Утром меня разбудила Умка, которая ходила по мне лапами. Стоп! Умка? Она должна быть в клетке! Я разлепила глаза и увидела перед собой Стаса, который положил Умку на меня. Крольчиха легонько стучала лапками по одеялу.
Его, наверное, впустила бабушка.
Я замычала и зарылась с головой под одеяло.
Стас завозмущался.
- Ну уж нет! Вставай, Спящая красавица!
- Сколько времени?
- Время смотреть фильм! Побежали ко мне завтракать! И у меня такой фильм есть, обалдеешь!
- А какой?
- Про привидения.
- Пойдем. - Я оживилась. Фильмы про привидения я обожала. - Только давай сначала в магазин забежим быстренько, бабушка еще что-то вчера просила купить, а я забыла.
Мы со Стасом были заядлыми киноманами. Фильмы мы смотрели почти каждый день. Вечером, когда темнело, мы уходили к нему, ложились на пол в его комнате и смотрели фильм на огромном приогромном экране. Конечно, на самом деле экран был обычный, средних размеров, но у нас с бабушкой был только старый пузатый телевизор, и все современные модели казались мне настоящими кинотеатрами.
В магазине, еле-еле дотянувшись до прилавка, я протянула продавщице продукты.
Стас стоял рядом и смеялся. Ух, как я злилась, когда он подшучивал над моим ростом. Ну погоди, когда я вырасту, я тебе устрою!
Был самый разгар нашего последнего предшкольного лета. Осенью мы должны пойти в школу. В первый класс. Мне было шесть, а Стасу семь. Мама хотела отдать меня в школу на следующий год, но я безумно хотела попасть в один класс со Стасом. Пока что нам не было никакого дела до будущей школы - ведь это лето будет длиться целую вечность.
Мы возвращались из магазина, и тут я заприметила двух девочек, которые играли в какую-то странную игру.
Девочки были постарше меня года на два. Их было трое. Двое натянули резинку и стояли по бокам, а третья девочка прыгала в середине. При этом она прыгала в определенной последовательности. Как будто это был какой-то танец.
- Пойдем! - недовольно сказал Стас и потянул меня за руку.
- Подожди! Я хочу понять, что они делают!
- Они играют в какую-то ерунду! Девчачьи игры всегда странные. Пойдем смотреть фильм.
Но мне безумно понравилась эта игра.
- Я хочу также! - заныла я.
- Ну что я могу сказать? Иди знакомиться, они тебя научат.
Я вся сжалась, мне было страшно идти знакомиться, я боялась девочек. Все еще помнила, как девочки нашей улицы отказались со мной играть, потому что у меня были мальчишеские игрушки. Я неуверенно подошла к девочкам. Ни к чему хорошему это не привело. Девочки посмеялись надо мной, сказали, что я еще маленькая, а в эти игры играют только большие девочки. Я вернулась вся в слезах.
- Не плачь! Я сам к ним пойду! - сказал мне Стас.
Он ушел к девчонкам, а я пошла домой относить продукты.
Когда я разобралась с пакетами и убрала все в холодильник, пришел Стас. Довольно протянул мне резиночку тех девчонок.
- Я все узнал! Я тебя научу.
- Они тебе рассказали? Вот так просто? И отдали резиночку? - поразилась я.
Я восторженно смотрела на белый моток резинки.
- Они мне подарили, - гордо сказал он. - Я с ними поздоровался, улыбнулся им, попросил научить в нее играть, они все рассказали и даже отдали резиночку.
В тот момент я очень гордилась моим другом. Гордилась тем, что у него так здорово получалось со всеми дружить.
Но спустя несколько лет, когда мы стали врагами, я узнала настоящую тайну резиночки. Одну из тех девочек звали Дашей. Впоследствии Даша стала моей одноклассницей, а потом - лучшей подругой. Именно она рассказала мне эту тайну. Что Стас, чтобы выведать тайну игры в резиночку, стал пытать их крапивой. Стас уже тогда внутренне был склонен с жестокости и агрессии, но я этого не видела. Для меня он был просто моим Стасом. Самым лучшим и красивым мальчиком на Земле.
