Федоров Василий Юрьевич : другие произведения.

Антисупер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фантастика, антикомикс, где в мире супергероев первое место занимает не экшн а человеческие отношения. В общем, как и в жизни. Фоном к сюжету романа служат события недалекого будущего - 2075 год. Автор дает прогноз на политическую ситуацию в мире, в жернова которой попали герои романа - обычные люди, и те, кто благодаря развитию в науке и технике, стали обладателями особых способностей. Роман не имеет чёткой сюжетной линии, а состоит из ряда новелл посвящённых описанию жизни того или иного героя. Все вместе, новеллы являются изображением одной вселенной, в которой живут герои, каждый из которых совершенно по разному смотрит и переживает происходящие в мире события, изменить которые, какими бы они сильными не были, они не в состоянии. Новеллы, Фантастика, антикомикс, где в мире супергероев первое место занимает не экшн а человеческие отношения. В общем как и в жизни. Фоном к событиям происходящим в романе служат события недалекого будущего - 2075 год. Автор дает прогноз на политическую ситуацию в мире в жернова которой попали герои романа - обычные люди и те, кто благодаря развитию в науке и технике стали обладателями особых способностей. Рассказы, расположенные в определенной последовательности образуют единый цикл, связанный по смыслу и наполненный сюжетными связками и взаимопроникновением героев из одной повести в другую. В итоге, герои, изначально чрезвычайно далекие и в географическом и в идейно-духовном плане встречаются все до единого в одном месте с одной целью - расставить все точки над i. Вашему вниманию представлена первая новелла "Джозеф".
  
  1. Джозеф.
  
  
  
