Это было уже возвращение из второй поездки на Ближний Восток, по мистическим обстоятельствам совершившееся через Синайский полуостров, Иорданию и Сирию. Я возвращалась в Ливан из сирийского города Хомса 23 марта, намереваясь посетить замок Бейтеддина, расположенный в той же долине Бека, что и величественный Баальбек, который я посетила ещё в первый приезд в Ливан, в начале марта прошлого года.
В небольшом рейсовом автобусе, заполненном пассажирами с поклажей, мне тоже нашлось место, и я купила билет здесь же в салоне, у водителя.
Общаясь с немолодыми женщинами, обременёнными житейскими заботами, я видела в них то радушие и любопытство, что присуще всяким другим деревенским жителям, встречаемое в былых башкирских деревнях. Ничего особенного ни в одежде, ни в головном уборе. Интересный мужчина со стильно накинутой красно-белой куфией присоединился к разговору. (Мужчины не все носят такой национальный головной убор, различающийся как рисунком, так и цветом). Так мы и доехали до границы. Здесь проверяли паспорта сначала на выезде, а потом на въезде и ставили соответствующие штампы.
Всё бы ничего, но на территории Ливана продвижение стало проблемным, с остановками на каждом КПП, что раскинулись вдоль всей дороги, пролегавшей по долине Бекаа. Зелёные раскидистые холмы под ясным голубым небом простирались по обеим сторонам дороги, незаметно спускающейся к уровню моря. Впереди была ещё добрая половина дня, но, начавшиеся остановки с проверками автобуса и отдельных пассажиров, особенно молодых мужчин, начала допекать. После очередной долгой проверки, где водитель объяснялся с патрульным военным, у меня возникало сильное желание поймать что-нибудь более быстрое для передвижения и доехать уже до самого Бейрута. Там и повидать знакомого с семьёй, передать фотографии и подарки его дочерям и сыну-скрипачу.
В прошлом году я безо всякой опаски поехала туда с велосипедом и, как вспоминается сейчас, это была весьма удачная поездка, несмотря на то, что приехала в ночь. Это состоялось через три дня по возвращении из Индии, хотя прямо во дворе сосед огорошил меня новостями, что в Ливане неспокойная обстановка из-за какого-то там убийства. Сама же идея путешествия по арабской земле на велосипеде проникла в меня из инета, с "Велозоны", четыре года как увлёкшая меня объявлениями и велопоходами.
Эти края с древнейшей историей, с наветами суфизма, сказок дервишей и мудрости давно манила, тем более, что они были менее посещаемы. К моменту покупки билета, вылет оказался возможным только в Бейрут, с более дорогим портовым сбором, а не в Дамаск, и отлёты из Москвы не отменяли. По радио и телевизору об этих событиях к тому времени уже перестали говорить, и подробностей никаких я не знала. Знакомый художник, йеменец, меня успокоил и, снабдив номером телефона на пожарный случай, можно сказать, благословил.
Ливан
Взяв с собой велосипед, как и было заранее обговорено с Идой, жаждавшей исколесить Сирию, мы с дочкой ехали в аэропорт. Провожавшую меня беременную дочку беспокоило то, что Ида была необязательной - ни звонка, ни машины, как обещала ранее. Мы вылетали близкими по времени рейсами, я - в Бейрут, она - в Дамаск, поэтому встретились с ней в аэропорту перед отлётом. На контроле служащий меня направил к специальному аппарату на просвечивание велосипеда, но на транспортёрную ленту, он тоже не уместился, и меня решили всё-таки впустить в самолёт без подозрений на злой умысел. Русскоязычных женщин, вылетавших в Бейрут, оказалось много. Неизвестный Бейрут не тревожил, так как предполагался почти транзит по пути в Дамаск, где должна была соединиться с попутчицей Идой.
Аэробус доставил меня в Бейрут, столицу Ливана, после полуночи. В час ночи 7 марта 2005 года я впервые вступила на землю великого кедра, красующегося на флаге государства. Тридцать лет назад, когда у меня начиналась дружба с ливанцем Риадом, нельзя было и помышлять о таком событии. Да и отношения такие не поощрялась, и война начиналась в этом маленьком государстве. Берит, Бирута, Лаодикея Ханаанская и "Колония Юлия Августа Феликс Беритос" (в честь дочери императора Августа) - это неполный перечень имен, которые носил этот город на протяжении своей долгой истории. В бытность свою финикийским городом, он и получил имя, которое он, несмотря на ту или иную степень искажения, носил почти всегда - Берит. В переводе с финикийского языка это слово обозначает "родники".
