Фесенко Владислав Леонардович. Очки для Босха

Вл. Фесенко

ОЧКИ ДЛЯ БОСХА

Киносказка

Раннее утро. На обочине автострады копошится то ли мелкая зверушка, то ли крупное насекомое. Крохотные глазки пристально следят за дорогой.

Как только улеглась пыль от очередного проехавшего мимо автомобиля, стала различи маленькая фигурка, с преувеличенной настойчивостью голосующую у дороги. Её движения несколько угловаты и смешны. Причина гротескных жестов становится понятной, когда камера с небольшим отъездом панорамирует вверх: сквозь контровые пронизывающие лучи утреннего солнца различаются нити, ведущие от фигурки к ваге (сложной крестообразной конструкции для управления марионеткой).

Правая рука кукловода искусно манипулирует нитями, а левая, отвернув от кулака большой палец, творит знак, священный для автостопщиков всего мира.

Яркий семейный минивэн, груженный "под завязку", проигнорировал призыв. Только милое личико девочки-подростка в причудливых очках c разноцветными наборными линзами расплющилось о стекло, восторженно вглядываясь в удаляющиеся силуэты, одиноко стоящие на обочине.

Когда и следующая машина промчалась мимо, большой палец голосующей руки автостопщика выразительно поменялся на средний. И тотчас же, словно повинуясь этому фаллическому жесту, около голосующих плавно затормозил антикварный, но хорошо отреставрированный седан. Дверца со стороны обочины отворилась, из неё выглянула жгучая брюнетка - не настолько антикварная, но так же хорошо отреставрированная.

-- Привет, красавчик! Далеко путь держим?

И пока тот пожимал плечами, а кукла, пародируя его движения, едва не свернула шарнирную шею, брюнетка опытным взглядом произвела ревизию внешности автостопщика.

Из-под роскошной кипы смоляных волос, перетянутых "хайратником", пронзительно светились глаза, а блуждающая полуулыбка не оставляла возможности для однозначной оценки его намерений. Длинные ноги были одеты и обуты в нечто, подобающее скорее трапперу 19 века. А притянутый к спине самодельными лямками трофейный немецкий кофр создавал иллюзию царственной осанки у парадоксально высокого горбуна.

Крупные кисти рук, казалось, жили самостоятельной жизнью, разделяя её со своим творением, почти симбиотом - искусно выполненной марионеткой. По велению кукловода потешный человечек принялся с упоением отбивать чечётку, вовлекая в партнёрши поднятую им же пыль.

-- Это Буба, - представил куклу автостопщик.

-- Привет, клёво топчешься, недорослик, - смутившись, выдохнула брюнетка и перевела взгляд с горба, выпирающего из-под старенькой штормовки, на куклу.

-- Нет в жизни совершенства, - правильно оценил её вздох кукольник.

-- Садимся, или поговорили?

Внутри салона пахло деревом, кожей и дорогим сексом.

Кукольник заботливо усадил марионетку сзади на специальное детское сиденье, а сам устроился рядом с девушкой.

Поехали.

-- Я - Лёля, а как тебя зовут, сладенький?

-- Конёк, - представился пассажир. - Артист, чревовещатель и чревоугодник. Дамский угодник в свободное от основной профессии время.

Заходясь смехом, Лёля едва вымолвила:

-- Ха, ко-конек! Никак, золотой?

-- Пока никто не жаловался.

Помолчали.

Истошный вопль сирены прервал намечающееся взаимопонимание. Фургон "Скорой помощи" с зеркальными стёклами обогнал их и перегородил дорогу.

Лёля резко затормозила. Её наманикюренные коготочки впились в бицепс соседа.

-- Включи заднюю передачу и сохраняй спокойствие, - натянул улыбку Конек, воспользовавшись чревовещанием.

Еще некоторое время машины напряжённо таращились друг на дружку, пока, наконец, медицинский фургон резко не развернулся, растворяясь в дорожном мареве.

Антикварный седан медленно тронулся вперёд.

-- Чую всеми фибрами своей души чей-то голод, желание вымыться и выспаться, - закинула удочки возбуждённая страхом Лёля. - А тут неподалёку кемпинг с горячей водой и неплохим баром...

-- Что это ещё за фибры такие? - спросил кукольник.

-- У женщины фибры - что у рыбы жабры, они заведуют интуицией и находятся подмышками, - включился Буба. (Конёк усовершенствовал традиционный механизм марионетки, добавив к ваге пульт дистанционного управления сервомеханизмами, встроенными в куклу.)

-- Браво, артист, - захлопала в ладоши Лёля. Автомобиль, потеряв управление, вильнул в сторону.

-- Лучше бы она пользовалась дезодорантом, - проворчал под нос Конёк.

-- А?

-- Проехали.

-- Да нет, ещё километра с два будет.

Ночь была впечатляющей. Расставаясь, Лёля больно куснула его за ухо и прошептала:

-- Непыльной тебе дороги, красавчик. А возникнут проблемы, или понадобится что - найди гадалку на ярмарке, покажи метку, - она кивнула на кровоточащее ухо, - поможет.

На следующее утро сытый и вымытый Конёк голосовал у дороги и, несмотря на лёгкую усталость и моросящий дождь, тренировал свой чревовещательный аппарат, довольно распевая "La Donna Й mobile", имитируя звучание старой пластинки со всеми её шипами и щелчками.

Да, женщины его любили. Всякие. Но не каждое любовное приключение оканчивалось благополучно.

И вот, через некоторое время, мы застали нашего героя, выброшенного со всеми своими пожитками на обочину с прицепа, полного сена, двумя дюжими молодцами. С прцепа доносились девичий плач и грубые ругательства, самым безобидным из которых было "вонючий, похотливый горбун", что, хотя и однобоко, но достаточно верно отражало ситуацию.

-- Не надо было приставать к председательской дочке, - назидательно сообщил треснувший кофр голосом Бубы, и незадачливый казанова потерял сознание.

Из беспамятства его вывел фонтан воды с изрядной долей подкисшего алкоголя. Он достаточно приоткрыл здоровый глаз, чтобы заметить, как надувшиеся щёки, закрывавшие полнеба, готовились обдать его новой порцией зловонной жидкости.

Конёк попытался пнуть обидчика, но со стоном откатился в сторону.

-- Может, "Скорую" вызвать? - участливо осведомился спаситель.

-- Н-нет, - почему-то поёжился кукольник и пополз проверять свой реквизит.

-- А то смотри, как тебе спину перекособочило. Вдруг перелом или ушиб?

-- Это меня Господь ушиб, ещё в утробе матери, - горько заметил горбун.

-- Извини.

-- Не бери в голову, - он протянул руку, - Конёк... - и, усмехнувшись, добавил - Горбунок.

-- Из сказки?

-- Нет. Из фельетона.

-- А я Сафрон, дальнобойщик, - гордо представился спаситель.

-- Сафрон. Звучит и пахнет, как побочный продукт переработки нефти, - поморщился Конёк. - Куда бомбим?

-- До ярманки, - осторожно ответил шофёр.

-- Слышь, Буба: "до ярманки", - постучал по кофру кукольник и ответил скрипучим голосом из чрева, - там и подзаработаем.

-- Сотрясение мозга, - удовлетворённо поставил диагноз Сафрон.

Старый бензовоз, изъеденный ржавчиной, долго не заводился.

-- Попробуй продуть бензобак, - посоветовал Конёк.

Бак оказался забит дохлыми тушками.

-- Ненавижу тараканов! - проворчал Сафрон, брезгливо вычищая бак.

-- По-моему, это крысы.

-- Крысы - это те же тараканы, отожравшиеся на стероидах, - он приподнял трупик за хитиновое крыло, пальчики на лапках судорожно поджались. - Всю ночь к цистерне подбирались, пакость, - Сафрон отшвырнул тушку. - Поразительно! Крысы становятся токсикоманами. В "МК" говорится, что это ещё один симптом. Даже животные идут на самоубийства.

-- Похоже, "МК" по-прежнему печатает всё ту же чушь.

-- А киты, которые выбрасываются на берег? А олени, которые ложатся на шоссе? - отбросив тушку, Сафрон полез в кабину.

-- Киты всегда выбрасывались на берег. А олени просто переходили дорогу в поисках пищи.

-- Это тоже симптом: раньше им хватало пищи. Это всё следствие парникового эффекта, дефолиантов и демагогов. Животные впадают в депрессию. Я тоже могу впасть в депрессию. - Задумался. - Глотну-ка керосина для профилактики. - Достал канистру из-под сиденья. - Не желаешь хлебнуть? Чистый "666-й", урожай девяносто первого года, ещё из раньших запасов.

-- Ну, если только "из раньших". - Бензовоз, стеная и кашляя, как старый кандальник, тронулся в путь, волоча за собой ржавую цепь.

По дороге их обогнал громадный трейлер с вызывающе яркой надписью во весь борт: "ОБЩЕДОСТУПНЫЙ АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР".

- Тоже на ярманку торопятся. Артисты, - прокомментировал Сафрон. И запел что-то скабрезное про "артистов".

