Мастер Тама сидел на деревянной веранде и любовался восходящей луной. Предсумеречная тишина лишь изредка нарушалась стуком бронзового наконечника трубки о фарфоровую чашку, в которую Мастер Тама стряхивал пепел яблочного табака, принесённого послушниками из деревни.
Светло серая осенняя луна только показалась из-за крон вишен, растущих перед верандой, как взгляд Мастера Тамы, нечаянно скользнувший вдоль дороги, ведущей к низовьям Широяма, остановился на одинокой фигурке прохожего. Напрягая зрение, Мастер Тама силился разглядеть позднего путника, но, то ли из-за только что отступивших сумерек, то ли из-за старости, глаза отказывались различать детали и Мастеру оставалось лишь ждать, пока странник подойдёт ближе к Храму. Поглаживая седую бороду, Мастер Тама продолжал курить яблочный табак не сводя прищуренного взгляда с дороги.
Наконец, когда луна полностью вышла из-за вишен, озарив бледным светом веранду, на лестнице, ведущей к Храму, послышался шаркающий стук плетёной обуви. Мастер Тама поднялся на ноги и, подтянув рукава серого кимоно, направился навстречу путнику. Остановившись около колодца для даров, он стал следить за входом в Храм.
После непродолжительного ожидания, Мастер Тама увидел сначала голову в широкополой шляпе, а когда путник преодолел все ступеньки храмовой лестницы, Мастер Тама разглядел тёмно зелёное кимоно, подпоясанное плетёной лентой. Шляпа путника, надвинутая на глаза, скрывала его лицо. Руки были спрятаны в рукава, а за спиной у странника висел свёрток с пожитками.
Войдя в храмовые ворота, путник поднял голову и оглядел Храм, залитый лунным светом. Увидев Мастера Таму, стоящего с трубкой возле колодца, он двинулся в его сторону. Так как луна, светила в спину незнакомцу, Мастер Тама никак не мог разглядеть его лица, да и шляпа, призванная защищать странников от дождя, в тот момент отбрасывала дополнительную тень на лицо.
Путник, подойдя к Мастеру Таме на расстояние в три шага, поклонился и снял шляпу, закинув её себе за спину. Луна осветила его лицо, и Мастер Тама увидел перед собой юношу с правильными чертами лица. Чёрные длинные волосы были аккуратно уложены на затылке и связанны белым шнурком. Мастер Тама поклонился в ответ и вдохнул порцию дыма из, начавшей уже было затухать, трубки.
- Моё имя Рьюи Мидзу, - представился незнакомец. - Я пришёл с северных земель, с горы Куронэко. Разыскиваю Мастера Таму.
Мастер Тама, прищурившись, разглядывал юношу, не забывая при этом поглаживать свою седую бороду.
- Не ты ли сын Рикю Мидзу, моего старого друга, с которым я уже не виделся более двадцати лет? - ответил вопросом Мастер Тама.
Лицо юноши вдруг засияло радостью.
- Да! - воскликнул юноша. - Рикю Мидзу, мой отец, настоятель храма на горе Куронэко. А Вы, наверное, Мастер Тама!
- Совершенно верно, - ответил Мастер Тама, поглаживая бороду.
Лицо юноше окрасилось в радостные тона ещё пуще прежнего. В мгновение ока он приклонил оба колена и припал лбом к каменному полу храмового двора.
- Много лет Мастер Мидзу учил меня искусству Гин-но-Кен! - быстро затараторил он. - Когда я, наконец, постиг мастерство Двенадцати Движений Гин-но-Кен, Мастер Мидзу призвал меня и сказал, что чтобы овладеть истинным мастерством Гин-но-Кен, мне нужно познать Двенадцать Мудростей Тама-но-Кен.
Мастер Тама улыбнулся и одобрительно кивнул.
- Мастер Мидзу указал мне путь к Широяма. - Продолжал Рьюи, не поднимая головы. - Он велел мне найти своего старого друга, Мастера Таму, с которым он плечом к плечу прошёл смуту бакумацу.
- Ты пришёл по адресу, - прервал его рассказ Мастер Тама. - Я не в силах отказать своему старому накама. Рьюи Мидзу из Куронэко, если твоё желание постигнуть Двенадцать Мудростей Тама-но-Кен не угасло во время твоего путешествия, я с радостью возьму тебя в ученики.
С этими словами, Мастер Тама положил свою ладонь на голову юноши.
- А теперь поднимись с колен, - приказал он. - Пройдём внутрь. Отдохнёшь немного с дороги, а после, как следует поужинав, надеюсь не откажешься составить мне компанию на веранде. Мне не терпится услышать за чашкой саке о теперешней жизни моего старого друга Рикю.
Юноша, улыбаясь ещё шире прежнего, встал с колен и, отряхнув подол кимоно, последовал за Мастером Тамой в жилые помещения Храма.
Первая мудрость Тама-но-Кен.
