Я вышла на небольшую поляну. Здесь было солнечно и безветренно, в траве застыли, как нарисованные, васильки, колокольчики, не колыхались стебельки иван-чая, лишь слегка покачиваясь, белели и розовели огромные ягоды лесной клубники. Садись и собирай. Я даже не присела, а встала на колени, а потом вытянулась, как верующие вытягиваются перед чудотворной иконой и уткнулась лицом в траву, радуясь свежему дыханию зелени. Обняла матушку-землю, она ответила мне теплой волной нежности. Осторожно взяла в рот несколько мягких, сочных ароматных ягод - и заспешила дальше. Что-то звало меня, точно не за клубникой сегодня с утра пораньше пошла я в лес.
Впереди поднимались кусты невысокого кустарника. Туда-то, в заросли, я и поспешила, ничуть не сомневаясь, что иду правильно. Зачем? Мне было не очень ясно. Но прогулка увлекла меня. Я не думала, что могу заблудиться. Как-то всегда легко находила дорогу обратно.
Однако дальше лесные тропинки мне показались странно-незнакомыми. За те годы, что у нас в этих краях сад-дача, я, большая любительница ходить по грибы-ягоды, кажется, облазила тут все возможные уголки. Чаще одна, иногда на пару с мужем. Он как-то больше любит возиться на грядках. Прежде, пока сын был маленьким, отправлялись на вылазки всем семейством. Уходили иногда на целый день - возвращались с полными корзинами груздей, обабков... По осени собирали опята. Но сын вырос, у него своя семья - и другие интересы. И все чаще я выхожу на прогулки одна, с утра пораньше.
Вдруг я оказалась перед тропинкой, больше похожей на березовую аллею в парке, а дальше открылась настоящая садовая арка, увитая вьющимися растениями. Правда, небольшая. Я одна только и могла пройти по ее узкой дорожке. Двум-трем тут было бы тесно идти в ряд. Разве гуськом. И по росту как раз, рукой можно дотянуться до верхних побегов дикого винограда. Неужто зашла на чью-то территорию? Землю теперь быстро раскупают, хозяев становится все больше, все строятся, и наш скромный садовый домик уже совсем потерялся среди новеньких красавцев-коттеджей. Но я ушла далеко в лес от садового товарищества "Пески", и тут как будто никаких коттеджных городков нет, пока, по крайней мере. Слухи бы все равно долетели.
Я вдруг подумала, а вдруг это специально для меня поставлена арка. И именно сюда-то, сама того не зная, я и спешила. Хотя и предположить не могла, что же ожидает меня впереди.
Сначала я неуверенно ступила под сень зеленой крыши, дышущей жаркими ароматами цветущего зноя; потом пошла смелее, поглаживая рукой живую зеленую стену, как буддисты вертят барабаны с молитвами, заходя на территорию дацана. Затем я уже просто бежала, точно у меня выросли крылья, и я летела вперед.
Вдруг остановилась как вкопанная. Передо мной распахнулось пространство, точно я оказалась в центре круга. Сзади цветущий проход в волшебном саду, а впереди на расстоянии пяти-десяти метров от меня - полукружьем стоят люди. С одной стороны - мужчины, с другой - женщины. Впереди - боже мой, да ведь это мои родители! Но как это может быть! Прошло уже больше двух лет, как мы похоронили их. Ушел сначала отец. В больнице умер, прямо на операционном столе. Потом мама. Заболела сразу. Долго одна не выдержала. Годик только и промучилась... А тут они глядят на меня, такие молодые, какими я не видела их никогда. Как на давних фотографиях, еще в студенчестве. Оба красивые, у папы стильная прическа, такие густые волосы. А у мамы на плече лежит коса... Одеты чистенько, даже нарядно. Мама всегда умела одеваться, директор школы, где она работала, однажды даже поставил ее в пример остальным - вот как должен одеваться педагог! Надо же... Я не ожидала увидеть их когда-нибудь снова. Живыми. Слезы сами потекли у меня из глаз. Я ринулась вперед, чтобы обнять их. Обнять, прижаться еще раз к ним, как в детстве. Нет! Поняла тотчас, что это невозможно. Руками упираюсь в невидимую стену. Какой-то защитный экран.