Через некоторое количество миль и куплетов они наткнулись на искорёженный минивэн, накануне проехавший мимо голосующего кукольника. Спутники притихли. Бензовоз замедлил ход. Размазанный по асфальту багаж, россыпи стекла, лужицы крови с машинным маслом безмолвно свидетельствовали о недавно произошедшей здесь трагедии. Конёк, заметив пламя, на ходу выскочил из кабины. Сафрон выкрикнул ему в след что-то гневно-предостерегающее, но притормозил. Горбун, не успев добежать до горящего автомобиля, бросился ничком. Полыхнул бензобак. Приподняв голову после взрыва, горбун увидел перед своим лицом очки с оплавленной оправой и треснутой наборной линзой. Вдали, приближаясь, завопила сирена "Скорой помощи". С призывом поторапливаться просигналил Сафрон. Вскочив, кукольник машинально сунул очки в карман и в три прыжка оказался в кабине. Старая развалюха на предельной для неё скорости рванула с места.

Ярмарка была средоточием местной цивилизации. Нагромождение бесчисленных киосков, ларьков, палаток, лотков и расстеленных газеток, где можно было купить всё - от старой калоши без пары или косточки для любимой собачки до списанного, "почти нового" авианосца армии США, "чуть-чуть подпорченного подлыми дельфинами-шахидками". Публика представляла собой фестиваль мод, рас и профессий - от самых древних до тех, которым название ещё не придумали. И все они жаждали развлечений. Бары, рюмочные, видеосалоны, игорные и другие заведения предлагали для тела и души всё, что можно и что запрещено. И надо всем этим великолепием возвышался шатёр с пылающими буквами "ОБЩЕДОСТУПНЫЙ АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР". Зазывала в клоунском макияже расхваливал чудеса и диковинки, ожидающие посетителей за "смехотворно низкую плату". Счастливцев ожидало "феерическое" представление, гвоздем которого были "анатомические подробности мамзель Нади, антиподистки и красавицы". Были обещаны и дрессировщик Зигфрид с "рыкающим альбиносом", пантомима "Искушение" с драконами и десятиметровым удавом Аспидом, силач Голиаф с группой лилипутов: "потешные давидики с во-о-от такими шнобелями". Так же в стоимость входного билета включалось посещение зверинца и "анатомической галереи", где можно было ознакомиться с "историей уродств и курьёзов природы в заспиртованном и натуральном образах". Шоу уродов представляли: Двухголовая красавица ("одна голова хорошо - две краше"), Живой скелет, леди Пузырь, Волчья Пасть.

Представление проходило под патронатом Санитарной Службы (СС). "Донорам вход бесплатный".

Конёк решил расположиться неподалёку. Раскрыл кофр, достал из него свой нехитрый реквизит, куклу, расстелил коврик, накрутил патефон и начал своё представление.

Сначала Буба весело задирал зевак и прохожих, пародируя их походку и манеру речи, пикировался с местными остряками и рассказывал анекдоты: "Эй, толстяк, твой вес скоро будет влиять на орбиты ближайших планет!" Или сварливым супругам: "Глядя на ваши рожи, непонятно, как вы можете разговаривать друг с другом, сохраняя серьёзное выражение лица". И т. п. Прохожие покатывались с хохоту.

Когда зрители окружили импровизированную сцену, пластинка сменилась на арию из "Паяцы" Леонкавалло, и началась пантомима: вначале марионетка кривляется и выделывает потешные коленца. Внезапно Буба обнаруживает, что несвободен, что он привязан к нитям, ведущим к ваге в руке кукольника. Он пытается делать самостоятельные движения, но раз за разом вынужден проделывать те па, к которым его принуждает кукловод. Марионетка хочет убежать, но её возвращают на сцену. Тогда человечек устраивает бунт. Одну за другой он обрывает нити, связывающие его с кукловодом, постепенно теряя при этом подвижность. И вот остаётся последняя нить, связывающая с пуповиной. Изловчившись, он её перегрызает. Падает. И умирает.

-- Цена свободы! - провозгласил кукольник в финале. Затем, подхватив "трупик" на руки, начал обходить публику со словами: "Помогите на похороны бедному артисту". В шляпу полетели монеты и купюры разного достоинства.

Приток средств иссяк с появлением верзилы в цирковом трико, из-под которого выпирали могучие бугры мышц. Видимо, распорядитель анатомического театра послал Голиафа устранить конкурента. Зрители стали быстро расходиться. Перед кукольником осталась стоять только чумазая девочка-подросток с рюкзачком в форме медвежонка за плечами. Под слоем пыли он узнал пассажирку взорвавшегося минивэна.

-- Твоё? - спросил Конёк девочку, протягивая ей причудливые очки, пострадавшие в катастрофе.

-- Спасибо. Ты был там?

-- Мне очень жаль.

Слезинки на её лице прочертили две бороздки и, не добравшись до подбородка, застыли, смешавшись с грязью.

-- Ты, наверное, голодна?

-- Чур, ты платишь, - оживилась девочка, шмыгнула носом и надела очки.

Кукольник улыбнулся и встряхнул шляпу.

-- Пойдём, справим поминки по Бубе.

-- Так нельзя говорить про живых, - строго сказала девочка.

-- Кто живой? Это просто осиновая чурка, которую я дёргаю за ниточки, - ответил кукольник, собирая реквизит.

-- Нет, Буба живой, - настаивала девочка. - Ну, почти живой.

-- Ладно, пошли. Как тебя звать-то?

-- Панда, - ответила девочка и поправила лямку на рюкзачке.

-- Панда. Гм.... А я - Конёк. Странная у нас компания! -- Он задекламировал: -- "В одну телегу впрячь не можно Конька и трепетную...", да!

Местная забегаловка представляла собой своеобразный клуб ветеранов Дороги. Бродяги всех мастей собирались здесь, чтобы закусить, выпить и поделиться информацией. Кукольника тут знали, уважали и с удовольствием смаковали истории о его похождениях. И потому его появление на пороге с юной незнакомкой не осталось незамеченным.

-- Это заведение - бактериологическая бомба, - брезгливо поморщила нос его спутница, когда Конёк, устраиваясь за столиком, смёл с него остатки предыдущей трапезы. Но села.

-- А! Провалиться мне в собственную задницу, если это не наш сказочный герой! И... с юной госпожой! - поприветствовал вошедших толстяк за стойкой.

-- К счастью, тебе это упражнение недоступно из-за размеров собственного живота, - обрадовался старому другу Конёк. - Панда, познакомься: это Сумо, самурай от кулинарии.

-- Даже совершив харакири перед императорским дворцом, он никогда не станет японцем, - продолжала вредничать Панда.

-- Извини, Сумо, у девочки переходный возраст. - Конёк строго посмотрел на Панду.

-- Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей, - поклонился бармен. - Что молодая госпожа будет есть? Побеги бамбука?

-- Большой пакет чипсов с беконом... И пиво, - отомстила Панда за "девочку".

Конёк ограничился гамбургером и стаканчиком "за счёт заведения".

Когда заказ принесли, Конёк не удержался от замечания:

-- Странная диета для молодой девушки.

-- Ты тоже, гляжу, не овсянкой питаешься.

-- Артисту нужны калории, - Конёк откусил от громадного бутерброда. - М-м! Вкусно, как у мамы!

-- Твоя мама работала в "Макдоналдсе"? - съязвила девочка.

-- Я вообще не помню своих родителей.

-- А я - помню.

Повисла неловкая пауза.

Панда сняла запотевшие очки. Протёрла их о подол. Огляделась вокруг. Посмотрела на Конька. Надела свои разноцветные очки. Снова посмотрела на Конька:

-- Странно, но ты не изменился.

-- Люди редко меняются так быстро, - дожёвывая бутерброд, промычал кукольник.

-- Я надела очки, и все вокруг пришло в норму, а ты не изменился.

-- Ты хочешь сказать, что я ненормальный? Ну, это профессиональная болезнь, - попытался отшутиться Конёк.

-- Дело в том, что я страдаю редкой формой астигматизма, - серьёзно продолжила Панда. - Без очков я всё вижу в искажённом виде. Но это не просто искажение пропорций, как на картинах Эль Греко - у него был обычный астигматизм. Мне без очков всё кажется не тем, что есть на самом деле. Так же, наверное, видел Босх.

И Панда поведала Коньку о своих "видениях". О Доброй Круглой Рыбе, которая каждое утро всплывала в небо и согревала всё вокруг светом своей золотой чешуи. О суетливых призраках, которые дарили ей ненужные игрушки, лечили от несуществующих болезней, кормили несъедобным обедом и хотели, чтобы их называли мамой и папой. О настоящем пире, который начинался на поляне, когда она убегала от призраков. О скачущих, роющих и летающих друзьях, называвших её Пандой. О выводке крысят, которых она, будучи совсем ещё ребёнком, лазая по деревьям, обнаружила в гнезде. Крысята тоже были маленькие, мягкокрылые и казались совсем беспомощными, пока девочка не захотела поиграть с ними. Тогда самый крупный из них вцепился ей в палец той своей головой, на которой открывалась пасть, полная острых зубов. Панда брезгливо стряхнула его, ударив головой о ветку, да так сильно, что у него вылетели передние зубы. Другая голова крысенка, та, что с красными глазками, долго сверлила Панду запоминающим взглядом. Третья же, состоящая только из рыскающего носа, навеки впитала запах обидчицы.