  Джозеф был слабым, и признавал это. Джо был трусом, но ни чего не мог с собой поделать. Он не знал и не чувствовал - что такое быть смелым, и как ни старался, не мог найти ту ниточку внутри себя за которую люди обычно дергают чтобы стать таковыми. Друзей у него не было. Зато были знакомые на просторах сетей, которые были не прочь перекинуться с ним парой словечек. Джо был приятным, чутким, собеседником, для каждого человека у него находилось нужное слово, правда только в визуале. В реальной жизни, на улице, в метро, он не понимал, и боялся тех, кто, по какому-то недоразумению, объявил себя существом разумным, и назвался человеком. Он был холост, и пары по всей видимости не предвиделось. Симпатичных девушек он избегал, а тех, кто остро чувствуя истечение срока своей свежести, готовы были броситься на шею любому, брезговал и презирал. Однако, как бы не злилась его мать, по поводу того что Джоз вместо нормальной жизни выбрал просторы цифровых миров, он все же сумел найти выход. При помощи пиратских аккаунтов он знакомился с представительницами противоположного пола, на пространствах МДР, где разные люди могли встречаться, любить друг друга, и даже жениться и иметь семью, родить и растить виртуальных детей, ни разу при этом не увидев друг друга в настоящей жизни. Он умудрился, таким образом, завести и поддерживать отношения аж с восемью семьями сразу. Джо любил людей, и завидовал им, желая быть такими же как и они. Он исследовал их, изучал поведение, или просто любовался их реакцией на разные, придумываемые им на досуге вещи, и тщательно документировал все это в своем хранилище. В этом Джо, всякий раз, скрывавшийся по видом разных несуществующих личностей, а иногда, воруя время в чужих аккаунтах, весьма преуспел. Это была его нива, его отдушина. Кто-то играл игрушками - Джо играл людьми. Чего у него было не отнять, так это умения мастерски вести разговор, и способность поддерживать отношения, непрямого характера. Можно сказать он владел особой, им же разработанной, тактикой манипуляции теми, кто души в нем не чаял. Он тонко чувствовал людей, и здорово помогал им в решении каких-то личностных проблем и неурядиц в отношениях. Он знал, о чем думает общество и что ему нужно. Себя, в этом плане, он считал гением, единственной загвоздкой к исполнению всех желаний которого, была скудная материальная база, мешавшая ему развернуться, и состоявшая лишь в наличии худо-бедной работенки младшего сотрудника пригородного страхового офиса, с жутким названием "Эклер". Джозеф никогда долго не задерживался на одной работе, мотивируя это в разговорах с матерью - единственным близким ему человеком, тем, что однообразие провоцирует застой в развитии творческого мышления, а потому, крайне вредно. От того Джозеф, за тридцать пять лет своей жизни, так и не успевший создать ни карьеры ни семьи, волочил с матерью довольно жалкое существование в старом фургоне дедушки. Единственным его капиталом, кроме мультимедийных обоев, в своей части фургона, и старого сервера-дублера, были две относительно новые рубашки, подаренные матерью на часть денег с пенсии, что бы он выглядел достойно при поступлении на новую работу, да и что бы у начальника, на этой самой работе, и в мыслях не было выгонять его со службы за какую-нибудь глупую мелочь, в виде опоздания, или легкого чувства перегара. Алкоголь Джо, кстати, осуждал, но не чурался его, когда представлялась возможность выпить. Пил он дома, потому что не часто выходил на улицу, без особой нужды. Будучи под градусом, он мог часами мучить бедную мать гневными тирадами о вреде алкоголя и ее личной вине в его опьянении, прерываемые исповедями глобального стратега, и злобными обвинениями в сторону подлого женского пола.
   Закаленная нелегкой жизнью Мать Джоза это терпела, но иногда тоже срывалась, и тогда ему, несмотря на его рост и вес доставалось по полной. Сюзанна была сильной женщиной, правда поняла она это, наверное, слишком поздно. Несмотря на ее старания, желание победить, выкарабкаться - вся жизнь ее, прошла будто через одну черную полосу. И не понятно кто в этом был виноват больше - провидение, или ее собственный характер. Как бы то ни было, но к сожалению, бывают, увы, такие люди, у которых жизнь действительно не складывается, как бы они не старались. Судьба этих людей не зебра из черных и белых полос а скорее палантин с черными и серыми пятнами, с бедами и небольшими передышками между ними. Но...