Аннотация: Нет, это совсем не тот о ком вы подумали. Но это стоит прочесть
Александр Григорьевич
"Итак, сила Кориолиса - это мнимая сила, возникающая в неинерциальных системах отсчета...." - я сделал паузу и оглянулся, поскольку в зале послышались смешки. В аудитории раздавался прерывистый посвистывающий звук, исходящий из молодого человека за первой партой. Он сидел в позе внимательного слушателя, уютно подперев голову левой рукой, в правой руке его застыла авторучка, подрагивающая в такт пульсу. В очках отражалась тема динамики движения во вращающейся системе координат курса теормеханики, которую я расписывал на доске. Но глаза его были закрыты. Усталая поза говорила о бессонной ночи. В пивном баре или за учебой? Я склонился ко второму варианту: наступила пора зачетов.
"Пожалуйста, перенесите тело на последнюю парту, она свободна", - выдержав паузу, произнес я негромко.
Дремавший студент слегка зашевелился, открыл глаза и некоторое время перезагружался. Поняв наконец что речь шла о нем самом, он улыбнулся и снова принял рабочее положение.
Предложение вызвало волну улыбок в зале, народ оценил шутку и гуманный подход. Можно было продолжать. Встряхивающие паузы были в моем обязательном репертуаре, поскольку само слово "теормеханика" не вдохновляло. Ну да, "из пункта А в пункт В", или "рассмотрим момент сил, действующих на рычаг...." Так что, хоть мы и не договаривались, но свист раздался вовремя.
После лекции я вышел в коридор. Надо было поторопиться, на кафедре намечался день рожденья Николая Ивановича. В отличие от меня, появившегося в строительном институте совсем недавно, Николай Иванович работал здесь доцентом с незапамятных времен, так сказать, с "самого зачатия".
Длинный темный коридор пронизывал все здание главного корпуса. В коридоре было оживленно, народ сдавал зачеты. Едва видная в темноте дверь кафедры высшей математики открылась, и из нее выпорхнули две мои студентки.
"Ну как, успешно?" - сочувственно поинтересовался я. Девчонки скромно заулыбались и, ничего не ответив, проскользнули мимо.
Приблизившись к по прежнему приоткрытой двери, я увидел на ней табличку -"Туалет". Дверь кафедры математики была следующей.
"Конфуз, однако", - подумал я и оглянулся. Девчонок уже не было видно.
Собравшийся на кафедре народ был в приподнятом настроении по случаю предстоящего торжества. В соседней комнатке уже слышался звон посуды, знакомый всем запах оливье будил здоровый аппетит. Николай Иванович был в центре внимания, но казался слишком возбужденным для такого повода.
"Представляете, а потом отказался от обеда! Мы полдня выбивались из сил, выносили землю, ухитрились на ходу приготовить поесть, и вот. Пришлось отложить обед до вечера. Он нас просто замучил!"
С трудом, после нескольких уточнений, я наконец понял о чём шла речь. Николай Иванович, не в службу а в дружбу, пригласил нашего коллегу по кафедре Александра Григорьевича помочь выкопать колодец у себя на даче. Александр Григорьевич, старший преподаватель и тоже ветеран кафедры, был не намного моложе Николая Ивановича и подозрений не вызывал.
По приходе на участок он взял на себя рытье колодца, ну а землю оттуда с помощью ведра и веревки вытаскивал Николай Иванович. Однако Александр Григорьевич настолько увлекся, что на предложения сделать перерыв отвечал что он ни капельки не устал. Когда же изнемогший Николай Иванович предложил пообедать, Александр Григорьевич сообщил что работы осталось чуть-чуть, и он скоро закончит. И только верная жена Николая Ивановича спасла ему жизнь, взявшись за работу вместо него.
К пяти часам вечера, когда на глубине пяти метров устойчиво обозначилась вода, Александра Григорьевича удалось извлечь из колодца под предлогом ужина.
Каково же было разочарование гостеприимных супругов, когда Александр Григорьевич, извинившись, сам сварил картошку в стиле аль-денте, добавив к меню только помидоры с огурцами.
Ну вот теперь пора, наконец, вернуться на кафедру, дверь которой открылась, и в ней появился герой труда Александр Григорьевич. Разговор прервался, и засидевшиеся сотрудники срочно заняли места за столом. Большой перерыв позволял проводить такие мероприятия без спешки, но блюд оказалось много, и нужно было успеть.
Надо сказать, что Александр Григорьевич не выглядел былинным богатырем. Худощавый мужчина лет под пятьдесят, небольшого роста, с висящими прядями выцветших прямых волос, в поношенном черном пиджаке, он скромно сидел за столом и ничего не ел.
"Александр Григорьевич, кусочек торта? Сейчас всё съедят", - предложил ему я, поскольку сидел рядом.
"Нет, нет, спасибо. Я этого не ем", - ответил он, как-будто извиняясь. "И вообще, я не обедаю", - добавил он.
"Почему?" - удивился я.
"Не хочется", - обезоружил меня Александр Григорьевич. Надо сказать, тема голодания и раздельного питания волновала в ту пору многих, в том числе и наше семейство.
"Ну как, Александр Григорьевич?" - вмешался в нашу беседу именинник. "Признайтесь, вчера мы с вами перетрудились".
"Ну что вы, конечно нет", - не понял подтекста Александр Григорьевич. "Я на майские ездил в Снежное к брату, тоже помочь. Так там пришлось долбить камень метра два. Вообще-то я им всем уже колодцы повыкопал, ваш был последний", - не замечая выражения лица Николай Ивановича, продолжал Александр Григорьевич.
"Вы на автобусе в Снежное? Это километров семьдесят отсюда?" - спросил я, чтобы как-то поддержать беседу.
"Зачем на автобусе, на велосипеде", - опять огорошил Александр Григорьевич. "Я каждый год езжу. Огороды, хозяйство, сами понимаете", - продолжил он. "Иногда на выходные. В пятницу туда, в воскресенье обратно".
"И что, потом мышцы не болят?" - снова поинтересовался я.
"Нет, не болят. Тут и болеть особо нечему", - пошутил, наконец, Александр Григорьевич.
Мне не очень верилось в подобные истории. Я понимал, что Николай Иванович не преувеличивает насчет колодца, и что Александр Григорьевич не похож на фантазера.
Но сознание отказывалось верить. Пожилой человек без признаков мышц, не занимавшийся спортом?! В моем представлении это было невозможно.
Раньше я слышал о похожих чудесах в чьем-то пересказе или из книг. Здесь же передо мной были активные участники.
Проработав несколько лет на кафедре и пообщавшись подольше с Александром Григорьевичем, я потихоньку изменил свое мнение. То он сам делился воспоминаниями, то мне самому приходилось наблюдать маленькие чудеса.
Устроившись после армии грузчиком на завод металлоконструкций, он вручную грузил девяностокилограммовые детали на склад или в кузова машин. Ничего особенного, кроме того что здоровенные мужики долго на этой работе не держались. Параллельно учеба в ВУЗе, потом работа на кафедре. Вот, собственно, и всё.
Голодание, диета? Нет, он об этом ничего не слышал. Да, сколько себя помнит, он не ест мяса, масла и много чего еще. И не обедает. Иногда не завтракает. Просто не хочется.
Бывшая страна распалась, многие разъехались, началась война.
Я о нем давно ничего не слышал, а жаль. Александр Григорьевич в моем представлении - это клад нераскрытых секретов здоровья, силы и энергии. И просто хороший, скромный человек.