Федоров Евгений Александорович. Там, за бугром

Евгений Федоров

Там, за бугром...

( Морские были )

1958 год. Мы идём на юг, вдоль западного побережья Африки, в Гвинейский залив, Экваториальная Африка, на лов сардинеллы. Мы впервые идём с заходом в иностранные порты! Пускай, - африканские, но все-таки - иностранные! Мы- это большой морозильный рыболовный траулер или БМРТ "Мамин-Сибиряк".

Слева по борту у нас остались Алжир и Мавритания, Сенегал и Конго! Справа остались Канарские острова !. Мы своими глазами увидели описанный Жюлем Верном заснеженный, курящийся облаками, четырехкилометровый вулкан Тедде и пик Санта-Крус-де-Тенерифе на острове Тенерифе !! (Мы даже брали пеленги на знаменитый пик, определяя своё место!)

А еще справа остались, поминаемые великим морским романтиком - Александром Степановичем Гриневским - Грином - Острова Зеленого мыса с вулканом Фогу посредине , высотой - до трех километров! В окружении, утопающих в джунглях, семи островов!
Говорят, благодаря этим островам, под впечатлением описания их Жюлем Верном Александр Гриневский стал - Грином! Зеленым, как лицо Природы!

Наше волнение и радостное возбуждение мало понятны современному россиянину и даже современному моряку, скитающемуся по всему мировому океану под разными флагами, вплоть до флагов Монголии и Королевства Тонго... воспетого актёром Андреем Мироновым в "Брильянтовой руке", как "Остров невезения"...

А мы в те годы , пятьдесят восьмой-девятый, - только что вырвались из полугодовых рейсов, без заходов ни в свои, ни в чужие порты, в вечно мрачную, всегда штормующую Северную Атлантику , к Фарерским островам и Исландии на лов сельди. Мы вырвались из тесных, провонявших селедкой "галер" или, по-немецки,- "логгеров", а по-русски - средних рыболовных траулеров...

Слава им и почет! Хорошие были кораблики, всепогодные! Да холуйскому профсоюзу достались! Ни одно государство не истязало так своих граждан: двадцать четыре надоевших морды на двадцать четыре метра длины судна - по метру на брата...По четырнадцать часов на заливающейся палубе. Стовосемьдесят дней (или триста шестьдесят дней, - "сдвоенный" рейс, по настоянию парткома, когда у них горит Его Величество - План!)! Дней, без выходных и проходных - в океане...

Мало кто теперь знает, как мы были "зашорены" от проклятого , загнивающего капитализма, как мы были зациклены лозунгами, что вот-вот и заживем богато и все в отдельных квартирах!

А каким вниманием мы были окружены со стороны КПСС, ОБХСС (Отдел борьбы с хищениями соц.собственности) и вездесущего КГБ!

Кто сейчас поверит в такой позорнейший факт: по предписанию "органов" капитаны судов, проходящих самое узкое место в Балтийских проливах - пролив Зунд, где ширина пролива между зелёным гамлетовским Замком Кронборг в Хельсингёре, на датском берегу и Хельсинборгом с портом Мальмё, на шведском берегу составляет всего около трех километров, обязаны были, во избежание побегов, выставлять "коммунистическую вахту"!

Так и писали в судовом журнале: правый борт -член КПСС Иванов, левый борт - член Петров, корма - член Федоров...

А устно, провожающий товарищ, с поднятым воротником,

рекомендовал капитану, если произошел побег "на рывок", - принять "все меры к недопущению такового, вплоть до рубить винтом"...

Добренький людоед - дедушка Ленин и сатана Сталин оставили нам такое наследство - скотный двор, где, как перед забоем, перед закланием, толпились все вместе, все на равных... Но за ограду - не моги! И никто не высовывается. Никто не мычит. Все смирились.

И, вроде как, со стороны глядючи -как бы - абсолютнейшая благодать!

А ведь - жили и пережили!

Отвлекусь ненадолго...