конечно, было бы лукавством заявлять что Сюзанна была несчастна от самого рождения. То единственное, чем она могла и вправду похвастаться, и на чем, в принципе и держалась, были воспоминания детства, которое, по ее словам, было не представить каким счастливым и благополучным. Все печали ее начались с замужества, когда она вышла за хронического пропоицу Зака. Конечно, с виду сложно было сказать, что он страдал алкоголизмом. У него была работа, он приходил на свидания всегда опрятным и пах мятным одеколоном. Его - рабочего парня с окраин, подкупила красота и искренность девушки из семьи интеллигентов. Она же и вовсе души в нем не чаяла. В ее глазах Зак безоговорочно являл из себя того, о ком она, когда-то, ошибочно думала как о первом мужчине района. Однако, выйдя за него, она почти сразу поняла, что такое настоящий мужчина, преисполненный истинного достоинства. Побои начались практически сразу после медового месяца, который, из бесконечного мальчишника, превратился в целый год буйного пьянства и выяснения отношений. Он жутко ревновал ее к любому столбу, вынудил уволиться с работы и заставлял девушку, выросшую в обстановке свободолюбия и уважения к личности молчать в присутствии своих дружков, приходивших к ним в любое время дня и ночи. Затем наступило короткое затишье, когда Сюзанна наконец забеременела. Короткое, потому что погуляв месяц неизвестно где, муж наконец-то вернулся и так сильно избил ее, что девочка, в ее утробе не выдержала и беременность сорвалась. Зак, конечно, же обвинил во всем ее, и поселившись дома стал срывать, свою злобу на ней. При этом, родители, как показалось Сюзанне, довольно странно вели себя в этой ситуации, дистанцировавшись, и отделываясь от дочери дежурными фразами о нелегких перипетиях начала молодого брака, которые нужно перетерпеть, дабы проявить мудрость и сохранить брак. Джо нравился родителям Сюзанны, и это был факт своей нелепостью доводящий ее порой до настоящей истерики. Ее бесило, что Зак выступал для них вроде старшего воспитателя для их еще маленькой и совсем глупой дочки. Бедняжке ничего не оставалось как убегать из дома, так как в полицию обращаться одной ей было неловко и страшно. За все время их совместной жизни, она это делала довольно много раз, однако, всякий раз он ее находил. Под сопровождение трезвона маминых звонков, преисполненных просьб о примирении, трезвый, кающийся, с цветами, он слезно уговаривал ее вернуться, и после пары тройки нормальных дней опять срывался в пьяный штопор. Скоро она снова забеременела. Чтобы не повторилась предыдущая история, она после долгих уговоров и ранее несвойственных для нее жестких ультиматумов, все же съехала к матери втихаря от Зака и ни под какими его уговорами и даже угрозами не возвращалась назад. Он переменился и впервые наверное за все это время, по настоящему завязал. Однако, она не купилась на это, и доносила беременность до конца. Так на свет и появился Джозеф.
   Ее радости не было предела, когда она наконец принесла маленький живой сверточек в дом супруга, и тот буквально без отрыва играл с ним, сюсюкал и улюлюкал. Однако, продлилась невероятно счастливая пора, не так долго, как хотелось бы. Все было из за внешнего вида Джозефа, который напоминал скорее мулата, нежели ребенка белых родителей. Поначалу, как ни странно, Зак старался не замечать этой особенности, и во всю праздновал рождение сына, пока кто-то из друзей не постарался, видимо, открыть ему на это глаза. Скоро Сюзанна заметила что Зак переменился. Он снова начал выпивать, а сына перестал называть по имени, определив для него кличку "выродок". Словно сорвавшись с цепи, он стал "выбивать из нее дурь", как он это называл, почти каждый день, приговаривая при том, всякий раз, что приготовил для нее, как для мерзкой потаскухи какое-то особое наказание. Однако, его планам не суждено было сбыться. В один из дней Зак не вернулся домой, потому что его зарезали в баре, во время какой-то перепалки, переросшей в драку. Только после этого, Сюзанна смогла полноценно вздохнуть, зарекшись раз и навсегда выходить за кого бы то ни было замуж. С той поры наступило время, хоть и трудного - без нормальной работы и заработка, но спокойного существования. Родители, искренне опечаленные горем, жалели родную дочь, но все же не стали жить с ней, а выделили ей с ребенком, дедушкин фургон, считая что для молодой пары - мать и сын, это вполне сносное жилище. Джо был с детства пропитан идеей моментального заработка, видимо постоянные слова матери о деньгах не пропали даром. Однако, в отличие от нее он был не столь искусен в плане быстрого доставания денег и сам часто становился жертвой банального мошенничества. Сама мама, не имея больше идей в голове занималась тем, что знакомилась с мужчинами, ходила с ними в бар, где слезливо рассказывала свою историю, затем недолго встречалась с ними, естественно до тех пор, пока тем не надоедало снабжать эту семейку, и они не исчезали. Когда вакансия освобождалась, все начиналось по новому кругу. Ни