Конёк слушал и видел, как Добрая Круглая Рыба устало шла на нерест вверх по извилистой протоке Млечного Пути. Пути, на котором он был первым автостопщиком. Видел, как икринки вспыхивали вокруг него звёздами и разноцветными мальками торопились к собственным Вселенным. И как Круглая Рыба, выполнив свой материнский долг, довольно нырнула за горизонт, заплескав тёмно-синий небосвод потёками оранжевой и пурпурной акварели.

Затем крысята подросли и полетели грызть рыбу. А Добрая Круглая Рыба, выпучив глаза, только молча шлёпала губами и шевелила плавниками. И так повторялось день за днём. Внизу похолодало, и они с Пандой, кутаясь в плащи, гуляли по осеннему ковру, устланному крупной золотисто-красной рыбьей чешуёй. Крысиных стай в небе становилось всё больше. Друзья стали исчезать один за другим. Праздники на поляне прекратились. И вот, выбежав одним сумеречным утром на опустевшую поляну, Панда обнаружила в небе лишь фосфоресцирующий полуобглоданный рыбий скелет, плавающий кверху брюхом. Оскаленные челюсти продолжали открываться в беззвучной мольбе. Многоголосый крысиный писк заполнил всё пространство. Девочка заткнула уши и с криком бросилась в дом.

- С испугу меня родители сдали в дурку, - продолжала Панда, - в Стационар. Нейролептики, сульфазин, инсулиновый шок... Ничего не помогало. Потом какой-то заезжий светило прописал мне очки с корректирующими стёклами, и я стала видеть правильно. Как все. И родители успокоились... Теперь уже навсегда.

-- Ты веришь в Бога? - попытался утешить её Конёк.

-- Да! И в Рождество, и в Санта-Клауса. И в то, что, когда умру, буду кататься с Иисусом с Голгофы по снегу на голой жопе! - сорвалась Панда. - Не обращай внимания, - почти без перехода извинилась она, - просто у меня ПМС.

-- Что у тебя?

-- Пэ-мэ-эс - предменструальный синдром.

Конёк остолбенел.

-- Извините, мне нужно "попудрить носик": пиво, знаете ли, - и убежала.

Пока Конёк в одиночестве переваривал бутерброд и обрушившийся на него поток информации, за их столик подсел импозантный мужчина средних лет:

-- Вы не потратите на меня немного времени?

-- За душой ни хрена, кроме свободного времени. Его и трачу, - проворчал Конёк.

-- Могу предложить вам способ поправить своё материальное положение.

Он представился:

-- Пасюк Лавр Ильич, антрепренер и главный патологоанатом "ОБЩЕДОСТУПНОГО АНАТОМИЧЕСКОГО ТЕАТРА".

После традиционного выражения восхищения талантами кукольника он предлагает ему продать марионетку. Конёк отказывается. Антрепренер продолжает торговаться и предлагает влиться с его номером в основной репертуар тетра. Он намекнул даже на вероятность партнёрства и большие барыши. Конёк обещал подумать. Когда вернулась Панда, посетитель встал и откланялся с преувеличенной вежливостью. Положив на стол две контрамарки на вечернее представление, он пообещал "там и продолжить разговор".

-- Кто это? - спросила Панда.

-- Потенциальный благодетель бедного артиста.

-- Да у него на роже написано: съел младенца под салат из венка с могилы своего дедушки. К тому же его парфюм странно пахнет, - принюхалась, - пахнет крысиным дерьмом и... - Панда замерла, потом её охватила дрожь. - Я вспомнила: когда их убивали, пахло так же - крысиным дерьмом и формалином. Остановите его! - Девочка бросилась к выходу, сбивая по пути столики и посетителей. Конёк бросился за ней, схватил в охапку и попытался успокоить. Вырываясь из его объятий, Панда потеряла очки. Её зрачки расширились, она завертела головой по сторонам: -- Крысы! Там крысы! Не отдавай меня крысам! Конёк, ты должен их остановить! Должен!

-- Всё в порядке, Панда, всё в порядке, просто ты перевозбудилась, у тебя опять галлюцинации. - Конёк попытался влить в неё глоток из своего стакана.

-- Ты такой же, как все! - Стакан вылетел из рук кукольника. - Такой же, как все они. Они ничего не сделали. И ты ничего не делаешь. Ты не плохой человек, просто... Просто тебя ничего не касается!

-- Эй ты, горбун! - из тёмного угла появились силуэты в санитарной униформе. - Угомони свою сучку, а то мы мигом определим обоих куда следует!

Бармен вышел из-за стойки и, проложив своим могучим пузом дорогу к представителям Санитарной Службы, методично, одного за другим, повышвыривал их в окно. Это действо было произведено с такой грацией и достоинством, что вызвало у посетителей бара шквал аплодисментов.

-- Кто может выходить, минуя дверь? - процитировал Конфуция бармен. - Но почему не следуют этим путём?

Панда, не сводя с него восхищённого взора, отвесила церемонный поклон. Сумо ответил ей тем же:

-- Молодая госпожа хочет ещё что-нибудь?

-- Да, побеги бамбука.

Договорившись с Сумо о ночлеге, кукольник со своей спутницей отправились на вечернее представление. У главного входа выстроилась изрядная толпа. Очередь поменьше и поорганизованнее выстроилась у дверей с надписью "Донорский пункт".

Усадив Панду в ложу для гостей, Конёк отправился на поиски антрепренёра. Тот ждал его в помещении анатомической галереи, среди "уродств и курьёзов природы в заспиртованном и натуральном видах".

(Этот эпизод перебивается соответствующими номерами из шоу)

-- Какой-то странный запах, -- ноздри кукольника нервно дёрнулись.

-- Формалин, - объяснил Пасюк. - Некоторые наши экспонаты подвержены тлению и нуждаются в консервации.

-- Как в морге?

-- Только хранятся дольше.

-- Ничего себе консервы! - присвистнул кукольник, рассматривая василиска, затем гомункулуса, крысу о трёх головах. Когда кукольник задержался у крылатой лошадки, у него возникло ощущение, что голова крысы, та, которая с глазами, неотступно следит за ним.

-- Так зачем вам Буба? Мой "уродец" вроде не вписывается в концепцию вашей экспозиции. Или вам нужен я? - Конёк, вызывающе указал на свой горб.

-- Весьма проницательно, - терпеливо ответил Лавр Ильич, - только твоё увечье здесь ни при чём. Нам необходим твой талант. Ты можешь стать человеком, способным осуществлять все свои желания.

-- Ага! Карнеги? Дианевтика? Гипноз? "Как заработать свой первый миллион?" - Конёк забавлялся чревовещанием, включая в игру экспонаты галереи и имитируя манеру популярных ток-шоу. - Это вроде не ваша специализация, господин "главный патологоанатом".

-- Не торопись с выводами, господин паяц, мне чаще, чем хотелось бы, доводилось препарировать человеческие мозги. - Пасюк подошёл к стеллажу, уставленному прозрачными сосудами с мозгами различного размера и формы. - Мозг аккумулирует колоссальную психическую энергию и при определённых условиях высвобождает её. В результате возникают создания психики - можешь назвать их воплощёнными мыслями, или мечтами, если желаешь. И отдельные люди могут материализовать их. Это биологическое свойство сродни партеногенезу.

-- Партеногенез... Погодите, погодите... Это, кажется процесс репродуцирования без полового контакта, верно?

-- И ты им владеешь.

-- ?..

-- Буба - твоё творение, верно?

-- Но я его смастерил собственными руками, вот этим резцом, - приложил руку к висевшему на груди инструменту Конёк.

-- Всего-то?

-- Ну, немного изобретательности, электроники...

-- И?..

-- Наверное, таланта.

-- Именно! Называй это как угодно, но ты обладаешь даром, который необходимо развивать. И тогда ты сможешь творить, не прилагая физических усилий, - вдохновенно жестикулировал Лавр Ильич. -- Ты принадлежишь к элите, Конёк. Присоединяйся к нам.

-- К кому это "к нам"?

-- Мы - настоящие. Настоящих людей не так много. Большая часть мира населена существами, придуманными горсткой избранных. Как ты думаешь, почему их интересы так ограниченны, а кругозор так узок? Большинство из них вовсе не люди, а дикобразы.

-- Дикобразы?

-- Да, ублюдки, "дикие образы" - так мы называем стихийные порождения психики. Моя труппа изучает их, систематизирует и берёт под контроль. Мы боремся с анархией разума, пытаемся навести в мире порядок.

-- Да, ваши амбиции не вмещаются в целую жизнь!

-- Естественно, - самодовольно ухмыльнулся Пасюк. - Зато целые жизни они вмещают в себя.

-- Кто-то из нас сошёл с ума.