Во Владивостоке, ожидая визирования в портофлоте, после долгой тягомотины и согласований снизу-доверху повел, наконец, меня кадровик на парткомиссию, в райком партии. Он предупредил меня, чтобы я ни-ни, ни слова лишнего, только отвечал на вопросы, как можно вежливей и без эмоций.

Позвали меня в зал, где за столом заседал ареопаг из семи мумий обоего пола далеко запенсионного возраста - ветераны партии, коим дано решать судьбы моряков. После всех представлений, одна трясущаяся , как бл...блондинка на морозе, старушенция, без грима - вылитая Баба-Яга, проблеяла: " Я - п-п-против визирования. Зачем ему ( обо мне, присутствующем, - в третьем лице, как будто перед ней- пустое место!) заграница ? Ну работает же он в портофлоте, и пусть себе работает!" И - ко мне: "Зачем вы рветесь туда? Заграничных тряпок захотелось, жевачки, да?"

Не помню уже точно, что я говорил этому праху, кроме того, что я - профессиональный моряк и капитан дальнего плавания и я не позволю всяким-разным посторонним людям, которых я знать не знаю, решать за меня мою судьбу: где и кем мне работать...

Только очнулся я на улице, где испуганный кадровик орал мне: "Зачем открыл рот! Ты все испортил! Не видать тебе визы ! И мне будет нагоняй за представление недостойного"!
Как ни странно, визу мне в тот раз открыли!

Вот такие были проблемы у моряков в "совке".

Радостное возбуждение не покидает нас, когда мы близко приближаемся к африканскому берегу, огибая мысы . Мы видим подступающую прямо к ярким, песчаным берегам буйную тропическую чащобу- джунгли! Временами видим лодки-долблёнки на песке и крыши бунгало редких поселений .

Однако, на наших, очень неплохих морских картах, эти районы, вдоль африканского побережья, тогда еще мало обследованном, тут и там имелись пометки: "не обследовано", " глубины изменчивы", что заставляло нас, из предосторожности, держаться от берега подальше, мористее.

Надо сказать, что судоходство в этих районах нельзя было назвать оживленным, работал Суэцкий канал. Поэтому, с каждым встречным судном мы обменивались информацией, как обычно: кто, откуда и куда и , естественно, - координаты - уточнить местоположение, ибо ДжиПиЭс- спутниковой навигации тогда не существовало, а радары были очень примитивны и постоянно ломались.

Так случилось и в этот раз, когда нас стал догонять, а затем и обогнал итальянский сухогруз " Палермо", экономично срезая углы на мысах, видимо, ему было не впервой в этих палестинах!
Не то, что мы,- робко держались гораздо мористее, теряя мили, а скорость держали экономичную: "Нам спешить некуда, идем на полгода! Вот такое мы говно!"

Как и с другими, мы обменялись с "Палермо" стандартными фразами из морского английского разговорника, а также, на "бич-спике" - от себя и узнали, что следует он из Италии в несколько африканских портов с грузом вина и колониальных товаров.

"Во - жизнь у людей, вино возят!"- подумали мы тогда с черной завистью, которая , как в жизни бывает, оказалась - вредоносная...

Через некоторое время "Палермо" скрылся , срезав очередной угол на выдающемся в море мысе.

А через двое суток "итальянец" вышел на нас в эфире и попросил помощи.

Оказалось, что ночью, срезая угол у очередного мыса, он наскочил на выступающий далеко в море подводный риф и его переломило надвое. Бак и корма ушли в воду. Над водой возвышались лишь часть трюма и надстройка с капитанским мостиком. Капитан "Палермо" не стал давать "СОС", спасать было уже нечего, как он объяснил, а судно и груз - застрахованы. Он только просил нас подежурить рядом, на случай ухудшения погоды и дождаться следующее сзади другое итальянское судно, принадлежащее их же компании, которое снимет экипаж. Однако, поскольку сейчас его судно подвергается разграблению местными береговыми аборигенами, которые уже расхитили провизионную кладовую, итальянский капитан Лоссавио попросил доставить ему пресную воду и продукты примерно на пару дней на пятнадцать человек экипажа.

