Утро окрасило небо в розово-желтые краски. Свежий ветерок весело носился над верхушками цветущих деревьев в парке, разнося всюду сладковатый аромат. Вода в высоком искусственном водопаде журчала, самодовольно подставляя под яркие лучи серебристые струи.
Камни, поросшие разноцветным мхом и лишайниками, блестели от росы.
Маленькие пестрые ящерицы грелись на них, вытягивая изящные головки. Птицы стайками носились среди кружевных крон деревьев. Ярко окрашенные мошки, роились над величественными цветами.
Гайана Зан, свежая, в легком белом платье, вышла на просторный, устланный коврами балкон. Удобно расположившись среди подушек, она прислонилась к белой пористой стене, прикрыла глаза и позволила ветру ласкать свое лицо. День начинался замечательно, и Гайане хотелось продлить эти минуты утреннего покоя, и забыть, что вскоре последуют утомительные церемонии. Послышались шаги рабыни, принесшей принадлежности для утреннего туалета. С вздохом разочарования Гайана поднялась и, бросив на залитый светом парк последний взгляд, вернулась в комнату.
Уже через полчаса умытая, умело подкрашенная, с уложенными в замысловатую прическу волосами она в сопровождении двух рабынь спустилась в залу для завтрака. Длинный халат, украшенный парчовыми аппликациями, шуршал при ходьбе, высокий пояс, оплетавший ее стан до самой груди, неприятно сдавливал. Эта одежда казалась неудобной принцессе, и она с легкой завистью поглядывала на легкие туники рабынь, сновавших вокруг круглого стола.
Ее мать, сиятельная королева Милена Сарна, уже была там и со скучающим видом восседала в кресле. Гайана подошла и, приветливо улыбаясь, поклонилась матери, прижимая к груди скрещенные руки.
Королева бросила на дочь быстрый, безразличный взгляд и, лениво кивнув, вновь устремила в пустоту взор божественных черных глаз. Гайана с досадой отошла. Пренебрежение матери всегда сильно задевало ее. Впрочем, сиятельная Милена Сарна похоже вообще не испытывала никаких привязанностей. Исключения составляли - Зарт Карен, ее обожаемый сын и, как не странно, аронец Ропер. Оба они - сын и ученый - любили угождать ей. Зарт писал в ее честь поэмы (в чем, надо сказать, был большим мастером); Ропер забрасывал ее изящными безделушками. Гайана Зан была красавицей, кроме того, обладала сильным и независимым характером.
"У нее все впереди. Она добьется достойного положения в этой жизни", - с невольным раздражением думала королева, глядя на дочь.
Сама Милена Сарна была лишь одним из самых ценных украшений тиканского двора. Король редко вспоминал о ней.
А, что касается Арка Торна, королеву обескураживала и отталкивала холодность сына. "Этот мальчишка сделан из камня", - не раз говорила она, жалуясь своей сестре Шоре Камилии, прижившейся во дворце на содержании богатой родственницы. Шора Камилия была эффектной женщиной средних лет, и никто не знал, почему она так и не вышла замуж, предпочитая жить с сестрой, внешне соблюдая все приличия, а тайно меняя одного за другим любовников. Сейчас эта дама входила в залу, вся в пене сиреневых кружев изящного платья. Милена Сарна оживилась, любезно предлагая ей стул рядом с собой. Дамы зашептались.
Снова послышались шаги. В комнату неторопливо вошел Зарт Карен и сразу подошел к матери.
- О, мой дорогой, - заворковала королева, ласково потрепав коленопреклоненного сына по щеке.
Гайана Зан бросила недобрый взгляд в сторону брата. Почему именно ему достается любовь окружающих? Зарт, заметив сестру, поклонился и ей.
- Желаю тебе доброго дня, - сказал он, с улыбкой глядя на принцессу.
Она хмуро ответила на приветствие и отвернулась.
- А где же Арк Торн? - позволила себе спросить Шора Камилия. - Ведь сейчас должен выйти король, он будет недоволен опозданием сына, - добавила она, словно оправдывая свое любопытство.
- Я видел его. Думаю, он вскоре присоединится к нам, - ответил Зарт Карен.
Словно подтверждая его слова, на пороге появился Арк Торн. Он окинул комнату сонным взглядом и, бросив всем сухое приветствие, опустился в кресло. Женщины переглянулись, но никто не проронил ни слова, тем более что в дверном проеме появилась высокая фигура Нарона Гула, сопровождаемого пятью рабами. Все поднялись. Последовал долгий ритуал взаимных приветствий и поклонов, после чего король, а за ним и его семья заняли места за столом. Завтрак, как обычно прошел в полном молчании и закончился положенными по ритуалу словами благодарности. Теперь Нарон Гул мог говорить. Он переводил взгляд с одного члена семьи на другого, бросая вопросы или замечания (как обычно пользуясь при этом древним языком).