-- И ты убеждён, что это я. Посмотри, - антрепренёр показал на экспонаты галереи, - демоны, тролли, гарпии, пигмеи, албасты (прости, Господи)... и прочая пакость. И это не бутафория и не мистификация таксидермистов. Здесь собраны ранние, неосознанные творения, твари. Ментальные выкидыши, так сказать.

-- Значит, вся история, мифология...

-- ...а также химия, физика, география - частичный продукт коллективного бессознательного истинно живущих, - подхватил патологоанатом.

-- А эти..., истинно живущие понимают, что делают?

-- Немногие. Очень немногие. Мир полон истинно живущих людей, которые чувствуют себя обездоленными, людей у которых есть всё, что они себе пожелают, и, тем не менее - они несчастливы. Людей, которые чувствуют своё одиночество в толпе. Ведь мир по большей части населён фантомами.

-- И ты от одиночества сотворил себе весь этот цирк.

-- Не весь. Здесь работают и наши коллеги, - он выделил слово "наши". - Вот Зигфрид создал себе великолепный экземпляр уссурийца, - словно по команде, тигр бросился на прутья клетки, - антиподистка Надя - незаметных помощников, - мимо них просеменили крохотные карлики. - А...

-- ... а братья-педерасты коллективным усилием вообразили семимильный член, и на свет появился златокожий удав, - догадался Конек.

-- Наоборот, это Аспид их сотворил, - невозмутимо ответил патологоанатом.

-- Змеюга?

-- Не только человек способен грезить. А братьев зовут Адам и Ева. После первого канонизированного провала змей решил попробовать однополую комбинацию. - Антрепренёр закурил сигару. - Вот так мы и живём. Творцы и твари - под этим шатром все равны.

-- Но ЕМУ нет равных! - сверкая сценическим бикини, на пороге галереи появилась антиподистка Надя. Она грациозно подлетела с поцелуем к боссу и покривилась. - Ты не мог бы на время прекратить сосать эту дрянь?

-- Если вас это беспокоит, мамзель, - Пасюк медленно сжевал и проглотил сигару. - Это Конёк, - представил он кукловода. - Наденька, познакомь пациента с труппой, - и церемонно удалился.

-- Начнём знакомство... с меня? - многообещающе улыбнулась Надя.

Когда представление закончилось, Панда, тщетно прождавшая Конька у выхода, вернулась к Сумо и устроилась спать в отведённой для них мансарде.

-- В тот день, когда Учитель плакал, он не пел, - этими словами Сумо встретил припозднившегося кукольника. - Я разорён.

Санитарная Служба запретила торговлю спиртным в заведении, чем окончательно подорвала его бизнес.

-- Так и написано: "...запрещается. Главный Патологоанатом Санитарной Службы Пасюк". Даже точку в конце не поставил, эсэсовская сволочь.

И вот он, с серьёзными намерениями, сидит в окружении батареи разномастных бутылок.

-- Кажется, мне знакома эта "сволочь", - задумался Конёк. - Внесём-ка ещё один пунктик в нашу сделку.

-- Не стоит. Когда протрезвею, уйду на пенсию.

-- По инвалидности. В твоём возрасте не следовало бы так много пить, - назидательно заметил Конёк.

-- Давай не будем считать года, печали и выпитые бутылки. Тебе уже тоже не пристало по дорогам автостопом маяться. - Бармен налил обоим.

-- Когда ты в дороге, ты выпадаешь из жизни, - задумался кукольник. - Едешь откуда-то - куда-то, сам не зная хорошенько, кто ты такой. Можно пялиться в ночное окно: тени, луна, звёзды, сигналы встречных грузовиков. Кто за рулём? Такие же свободные души, - Конёк приложился к стакану. - Я всегда считал себя хорошим кукловодом. Артистом! А сегодня узнал о манипуляторах покруче.

И он рассказал Сумо о том, как на заре времен существовала горсточка "истинно живущих". Как сначала, сами того не зная, они силой своего желания сотворили себе возлюбленных и врагов, друзей и рабов, населили мир богами и демонами. Как некоторые из "истинно живущих", постепенно осознав собственную силу, стали использовать свои возможности к собственной выгоде. Но не все они "ведали, что творили". Проходили века, население планеты пополнилось случайными порождениями смутных желаний, страхов, надежд и неудовлетворённых амбиций. Эти стихийные существа, "дикобразы" (порождённые диким образом) мешали целенаправленным опытам "реальных" скроить мир по своим меркам, и они организовались, чтобы общими усилиями покончить с анархией и навести "порядок".

-- И чего теперь стоит моя свобода? - спросил Конёк. - К чему Дорога? Автостоп?

-- Дорога существует не ради цели, а для путешествия, - возразил Сумо.

-- Кто я теперь, кукловод или марионетка? - продолжал Конёк. - И что вздумается паршивому ублюдку, дёргающему меня за нитки? И зачем тогда вообще жить?

-- Птицы перед смертью горестно кричат, люди перед смертью говорят о важном.

И они долго выпивали и говорили "о важном", о важном и о печальном, о своём и чужом, рассуждали о концах и началах... А когда Конёк отправился спать, Сумо всё ещё продолжал беседовать с другом:

-- Не то чтоб мне не нравился ваш путь, но сил моих недостаёт.

-- В ком сил не достаёт, на полпути бросают. А ты ещё не начинал идти!

Поднявшись в мансарду, кукольник остановился перед спящей девочкой. Во сне Панда горько плакала. Конёк пытался было утешить её, погладить по голове, но в последний момент отдёрнул руку - кофр с реквизитом, сияющий в лунном свете коваными уголками, с грохотом перевернулся с торца вверх крышкой. Панда не проснулась. Кукольник осторожно открыл крышку и достал Бубу. Расправил нити, качнул коромыслом, и вот марионетка, на цыпочках, бормоча колыбельную мантру, приблизилась к плачущей во сне девочке. Буба присел на краешек постели и осторожно погладил Панду по голове. Панда всхлипнула, перевернулась и, не просыпаясь, уложила куклу рядом с собой. Конёк, сидя на своей койке, долго смотрел, как девочка в объятиях Бубы успокаивается. Потом и сам уснул.

С утра Панда дулась за вчерашнее, добавляя кукольнику на его и без того похмельную голову. Конёк, пытаясь оправдаться, рассказал ей об ангажементе и о том, что собирается присоединиться к труппе АНАТОМИЧЕСКОГО ТЕАТРА.

-- Чтобы дальше трахаться с этой размалёванной циркачкой! - подхватила Панда. - Да от тебя уже крысой пахнет! И не думай, что я с тобой попрошусь, козёл!

Панда хлопнула дверью.

-- Слушай, Буба, я по утрам всегда так туго соображаю? - спросил, оставшись в одиночестве, кукольник.

-- Даже затрудняюсь сказать, босс, в какое именно время суток это твоё качество проявляется ярче.

Спустившись вниз, Конёк застал товарища в том же окружении, что и накануне, только содержимого в бутылках изрядно поубавилось.

-- Не пора ли смягчить жёсткие грани реальности? - поприветствовал он кукольника, протягивая початую бутылку.

-- Ты не видел Панду?

-- Эта валькирия пронеслась к выходу, не слушая моих увещеваний. Скажи, Конёк, разве я похож на "старый бурдюк с прокисшими афоризмами"? - рассматривая себя в зеркало, с обидой спросил Сумо.

-- Она была неправа - насчёт афоризмов, - успокоил его кукольник.

-- Всю ночь здесь шныряла крыса. Надо что-то предпринять.

Сумо дотянулся до бутылки.

-- Утопи её в текиле.

-- Древние германцы обсуждали важные вопросы, прежде напившись, и только затем -- на трезвую голову, - назидательно заметил бармен. - Потом, сравнивая мнения, принимали мудрое решение.

-- Ну и что ты решил?

-- Я сейчас только в первом чтении.

Их "учёную" беседу прервал крик Панды, подхваченный удаляющейся сиреной Санитарного фургона. Конёк и Сумо сорвались с места.

Запыхавшиеся от безрезультатной погони, друзья вернулись в бар.

-- Ну, что же, сделаем выводы, - наморщил лоб Сумо.

-- Вся беда в том, что нельзя сделать выводы из несуществующих фактов. -- Панду упаковала Санитарная Служба - это факт, - Сумо принялся загибать пальцы. - Эсэсовцы как-то связаны с твоими "коллегами" из цирка - факт. Шныряющая крыса и запах формалина - тоже факты. И уж совсем неоспоримый факт - то, что ты одурел от этой антиподистки балаганной так, что не в состоянии сложить два и два!

-- Четыре.

-- Что?

-- Два и два - будет четыре, - задумчиво ответил Конёк, теребя укушенное ухо.

-- Пифагор! Ферма! Жюль и Мария Кюри в одном флаконе! - Сумо закатил глаза. - Умственное расстройство на сексуальной почве, тут уж к гадалке не ходи!

-- Я, пожалуй, пойду, - решился кукольник.

-- Куда?

-- К гадалке.

Палатка предсказательницы оказалась неподалеку. Конёк остановился в нерешительности.

-- Заходи, красавчик! Чую всеми фибрами своей души, у тебя проблемы.

-- Лёля? - Конёк с удивлением вспомнил в гадалке своё дорожное приключение.

