Мммм.... До чего здорово, когда можно проснуться не по сигналу будильника, а просто потому, что выспался. Если при этом рядом ещё и спит любимая женщина - совсем замечательно. На часах половина одиннадцатого. Нормально, спать мы легли около четырёх. До трёх занимались сексом, пили вино, болтали, и снова любили друг друга. Потом Лена захотела кушать, отварил ей вареников. Скептически поморщилась, но съела. Ей не нравится, что я не особо умею готовить. Стараюсь исправляться. Кушать она хочет часто, так что поле для работы обширное. Засыпал, обняв её и притянув к себе. Как же хорошо...
Тихонько, чтобы не разбудить, соскальзываю с дивана. Первым делом ложку рыжикового масла, пока не забыл. Кстати, смех смехом, но реально заметил, что за два месяца "диеты по Лене" стал лучше себя чувствовать. После умывания и чистки зубов, достаю из холодильника пакет ряженки. Перелить в большую кружку и поставить на стол, пусть согреется. Лена любит ряженку с утра, но холодное и горячее она не пьёт. Что бы теперь поделать... Вообще, душа просит продолжения банкета. Секса, в смысле. Прохожу обратно в комнату. Любимая спит на боку, изгибы фигуры волнующе проступают под простынёй. Хмм... рискнуть? Не ела ещё, да и не выспалась, наверное. Можно нарваться. Мммм.... нет, очень уж хочу! Осторожно забираюсь под простынь. Тихонько обнять, теперь прижаться сзади... поцеловать в шею... Что-то сонно простонала, плотнее прижалась ко мне попой. Обнимаю крепче, вхожу...
Из постели выбираемся только через час. Вернее, я выбираюсь, за ряженкой. Приношу, и ещё час просто валяемся обнявшись, болтая о том о сём. А потом ещё один заход. Я не помню, когда мне раньше было так хорошо. Наверное, никогда.
Пьём чай с остатками торта. Обычно Лена, если уж удаётся заманить её в логово, остаётся до вечера, а то и до утра понедельника. Но я предупредил, что днём у меня важная встреча. Собственно, время уже поджимает. Свет очей моих идёт в ванную, пытаюсь составить компанию - рявкает. Настаивать, если она чего-то не хочет, не стоит, это я уже давно понял. Пока она прихорашивается, застилаю постель и мою посуду. Да, и Ваське надо пожрать насыпать, вернётся с гулянки голодный, наверняка. Открываю дверь в подъезд - "МЯУУУ!!!". Ага. Явился, не запылился. Только сухой корм есть, звиняй. Впрочем, Васёк непривередлив в этом плане.
Выходим из дома.
- Как пойдём?
- Давай через парк, до вокзала? Не опаздываешь ещё?
- Мммм...не, нормально, пойдём.
Я, в принципе, интроверт. Как там мой любимый психолог написала "Активность в общении с другими людьми невысокая.... К людям в целом относится с недоверием, склонен задумываться над мотивами поведения людей, подозрителен.... Важные для себя решения предпочитает принимать самостоятельно. Независим, не нуждается в поддержке других людей....". Ага, я такой. Но завистливые взгляды встречных мужиков при виде моей спутницы, один хрен, чертовски приятны.
Лестница, ведущая в парк. С вершины он просматривается почти на две трети. Сегодня выходной, людей немеряно. Парочки, родители с детьми, стайки молодёжи. Некоторые пикники на траве устроили. Хорошо... Лене тоже нравится.
- Здорово тут! Можно будет на следующих выходных сюда сходить...
- Угу...
Улыбаюсь, и обнимаю её на пару секунд. Дольше не стоит, а то сердиться начнёт.
Нацгвардейцы, как обычно, уже патрулируют. Они где-то с девяти утра и до одиннадцати вечера тут, в четыре меняются. Проходим мимо них, глазеют на Лену. Обычные ребята, где-то лет двадцать пять плюс минус. Снаряжение и обвес у них навороченные. Интересно, это во всей Нацгвардии теперь так, или специально для патрулей по столице раскошелились? На Востоке, помнится, ничем подобным у них и не пахло. Впрочем, я там уже больше полугода не был. Может, и поменялось что.
Проходим "Времена года", переход через Липковского, длинная кишка пешеходного тоннеля, суета Вокзальной площади справа - и вот уже и метро. Поцелуй в губы на прощание, и смотрю, как она исчезает в дверях. Мне отсюда дальше пешком.
Пока иду, прокручиваю в голове варианты предстоящей беседы. Я избегал её, сколько мог, но делать это дальше означает появление слишком больших вопросов. Остаётся надеяться на то, что дружеские чувства ко мне перевесят у Антона его же способности к анализу.