Аэропорт Бейрута радовал чистотой и порядком. С одной стороны таможенного терминала изъяснялась группа российских турагенток, прилетевших на апробацию тура. С другой стороны я ждала своей очереди к таможеннику, а с зачехлённым костюмом в руке человек, стоявший передо мной, всё переживал проволочку с оформлением, вопрошая: "И чего они так долго?". Плотного, крепкого сложения невысокий мужчина, бывший россиянин, был приглашён главным арбитром на футбольный матч. Честное судейство бывшего футболиста вывело его на международный уровень. Его встречали.
Грузчик почётно вывез мой велосипед и выкатил его из аэровокзала.
На выходе набросились таксисты с предложениями.
Один из них оказался англоязычным, и мы с ним немного поболтали, пока я крепила рюкзак к велосипеду. За разговором выяснилось, что он знает моего давнего друга Риада, учившегося в Москве. Теперь Риад женат, отец двоих детей.
Поднявшись к автостоянке, подкачала колёса. Оседлав коня, покружила по стоянке и, поприветствовав охрану у шлагбаума, выехала в неизвестную ливанскую ночь.
Из аэропорта вела гладкая дорога, но, раньше времени выехала на ответвление пустынных улиц окраины с признаками стройки. Уточнить дорогу было не у кого из-за безлюдья, но вот и какой-то человек на скутере. Спрашиваю, но молодой ливанец энергично мне что-то жестикулирует. Мне не совсем понятно, но вскоре доходят до меня его недвусмысленные намёки, и я спешно выруливаю на магистраль.
Весь этот путь свербила мысль, что я упустила шанс устроиться с московскими дамами в гостинице, но их автобус, наверняка, был уже у цели, а я вкручивала подъём в незнакомый мне Бейрут.
Надо бы познакомиться с ночным городом и пофотографировать, но слева зияют черные глазницы оконных проёмов неприветливого высотного здания не похожего на новостройку, а справа, понизу стройный ряд фонарей улочки убегает вдаль.
От прошлых цивилизаций Бейрут должен был сохранить что-то неуловимое в атмосфере города, менявшем свой облик на протяжении веков, семь раз разрушенном и восставшем из руин с превращением в современный мегаполис.
Вскоре передо мной вырос ряд хорошо освещённых зданий, среди которых выделялось большое с флагом, и я поняла, что это - центр. Подъездные пути были перегорожены "ежами" и при попытке сфотографировать его, услышала окрик от постовых военных. Видимо, особое положение после убийства премьер-министра Рафика Харири, запрещало фотографировать, но когда слышали, что я из Москвы, запрет смягчался.
Дороги то спускались вниз, то взбегали вверх. В огибающих линиях ночных фонарей угадывалась благоустроенная набережная. Воздух ночи наполнялся сладкоголосым пением муэдзина. Появлялись и исчезали редкие в этот час прохожие и машины. Город дремал. Ночные огни с тёмными силуэтами ночных сторожей охраняли сон города. Повстречавшийся при съёмке улочки водитель пожелал запечатлеться с машиной на мою камеру. Некоторые дома глядели заброшенными, зияющими окнами. Съехав в сторону моря, остановилась у огромной пальмы бетонированной набережной, откуда открывался вид на парковку катеров и яхт. Там, по низу, вышагивала охрана. Подкрепилась и проезжая мимо пальмы с прибитым к ней портретом с траурной лентой, под которым трепетно горели разноцветные свечи, и притормозила. Оказалось, это был американский профессор. Там же недалеко был охраняемый военными дом, связанный с именем Рафика Харири. Улочка с уклоном вниз вывезла на обустроенную набережную Средиземного моря. Мужчины и женщины в спортивных костюмах группками и в одиночку совершали пробежку. Количество оздоравливающихся людей немало удивило - здесь были и спортсмены, и пышнотелые дамы в мусульманских платках.