-- Узнал, сладкий. Что, ухо воспалилось?

-- Да я... - замялся кукольник.

-- А! Увели твою малолетку, сочувствую. Хотя староват ты для неё.

-- Она не...

-- Знаю, знаю, я просто ревную, - перешла на серьёзный тон гадалка. - Как поживает "реальнейший" Лавр Ильич? Уже охмурил тебя "истинной жизнью"?

-- Он приглашал меня в свою труппу, - уклончиво ответил Конёк.

-- И скоро станешь живым трупом, - горько скаламбурила Лёля. - Ты заражён крысой.

-- В последнее время я слишком часто слышу эту метафору.

-- Это не метафора, это диагноз, - отрезала Лёля. - "Реальные" подсадили тебя на крысу.

-- Это что - наркотик?

-- Нет, это - крыса. Ты в последнее время вступал с кем-нибудь из циркачей в... э... "близкие отношения"?

-- ...!

-- Смотри-ка! Покраснел! За это тебя женщины и любят, красавчик. За деликатность. - Гадалка внимательно вгляделась в его глаза. - Надя?

-- Это тебя не касается!

-- "Это" коснулось и меня, и многих других, - осадила она Конька. - Не кипятись, сладенький, Надя даже айсберг в постель уложит. Она и меня заразила. Ну вот, опять покраснел!

-- Рассказывай, - коротко выдохнул Конёк.

-- Эта разновидность крыс выведена в лабораториях Стационара для контроля над "дикобразами". Они откладывают свои личинки в тела доноров, приток которых обеспечивает Санитарная Служба. Недовольных эсэсовцы подсаживают насильно или, как тебя, с "VIP-обслуживанием". Личинка является подобием биологической антенны и принимает ментальные команды от матки. Она метастазами вгрызается в нервные узлы носителя, беря его, таким образом, под контроль. Это тем проще, чем больше у донора совпадений с крысиными инстинктами: алчность, жор, жестокость, агрессия, стайный инстинкт, половой, и т. д. Так, некоторые нервные окончания моего тела удлинены нервами крысы, и как раз в тех местах, где наши страсти совпадают и поэтому усиливают друг друга. Я и прежде не отличалась разборчивостью, а теперь - что мужчина, что женщина, что Пасюк, что гад ползучий... - Лёля безнадёжно махнула рукой. - Поэтому попробуй я взбунтоваться, я сойду с ума от желания. Неутолимый голод разорвёт мой рассудок на части в считаные дни.

-- Как же ты живёшь с этим?

-- Ну, мне-то не долго осталось. Когда личинка взрослеет, она прогрызает себе дорогу наружу, - её передёрнуло. - А пока торможу крысу бензином. Я случайно обнаружила, что нефтяные пары действуют на них как наркотик. Нюхнул - и порядок.

-- Это же вредно, - начал было Конёк, но споткнулся о взгляд гадалки. - Извини.

-- Чего уж там. Ты на том же крючке. Инкубационный период -- около суток. А потом, или крысятничать в стаю санитаров, или как я... - окончание фразы потонуло в рыданиях.

-- Я... я что-нибудь придумаю. - Конёк крепко сжал её в объятиях.

-- Эх ты, горе-рыцарь! - Лёля улыбнулась сквозь слёзы, - рыцарь Дороги. Твои прекрасные дамы исчезают одна за другой как дорожные указатели за поворотом.

Они ещё постояли, прильнув друг к другу, и пошли к Сумо "держать совет".

Совет обещал стать военным. Заведение Сумо было подвергнуто налёту. Стёкла были выбиты, двери изгрызены. Сам хозяин сидел посреди крысиных трупиков и громадным мясницким ножом пытался выковырять ещё трепыхающуюся тушку, застрявшую в его объёмном животе.

-- Не трогай! - остановила его Лёля. - Если голова останется в теле, то по инерции прогрызёт до кишок. - Гадалка достала из-под многочисленных юбок бутыль бензина и оторвала длинный лоскут.

-- Ого! "Коктейль Молотова", - одобрительно заметил толстяк. - Достойная женщина!

-- Ты бы знал, что она ещё прячет под юбкой, - заметил Конёк.

-- Заткнитесь, кобели. - Лёля смочила тряпицу бензином и, предварительно нюхнув её, обмотала крысу у основания вгрызшейся головы. Подождав немного, резко рванула, и тушка оказалась на полу. Рефлекторно дёрнувшись, крыса, продолжая грызть, вцепилась в ножку стула. Сумо, содрогнувшись от омерзения, с хрустом раздавил её ботинком.

Совет происходил на останках мебели, под неприхотливую закуску.

-- Благородный муж не инструмент, - возмутился Сумо, узнав об опытах СС и участи, уготовленной им всем будущими "властелинами мира". - Значит, Пасюк, говорите? - его ладонь непроизвольно собралась в кулак.

-- Пасюк - только менеджер, может, член совета. Руководит "компанией" кто-то другой, кто управляет крысиными личинками, - возразила Лёля.

-- И этот "кто-то" сильно хочет заполучить Панду, - подхватил Конёк.

-- ?..

-- Крушение на дороге было подстроено не ради её родителей. Санитары в твоём баре, мой ангажемент в труппу театра и, наконец, похищение. Охота шла за Пандой. Всё это время.

-- Значит ключ ко всему твоя малолетка? - задумчиво спросила Лёля и тут же спохватилась, - ох, извини!

-- Девочка в беде, надо её выручать, - заключил Сумо.

-- Прежде необходимо её найти.

-- Я найду кого угодно, лишь бы тот сам знал, где находится, - предложила гадалка. - У меня талант.

-- А если девочка не знает?

-- ...

-- Не навестить ли мне Лавра Ильича? - прервал молчание Конёк.

-- Пасюк тебя скормит тигру, - предостерёг его Сумо.

-- Это не в его интересах, - возразила Лёля, - Конёк скоро станет послушен и управляем.

-- Управляем, говоришь? - Кукольник помчался в мансарду и приволок оттуда свой кофр.

Конёк завёл патефон, достал из кофра Бубу и ворох разнообразной электроники. Видеокамеру и микрофон он вмонтировал в корпус марионетки. А его конечности были снабжены крючьями, присосками и прочими полезными инструментами. Облачив Бубу в свой чёрный капюшон, Сумо несколькими мазками сажи из очага завершил снаряжение куклы-ниндзя.

Конёк поманипулировал вагой, затем, включив дистанционное управление, сделал несколько пробных шагов без управляющих нитей. Лёля и Сумо могли наблюдать за мягкими, крадущимися движениями марионетки на мониторе, встроенном в крышку кофра. В заключение Буба исполнил "танец китайского разведчика".

Когда стемнело, Бубу доставили к помещению АНАТОМИЧЕСКОГО ТЕАТРА и, вскрыв решетку воздуховода, отправили вовнутрь. Двигаясь по лабиринту воздуховода, он стопорил лопасти вытяжных вентиляторов и пробирался между ними. И, наконец, оказался у анатомической галереи, где проходило совещание "реальных". Среди экспонатов расположились Лавр Ильич, Волчья Пасть, антиподистка Надя, Голиаф, змей Аспид и Зигфрид со своим питомцем.

Конёк, управляя марионеткой с клавиатуры, прибавил звук и увеличил изображение, поступающее на монитор с камеры, которая была вмонтирована в куклу: Пасюк распекал Голиафа. Силач, втянув голову в плечи, робко возражал антрепренёру.

-- Ты поступил опрометчиво.

-- В чём? Объект упакован.

-- Объект паникует, помехи в Сети увеличиваются. Транслятор недоволен.

-- Я решил, что всё утрясется само собой.

-- И ты ошибся, если это твоё "само собой" не подразумевало провала наших планов.

-- Возвращайся в Лимб и обеспечь охрану Стационара.

-- Но там и так...

-- У меня нет времени на болтовню. И у тебя тоже.

Зигфриду досталось за неудачную атаку на бар Сумо:

-- Крысят не смог организовать, дрессировщик хренов!

-- Я специалист по крупным кошачьим, - встал в позу дрессировщик. - А для этой шайки цыган, жидов и полукровок, - выпрямился Зигфрид, - больше никогда не взойдёт солнце!

-- Убирай свою пафосную арийскую задницу с моих глаз! И, - антрепренёр указал на тигра, - не забудь прихватить всё остальное.

В это время "шайка" наблюдала за происходящим по монитору.

-- Насчёт "цыган и полукровок" ясно, а откуда у нас "жиды"? - Сумо и Лёля, весело уставились на кукольника.

-- Ну, мой отец, говорят, был плотником, - заскромничал Конёк. - А на изготовление Бубы пошла чурка от осины, на которой повесился Иуда. - Они расхохотались.

-- Тихо! Кажется, про Панду! - И они вновь приникли к монитору.

Там Пасюк инструктировал Волчью Пасть:

-- Что-то не доверяю я этим тупоголовым. Ступай в Стационар и подготовь объект. Ретранслятор, когда воплотится, займётся девчонкой лично. - Волчья Пасть молча удалился с поклоном.

-- Как продвигается проект всеобщей вакцинации? - обратился главный патологоанатом к Наде.