С Симона Петлюры сворачиваю на Саксаганского. Немного пройти в сторону Льва Толстого, и вот он "Кофе-Хауз". За что-то Антон его любит, не знаю уж, за что. Я минут на пять опаздываю, наверное, он уже внутри. Вхожу, глаза ловят призывный взмах руки слева. Невысокий, худощавый, темноволосый и кареглазый парень примерно моего возраста с въевшимся в кожу загаром встаёт мне навстречу. Обнимаемся.
- Зиг...
- Зиг...
Садимся. Вижу по лицу друга, что он смущён и не знает, как начать разговор. Хитрость и притворство всегда были для него чем-то чуждым. Для потомственного одессита особенно удивительно. С чувством юмора тоже не очень, прямо скажем. Зато он отличный, надёжный друг, честный и искренний, а его эрудиции позавидует любой игрок брейн-ринга. Мы познакомились в моём блоге лет семь назад, спорили и ругались до выпадения кнопок на клавиатуре. Через полгода развиртуализировались, и Антон привёл меня в "Белый молот". Четыре года назад я уехал работать в Африку, приезжая лишь раз в полгода на месяц, но общение мы не прерывали. А потом начался Майдан, и я приехал, чтобы остаться. Несмотря на всё, что произошло с тех пор, если спросить меня "Кто твой лучший друг?" перед мысленным взором появится его постоянно серьёзное, немного хмурое лицо.
- Ты как?
- Да потихоньку... Дом-работа-дом. Немного личной жизни по выходным. Ты?
- Отпуск выбил, на три недели. Надо разгрузиться немного, а то привыкаешь. Перестаёшь быть начеку. Это плохо.
Антон - командир роты в "Азове". Воюет с апреля прошлого года. Хорошо воюет. До войны был замом гендиректора в небольшой строительной фирме, отвечал за техническую часть.
Снова заминка. Хочет спросить, почему я здесь, а не там, но боится обидеть. Пытается найти способ сделать это потактичнее. Пожалуй, стоит ему помочь, пока смущение не перешло в раздражение. Мне это совсем не нужно. Да и нить разговора будет у меня в руках.
- Какие планы? Возвращаться собираешься?
- Конечно! Через две недели поеду... А у тебя какие планы?
- Уезжать думаю.
- Куда?!
Видно, что такой вариант он в голове не проигрывал. Антон, знает, что к своим убеждениям я отношусь всерьёз, и знает, что я не трус. Когда на Майдане "беркут" разбил ему голову дубинкой, это я тащил его к импровизированному медпункту. Предварительно с размаху хлопнув мента куском брусчатки по забралу шлема. Чего он не знает, так это всех деталей моих убеждений. Я, в отличие от него, существо весьма скрытное, и, когда это необходимо, лицемерное.
- Попробую в Канаду. Уже документы на визу подал.
И правда, подал. Не то чтоб Антон стал проверять, но мало ли. Вдруг кто-то проверит. Вот смеху будет, если и правда дадут.
- В Канаду...
- Ага. Хорошая страна, чё...
- Ммм... Не веришь, что здесь получится?
В скорости мыслей ему не откажешь. С логикой Антон всегда дружил.
- Не, не верю. Ни хрена тут не получится. Слили.
- Мы не слили. Мы воюем. Я удивился, что ты тогда обратно в Африку уехал...
Ага. В Африку. И на Скайп оттуда выходил. Без видео обычно. Плохой там инет, в Африке. Дикари-с...
Блин, телефон вибрирует. Смотрю на экран - Оксана. Сейчас опять с какой-нибудь хренью доставать начнёт.
- Извини, это по работе, нужно ответить.
- Да, конечно.
Нажимаю на зелёную иконку.
- Да, Оксан.
- Привет, Виталькин! Не отвлекаю?
Мля, нахваталась от Гарика этого дурацкого "Виталькина". Как же меня достала эта работа...
- Есть немного. Что такое?
- Ну, извини. А я вот работаю! Мне тут Алексашенко позвонил, весь мозг уже с утра вынес! А сначала Гарику звонил! Достал уже, веч..
Перебиваю это словоизвержение, так как из опыта знаю, что оно может продолжаться минут десять, если не остановить.
- Оксан, я занят. Что ты хотела?
- Ты не помнишь, сколько ты ему тархуна отложил в пятницу?
- Нет. Сколько в распределении было, столько и отложил. Там Гарик ещё что-то перекладывал с места на место.