При этом, капитан добавил, что он нам заплатит за всё наличными в долларах.

Позже капитан Лоссавио рассказал нашему капитану, что кораблекрушение произошло по вине аборигенов, которые умышленно перенесли "анвочид" огонь- необслуживаемый навигационный маячок - с конца мыса вглубь, на холм, и, таким образом, дезориентировали капитана "Палермо" и спровоцировали аварию. Конечная цель - разграбление судна. Остовы других затонувших судов подтверждали это предположение.

Мы подошли к "Палермо" и двумя милями мористее , на глубине двадцать метров встали на якорь. Спустили бот и, несмотря на истерику первого помощника капитана ( он же - соглядатай от КГБ и первый стукач) по поводу "непредусмотренных контактов с иностранцами", загрузив продукты и воду отправились на "Палермо". Как ни бился в конвульсиях помполит, однако идти на тонущее судно по предложению капитана, он попросту отказался... Струсил

Картина маслом кисти Ивана Айвазовского - то, что увидели мы, подойдя к борту "Палермо" - не назвать! Скорее,- это был "пир во время чумы"!

В августе сорок первого года наши части, опасаясь окружения - немцы рвались к Ростову - спешно покинули Таганрог, а через сутки немцы без боя вошли в город.

Эти сутки население получило в подарок от бежавшей власти и принялось "тащить" все, что попадалось и что могло пригодиться в неизвестном будущем.

"Тащили" все: из порта - из горящих буртов - зерно, с кожевенного завода - заделы обуви и даже, мешками, - колодки, из магазинов - продукты, одежду, матрасы, мебель и даже - двери, снятые с петель, из кондитерской фабрики - сахар, патоку... Попутно грабили и квартиры бежавшей номенклатуры, с особым наслаждением курочили всякие главки и комитеты...

Вошедшие в город немецкие части, как ни странно, не препятствовали вселенскому разбою, - лишь похохатывали и всё фотографировали - как ведут себя эти полуазиаты...

Тут же представился случай для хорошего кадра: толпа окружила по периметру цементное хранилище-яму с патокой и черпали ведрами вязкую патоку. Офицер подошел сзади к бабке, тащившей за веревку свое ведро и пинком в зад сбросил ее в колодец. Толпа офицеров сзади реготала, а герой сделал несколько кадров для фатерлянда и улыбаясь отошел... Старушка дико кричала, увязнув по пояс в липучей, как мёд патоке. Бабка цеплялась за чужие ведра, но их сбрасывали, а на нее никто не обращал внимания, суетливо озираясь - как бы самим не оказаться в колодце, делали свое дело... Люди, перед грядущим озверели: "абы до сэбэ!"

А бабка сидела и выла в колодце, пока не вычерпали всю патоку.

Вот такая же, примерно, картина представилась нам, когда мы подошли на мотоботе к терпящему бедствие судну.

Аварийное судно всегда вызывает волнительное чувство сострадания, как к живому существу...Но тут мы не могли сдержать улыбки от увиденного . Судно было плотно окружено лодками, в каждой, подрабатывая веслом, сидел напарник - принимал добычу и держал лодку под бортом.

Команда, сгрудившись на капитанском мостике, держала последнюю оборону, вооружившись палками от швабр, сковородками, ракетницами, огнетушителями, а вокруг кишели черные фигуры, нагруженные всяким скарбом.

Вот, балансируя, бежит по полупритопленному планширю негр. На голове у него надето шесть шляп, одетых одна на другую, а в охапках - носильные вещи моряков, которые он тут же сбрасывает в лодку-долблёнку своему напарнику, подрабатывающему веслом под бортом судна. Вот бежит другой, на голове несет, снятую с петель каютную дверь, а в свободной руке - бутыль в оплётке, с вином.
Как тут не вспомнить родной Таганрог, оккупацию...