- Вы, принц Арк Торн, слишком бледны сегодня. Надеюсь, причиной тому является не болезнь?
- Нет, сиятельный, - рассеянно отвечал Арк. - Я здоров, просто ...
- Это радует, - холодно оборвал его отец. - Недомогание было бы совсем некстати накануне праздника, где ваше присутствие обязательно.
Пропустив взглядом Зарта Карена и Шору Камилию, он обратился к Милене Сарне:
- Сиятельная, напоминаю, что сегодня состоится знакомство принцессы Гайаны Зан с принцем Райманом Сорном. Вам следует проследить за подготовкой дочери к этой церемонии.
- Я прослежу, сиятельный, - заверила его королева бесцветным голосом, краем глаза замечая обиженное лицо, Шоры Камилии - обычно она занималась подготовкой королевских детей к различным церемониям. Кто лучше Шоры разбирался в туалетах, украшениях и прическах? Королева решила, что все же отдаст дочь на милость сестры. Так будет лучше.
Что до нее, то вполне достаточно будет уже одного ее присутствия.
Церемония была назначена на полдень, но Шора Камилия предпочла не тянуть, взялась за дело сразу, как только смогла. К назначенному времени Гайана Зан была готова и выглядела великолепно в перламутровом платье, по которому при ходьбе бежали разноцветные волны. С левого плеча девушки свисала серебристая накидка, а на волосы, стянутые ажурным обручем, была наброшена подобная паутине сетка, в которой поблескивали крупинки драгоценных камней. Гайана Зан, осторожно, словно боясь разрушить величественный ореол красоты, в сопровождении матери, Шоры Камилии и десятка рабов, вышла на дворцовую террасу, заполненную людьми, и пробежала глазами по лицам, выделяя среди них знакомые.
Арк Торн, заметив ее взгляд, ободряюще кивнул и скрестил мизинцы - знак, обозначающий дружеское расположение или поддержку. Но Гайана не успокоилась. Слабо улыбаясь брату, она едва сдерживалась, чтобы не начать теребить края своей накидки. Остановившись на отведённом ей месте в центре зала, под перекрестными взглядами придворных и гостей она, охваченная вдруг смущением, не смела взглянуть в сторону, где расположилась вернская семья. Всегда присущее принцессе хладнокровие на этот раз подвело ее. Тысячи страхов и сомнений переплелись паутиной в ее голове. Гайана Зан снова взглянула на братьев. Они теперь стояли рядом, залитые розовыми лучами, нещадно палящего Диоса. Внезапная мысль прожгла ее мозг:
"Я росла с ними вместе, разделяя кров, пищу, привилегии и даже время. Я любила их, мы были единой семьей. Но теперь это ушло. У меня будут другой кров, другая пища, другая семья. Что же станется тогда с прошлым? Смогу ли я пронести его свет по жизни и не забыть"?
Ее размышления были прерваны мягкой музыкой, сопровождающей приход короля. Нарон Гул появился в окружении многочисленной свиты, как всегда величественный и холодный. С его приходом смолкли все голоса, начался долгий, тягостный ритуал приветствия, обмена любезностями и, наконец, после такого вступления Гайане Зан с ее маленькой процессией было позволено приблизиться к вернской семье. И снова долгий ритуал представления, который возымел лишь один положительный эффект: Гайана Зан успокоилась и взяла себя в руки. Она посмотрела на принца Раймана Сорна. Тот ответил ей быстрым, смущенным взглядом, от которого неприятный холодок досады пробежал по сердцу принцессы. Она тут же пожалела о своем ночном визите, думая, что все же шокировала робкого юношу своим неординарным поведением. Она скрыла от принца насмешливый взгляд, когда он, следуя правилам церемонии, пробормотав положенную фразу, едва коснулся ее ладошки подрагивающей рукой.
Про себя Гайана презрительно фыркнула, забывая, что совсем недавно сама не могла совладать с волнением.
Наконец церемония официального знакомства была завершена. Теперь Гайана Зан и Райман Сорн могли свободно общаться и встречаться так часто, как им того захочется. В честь состоявшегося знакомства в парке были накрыты столы, ломившиеся от яств, а придворные певцы дарили всем свои лучшие сонеты. Музыка, голоса веселящихся людей, смешиваясь, заполняли все вокруг. Гости, набрав кушаний со стола, располагались живописными группками в тени деревьев или у фонтанов, освежающих густой, дневной воздух. Гайана Зан с принцем отошли в тень большого раскидистого дерева, с веток которого свисали роскошные гроздья цветов. Райман Сорн, предупредительно захвативший маленькое пестрое покрывало, теперь расстелил его на траве и помог принцессе усесться.