кто ни на кого не обижался, не устраивал сцен, потому что это было само собой разумеющейся формой взаимного сосуществования добрых неженатых, или даже семейных мужчин и одиноких, нуждающихся в средствах женщин. Джозеф, который был, несомненно, все это время с матерью, конечно же, всему этому потихонечку учился, делал какие-то свои детские умозаключения и выводы. Иногда, плодом этого тщательного наблюдения, являлась своеобразная помощь маме, когда Джо, понимая что она недостаточно артистична и давит клиенту не на те педали, вдруг убегал со стула, якобы попить водички, неожиданно для всех спотыкался, и упав на пол, отчаянно начинал биться в тяжелом эпилептическим припадке. Причем, получалось настолько натурально, что рвущееся от волнения сердце мужчины, заставляло руки, быть невероятно щедрыми и вынимать из кармана купюру за купюрой. Детство Джозефа было интересным временем. Временем открытий, переездов, авантюр и денег приходивших дорогой любви. Однако, детство не бесконечно, как не бесконечна и красота и деньги, зарабатываемые этой самой красотой. Все чаще Сюзанна стала приходить с охоты из бара на своей любимой роз стрит одна и без денег. Все меньше людей верило в мучения уже совсем большого, и от того все менее милого Джозефа. Мать стала потихоньку закладывать вещи, тратя деньги на алкоголь. Джо, все это время, будучи каким-то образом отгороженным, благодаря матери, от серьезных трудностей, все детство предполагавший, что все дяди на свете добрые, и непременно дадут ему денег за красивые глазки, не сразу понял, что вдруг внезапно попал в совсем другой - безумно сердитый и совсем не детский мир.
   Впервые он это понял, когда отправился совсем один в парк, для того что бы найти там денег. Мать осталась дома, совершенно пьяная, а он очень хотел есть, но не желая ее беспокоить, решил проверить собственные силы. Он не знал что ждет его впереди, не имел каких-то планов, но голод гнал его вперед, по улицам грязного, полуживого города, смердящего толпами бомжей, сотрясаемого гулом гнездящихся повсюду байкерских банд, и выстрелов бандитских разборок, туда, где все блестело, искрило, шумело музыкой и гала иллюминацией, туда, где постоянно собиралась наиболее обеспеченная часть умирающего города, туда - где был любимый бар его мамы, даривший раньше много денег. Он не стал заходить в сам бар, так как его все равно бы не пустили, а пошел дальше - к парку, и заметив там семейную пару, мирно читавшую на лавке какую-то книгу, От идиллической картины, у него вдруг родилась внутри прекрасная схема, которую он решил тут же воплотить в жизнь. Джо подошел к ним и состроив жалобную физиономию спросил, не видели ли они маленького грязненького котеночка, с которым он играл неподалеку, и который куда-то пропал. Те, конечно же, ответили, что ни чего подобного не замечали. Тогда мальчик начал неожиданно громко плакать, мямля сквозь сопли и слезы, что теперь он останется совершенно один и ему придется пойти и удавиться, потому что этот котенок - единственный заработок в его семье. Он был надрессирован каким-то циркачом и подарен их семье из жалости. На резонный вопрос , почему у них нет другого заработка и где его родители, он зарыдал еще сильнее, дергано и прерывисто всхлипывая о том, что у него есть еще и мама, но она лежит дома и не встает с постели, так как врачи определили у ней не оперируемую метастазу, и отправили домой умирать. Лекарство, хоть как то облегчающее ее участь, и ненамного продлевающее ее жизнь, он покупал сам, на деньги, которые зарабатывал с этим котенком. После этого начались бесплодные поиски, в результате которых у бедного мальчика, от переизбытка нервов, начался эпилептический припадок. В принципе это не было запланировано, однако Джо больше не знал, чем можно поддержать градус интереса к своей персоне, так как чувствовал, что он начинал падать, да и невероятное драматургическое чутье юного таланта безумно требовало оформить эту пьесу грандиозным финалом. Однако, именно этот прием, как впоследствии считал сам Джозеф, стал причиной такого поворота событий в этой истории, к которому он был, увы, абсолютно не готов. Мужчина и женщина, как полагается, кинулись к ребенку, что бы оказать помощь, но вместо этого зачем-то начали его обыскивать, возможно ища лекарство. Затем, найдя баллончик, бывший уже давнишним реквизитом Джо на таких шоу, прыснули ему, но не в нос, а зачем-то просто по лицу. Скоро начались совсем странные вещи. Они поволокли его куда-то в машину, ни говоря ни слова, бросили на заднее сиденье, совсем не так бережно, как того требует транспортировка припадочного больного, и поехали. Скоро Джо услышал слова, которые здорово его насторожили. Она сидела рядом, а он вел машину.
  