-- Мы охватили донорскими пунктами полконтинента, и скоро каждый второй дикобраз станет управляемым носителем. Ещё немного, и весь мир будет захвачен ментальной сетью. Вы только подумайте об этом!

-- Подумать об этом, подумать о том, - проворчал Лавр Ильич. - Мы только и можем "думать" об этом, а результатов так и не видим!

Внезапно Аспид, находившийся до этого момента в летаргическом состоянии, резко развернул свои кольца и уставился немигающим взором в отверстие воздуховода.

-- За нами следят, - предупредила Надя. - Аспид учуял шпиона.

-- Скомандуй ему "фас", - попросил Пасюк. - И почему рептилии общаются только с женщинами?

Удав пополз по стене к воздуховоду.

-- Наверное, потому, что у нас много общего, - ответила Надя.

Аспид засунул голову в отверстие, где прятался Буба. Из монитора на зрителей уставились немигающие глазки Аспида.

-- Буба, беги! - нервно вскрикнула Лёля. Пасть гада открылась и резко бросилась вперёд, перекрывая изображение. Друзья рефлекторно отпрянули от монитора. Конёк быстро заработал коромыслом дистанционно управляемой ваги.

Кукольный человечек бежит по лабиринту от еле протискивающегося между стенками воздуховода удава. Предупредив очередной бросок Аспида, он вышибает за собой стопор вентилятора, и металлические лопасти разрывают гада в клочья.

Возвращение Бубы вызвало бурную реакцию друзей. Лёля, словно девочка, тискала и целовала куклу. Сумо, расчувствовавшись, налил ему стаканчик, который, впрочем, был выпит кукловодом - видимо, по рассеянности.

Позже, после повторного просмотра видеозаписи, они стали строить планы.

-- Ну как? - обратилась Леля к кукольнику.

-- Мм-да...

-- Неплохо сказано, - съязвила гадалка.

-- В выпивке, сексе и на войне главное - выдержать время, - авторитетно заметил Сумо.

-- Время - это как раз то, чего нам явно не достаёт, - возразил Конёк. - Я не понимаю, что это значит, но "скоро воплотится Ретранслятор", и мне это почему-то не нравится. И ещё меньше мне нравится то, что "он займётся девчонкой лично". Это Панда создаёт им "помехи". Всё! Я иду в Стационар. Где этот Лимб?

-- Лимб - это теневая часть Дороги, там обитают нерождённые души, нереализованные фантазии, неосуществлённые желания, - тихо проговорила гадалка. - Оттуда "истинно живущие" черпают сырьё для своих созданий. И логично, что именно там они и устроили свою основную базу.

-- Как туда попасть?

-- Выйти на Дорогу и голосовать. Говорят, там курсирует какое-то сумасшедшее такси.

-- Ну, я пошёл! - Кукольник собрал свои пожитки и вышел.

-- Благородный муж прежде видит в слове дело, а после сказанному следует, - сказал Сумо вслед уходящему другу.

-- А мы что, так и будем сидеть? - спросила его Лёля.

-- Не суетись. У меня зреет план, - и процитировал:

Благородный муж спокоен, не стеснён,

Малых же людей всегда гнетут печали.

Такси перед голосующим кукольником возникло внезапно, словно образовалось из мрака испарений Дороги. Конёк, заскочивший с кофром на заднее сидение, поторопил водителя.

-- К чему такая спешка, - поморщился таксист, говоря с сильным польским акцентом, - ведь не конец же света наступает, в самом деле.

-- Ты можешь оказаться не прав, если не поторопишься, пан...

-- Кржжанович, Кшшиштв Кржжанович, - пояснил водитель, смакуя шипящие и жужжащие. - Мы, поляки, задёшево продали все свои гласные эстонцам. И теперь используем согласные, которые выбросили за ненадобностью монголы. - И заржал.

-- Не далеко от дома забрался?

-- Я расскажу пану небольшую историю, - начал таксист. - Как-то, давным-давно, лет, эдак, сто назад, взял я клиента от Пшибышевского до Центрального вокзала. Везу его знакомыми закоулками. Тут пассажир требует ехать через какой-то новый туннель. Ладно, думаю, деньги ваши. Вот выныриваем мы из туннеля, и что я вижу? Эту долбаную дорогу. Оборачиваюсь - никакого тебе туннеля нет, -- а пассажира и след простыл. Вижу только обглоданный рыбий скелет в небе и эту долбаную дорогу! Так оно с тех пор и повелось.

-- Так ты, что ж, решил обосноваться на этой дороге? - спросил Конёк.

-- А "решил" тут никакого значения не имеет. Пан думает, я свихнулся, да? - Водитель посмотрел на Конька через плечо. В отблеске фар от дороги, Конёк увидел, что правая часть лица таксиста почернела, глаз заплыл, а через щёку проходила рваная рана. -- Чёрта с два, эта дорога не ведёт никуда!

-- А что случилось с твоим лицом? - спросил Конёк, не зная как реагировать на заявление Кшиштова.

-- Это? СС. За неправильную парковку. Еле от Стационара отмазался.

-- А что Стационар? Это же просто больница.

-- В больницах тебе делают больно, пан. Там болезни в больницах. Раны пана лечат - они воспаляются. Пану дают разные лекарства - пан потом выблёвывает свои кишки. В больницах с паном может разное приключиться. Эти врачи и сёстры Санитарной Службы - они не люди.

-- Что ты имеешь ввиду?

-- Пан хочет найти во всём этом какой-то смысл? - спросил Кржжанович. - Ничего не выйдет. Это долбанный заколдованный круг.

-- ?..

-- Наматываешь круг за кругом и тебе кажется, что в этом есть какой-то смысл. Продолжаешь думать, что после вчера наступит сегодня, что все дороги обязательно куда-то приводят. Думаешь, что дважды два всегда будет пять.

-- Четыре, - поправил Конёк.

-- А?

-- Дважды два будет четыре.

-- Знаешь, пан - умник, дважды два иногда равняется тому, что ты не можешь попасть отсюда - куда угодно. Иногда дважды два равно сапогом по яйцам, или вырезанной селезёнкой, или...

-- В чём ты хочешь меня убедить? Что тут происходит? И вообще,де мы?!

-- Мы в аду, - неожиданно ответило радио.

-- Пся крев! Шлюхман, тупая скотина! - взвизгнул Кржжанович, от неожиданности едва справляясь с управлением.

Он ткнул пальцем в радио, объясняя Коньку:

-- Шляхман, мой диспетчер.

-- Только этим и можно всё объяснить, - настаивал голос из радиоприёмника.

-- Это ничего не значит, - закричал Кржжанович. -- Оглянись! Где парни с вилами? Где пропащие души, которые стенают и рыдают?

-- Я слышу тысячи стенающих и рыдающих душ по радиоприёмнику, - ответил Шляхман. - Я и сам частенько стенаю и рыдаю. И, как пить дать, пропащий.

-- Нет, пан, послушайте его, - сказал Кржжанович, хихикая. - И я вынужден этот бред выслушивать каждый день.

-- Иначе никак не получается, - продолжал диспетчер. - Моя жизнь это ад. Твоя жизнь это ад кромешный. Каждый, пассажир твоего сраного такси, живёт в аду или в преддверье ада.

-- Ну конечно, преддверье ада! Что еврей может знать об аде? - он выключил радио и взглянул на Конька. - Если пан хочет знать всё об аде, пусть спросит у поляка.

-- Интересно, есть ли в аду закон об эксплуатации детского труда? - раздался из треснувшего кофра голос Бубы. - А то, хронологически, я совсем ещё ребёнок.

Таксист дал по тормозам. И вовремя. Впереди замигал красно-зелёный свет и включилась сирена. Кржжанович с воем выскочил из дверцы и бросился в кювет. Кукольник тоже выбрался из машины.

Подъехал фургон с надписью "САНИТАРНАЯ Служба". Задняя дверь распахнулась, и рой Мух вырвался наружу. Было слышно, как они жужжат. Затем посыпались крысы, убегая от густой тёмно-красной густой жидкости, которая вытекала из салона и, дымясь, остывала на холодной земле. Полотно кровавого "гудрона" доползло до ног Конька и застыло в немом приглашении. Ужас сковал конечности Конька. Не дождавшись ответного шага, из фургона к нему двинулись фигуры с масками на лице, и в хирургических комбинезонах. Наконец Конёк сумел оторвать ноги от уже почти пленившего его "гудрона" и бросился прочь. Стая крыс, расправив крылья, метнулась за ним.

План Сумо состоял в мобилизации бродяг всякого рода-племени, рыцарей Дороги, представителей вольных профессий и прочих поборников свободы. Он взялся за организацию "священного похода на лицемеров-лицедеев и врачей-узурпаторов, засевших в Стационаре и плетущих оттуда свою грязную Паутину Всемирного Заговора Против Великой Мечты Человечества". По этому поводу будущему воинству была проставлена выпивка. А также оружие и амуниция, оставшаяся у бармена от прошлой, кочевой жизни.

-- Кто утром слышит о пути, тот может вечером и умереть спокойно! - закончил свою речь Сумо.