Райман Сорн ушел, но очень скоро вернулся в сопровождении рабыни с подносом, уставленным едой и напитками. Рабыня опустила все это на землю, прямо к ногам Гайаны Зан и удалилась. Юная принцесса, с удивлением отметив, что прошедшая церемония нагнала ей аппетиту, принялась за еду. Её суженный, напротив, ел мало, но теперь уже не сводил с девушки восторженных глаз.
- Расскажите же мне о своей стране принц, - попросила та небрежно. - Я хотела бы знать как можно больше.
****************
Арк Торн вернулся в свою комнату, с явным облегчением сбросил с плеч тяжелый плащ и опустился в кресло.
Праздник утомил, а ведь впереди еще ожидалось немало мероприятий: час приемов, где король разбирал всякие тяжбы, и где присутствие обоих принцев было обязательным; два часа визитов, когда король принимал знать с деловыми вопросами либо просто выражениями почтения. Затем следовали несколько часов так называемого отдыха, когда в главном зале или на террасе собирались придворные и гости, коротая время за разговорами, играми или музицированием. И только после позднего ужина можно было получать долгожданную свободу. Исключения составляли те дни, когда Нарон Гул посещал Верховный Совет Мудрейших, для обсуждения важных государственных дел, или союз магов "Двор пяти колец", ибо король не принимал ни одного мало-мальски серьезного решения, не получив на то благословения верховного мага Касикар-а-Шука. Принцы обычно сопровождали его в этих визитах. Гораздо реже король наведывался в союз рыцарей "Алого щита", и уж практически никогда (как подозревал Арк Торн из недоверия и даже некоторой доли страха) в так называемые башни-миры, представляющие собой обиталища таинственных культов, в обязанность которых входило суд и наказание самых опасных преступников и предателей. Даже король не ведал об их судьбе. Люди входили туда и никогда не возвращались обратно. Что творили монахи-затворники, не знал никто, но доверие к их действиям сложилось веками. Арк Торн не раз, тайком от всех, приезжал к краю долины, и, вглядываясь в таинственные башни, гадал, что обозначает каждая из них: желтая, голубая, розовая, зеленая и черная. Они казались пустыми и безжизненными. И манили Арка Торна, порождая в душе странные сомнения и догадки. Будоражили воображение, околдовывая своей таинственностью. И теперь, прохаживаясь по устланному пушистым ковром полу комнаты, принц снова вспомнил о них. Арк Торн вышел на балкон и, опершись о резные перила, бросил задумчивый взгляд на небо, по которому были небрежно разбросаны все оттенки розового и фиолетового цветов. Его мысли сами по себе перешли в другое русло, отвлекаясь от недавних волнений. Принц прикрыл глаза, с наслаждением подставляя лицо ароматным волнам тепла и света. Постояв так несколько минут, он неохотно вернулся в комнату. Скоро начинался час принятия тяжб, и Арк Торн должен был собраться. Неожиданная мысль: "А ведь завтра уже первый день праздников", - заставила его нахмуриться. В этом году праздники казались особенно тягостными.
* * *
Зарт Карен стоял посреди маленького дворика, усыпанного розовым песков, небрежно поигрывая великолепным кинжалом с тонким, украшенным гравировкой лезвием. Принц был доволен: тренировочные бои, как всегда прошли успешно. Молоденькая рабыня, принесшая тонкое полотенце, с нескрываемым восхищением бросила взгляд на его красивое мускулистое тело, что вызвало у принца самодовольную улыбку. Он небрежно приподнял за подбородок голову девушки и, глядя в ее большие серые глаза, повелительно спросил:
- Как твое имя?
- Ванина, милостивый господин, - пролепетала она испуганно.
- Сегодня придешь ко мне на вечерний туалет, - распорядился он и оттолкнул девушку, бормотавшую в ответ слова благодарности.
Но Зарт Карен уже позабыл о ней, заметив подходившего Као-ше, лучшего в стране наставника воинов. Као-ше был великолепен. Высокий и худощавый, он обладал необыкновенной гибкостью и проворством. Он приближался к принцу с холодной улыбкой на гордо изогнутых губах, и каждое его движение было исполнено грации и скрытой силы.
"Зверь, опасный хищник", - мелькнуло в голове у Зарта Карена, и неприятное, липкое чувство зависти наполнило его сердце. Као-ше чуть поклонился принцу, скрестив на груди руки.
- Поздравляю, сиятельный, ты как всегда оказался лучшим, - проговорил он сдержанно, голосом подобным шелесту травы.
