-  Что с вами? Вы... плачете?

Нашелся-таки доброжелатель. Прежде, чем
повернуться к источнику старательно обеспокоенного голоса, пытаюсь представить
внешность говорящего. Получается ужасно трогательно. Но на этот раз я не дам
себя провести.

Итак, с иронической улыбкой я смотрю ей в глаза и... "Черт подери", больше
в голову ничего не приходит.

-  Похоже, в этот раз я провел себя сам.

Получилось довольно удачно. И совершенно неважно, что она меня не поймет,
красивая девушка, так неожиданно возникшая слева и чуть позади от меня, с
прищуренными то ли от солнца, то ли от жалости глазами.

Вероятно, именно внезапность ее появления наводит меня на непривычную
мысль, что она здесь совсем не к месту. Являясь частью мира, эта девушка резко
контрастирует с наличествующими грязной дорогой, зноем, обрывом и непримиримым
пылающим небом, сжигаюим чувства и силы, перед которым могут устоять только
железо и равнодушие... Но она - она не кажется мне ни железной, ни равнодушной.
Она дает мне надежду.

Этот вывод чуть не заставляет меня расплакаться по-настоящему, но я вовремя
сдерживаюсь: слишком много было ошибок. Тем не менее, заинтересованный, я
пристальнее всматриваюсь в черты ее лица и опять теряю на несколько секунд
способность мыслить.

-  Что... вы имеете в виду? - слегка
нахмурившись, спрашивает она. Вероятно, обиделась. Будь ты проклят, мой
неразлучный эгоцентризм.

-  Простите меня, я сегодня немного не в
себе.

Небольшая ложь, но с нею даже это
кажется недостойным, и я поспешно добавляю:

-  Это небо плохо на меня влияет.

Ну вот и все. Теперь она должна принимать меня за полного идиота, и,
освобожденный от тяжелой необходимости менять свои взгляды на жизнь и
предпринимать необходимые действия, а значит - бороться, я дарю ей свою
излюбленную кривую усмешку и начинаю ждать, когда она под благовидным предлогом
закончит разговор и уйдет, дав мне возможность наконец разобраться, что же не
так с этим глупым полосатым небом.

Однако она не спешит. Она недоуменно морщит лоб, отчего маленький носик
чуть вздергивается, и пытливо вглядывается в мое лицо. Никаких эмоций! Решение
уже принято, и я, гася возникшую было улыбку, возвращаюсь взглядом к небу.
Возможно, там я найду ответ и на вопрос, почему же они все так стремятся
сделать мне больно...

Должно быть, мое лицо приняло слишком мрачный вид, поскольку после минутной
паузы она, все так же напряженно глядя мне в глаза, протягивает руку.

-  Тогда уйдем отсюда.

И, заметив мой дикий взгляд, произносит с волнением:

-  Мне здесь тоже как-то не по себе.
 
 

Справившись с первым шоком, в течение короткого мгновения я вижу вокруг
себя дерзко переливающийся всеми цветами счастья кристалл, в котором вдруг
оказались мы вдвоем - она, покрасневшая, с гордо приопущенной головой,
протягивающая ко мне руку и я - полная противоположность: бледное лицо, горящий
взор и растерянная поза.

Сердце с грохотом ворочается в груди - с нарастающим давлением тянется вверх, пока
не начинает казаться, что еще миг - и задохнусь, и тут же падает вниз, создавая чувство
полета на страшной высоте. Она хочет помочь мне?..

Тени грязных улиц и высотных зданий, отравленные иглы городских звезд,
толпы людей всех сортов: от портовых грузчиков до увешаных драгоценностями
старых дев с отработанными жестами и железной хваткой за существование, со
скоростью жизни пронесшиеся через мое сознание, хриплым шепотом достигают меня
из самых отдаленных уголков памяти, угрожая, моля, смеясь тысячью голосов - "Не
верь... Это обман. Не верь!"

Усилием я заставляю их затихнуть и возвращаюсь к девушке. Прошла всего
секунда, и картина осталась почти без изменений - то же лицо, протянутая рука.
Только небо как будто придвинулось ближе, уже явственно обдавая жаром и спирая
дыхание. Скоро, скоро я наконец узнаю, что же оно мне готовит... Если хватит
сил не поддаться этой руке, а главное - этим глазам, кажущимся такими
настоящими по сравнению со всем, что встречалось мне в прошлом, даже более
настоящими, чем грозное и притягивающее небо, густой масляной краской разлитое
так низко, что, кажется, до него можно дотянуться. Слишком настоящими, чтобы в
них поверить.

Хотя, к черту самообман! Зачем лгать себе, когда стоишь на грани знания?
Да, она реальна. Вечная ирония жизни стойко удерживает каждый миллиметр
отведенного ей пространства, и вот, теперь, в тот самый момент, когда,
отчаявшись увидеть землю, я решился поднять взгляд вверх, появляется, как Дед
Мороз с мешком подарков у смертного одра старца, эта запоздалая гостья из
прошлого и, сама того не осознавая, отвечает на так долго волновавший меня
вопрос. Я не видел потому, что не умел смотреть - об этом ясно говорят ее
глаза. Она научит меня смотреть!.. Если я уйду с ней.

И опять я должен выбирать - наверное, в миллионный раз, если считать с
момента начала жизни. Неизвестность или Правда. Правда или Неизвестность.
Названия важны лишь постольку, поскольку они связаны с образами в сознании. Но
как велико значение личности, это сознание несущей, перед лицом Незвестности?
Или Правды? Вероятно, профессор философии с легкостью доказал бы мне, что
значение моей личности, как пренебрегшей в школе этой величайшей наукой,
отчаянно стремится к нулю... Забывая при этом, что нуль - тоже всего лишь образ
в его сознании.

