Начало июля. Утро. На небе ни облачка. Солнце, поднимаясь всё выше и выше, быстро входило в силу. Солнечные лучи, пока ещё не особо жаркие, но на редкость яркие, пробившись сквозь густую темно-зелёную листву, весело засверкали на стекле широкого канцелярского стола, но за столом сейчас было не до веселья. Здесь шёл серьёзный разговор.
- Так, значит, - секретарь комсомольской организации лесного техникума Павел Ромашов постукивал указательным пальцем по краю стола и внимательно смотрел на понурые лица учащихся третьего курса Закадыкина и Корытова, - вы будете проходить практику в Зуйском лесхозе? Так?
Ромашову очень хотелось смотреть прямо в глаза своим собеседникам, как его учили на недавних курсах молодого партийного актива, но собеседники глаза старательно прятали, разглядывая что-то под столом секретаря.
- Так, Корытов?! - секретарь повысил голос, чтобы мгновенно определить - кто есть кто в этом кабинете и приступить к постановке задачи подчинённым. Этому тоже его учили на курсах, и теперь Ромашов старательно проверял теорию практикой.
- А чего сразу я-то? - буркнул Витька Корытов, не поднимая глаз. - Закадыка, вон, тоже едет...
- Знаю! - хлопнул по столу ладонью Ромашов. - Потому и вызвал вас вместе...
- А чего сразу нас-то? - никак не хотел униматься Корытов. - Вся группа наша уезжает, а мы-то чего? Вон, Петьку Савостина вызвал бы, он же в комитете у вас...
- Вас-то чего вызвал? - секретарь нарочито медленно встал из-за стола и подошёл к учащимся, как говорится, вплотную. - Спросить хочу: что у нас будет на следующий год? Корытов... А?
- Чего, чего, - засопел Витька, непременно ожидая какого-нибудь подвоха от главного комсомольца техникума. - Диплом мы защитим... Потом в армию... Вот, чего.
- Диплом! - Ромашов даже ногой топнул, чтоб придать своему возмущению наигрознейший вид. - Мелко мыслишь, Корытов! Всё только о себе да о себе, а я тебя во всесоюзном масштабе спрашиваю. Тридцатая годовщина победы над фашистами будет отмечаться на следующий год. Понял?!
- Это-то ясно, - кивнул Витька. - Это все знают...
- Раз ясно, - секретарь опять сел за стол, - тогда слушай комсомольское поручение на практику!
- Чего?! - учащиеся быстро подняли головы и удивлённо посмотрели на секретаря. - Нам уже дали задание! Отчёт должен быть не меньше пятидесяти страниц! А еще схемы с диаграммами! И попробуй не сделай, так Иван Иванович таких пендюлей выпишет, что подпрыгивать замучаешься. Когда нам ещё другое-то поручение делать?! Не успеем!
- Успеете, - с радостью взялся тренировать свой уверенный взгляд руководителя Ромашов. - На то вы и комсомольцы, чтоб всё успеть! Партия сказала надо!
- А чего мы одни, что ли, комсомольцы?! - ершился Витька. - У нас вся группа такая! Нашли крайних!
- Но только вы двое едете в Зуйск! - чуть поперхнулся Ромашов, но быстро вновь настроился на руководящий лад. - А потому больше некому собрать материалы о партизанском движении в Зуйских лесах. Вот! Вы же знаете, что Зуйск освобождал первый секретарь нашего райкома. Помните, он на встрече с нашими студентами об этом рассказывал?
- Помним, - дружно соврали Корытов с Закадыкиным и тяжело вздохнули.
- Вот потому и доверено вам это важное дело, - ещё строже продолжил речь Ромашов. - Соберёте материалы и подготовите доклад с фотографиями ветеранов. Понятно?! Я обещал первому подготовить информацию о Зуйске. Поняли? А насчёт других не сомневайтесь - они тоже своё получат.
Корытов ещё немного поголосил о своей занятости во время практики и о строгости характера руководителя практики - Ивана Ивановича Семёнова, но секретарь комсомольской организации остался непреклонным и велел "катиться колбаской" из кабинета.
- Да, пошёл он лесом! - продолжал возмущаться Витька уже на крыльце старинного особняка, в котором были устроены аудитории лесного техникума. - Чего он нам сделает?!