Только решила проехать для подзарядки фотоаппарата, как остолбенела от невиданного явления - забрезжил рассвет, и небо цвета бирюзы слилось через едва заметную полоску горизонта с морем такого же цвета. Заворожённая видом, я стояла, не смея двинуться. Заряжать фотоаппарат или подъехать к воде поближе, чтобы запомнить это? Пока я раздумывала, краски стали блекнуть. Лимонно-оранжевый свет фонарей таял на глазах, прощально бликуя на полировке металлических перил. Небо светлело, обнажая утренний моцион набережной, а в морской воде мирно покачивались оранжево-красные мячики. Подъехала ближе, чтобы убедиться в этом - десятка два невредимых мандарина беспечно качались в воде. Приехавшая из морозной Москвы, я удивилась такой непозволительной роскоши, тем более что я уже проголодалась. Хотелось добежать до них и попробовать на вкус. Ага, вот и ступеньки вниз, к морю. Прислонив велосипед к перилам, спустилась поближе к ним. Кто их сюда бросил? Кто-то опрокинул ящик или их выбросили, потому что они негодные? Вместо того, чтобы достать их и впиться в сочную мякоть, я залюбовалась ими в плеске начинающегося прилива среди живописных серых камней ландшафта прибрежья. Причудливые извивы вырисовывались от вздорного присутствия этих плодов ливанской земли и контраст увлекал вопреки классическому сочетанию цвета, гармонировал для меня с цветом зелени на камнях. Игра волн в изломах и впадинах оживляла настроение, но вид мусора, накиданного в море и валявшегося на камнях, огорчал.
Немного поодаль, на каменной гряде сидел молодой человек, уткнувшись головой в колени. Когда он заметил меня, я поприветствовала грустившего парня, слегка приободрила и поднялась к своему велосипеду. Направляясь в магазин, проехала мимо рассевшихся мужчин, куривших наргиле и, удивившись такому действу в столь ранний час, развернулась, чтобы сфотографировать их. Запечатлевая их с разных ракурсов, невольно разговорились. Это была их утренняя традиция после плавания. Один из собеседников любезно предложил мне кофе, и заодно я зарядила фотоаппарат в той же кофейне, что была через дорогу. Среди них оказался человек, побывавший в России. Попрощавшись, поехала прокатиться вдоль набережной дальше, чтобы посмотреть город и к вечеру отбыть в Дамаск. Приветствуя бегущих спортсменов и просто проявлявших ко мне любопытство, что я делала на протяжении всего моего путешествия, получая ответное одобрение, я катила вдоль набережной.
Поздоровалась со встречным велосипедистом. Ливанец сразу подрулил, интересуясь, откуда это я. Оказалось, что он почти единственный, кто катается здесь по утрам в будни. Белая трикотажная майка с воротничком и короткими рукавами, белая кепка с синим козырьком и джинсы, с заправленной в носок штаниной плохо вязались с чёрными туфлями велосипедиста, но широкая улыбка и мягкие глаза из-за дымчатых очков вполне располагали. Легко согласившись на приглашение съездить в Библос, он предложил оставить мой багаж у него дома. Дорога вела по тем же улочкам, что были обкатаны ночью, только теперь они были заполнены машинами, и ехать было труднее.
Проход дома загораживала машина, и мы протиснулись в оставшуюся щель и поднялись на второй этаж. Войдя в высокую двустворчатую дверь, я удивилась убранству гостиной - всё дышало богатой стариной как в музее. Пол был в коврах, из-под которых выглядывал сложный рисунок выложенного мрамора. Невозможно было сходу рассмотреть всю красоту, в которую я попала. Всё, что описано дальше, запомнилось много позже.
Мой рюкзак занял место за креслом, стоящим к проходу спиной и перпендикулярно к дивану, что был слева у стены, продолжая направляющую вглубь дома дорожку, скрывавшуюся дальше за занавесками. Они образовали гостевой угол вокруг низенького столика с безделушками из камней и табличкой "спасибо, что не курите".
Из глубины дома выглянула старшая дочь, высокая стройная девушка с роскошными длинными волосами. Обменялись взаимными приветствиями. Она была студентка.
Во время переодевания из глубины комнаты на меня смотрел огромный старинный шкаф с перламутровой инкрустацией снизу доверху, с роскошным кокошником и набалдашниками по углам и фигурными зеркалами на створках дверей. Ажурные салфетки на ониксовой поверхности принадлежали низким столикам перед малым диваном в сером бархате. За ними, у стены скучал восьмиугольный инкрустированный шахматный столик с расставленными на нём каменными фигурками.
