Аннотация: Приемные экзамены - специфическая кухня. Я рассказал о поварах и блюдах. Много ли изменилось к настоящему времени? Не знаю
Кристально честные люди
Наша кафедра физики, в простонародье - "Теремок", не большой и не маленький, не высокий и не низкий, но, в общем, важный и заметный элемент в структуре местного мединститута. Спрашиваете почему? Ну, во-первых, кафедра занимает стратегическое место - весь первый этаж общежития педфака. Так что на нас, как минимум, держится весь педиатрический факультет. А, во-вторых, согласитесь, все, что ниже головы, это физика. Ну почти все. Конечно, есть еще химия с биологией. Но что тут спорить, объединяет их физика.
Я - недавний выпускник университета, на кафедре уже около года. Большую часть времени я провожу в лаборатории, но один раз в неделю прихожу на кафедру вести семинар у первокурсников - стоматологов. Это моя первая и пока единственная группа. Семинар - это мягко сказано, на самом деле я занимаюсь с ними две пары подряд, после чего голова у меня и моих стоматологов становится невосприимчивой к другим предметам.
Это похоже на метод полного погружения. В нем, напомню, можно выделить две стадии - стадию погружения и стадию всплытия. Судя по лицам моих студентов после занятий, до второй стадии мы еще не добрались.
Но у нас хорошие отношения, я честно стараюсь объяснить и рассказать все, что знаю по физике. А они честно стараются это понять и переварить. Получается по-разному, две трети моей группы - вчерашние школьники, оставшаяся треть прошла техникумы, армию и что-то еще. Их меньше, но пока они - лидеры. Впрочем, на физике ситуация выравнивается, "школьники" быстрее реагируют и откликаются на мои вопросы, но и "лидеров" трудно чем-нибудь смутить, они готовы пережить общий курс физики. В общем, в моей группе сплав молодости и опыта.
А еще кафедра принимает вступительные экзамены. Да, физика включена в программу для поступающих в мединститут. А что, собственно, можно предложить взамен? Тут тебе и твердые тела, и не очень, и жидкости с электричеством и оптикой. И, конечно, математика. В общем, вопросы и задачи на все вкусы и уровни. Вкусы и уровни, впрочем, определяются нашей кафедрой, ну и школьной программой.
Сейчас как раз идет заседание кафедры о подготовке к приемным экзаменам. Я далек от этих вопросов. Поэтому неожиданный вопрос шефа: "Вы готовы помочь коллективу?" - застает меня врасплох. С одной стороны, я уже имею кое-какие планы на лето. С другой стороны, я все еще молодой специалист, который должен быть всегда готов. Я, конечно, готов, отпуск придется отложить. Тем более что за экзамены что-то платят.
Вступительные экзамены - особый период. Обычная жизнь в главном корпусе института на некоторое время замирает. На входе и выходе появляются строгие мужчины с повязками, вокруг здания толпятся взволнованные родители и абитуриенты. Корпус напоминает осажденную крепость.
Утром в день экзамена вся наша команда собралась у главного корпуса. За неделю до этого мне пришлось снова пробежаться по школьному курсу, чтобы вспомнить его границы и отгрести подальше многочисленные университетские пласты. Заходить за эти границы во время экзаменов не рекомендуется.
Вот, наконец, появляется шеф, и нас пропускают в здание. В нашей команде четное количество бойцов, т.к. экзамен должны принимать пары преподавателей. Почему - пока не знаю. Впрочем, действительно, втроем за столом как-то комфортнее.
Николай Алексеевич, к которому меня прикрепили, крупный, представительный мужчина. Не первый год на кафедре, везде был, всюду участвовал и все видел. Он спокоен и уверен, с ним можно идти не только на экзамен.
Мы располагаемся в большой светлой аудитории на втором этаже. Перед нами десятка два столов для абитуриентов. С нашей стороны баррикад - еще три пары преподавателей. Все готово.
Но вот слышится легкий шорох шагов, и в аудиторию заводят первую группу ребят, уже с билетами. Процесс "обилечивания" происходит без нашего участия в коридоре перед аудиторией. Зашедшие с ходу включаются в непростой процесс: в головах уже началась работа над билетами, но новая задача - где и как занять лучшее место - затормаживает движение.
