Нита. Перелом

Нита, ты - первая!

Воизбежание недоразумений хочу ещё раз уточнить, что автором этого рассказа от первой до последней буквы является Нита. Переработанный вариант лежит на странице Автора. Смотреть здесь. Автор будет рада услышать ваши комментарии.

...Шорох задвигаемого засова.

Зачем здесь замки? Узники в плену не камер, но своего разума.

Жизнь разделилась на две части: до и после.

До: детство, юность, друзья, подруги. Безоблачное счастье.

Проделки в школе, учеба, взыскания. Экзамены и каникулы.

Все сейчас словно в тумане, стирается, оставляя лишь размытые воспоминания. Ты стремишься их удержать, но нет...

Твари по другую сторону дверной решетки, они забирают их у тебя, безжалостно, неумолимо, и ты осознаешь, что надежды напрасны, и в конце останется лишь боль, агония, что будет длиться до последнего удара сердца. Надежды нет.

Но они не могут забрать все. Ты скалишься, как загнанный в ловушку зверь, смеясь над их безуспешными потугами. Потому что самое важное воспоминание никак не назовешь счастливым, оно разрывает сердце, вновь и вновь заставляя его обливаться кровью, а тебя рычать от собственного бессилия. Не предусмотрел, не понял, поверил предателю, не отомстил. Счастья нет, лишь боль, но она твоя, только твоя. И бездушные твари, которых маги называют дементорами, не заберут ее, она не в их власти.

Ты цепляешься за осколки того, что раньше было человеком, магом. Цепляешься и отчаянно стараешься сохранить хоть что-то от себя прежнего. Держишься, слыша стоны и плач из соседних камер, разговоры и бессвязный бред других заключенных.

- Петтигрю, грязный предатель... Повелитель... Обманул... Ловушка... - бессвязно доносится из соседней камеры. Узник бредит, проклиная.

Ты уже толком не помнишь, сколько времени провел здесь, сражаясь со своими страхами, болью и чувством вины, но имя этой грязной крысы действует словно заклинание. Ты старательно прислушиваешься и понимаешь, что жалкого предателя все считают мертвым, что сторонники Темного Лорда обвиняют его в смерти хозяина.

- Жалкая, мерзкая тварь! - невольное гневное рычание срывается с губ, и ты вновь возвращаешься в ту ночь.

- Питер! - в доме пусто, лишь вещи разбросаны по комнатам. Все перевернуто, но ведь школьный приятель и так не отличается особой склонностью к порядку. - Питер! Ты где?

Понимаешь, что того дома нет. Смутные подозрения обретают уверенность. Выбегаешь прочь и, сев на верный мотоцикл, грохочущей молнией взмываешь в небо.

- Быстрее! Быстрее! - ветер бьет в лицо, играет волосами, скорость невероятная, но все равно слишком маленькая. Нажимаешь педаль газа от отказа, мотоцикл ревет еще громче. Но ты начинаешь отчетливо понимать, что уже слишком поздно. Ничего не изменить. Стараешься отогнать мрачное предчувствие, стрелой ввинчиваясь в пространство, крепко прижимаясь к рулю. Скорость всегда действовала на тебя благотворно, снимая напряжение и усталость, но не сейчас. Слишком беспокойно на сердце. - Скорее!

И вот на горизонте уже виден дом. Остались считанные минуты. Но что это?! Яркая зеленая вспышка? Свет, ядовито-зеленый свет смерти бьет из окон второго этажа. Эхо взрыва. Щемящая пустота стремительно заполняет все внутри, где еще мгновение назад билось сердце. Отчаянно надеешься, что это ошибка, чья-то глупая шутка.

Миг слабости.

Приземляешься, слетаешь с мотоцикла, бросаешься в дом. Ошибки нет, стекла на втором этаже вынесло взрывом, каблуки туфель скользят по осколкам, кроша их. Главное сейчас не упасть.

Вот ты и в доме. Темень, хоть глаз выколи, короткое Lumos - и тьма расступается. Ты идешь по холлу и отчаянно боишься увидеть... Потому что пока надежда еще есть. Маленькая, с горошинку, но есть.

- Джемми! Лили!

Нет ответа. Бредешь дальше, стараясь не спотыкаться.