А за спинами родителей стоят с одной стороны две скромные особы в простой одежде фабричных девчонок. Наверное, это они, мои бабушки - со стороны отца и со стороны матери. Просто мне трудно соединить воедино памятные с детства образы усталых, согнутых жизнью моих милых старушек с видом этих полных жизни и здоровья заводских работниц. Значит, все тут, что я знаю по их биографиям, скорее всего, верно. А кто это за ними? Уже четыре женщины. Только одна похожа больше на крестьянку, другая точно из казачек. А эти, видимо, городские. Там, дальше, в следующих рядах, девушка в мусульманской одежде. Татарка, наверное... А это уж - с монистами, монетками на шее. - удмуртка какая-то или мари... Угро-финны, одним словом...Национальную одежду я плохо отличаю... Надо же.... Да, я знала, что городок моих прадедов был когда-то столицей маленького угро-финского княжества, и в истории России есть даже термин - черемисские войны. Тридцать лет мари сражались за свою независимость... Давным-давно, в эпоху Ивана Грозного. Значит, в моей крови есть капля угро-финской крови... И татарской. И русской...
Мой взгляд вернулся к рядам мужчин. Там, за плечами отца - стоят молодые красавцы - конечно, это два моих деда. Даже не верится. Я не помню ни того, ни другого. Рано ушли. Погибли во время вооруженных конфликтов, так теперь говорят... А за ними - мои прадеды. Тоже молодые. И тоже прошли по дорогам войны - уже Великой Отечественной. Да, последнее время я расспрашивала родственников, и ближних, и более дальних, о прошлой жизни, родителях, изучала сохранившиеся церковные документы о венчаниях, крещениях, трудовые книги, немного копалась в архивах, занимаясь поиском сведений о дедах и прадедах. Даже удалось найти немецкую карточку моего прадеда, который попал в плен к фашистам. Расстрелян. А долго все думали, что пропал без вести. Вон он, я его узнаю... в семье сохранились открыточки, которые он писал домой, и треугольники с номером полевой почты. А этих я и совсем не знаю... Казаки, точно. Подтверждают мои находки по родословной... А вот там дальше, наверное, горец. Кто ж знал, точно, лицо кавказкой национальности. Вот уж никогда не думала...Гордо выпрямился бородач, а лицо молодое - священник или монах... А кто этот солдат - и форма какая-то иностранная... Наполеоновская армия? Русские мы люди, а сколько понамешано...
Тех, кто всего ближе, я еще могу узнать, их лица мне памятны по старым семейным фотографиям, сделанным еще на заре технической революции. Других я просто не знаю. Их так много! Ряд за рядом. Не видно края. До горизонта.
Вот это Встреча! Как мне себя вести, ведь, кажется, это все мои предки пришли познакомиться со мной. Но чтобы вот так повидаться - лицом к лицу... Нет, это слишком!
Однако надо поздороваться. Что сказать?
- Добрый день! Мама, папа, как же я рада видеть вас снова. И вас, мои дедушки и бабушки. Вы живы, я всегда знала, что смерти нет. Что все продолжается! Я приветствую вас, дорогие мои предки! Я счастлива! Можно, я задам вам несколько вопросов по нашей генеалогии?
Нет, они просто не слышат меня. Никакой реакции. Стоят недвижно, глядят, не моргая, как на тех давних портретах. Может быть, через экран плохо слышно. Попробую крикнуть погромче:
- Здравствуйте! Я сегодня так и знала, что-то должно случиться. Сюда бегом бежала. С вами можно поговорить? Мама, папа, бабуши, дедушки! Я должна, наверное, попросить у вас прощения. Может быть, я в чем-то перед вами виновата? Вы простите меня.
Нет, они не слышат меня. Но, может быть, видят? Или это просто мне показывают кино. А они и не в курсе, что идет какая-то там Встреча. И все же надо еще попробовать пообщаться, хотя бы обменяться приветственными знаками.
Сначала я поклонилась. На лицах родичей появились первые улыбки. Они меня видят! Тогда я сделала земной поклон. Улыбок расцвело еще больше. Они, и мужчины, и женщины, сами стали кланяться мне. Потом я опустилась на колени и вытянулась на траве, как верующие падают на пол перед чудотворными иконами, когда молятся или просят о чем-то. Вот оно, раз мы встретились, значит, мы должны друг у друга что-то попросить или передать какие-нибудь сообщения. Ведь не зря говорят, что наши близкие сверху наблюдают за нами, помогают. А мы вспоминаем их. Ухаживаем за могилами. Ставим свечи в церквах, заказываем панихиды и сорокоусты, чтоб облегчить их посмертие. Я давно не была в храме. Надо посетить. В ближайшее время.