Однако зачем я трачу слова, пытаясь доказать их бренность? Ведь лучшим
доказательством было бы молчание. Но нет, этим путем я уже прошел до конца.
Остался лишь один шаг, и я увижу, что там - над прозрачно-синим туманом, тихо и
нежно опустившимся тем временем мне до уровня макушки. Кстати, жар совсем
исчез. Или это я перестал его замечать? Не знаю. Но появилось чувство какой-то
приобщенности к тому, что происходит вокруг. Как у фабричного рабочего, который
изо дня в день прикладывает свои силы к созданию того, чем никогда не будет
пользоваться, а весь заработок тратит на семью, которую никогда не успевал
любить, появляется чувство свободы и, еще важнее, осмысленности окружающего
мира, когда в один прекрасный день он обнаруживает себя стоящим на коленях
перед простой иконой в захудалой церквушке. И совершенно неважно, что в
действительности так никогда не бывает. Ведь если есть середина между Правдой и
Неизвестностью, то это, конечно же, вымысел. По этой-то середине мы все и
размазаны, как по хлебу, - одни ближе к одному краю, другие к противоположному.
Вот только ни одна душа толком не знает, кто же нас здесь так аппетитно
расположил, а главное - кто это блюдо собирается съесть. Последнее, впрочем,
скоро станет мне ясно, если только...

О, господи, она все еще ждет. Какая красивая. Ловлю себя на мысли, что мне
хочется дотронуться до ее руки, поправить непослушную прямую прядь, касающуюся
правой щеки... И глаза, какой чудесный взгляд. Мне часто доводилось видеть
красивых женщин, но ни одна из них не могла похвастать таким взглядом - ни
усталые молчаливые женщины на улицах; ни чрезмерно накрашенные "женщины левой
руки" в ресторанах; и уж конечно не холеные всемирно известные красотки на
рекламных щитах и календарях, озаренные изящной улыбкой лица которых всегда
выражают только скуку и никчемность. Нет, эти глаза совершенно особенные. Они
светятся. Синим.

Внезапно, как будто отвечая на мои мысли, небо совершенно меняется.
Бесшумная вспышка света и неизбежный удар по слуху находят отражение и в его
пресловутом синем цвете - не в силах сопротивляться общей атмосфере грозы, он
быстро блекнет, теряя насыщенность и попутно перераспределяясь по текучим
контурам штормовых туч. И только начинает утихать боль от нежданного разряда
молнии, прошедшегося по всем чувствам, как бешеный шквал ураганного ветра и
мгновенно созданные страдающим от жажды воздухом косые струи ливня окончательно
смешивают мои мысли.

Светопреставление продолжается несколько минут, а потом так же внезпно
утихает. Блеклый свет далекого как никогда неба, медленная морось - все, что
осталось от недолгого величия стихии... Тоска такая, что даже незамеченные мною
раньше деревья на обочине склонили к земле потрепанные бурей вершины, как будто
первый раз за свою долгую однообразную жизнь призадумались о неизбежности и
неумолимости законов вечности. Тусклость чувствуется повсюду, куда ни глянь,
незаметными струями осеннего тумана пробирается за пазуху, или открыто дышит в
лицо запахом озона и прошлогодних листьев.

Мир пришел к успокоению, и воцарившаяся повсюду мягкая печаль - лучшее тому
доказательство. Так изможденность и апатия больного лихорадкой, перенесшего
кризис, свидетельствуют о начале выздоровления. Горько и душно мне наблюдать
этот, хоть и здоровый, исход.

Подернутые дымкой, приходят воспоминания... Чей-то громкий и безжалостный
смех (неужели, мой?). Одна рука на полусогнутом локте судорожно давит пустоту,
а другая, надежно спрятанная за спиной, крепко зажала и не упустит отчаянно
вырывающийся всемирный траур...

Нет, я не хочу и не могу поверить в такой конец. Смех, свобода, беспечность
- это все впереди, пусть только наступит утро и выплачутся эти неиссякаемые
тучи... И, чтобы хоть как-то их подбодрить, я улыбаюсь им непривычно прямой и
естественной улыбкой. Недаром говорят, что надежда умирает последней.

Впрочем, что-то смущает радость, нежно и дружески обнявшую меня за плечи.
Какая-то досадная мелочь... Девчонка! Всего секунду назад она была здесь. Хотя,
наверное, прошло значительно больше времени. Похоже, память опять решила
показать мне свою любовь... Ах да, вот оно, - как я мог забыть? - Верно,
слишком был увлечен настройкой своих эмоций. Она ушла, недоуменно пожав плечами
и сдвинув слишком близко расположенные, недоведенные дуги бровей. Что ж, это к
лучшему - было в ней что-то странное, какая-то раздражающая особенность.
Высокомерие? Наверное. И как она смешно и неловко предложила мне руку... Да,
точно высокомерие - другая бы смутилась, когда поняла, что я не собираюсь ее
принимать. А она - пожала плечами, развернулась и ушла. И черт с ней! Что же я
никак не выброшу ее из головы?!

Ну, взял я ее руку. Ну, ступил - шаг, другой... Ну, вру я себе всю жизнь! И
никак мне не отказаться от этой глупой тоски, неуемной потребности жалеть себя.
И не сосредоточиться на прекрасных синих глазах, с тревогой ждущих, пока я в
очередной раз расправлюсь с тенями и вернусь в невероятную реальность.

- Ты в порядке? - она прекрасно знает, что со мной происходит, но каждый раз
притворяется непонимающей.

- Нет - я люблю тебя.

Она фальшиво надувает губы, не выдерживает и мы вместе начинаем смеяться.

- Надел бы куртку, романтик, - нос как слива, и весь трясешься.

Да. Холодно над пропастью.