У основания лестницы какая-то куча тряпья. Пытаешься отогнать понимание того, что тебя ожидает. Еще шаг...

- Нет!!! - отчаянный вопль прорезал ночь. - Джемми, нет!!!

Сейчас хочется стать псом и завыть, выплеснуть раздирающую изнутри боль. Кажется, что кроме нее вообще ничего не существует. Она застилается сознание, затмевает зрение, притупляет слух. Остаешься только ты и твоя боль. Один на один. И никто не поможет.

Все еще не верящее, касаешься лица друга, пустые карие глаза, в которых застыл немой вопрос, смотрят в потолок. Он мертв. Ничего не изменить.

Вдруг словно прорывает плотину. Начинаешь слышать другие звуки. Кто-то ходит наверху, плач ребенка. Гарри. Он жив! Сил подняться нет, ты можешь лишь тупо смотреть на мертвое лицо такого дорого для тебя человека.

Шаги приближаются. Поднимаешь голову и смотришь на лестницу. Что здесь делает Хагрид? Орущий сверток из одеял на руках. Гарри. Имя крестника не приносит облегчения. Ты уже ничего не чувствуешь.

- А Лили? - голос тих, едва слышен. С трудом сдерживаешь рвущийся наружу вой.

- Нет больше Лили, - крупные слезы текут по лицу Хагрида, запутываясь в густой бороде. Он всхлипывает, не стесняясь своих слез. А ты не можешь, просто не можешь тоже заплакать. Слезы давно кончились. Еще в детстве.

Слабо удивляешься, что ничего не чувствуешь. Словно смерть Джемми выжгла нечто очень важное, жизненно необходимое.

- Я это... - запинается Хагрид. - Лили там... наверху... - снова всхлипы. Он может их оплакивать.

- Хагрид, отдай мне Гарри, - отчаянная просьба, попытка удержать себя в руках. - Я его крестный отец. Я позабочусь о нем.

Встаешь и смотришь на сверток в руках лесничего. Малыш продолжает надрываться. Лицо раскраснелось, кровь на лбу. Как-то отстраненно замечаешь это.

- Нет, - Хагрид чуть пятится, бережно прижимая к себе ребенка, который кажется еще меньше в громадных ладонях, - Дамблдор сказал... Гарри... Отвезти его...

И ты понимаешь, что лесничего не переспорить.

- Хорошо, - покорно соглашаешься ты. - Там... у крыльца. Мой мотоцикл... Возьми.

Хагрид кивает, потом озабоченно вглядываясь тебе в лицо, спрашивает.

- А ты как, Сириус?

Горький, какой-то истерический смешок сотрясает плечи.

- У меня есть еще одно дело.

Действительно есть. Нужно добраться до предателя. Этой поганой крысы.

Лесничий уходит. А ты вновь садишься на ступеньки и смотришь на мертвое лицо друга. Закрываешь ему глаза.

Миг. И на месте мага уже громадный черный пес. Тоскливый, словно бы даже волчий вой разносится по окрестностям, будоража и без того напуганных взрывом магглов. Пес изливает свою боль в вое, ту самую, что разрывает на куски сердце человека.

Нужно уходить. Скоро здесь будут авроры.

Поиски заняли немного времени. Но слабак Питер переиграл тебя на твоем же поле.

Кто мог подумать, что крысеныш сможет применить взрывающее проклятие?

Десяток или даже больше магглов встретили свою смерть прямо у тебя на глазах. А Питер... Питер сумел уйти. Иногда хорошо быть крысой. Можно в любую щель протиснуться.

Ты истерически смеешься, когда вокруг аппарируют авроры. Смеешься, когда тебе заламывают руки, когда запирается дверь камеры.

Питер обыграл всех. Тебя, Джеймса, аврорат. Кто мог подумать, что этот тип - предатель? Кто мог подумать, что ты, который всегда был сильнее его, не сумеешь, не успеешь ударить первым?

А потом приходит осознание. Вместе со словами аврора.

Это ты - предатель. Ты убил тех магглов, ты виновен в смерти Джемми и Лили. Ты, а не Питер, погибший герой, пытавшийся остановить убийцу.

Смех разрывает легкие. Они не знают, даже Дамблдор не знает, что Хранитель Секрета - Питер, что Питер жив. Этот подонок жив!