Все мои предки тут передо мной. Толпы, как на картине Ильи Глазунова. Я вижу их. Скажи кому, не поверят. Какой-то всемирный компьютер. Общаемся как по скайпу. Только без звука. Видно, динамики отказали. Но все же общаемся. Я вот прощения на всякий случай попросила. А что еще надо сказать? О чем просить?
Я судорожно соображала. Не ошибиться, надо что-то важное просить! Не решения же жилищных проблем! Да, Леня, сыночек единственный, нас с мужем давно уже достает, требует размена квартиры. Но мы с Филюшей кое-как отбиваемся. Вместе пока живем. Мы, и сын со своей Элеонорой. Ребеночка никак не заведут. Все заграничный туризм у них на уме, да друзья с машинами, дачами... Шашлыки! В саду нашем мы их и не видим. Сами тут пашем.
Последний скандал вышел: невестка, Элечка, потребовала, чтобы мы с книгами расстались. Или хотя бы в коробки убрали их со стеллажа. Пыли от них много, видите ли. Но мы же с мужем оба педагоги, работаем, нам нужно. Как иначе? Интернет всего не заменит. И теперь невестка сказала, что она долго этот музей терпела и больше терпеть не собирается. Конечно, наша квартира - своего рода музей, и картины висят, авторами подарены, и вещицы есть интересные. И вот теперь Ленечка с Элечкой собираются переезжать на съемную...
Нет, не могу же я просить предков походатайствовать перед Тем, кто пишет все сценарии нашей действительности, чтобы сыну удалось быстренько снять жилье. А потом купить квартиру, с минимумом потерь, чтоб обошлось без размена!
Как я обижаюсь на Леонида, что он потакает жене, всегда помалкивает, когда та начинает права качать. Оправдывает ее во всем. Единственный сынок, как же все это больно. И родословной, которой я занялась, он совсем не интересуется. Даже и не заглянул в текст, сколько я ни просила почитать, сделать свои замечания. Руки опускаются. Хочу поехать снова по архивам, а для кого, кому все это надо? Если родословная на Леониде и завершится...
Когда я поднялась с колен и взглянула на мужчин и женщин, пришедших сегодня на встречу со мной, то не увидела больше улыбок. Лица очень серьезны. Неужели они услышали мои мысли? Но я не хотела бы затруднять их разбирательством мелких наших склок.
Нет, надо говорить. Если слышат мысли, то и слова услышат. Или так поймут, может быть.
- Единственное, о чем бы я хотела просить вас, это чтобы Бог дал моему Леониду деток, вот моя просьба. И чтоб росли они здоровыми и крепкими. И могли бы сами потом по жизни идти. Мы с мужем, видно, не так воспитали сына. К самостоятельности не приучили. Он все ждет, чтобы родители помогали, за квартиру даже платили. Хотят теперь вот сами снимать жилье. Как они будут снимать жилье? На какие шиши? Все профукивают. А зарабатывают ведь неплохо. Но мы поможем, поможем, конечно.
В этот момент я услышала слова, сказанные с некоторой насмешкой: "А вы больше денег им давайте, побольше, побольше...". Или это листья над головой прошелестели?
Я обернулась, чтобы посмотреть, кто произнес эту фразу, и поняла, что все вдруг изменилось. Вместо садовой архитектуры за моей спиной поднялся клубящийся туман - а в этом тумане до горизонта явно просматривались фигуры людей. Так же - мужчины с одной стороны, женщины - с другой. И первым стоял наш Леонид. Ну и чудо...
А я находилась в точке пересечения, как бы на перешейке этих огромных песочных часов. Песочные часы. Еще в детстве родители мне давали иногда подержать в руках такие часы. Я любила смотреть, как течет песок...
Впереди передо мной - предки. А за моей спиной... Конечно же, это потомки! Пращуры услышали мою просьбу. Они мне показали, что детки у сыночка нашего Ленечки еще народятся. И несть числа им, будущим внукам и правнукам нашим...
- Спасибо!
Чувства переполняли меня. Я снова упала на колени, простерлась ниц. И не было сил встать. Но вскоре почувствовала, как чья-то сильная рука поднимает меня.
Я огляделась, но никого не увидела рядом. Вокруг меня та же картина, ряды предков впереди и море потомков сзади. Но тут я заметила, что одна из женщин, стоящих подальше, подняла обе руки и делает ими какие-то знаки. Что-то хочет сообщить.
