Через призму лет под фотовспышкой протянулись кадры каникулярного зимнего Питера семьдесятых, после которых Москва померкла до серой невзрачности. Макетно-пъедестальность подчеркнулась после соприкосновения с жизнью знакомых на Литейном, где представала воочию раскольниковская замкнутая угловатость. Третьей была отметка на полях о том, что поэт И. Виноградский, альпинист, продавал свои труды тщеславному бездарю в конце восьмидесятых.
СИ-питерцы задавали драйв своими отчётами на сайте Самиздата и приглашение от Некты Брехунова, приезд которого в дветысячепятом был памятен, грело грёзами. И вот замаячила идея поездки на Европейский Социальный Форум из рядов правозащитников, где распахивалась нива гражданских и конституционных прав.
Всё решалось буквально в последнюю неделю накануне отъезда. Всё бегом - посольство, виза, ибо это аж в самой Швеции, подумать только! Теперь, главное, билет, а это поэтапно и непременно через Питер!
Среди ветреной субботы с истекающей гарантией на мобильный телефон была и попытка приобрести место на ночной поезд. Несмотря на то, что уже середина сентября, по подаваемым в кассу сведениям мест не было. Очереди небольшие. Памятуя провальные попытки подсесть на уходящий поезд на другом направлении года два назад, я всё же собираю рюкзак. Делать нечего, ибо это единственный путь к долгожданной встрече с питерцами - объява была сделана за пару дней по вероятности поездки, а сейчас отписала, что стартую на вокзал. Загрузилась книго-конфето-шоколадами как обменной валютой дополнительно в экологично-тряпичную германскую сумку и зашагала в темноте к ярким огням Метро. Там поезда доставляют ко всем вокзалам, в том числе и к площади трёх вокзалов, где Ленинградский тесно соседствует с Ярославским, однажды попутав встречу. Милиция нигде не тормознула и всё получилось с первым же уходящим в ночь поездом.
Утренний Санкт-Петербург сразу нанизал своим освежающим ветром. На Литейном вглядывалась в арки, пытаясь вспомнить ту, за которой скрывалась миловидная шоколадно-литая купальщица с Амуром. Туда, куда потянуло взглянуть, встретил квартет зелёных бременских музыкантов. Среди серых угрюмых стен они забавляли даже на проволочном каркасе. Подрисованность до гендерности от блаженствующих гуляк, и в целом их вид вкручивал в настроение гурьбу весёлых заек.
Подсказанным выходом из лабиринта дворов вышла к Анне Ахматовой, сидевшей одиноко в сквере колледжа через дорогу. Сразу к ней, надменно-каменной в закрытой позе.
. В блинной напротив отогрелась кипятком, подкрепилась домашним запасом. Утеплилась походным плащом с космического вида в тон шапочкой, когда-то подготовленными к закрытию велосезона, уже выйдя в продолжение такого незнакомого Питера.
У метро на площади Восстания полукружились, раскачиваясь танцевально-песенно под барабаны кришнаиты как коробейники в ярких одеждах красочной Индии. Согревала их распахнутая радость. Трогательна ненапускная чистоплотность, но чёрные мужские ботинки как изъян угрюмого реала.
Вместе с зелёным светом светофора надвигался на меня величественный Невский проспект. Поспешила перейти, но в поисках интернет-кафе, снова пришлось перейти на другую сторону, примагнитившую меня островком новизны утренней северной столицы. За четверть часа, что стоили как час в Индии, ожидаемый ответ по поводу мест в автобусе от питерца Игоря Готлиба не проявился. В Москве меня уверяли, что свободные места есть и будут, а отправка планировалась на следующую ночь до Мальмо через Хельсинки. И мне предстояло выбрать отправку сегодня одной или завтра со всеми.
СИ-питерцы только-только просыпались, появляясь в сети, а время подгоняло к общению с велоколепием старины.
Невский тихо и полногрудо дышал простором. Незадачливо-опрокинутый средневековьем седок всё так и полулежал с полуобнажённым торсом рядом с ретивой лошадью и никто вовек не поможет ему подняться.