- Ну что, пойдем научу тебя прыгать через резиночку? А потом посмотрим фильм?
Мы вышли в огород, один конец резиночки перекинули через стоящие рядом два столбика, а на другой конец встала я. Стас встал сбоку от двух резинок и показывал мне разные прыжковые комбинации. Вскоре я выучила движения и стала прыгать сама.
Больше всего мне удавалась та часть, где надо так быстро выпрыгнуть из резинки наружу и попасть ногами прямо на сами резинки. Я почему-то всегда попадала четко на линии, даже если резинки натянуты до самых бедер. А вот та часть, где надо было прыгнуть внутрь, у меня никак не получалась. Даже если резинки натянуты низко, до колен. Почему так, я понять не могла. Может, не хватало быстроты? Или ноги коротковаты?
После этого мы постоянно играли в резичноку. Продвинулись мы в этом здорово. У нас стало получаться очень быстро. Мы даже от себя добавили пару движений. Мы играли каждый день и по многу раз, и мне кажется, я так отработала движения, что никогда их не забуду. Только, когда мы играли, я замечала, что Стас часто осматривался по сторонам, нет ли кого рядом? Я понимала, что это девчачья игра, и если какие-нибудь мальчишки увидят его, потом будет много насмешек. Но игра и мне и ему понравилась безумно.
Мы пришли к нему домой и стали смотреть "Корабль-призрак". Мама Стаса сделала на завтрак блинчики с малиновым вареньем.
Фильм нам очень понравился. Морскую тематику просто обожали, и привидений тоже. Там было очень много пугающих моментов. Стас сказал мне, что я очень похожа на Кэтти, маленькую девочку-призрака из фильма, только волосы другие. У Кэтти они рыжие, а у меня какие-то непонятные, то темно-серые. Такой оттенок в салонах красоты называют "лесной орех", но я бы назвала его просто: цвет мокрой пыли. За "Кэтти" Стас получил по носу. Как же он мог забыть, я же ненавижу девчачьи роли. И сравнение с маленькой доброй девочкой-привидением привело меня в бешенство. После просмотра я была в восторге от Джека, главного злодея, оказавшегося в конце фильма кем-то вроде демона из Преисподней, и который всех лихо обманул, притворившись человеком. Чтобы помириться, Стасу пришлось соврать, что он все перепутал и на Кэтти я не похожа ни капли, и да, он как следует рассмотрел и понял, что у меня есть что-то общее с Джеком. Глаза такие же и также улыбаюсь. После его слов я сидела довольная. Для меня это было самым лучшим комплиментом.
Стас сказал, что я странная, потому что никогда не плакала, когда убивали добрых героев. Зато всегда ревела, если фильм кончался хэппи-эндом и умирали злодеи. И вот теперь в конце фильма, когда взорвался корабль и взрыв уничтожил моего любимого Джека, я опять пустилась в рев.
- Никогда не видел, чтобы кому-то так было жалко злодеев! - ухмыльнулся он.
Фильм вдохновил нас на еще одну игру. И сразу после просмотра мы понеслись ко мне домой и стащили у бабушки две простыни. У нее их была целая гора, и вряд ли она заметила бы пропажу парочки.
Мы забрались на чердак и принялись колдовать над своими будущими костюмами.
Мы нарисовали красной краской на простынях улыбки, а черной обвели глаза и сделали прорези. У нас получились замечательные костюмы привидений, нам тогда казалось, что они очень страшные и все будут нас бояться.
К вечеру мы доделали их, и, бегая вокруг домов, мы пытались кого-нибудь напугать. Но к нашему огорчению, нас никто не боялся. Нам попались соседи из дома номер пятнадцать, я не помнила, как их зовут, пожилая такая пара, бабушка и дед. Мы напали на них сзади и завыли, изображая злобных привидений, но они не испугались, а наоборот, улыбнулись и засмеялись. Потом мы увидели, как возле своей вишни ходит дядя Гена. Но мы не стали его пугать, однажды за то, что мы оборвали его вишню, он нас здорово потрепал. Потом нам попалась семья Ермаковых, но они тоже засмеялись, даже их маленький сын не испугался.