Речь и выпивка (в любой последовательности) были оценены рекрутами по достоинству:

-- Что это он там распространялся насчёт Мечты Человечества?

-- Не бери в голову - он может сотворить из малой нужды Великую Мечту.

-- А как, по-твоему, что вообще затевается?

-- Что-то жуткое в самурайском духе, с морем крови и гибели всех нас.

-- А-а, как обычно.

-- Именно!

Когда захмелевшее воинство разошлось готовиться к выступлению, Сумо указал на изрядно поредевшую груду оружия и поинтересовался у Лели, почему она ничего себе не выбрала.

-- Да я и из распылителя промажу по слону, - улыбнулась Гадалка. - А ты? Что, так и пойдёшь с голыми руками против зубов, когтей и ещё неизвестно чего, что они там приготовили? Ведь это нелепо. Никому не нужное рыцарство.

-- Когда стреляешь в человека, - ответил Сумо, - это не как в кино: выстрел, и человек падает, хватаясь за грудь, - Сумо отпил из бутылки. - Нет, это куда грязнее. Кладёшь палец на курок и тянешь, тянешь, стреляешь, пока он не падает. А когда попадёшь, идёт не просто кровь. Он блюёт, он ссытся. Потом они бьются на земле, как рыбы в моче и крови... - он закрыл глаза. - А девчонка кричит: "Папа, папа!.." У неё рубашка была порвана, и пуля попала вот сюда, - он показал себе на грудь, - как третий сосок. Крови не было - просто сосок рядом с настоящим... Просто сосок! - Он резко и коротко засмеялся. Смешок казался всхлипом.

-- И теперь ты спасаешь Панду. Как трогательно! Не "мир", а одну маленькую строптивую девчонку! - Леля села рядом с Сумо. - Господи, какие же вы, мужики, тупые! Тупые и несчастные.

Стационар, куда загнали Кукольника крысы, был огромным лабиринтом. Он казался гигантским муравейником, вывернутым наизнанку, где с деловитой суетой сновали туда-сюда санитары, крысы и их рабы, ухаживающие за матками и личинками. Конёк, избитый и искусанный, валялся в сыром закутке. Где-то рядом, он чувствовал это, держали Панду. Лежа на склизком полу лабиринта, Конёк смотрел, как над ним, высоко в небе, скелет Большой Доброй Рыбы переворачивался вверх тем, что раньше у неё было брюхом. Последние её мысли были о девочке: "Как она там, внизу, моя икринка, мой малёк, звёздочка моя?" Боль Рыбы передавалась по повреждённому позвоночнику кукольника и пульсирующим спазмом отдавалась в горбу.

-- Ну что, молодой человек, отпала охота паясничать? - появление главного патологоанатома вывело Конька из забытья. - А ведь вам прочили блестящее будущее! Впрочем, для вас не всё ещё потеряно, время до Воплощения Ретранслятора ещё осталось.

-- Отпустите девочку. Зачем вам Панда, ведь я у вас в руках.

-- Значит, ты пришёл принести себя в жертву? Ах, какое благородство! И какое самомнение! - возмутился Пасюк. - Ты давно у нас в руках, и был нужен только в качестве инструмента влияния. Царица испытывает к тебе странную привязанность.

-- Царица? - подскочил Конёк, но тотчас со стоном опустился на место.

-- На неё пал выбор, - поморщился Пасюк. - Эта сопливая девчонка обладает редким видом психической энергии блокирующего характера. Уже сейчас она создаёт помехи в нашей Сети. Пока она не овладела этой энергией в полной мере. Но ничего, - грязно захихикал Лавр Ильич, - ею овладеет Транслятор. И тогда явится новое поколение Ретрансляторов, способных контролировать всё ментальное пространство Вселенной. Твоей подруге оказана великая честь - выносить, выкормить и выпустить в мир этих зубастеньких малюток. - На кукольника обрушилось видение тела Панды, истерзанного крысиными личинками, и его стошнило на лаковые ботинки антрепренёра. Тот брезгливо вытер их о волосы лежащего у его ног Конька. - И от тебя зависит, сделает она это добровольно или сделает в любом случае. Полежи здесь в луже собственной блевотины и поразмышляй, что для вас обоих предпочтительнее.

-- Подонок, - прохрипел Конёк вслед Пасюку. - Да по сравнению с вами Ирод покажется робким педофилом!

-- А чем, собственно, мы отличаемся от тебя? - остановился на пороге Лавр Ильич.- Ты манипулируешь одним созданием при помощи этого примитивного инструмента, который мои придурки приняли за оружие, - он презрительно швырнул кукольнику вагу. - А мы создаём и контролируем миллионы при помощи такого совершенного инструмента, как человеческий разум.

На этой патетической ноте главный патологоанатом "ОБЩЕДОСТУПНОГО АНАТОМИЧЕСКОГО ТЕАТРА" торжественно удалился. Кукольник из последних сил дотянулся до ваги, качнул коромыслом и отключился.

-- Слушай, босс, - вывел его из беспамятства голос Бубы. - У меня к тебе небольшая просьба.

-- И во сколько лет тюрьмы мне это обойдётся? - радостно встретил Конёк маленького друга.

-- Здесь тебе не тюрьма, - заметил Буба, давая ему глоток из принесённой фляжки.

-- Знаю, здесь мне пытки и смерть.

-- В любом случае, это не займёт у тебя много времени.

-- Раз так, то валяй.

-- Когда всё это закончится, отпусти меня на свободу.

-- Зачем тебе свобода?

-- Просто пообещай.

-- У тебя комплекс Буратино.

-- Обещаешь?

-- Обещаю, - кукольник пытался пожать плечами, но сморщился от боли.

Кукольник, превозмогая боль, отправляет марионетку на поиски Панды со строгим наказом бежать с девочкой, оставив его здесь одного. Буба с приключениями пробирается по стенам и переходам лабиринта, кишащего деловитыми крысами. Он находит Панду и передаёт наказ кукольника его голосом. Панда отказывается бежать без Конька.

Вернувшись, они застали Конька в плачевном состоянии. Свернувшись в позу зародыша, он лежал на полу без сознания и стонал. Его горб раздулся до угрожающих размеров. Панда разорвала рубаху на спине и отшатнулась - под натянутой, пронизанной красными и синими сосудами кожей пульсировала громадная опухоль.

-- Он умрёт? - спросил Буба.

-- Не знаю, - ответила девочка.

-- Режь! - вдруг голосом Конька приказала марионетка.

-- Что? - переспросила Панда.

-- Надо вскрыть опухоль, - объяснил Буба, - резец у него на шее.

Девочка дрожащими руками сняла с шеи кукольника инструмент для резьбы по дереву и занесла его над опухолью.

-- Режь! - голос прозвучал настойчивее.

Панда, зажмурив глаза, резко опустила резец. Кровь и сукровица брызнули из рассеченной раны. Девочка отпрянула, сняла забрызганные очки и увидела, как в глубине разреза зашевелилось что-то чёрное. Всё тело кукольника затрепетало, поднялось и "что-то чёрное" вырвалось на свободу. Впервые Конёк выпрямился во весь рост и расправил роскошные крылья с иссиня-чёрным оперением.

-- Ну ты, босс, даёшь, - восхитился Буба.

Панда, открыв рот, смотрела на крылатую фигуру - то сквозь свои корректирующие стёкла, то поверх них.

-- Ничего не понимаю, - произнёс ошарашенный кукольник, стряхивая с чёрных крыльев рубиновые капли крови.

-- Теперь мы спасём Рыбу! - Панда бросилась на шею кукольнику.

Раздался сигнал тревоги.

-- Внимание! Всем! Угроза воплощению Ретранслятора! - прогремел голос Пасюка.

Лабиринт завибрировал от топота множества лапок.

-- Ну! Не щёлкай клювом, босс, - крикнул Буба. - Пора рвать когти!

И запрыгнул Коньку за плечи. Кукольник обнял покрепче Панду и, взмахнув могучими крыльями, взмыл вверх над стенами лабиринта.

Ещё несколько взмахов - и беглецы вне досягаемости преследователей. Но тут Конёк уперся в сеть, натянутую над лабиринтом. Он пытался вырваться, но всё больше и больше запутывался в ней.

-- Не подпали пёрышки, Икар! - раздался насмешливый голос антрепренёра (Лавр Ильич в окружении своей свиты появился на стенах лабиринта). - Мы предвидели подобную возможность, Транслятор предупреждал: его враг талантливее, чем мы подозревали.

Чтобы освободиться от сетей, Конёк пустил в ход свой резец, а Буба -- хитрые приспособления, вмонтированные в его конечности.

Видя, что добыча вот-вот буквально "упорхнёт" от него, Пасюк послал на сеть полчища крыс. Они гроздьями повисли на крыльях, вгрызаясь в оперение. Санитары шли вторым эшелоном: с проворством опытных матросов, они карабкались вверх по ячейкам сетки, потрясая кандалами и шоковыми дубинками. Но внезапно неизвестно откуда взявшаяся сильная струя жидкости сбила самых ретивых из них. К первой струе присоединились вторая, третья...