- Лучшим, но только среди тех, кто участвовал в сегодняшних боях, - мрачно заметил Зарт Карен, которого нисколько не тронула похвала учителя. Принц всегда подозревал Као-ше в неискренности.
- Если хочешь оценить свои силы, сиятельный, можешь принять участие в ежегодных турнирах, - предложил наставник. Его ореховые, с золотистыми искорками глаза смотрели насмешливо из-под густых, черных бровей.
- И как ты оцениваешь мои шансы в подобных соревнованиях? - с плохо скрытой тревогой спросил Зарт Карен.
- Ты хороший воин, сиятельный, - помолчав, отвечал наставник сухо.
- Но я хочу быть лучшим, - с нажимом проговорил принц. - Позаботься об этом Као-ше, ты же мой учитель.
Као-ше бросил на принца быстрый, испытывающий взгляд.
- Возможно тебе посчастливится стать лучшим и на турнире, сиятельный. Но настоящим воином нужно родиться, - сказал он совершенно спокойно. Зарт Карен вспыхнул от гнева, но не успел ответить - его внимание отвлек появившийся во дворе Арк Торн.
- Как? Ты здесь? - удивленно спросил он, когда брат приблизился.
Прежде чем ответить Арк Торн вежливо кивнул Као-ше, потом повернулся, к брату.
- Отец отменил час принятия тяжб из-за подготовки к празднику. Я зашел, чтобы предупредить тебя, - рассеянно пояснил он.
- Ты мог бы послать какого-нибудь раба, не стоило беспокоиться, - немного раздраженно заметил Зарт Карен.
- По правде говоря, я не знал чем заняться, - смущенно признался Арк Торн. - Ропер у королевы, демонстрирует свое новое творение...
- И ты решил навестить брата, - нетерпеливо закончил Зарт Карен. - Что ж, отлично. Может быть, хочешь сразиться со мной?
Арк Торн сдержанно улыбнулся.
- Боюсь мы не равные соперники.
Младший сын Нарона Гула уделял тренировочным боям не больше времени, чем того требовали правила, предпочитая сидеть в библиотеке с Ропером. Его же брат, напротив, все свободное время проводил на арене с Као-ше. Теперь он лишь пренебрежительно улыбнулся и с вызовом бросил:
- Я мог бы преподать тебе полезный урок.
- Ну, что ж, - пожал плечами Арк Торн, - раз ты настаиваешь, я не отказываюсь от поединка.
С невозмутимым видом он сбросил с плеч короткий плащ и взял меч, протянутый Као-ше. Затянутое в плотный кожаный чехол оружие, неприятной тяжестью давило на руку принца.
Братья заняли оборонительную позицию друг напротив друга. Зарт Карен, все еще раздраженный, первый начал двигаться - небрежно, уверенный в своей скорой победе.
"Я собью с ног этого любителя книг с первого удара", - самонадеянно решил он.
Арк Торн двигался осторожно, казалось даже неуверенно, отмечая каждый шаг брата. Неожиданно тот сделал резкий выпад вперед, целясь в голову своему "противнику". Это был сильный, хорошо рассчитанный удар, но Арк Торн, вопреки всякой логике, мягко отклонился в сторону и отбил летящий на него клинок. Зарт Карен, не сдержав удивленного и недовольного возгласа, обрушил на брата целый град быстрых ударов. Арк Торн неуклюже, но отражал их, осторожно отступая то в одну, то в другую сторону. Так продолжалось несколько минут, затем Зарт Карен, измотанный стремительной атакой, поубавил темп, и тут же его брат, увлеченный схваткой, сделал резкий выпад в район груди противника. Зарт Карен едва увернулся, лезвие, спрятанное в чехол, скользнуло в миллиметре от него. И в тот же миг, заметив какую-то оплошность брата, он с силой ударил его мечом в незащищенное плечо. Арк Торн, потерявший равновесие, повалился на землю, и тут же клинок брата заплясал у его горла.
- Ты побежден! - холодно заявил Зарт Карен, убирая меч.
Арк Торн поднялся, держась рукой за ушибленное плечо. Као-ше подобрал его меч, и попросил разрешения уйти.
- Ты не поздравишь меня с очередной победой? - мрачно спросил Зарт Карен.
- Поздравить? - переспросил Као-ше. - Но это был неравный бой... Хотя довольно интересный, - задумчиво добавил он. Затем, не дожидаясь разрешения, направился прочь с арены. Зарт Карен взглянул на брата, испытывая внезапный прилив раскаяния.
