За месяц у меня собралась огромная папка нужных Третьему Отделению бумаг, которые я должен был передать графу А.Х. Бенкендорфу.
У входа в Третье Отделение я услышал из окна знакомые и весёлые голоса. Часовой объявил Бенкендорфу о моём прибытии. Шеф жандармов пулей вылетел мне на встречу. "Сегодня принять не могу: у меня гости. Понимаете, гости..." - в полголоса сказал он мне. Из кабинета донёсся весёлый голос Орлова: "Да впусти ты его, будь человеком, Александр Христофорович!" "Проходите," - сказал Бенкендорф.
За длинным столом, кроме Бенкендорфа и Орлова, сидели генерал Л.В. Дубельт и граф генерал Я.И. Ростовцев. Когда я отдал документы лично в руки Бенкендорфа, Ростовцев первым заговорил со мной: "Я хорошо знаю вас в лицо. Леонтий Васильевич говорит, что вы кроме всего и пишите. Что именно? Прозу или стихи?" "Ваше сиятельство, кроме воспоминаний я веду дневник. Для наших потомков," - ответил я. Лицо Ростовцева, украшенное усами до ушей, полноватое, вспыхнуло румянцем интереса. "И когда можно будет ознакомиться с вашими литературными работами?" - спросил он и для вида одёрнул золотой аксельбант. Награды на его широкой груди, как мне показалось тогда, буквально загорелись. В наш разговор вмешался Дубельт: "Яков Иванович, этот человек очень начитан и я знаю, что он, как и я, читал прозу Вальтера Скотта, "Ричард Львиное Сердце", например. А Скотта и я переводил в своё время..."
Отказывать Якову Ивановичу Ростовцеву я никак не смел. "Вы не волнуйтесь, у Якова Ивановича не пропадёт," - сказал Бенкендорф, чему я удивился, ибо он в отличии от начитанного Дубельта, относился к литературе весьма прохладно. ( А А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов не дружили с нашей службой.)
На выходе из Третьего Отделения Ростовцев напомнил мне: "Я с интересом жду ваши бумаги..." Но я не волновался: граф Я.И.Ростовцев ныне начальник штаба военно-учебных заведений и мои труды не пропадут у него никогда. Но как отнесутся к ним государь император Николай, Бенкендорф и Орлов - это уже загадка? "Ругать" их не будет точно Дубельт. А все остальные?