Как смешно, на тебя повесили преступления крысеныша.

И как ты мог считать его другом? Как вы могли доверить ему безопасность семьи Джемми? Почему не подумали? Ответов нет, остается лишь сокрушаться своей глупости и наивности.

Похоже, тебя уже считают сдвинутым. А разве это важно? И никто даже не пытается выслушать. Зачем? Кто поверит убийце?

Азкабан.

Твой приговор. Приговор без суда и следствия. А зачем? Все и так очевидно. Крауч не церемонится, особенно с Упивающимися.

Дверь камеры захлопывается. За ней толпятся дементоры. Они любят новеньких. У новеньких эмоций больше, они сытнее.

Хочется забиться в самый дальний угол и выть от боли и тоски. От того, что осколки былого счастья, твои воспоминания тают на глазах, превращаясь в тени.

Время словно остановилось. Нет ни дней, ни ночей. Все слилось в одно целое. Только по приносимой еде и можно определить, что дни сменяют друг друга.

В соседних камерах уже даже не по разу сменились соседи. В Азкабане долго не живут.

Ты не понимаешь, зачем? Зачем обрекать человека на медленное помрачение рассудка. А иногда даже не медленное. Зачем продлевать агонию? Чтобы доказать, кто сильнее? Быстрая смерть милосерднее. Иногда начинаешь завидовать тем, кто умер от Смертельного проклятия. Даже Джемми.

Но эти мысли появляются все реже и реже. Иногда, когда становится совсем невмоготу, превращаешься в собаку и бродишь по камере, это приносит облегчение, хоть и временное. Хорошо, что анимагия не зависит от волшебной палочки.

А потом снова наступает отупение. Ты больше ни на что не реагируешь, иногда даже забываешь съедать ту пищу, что приносят тюремщики. Зачем? Для чего?

И снова воспоминания. Горькие, болезненные, но не дающие окончательно замкнуться в себе, отгородиться от мира, благодаря которым ты продолжаешь отчаянно цепляться за жизнь. Месть.

Но и эти периоды просветления становятся все короче.

Мрак. Тьма. У нее много названий, но суть одна. Она затягивает, отнимает силы, волю к сопротивлению. Твой личный, персональный ад, твое наказание, твое возмездие, твоя кара за ошибку.

Дементоры.

Сколько лет прошло? Ты не знаешь. Откуда? Ты даже иногда забываешь, кто ты...

И вдруг...

Этот день ты запомнил надолго. Он разорвал привычную уже монотонность тюремной жизни. Как все началось? Почему-то в памяти это не отложилось, лишь какие-то обрывки.

В темной камере вдруг стало светлее. Ты, лежащий на койке и молча созерцавший уже давно выученные трещины на потолке, вдруг почувствовал странное даже не тепло - просто камера словно стала больше. Там у маленького зарешеченного окна, словно солнце заглянуло. Сколько лет ты уже не видел ни солнца, ни луны?

Тебя словно что-то подтолкнуло, и ты обернулся.

Странное зрелище. Камера, казалось, раздвинулась. Сквозь темный, во влажных потеках камень проглядывала комната. Светлая, залитая ярким солнцем.

Большой стол со странными приспособлениями. Книжный стеллаж на заднем фоне.

Ты недоверчиво протер глаза.

Вот и галлюцинации начались.

Но главным была все-таки не комната. На тебя во все глаза смотрел мальчишка. Совсем еще юнец, лет шестнадцать, не больше. Высокий, стройный, скорее даже худощавый, закатанные рукава рубашки, какая-то тряпка в руках. За спиной парня слабо мерцала странная сфера, чем-то неуловимо похожая на думоотвод.

Думоотвод. Знакомое слово. Что-то всколыхнулось в груди.

А мальчишка во все свои громадные зеленющие глаза смотрел на тебя. Встрепанные золотые волосы торчали во все стороны. Странный медальон на груди. Он притягивал взгляд, завораживал. Нет, это не медальон. Свернувшаяся змея белого золота, украшенная изумрудами. И крупный сияющий ограненный кристалл, казалось вместивший в себя весь свет мира.

Что-то изменилось в парне, когда ваши взгляды встретились. Лицо исказила затаенная боль, глаза помутнели от воспоминаний. Но в них не было отвращения или презрения, скорее сочувствие, желание помочь.