- Прости, я, кажется, потерял контроль над собой, - сказал он примирительно. Помолчав немного, он продолжил: - Не стоило втягивать тебя в этот поединок. Это Као-ше разозлил меня. Он стал слишком дерзким в последнее время. Хотя, пожалуй, он всегда был таким, - словно оправдываясь, закончил он, не глядя на брата. - Тебе не следовало потакать моей глупости, и соглашаться на бой, исход которого был известен заранее...
- Ты, зная об этом, бросил вызов, от которого я не мог отказаться, - спокойно заметил Арк Торн.
- Да конечно, - задумчиво подтвердил Зарт Карен, невольно ощущая нарастающую волну досады на брата.
"Он обвиняет меня, или пытается выставить дураком вкупе с Као-ше"... - подумал он, сжимая кулаки от злости.
- Ну что ж, брат, почему бы нам ни нанести визит матушке. В последнее время мы мало уделяли ей внимания. Кроме того, королева просила...
Арк Торн согласно кивнул, и они, искупавшись в бассейне и надев свежую одежду, отправились в крыло, где проживала их мать с Шорой Камилией и многочисленными рабами. Королева, бывшая в хорошем расположении духа, приветливо встретила сыновей. Она с Шорой Камилией как раз вышивала флаг для праздника Арггорма и с удовольствием продемонстрировала почти законченную работу.
- Здесь недостает лишь инициалов, - пояснила она. - Вам нравится, мои принцы?
- Все, что вы делаете, матушка, - прекрасно! - ответил Зарт Карен, с восхищением разглядывая бледно-голубой флаг с вышитой на нем сценой из жизни Арггорма и его жены Ирилии.
- Вы создали целую картину, - похвалил и Арк Торн, - прекрасная, тонкая работа.
- Думаю, из всех смертных женщин только она достойна помогать вам, сиятельная, - заявил Зарт Карен, не глядя на тетку. - Я сложил новую балладу в вашу честь, матушка, хотите послушать?
- Конечно, дорогой! - прекрасное лицо королевы вспыхнуло от удовольствия.
Старший принц устроился у ног матери на парчовой подушке. Арк Торн опустился в кресло в углу комнаты. Шора Камилия, не отрываясь от работы, проговорила:
- Сиятельный принц, когда же вы воспоете в балладе красоту юной девы, пленившей ваше сердце? Милела Сарна - божественна, но всего лишь ваша мать.
- О, Шора, - раздраженно перебила королева, и ее тонкие брови непривычно нахмурились. - Перестань говорить глупости и злить меня. А ты, мой дорогой принц, начинай, я слушаю тебя.
Ее сияющие глаза с нежностью смотрели на сына. Тот запел мягким, бархатистым голосом. Милена Сарна ловила каждое слово, упиваясь им. Как же этот сын непохож на остальных ее детей. Он любит ее и по настоящему ценит ее красоту. В этом мире утонченного безразличия он был единственным источником надежды и единственной опорой.
"Странно, но ни один мужчина не дарил мне таких нежных слов, как те, что дарит мой сын", - думала она. - "Но Шора права. Эта плутовка знает, чего я боюсь больше всего на свете. Зарт Карен молод и прекрасен, и придет день, когда он встретит ту, которой отдаст свое сердце и позабудет меня. Тогда вся его любовь, нежность и даже эти песни будут посвящаться ей, а не мне". Сердце королевы пронзил острый клинок ревности к еще неизвестной сопернице.
"Я останусь тогда совсем одна, - подумала она, скользнув взглядом в сторону Арка Торна. - Разве можно получить хоть каплю любви у этого холодного истукана, который даже сейчас сидит с отсутствующим видом? А Гайана Зан? Она расцветает, я старею. Скоро все взоры мужчин обратятся к новому цветку, к новому предмету восхищения, а я буду заживо погребена в этих золотых стенах".
Милене Сарне стало до боли жаль себя. Она не сдержавшись, горестно вздохнула. Шора Камилия, наблюдавшая за сестрой, насмешливо улыбнулась.
"Эта слабовольная красавица всю жизнь прожила в роли идола, вкушающего восхищение толпы, и думая, что его источник неисчерпаем, - думала она со злорадством, яростно орудуя иглой над золоченым узором. Постепенно ее мысли перешли в другое русло - она обратила свое внимание на Арка Торна. Принц сидел, устремив в пустоту задумчивый взгляд.
"Интересно, как он может любить женщину? Я слышала какую-то историю с рабыней, но это мелочь, не имеющая никакого значения, хотя все же кое о чем говорящая. Зарт Карен не оставляет без внимания ни одной более или менее привлекательной мордашки рабынь, а его брата похоже не задевает даже самые прелестные из них. И мечтает он сейчас явно не о женщинах", - думала Шора Камилия, с любопытством поглядывая на младшего принца.