Аборигены - это уже не дикие племена в набедренных повязках из листьев лиан. Они вполне осмысленно стремились в каюту капитана, заполучить содержимое сейфа, а это, как правило - немалые доллары... Капитан с помощниками преградили им путь в капитанскую каюту, надеясь отстоять последнее убежище, ибо нижний ярус - каюты экипажа были уже разграблены с применением "мягкого насилия". Это, когда десятеро улыбающихся черных просто отодвигали в сторону одного трепыхающегося белого и делали свое "черное" дело - тащили все подряд, кроме хозяина каюты: "А ты не мешай!"

В случае с капитаном получилось так, что перед превосходящими силами , понимая, что сейф уже не спасти, капитан выстрелил в палубу перед надвигающимися на него мускулистыми " амбалами".

Пуля срикошетила одному из нападавших в ногу!

Улыбки исчезли с лиц нападавших и капитан понял, что отстреливаться опасно и бесполезно, слишком много нападавших, сотни... Сомнут, не обращая внимания на оружие!

Толпа угрожающе загалдела и, отбросив капитана в сторону, ввалилась в каюту капитана, которая через несколько минут стала представлять жалкое зрелище: сорвали даже палас, устилавший палубу каюты!

Потому-то, оставшись без провианта и питьевой воды, капитан "Палермо" обратился к нам за помощью.

Тем временем, аборигены, вскрывшие затопленные трюмы, поверх воды в горловинах которых плавал полуметровый слой мазута из пробитых днищевых топливных танков, спокойно добывали груз - бутыли в оплетках с вином и связки капроновых сандалий... Они ныряли в эту зловонную жижу с упорством ловцов жемчуга...А выныривали, облепленные мазутом, словно водяные из русских сказок, но с добычей в руках!

Наш моторист, двухметровый Бэник Арутчев, в недалеком прошлом - таксист, - такой халявы пропустить не смог! Он, вращая белками глаз, всей мимикой лица и жестами, перемежая слова отборным русским матом, дал понять аборигенам, что ежели они с ним не поделятся, он сметет к чертовой матери все их скорлупки своим тяжёлым мотооботом!

И они друг друга поняли! В наш мотобот полетели десятилитровые оплетенные бутыли с красным вином, связки разноцветных капроновых сандалий, полиэтиленовые тюки с шортами, футболками и другими колониальными товарами!

Забегая вперед, скажу, что делали мы к "Палермо", по просьбе капитана Лоссавио, который сообразил, чем отблагодарить нас, еще две ходки, каждый раз возвращаясь загруженными по самый планширь.

Вся команда нашего судна потом ходила в моднейших на те времена разноцветных сандалиях и шортах, и целый месяц пила натуральное итальянское вино!

А далее, подошел "систер-шип", итальянский собрат нашего погибшего "благодетеля" и мы, дав три прощальных гудка, продолжили свой рейс в экваториальную Африку.

Набрав пятьсот тонн мороженой сардинеллы, наш капитан Лазарь Шухгалтер получил приказ с берега сдать эту рыбу "слаборазвитым-недоразвитым" - в Республику Сенегал, в порт Дакар.

Еще с моря мы были потрясены видом небоскребов и усомнились в том, что груз свой мы везем голодающим туземцам...

В современном порту, с современными причалами, оборудованными современными кранами и многоэтажными холодильниками нас встретили респектабельные черные дяди на респектабельных белых лимузинах... Докеры - с откормленными рожами, бегло говорящие по-французски и по-английски, небрежно курящие диковинные для нас сигареты "Кэмэл" и

"Честерфилд" , жующие жвачку, нагло лезли без очереди впереди нас, робко стоящих перед прилавком портового буфета... К нам - полное пренебрежение!

Но! Подъезжает открытый лимузин, в нём сидит белый, француз, в пробковом шлеме. Он крикнул: "Блэк!" ( То есть - любой, чёрный!). К нему "на цирлах" подбежал негр и протянул ладонь. Белый, свысока, чтобы не коснуться руки чёрного, бросил ему монету и буркнул: "Кока!" Негр поймал монету, мигом принёс кока-колу и стал ждать. Белый выпил, швырнул бутылку через борт и отъехал. Негр, как обезьяна, поймал на лету бутылку и помчался в буфет обменять свой трофей на двадцать сентимов...

