтительно, но все ж
Он отстранил ее, и дрожь
Ей тотчас щеки омрачила,
И вся смутясь, она спросила:
- Зачем же твой прекрасный лик
Окутан облачком печали?
Ты головою так поник
Из-за того, что не послали
Тебе удачу небеса
В твоей сегодняшней охоте?
Отвел Дадто свои глаза,
И спать улегся. На восходе,
Покинув быстро добрый дом,
Немедля он направил стопы
К горе той страшной прямиком.
Там истоптал ее все тропы,
Но отыскать Дзадто не смог.
Когда настал полудня срок,
Дадто, как волк, проголодался
И поохотиться решил.
К оленю ловко он подкрался
И первым выстрелом убил:
Афсати был сегодня щедрый.
Он к туше бросился бегом,
И тут увидел пасть пещеры,
А в ней костер, а над костром
Без мяса голые шампуры
Вертелись сами по себе.
Взор перевел Дадто свой хмурый
К полузатоптанной тропе,
Что вниз к ложбине убегала,
В ком человеческих костей
И черепов гора лежала
Уже немало лет и дней.
Дадто, впав в омут размышленья,
Подобно дереву стоял.
Затем он принял вдруг решенье,
И быстро дичь освежевал.
Нарезал мясо, чтоб пожарить
На том костре себе шашлык.
Когда шампуры с мясом ставить
Стал на огонь, то в этот миг
Спросил из тьмы пещерной кто-то:
- Ты что здесь делаешь, юнец? 
Бесплодно пялился в глубь грота
В своем смятеньи удалец. 
От зорких глаз тут мало проку: 
Скрыт вопрошавший мраком был. 
Уняв в груди своей тревогу, 
Дадто во тьму проговорил:
- Шашлык готовлю я к обеду. 
Иди сюда, поешь со мной.
- Я разделю обед с тобой, 
Ты только вот щетину эту 
На лук с колчаном положи, 
Вторую на клинок кинжала, 
А третью на себя. Держи!
К ногам охотника упало 
Вдруг три щетины. Он их взял 
И положил на лук с колчаном
Одну, как голос указал,
И в тот же миг в порыве рьяном
Щетина приковала их
К стене пещеры, как цепями.
Дадто, задумавшись, затих,
Затем неслышными шагами
К костру вернувшись, побросал
В огонь другие две щетины,
Что вмиг сгорели, как лучины.
Дадто, держа в руке кинжал,
Стал так, как-будто бы держали
Его десятки рук врагов.
И тут раздался громкий рев
Того, которого скрывали
Потемки грота до сих пор.
Перемахнув через костер,
Вопя, чудовище напало
Вмиг на Дадто. Но тот, ничуть
Не убоявшись, сталь кинжала
Вонзил движеньем ловким в грудь
Ему недрогнувшей рукою.
Упало чудище к ногам
Дадто с поникшей головою,
Свернувшись тут же пополам.
- Скажи, куда мой брат девался? -
Воскликнул громко, словно гром, 
Дадто. Поверженный с трудом 
Поднял глаза и отозвался:
- Ты с головы сорви моей
Один лишь волос побыстрей,
И вмиг тогда твой брат воскреснет.
Спеши, мой свет в глазах уж меркнет. 
И тут же дух с него слетел. 
Но вот Дадто рукой проворной 
Все ж вырвать вовремя успел 
Клок с головы его огромной. 
Мгновеньем позже услыхал 
Он шум какой-то у пещеры. 
Наружу выбежав, без меры 
Был рад тому, что увидал
Перед собой живого брата, 
А с ним и множество людей, 
Которых всех убил когда-то 
Уже поверженный злодей. 
Когда в селение спустились, 
То закатили пир горой, 
И две недели веселились, 
Презрев томительный покой. 
А пир тот свадьбою сменился, 
Веселью отдыха не дав. 
Дадто на радость всем женился, 
Сестру другую в жены взяв. 
И жизнью долгой и счастливой 
Зажил в селе том каждый брат, 
А к маме той несправедливой 
Не возвратились в дом назад.