Кто-то трясет меня за плечо. Моя соседка по палате. Та женщина с книгой. Она улыбается.
- Просыпайся! Медсестра сказала тебе сдать мочу. И кровь. Натощак.
Я поежилась. В больнице я лежала один единственный раз. С почками. Это было полгода назад. А ощущение, как будто это было только вчера. Только в тот раз я лежала в детской больнице. В отделении урологии. Сейчас меня пометили во взрослую больницу. В отделение травматологии, но оно идет смежно с урологией - в палате лежат пациенты обоих отделений.
Я иду в процедурную. Медсестра занимается моим глазом - отодвигает повязку, смотрит, поправляет обратно.
- Можно хоть посмотреть? - спрашиваю я.
Она качает головой.
- Сейчас рано. Но у меня для тебя хорошие новости. После обеда тебя посмотрит врач, и он ее снимет уже насовсем.
Я выдыхаю от облегчения. Залепленный глаз меня изрядно напрягает.
- Зачем вообще залеплять ожог? - спрашиваю я. - Только хуже ведь...
- Пластырь не соприкасается с поврежденной кожей. Заклеили то, что вокруг, чтобы инфекция не попадала. Создали воздушную подушку, чтобы подсыхал.
Я киваю.
- А зачем сдавать кровь и мочу? - недовольно морщусь я, когда она втыкает в меня иголку. - Ведь со мной же все в порядке.
- Никто не знает, сколько ты пролежала в лесу. На сырой земле. Может быть, ты простудилась. Нужно понять, нет ли микробов.
Чувствую я себя не очень хорошо. Знобит. Наверное, я все-таки простудилась.
Сколько я пролежала в лесу? Кто меня нашел?
Последнее, что я помню, лицо Стаса. Что же все-таки он сделал со мной?
"Думаю, ты не захочешь помнить о том, что мы с тобой сделаем. Поэтому просто выпей это".
Помню горящие угли.
"Я уничтожу тебя".
И больше я ничего не помню.
Он бросил меня там, в лесу? А потом меня нашел какой-нибудь случайно проходивший мимо грибник?
Надо спросить у родных о моем чудесном спасении.
Я прохожу в свою палату. У меня две соседки. Женщина, с которой я немного успела пообщаться, и девушка чуть постарше меня.
Раздается звон колокольчика. Сердце екает. Полгода назад, когда я лежала в больнице, я слышала точно такой же колокольчик. Это так зазывают за завтрак.
Я прохожу в коридор, держа в руках тарелку и чашку. В конце коридора очередь. Толстая женщина в белом чепчике охраняет телегу, на которой стоят два ведра. Каждый подходит к ней, она плюхает в тарелку кашу, сверху кидает брусок масла. В кружку наливает чай. В руку кладет сырок.
Я дожидаюсь своей очереди и иду в свою палату. Мысленно сравниваю две больницы. В прошлый раз моя палата располагалась рядом со столовой, и я завтракала за столом. Сейчас я сажусь на свою кровать, ставлю посуду на тумбочку.
Мои соседки разговаривают друг с другом. Я молча жую кашу. Мне не хочется с ними общаться.
После завтрака я немного оживляюсь. Беру в руки телефон - тридцать шесть пропущенных вызовов. Двадцать пять из них - от мальчишек. И одиннадцать - от Дашки.
Я пишу Роме и Даше. Говорю, что со мной все хорошо. Чтобы не волновались за меня.
Отправляю сообщения. Ложусь на кровать.
Я целиком погружаюсь в свои мысли. Думаю о том, чем можно отпилить эти чертовы решетки.
Мне нужна эта яма.
Я хочу похоронить этого ублюдка.