Проходя через тёмный коридор на кухню, заметила, что между книжных полок по разные стороны располагались ещё две высоких двери, ведущих в спальни.
Зиад, разменявший шестой десяток, оказался любезным человеком. Предложил нетолько чай, но и хлеб с сыром, прогретым в микроволновке. Будучи впечатлён Москвой за время туристической поездки, он загорелся тогда культурой России и начал изучение русского языка. И действительно, у него дома был англо-русский словарь. Выпили чаю и выехали на велосипедах в путь.
У старинного здания юридического факультета, где располагались руины с античными колоннами, появились студенты с флагами Бейрута, направлявшиеся на площадь, куда подтягивалась митингующая молодёжь. Запечатлела это на камеру. И заодно взглянула на оставшиеся величественные колонны, в своё время бывшими важнейшим центром в Бейруте римской юридической школы: в 190-200 годах император Септимий Севр организовал тут Школу Права, которая к III веку стала одной из самых влиятельных в Империи. Именно тут были разработаны основные положения Кодекса Юстиниана, на основе которого многими веками позже возникло так называемое "континентальное право" - правовая система, которая была принята в странах Западной Европы. Бейрут на протяжении многих лет был средоточием наук и пристанищем ученых, центром одной из древнейших цивилизаций, насчитывающей пятое тысячелетие. С древнейших времен на тех землях взаимодействовали разные цивилизации и народы, и Ливан был частью Омейядского и Аббасидского халифатов, претерпел власть династий фатимидов, айюбидов, турок-мамлюков Османской империи и правители оставили Бейруту арабо-мусульманское наследие, хотя в первой половине двадцатого века было и французское господство.
Погода стояла тёплая, солнечная. Если не учитывать ту часть дороги, где было много машин на выезде из Бейрута, и тот факт, что машины из переулочков выезжают без торможения сразу на дорогу, то наш путь можно было назвать сносным.
Интересно, что многие из посетивших эти земли завоевателей сочли своим долгом оставить о себе необычное напоминание. В пригороде Бейрута, рядом с так называемой Собачьей рекой, на небольшой скале - множество выбитых надписей, которые сообщают о том, кто проходил с армиями через этот "пятачок" на берегу некогда бурной реки. Особенно "отличился" Рамзес-II: он первым придумал оставлять тут подобные надписи, пересек реку 3 раза и о каждом из них оставил напоминание.
Миновав памятную стелу в честь древнего сражения, заехали к его знакомой во фруктовую лавку у речки, что вытекала из пещеры Джейта. Два кило купленных авокадо, успешно растряслись и посеялись незаметно по дороге с лежачими полицейскими.
Вторая половина пути по тесным улочкам прибрежных городов была почти в удовольствие, если не считать того, что приходилось ехать по узкой полоске навстречу движущимся автомобилям рядом с желобком для сточных вод, а то и по нему. Автомашин очень много в городах Ливана - ими заставлены все тесные улочки городов.
Каждый поворот дороги открывал новые виды лазурного моря и раскинувшихся городов. Нарядные фасады домов, указатели лечебниц и русского ресторана, банановые рощи с синими пакетами на зреющих гроздьях, лежащие полицейские на дороге, множество магазинчиков, кафе, приветствующие гудки и лица - всё это летит навстречу.
Вот и финикийский город Библос, где к старинной крепости и форту спускается крутая улочка. Длинная коса волнореза, выложенная из огромных бетонных плит, ведёт в море и можно долго любоваться бьющимися о валуны волнами. Вода чистая, прозрачная беспокоится о совершенстве мира, обтачивая их вместе с ветром в причудливые формы.