И не ошибалась - Арк Торн думал о карте в старинной книге Ропера. Новые земли! Вот куда влекло его душу. Это желание было еще смутным, но уже сквозь окутывавший его туман, вырисовывались четкие контуры. Мысли выстраивались в цепочку, формируя цель и пути ее достижения, с частыми ответвлениями в виде возможных проблем и вопросов. Под влиянием Ропера, у Арка Торна сложилось определенное отношение к Новым Землям - они были раем, более того, чем-то сверхнеобходимым для процветания и укрепления его родной страны. Принц готов был в любой момент пуститься в дальнее путешествие, но, увы, множество проблем стояло на пути к этой мечте. И первая из них была в короле. Нарон Гул не желал организовывать опасное путешествие, а кроме него и без его согласия никто не мог этого сделать. Арк Торн, глубоко задумавшись, не заметил, что Зарт Карен окончил петь свои баллады, и, поговорив немного с матушкой, собрался уходить. Милене Сарне не хотелось отпускать его.
- Вы так редко бываете у меня, сын мой, - озабоченно проговорила она.
- Вы упрекаете меня, матушка? - удивился Зарт Карен, видя тень, набежавшую на ее прекрасное лицо.
- Нет, я знаю вы постоянно заняты. Да и что интересного может найти молодой сын в общении со стареющей матерью. - В ее голосе зазвенели трагические нотки.
- Вы, матушка!? Это говорите вы - прекраснейшая среди женщин? - Зарт Карен опустился на колени у ног королевы и с благоговением коснулся ее руки губами.
- Сиятельная, мне больно слышать ваши слова, ибо не было еще на этой земле сына, более преданного своей матери, чем я.
Арк Торн с интересом наблюдал эту сцену, внезапно пробудившись от грез.
"Да", - со скрытой усмешкой подумал он, - "Зарт Карен умеет убеждать. Глаза королевы сияют от удовольствия. А он! Какой артистизм! Этот взгляд полный огня, вкрадчивый голос... Сколько масок вокруг! Все словно играют в одном большом спектакле - королева, Зарт, даже невозмутимая Шора. И как же слажено у них это выходит. А я сам? Разве я не подчиняюсь этой тонкой игре? Не меняю маски подобно другим? Законы, традиции - вот правила игры. Титулы - вот наши роли, навязанные нам маски. А все, что можно видеть вокруг, - всего лишь сцена. Наша жизнь, наши слова и поступки - это большая, глупая иллюзия. И что же будет если взбунтоваться, сбросить рабские оковы собственной маски? Думаю, рискнувший будет либо вычеркнут из игры, либо подчинит ее себе, создавая новые правила. Но стоит ли рисковать ради столь сомнительной награды"?
Взор Арка Торна, все еще следящий за матерью и братом, вдруг устремился к скромно сидящей у окна Шоре Камилии. Глаза женщины насмешливо поблескивали, а на губах играла презрительная улыбка.
"Она понимает", - решил принц. - "Она тоже думает, что все эти выражения любви всего лишь иллюзия. Королева играет нежную мать, Зарт Карен - преданного сына. Каковы же их истинные обличья?"
Арк Торн подошел к матери, наконец-то простившейся со своим старшим сыном, и проговорил:
- Я удаляюсь вместе с братом и надеюсь в скором времени вновь увидеться с вами, матушка.