Конёк повёл носом, вслед за ним поморщилась Панда: жидкость пахла бензином. Собственно, бензином она и была. Это вовремя подоспела на помощь "кавалерия" - ополчение, завербованное Сумо, которое было усилено стареньким бензовозом Сафрона с полной цистерной. Помощь привёл таксист, ускользнувший от Санитарной Службы. Одни ополченцы отстреливались от наседающих на них эсэсовцев и крыс, другие, при помощи пожарных помп, поливали паразитов бензином. Нахлебавшись горючей жидкости, крысы в пароксизме удовольствия падали на землю кверху брюшком и весело дёргали всеми шестью лапками.

Стратег и Главный Патологоанатом бросил вперёд отборные войска. Чудовища из анатомической галереи, балаганные уроды, цирковые звери под предводительством Голиафа, Зигфрида и антиподистки Нади атаковали армию Сумо.

Но пары бензина подействовали и на личинки, при помощи которых контролировалась армия защитников Стационара. Потерявшие управление "дикобразы" разбегались, а особо агрессивные набрасывались на своих истязателей.

Постепенно сражение разбилось на серии поединков. Сумо схватился с Голиафом, "гринписовец" Сафрон колотил монтировкой дрессировщика Зигфрида, а Лёля с визгом лишала причёски антиподистку Надю.

Над полем битвы, неся на себе девочку и куклу, чёрным ангелом парил Конёк. Они поднимались всё выше и выше к сферам, где обитала Рыба.

Внезапно раздался оглушительный визг, и серая тень перекрыла полнеба.

Сражение на мгновение прекратилось - все запрокинули головы наверх.

Это Транслятор, громадный трёхголовый крысюк, бросился в погоню за своими врагами. Он почти нагнал друзей, когда те почти добрались до остова Большой Рыбы. Голова крысюка, заведующая зрением, не сводила немигающего взгляда с цели преследования, рыскающий нос другой головы чуял запах крови, а зубастая голова скалилась в предвкушении добычи, причем отсутствие верхних зубов отнюдь не делало ее улыбку добродушнее.

-- А, вот и женишки пожаловали! - узнала Панда крысёныша из гнезда по щербатой пасти. - Банкет отменяется, невеста сбежала из-под венца.

Раздался пронзительный визг, и Конёк почувствовал ментальный удар. Он чуть было не сорвался в штопор, но Панда вовремя поставила барьер.

-- Трое на трое - это честно, - согласился Конёк и подмигнул Бубе с девочкой. Облетев скелет Рыбы, он приготовился к следующей атаке.

Нападение последовало незамедлительно. Набрав высоту, крысюк сложил крылья и камнем бросился в нападение. Ответный залп друзей оказался решающим. Резец кукольника и дротик Бубы лишили чудовище зрения, а психический блок Панды оглушил остальные головы.

Потерявший ориентацию крысюк рухнул всем своим весом на торчащие вверх обглоданные рёбра Рыбы. Острые кости скелета пронзили его тушу и, закружив в смертельном объятии, увлекли за собой в бездну вселенной.

-- Прости.

Панда со слезами на глазах долго провожала это бесконечное падение.

-- Я знаю, это тебя не утешит, но она была уже мертва.

-- Прости и прощай, - повторила девочка уже для Конька. - Теперь её место должна занять я.

-- Как? - растерялся Конёк. - Но я для тебя придумал совсем другой финал - долгий и счастливый.

-- Так же, как мои братья и сёстры. - Панда, грустно улыбаясь, указала на россыпи созвездий. Многочисленные звёздочки весело подмигивали, приветствуя её. - Я была младшей икринкой в семье, избалованной и капризной. Сбежала и обо всём забыла. Придумала себе других родителей. Мечтала о свободе, дорогах, путешествиях. О большой любви. Как ты. Не спорь, - предупредила она возражения Конька, - ты тоже о ней мечтал. И у тебя всё ещё впереди. А мне пора.

И, поцеловав, оставила его.

На Дороге, где вовсю светило солнце, Конёк, стройный и красивый, без горба, прощался с Лёлей и Сумо. На обоих были очки с наборными цветными линзами. Они собирались в свадебное путешествие, и до Варшавы их обещал подбросить сумасшедший таксист.

-- Понял, шлимазл! - кричал Кржжанович в микрофон. - Я еду домой! Скоро я буду пить холодное пиво у Шопена, а ты оставайся в аду поджаривать свою кошерную задницу!

-- Добро пожаловать домой, - ответил ему из радио радостный голос диспетчера. - Я тебя тут давно поджидаю, чтобы содрать с твоей тощей задницы штраф за прогулы.

-- Мам то в дупу! -- радостно выругался таксист.

Проститься с молодожёнами Сафрон приехал на велосипеде: у него проявилась аллергия на бензин, и теперь он признавал только экологический транспорт.

Лёля, прощаясь с Коньком, приподняла очки - и словно тёмная тень шевельнулась за спиной кукольника.

-- Не надо грустить о Панде, - сказала она

-- Знаешь, я даже немного горжусь ею. Как я умудрился придумать эдакое... Такое необычное, такое прекрасное... Просто не представляю.

-- Ты так ничего и не понял? - Леля с сочувствием посмотрела на кукольника.

-- Я... Эй! В чём дело?

-- Это она тебя придумала.

-- Это ложь, - задохнулся Конёк. - Я - это я, чёрт возьми!

-- Ты - мечта, продуманная до мельчайших подробностей, Конёк. И это была тонкая работа. Ты возвышенная душа, отлитая в форму её идеала. И мне ты тоже понравился, милый. Прощай!

-- Узнать - не то, что пожелать. Желать - не то, что наслаждаться, - резюмировал Сумо, обняв невесту.

И они уехали.

Конёк сощурился на солнце - там, показалось, ему улыбалась Панда.

-- Теперь ты свободен, - попрощался с Бубой кукольник.

-- Теперь ТЫ свободен, - возразил маленький человечек.

-- И что ты станешь делать? - загладил Конёк неловкую паузу.

-- Уйду в горы, из арчи вырежу себе подругу.

-- Почему из арчи?

-- Крепкая и душистая, - деловито ответил Буба и зашагал прочь.

-- Эй! - остановил его Конёк. - Держи!

И протянул ему свой резец по дереву.

-- Спасибо, - не отказался от подарка Буба. Затем свистнул. На зов откликнулся старый трофейный кофр: он отрастил ноги, встал и засеменил за новым хозяином, напевая марш из оперы "Аида".

-- Опять твои штучки? - обернулся Буба.

-- Семейному человеку пригодится, - весело напутствовал его Конёк.

Раннее утро. На обочине автострады копошится то ли мелкая зверушка, то ли крупное насекомое. Крохотные глазки пристально следят с экрана за зрителем сквозь выброшенные кем-то очки с наборными цветными линзами. На другой стороне дороги, силуэтом -- голосующая фигура автостопщика. Багаж за его спиной напоминает сложенные крылья. Фигуру перекрывает подъехавший трейлер с вызывающе яркой надписью во весь борт: "ОБЩЕДОСТУПНЫЙ АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР".

Трейлер уезжает, оставляя пустую дорогу. Зверушка торопится по своим делам.

КОНЕЦ.

Оставить комментарий © Copyright Фесенко Владислав Леонардович (brandmaster@bk.ru) Размещен: 29/09/2016, изменен: 29/09/2016. 73k. Статистика. Новелла: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Ярмарка была средоточием местной цивилизации. Нагромождение бесчисленных киосков, ларьков, палаток, лотков и расстеленных газеток, где можно было купить всё - от старой калоши без пары или косточки для любимой собачки до списанного, Јпочти нового" авианосца армии США, Јчуть-чуть подпорченного подлыми дельфинами-шахидками". Публика представляла собой фестиваль мод, рас и профессий - от самых древних до тех, которым название ещё не придумали. И все они жаждали развлечений. Бары, рюмочные, видеосалоны, игорные и другие заведения предлагали для тела и души всё, что можно и что запрещено. И надо всем этим великолепием возвышался шатёр с пылающими буквами ЈОБЩЕДОСТУПНЫЙ АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР". Зазывала в клоунском макияже расхваливал чудеса и диковинки, ожидающие посетителей за Јсмехотворно низкую плату". Счастливцев ожидало Јфеерическое" представление, гвоздем которого были Јанатомические подробности мамзель Нади, антиподистки и красавицы". Были обещаны и дрессировщик Зигфрид с Јрыкающим альбиносом", пантомима ЈИскушение" с драконами и десятиметровым удавом Аспидом, силач Голиаф с группой лилипутов: Јпотешные давидики с во-о-от такими шнобелями". Так же в стоимость входного билета включалось посещение зверинца и Јанатомической галереи", где можно было ознакомиться с Јисторией уродств и курьёзов природы в заспиртованном и натуральном образах". Шоу уродов представляли: Двухголовая красавица (Јодна голова хорошо - две краше"), Живой скелет, леди Пузырь, Волчья Пасть. Представление проходило под патронатом Санитарной Службы (СС). ЈДонорам вход бесплатный".

Фесенко Владислав Леонардович : другие произведения.

Очки для Босха