- Я должна продолжать работать над родословной? Что? Не понимаю...
Один из мужчин, стоящих подальше, тоже поднял руку. На ней обрывок цепи... Был арестантом, значит, совершил какие-то преступления? Или отстаивал независимость своего покоренного народа? Падает на колени. Просит о чем-то. Другой поднимает вверх сломанный меч... Что я могу, чем помочь? Как примирить обиженных с обидчиками. Как объяснить, что так движется история - подминает одних, поднимая на волну других. А потом пойдет и следующий вал. Снова все перемешается. Но важно каждому человеку в этой чаше жизни делать то, что должно, сохраняя достоинство и веру.
Грехи предков надо замаливать, просить за них в молитвах? Я начала тотчас. Хотя никогда не была я ревностной прихожанкой. В храмы разве что на Пасху да Рождество с Филюшей захаживали. Но сейчас слова молитв лились сами, помимо моей воли, и лицо стало мокрым от слез.
- Господи, прости грехи пращура моего, с цепью на руке. Господи, прости грехи и других моих предков. Сними родовые проклятья с них, с нас... Чтобы легко развязывались все гордиевы узлы. Прости меня, Господи, если я что делаю не так. Дай моим предкам покоя, царствия небесного, -так шептала я. Как же мне было жаль тех, кого я видела сейчас перед собой.
Потом встала на колени, закрыла лицо руками. Продолжала молиться.
"Господи, Иисусе Христе. Сыне божий, прости и помилуй мя и предков моих..." Я повторяла эти слова раз за разом. По кругу. Время остановилось.
Я очнулась в своем саду, в домике, на диване. Филипп обеспокоенно глядел на меня. Сидел на табуретке рядом. На лбу моем лежало мокрое полотенце.
- В чем дело? Что случилось? - спросила я, убирая тряпку со лба и пытаясь встать. Меня покачивало. Но я вспомнила, что на сегодня у нас было намечено заложить удобрения под яблони и малину. Планирование - незыблемая основа жизни любого нормального человека. Сказал - сделал.
- А это я тебя хотел спросить, что случилось. Да ты лежи, лежи, отдыхай. Температура у тебя.
Он снова положил полотенце мне на лоб. Я снова убрала его. Пыталась вспомнить, как завершилась моя утренняя прогулка. Но помнила только, что дошла до просеки. Там, на опушке, у перелесков, меня порадовала лесная клубника. Ее было так много и такая она была вкусная, ароматная. Потом я направилась в дальний лес. А вот дальше - полный провал.
-Филюш, дорогой, скажи, когда и как я вернулась. Не помню... Знаешь, странно, очень голова болит. Сколько сейчас времени?
-Двенадцать. Я и не видел, как ты вернулась. Не слышал, как прошла в дом. Сам удивляюсь. Работал на участке, копался потихоньку. Решил попить водички, зашел в комнату, гляжу, ты на диване лежишь, стонешь. Вроде спишь. Как была, не переодевшись. Потрогал лоб, горячий. Доктора надо вызывать.
- Нет, нет, не надо. Да и какая машина скорой помощи в сады поедет. Какой доктор!
- А если что серьезное?
- Филюш, миленький, подождем. Может, все и так пройдет. Отлежусь!
Часа через два температура спала. Мне полегчало. Головная боль отпустила. Но как я добиралась из лесу до сада, я так и не вспомнила.
А к вечеру, однако, я уже как ни в чем ни бывало подкармливала яблоньки и опрыскивала кустики смородины и малины. Мой Филипп, рослый крепкий мужчина, казавшийся еще крупнее, потому что не снимал почти никогда свою широкополую шляпу, ходил за мной и уговаривал еще полежать.
А вечером нас приехал навестить сын. Неожиданно. Не предупредив. В последнее время Леонид совсем редко наведывался в сад, на дачу. Особенно после последнего скандала, когда его Элечка выступила с размахиванием рук и криками, заявив, что ей надоела жизнь в нашем музее. Леонид приехал на своей машине, но почему-то не стал заводить ее во двор, припарковался на обочине дороги. Высокий, стройный, с чуть курчавыми волосами, как он хорош, наш мальчик. Глаз бы не отрывала. Одет Леня по-садовому, в джинсиках, светлой футболке, ветровке, но ему к лицу любая одежда...