Мастер Тама, отдав распоряжение нагреть баню и приготовить ужин, уединился на веранде. В ожидании Рьюи, он погрузился в глубокие раздумья, вспоминая старые времена. На его морщинистом лице то и дело показывалась лёгкая улыбка.
Луна стояла прямо над головой, заливая храмовый двор бледным светом, когда на веранде показался Рьюи. Мастер Тама жестом пригласил его сесть рядом. Устроившись поудобнее, Рьюи разлил по чашкам саке, принесённый послушником.
Мастер Тама принялся разглядывать Рьюи с ног до головы. Длинные чёрные волосы юноши, на этот раз, были заплетены в косу. Серое кимоно, выданное в храме, в лунном свете казалось белоснежным. Его лицо по-прежнему светилось улыбкой.
- Рьюи, - обратился к юноше Мастер Тама. - Расскажи, как теперь поживает мой друг Рикю.
- Мой отец, Рикю Мидзу, вот уже пятнадцать лет является настоятелем храма при Куронэко. - сделав глоток саке, начал свой рассказ Рьюи. - Десять лет назад он открыл додзё, в котором начал преподавать Гин-но-Кен. Учеников было совсем немного. Между Куронэко и Нитаки лежит Акибара, небольшое поселение, где мы с отцом закупали продукты. Народу там проживало совсем мало, и те немногие ученики были в основном оттуда. Помимо присмотра за храмом, отец всецело отдавался совершенствованию Гин-но-Кен. Каждодневно он учил меня мудрости этого искусства, и, наконец, по истечении десяти лет я в совершенстве овладел Двенадцатью Движениями. Моя мать умерла когда мне было четыре года. Сразу после её смерти отец и стал настоятелем.
Мастер Тама со всей серьёзностью слушал рассказ Рьюи. Юноша рассказывал о повседневной жизни отца, о том, как он, по-прежнему, усердно занимается каллиграфией, а так же раз в две недели практикует чайную церемонию в поместье Дидо, что в Акибаре.
- Последний раз я видел отца два года назад, когда отправлялся в путь, - закончил Рьюи своё повествование.
- Твой отец - достойный человек, - произнёс Мастер Тама, доливая себе саке. - Ты обязан ценить это.
- Безусловно, - согласился юноша.
- Перед тем как окончательно принять тебя как ученика Тама-но-Кен, я хочу задать тебе несколько вопросов. - Мастер Тама внимательно посмотрел в лицо Рьюи. - Скажи мне, какой главный смысл Гин-но-Кен?
- Главный смысл Гин-но-Кен, - без промедления ответил Рьюи, - заключается во владении духом и телом, превращая попеременно и то и другое в инструмент, направленный на лишение оружия противника боевой мощи. Иными словами, чем лучше противник владеет оружием, тем меньше у него шансов против Гин-но-Кен. Первые десять движений Гин-но-Кен направлены на подавление мощи десяти основных видов оружия. Каждое движение - отдельная дисциплина. Последние два движения постигаются позже и направлены на оружие, выходящие за рамки Десяти Движений.
- В чём же тогда заключается мудрость Гин-но-Кен? - спросил Мастер Тама.
- Мудрость Гин-но-Кен в том, что дух мастера способен постичь смысл любого оружия, таким образом, стремясь к совершенству. Тело мастера мгновенно овладевает этим оружием, повергая противника. Подобно статуе вытесанной из камня, любое совершенство проходит путь от грубости к идеалу. В этом и есть мудрость Гин-но-Кен.
Мастер Тама в задумчивости поглаживал бороду.
- Рьюи, - наконец обратился он к юноше. - С тех пор как ты овладел Двенадцатью Движениями прошло два года. Ты проделал длинный путь через всю страну. Изменилось ли твоё понимание мудрости Гин-но-Кен?
Рьюи склонил голову и несколько минут сидел не шелохнувшись.
- Изменилось, Мастер Тама, - ответил он.
- Так вот, знай, Рьюи, - Мастер Тама ласково посмотрел в лицо юноши. - Это и есть Первая Мудрость Тама-но-Кен. Всё что существует - может изменяться. Смысл учения так же подвержен изменениям души, как море подвержено изменениям погоды. Познав свою душу и изучив все виды её изменений, а так же, научившись использовать эти изменения в гармонии с Гин-но-Кен, ты станешь совершенным человеком. В этом заключается Первая Мудрость Тама-но-Кен.
Мастер Тама долил остатки саке в чашку.
- Сегодня ты устал с дороги, иди отдыхай. Завтра с утра мы приступим к занятиям, а вечером ты расскажешь мне о своём путешествии.
Рьюи, поблагодарив за урок и пожелав мастеру спокойного сна, отправился в выделенную ему комнату. Мастер Тама ещё долго сидел на веранде, вглядываясь в ночное небо и слушая песню сверчков.
