Когда зима издергает рутиной,
И не торопится весна дарить тепло,
Мы рвемся сквозь заросший паутиной
Колючей поросли пологий рыжий склон.

Там распускаются пушистой желтизною
Нагие прутики, урочному верны.
И примулы наполнены весною,
Лиловым, желтым, белым лОскутом весны.

Фиалки темные, как краски старой фрески,
В лимонный глянец лилий влюблены.
И отраженьем неба веточки пролески
Текут ковром к ручью затерянной весны.

От горла к горлу, серым каменным разломом,
То мглистой зеленью, то бликами полна,
Вода стремится привести нас к южным склонам,
Где встретит взявшая свои права весна.

И скалы, под крылами крымских сосен,
Чьи корни тонут в серой пелене,
Приняв в объятья, ни о чем не спросят.
Поверят нам, как верим мы весне,

Вздымают к небу серые громады,
Узором рыжих трещин в глубине.
За гроздьями ажурных водопадов,
Ныряем вниз к разбуженной весне.

И русла осыпей, и пение прибоя,
И вечно ищущая новый путь волна,
В край можжевельников допустят нас с тобою,
А с ними - самая желанная весна.

По веткам носятся ликующие белки.
И перелеты их немыслимой длины.
И пенье птиц, как звуки флейты и сопелки,
Переливается мелодией весны.

Струят "бесстыдницы" причудливые ветви.
Разнообразие цветов встает стеной.
И танец бабочек - прощаний и приветствий -
Отрепетирован давным-давно весной.

И драгоценностями бережно меняясь,
В карманы прячем их, не чувствуя вины.
И свитки раковин, и синих ягод завязь,
И камни яркие в промоинах весны.

И с большей гордостью, что от веков досталась,
Те черепки, что помнят греков имена...
А ночью в песне плавим сладкую усталость.
Кострами жаркими нас балует весна.

Но снова возвращаются заботы.
Как снегири из солнечных земель,
Мы крылья расправляем для полета.
Стремимся вновь к своей неласковой зиме.

В последний раз нам крокусы накажут,
Чтоб проросли и в сердце семена.
А главное, что это было только наше -
Мыс, что зовется "бухтой" и весна.