Как нам стало жаль самих себя...

Особенно, когда мы увидели перед воротами порта утопающий в зелени автомагазин "Ситроен", со свободно продающимися в кредит на десять лет умопомрачительными авто от двухместной крошки до восьмиместного лимузина...

Чёрный, до блеска, мистер Окран, толстый и весь в белом, миллионер, владелец всего рыболовного флота Сенегала, приобрёл всю нашу рыбу на шесть месяцев вперед...по льготной цене, как помощь развивающимся странам.

Он подогнал к трапу рефрижераторный фургон, наполненный фруктами, кока-колой и коробками с холоднющим голландским баночным пивом! Нашему капитану потащили ящик с коньяком "Мартель".

- Это - мой презент экипажу! Я знаю, вам не дают валюту. Я перевожу вашу зарплату, согласно Контракту, - вашему Минрыбхозу! Мои два сына учатся у вас, в Москве, в Рыбном институте...О! Я все знаю про вас! Вы всегда будете получать мой презент, мне никто не может запретить делать презент экипажу!

"Дорогой вы наш миллионерчик, мистер Окран! Как вы правы! И если все миллионеры - такие, как вы, то мы вовсе не против проклятого, загнивающего капитализма, мы даже - за!! А вам - дай Бог здоровья, продолжайте в том же духе!" - это мы говорили меж собой!

О нашем позорном увольнении с такими жалкими деньгами, что на бутылку хватало лишь по- русски - "на троих", даже говорить не хочется...

На роскошном пляже дпя для богатых- "Лагуна" мы искупались, посидели за столиками под тентом, - там упаси Боже! - никто не загорает, все происходит пот тентами, а заход мадам в воду сопровождает негр с зонтом!

Но!

К нашему столику подошла красивая француженка и спросила по-немецки : " Вас волен зи дринкен?" -что-то вроде этого, мол, что желаете выпить. Она приняла нас за немцев, поскольку русских в этих краях отродясь не бывало.

Видели бы вы, с какими мордами мы от нее бежали, слава тебе Господи, что весь позор лег на несчастных немцев!

Ведь у нас к тому времени не было никаких денег, ибо бутылку мы уже распили, не отходя от кассы, из горла, в кустах!

Однако, всю позорную чашу нам предстояло еще испить впереди... Возвращаясь на судно, как положено в "совке", к восемнадцати часам, "тройками", словно каторжники, скованные одной цепью, мы нос к носу столкнулись с моряками с рядом стоящего французского судна. Они шли на ночную гульбу и стали звать нас с собой в бордель, что ли... "Руссо, пошли, мол, к мадмуазель"!

Увидев ужас в наших глазах и наши суровые лица, один из них, умник, так объяснил,- что б он сдох,- своим товарищам: "Руссо -квинс"!

Только на судне мы узнали, что на слэнге - " квинз"_- "королевы", по отношению к мужчинам означает -гомосексуалисты...

Когда нам объяснили агенты значение этих слов, мы даже "зашлись" от негодования: " Да, если б не виза и не "риза" (партбилет!) , мы бы показали местным бл...блондинкам и чернопопым девкам "кузькину матьь!"

Во! До чего довели нас "Правила поведения советского моряка за границей"... Объявляемые вместе с визой под подписку!(Правда, не кровью, до этого, пока, не дошло!) До полного позора русскому человеку... И все это - во избежание! Супостат не дремлет! А вокруг - все злыдни и вражины...Бди!

Однако, никто к нам через кордоны не бежал.

А вот наши за кордон - бежали!

Капитан из военного выпуска, уволенных Хрущёвым в запас, Юра Закиматов бежал в 1955 году! Следуя перегоном из Штральзунда, ГДР, в Мурманск на рыболовном сейнере, подрулил ночью поближе к норвежскому берегу, оставил на столе в каюте представительскую валюту и записку, обмазал тело тавотом и прыгнул за борт, рискуя жизнью...