- Сделает, - вздохнул Гена Закадыкин. - Я на "красный диплом" иду и хочу на следующий год лесотехнический институт поступать. Так Ромашка нагадить запросто может, а я своего всегда добиваться привык. Не хочется времени терять. Так что, придётся нам с тобой, Витя, партизан по Зуйским лесам искать. Никуда не денешься...
- Я, вообще-то, не против, - махнул рукой Корытов, - только Ромашка достал уже так, что дальше некуда. Год назад, когда учился на четвёртом курсе, нормальным ведь пацаном был, а как назначили освобождённым секретарём, так сразу весь из себя стал. Зайдите в комитет... Чего не мог он просто сказать, мол, о партизанах доклад сделайте, пацаны? Я же запросто... У меня батя воевал... Я историю люблю... А вот, когда кто из себя уж очень много представляет, так это для меня - нож острый.
2
В районный городок Зуйск практиканты приехали рано утром. В конторе лесхоза никого не было и Витька с Генкой пошли слоняться по городу. Хотя, если честно, слоняться здесь было особо негде. Центральная площадь с памятником, дом культуры с колоннами, сквер, две улицы двухэтажных домов, еще купеческой постройки, улица трёхэтажных кирпичных зданий, уже современных, а вокруг этих улиц настоящее скопище домов частных. Покрутившись на площади и сбежав от огромной собаки, на краю одной из купеческих улиц, ребята, вспугнув стаю сизых голубей, уселись на лавочку возле памятника. И надо же было так случиться, что как раз напротив лавочки расположилось старинное здание из красного кирпича с вывеской "Краеведческий музей". А под вывеской пожилая женщина мыла ступеньки крыльца.
- Генаха, - толкнул товарища ногой Витька, - пойдём в музей сходим. Всё равно делать нечего...
- Зачем? - Гена удивлённо глянул на однокурсника.
- Насчёт партизан спросим. Чего время-то терять?
- Да, кто ж нас сейчас в музей пустит? - Закадыкин неторопливо почесал бок. - Рано же ещё...
- Пойдем у бабки, которая крыльцо моет, спросим. Не пустят - так не пустят. За спрос денег не берут.
Бабку звали Людмилой Петровной, она работала директором музея, а потому сразу же, даже не завершив приборки на крыльце, повела практикантов в музей.
- Партизанским движением интересуетесь? - спрашивала Людмила Петровна, открывая шторы на зарешеченных окнах. - Это хорошо: историю надо знать обязательно. Забывать её никак нельзя. Сейчас я вам всё покажу...
Через полчаса практиканты уже знали, что в годы войны в городе Зуйск действовало подполье, а в окрестных лесах воевал партизанский отряд имени товарища Чапаева. А за полгода до освобождения города советскими войсками всех подпольщиков арестовали. Три дня оккупанты держали подпольщиков в тюрьме, но двум пленникам удалось бежать в лес к партизанам, а остальных фашисты казнили на городской площади. Партизаны хотели напасть на тюрьму, чтобы освободить товарищей, однако нарвались на засаду, и им пришлось с боем отходить в лес. Многие погибли. Кто-то предупредил фашистов о нападении. Узнав, что ребята приехали на практику в лесхоз, Людмила Петровна посоветовала им встретиться со Степаном Фёдоровичем Бобровым.
- Он как раз из тех, кто тогда уцелел при разгроме подполья, - вздохнула директорша музея, провожая практикантов за порог. - Правда, потом, когда он вместе товарищами пошёл на штурм тюрьмы, его ранили. А после... После тяжко было... Я ведь с ним в одном классе училась... Какой парень хороший был, очень он мне нравился, а потом... Здорово его жизнь потрепала... И всё из-за неё... Впрочем, назад ничего теперь уже не повернуть... Теперь всякое про него говорят... Конечно, ему тяжело о том времени вспоминать, ужас как тяжело, но попробуйте... Не простой он человек, но вдруг вам повезёт. Лучше него никто о партизанском движении вам не расскажет. Вы спросите в конторе, когда он из леса придёт и попробуйте. А вдруг...
3
К конторе лесхоза Витька с Генкой подошли как раз в то самый момент, когда невысокий кряжистый мужчина отпирал навесной замок, висевший на серой двери крыльца. Рядом стояла полная женщина с бледным и очень строгим лицом.
- Чего надо, ребята? - глянул на подбежавших к крыльцу практикантов мужчина. - Поработать летом хотите? Проходите в кабинет.