  Она: - Он не приходит в себя, может не стоит тратить на него анестезию?
  
  Он: - Попробуй сильнее ударить по щекам, если не очнется, делай так, но учти, если он заорет, я не смогу взреветь мотором, потому что мы еще не выехали за город.
  
  - Тогда ты включишь музыку погромче! Тупица!
  
  Тут же отреагировала она.
  
  Затем она начала совсем безжалостно хлестать его по щекам, так, что он готов был вот вот разрыдаться от боли, и еле терпел, стоически отыгрывая роль.
  
  - Все в порядке.
  
  Наконец заключила она, больно раскрыла веки, затем зашуршала чем-то и задернула Джозефу майку, так что оголился живот.
  
  Ему стало не по себе.
  
  Затем приставила к животу что-то тяжелое, массивное и холодное. Эта штука обхватила ему живот автоматическими ремнями и сильно, до хруста в позвоночнике прижала к себе. У Джо началась паника. Штука пиликала, а затем произнесла:
  
  - Внутренние органы соответствуют статусу. Операция не может быть начата, так как не введена анестезия, и пациент находится в сознании.
  
  -Ах ты гребаный аппарат!
  
  Зарычала женщина
  
  - Рон! У твоего дерьма снова глюк! Говорила я тебе что надо давно купить новый! Но ты жадный придурок! Что мне теперь делать? Вырезать ему эти долбанные почки консервным ножом да?!
  
  Она наклонилась над ним чтобы снять аппарат
  
  Последняя фраза ввергла жизнелюбивого Джозефа в неистовый шок, и когда он почуял ее прикосновение, то ужасающий и громкий крик вырвался из него, как из набухшего лавой вулкана. Он выпятил глаза и зубами вцепился ей прямо в щеку. Отстегнутый аппарат свалился с него. Она в ужасе она расцарапала его ногтями, так сильно, что из ран на шее и животе тут же потекла кровь. Он откусив ей пол щеки и метнулся к двери.
  