Сразу, в Москве, "ребятки" с Лубянки вызвали мать Юрия к себе и заставили написать два письма. Одно - сыну, в Норвегию, чтоб вернулся, а другое - собственному начальству о том, что, мол, у Юры с детства с головкой было не всё в порядке!

Капитан Костя Саплин ушёл ночью, он выпрыгнул за борт в проливе Зунд, в том самом месте, где выставляется пресловутая "коммунистическая" ( читай - маразматическая!) вахта! Костя пошёл на корму, якобы, проверить посты. И, сказал, что хочет полюбоваться сияющим в ночи Замком Гамлета - Кронборгом, считай,- на расстоянии вытянутой руки! Ну, кто же посмеет запретить капитану, второму, после Бога на судне!

На борту остались только каютные тапочки... Костя ушёл в "глухую", он не светился в прессе, он дал шанс партублюдкам представить дело, как несчастный случай, для чего и оставил на корме свои каютные тапочки: чтобы жена и трое детей смогли получать пенсию по потере кормильца. Но, партийные уроды, нелюди сами себя подставили: подтвердили факт побега, отказав жене и детям в пенсии! Изменник Родины!

Уволенных на берег в Дакаре бдительный помполит встречает лично у трапа. Сидит в кресле, отмечает в журнале, отбирает паспорт и проверяет покупки: спиртное, порнография и, упоси Боже! - пресса- запрещены к проносу на борт.

Но вот матросик нагло тащит пакет, по-видимому,- со стеклом! Бутылки?

Первый, не глядя, вырывает у пацана пакет и с маху, с шестиметровой высоты борта, разбивает пакет о бетонный причал! - "Спиртное приносить не положено! - гундит помполит, со значением глядя на окружающих: дескать, " так будет с каждым, у меня не проскочишь!"

Однако, по бетону разлетаются осколки дешёвенького , местного сервиза, расписанного аборигенами под негритянскую симиволику! Парень скопил валюту на подарок молодой жене...

Все молча, но осуждающе смотрят на помполита. Он, матернувшись, убегает, а вослед ему несётся: "Козёл! Дармоед!"

Приняв на борту всех, увольнявшихся в город, сам помполит отправляется на ночь в город с нашей буфетчицей, ему всё можно, он - "сексот" - секретный сотрудник. Он уходит "для сбора информации"... Дома, в порту, он будет давать налево и направо интервью и врать о "простых африканцах, замученных проклятым капитализмом". Ещё много будет поломанных судеб, пока этих партвыродков не уберут с флота!

Разгрузка в порту Дакар шла ни шатко ни валко. Измученные капитализмом докеры загружали громадные автомашины "Лори" морожеными коробами с рыбой по желобу с борта судна вызывающе медленно. Похоже, им платили за время, а не за количество. Нашим противно было смотреть на такую работу. Короба в несусветной жаре плавились, качество заморозки ухудшалось... Помполит заподозрил в этих манипуляциях вражеский подвох!

- Ну, так что же ты молча наблюдаешь? Патриот ты или нет?- стали подзуживать помполита штурманы. - Пойди, покажи им, как работают коммунисты! На войне ведь кричали: "Коммунисты - вперёд! Вот и ты, давай, подай пример!"

И таки достали помполита наши ребята!

Наш помполит когда-то был человеком - бывший десантник, верзила почти двухметрового роста., вдруг,- решился опровергнуть людоеда еврекалмыка дедушку Ленина, который, люто ненавидя русский народ, утверждал, что "Русскому человеку нужно сто раз напомнить и двести раз обругать матом, чтобы он сделал самое пустяковое дело"!

Помполит посмотрел на нас орлом и сказал:

-Я им покажу, блин, как надо работать! А ну-ка , ребята, организуйте мне подачу!

Помполит вскочил в машину "Лори". Прогнал пинками, толкающихся, мешающих друг другу, примерно, с дюжину горе-работяг, и начал складировать в машине один за другим летящие ему прямо в руки тридцатикилограммовые короба с рыбой!