Рыбаки удят свою удачу. Под шум волн на мысу объясняется влюблённая пара. * (http://www.photosight.ru/photo.php?photoid=809363&ref=author) Священник в чёрной рясе энергичной поступью меряет длину волнореза. Парочка, держась за руки, прогуливается по пирсу (http://www.photosight.ru/photo.php?photoid=819186&ref=author). Не насмотреться на плещущее о скальные глыбы море, не наслушаться всех его рассказов о былом портовом значении - пора осматривать город-гору Гебал, так он звучит по-финикийски, поддерживавший с древнейших времён связь с Египтом, откуда и проникла сюда его культура. Небольшой мыс заселен людьми как минимум с VII тыс. до н.э. И что самое примечательное - люди никогда не покидали этот город. Здесь тоже изобилуют магазинчики, привлекая богатством и красочностью выставленного товара на каждом шагу. Зиад вознамерился угостить меня натуральным лимонадом и мы поехали его искать, но необычная кладка улочек завораживает моё внимание - подо мной геометрически выверенное старинное мощение из больших морских галек. Белёсые обкатанные камушки упорядоченно частили рёбрами в земле, неровностью гарантируя устойчивость при любых ливнях и потопах, предотвращая скопление воды. Невдалеке разнежилось собрание кошек, впитывавшее вобранное ими солнечное тепло.
К сожалению, примечательная реальность времени в виде натурального лимонада себя изжила, и мы ограничились мороженым, обильно усыпанным орешками.
Обратный путь для меня оказался невыносимым. Ночные разъезды и путь туда после длительного перерыва в катании было большой нагрузкой. Сдаваться не хотелось, а маршрутки не брали пассажиров с велосипедами. Решили ехать до кафе, где смогли бы подкрепиться цыплёнком и отдохнуть заодно.
Заведение оказалось далече, и мы все ехали и ехали. Теперь дорога не утомляла подъёмами, но касаться седла было проблемно. Обмотав его курткой для мягкости, надеялась спасти положение, но бесчисленные лежачие полицейские на асфальте заставляли приподыматься, и оставалось ехать стоя, сколько это было возможно. Спуски наслаждали своей протяжённостью, но седло стало пыткой и ехала, превозмогая внутренний стон от боли разбитого таза.
Наконец, остановились у рыбного кафе, где готовят из свежего улова. Мелкая рыба, похожая на мойву, с жареным хлебом и лимоном оказалась очень вкусной. Местному коту доставались в лакомство масляные головы рыбёшек.
На обратной дороге вновь встречались бегуны - мощные, тренированные атлеты, явно, олимпийский резерв. Они не оставались без ответного приветствия и всю дорогу нас сопровождали автомобильные гудки, будто мы из велопробега "Тур де Франс".
Выехав на оживлённую автомагистраль, в какой-то момент я пошла пешком. Зиаду всё же удалось затормозить пустой автобус. Мужчины жарко обсуждали события.
После душа и чая мне не хотелось никуда выходить, но надо было созваниваться с Идой, а в доме телефона не было. Потащилась с Зиадом на переговорный пункт и поймала её как раз в момент перед выездом к границе, где мы и обусловили заранее нашу встречу. Сообщив ей, что мне необходимо восстановиться, договорились с ней о встрече через день, а на завтра с Зиадом наметили поездку в Баальбек на маршрутке, хотя вначале планировали Сайду, (Сидон по-старому), на велосипедах. Ида знакомилась с Дамаском.
Я засыпала на диване, с поперечным креслом у изголовья, заваленным моими вещами. Через проход стояло пианино с прислонёнными велосипедами. В распахнутую дверь небольшой столовой, охраняемой воином с кинжалом с одной стороны и купальщицей - с другой, выглядывал край стола с белой скатертью. Обе классные скульптуры резной работы цвета слоновой кости органически сливались с высокими подставками такой же изящной работы, как и они сами.
К комоду со старинным зеркалом, с отражающимися в нём стеклянными вазами и лампой, старинным деревянным сандалиям на высоких перекладинках с перламутровой инкрустацией и белым кожаным верхом с вышивкой, оставшиеся от свадебной церемонии бабушки Зиада, я присмотрелась уже в другой раз, позже.
Наутро восьмого марта я проснулась поздно, около десяти часов. Пока позавтракали и доехали до "Колы", где отправляются маршрутки на Баальбек, настал полдень. На этот день была назначена демонстрация на три часа пополудни. Сможем ли вернуться, мы не знали. Выезд уже затруднялся - город был возбуждён и наполнялся людьми с флагами. Они шли и ехали. Подростки высовывались из окон машин с флагами Ливана в руках, на многих машинах и автобусах были закреплены ливанские флаги.