  Встревоженный душераздирающей сценой Рон резко остановил авто прямо посреди шоссе и испуганный мальчуган пулей вылетел из машины. Упав, перевернувшись через себя, он живо вскочил на ноги и помчался в сторону леса. Он несся со всех сил не чувствуя себя, как перышко перелетая через овраги, преодолевая высокие холмы и грязные ручьи. Мать говорила впоследствии, что малыш Джо пробежал в ту ночь без малого девять миль. Сам он до сих пор не мог вспомнить, как он очутился дома. Мама настаивала на том, что ангел хранитель послал тогда ему человека, который подхватил его в лесу, он увидел как Джо бежал и споткнувшись упал и потерял сознание. Он подобрал его, но главное спас от гнавшегося по его следам разъяренного маньяка. Тот, увидев наставленный на него М 66, стал лгать, что он отец Джозефа, и что у того припадок и ему требуется срочная терапия. Он стал уговаривать человека отдать Джо, угрожая вызвать полицию и засадить за решетку, как насильника. Однако это святой человек не поверил его словам, и только благодаря этому, малыш Джо остался жив.
   С той поры, Джо стал все реже выходить на улицу, а если и выходил, то старался избегать тех мест, где могли находиться люди. Так ему было спокойнее. Однако, действительно последний гвоздь в гроб социализации Джозефа забили страховщики. А все потому, что они попросту не постучали в дверь, когда решили заглянуть в жилище потенциальных клиентов, по привычке дернув за ручку двери, и огласив квартиру громким дружелюбным приветствием. Джо тогда сидел спиной к двери, и был поглощен игрой. Однако, голос девушки, без спроса вошедшей в дом жестко выдрал Джо из обаяния сети, буквально вывернув его детское сердце наизнанку. Этот спокойный, матовый с едва заметной хрипотцой тембр, был так похож на голос той, что не так давно собиралась в акте милосердия к припадочному мальчику, заботливо вырезать его почки. Джо с онемевшими от шока ногами застыл на месте, ни на миллиметр не поворачиваясь к вошедшей, и лишь когда мать со свойственной ей руганью в отношении незваных гостей, и выставленным перед собой, изящным дамским магнумом, стала выяснять, что это наглой роже здесь надо, Джо смог первый раз тихонечко вздохнуть. После этого он долго выведывал у матери, заметила ли она на лице женщины шрам, и был ли неподалеку мужчина, на что та всегда ворчала, что не видела никаких шрамов, а у любого страховщика в этом районе, всегда должен быть за спиной телохранитель. Как бы ни было, но после этого момента Джозеф закрыл себе дорогу на улицу, и единственными кто теперь спасал его от навязчивых панических состояний были просторы размножавшихся как вирус, независимых интернет миров, и грозные выкидоны матери, переживавшей, о том что ее сын дохляк и замкнутая тряпка, срущая в штаны, даже при попытке вынести мусор на улицу. Эта сердечная боль, в ее своеобразном педагогическом исполнении, выражалось в систематических избиениях сына. Единственным общественным местом, где ему не было страшно, и куда он изредка бегал, чтобы перехватить немного еды, в запойные дни своей мамы, был небольшой костел имени святого Патрика, когда-то построенный на пожертвования проповедника Джима Мемфиса - того самого, чьи проповеди, одно время, очень любила смотреть мама Джозефа. Там он сдружился с одним священником - пастором Сэмюэлем, или просто Сэмом, который помимо того, что был обычным священником, увлекался ролевыми играми, и часто брал мальчишку с собой на разного рода тусовки ролевиков, тем самым, потихоньку отогревая его замершее от испуга сердце, утерянной верой в человечество. Походы к нему успокаивали Джо, научившемуся к тому моменту мастерски зарабатывать деньги, через мошенничество на просторах сети. Главной фишкой Джоза было фантастическое чутье на ищеек и маркеры. Он всегда заставал жертву врасплох, предварительно вжившись к ней в доверие. Либо наоборот долго изучал повадки своей, цели, манеру поведения и привычки, а затем своровав аккаунт творил с его помощью все что вздумается. Себя он виноватым совершенно не считал, так как не понимал, почему одним людям можно заниматься плохими делами в этом обществе, а другим нельзя. Иногда, в принципе он давал ход рукам и фантазии не только в виртуальном, но и во вполне реальном пространстве. Так, однажды он попытался обработать жилище того самого пастора Сэма. Увы, у Джоза была интересная мания, обманывать и пользоваться именно теми, кто души в нем ни чаял. При этом он не испытывал ничего, кроме всецело поглощающего, жгучего желания что-то взять, или чем-то воспользоваться, если это было, считай, в открытом доступе. Его захлестывала волна творческой фантазии, стоило его поманить чьей-либо доверчивостью, или просто добротой. И дело было даже не в том, что Джо никого не любил, нет, он любил, но, увы, человек чаще выбирает между любовью и страстью последнее. Он был уверен, что любил пастора Патрика, любил, потому что это был добрый, открытый, сильный и умный человек. Он любил его потому, что тот кормил его, тогда Джо приходил к нему голодный, если мама была в запое. Он любил его, за то что тот был чудак. Мог запеть во весь голос что-нибудь на улице, или вообще отправиться проповедью любви в черные кварталы. Но главным чудачеством его все же было другое, а именно - неколебимая вера, как это ни забавно, в возможность реального зомби-апокалипсиса. Святой отец Сэмюель всерьез считал что грядущий скоро конец света непременно пойдет по сценарию "Зет", потому всячески готовился к этому