На следующий день, по наставлению Мастера Тамы, Рьюи всё утро предавался медитации. После обеда и до самого вечера он демонстрировал Гин-но-Кен послушникам храма, попутно отвечая на их многочисленные вопросы. Показав первые пять движений, Рьюи объяснил их смысл и помог заинтересованным обитателям храма постигнуть их основы. Некоторые ученики Мастера Тамы проявили такое рвение, что к великому удивлению Рьюи, вдруг, начали называть его Учителем Мидзу. Новоиспечённый Мидзу-сенсей поначалу было немало расстроился, но заметив улыбку на лице Мастера Тамы, довольно быстро пришёл в себя.
После заката, когда луна осветила лишь вершину храмовых ворот, Мастер Тама пригласил Рьюи составить ему компанию при игре в Го. Уединившись на веранде, они предались размышлениям над игровой стратегией, попутно ведя беседу о великих мастерах прошлого. Мастер Тама по обыкновению курил яблочный табак, в то время как Рьюи наслаждался цветочным чаем, коим славилась гора Широяма.
Как только во дворе послышался стрекот сверчков, Мастер Тама велел подать саке. Когда указание было выполнено, старец обратился к Рьюи с такими словами:
- Рьюи, расскажи, пожалуйста, какое событие заставило тебя пересмотреть свои взгляды на мудрость Гин-но-Кен?
Юноша некоторое время собирался с мыслями. Держа в руках чашку с саке, он всматривался в переплетение чёрных ветвей вишен на фоне ночного неба.
- До того как отправится в путешествие, я ни разу не покидал пределов Акибары. - Начал свой рассказ Рьюи. - Миновав гору Нитаки, я вышел на дорогу к Мариока (административный центр японской префектуры Иватэ). От Акибары до Мариоки всего 60 ли, поэтому пешим шагом я добрался до туда за пол дня. Дойдя до реки Китаками, я свернул с дороги, решив войти в город через западные ворота. Слишком много народу следовало вдоль Китоками. Когда я попал в город, уже начинало темнеть. И вот, следуя по одной из оживлённых улиц в поисках постоялого двора, моё внимание привлекла шумная толпа, собравшееся вокруг одного питейного заведения.
Подойдя ближе, я увидел, как трое молодых людей в рабочих одеждах о чём-то громко спорят с преклонных лет мужчиной в коричневом кимоно. Один из молодых людей, не переставая смеяться, кричал, что пожилой господин недостоин звания самурая, на что тот ещё громче кричал, что когда-то он был смотрителем меча самого господина Сакю. Услышав имя господина Сакю, другой молодой человек вдруг разразился таким хохотом, что ему пришлось схватиться за живот, а его друзья, подоспев вовремя, предохранили его от падения, поддержав за пояс. Немного придя в себя и вытерев слёзы, молодой человек сказал, что господин Сакю не взял бы пожилого господина к себе даже в качестве гасителя свечей или подавателя воды утром.
Я уже было хотел уйти, как вдруг, пожилой господин, отобрал метлу у служителя питейного заведения, которой тот пытался разогнать скопившеюся у входа толпу, переломал рукоять пополам о косяк двери и начал громко кричать, что его достопочтенных предков учил нитен-рю не кто иной как сам Миямото Мусаси! С этими словами пожилой господин начал размахивать обломком метлы, пытаюсь сразить молодых людей, чем вызвал у них ещё больший восторг. Видимо, саке слишком сильно ударил в голову пожилому господину, потому что единственный кому досталось от обломка метлы был пьянчуга, дремавший на скамейке у входа. Повалившись на землю, он принялся громко выкрикивать разного рода проклятия, между делом вытирая разбитый нос рукавом грязного кимоно.
Не смотря на то, что палка не прошлась по головам молодых людей, я не мог не заметить, как уверенно пожилой господин владел ей и, не будь он настолько пьян, молодёжи явно пришлось бы несладко. Выскочивший на шум хозяин заведения, принялся раздавать пинки молодым людям, не переставая при этом оплакивать поломанную метлу попутно теребя пожилого мужчину за шиворот, на что тот, высвободившись из цепких пальцев хозяина, начал кричать ещё более несуразные вещи.
Когда дело дошло до драки с самим хозяином, пожилой господин сделал громкое замечание о том, что будь у него в руках катана, от верной смерти всех вокруг не спас бы даже отряд шинсенгуми. Услыхав эту угрозу, хозяин в довольно грубой форме сделал ему ответное замечание, напомнив, что на его счастье уже пять лет действует запрет на ношение мечей.
В конце концов, разогнав толпу, хозяин отвесил ещё одного пинка пожилому господину и пожелал ему впредь обходить стороной его приличное во всех отношениях заведение.
Я стоял в задумчивости, глядя, как пожилой господин отряхивает подол кимоно от налипшей пыли. Глубоко внутри, я, конечно, подверг огромному сомнению его высказывание о том, что его предков обучал сам Миямото Мусаси, но в том, что господину раньше приходилось держать в руках меч, я не сомневался. При этом упоминание нитен-рю вызвало у меня огромнейший интерес, ведь в Акибаре мне не разу не приходилось сталкиваться с человеком, владеющим столь редким стилем фехтования и упустить шанс поупражняться в нитен-рю было бы непростительной ошибкой.
Собравшись с мыслями, я подошёл к пожилому господину.