От этого взгляда стало теплее на душе.

Мальчишка сделал шаг и словно наткнулся на невидимую стену. Уронил тряпку на узорчатый паркет, длинные тонкие пальцы ощупали препятствие. Мотнул головой, откидывая волосы, закрывшие глаза, попытался снова.

Тишина в камере стала буквально звенящей.

Ты смотрел на пришельца, стараясь уложить в памяти мельчайшие детали, словно от этого зависела твоя жизни. Удивление, не радость, нет. Дементоры не заберут у тебя эти воспоминания.

Чуть закушенная от усердия губа, небольшая сережка-капелька в ухе. Явно дорогая ткань рубашки и свободных штанов, перламутровые пуговицы со слабо мерцающими камешками, высокие, под колено, черные сапоги.

За спиной мальчика появилась тень. Тот даже не вздрогнул.

А вот ты сразу понял, что сейчас это чудо кончится.

Тень оформилась и превратилась в мужчину лет сорока, крепко сбитого коротко стриженного шатена со смертельно опасными темными глазами. Тот был одет во все черное и пару мгновений с интересом разглядывал мальчишку. Потом сделал шаг и положил ладони на плечи парня.

Зеленоглазый обернулся.

- Зо?! - звук голоса оказался подобен грому, он разорвал звенящую тишину, разрушил такой непривычный покой.

А ты, признаться, все-таки был уверен, что это галлюцинация, плод воспаленного воображения. А теперь еще и слух...

Мужчина покачал головой. Что-то произнес на незнакомом языке.

Нет. Мужчина поднял руку и сделал движение кистью, словно собирая ткань в кулак. Мальчишка дернулся, рубашка натянулась, отлетела пуговица.

И прежде чем видение окончательно исчезло, ты запомнил взгляд.

Мерцающие зеленые глаза с вертикальными змеиными зрачками. Несмотря на чуждость, взгляд был наполнен пониманием и сочувствием, словно этот мальчик мог знать, что значит заточение, каково приходится узникам.

Мечтательная улыбка скользнула по губам. Иллюзия иллюзией, но она почему-то оставила странное чувство реальности произошедшего. Почувствовав изменение настроения заключенного, у камеры появилась пара дементоров. Из-за двери донеслись чмокающие звуки, резко похолодало.

Злость. Они опять забирают жалкие крупицы радости и надежды.

Превращаешься в пса. Дементоры в недоумении. Это рискованно, но так хочется сохранить тепло еще хоть ненадолго.

Садишься у стены, того самого места, где только что был мальчишка. Словно надеешься вернуть галлюцинацию.

Но что это? Странный запах. Совсем не тюремный, едва уловимый запах весны, свежести и почему-то книжной пыли, как в домашней библиотеке, и чистой воды. Судорожно принюхиваешься.

Но ведь иллюзии не пахнут? Неужели правда? Хочется завыть в голос, но тут передняя лапа наступает на что-то. Маленькое и округлое.

И вот уже человеческие пальцы поднимают странный предмет. Небольшая серебряная, покрытая перламутровой эмалью, пуговица с каким-то сияющим камнем. Иллюзия? Нет! Тот мальчик действительно был здесь, только не смог преодолеть барьер. Или не успел. Не важно! Главное, что он был. Значит, тебе это не пригрезилось!

И снова мешанина из остатков памяти. Джемми, малыш Гарри, Лили. Тот зеленоглазый парень со странными змеиными зрачками. И смертельно опасный незнакомец, словно защищающий мальчика.

Боль, осколки надежды, снова боль.

Дементоры. Холод, пробирающий до самых костей. И маленькое доказательство твоей нормальности - серебряная безделушка с теплым камешком...

Выжить, чтобы отомстить. Просто выжить. Сохранить рассудок.

Дверь камеры открывается, на пороге какой-то министерский чиновник. Дорогая мантия, ухоженное лицо. Ты не помнишь его имени, да не важно оно.

Какие-то вопросы. Кажется, он удивлен, что ты способен внятно отвечать на них, что, по-видимому, сохранил рассудок.

В руках чиновника газета. Тебе отчаянно хочется узнать хоть что-то о происходящем снаружи, да хотя бы сегодняшнее число, месяц, год.