Через десять минут мокрый помполит спрыгнул с машины, полностью загруженной до верха!

- "Капиталист! Капиталист!" - заорали черные докеры, тыча пальцем в помполита.

- Ошиёбочка! Дорогие черные братья по классу! Перед вами - настоящий коммуняка, борец за всемирное благоденствие!-смеялись у нас на мостике штурманы.

Когда фореман-бригадир принес нашему "помпе" горсть монет - денег за погрузку большегруза, он с негодованием отказался, но добавил: "Отдайте безработным, тем, кто сидит за воротами порта!" Там сидели "безработные", в ожидании своей очереди.

А всё дело, как оказалось, в том, что эти дети природы загружали одну машину, тут же получали расчёт у форемана и... сваливали отдыхать с пивком...На следующую машину фореман нанимал уже других, как раз вот тех, которые сидели за воротами...И которые работали в таком же варианте. Все у них точно по Святому писанию : "Не думай о завтрашнем дне, ибо Бог даст день, Бог даст пищу!"

Мистер Окран не зря мотался в Москву так часто, и не только к своим чадам, студентам престижного ВУЗа. Он взял наше судно и еще несколько подошедших в наш промрайон траулеров-заводов, в тайм-чартер, во временную аренду и стал делать бизнес, не выходя из своего офиса, продавать пойманную нами рыбу в другие , соседние страны по мировым ценам. Мы же, после его вычетов за стоимость топлива, снабжения и провизии ( в инвойсы-накладные акула-Окран, с детской непосредственностью, включал и стоимость его "презентов экипажу") едва не оставались его должниками! Вот такие у нас внешторговцы-интернационалисты на самом верху!

Надо сказать, что рыбка нам доставалась нелегко.

Кроме того, что её нужно было найти, затралить, - нужно было и срочно обработать! Для этого вызывлась "подвахта" - это все, кроме капитана, помполита, доктора и камбузных работников, и они должны отработать по четыре часа сверх основной работы по профессии. Итого, каждый работал по двенадцать часов в сутки.

Началось это безобразие давным-давно в Мурманске, в тридцатые годы, где с людьми не церемонились, там на рыбном флоте работали или уже отсидевшие , или находившиеся ещё под статьёй, или кандидаты на статью, стало быть, - неблагонадёжные, беглые, без документов и вербота заманенная "длинным рублём".

Приходящие с моря траулеры долго не стояли: голодной стране нужна была рыба: сутки - выгрузка, сутки - бункеровка воркутинским угольком и - на рейд! Проблема стояла и немалая - собрать разбежавшихся по кабакам и пивным "трудящихся", получивших немалые, по тем временам, деньги!

Верхом шика у рыбаков считалось придти в кабак в сапогах-полуболотниках ( П/Б), голенища - гармошкой, и чтоб - в чешуе:

владелец только-что - с моря, а, стало-быть - при "башлях"!

Эти же П/Б служили и кошельком: попробуй, такой "подрежь! И - баулом, когда через проходную рыбпорта надо было пронести пяток бутылок водки мимо ВОХРовки -бабки с винтовкой, которая усердно шмонала, но, слава Богу, пока, - не разувала!

Ушлые ветераны- "сорокоты" предусмотрительно писали на подошвах П/Б суриком или белилами номер своего РТ (траулера).

Собирали экипажи так: пустое, без экипажа( экипаж снимает психологическое напряжение!) судно буксирами вытягивали на рейд, на якорь, и отправляли дежурный грузовик по кабакам и пивным с "зондер-командой" из уголовников. Собирали и забрасывали бесчувственные тела в кузов, ногами к заднему борту, при открытии которого виден был адресант!

Патриотов, с номерами РТ на подошвах П/Б отбраковывали и развозили по "родным" плавучим тюрьмам, с уважением! Остальных - чохом, куда срочно требуются, без разбора на специальности и профессии! Там, на РТ, - разберутся, набрать бы число!

