Как снежит, вертит, кружит.
Так ломтиками сердце
Нарежет март на золото монет.
Разлит пучками свет брабантских кружев.
Весною мокрое рождается на свет.

А ты - не верь. Но - нужен.
А ты - забудь. 
... не сможешь.

Натужно 
пробивается подснежник -
прислужник нерастраченных примет.

Я перебью. Не морщись.
Я перевью тесьмою.
Куда ты без меня? В постылый прах?
А жизнь гремит как площадь.
А жизнь - встает стеною.
Лишь маятник улыбок на губах
быстрее клипера снует...

Рокочут вены
на теле в мир исторгнутой земли.

Мы - следом, переменчивой метелью.
А думалось, спасешься?
Как же! Влип!

Без бреда и куриного помета,
когда твердят военной хитрости виват,
что, мол, врагов дурить толкает благородство,
и победитель больше прав, чем партизан,
тысячелетний мир, упрямо-плоский,
льет отголоски, кровью падая в бурьян.

Спеши успеть!
Ведь тех, кто двигался несмело,
весна пожрет в прилет оттаявших грачей.
Весна вернет, то, что зима вела под косы.

А ты - свободен. Ты же веришь, что ничей.
А ты - беги!
А свора мечется по следу.
И лай стекает в поднебесные холмы.
Там - тоже мы.
И там подснежников победы,
а  на пригорках - зелень шелковой тесьмы.