Я стала поскорее собирать на стол. А отец с сыном пошли на пляж - искупаться. Думаю, они на берегу больных конфликтных тем не касались. Сначала - так - общие фразы. О закате, волне и поклевке.
А потом, уже вернувшись, говорили о последней грозе, когда сломало большую ветку груши. Об урожае виктории - садовой клубники. Я, пока они купались, успела еще быстренько набрать ведерко для семьи сына. Чтоб полакомились. За ягодами, наверное, Леня и приехал. Считай, первый урожай, после жимолости. Но что жимолость? Так, баловство. А уж виктория....
По традиции все серьезные разговоры - после ужина.
- Что скажешь? - наконец, приступил отец с расспросами к Леониду, когда вечерняя трапеза была завершена. - Чем порадуешь? Нашли квартиру, переехали - или уж и раздумали?
Мы втроем сидели теперь не в комнате, и не на нашей аккуратной терраске, а на скамеечке около растущих у дома двух сосенок. Под этим зеленым пологом на душе у меня вдруг стало удивительно спокойно. Я давно уже не испытывала такого умиротворения. Точно вернулись счастливые годы, когда сын был маленьким, а семья - на редкость дружной. Когда мы жили в любви-согласии.
-Да, мы переехали. Вчера еще. Вы не обижайтесь, нужно нашей молодой семье пожить отдельно. Сами понимаете. Прошу вас, не обижайтесь.
- Да уж ладно, - поторопилась я сказать, потому что услышала тяжелое дыхание мужа. Нет, ему не понравилось, что дети съехали. Не хотел он этого. Помолчал. Потом медленно обратился ко мне:
- Не встревай, мать, дай нам, мужикам, меж собой поговорить, - и продолжил, обращаясь к сыну, - А сад? Послушай, Леонид, мы тут стараемся с матерью, скажи, вам это будет надо? Для вас ведь...
- Папа, ну что ты снова спрашиваешь. Сам знаешь, Эля моя - горожанка до мозга костей, не хочет она с землей возиться. Может быть, когда-нибудь и понадобится как место для отдыха, купания, но не с грядками, а с газончиками...
Наверное, не сиди я рядышком, отец бы простыми русскими словами ответил сыночку. Но сдержался, смолчал. Снова я нарушила тишину.
- Ладно, дорогие мои, поговорили, и будет! Машину ты бы завел во двор, да на боковую!
- Нет, мама. Я вернусь в город. Эля ждет. Обещал вернуться. Но вот что, мы будем отмечать новоселье в следующее воскресенье. Я бы за вами приехал, если вы не против. Мы с женой вас приглашаем.
Так вот за чем он приехал! Как-то неожиданно. Я думала, что с отъездом детей на съемную квартиру если и сохранятся у нас отношения, то только с сыном. Но уж никак не с его второй половиной. Ан он на новоселье нас зовет. Надо соглашаться.
- Ну что, Филюша, мы не против? Мы не против, Леня.
- У меня еще вопрос. А нельзя ли у вас перехватить чуть-чуть денег, риэлтору заплатить. Получается, что мы платим сразу за два месяца...
- А у нас тут, сынок, денег нет. - Отец произнес эти слова, опустив голову , потом вопросительно взглянул на меня. Как не дать единственному дорогому сыночке? Хоть тому уже тридцать годочков стукнуло.
А Леонид продолжал настаивать.
- Вы же получили отпускные, на карточке есть деньги. Я бы сейчас до банкомата с отцом проехал, а потом назад папу привез.
Вот почему он не заводил машину во двор. Долго же он собирался сказать, за чем приехал. За деньгами!
И тут у меня в голове как затуманило - и откуда-то из подсознания выплыла фраза, сказанная с некоторой насмешкой: "А вы больше денег им давайте, побольше, побольше...".
Когда Леонид ни с чем уехал из сада - то есть только с ведерком спелой виктории, а не с пачкой купюр - мы с мужем долго обсуждали новую ситуацию. Филюша сильно удивлялся, как это я устояла и мы не выдали сыну тут же запрашиваемую сумму. Обычно выдавали, хотя отец всегда был против такого разбазаривания денег, как он говорил. Как я могла объяснить свое решение? Или так и сказать, что мне почудился голос?
А в воскресенье, однако, мы-таки обедали в новой квартирке сына. Тесновато, чужая мебель. Но сын и невестка встретили нас доброжелательно. Как будто и не было скандала из-за книг. И никто не упоминал даже о денежных купюрах.