Мы в расстроенных чувствах забрались на чердак и стали думать, что же мы сделали не так.
В дальнейшем в этом деле мы очень преуспели. Мы стали настоящими фанатами ужастиков, и усовершенствовали свою методику "пугания".
На следующий день мы посмотрели "28 дней спустя", и нас перестали вдохновлять привидения. Нашими кумирами отныне стали зомби. Мы стали делать крутые костюмы и очень продвинулись в технике грима. Из Стаса вышел отличный актер, даже я так не могла страшно закатывать глаза. А уж какие звуки он издавал! Мне было очень страшно. И людям вокруг тоже. Мы одевали старую простую одежду, мазали ее кетчупом. Пудрили лица мукой, чтобы кожа стала белой-белой, фломастерами рисовали синяки под глазами. Мы шли по дороге кривой походкой, подгибая под себя ноги. Широко раскрытые глаза, волосы спутаны. С гримом мы старались не переусердствовать. Мы тогда уже поняли, что людей больше пугает естественность, какая она есть, поэтому кетчуповой крови мы добавили себе на одежду совсем чуть-чуть. Мне кажется и без этого нас бы пугались. Пугал бы сам факт того, что в темноте одиноко бродят странные дети.
Вечер выдался прохладный, и я даже накинула куртку. Стас был в одной легкой футболке.
- Тебе не холодно? - спросила я.
- Нет, мне никогда не бывает холодно, ты что, забыла?
Ах, да...Как я могла забыть. Стас никогда не мерзнет. Когда все ходят в куртках, он одевает ветровку. Когда все одевают ветровку, он ходит в футболке. Я в шутку как-то сказала, что он всегда живет на другой планете, и на его планете всегда теплее на один сезон.
И тут мы увидели вдалеке улицы моего деда, который возвращался с работы. Он шел, пошатываясь, и держал в руках бутылку, к которой время от времени прикладывался.
Мы спрятались в кустах и обдумывали план действий, как бы так получше напугать деда, чтобы он от страха раз и навсегда перестал пить.
И, когда дед подошел достаточно близко, мы встали на колени и поползли к деду на четвереньках, сопровождая свой выход шипением, рычанием и клацаньем зубов.
- Мать честная, раскудрить твою через коромысло! - завопил дед и то ли побежал, то ли попрыгал прочь. Я никогда не видела, чтобы мой медлительный от старости дед мог так бегать и тем более прыгать. Каждый его удаляющийся прыжок по длине явно превосходил результаты Олимпийских игр, но вряд ли дед мог об этом догадываться.
И дед действительно перестал пить на какое-то время. Стал чаще креститься. И вообще стал почаще уходить в себя и задумываться о разных вещах. Так что наш урок ему только на пользу. Пусть думает, думать - это полезно.
Через некоторое время, после моего переезда, когда разрушилось наше "вместе", я тоже стала задумываться о многом и на многие вещи стала смотреть по-другому. Как бы по-взрослому. Как будто во мне щелкнул какой-то замочек, и некий ранее не работавший механизм вдруг задвигался.
И, когда наши дороги разошлись, я часто вспоминал улыбку Стаса, того Стаса, который был моим другом. Его светлые волосы, его улыбку, наши детские игры. Особенно запомнилась игра в "Брось в окошко". Глупая, детская, но безумно милая игра.
В окошко - улыбку, а из окошка - смех.
Я вспоминала разные детские песенки, которые мы пели, помнила все слова, все до единого. Мы очень любили петь. Петь у меня получалось лучше, чем у Стаса, я не путалась в словах и хорошо помнила мотив, в отличие от него. Он часто обижался на меня за это - ведь это он обучил меня многим песенкам, и я просто не имела права петь их лучше. Стас хотел сам петь мне их.
Сейчас я согласна на все, что угодно, лишь бы тот мальчик из прошлого снова стоял передо мной и пел мне свои песенки.
Песенка про овечку. Про котенка и паровозик. Песни Высоцкого, которые любил слушать дед. Дворовые песни, которые пели взрослые мальчишки.
Я помню их все. И они все играют в моей голове, как будто там находится встроенный магнитофон.
Эти песни говорят мне, что когда-то я была счастлива.