Королева обратила на него рассеянный взор своих божественных глаз, хотела, было что-то ответить, но передумала и лишь кивнула головой в знак того, что отпускает его. Арк Торн обменялся вежливыми кивками с Шорой Камилией и вышел из комнаты вслед за братом. Они молча шли по освещенному мягким золотистым светом коридору. Розовый мраморный пол гулко возвещал о каждом их шаге. Стены эхом вторили им. Рабы, похожие на тени, изредка проскальзывали мимо, и поспешно скрывались за причудливо разрисованными колоннами. Наконец братья вышли на большую круглую террасу, отделявшую половину королевы от всех других помещений дворца. Терраса была освещена разноцветными фонарями, сплетавшими свой свет с призрачными лучами Ауроса - величественным светилом, венчавшим темно-фиолетовое ночное небо. Два меньших спутника - Гермос и Теций - окружали его, как сыновья своего отца, посылая и свои бледные лучики к ночному Кассиану. Звезды бриллиантовыми капельками рассыпались по небу. Свежий ветерок шелестел в тончайшем кружеве листвы, обвивавшей тонкие, решетчатые стены террасы. Цветы, гроздьями свисавшие с веток, пьянили своими пряными, сильными ароматами. Большой фонтан плескался посреди террасы, играя серебристыми струйками и внося тем самым свои трогательные нотки в симфонию ночи. Арку Торну захотелось хоть ненадолго остаться здесь наедине с этим чарующим и спокойным миром. Он попрощался с удивленным Зартом Кареном, и медленно пошел к ступенькам, ведущим с террасы в парк. Белоснежные ступеньки, местами укрытые ползучими побегами травы, ярко выделялись в окружающей темноте. Арк Торн уселся прямо на них, чувствуя, как ноги коснулись мягкого ковра из травы и цветов. Прислонившись к решетке, он с блаженством вдохнул свежесть и прикрыл глаза, прислушиваясь к таинственным звукам ночи. Упоительное чувство умиротворения снизошло на его душу. Природа. Вот где не было масок, где не было фальши и лицемерия. Красота, любовь, величие - все имело лишь здесь истинный смысл и сияло во всем своем великолепии, не запятнанное ничем. Принц слушал и слушал, пока ночные шорохи не слились в особую таинственную мелодию. Неожиданно он осознал, что из глубин парка до него, и в правду, доносится какое-то странное заунывное пение. Чей-то голос, очень чистый и мягкий, приглушенно пел, приближаясь. Арк Торн пристально вглядывался в темноту, стараясь уловить фигуру певуньи ( ибо пела именно женщина ). И вот среди деревьев забрезжил рассеянный серебристый свет. Кто-то шел, освещая себе путь фонарем. Принц улыбнулся и хотел уйти, чтобы не смущать женщину, решившую прогуляться по ночному парку, но что-то удерживало его. Меж тем из ближайшей парковой аллеи выплыло мягко сияющее облако, из глубин которого и доносилось тихое пение. По мере приближения к террасе, оно приобретало какие-то неясные формы, становившиеся все более четкими и, наконец, Арк Торн увидел женщину, закутанную в перламутрово-серый плащ, мягкими, словно сотканными из тумана, складками окутывающий хрупкую фигуру. Призрак остановился в нескольких шагах от принца, тонкая прозрачная рука выскользнула из складок и отбросила капюшон, открывая удивительно прелестное лицо в обрамлении густых серебристых кудрей, серо-стальные глаза внимательно глядели на Арка Торна. Мужчина в оцепенении застыл на нижней ступени лестницы. Любопытство, удивление и добрая доля суеверного страха охватили его. Перламутрово-белые губы призрака дрогнули, произнося слова:
- Арк Торн, я пришла к тебе в великий день накануне праздника Арггорма, когда Аурос, Гермос и Теций объединяют свои силы. Сегодня ночью магические символы приобретают особую ясность, позволяя видеть то, что было недоступно нам ранее. Мои сестры и я получили знамение: большой зеркальный коридор вывел к нам тебя в сиянии высшего света. Отныне твой путь предопределен, и наша задача всячески помогать и оберегать тебя, дабы никто и ничто не помешали воле сиятельных небес.
Она замолчала, не сводя с принца застывшего взгляда.
- Но... я тебя не совсем понимаю, - заговорил Арк Торн, охваченный смятением и вместе с тем заинтригованный словами незнакомки. - Кто ты? Ты говоришь так туманно - зеркальный коридор, предначертанный путь...
- Я - посланница великого бога Арггорма, - послышался шелестящий голос призрака. - Что до остального, то ты узнаешь все в свое время. Важно лишь то, что сегодня день первый длинного пути, который тебе предстоит пройти...
Мужчина недоверчиво смотрел на странную посланницу.
- Отбрось сомнения, - тут же посоветовала она. - На тебя снизошла милость верховного божества. Не оскорбляй же Арггорма своим недоверием. В знак своего особого статуса возьми этот перстень. Он будет твоим талисманом.
Тонкая рука, окутанная серебристой сеточкой света, едва коснулась пальцев. Арка Торна обдало ледяной волной. Он невольно отшатнулся и тут же почувствовал оковы, стянувшие безымянный палец левой руки. Принц вытянул ее к тонкой полоске света отбрасываемого фонарем, и обнаружил громоздкий перстень с камнем, так и сеющим разноцветными искрами. В прозрачной глубине его шевелились какие-то тени, вспыхивали и тухли серебристые звезды, носились крохотные вихри. Арк Торн, завороженный камнем, не заметил, как женщина-призрак медленно уплывала в глубины парка. Ее черты все больше стирались, и теряя ясность походили уже скорее на мерцающее облако, растворяющееся в ночи.
- Я не знаю, что и сказать тебе, - проговорил Арк Торн, не отрывая взгляда от перстня. - Твои слова могут значить очень много и одновременно ничего. Все зависит от того...