Документов никаких не требовалось. Зарплату получал и раздавал сам капитан по шпаргалке, где не было даже имён, а , в основном, - "погоняло".

Продирал глаза трудящийся: в голове - гул, во рту - нагадили кошки и - качает, прости Господи и спасибо Тебе, - не в вытрезвителе!

- На каком? - вопрошал он таких же, валяющихся рядом в муках похмелья.

- РТ-111 "Херсон", кажись, - отвечал какой-то знаток!

Следующий вопрос горе-моряка был немаловажным:

- "А хто - я?"

Хорошо, если ответ был: "Матрос ты!"

И, - ужас, если ответ был: "Кочерга - ты!" Это означало - кочегар на угле! Ад - и то - полегче будет....

Тогда и родилась эта песня:

Вновь идём извилистым фиордом,

Видно по матросским пьяным мордам:

Что рокан, буксы надеваем,

На подвахту выбегаем,

А подвахта у нас - каждый день! Ага!

При жаре 30-40 град3усов в тени и влажности такой, что в воздухе постоянно висит влажный туман, а простыни - хоть выжимай!- рыбу из тралового кутка сливают в подпалубные бункеры. Там её моют и подают на цинковые столы, где очень быстро раскладывают в дюралевые противни.

Противни загружают в тележки, вроде книжных шкафов, и закатывают в морозильные камеры, где температура минус двадцать, но с мощной вентиляцией. Через двадцать минут тележки выкатывают, а рыбу из противней выбивают в горячей воде, при этом блоки рыбы по 11 килограмм весом покрываются ледяной корочкой - глазурью. Она, глазурь, не пропускает к рыбе воздух и бактерии и способствует качественному хранению. А дальше - простая работа подвахты, упаковка блоков в короба и, как у бомжей, в гастрономе, в морозильных камерах: складирование коробов в трюме.

И - так- изо дня, в день! Шесть месяцев, которые - полгода!

А их всего-то у человека - сотня, этих "полугодов!"

Каждый месяц пятьсот тонн свежемороженой сардины мы везли в порт, указанный мистером Окраном.

Аккра, Такоради и Тэма - в Гане, Конакри в Гвинее и Лагос в Нигерии, Ломе в Того - здесь мы побывали , благодаря мистеру Окрану! И везде нас встречал автофургон с надписью "Окран и Ко", с презентами ! Хоть за наши " бабки", но и на том - спасибо, по другому - никто бы не разрешил так нас баловать!

В " и Ко" был зашифрован компаньон мистера Окрана,- родная кровиночка, его брателло, а ныне - министр рыбного хозяйства Республики Сенега л - мистер Окран - старший! Вот откуда росли ноги у окрановских миллионов!

Старые дрессировщики зверей говорят: если зверь попробовал человечьей крови, его или убивают, или выпускают в вольную природу, но он- опасен! В клетке его уже не удержать, он просто умрёт...

Мы возвращались домой из этого рейса уже другими!

И мы уже были опасны! Мы рвались на вольную природу!

2009

0x08 graphic

Коротко об авторе:

Фёдоров Евгений Александрович, капитан дальнего плавания.

Образование - высшее морское и юридическое.

С 1970 года изредка печатался в газетах и журналах - при моей профессии это было небезопасно.

Но, после 1988 г две повести вышли в журнале "Дальний Восток" и в Сборнике " В исключительных обстоятельствах": "Удавка" и "Окурки".

Были отмечены премиями.

Регулярно печатаюсь в литературном журнале "Изба-читальня".

В столе есть повесть и десять рассказов.

Тел.: (4232) 271-069, 56-53-02 моб.

Почт. Адрес: (690 012) Владивосток-12, А/Я 1246

E-MAIL: parus35@mail.ru

Оставить комментарий © Copyright Федоров Евгений Александорович (parus35@mail.ru) Размещен: 17/03/2013, изменен: 17/03/2013. 35k. Статистика. Глава: Проза Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:

Федоров Евгений Александорович : другие произведения.

Там, за бугром