мероприятию, строполя ближних заговорщицкими историями о законспирированной сети спец-лабораторий действующей по всей территории Америки, и производящей давно уже созданный и успешно испытанный препарат "Наториус", чье действие буквально за считанные мгновения способно превратить любого из людей в натурального зомби. Он сам, по его рассказам стал однажды свидетелем применения этого препарата, и мурашки от увиденного бегут по его телу до сих пор, хотя прошел с той поры ни один год. Его дом, где Джо вскоре стал более чем частым гостем, был увешан всевозможными модификациями дробовиков и огнеметов, в подвальном шкафу висел широкий ассортимент неведомо где добытых защитных костюмов. Однако, несомненным гвоздем этого великолепия был "Мертвый Хоган" - мощнющий, почти трехметровый трайк собственной сборки, на трех двигателях от "Форда" - по каждому на колесо, с девятью гигантскими турбинами на проверенной временем закиси азота и одной на ракетном топливе. Именно на его великолепие позарился тогда малыш Джо. Огроменное переднее колесо, обмотанное как полагается ошипованной цепью, защищалось острым раздвижным буем, защищавшим весь перед этого чуда, почти до самой головы пассажира. В него была встроена скорострельная пушка карусельного типа от штурмового вертолета. Оружие было древним, кто знает, могло ли оно вообще стрелять, но выглядело настолько потрясающе, что впервые это увидевший Джо, простоял с открытым ртом, наверное пол часа. Могучий, как широченные бычьи рога, руль, с выдавленными на никеле с верху до низу какими-то письменами, украшенный разноцветными кожаными подвесками, в виде кукол вуду, высоко доминировал над безразмерным длинным черным дизельбаком, с большим вытянутым белым черепом на крышке. Просторнейшее сиденье из шкуры вепря и две коляски по бокам позволяли с комфортом разместиться четверым пассажирам, хотя, при необходимости сюда можно было запихнуть и десятерых. Каждая коляска была бронирована толстым слоем какого-то полимера и закрывалась, полностью как кабина истребителя. На носу у каждой из них располагалось по одной огнеметной установке. Однако, самым крутым Джо посчитал заднее место байка. Мало того, что оно как полагается защищало пассажира с низу доверху мощной броне пластиной с бойницами, явно снятой с какого-то танка, так еще и пассажир должен был сидеть спиной ко всем остальным, и прикрывать тыл с помощью того же пулемета, что и спереди , а так же еще кучи другого вооружения, для использования которого, у тыловика, в отличие от рулевого были полностью развязаны руки. На вопросы откуда у него все это, тот начинал читать пространные отповеди о перипетиях воли Божией, и месте человека в водовороте вселенских событий. Только однажды, хорошенько набравшись после посиделок с ролевиками, в свой день рождения, он разговорился на эту тему. Он плакал, будто исповедовался самому Джозефу, о том что еще каких-то пять лет назад и вовсе не помышлял о том, что станет священником, и честно нес службу в рядах морских пехотинцев вооруженных сил его величества. Он все детство мечтал стать военным, и чувствовал себя счастливым человеком, чья судьба складывалась не вопреки а вполне согласно желаниям сердца. Он любил службу, боготворил вооруженные силы и здорово продвигался по карьерной лестнице пока не случилось, то, что навсегда перечеркуло в офицере Сэмюэле Крейвене, все что связано с геройством, благородством и человечностью - то самое, кровавое наступление НАТО, на северовосток России 1 сентября, 2055 года. В тот тихий вечер, он будто сорвавшись цепи, рассказал Джо все ужасы той операции, с самыми тщательными подробностями, прерываясь только на частые вопли о том, что они знали кто такие фашисты, и презирали их, но никогда не думали, что будучи солдатами наступающей армии, нефашистами быть невозможно.
   Буквально после первого месяца наступления он дезертировал из рядов армии, связался с группой стервятников, которые и эвакуировали его с кучей натыренного с мест прошедших боев, оружия в Америку. Здесь он и обрел себя, став тем, кем и является сейчас. С большим арсеналом, который достался ему в наследство от славного военного прошлого, он решил не прощаться а поступить так, что бы тот смог принести, в конечном счете, реальную пользу, а не служить орудием для бездумного уничтожения себеподобных. Лучшим решением этого вопроса, как посчитал пастор, будет создание "Мертвого Хогана", призванного поучавствовать в спасении остатков человечества от неминуемого зомби-рандеву. Джозеф был весьма впечатлительным мальчиком, и истории Сэма, да и сама его харизма оказывали на мальчика сильнейшее эмоциональное воздействие. В голове у него бушевал ураган эмоций, мыслей и желаний. Он хотел быть как Сэм и иметь такой же классный мотоцикл, как у него. В итоге все это в купе с неиссякаемым, фонтанирующим идеями, потоком фантазии, вылилось в занимательное происшествие между пастором и его духовным чадом, серьезно пошатнувшее у последнего веру в людей, и даже в Бога. В один из прекрасных летних дней Сэм, по долгу службы отбыл в Нью-Йорк, для участия в конгрессе священства, Джо отправил анонимный запрос в полицейский участок западного округа Нью-Йорка - к территории которого как раз таки относилось место проведения конгресса. Запрос производился с целью уточнения личности присутствующего на конгрессе пастора Сэмюэля Крейвена, подозреваемого, на основе многочисленных жалоб и звонков о неподобающем поведении при проведении