I

Все началось как чудный сон:
Станки, печать идет кругом.

На сцену прибыл новый строй,
А среди них и наш герой.

Невинный, чистенький юнец,
Но в душе большой гордец,

С горячим, искренним влеченьем
Пред знаменательным крещеньем.

Он принял с честью свой узор,
Чтоб знали все, кто Он таков!

Он воплотил гражданский долг,
А чтоб принесть затее толк,

Он из части полотна
Фрагментом станет божества.

Так с почетом заклейменный,
Чистосердечно обреченный,

С миллионом идентичных лиц
Других таких же единиц

Он был отправлен в свой поход.
Прибыв на место в Новый год,

Не прогостил и тройки дней.
Его забрал солидный богатей.

За скромный денежный залог
Он был отправлен в кошелек.

Там завел себе знакомство
С многотысячным потомством.

Молодой и откровенный
Всем понравился мгновенно.

Он был полон идеалов,
Всех восхищал задорным нравом.

Среди господ держал почтенье,
Уверенно производил движенья.

Замежной знатью увлекался,
Но с нею быстро расставался,

Когда пороги ресторанов
Их вынимали из карманов.

Так искусился Он злодейством,
Пленен почетнейшим семейством.

А время шло и служба тоже,
Все спокойно, не тревожит.

Он ходил в хозяйской коже,
Невзирая на прохожих.

Широко расставив плечи, 
Думал, что уж обеспечен.

И ничто не предвещало
Катастрофы иль провала.


	II

Но беспечная элита
Не ускользнет от глаз бандита.

И при одной удачной встрече
Грабитель оказался безупречен.

Лишь ловкое движенье рук,
Проворный и техничный трюк,

Искусная игра на фортепиано
Внутри соседского кармана.

Так прошло карьерное паденье,
Он впал в другое подчиненье.

И новое правление над Ним,
И новый авантюрный господин.

В прошлое ушел богатства мех,
Возник хмельной и грубый смех.

И понеслись рекой пивнушки,
Бутылки стали как подушки.

Азарта крепкие тески
Зажали проходимца в должники.

Он разделил удел бедняги:
Отведал превосходной драки.

На внешний вид стал безобразен,
Скомкан, скрючен, очень грязен.

И личный кожаный мундир
Украсило зиянье дыр.

И вместе так бы и загнулись,
Да черти под руку толкнули,

Заставив выронить из пиджака
В последствиях очередного кутежа,

Не усмотрев сохранность экипажа,
Расстаться с нашим персонажем.

Под действием игристых чар
Он брошен был на тротуар.


	III

Но что случилось в самом деле?
И что теперь Он должен делать?

Он наконец-то стал свободен,
Иль одинок и непригоден?

Он выполнит предназначенье,
Или же конец - упокоенье?

Рядом нет ничьей руки,
Лишь камни грубые близки.

И холодно, и сыро, и темно.
Он обречен и безутешен, но...

...ночное разорвав молчание,
Возникло слабое сиянье.

Образ хрупкий, одинокий,
Плывущий тенью по дороге,

Но сбившийся уже с пути,
Лишь сопровождающий дожди.

Ее нес попутный ветер
И, уж казалось, не заметит

Под ногой своей создания,
Свидетеля полночного скитанья.

Но все иначе получилось.
Она пред ним остановилась

И подняла как дар святой,
Держа в руках перед собой.

И в миг пленили беглеца
Черты страдавшего лица.

Ее отчаявшийся взгляд,
Губы влажные дрожат,

И горячих слез паденье
Произвели в Нем воскрешенье.

Он встал на страже ее мук,
Любимец беспокойных рук,

Не знавших места после ссор,
Искавших дружеских опор.

На Нем откладывались шрамы,
Последствия душевной драмы.

Он все терпел как Прометей
Ведь добровольно сдался ей.

Но теплая ее рука,
Сжимавшая Его всегда,

Умела баловать изрядно
И сгладить раны аккуратно.

Их тактильный диалог
Был так нежен, так высок,

Наполнен редким откровеньем,
Чистым, унисонным пеньем.

Их трели длились месяцами,
Соединив дуэт сердцами,

Сплотив два разных силуэта
В стихах обычного поэта.

Пока очередной роман
Не вскрыл ее забытых ран.


	IV

Она плыла в бреду обмана,
Раздавлена ногой тирана.

Градом жидкого бриллианта
Глаза оплачивали интригана.

Спеша ногами заблудиться,
Вокруг мелькали чьи-то лица.

Бродя по улицам без толку,
Она пришла на остановку.

И в открывшуюся дверь
Она вошла как дикий зверь.

Припав у заднего окна,
Она почти уже спала.

Руки, павшие в сплетении,
Лишь вздрагивали от волненья.

И в этот беззащитный миг
Нежданный враг ее настиг.

Возникнув из наружных мест,
Потребовал оплаты за проезд.

Но Он не растерялся, смог,
Сделал героический бросок!

Рефлекс сработал идеально,
Ранение в груди Его фатально!

Сквозных отверстий череда
Взамен крестов и ордена,

Придав воинственной отваги
Клочку сопротивлявшейся бумаги.

Собрав остатки своих сил,
Он, нападая, защитил

Ту, что только осознала
Трагический момент финала.

Он не успел проститься с ней,
Ведь был неумолим злодей,

Завершив Его поход
Рваной раной сквозь живот.


P.S.

И так еще одна судьба
Прошла без всякого следа,
Не прося ни почести, ни блага.
Да и чего могла просить бумага?
Лишь знала свое место и удел
Среди обыкновенья наших дел.
Однако, сколь вероятность ни мала,
Она все не выходит из моего ума...
О чем вещи стали бы просить
Коль во век смогли б заговорить?