- Ну, вспомни, сколько?
- Я не помню.
- Это важно!
- Если я не помню, то не помню, что ты от меня хочешь?
- Чтобы ты сказал, сколько ему тархуна положил.
- ........
- Алло? Что ты молчишь?
- Я уже всё сказал, больше мне добавить нечего.
- Ты что, издеваешься?!
- Нет. Я не помню, и не вспомню, даже если ты меня ещё десять раз спросишь. В любом случае, там потом Гарик ещё порядки наводил свои. Спроси у него.
- Я уже спрашивала, он говорит, что всё по распределению проверял.
Моё раздражение прорывается наружу.
- Так блин чё ты мне на мозг капаешь тогда?!
- Так, Виталькин, не груби! Мне Алексашенко звонит, что у него три тархуна, а не пять. Вспомни, сколько ты ему откладывал?
- Я не помню.
- Ну постарайся вспомнить...
Отключаюсь, кладу телефон в карман. Ну вот как с такими людьми общаться? Мля, как же меня всё это достало! Может, и правда, в Канаду двинуть? Но кто поручится, что там в такое же унылое Г не попаду? Где бы срубить столько бабла, чтоб больше не работать? Эхе-хех...
Телефон в кармане снова вибрирует. Не буду отзываться. Пожалуется Гарику, он позвонит и покапает на мозг. Плевать, переживу. Антон смотрит с иронией.
- Кем работаешь-то?
- Да бухгалтером-грузчиком, я же тебе говорил. Заколебало так, что хоть волком вой.
- А в Африке что, совсем всё умерло?
- Да, с этой эпидемией Эболы бизнес вообще в жопе. Да и я же своим сказал, что увольняюсь, поругался малость. Всё равно пришлось бы уходить.
- Тогда зачем в марте уехал? Пошёл бы со мной в "Азов".
- Я же говорил - надо было дела сдать. Собирался вернуться в июне.
- Но не вернулся...
- А зачем? Ты вокруг посмотри! Мы за это на Майдан выходили? За то, чтоб под руководством трёх евреев с русскими воевать?
Вздыхает. Так и надо продолжать, поддерживая градус эмоций. Антон в таких случаях, если человек ему симпатичен, начинает сам искать оправдания для друга. Я его хорошо знаю. Вслух не выскажет, будет пытаться переубедить. Но, если не получится, винить будет себя, что не смог.
- Мы воюем не с русскими.
- А с кем? С чеченами и бурятами? Ты их много там видел?
Он досадливо морщится, показывая неуместность иронии.
- Бурятов видел нескольких. Или якутов. Двухсотые были, уже не спросишь. Не важно, не в этом суть. Большинство, понятно, славяне. Но они не русские, они россияне. Русские не будут воевать за Орду, в которой они унтерменши Настоящие русские у нас есть, в "Азове". Приехали оттуда воевать с путинской многонационалией. Против совка. За расу и национальное государство.
Эхе-хех... И ведь не сказать, что он совсем не прав. В плане сущности Великой Ротенбергии, я имею в виду. Ладно, зайдём с другой стороны. В конце концов, моя задача - не переубедить его, а убедительно обосновать, почему я не на фронте.
- А почему во главе нашего национального государства стоят три еврея, можешь мне объяснить? Кто мне ещё год назад о проникших везде жидах говорил, не ты? Где национальная власть? Где свобода? Что, ношение оружия разрешили людям? Чиновников в стойло поставили? Местное самоуправление нормальное появилось? Свобода слова? Муслов перестали в страну пускать? Носятся с мовой как дебилы, вместо того, чтобы проблемы решать.
По лицу вижу, сдался. К друзьям у Антона отношение трепетное, и всерьёз ссориться со мной из-за несовпадения взглядов он не будет. Да и не на сто процентов он уверен в своей правоте, это заметно. Он вообще не украинский националист (в галичанском смысле, по крайне мере), и к мове с вышиванками относится с изрядной долей иронии. Для него важны свобода, чистота расы, "белое братство". Для меня, собственно, тоже. Просто взгляды на то, как за это нужно воевать, у нас очень разные. Вот только свои я ему высказывать не собираюсь. Всему на свете есть предел, в том числе и готовности Антона принимать друзей "как они есть".
Снова вибрация в кармане. Наверное, Гарик звонит, Оксана нажаловалась. Потом перезвоню. Всё равно на мозг капать будет.