- Можно? - неуверенно спрашиваешь ты.

Чиновник удивлен.

Чему? Тому, что ты все еще помнишь, что все еще человек. Что способен интересоваться новостями, не забыл, как выглядят буквы.

- Конечно, - протягивает газету, опасливо смотря на тебя, словно на дикого зверя.

Дверь закрывается.

Вновь шорох засова. Зачем? Отсюда все равно не сбежишь.

Ты раскрываешь газету и замираешь.

На первой полосе фотография.

"Семья министерского чиновника выиграла главный приз". На снимке большая и видимо дружная семья, куча мальчиков, уже совсем взрослых. Фамилия тебе ничего не говорит, прошлое словно в тумане. Но на снимке Питер! Эту крысу ты узнаешь и спустя десятилетия.

Пробегаешь взглядом статью. "...все дети учатся в Гриффиндоре...", смотришь на дату. Гарри уже должен быть в Хогвартсе. Ты уверен, что он мог попасть только в Гриффиндор, как и его родители. Питер рядом с Гарри! Предатель, продавший родителей мальчика, рядом с твоим крестником!

Ярость заполняет все существо. Слепая клокочущая ярость, она кипит в жилах, пробуждает спящий разум.

Добраться до Питера. Защитить Гарри. Увидеть его.

Нужно выбираться отсюда! Но как?

Дементоры так ничего и не поняли, когда ты в облике пса проскользнул мимо них. Цель придала сил. С трудом протиснувшись сквозь ворота, бросился в море. Едва не утонул от слабости, но добрался до берега. Впереди был долгий путь.

Сперва Гарри, а потом Хогвартс.

Питер обязательно появится там. Он должен умереть.

Черный замок.

- Зо, зачем ты оборвал связь?! Я хотел помочь тому человеку!

- Романд, сколько тебя можно просить: ничего не трогай у меня на столе.

Юноша смущенно потупился.

- Я случайно.

- Да знаю! Ты все случайно делаешь. Случайный и есть, - отмахнулся темный маг. - Все равно не смог бы прорвать барьер. Это лишь иллюзия, проекция того мира.

- Смог бы! - горячо воспротивился подмастерье. - У меня почти получилось!

- А может и смог бы, кто тебя знает. Больше так не делай. Обещаешь? Не хватало тебя еще раз вытаскивать. О семье хоть подумай.

Романд принялся ковырять носком сапога узорчатый паркет.

- Обещаешь? - угрожающе сузил глаза Молниеносный.

- Обещаю, - выдавил юноша.

- Поклянись своей силой и Светом.

- Хорошо, хорошо, - Романд понял, что с тестем ему точно не тягаться. - Клянусь Светом и даром своим магическим, что не прикоснусь более ни к чему у тебя на столе! Доволен, Зо?! - глаза юноши яростно сверкнули, зрачки вновь на мгновение стали змеиными.

- Доволен, - кивнул темный чародей. - Хотя ты мог и не клясться. Я и так тебе верю. А теперь иди, собирайся и жену свою поторопи. Негоже на свадьбу опаздывать. Но уборка остается за тобой. Сам виноват. Нечего было бардак устраивать.

Юноша кивнул и вылетел из кабинета.

- Ох, Романд, а ведь ты даже не понял, что сумел помочь, - усмехнулся мужчина. - Мальчишка.

Оторванной пуговицы в кабинете не было. Зачарованный самим Керликом Молниеносным амулет сгинул в неведомом мире.

Комментарии: 17, последний от 18/04/2006. © Copyright Нита (fieryrat@list.ru) Размещен: 07/04/2005, изменен: 30/04/2005. 20k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Вопреки устройству Мира		Ваша оценка:
Аннотация: Нита: Иногда жизнь делится надвое: до и после. И нужен лишь небольшой толчок, чтобы проснуться. Маленькое видение, которое и не видение вовсе. P.S. Небольшое пояснение от меня. В первую очередь это фан-фик по Гарри Поттеру, написанный Нитой, однако советую прочитать рассказ даже яростным поттерофобам, так как вещь очень и очень достойная. Впрочем (да простит меня Автор!), её самостоятельные истории куда лучше!

Нита : другие произведения.

Перелом