Федорцов Евгений Германович
Сибирский Вампир

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этом письме, достопочтенного джентльмена Альберта Хейвуда, коему суждено было узреть ужасы далёкой Сибири в год Господень 1899-й. Описуя своё странствие через снежные пустоши Российской Империи, он повествует о зловещем приюте в заброшенном особняке, где столкнулся с тварью нечеловеческой - Сибирским Вампиром. Сие творение, полное мрачных тайн и предостережений, являет читателю картины одиночества и ужаса, коих не изгладить из памяти, и умоляет хранить оное в тайне от света дня.
  Лондон, 25 декабря 1899 года
  Мой дорогой Чарльз,
  
  С превеликим трудом беру перо, дабы поведать тебе о событиях, что омрачили мою душу и, смею сказать, изменили её навсегда. Вернулся я из путешествия по необъятной Российской Империи, и хотя сии земли полны диковинных чудес, они оставили во мне тень, от которой не избавиться ни молитвами, ни бренди. Пишу тебе, мой старый друг, ибо ты единственный, кто, возможно, поймёт безумие, что я пережил, и не сочтёт меня одержимым. Прошу, сохрани сие письмо в тайне, дабы не навлечь на себя и других гнев тех сил, что обитают за гранью человеческого разумения.
  
  Моё путешествие началось осенью сего года, когда я, движимый жаждой приключений и научным интересом, отправился в Российскую Империю. Добрался до Санкт-Петербурга, где холодные ветра с Невы уже намекали на суровость северных земель. Оттуда, с попечением местных властей и небольшой экспедицией, состоящей из двух проводников и учёного-ботаника, я двинулся вглубь Сибири. Целью было изучение флоры и легенд о древних племенах, что, как говорят, скрывались в снежных дебрях. Но, увы, судьба уготовила мне испытание иного рода.
  
  После трёх недель пути, среди бескрайних лесов и замёрзших рек, мы потеряли следы, и буря загнала нас в глушь. Провизия таяла, как снег под солнцем, и отчаяние начало гнездиться в сердцах. В тот роковой вечер, когда надежда почти угасла, один из проводников, старик по имени Иван, указал на далёкий силуэт - заброшенный особняк, чьи очертания проступали сквозь метель, как призрак прошлого. Решено было искать там приют, и я, будучи самым упорным, настоял на этом, несмотря на мрачные предостережения Ивана о "духах леса".
  
  Особняк предстал перед нами, как замок из готических сказаний - стены из тёмного камня, окна, завешенные паутиной веков, и двери, скрипевшие, будто голоса мёртвых. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь стуком наших сапог по прогнившим полам. Мы зажгли фонари, и их слабый свет выхватил из тьмы остатки былой роскоши: потрескавшиеся фрески, разбитую мебель и зеркала, в которых отражались лишь наши лица, но не глубины комнат. Иван крестился, шепча молитвы, а ботаник, господин Петров, уверял, что это просто заброшенное имение какого-то сибирского дворянина, хотя сам особняк выглядел чуждым, словно был перенесен как сон из другого места. Я же, ведомый любопытством, начал исследовать верхние этажи, оставив спутников у камина, где они пытались растопить огонь.
  
  На втором этаже я обнаружил библиотеку - книги, покрытые пылью веков, и дневник, написанный на ломаном русском с латинскими вкраплениями. Страницы трещали под пальцами, и я едва разобрал записи о некоем "Хозяине Леса", существе, что якобы питалось кровью путников, дабы обрести вечность. Мои мысли прервал звук - слабый, но явственный, как шорох крыльев летучей мыши. Обернулся, и тьма за моим плечом сгустилась. Фонарь дрогнул в руке, и я увидел его.
  
  Он возник из теней, как воплощение ночного кошмара - высокий, сгорбленный, одетый в лохмотья, что когда-то были богатым камзолом. Лицо его было бледным, как снег, с глазами, горящими красным, как угли в камине. Клыки, длинные и острые, блеснули, когда он улыбнулся, и я почувствовал, как кровь в жилах застыла. "Добро пожаловать, путник," - произнёс он на ломаном английском, голос его был подобен ветру, гудящему в трубе. Я попятился, но стены особняка, казалось, сомкнулись, не давая пути к отступлению.
  
  - Кто вы? - выдавил я, сжимая фонарь, как крест.
  
  - Меня зовут Владимир, последний из рода Сибирских Стражей," - ответил он, приближаясь. - "Эти земли принадлежат мне, и ты, чужеземец, стал моей добычей."
  
  Его слова повисли в воздухе, как тяжёлый туман, и я замер, сжимая фонарь, чей свет дрожал в моих руках. Владимир остановился в нескольких шагах, его фигура возвышалась, как статуя, высеченная из ночного мрака. Клыки блеснули в слабом свете, а красные глаза впились в меня, словно хотели высосать душу прежде, чем кровь. Я ждал удара, смерти, но вместо этого он медленно отступил, указав на трон, стоящий у дальней стены зала - массивный, из тёмного дерева, покрытый резьбой, что изображала сцены охоты и жертвоприношений. Его движения были плавными, почти гипнотическими, и я, против воли, последовал за ним, как зачарованный.
  
