Федюхин Дмитрий : другие произведения.

жил-был ("сила нулевого вектора или ускользающая точка невидимой прямой")

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Собственно, этот текст появился достаточно давно, спустя некоторое время, после перечитывания "Степного волка" Гессе и "паровозом" - прочтения "Медитации на Джокере" В. Лебедько. С "Волком" все знакомы, а с книгой Лебедько, можно ознакомиться вот здесь http://www.koob.ru/lebedko_v_e/vl_19
  
  
  
   []
   Жил.
   Вот и начало истории.
   Начало истории и основа всех историй, где главный персонаж, ежесекундно вырисовываясь в пространстве, укладывается в формулу "жил-был". Впрочем, как и сама метафора, история - это игра с воспоминаниями. И если уж подводить итог каждой истории заранее, то правда заключается в том, что "жил" более часто, чем нам бы хотелось, подразумевает - "хотел", а "был" - "изменить", потому как всё, существующее в пространстве и времени, меняется, оставляя в прошлом измененное уже как неизменное. Постоянное "хотел" и постоянное "изменить" смотрят друг на друга, через единственную непостоянность - тире, как линию жизни главного героя или точек, составляющих эту прямую, точек с непредсказуемым направлением вектора движения. Свойства векторной направленности каждой точки и есть перипетии сюжета, драматические коллизии и виньетки сути, собранные в начало именно нашей истории, дают вполне ровное, однонаправленное и в принципе шаблонное предложение - "Жил-был мальчик, который хотел изменить мир". Точка.
   В начале жизненного пути, как и в написании любого знакового символа, например тире, всегда присутствует точка. Иными словами, расплывчатое и нечеткое "хотел", щепотью пальцев, к этому времени потрогавших мир, наполняется, как чернилами, мальчишеским задором, вдавливается легким нажимом и собирается в первую в жизни точку. Точки, создаваемые этим задором, благополучно доживают, как и наш теперь уже юноша - до годов одиночества первой в жизни прямой. Прямой безмятежности и благополучия, без немения пальцев и зудения обгоняющих их мыслей. Прямой - кажущейся непрерывной в одном направлении и бесконечной в нем же. Точка, как и юноша, успевает в этом промежуточном "был": выучиться за компанию, поучиться опять - бывает что тоже за компанию, помаршировать строем с другими точками идущими параллельно, жениться голову очертя и начать работать, дабы стать отцом и мужчиной.
   И вот, среди безмятежности второй половины двадцати с лишним лет, при совсем еще маленьком "мальчишеском задоре", только начинающем выдавливать свою первую в жизни точку, и любимой жене, с намечающимся ощущением привычного благополучия - открылась молодому мужчине ускользающая точка невидимой силы, нулевого вектора начала невидимой прямой.
   Так как нулевой вектор может иметь произвольное направление, откуда явилась эта сила, где была точка ее приложения по сию пору - определить в этом повороте сюжета нашей истории, мы не смогли, как не смог и стоящий на пороге начала зрелости главный герой. Отметим лишь, что "жил-хотел" этой части повествования обозначилось, когда ускользающая точка временно зафиксировала свое положение в кресле напротив трехстворчатого шкафа цвета "ольха" с двумя зеркалами на дверях. И обозначила свое и героя - "был-изменил". Определенно, на протяжении всего существования себя в относительных пределах любого из отрезков прямой "жил-был", главный герой никогда не бывает в окружении толпы. Даже когда одним из действующих лиц является абстрактный "коллектив", отношения между ними, развиваются именно в тандеме. Так и в этой мизансцене, кроме героя и невидимой силы ускользающей точки, в комнате никого не было. Молодой мужчина посмотрел на неожиданную гостью ласково. Так же ласково, как пытался завязать с ней знакомство, неспешно поглаживая обложку той самой, любимой книги. Так же неспешно услышал внутри себя голос силы, голос, вещающий, что больше у него не будет любимых книг, впрочем, как и любимого вообще. Все будет мерцать и вечно меняться, в поисках единственно любимого выбора, как точки личной стабильности в нестабильности мира. Наш герой вглядывается в еле уловимое, мерцающее лицо силы, в ореоле позвякивания бубенцов шутовского колпака и пытается догадаться о месте его рождения и обитания. Он может предполагать что угодно, пытаясь оседлать эту невидимую силу с окрепшим голосом. Силу, у которой посещаемость посетителей с этим желанием за день, зашкаливает за все возможные количественные пределы. Посетителей, которые видят в ней, привычный их разуму мираж, но чаще, вообще ничего не видят, не переставая от этого томиться душой. Правда же заключается в том, что все они ее должники - и счетчик тикает. Она приходит, и они уходят из дома, из системы, из чего-то в ничего. И то, что теперь смутно осознает главный герой, говорит ему о том, что теперь он тоже пойдет этим путем, возвращать этот долг. Пойдет из ниоткуда в никуда. Хмурясь, он судорожно пытается найти ответ на вопрос, что же он должен. Голова ускользающей силы покачивается в мареве и сквозь звон бубенцов проступает слово "ничего" - слово, подразумевающее нахождение своих ответов самому и тщетность надежды получить ответ от силы, лишь уверенность в исключении вечного спокойствия.