Миновав все перекрёстки, маршрутка поехала очень быстро, преодолевая затяжные горные подъёмы. Дорога с хорошим и ровным покрытием позволяла развивать скорость. Навстречу то и дело мчались машины с развевающимися на ветру флагами. Непривычно было видеть целые автобусы мусульманок. Удивляла активность ливанок вне зависимости от их проживания - все считали за долг прибыть на демонстрацию, быть в едином порыве, отстаивая свою независимость. Все ехали в Бейрут.
Баальбек, возведённый на полуторатысячной высоте над уровнем моря встретил сильным ветром и безлюдьем - гряда развалин, начинавшаяся за голубой мечетью, древности разрушенного города, одинокий продавец открыток и жвачки перед входом.
Из обнаженного углубления раскопок возвышались огромные колонны храма Венеры, а в храмы Юпитера и Бахуса попасть можно только по входному билету, причём более дорогому для иностранцев, чем для самих арабов.
Размах и грандиозность даже былого сооружения весьма зрелищна - впечатляют и размеры, и резьба по камню, и вопрос: - Как же это всё доставлялось и воздвигалось? Тонкая живопись небольших картин, размещённых в нише, до сих пор впечатляет знатоков искусства, способствуя распространению их копий по миру.
Увиденные позже в Сирии развалины Пальмиры и Афамеи произвели на меня меньшее впечатление, почему, остаётся гадать. Возможно, размер колонн, полных величия и красоты, возможно, местоположение, возможно, сама идея архитектурного замысла оставляет в сердце что-то такое, что незабываемо. Грандиозная красота здесь органична. Как строили в те времена, так и остаётся загадкой, наверное, и по сей день.
Покидая этот комплекс, бросился в глаза заброшенный дом с балконами и пустыми окнами, что нёс следы недавних войн. За поворотом стояла старинная арба на огромных деревянных колёсах, довершая картину почитаемого места. Возвращаясь, проехали через облако, зависшее на горе, но в низине сияло солнце.
В Бейрут въезд был затруднён, и микроавтобус высадил всех у эстакады, откуда мы пошли пешком. Демонстранты уже расходились, заполнив все дороги. Навстречу шли мужчины и женщины в глухих мусульманских одеждах, современная молодёжь с флагами в руках на древке и без. В грузовике скучившиеся дети размахивали знамёнами Ливана. За стеклом современного автомобиля мелькнуло милое лицо молодой женщины в глухо повязанном платке, управлявшая им. Транспорт стоял и не двигался. Как сообщали новости, их численность достигла тогда полутора миллионов. Фотоснимки - здесь.*
Вечером до Иды дозвониться не удалось, так как телефонист, набиравший номер по записанным мною цифрам, сказал, что абонент недоступен, и телефон её знакомых, у которых она остановилась, также не отвечал. Огорчившись, решила дозваниваться утром.
В самостоятельных поисках этот переговорный пункт на следующий день найти было сложно - он замаскировался под наглухо закрытой металлической шторой.
И во второй раз, когда мы пошли вместе с Зиадом, телефонный пункт был ещё закрыт. Попытка дозвониться с другого офиса также не увенчалась успехом.
Вскоре всё же выяснилось, что попутчица моя уже прибыла в Тартус и размещается в гостинице. Она не знала название и просила перезвонить позже (!) Не ожидая такого оборота дела, поняла одно, что надо былосрочно паковать вещи и отбывать в Тартус.
Зиад проводил меня до автостанции, где как раз в скором времени должен был отходить автобус в этом направлении. Он был почти пуст. Велосипед и велорюкзак заняли место в боковом багажнике, я - на просторном переднем сиденье.
Подобрав попутчиков за пределами автостанции, наш комфортабельный автобус покатил вдоль прибрежной линии. Погода была солнечная и обзор хороший. Помощник водителя - кондуктор рассчитал меня и дал карточку для заполнения. Под потолком висел монитор, по которому шёл видеофильм. Небольшая остановка в промежуточном городе позволяла перекусить в маленьком буфете - обслуживали только мужчины.
Вскоре мы были на границе и с документами в сопровождении кондуктора прошли две конторы для проставления отметок на выезд и въезд. Плата за визу, в паспорт - марки со штампом. Итак, девятого марта я выехала с территории Ливана в Сирию.