Принц неуверенно замолчал и поднял глаза, тут же наполнившиеся изумлением. Мужчина тряхнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение, и снова взглянул на руку. Даже ночная темень не могла заглушить сияние хрустально-прозрачного камня. Арк Торн вырос в мире, где мистика прочно переплеталась с обыденной жизнью, поэтому сам по себе визит призрака не вызывал в нем особо сильных эмоций. Но услышанное предсказание и подаренный перстень заставляли задуматься. По правилам, в таких случаях всегда следовало обращаться за советом к жрецу, или колдуну. Арк Торн прислонился к увитой зеленью решетке, пытаясь собраться с мыслями. Быть избранным - палка о двух концах. Никто не смеет противоречить воле свыше, и всячески обязан способствовать осуществлению пророчества. "Избранный" становился человеком вне закона и общества. Он лишался титулов и привилегий, получая взамен другие. Его домом становился храм божества, именем которого было сделано пророчество. Человек получал все необходимое для жизни и представлял собой нечто вроде идола, ждущего дальнейших предсказаний, которых, кстати сказать, могло и не быть. В таком случае "избранник" был обречен на вечное заточение в стенах храма. Арк Торн смутно догадывался, что большинство из подобных людей сами сочиняли легенды с разными целями: избежать наказания, выбиться из нужды... Иногда пророчества случались и по воле смертных, желающих избавиться от врагов. Что может быть проще? Один умело разыгранный спектакль и неугодный, следуя законам Тиканы, навсегда удалялся в мрачные застенки храма. Арк Торн задумчиво провел рукой по лбу (этот жест был свойственен ему в минуты смятения ). Вбиваемое ему с детства почтение к богам и пророчествам требовало немедленного уведомления верховного жреческого совета о случившемся. Но недоверчивость и большая доля честолюбия не позволяли ему поступить так опрометчиво.
"Лишить себя всего ради сомнительного предсказания? Пойти на поводу у чужой, непонятной воли? Ну уж нет!" - решил он, убеждая себя тем, что среди всех известных ему случаев пророчеств, подавляющее большинство оказывались ложными. Это выяснялось с годами, когда человек, пробыв в стенах храма всю свою жизнь, так и не получал дальнейших распоряжений. В таких случаях жрецы, не смеющие поставить под сомнение волю богов, провозглашали, что именно в этом добровольном заточении и выражалось веление свыше. Это и был тот путь, что боги начертали в своей книге судеб. Но Арку Торну не раз приходило в голову, что человек прожил жизнь впустую, подчинившись отнюдь не божественной воле.
"Что ж если все сказанное мне было и вправду предначертанием свыше, тот, кто его послал позаботится о том, чтобы убедить меня"... - решил принц, хмуря брови, и побрел прямо через парк к центральной аллее. Под ногами у него тихо шуршали мельчайшие ракушки, которыми были посыпаны дорожки. Темные заросли открывали то тут, то там поляны с фонтанами, беседками, искусственными водопадами. Арк Торн, сам того не замечая, сделал большой крюк, прежде чем приблизился к ярко освещенной фонарями части парка. Мысли его путались, склоняясь к все новым доводам "за" и "против". Принца грызли сомнения, но, в конце концов, он вернулся к уже высказанному решению: оставить все на волю времени, не предпринимая никаких действий. Таким образом, когда он ступил в полоску света, отбрасываемого фонарем на одной из главных парковых аллей, то почувствовал некоторое облегчение. Отбросив тяжелые мысли, Арк Торн шел среди сменяющихся полос света, наблюдая за роями ночных насекомых поблескивающих в разноцветных лучах фонарей. Тихое жужжание смешивалось со скрежетом, издаваемым крупной ночной бабочкой. Она питалась нектаром белых цветов, паразитирующих на некоторых из деревьев, и свисавших с их ветвей роскошными, пряно пахнущими гроздьями. Где-то вскрикнула разбуженная птица. Арк Торн шел, упиваясь этими нехитрыми эпизодами ночной жизни. Мягкая ткань его плаща легко касалась открытой кисти. Принц небрежно отбросил его назад и тут же целый каскад света и разноцветных искорок вылился в ночь.
"Опять этот перстень! - раздраженно подумал Арк Торн. - Он не преминет напоминать о себе едва ли не каждую минуту".
Внезапное желание сорвать и отбросить сияющий подарок охватило принца, но он, поразмыслив, решил не делать этого.
"Я спрячу его в одной из шкатулок в своей комнате. Не знаю насколько подлинно сделанное мне пророчество, но все же лучше так легко не отмахиваться от предложенного священного талисмана".
Добравшись, наконец, до своей комнаты, он первым делом выполнил задуманное, затем холодно выставив за дверь подоспевших рабынь, сам принялся готовиться ко сну, вдруг ощутив невероятную усталость.