Мы подбадриваем ребят, но это бесполезно, увидев нас, они шарахаются подальше к стенке. Вскоре лучшие места на галерке заканчиваются, и последние из партии обреченно занимают первые столы перед нами. Шорохи, движения, осмотр местности и соседей, осторожные взгляды в сторону экзаменаторов и акклиматизация занимает у них еще минут пять. Зал постепенно затихает, и начинается творческая часть.
Если проводить аналогию с шахматами - фигуры расставлены, мы сделали первый ход и включили часы. Время пошло, всем дан один час на подготовку.
Час прошел незаметно: Николай Алексеевич рассказал несколько веселых историй из своей практики, я поделился небогатым опытом участия в приемных экзаменах с той стороны баррикад. Надо сказать, что в далеком сибирском университете, куда я не так давно поступал, устные приемные экзамены выглядели попроще. В аудитории на экзамене по физике нас встретил всего один человек. Наверняка профессор, судя по галстуку и отглаженным брюкам. Разложенные на одном из столов бумажки были экзаменационными билетами.
"Номер тридцать один? Вам повезло!" - профессор записал номер моего билета в ведомости и широким жестом пригласил занять место поудобнее. Впрочем, с билетом повезло и остальным абитуриентам, судя по всему профессор не видел никаких сложностей в школьной программе.
Примерно через час в аудитории начали появляться демократично одетые молодые люди.
"Кто готов?" - неожиданно спросил профессор и все демократичные люди повернулись к нам, выбирая жертву.
Впрочем, об этом как-нибудь потом, поскольку час на подготовку закончился и Николай Алексеевич громко и по возможности располагающим голосом спросил: - "Кто готов?" Эффект был обратный - пригнув головы ребята усиленно заработали ручками. Голос, видимо, не располагал.
В дело включился принятый в этом случае порядок. Мне пришлось выйти в коридор за карточкой абитуриента, у которого уже вышло время. В коридоре за столом с билетами и документами располагался солидный мужчина в костюме с галстуком. Мужчина был в теме.
"Два - три", - буднично произнес он, протянув мне карточку.
Я машинально взял ее и пошел назад, не сообразив поначалу что это означает. Может я ослышался или мне привиделось? Николаю Алексеевичу о своем видении я пока ничего не сказал.
Девочка попалась толковая, поспрашивав ее немного по разным темам, мы поставили четыре. День начинался удачно.
Мой следующий визит в коридор был встречен не так радушно. Мужчина в костюме, подавая карточку, строго и со значением произнеc: "Четыре". Это звучало как приказ, и мне он сильно не понравился. Я с трудом подавил в себе желание послать этого типа подальше.
Севший к нам молодой человек сразу осложнил ситуацию. Из двух вопросов один был не раскрыт, не говоря уже о задаче. Мы переглянулись. Вот так просто испортить это утро? Мы не могли этого позволить. Не прошло и пятнадцати минут как мы нашли знакомые темы. Все решил закон Ома, который был написан аж в двух вариантах. Мы заслужили эту тройку!
Мужик в коридоре был снова не рад. Что ж такое?! Он даже изменился в цвете. Меня выручила новая партия абитуриентов.
"Три - четыре," - еле слышно прошипел он, ткнув в меня бумажкой.
На этот раз заданные рамки совпали, следующий мальчик отвечал на три без вариантов.
Что ж, посмотрим чем все это обернется. Я решил пока не делиться с Николаем Алексеевичем коридорной проблемой, хотя начал понимать, что никуда мне от нее не деться.
Так оно и оказалось.
"Два", - жестко заявил коридорный, подавая мне следующую карточку. Судя по тону, эту оценку он влепил бы мне самому.
"Что это за тип в коридоре?" - спросил, наконец, я у Николая Алексеевича.
"Декан n-го факультета. А что?"
Пришлось рассказать о коридорной проблеме. Николай Алексеевич был в курсе местных обычаев. И, судя по будничным лицам наших соседей, не только он. Похоже, в курсе были все, кроме меня.
Подсевшая к нам "проблема" была девушкой из Грузии. Пухленькое молодое личико доверчиво и с хорошим настроением смотрело на нас. Двойной лист был плотно исписан формулами. Девушка бодро и почти не глядя в текст рассказала два теоретических вопроса. Задача была решена.