  - Сядь, смертный, - произнёс он, голос его был подобен шёпоту ветра, проникающего сквозь щели заброшенного особняка. - Перед тем как ты станешь моей пищей, я дам тебе дар - услышать мою историю. Тысячи лет одиночества ждут своего рассказчика, и ты, похоже, годишься для этой роли.
  
  Я опустился на холодный пол, не решаясь занять трон, и дрожь пробрала меня до костей. Ужас сковал тело, но голос Владимира, глубокий и мелодичный, притягивал, как свет для мотылька. Он начал ходить по залу, тень его скользила по стенам, и казалось, что с каждым шагом он становился моложе, возвращаясь в те времена, о которых повествовал.
  
  - Моя история уходит вглубь веков, - начал он, его слова текли, как река, несущаяся сквозь ледяные ущелья. - Тысячи лет назад, когда эти земли были покрыты первозданными лесами, а люди поклонялись духам ветра и снега, я был смертным - воином клана, что охранял священные рощи. Мы жили в гармонии с природой, но жадность привела нас к падению. В те времена, когда солнце едва пробивалось сквозь вечную мглу, к нам явился чужак - бледный, с глазами, полными звёздного света. Он принёс дар вечности, но за это потребовал цену. Я был избран, чтобы стать Стражем, но цена оказалась кровью моих братьев.
  
  Владимир остановился у разбитого окна, глядя на метель снаружи, и его лицо исказилось гримасой боли. - Он обратил меня, и я стал тем, что ты видишь. Мои клыки впервые испили кровь в ту ночь, когда мой клан пал под моими руками. Я не хотел, но голод... он был сильнее меня. С тех пор я брожу в тенях, одинокий царь забытых земель. Тысячи лет я смотрел, как империи рушатся, как народы исчезают, а леса превращаются в пустыню снега. Мои братья-стражи ушли, истреблены охотниками или сошли с ума от одиночества. Я остался последним. Я скитался по миру, но всегда возвращался.
  
  Его голос дрогнул, и он повернулся ко мне, глаза горели ярче. - Знаешь ли ты, что значит видеть, как время пожирает всё, что ты любил? Я видел, как викинги проходили через эти леса, как монголы жгли деревни, как русские цари строили свои города. Я питался их кровью, но каждый глоток оставлял горький привкус утраты. Женщины, что манили меня своими улыбками, превращались в прах, а я оставался, как камень, обточенный ветром. Одиночество - это мой вечный спутник, и оно изголодалось, как я сам.
  
  Я слушал, не в силах оторваться, хотя страх сжимал горло. Мои руки дрожали, фонарь едва держался, но голос Владимира был как заклинание, уносящее меня в его прошлое. Он прошёл к камину, где угли давно угасли, и провёл пальцами по камню, словно касаясь воспоминаний. - Однажды, я встретил женщину - Елену, дочь князя. Её волосы были как золото сибирских рек, а глаза - как озёра под звёздами. Она узнала меня, не боялась, и на мгновение я поверил, что могу быть спасён. Но её отец, узнав о моём проклятии, призвал охотников. Они нашли меня и я был вынужден уйти, оставив её крики позади. С тех пор я не приближался к людям, но голод всегда возвращался.
  
  Он замолчал, и тишина зала стала оглушительной. Я сглотнул, чувствуя, как пот стекает по спине.
  
  Владимир замолчал, его фигура застыла у камина, где угли давно истлели в пепел. Тишина зала стала гнетущей, как предгрозовое небо, и я ощутил, как холод проникает в мои кости, несмотря на дрожь, сотрясавшую тело. Его красные глаза потухли на мгновение, и он опустил голову, словно погружаясь в бездонный колодец собственных мыслей. Я ждал, затаив дыхание, не решаясь прервать это молчание, но оно вскоре разорвалось его голосом - теперь хриплым, словно ветер, гудящий среди древних руин.
  
  - Время, - прошептал он, и слово повисло, как паутина, - оно не линейно, как вы, смертные, привыкли думать. Оно сплетается, как нити судьбы, и я вижу его в каждом узоре. Прошлое, настоящее, будущее - всё смешивается, и я тону в этом хаосе. Тысячи лет... нет, тысячи жизней, и я не знаю, где конец, а где начало.
  
  Он начал ходить по залу, его шаги эхом отдавались от стен, и тень его растянулась, словно живая, принимая формы, что не поддавались описанию. Я сжал фонарь сильнее, пальцы онемели, но не мог оторвать взгляд. Владимир остановился у разбитого зеркала, отражения нет, но тень дрогнула, и он заговорил снова, голос его стал отрывистым, как будто он перескакивал через века.
  