   Они сидели, молча, книга, давно уже неслышно выскользнула как из рук, точно так же из разума - и мужчина утратил к ней интерес. В комнате сгущалась враждебность, а вокруг книги возникло радужное туманное эхо другого мира из надежд и сонма катарсисов. Тот эфемерный мир, про который можно сказать только одно - его точно нет, и который возникает чаще всего, вкупе со слезами, после удара чего-то по чему-то в тонкой организации системы сдержек и противовесов души.
   Следующим "потом" в этой истории, явилось то, что вошла жена главного героя и, увидев его глаза, замерла в полушаге. Глаза, которые заставляли сразу понять, понять не принимая, но прочувствовав, что случилось такое, отчего муж её покинет. Покинет в независимости от его или ее желания и инициативы. Чем-то нутряным и не обрисованным, которое не видит ничего, как и присутствующую здесь невидимую ускользающую силу, но четко чувствует ее присутствие. И то, что в этот момент жену больше всего волнует, будет ли у мужчины премия на работе, сводит на нет, все внутренние попытки мужчины бороться с накатывающей тоской и желанием уйти.
   Он встает и на пике захватывающего понимания всего происходящего, мысленно обращается к силе - убирайся. Сила невидимо, но очень четко, впервые смотрит ему в лицо, выражая своим взглядом, что всякий раз ей его жалко. Это ведь он читал книги с фонариком, накрывшись с головой одеялом, и он верил, что однажды мир изменится вместе с ним. Вот он и изменился.
   И главный герой ушёл. Вернее ушла жена. Он почти ничего не говорил жене, он словно уже покинул её в тот момент, когда уронил книгу, когда перестал твердо знать расположение следующей точки и от этого направление отрезка его жизни. Всё было и так понятно. Ему, ускользающей силе и всему тому и всем тем, что и кто претендовал на роль любимых в будущем, не прилагая усилий к пониманию притязаний ищущего.
   Главный герой стал бродить по земле, глаза его стали беспокойными и обесцветились, а в лице появилось что-то, отчего вглядываться в него не хотелось. Никому. По крайней мере, достаточно долгое время, ибо долгое вглядывание заставляло косвенно касаться силы нулевого вектора, забывая про четкие направления и саморазрушая сложившуюся систему. Лицо деструктора стабильных эмоциональных состояний. Невидимая ускользающая сила толкала его после стольких лет спокойной жизни, бередила и гнала, отчего он менял, вокруг все, начинал и бросал, доводил и не доводил до конца. И вскоре уже хорошо знал все "как", "зачем" и "почему", необходимые для жизни, где каждое мгновение и есть цель - шаг вперед, неизвестно куда. Однажды на глазах его закипели слёзы забвения - в руках был хлеб бытия, а в душе сгорало прошлое будущего, и он узнал, как жить под открытым небом души, не тяготиться пролетающими днями. Редкие в одиночестве его невидимой прямой и ускользающих точек, новые знакомые относились к нему как к чужаку, побаивались, не понимая - как побаиваются случайного попутчика, у которого неизвестно что на уме. И оттого, как он бросал, отрывался и уходил, беспокойство его притуплялось, а внутренний, неспящий взор отсеивал: не то, не то, не то...
   И боли почти не было, и невидимая сила привычно навещала его, оставляя после себя шелуху изгрызенных переплетений нелепых мыслей, оставшихся после доставания из них, как из жареных семечек с солью - смыслов. Он знал, что нравится ускользающей силе. Онемевшая шепотка пальцев главного героя нашей истории, из зародыша в начале ее, где присутствовала, с каждым новым "жил-был", ещё ближе подводит нас к убегающей по финишной невидимой прямой от него, как окончание бесконечного вектора, концу этой истории. Вечным фоном которой, звучит вслух вопрос невидимой силе - "куда мы с тобой идём?". И в понимании пытающихся следовать вместе с ним окружающих людей, это определенно вопрос помешанного. Сливаясь в дружелюбном "пока не понятно" - ответ невидимой силы сливается с ответом героя самому себе. Ответ и сила утверждают - главное, что идёшь. Один поворот головы на удар сердца, одно направление и один шаг по смазанной до крайней степени прозрачности, от бесконечной возможности продолжений следующей точки, как составляющей - невидимой прямой. И с новыми попытками поймать эту ускользающую точку становиться всё отчаянней и тоскливо веселее. И уже зрелому мужчине остаётся, ощущая - твёрдо быть уверенным в том что...и понимать только одно. Он есть и будет - был.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"