Теперь была наша очередь решать непростую задачу. Настроение неожиданно испортилось. Николай Алексеевич взял инициативу на себя. Аккуратные дополнительные вопросы ни к чему не привели. Девушка каждый раз радостно рассказывала нам то, что мы и сами знали. Пора было менять тактику, и в ход пошли задачи. Когда, наконец, случилась заминка с хитрой задачей про линзу, Николай Алексеевич вышел в коридор на перекур. Отойдя чуть подальше от стола, я увидел, что он что-то оживленно обсуждает с коридорным.
"Амнистия", - шепнул он мне по возвращении.
"Ну что ж, мы ставим четыре. Вы согласны, с оптикой у вас есть некоторые проблемы," - обратился он к девушке. Крыть было нечем, голос от огорчения у нашей девочки пропал.
"Медалистка. Их столько сюда приезжает", - со вздохом шепнул мне Николай Алексеевич.
Мы приняли еще пару ребят и решили сделать небольшой перерыв. В соседней комнатке с чашками в руках уже сидело несколько наших коллег. Шла оживленная беседа. Судя по разгоряченным лицам, тема была непростая.
"Вы уже ходили в туалет?" - неожиданно обратилась к Николаю Алексеевичу наша методист Нина Петровна. Николай Алексеевич, никак не ожидавший такой темы, на минуту стал похож на абитуриента.
"Они нас сопровождают!" - с возмущением продолжила Нина Петровна.
"Кто сопровождает? Зачем?" - наконец обрел дар речи Николай Алексеевич.
"Студенты!"
"Студенты? В туалет?"
"Да, туда и обратно!" - Нина Петровна от волнения чуть не выронила чашку.
Поверить в это было невозможно. Мы вызвались добровольцами. На выходе из коридора нам перегородил дорогу здоровый малый с повязкой.
"В туалет?" - с пониманием спросил он.
"Туда", - с надеждой ответили мы.
"Одну секунду. Это хорошо что вы вдвоем. Народу не хватает."
Появился и народ - двое молодцов с повязками.
"Вот, они вас доведут."
"Да мы как-нибудь и сами, не впервой ...", - мягко намекнули мы.
"Нет, нет. У нас приказ. Сопровождать все перемещения."
Почетный караул застыл у дверей туалета. Сопровождать внутрь приказа не было.
"Ну что, убедились?!" - наше возвращение добавило градус в дискуссию.
"Нам не доверяют. За что? Даром это им не пройдет!" - ропот преподавателей звучал со всех сторон с нарастающей силой.
После обеденного перерыва в столовой, куда нас тоже сопровождал конвой, народ не скрывал своей ярости. Назревал бунт. Дошло дело до самосуда - даже самые заслуженные работники стали ставить оценки невзирая на рекомендации!
На следующее утро нас всех собрали в лекционном зале. Все было готово, администрация заняла свое место в президиуме. Вошел ректор. Маленький, круглый, пожилой человек знал свое дело. Выдержав эффектную паузу, он тихим голосом начал.
"Все мы здесь один коллектив. Все мы здесь делаем одно дело - ищем, воспитываем и выращиваем кадры для страны. К нам приходят отовсюду, из деревни, из армии, из детских домов, из техникумов, из школ. Разные дети, с разной подготовкой, а то и вовсе...," - он на секунду замолк, подчеркивая сложность темы.
"И мы должны увидеть их потенциал и обеспечить страну лучшими специалистами. Такими, кто будет работать в деревнях и поселках, на севере и в Тьму-Таракани, в больших институтах и маленьких больницах. Обо всем этом должны думать мы с вами, в том числе сегодня."
"Посмотрите на них!" - он повернулся назад к президиуму. "Здесь сидят кристально честные люди."
Кристально честные люди при этих словах скромно склонили головы. Никто из них не посмел возразить.
"Это они вместе с вами решают непростую задачу - найти и поддержать именно тех ребят, которые будут работать не жалея себя и пациентов."
"И я прошу всех экзаменаторов," - он снова повернулся к нам - "прислушиваться к их рекомендациям".
"Это в твой адрес был совет," - сказал мне шеф на выходе из зала.
Я не принимал участие в приемных экзаменах в следующем году. Да и потом тоже.
А бунт подействовал, конвой на следующий день убрали. Все остальное - осталось.