  - Вижу себя... нет, не здесь. Город, где небеса скрыты дымом, а дома пронзают облака, как копья. Высокие, холодные, из стекла и металла. Я иду среди них, притворяюсь человеком - пальто на мне, как у тебя, шляпа скрывает лицо. Люди спешат, их глаза пусты, как окна заброшенных домов. Они не видят меня, но я вижу их. Одиночество... оно со мной, как тень, что не отстаёт. Я беру их кровь - тайно, в тёмных переулках, где огни пляшут, как демоны. Но их кровь холодна, как... технология, что пожирает их души.
  
  Я вздрогнул, не понимая, о чём он говорит. Его слова были как сон, где реальность искажена, но голос гипнотизировал, и я чувствовал, как страх смешивается с очарованием - этим странным влечением к ужасу. Владимир повернулся ко мне, его глаза теперь светились, как два рубиновых маяка в ночи.
  
  - Вижу будущее, - продолжал он, и его голос стал мягче, но в нём звучала тоска. - Я хожу по улицам, где повозки летают, а люди соединены проводами и стеклянными глазами. Они называют это прогрессом, но я вижу лишь пустоту. Я притворяюсь одним из них - улыбаюсь их улыбками, но внутри... внутри я всё тот же изголодавшийся дух. Одиночество не уходит. Оно растёт, как плесень, питаясь их бездушностью. Технологии - их новый бог, и он отнимает у них человечность. Я пью их кровь, но она горька, как металл, и я чувствую, как моя собственная душа растворяется в этом будущем.
  
  Он замолчал, и я заметил, как его руки дрожат, сжимая невидимый предмет. Затем он резко повернулся, и его взгляд упёрся в меня. - Время путает меня, смертный. Иногда я вижу себя в прошлом - с Еленой, её золотые волосы в моих руках, её смех, что уносится ветром. А иногда - в этом будущем, где я брожу среди высоких башен, и мой крик теряется в шуме их творений. Я не знаю, где я сейчас. Здесь, с тобой, или там, среди их холодного света? Может, я уже умер, а это - мой ад?
  
  Я сглотнул, горло пересохло, и фонарь чуть не выскользнул из рук. Его слова были как яд, просачивающийся в разум, и я ощутил, как ужас обволакивает меня, но одновременно я не мог оторваться. Владимир подошёл ближе, его тень накрыла меня, и он заговорил снова, теперь тише, почти шепотом.
  
  - Вижу себя в их мире. Я сижу в комнате, где стены светятся, и передо мной - зеркало полное лиц, что говорят, но не чувствуют. Я притворяюсь их... их другом, но ночью иду на охоту. Их кровь - это всё, что держит меня в этом теле, но она не утоляет. Одиночество - мой вечный спутник. Я вижу детей, играющих с игрушками, что шепчут им команды, вижу людей, чьи сердца бьются в ритме машин. Их души ушли, и я остаюсь один, даже среди толпы. Технологии поглощают их, и я чувствую, как они поглощают и меня. Моя вечность - это клетка, и я не знаю, как из неё вырваться.
  
  Его голос дрогнул когда он закрыл лицо руками. Я видел, как его пальцы дрожат, и впервые заметил, что его ногти длинные, как когти, а кожа на руках покрыта трещинами, будто от старости, что не должна была его коснуться. Он поднял голову, и его глаза были полны слёз - красных, как кровь, что текла по его щекам.
  
  - Иногда я думаю, что это наказание, - прошептал он. - За то, что я стал тем, кем стал. Тысячи лет я видел войны, любовь, смерть, и всё это исчезло, оставив лишь меня. Прошлое зовёт меня, будущее пугает, а настоящее - лишь миг, где я голоден. Скажи мне, смертный, есть ли надежда для такого, как я?
  
  Я не мог ответить. Мой разум был парализован его словами, и я ощущал, как холод его одиночества проникает в меня. Владимир выпрямился, и его смех, горький и резкий, заполнил зал. - Нет, ты не знаешь. Никто не знает. Но ты услышишь мой последний крик, прежде чем я возьму твою кровь.
  
  В тот момент, когда его клыки приблизились к моей шее, раздался выстрел. Иван ворвался в комнату, его ружьё дымилось, и пуля разорвала тьму. Владимир отшатнулся, издав пронзительный крик, и исчез в тенях, оставив меня дрожащим на полу. Мы бежали из особняка, не оглядываясь, и лишь наутро, когда буря утихла, я осознал, что пережил встречу с Сибирским Вампиром. Иван уверял, что это был дух, связанный с древними обрядами, а Петров молчал, записывая что-то в свой блокнот. Вернувшись в Санкт-Петербург, я пытался забыть, но сны о красных глазах и шёпоте преследуют меня каждую ночь. Прошу тебя, Чарльз, если услышишь о подобных историях, предупреди меня. Я боюсь, что эта тень может найти меня даже здесь, в Лондоне.
  
  Твой преданный друг,
  Альберт Хейвуд
  
  P.S. Если сможешь, пришли мне святую воду и серебряный крест. Думаю, они мне понадобятся.
   Музыка: ATMOSPHERIC GOTHIC HORROR READING MUSIC | H.P Lovecraft, Stephen King, Edgar Allen Poe - TINTIN MIX
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"