Ещё час просто общаемся на разные темы, вспоминая славные прошлые дни и обмениваясь историями. Я - про Африку и нынешний зелёночный бизнес, он - про войну. Телефон ещё два раза вибрировал, но я не смотрел. Расстаёмся тепло, хотя Антон явно расстроен, что не удалось меня убедить присоединиться к нему. Так, с этой стороны угрозы вроде нет. Теперь домой, у меня ещё очень важное мероприятие на сегодня запланировано.
Идя к остановке, достаю телефон. Так и есть, три пропущенных от Гарика. Перезваниваю.
- Алло, Витаськин!
Мля. Как же это достало.
- Да, Гарик, привет.
- Я тебе раз десять звонил!
- Я с девушкой был. Что мне, процесс прерывать, чтобы телефон взять?
Это он поймёт. Сам тот ещё Казанова, несмотря на возраст.
- Ааа... Ну, извини, Витаськин! Извини, не хотел мешать! Что мне там Оксана звонит, что ты с ней разговаривать отказываешься?
- Не знаю. ПМС у неё, наверное. Разговаривал сегодня. Раз двадцать ответил на один и тот же вопрос.
- Ты сколько тархуна Алексашенко положил?
М.Л.Я.Т.Ь. Кто-нибудь, сбросьте атомную бомбу на этот город!
- Пять. Ты же проверял потом, помнишь?
- Ээээ... Да, точно! А этот мудак звонит, что у него три только!
- Вечно у него всё не слава богу.
- Да! А с Оксаной ты помягче будь, ладно? Она у нас девушка хорошая, ответственная!
- Да, Гарик, хорошо. Ладно, давай, мне идти надо. Пока!
- Ладно, Виталик-джан, давай, до завтра!
Мдяя.... Мама, роди меня обратно. Ещё немного, и я на самом деле на фронт поеду, лишь бы быть отсюда подальше.
Дома снимаю одну СВД со шкафа. Затем достаю с балкона длинную коробку с каким-то сантехническим рисунком. Вынимаю из неё пластиковый чехол, упаковываю в него винтовку. Теперь положить её в коробку - и можно в люди выходить. Я, собственно, так её и принёс сюда. Одеваю специально для этого дня купленные шорты, футболку, шлёпки. Последний штрих - солнцезащитные очки и кепка с длинным козырьком. Вид как у идиота, ну да не я один такой. Во всяком случае, опознать меня в таком виде будет затруднительно. Телефон оставляю дома, коробку подмышку - и на улицу.
Маршрут я изучил заранее, выбирая места вне поля зрения камер наблюдения. Ну, это не центр, тут их не так много. Дворами иду вдоль Краснозвёздного до Чоколовского. Оттуда, опять же, дворами, до Борщаговской. Там сажусь на 69-й и доезжаю до Соломенской площади. И от неё, опять же, дворами, через Механизаторов углубляюсь в Соломенский парк. Вообще, конечно, вполне возможно, что делать нужно всё не так. Ну, что поделаешь. Я, пока, террорист-любитель. Как мне кажется логичным, так и поступаю. Уже смеркается, но народу в парке по-прежнему много. Впрочем, они бродят по дорожкам и сидят на лавочках, а я иду по лесу, и здесь меня никто не видит. Надеюсь. Блин, до чего неудобно в шлёпках. Ладно, зато походка меняется. Это может быть важно, если на камеру попаду.
Нахожу заранее примеченную стихийную помойку недалеко от Четвёртой горбольницы. Она тут расположена, прямо в парке. Хорошее место, кстати. Для больницы, в смысле, не для помойки. Винтовка укладывается в загодя сделанную ямку. Чехол, разумеется, не снимаю. Под винтовкой небольшой сюрприз для любопытствующих. РГД, конечно, не эфка, но мало всё равно не покажется. Главное, самому впопыхах не забыть, когда доставать буду. Сверху кладу грязную тряпку. Теперь засыпать мусором - и готово. Нагадить бы ещё сверху, но мало ли что... Не стоит такой след оставлять. Хотя... что это у нас тут? Ага, кто-то не захотел оправлять большую естественную надобность среди зелени, и сделал это рядом с помойкой. Уважаю по-настоящему интеллигентных людей. Теперь взять дощечку, вот она, валяется, и аккуратненько перенести кучку на место захоронения винтовки. Всё. Красота. Коробку разламываю и сминаю, остатки запихиваю в пакет. Остаётся прежним маршрутом выдвинутся домой. Очки, конечно, уже несколько не к месту, ну да ничего, попозже сниму.
Дома сразу упаковываю всю использованную одежду в пакет. Завтра встану чуть пораньше, и выкину как раз перед приездом "мусорки". Всё, теперь мыться и спать. Даже есть не буду. Насыщенный выдался день.