богослужений (раздевание донага во время экстатических припадков, сопровождаемое заявлениями о достижении им состояния нового адама, матерная брань и случаи педофилии в отношении некоторых юных прихожан), источники жалоб указаны не были и подтверждались лишь подписью "со слов анонимных абонентов". Этого, конечно было недостаточно чтобы предьявить серьезные обвинения, однако, несомненно обязывало стражей порядка принять необходимые, в этом случае меры до выяснения всех обстоятельств. Пастора Семюэля арестовали прямо в день доклада, даже не дав выйти к трибуне, ладно хоть не обьявили во всеуслышание мотивы задержания. Сам Сэмюэль, несмотря на обвинения был уверен, что правительство, пронюхав про прошлое пастора, а так же, не желая терпеть его болтливость, насчет секретных лабораторий, решило с ним разобраться. Понимая, что видимо, час икс настал, он всю неделю, пока сидел за решеткой, приняв на себя стезю мученика, громко проповедовал на всю тюрьму скорый конец, и призывал всех покаяться, пока есть такая возможность. Все это время Джозеф не дремал, а упорно загонял на виртуальных рынках от лица взломанного аккаунта пастора его боевую колесницу. Но дело почему-то не совсем клеилось. Поначалу Джо загнул за байк астрономическую сумму, но затем понимая, что за неделю охотников пусть даже за колесницу апокалипсиса на такую цену не найдется сбавил ее вдвое, снабдив обьявление видеогайдом, и смоделированными мнениями экспертов из ви эр чата. Но за такую цену на обьявление клевали только шулеры, хорошо известные Джо, и разного рода любопытствующие проходимцы. Время утекало сквозь пальцы, и отчаявшись Джозеф решил продать мотоцикл с аукциона на вирбазаре, назначив совершенно пустяковую цену, желая поскорее закончить с этой затеей. К его счастью покупатель нашелся в течение каких-то пятнадцати минут, и предложил за него цену, гораздо более превышавшую начальную, явно желая, во что бы то ни стало, купить это чудо. Счастью Джозефа не было предела, он впервые не разменивался на мелочевку, и ликовал от того, что скоро заработает, наконец-то, серьезные деньги. И каково же было его удивление, когда он, при проверке данных этого щедрого покупателя обнаружил, что им является никто иной, как сам пастор Сэмюэль, зашедший на виртбазар с другого своего аккаунта. Выходило, что Сэмюэль Крейвен продавал байк на рынке сам себе. В некоторых штатах, за это можно было схлопотать нехилый штраф и долгосрочный бан. Перед глазами Джо тут же открылась драматичнейшая картина, как находясь под арестом, судорожно ища на просторах сети выход из ужасной ситуации в которой он оказался, пастор Сэмюэль случайно натыкается на вирусное обьявление о продаже собственного байка. Не веря, наверное, своим глазам он переходит по ссылке и встречается на вирбазаре с самим собой. Тут неожиданно все обрывается вокруг, свеча любви, горящая внутри его сердца тухнет, испуская белесый дымок и мир катится в тартарары, потому что пастор осознает, что он не узник совести, что никто не решил с ним разобраться, что люди наверное, большей частью, не должны быть спасены от зомбиапокалипсиса, потому что они этого, скорее всего заслуживают, потому что, давно в мире попраны честь, совесть, сострадание и благодарность, потому что нет цели и высокой идеи за которую можно пострадать, а есть лишь маленький гадкий шулер, который состряпал на него донос, с целью задержать его в Нью-Йорке, для того чтобы грабануть его дом и цинично продать за гребаные фантики самое дорогое что у него есть. Джо впал в панику когда в пространстве вирбазара к нему, скрывавшемуся под аккаунтом пастора, подошел святой отец Крейвен и без лишних расспросов и удивления перечислил ему 256000 североамериканских долларов и перевел документацию байка на свой аккаунт, молча попрощался и вышел из программы. Джо не знал догадался ли Сэм что эту подставу совершил он, но он хорошо зпомнил какой горькой и тяжелой ухмылкой тот одарил его, когда малыш Джо, стараясь не подавать виду, встречал его у врат костела, только что возвратившегося из незабываемой командировки из большого города. С того момента Джозеф никогда больше не ходил в костел и превратился из за своих необдуманных действий в реального узника старого фургона. Лицо Пастора по слухам от матери, после этого случая, надолго лишилось дружелюбной улыбки, а через некоторое время он и вовсе переехал на новый приход в другой штат. Джо сильно переживал за себя и пастора, ему было страшно что он уедет и бросит тут его совершенно одного никому ненужного и притесняемого даже дома, и он страшно укорял себя поп поводу случившегося, однако делая для себя скорее не нравственные выводы, а сугубо технические, гласившие что воровать надо было осторожнее и поступать гораздо осмотрительнее. С деньгами Джо поступил вполне разумно для своего возраста и устремлений. Он, ища утешения после потери пастора заложил все 256000 в банк - рулетку, желая таким образом существенно прирастить свое состояние и в лихорадке игры просадил все до последней тысячи и даже остался должен 582 доллара за кредитную игру. Долго еще после этого к ним в дом заявлялись хмурые и волосатые представители казино, требуя возврата не существенного долга, встречаемые недоуменными возгласами матери о том что ее сын пианист и что он близко никогда не подходил к однорукому бандиту. Долг вернули только через юридическую службу округа, подтвердившую несомненное его наличие.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"