Мы подарили на новоселье пылесос. Вещь необходимая в современном доме. И пожелали счастья.
На самом деле я очень боялась этого визита. Но обошлось - без ругани и напоминаний о пыльных книгах в нашем давно не ремонтированном доме. Между прочим, мытье полов и плиты в нашей квартире было всегда моей почетной обязанностью. Как и размораживание холодильника. Интересно, в съемном жилье Элечка сама будет заниматься уборкой - или возложит это на Леню? Впрочем, это уже их дело.
А пока сын открыл ноутбук и показал фотки, которых м ы еще и не видели - из их последней поездки на пляжи Египта. И даже сказал, что начал читать родословную... И попробует скачать из интернета программку для составления родословной. Если делать, то уж как положено. Волна надежды на дальнейшее мирное сосуществование с семьей сына снова поднялась в душе.
Леонид благородно вызвался отвезти нас домой на машине. Раз уж мы оказались в городе, то надо бы передохнуть день-другой в родной благоустроенной квартире, закупиться продуктами... А потом снова на свежий воздух, к физическому труду.
-Скажете, когда надо будет, я вас подкину в сад,- мы уже подъехали к своему подъезду, но почему-то не торопились уходить, подниматься к себе. В пустую квартиру.
- Зайдешь? Вы же еще не все увезли из своих вещей.
- Потом как-нибудь. Вот что я еще хотел вам сказать, - Леонид произнес это как-то задумчиво, не похоже на него. Мне показалось, что сын собирается с духом, чтобы попросить очередной финансовой подпитки. Но не решается...
Он всегда такой легкий, стремительный. И говорит быстро, без запинки. То-то у него и идет на лад карьера в сетевом маркетинге. Кого угодно разговорит, увлечет своими биодобавками, продуктами для здоровья. Все за экологию... А в саду работать не желают... Но что он все-таки скажет?! И отцу его медлительность сегодняшняя, кажется, надоела.
- Говори, раз хочешь сказать. Замахнулся, руби. Не размазывай кашу по тарелке.
-Я просто думаю, не рано ли говорить. Да ладно. Видите ли, Элеонора моя в положении.
Мы молчали. Оба. Переваривали сообщение. Так долго этого ждали! И в этот момент все, что утром случилось со мной с лесу, внезапно, вспышкой, озарением, вспоминалось мне. До мельчайших подробностей. Зеленая арка, пробег к таинственной площадке, где меня ждали живые люди, которых давно уже нет на свете. Мои любимые родители, и бабушки-дедушки - пращуры. Тысячи лиц. Вспомнила, как потом, обернувшись, увидела в туманном пространстве за моей спиной Леонида и за ним неясные фигуры наших потомков... Песочные часы.
Филипп пришел в себя первым.
- Леня! Вот это новость... Порадовал, порадовал нас. Пошли домой, сын, посидим, примем по рюмочке...
- Я ж за рулем, папа.
- С дитем вам будет нужна помощь. Я, если что, и уволиться могу из школы, чтоб помогать... - это уже я, улыбаюсь, вытираю слезы.
- Если все будет нормально, вызовем мать Элеоноры. Она готова и квартиру продать в своем городе. Приедет к нам.
В этих словах я почувствовала дальнюю угрозу. Но пока очень дальнюю. Может быть, как-нибудь все устроится, в гармонии и для всеобщей радости. С пращурами надо советоваться, вот что. Пращуры - те точно все скажут. Им все ведомо. И с молитвами обращаться к Господу.
Мы с мужем медленно поднимались к себе в квартиру, где уже не слышалось бьющего по ушам рокота тяжелого рока. Любимого рока молодой семьи сына. Филипп с облегчением включил концерт для скрипки Моцарта. Что ж, теперь мы будем слушать совсем другую музыку.
И по-прежнему работать на ниве образования молодежи. И в своем саду. Обязательно продолжать составлять родословную. Для своих потомков. Пока есть силы. Я взяла в руки песочные часы, еще из родительского дома, которые всегда стояли у нас на верхней крышке пианино, и долго-долго смотрела, как падает тонкая струйка песка. Потом достала чистый лист бумаги, чтобы записать и зарисовать все, что вспомнила, что случилось тогда, во время Встречи с пращурами.
Как нам с Филюшей жить дальше? Остается доверять судьбе. Все в руках Того, кто пишет сценарии нашей жизни. А пока надо радоваться. Повод есть. Будем ждать рождения внука. Или внучки. Все равно.