- Мы на практику приехали, - быстро решил взять инициативу в руки Закадыкин. - Из лесного техникума.
- А, из техникума? - чуть нахмурился мужчина, которого звали Анатолием Ивановичем, и работал он директором лесхоза. - Так, так... Садитесь к столу. На практику, значит. Местные?
- Нет, приезжие.
- Вам, поди, и жильё предоставить надо?
- А как же! - в один голос отозвались практиканты. - Нам сказали, что всё будет!
- Будет, будет, - кивнул Анатолий Иванович и прислушался к шуму в соседнем кабинете. - Сейчас придумаем чего-нибудь... Клавдия Петровна, зайди-ка!
- Вот что, Клавдия Петровна, - кивнул директор на практикантов, - надо ребят на квартиру пристроить. Подбери им на своё усмотрение, а потом подумаем на какой их участок направить. Сейчас главный лесничий придёт...
Женщина посмотрела на студентов, а потом что-то прошептала директору на ухо.
- Точно! - директор улыбнулся и хлопнул ладонью по столу. - Пойдёте в экспедицию с работниками исследовательского института. Им как раз люди нужны. Как же я сразу не сообразил? Вы - то что им нужно: молодые, сильные... И с квартирой вопрос решён. Сегодня в конторе переночуете, а потом на три недели в лес. На чистом воздухе. В палатках. Красота! Сам бы пошёл, да только дела никак отпускать не хотят.
Клавдия Петровна отвела практикантов в какую-то полутёмную кладовку, разгребла завал картонных коробок в углу, нашла там две раскладушки и велела устраиваться.
4
Только устроиться как следует студенты не успели, минут через десять их опять позвали к директору.
- Вот они! - директор показал рукой на практикантов, словно на известную всему миру достопримечательность.
- Вы смеётесь надо мной, Анатолий Иванович? - сразу же принялся возмущаться невысокий худощавый человек чем-то похожий на комиссара Жюфа из "Фантомаса". Особенно лысиной. - У меня серьёзное дело. Мы будем обследовать леса в Гнилой Пади. Там непроходимые места, мне сильные люди нужны...
- А я что говорю, милый мой Александр Ильич, - перебил взволнованного оратора Анатолий Иванович. - Я тебе и говорю, что не жалею для тебя самые лучшие кадры. Ты посмотри на них. Студенты, комсомольцы, спортсмены! Богатыри, одним словом...
И хотя сложения Витька с Генкой были не особо богатырского, но они от этаких похвал зарделись и как по команде расправили грудь.
- Это же наш боевой резерв! - не унимался директор. - Юношеский задор при умелом управлении любую гору с места сдвинет! Сквозь огонь пройдут, если нужно! Не дай бог, конечно... Тьфу-тьфу... А я к ним ещё и опытного дам. Клавдия Петровна! Тараканов пришёл?!
- Пришёл, - отозвалась из-за фанерной перегородки Клавдия Петровна.
- Пусть заходит!
Через минуту в кабинет зашёл сутулый мужик лет пятидесяти с густой сивой шапкой растрёпанных волос, с носом картошкой какого-то сизо-бурого цвета и с красными глазами. Пахло от того мужика несвежими отголосками бурного вчерашнего застолья и свежим чесноком. На ногах он стоял как-то не совсем твёрдо.
- Василий, - поспешил представить вошедшего Анатолий Иванович, - один из лучших наших вальщиков, бензопилой работает как хирург скальпелем... Ас санитарных вырубок...
- Так он же пьян, - захлопал редкими выгоревшими на солнце ресницами Александр Ильич.
- Во-первых, - директор ещё раз окинул взглядом с головы до ног кандидата в экспедицию, - не пьян, а немного после вчерашнего, во-вторых, кто без греха, а в-третьих, в лесу винного магазина нет, будет на трезвую голову работать как миленький. Не всё коту масленица...
- Анатолий Иванович, - Александр Ильич вскинул руки к невысокому потолку директорского кабинета, - что же вы со мной делаете? Мне же обещали от вас всяческую поддержку... Дело серьёзное... Есть подозрение, что в Гнилой Пади повышенная концентрация шестизубого короеда. Тварь коварная. Не мне вам рассказывать... А потому мне обещали людей в помощь. Как руководителю важной экспедиции обещали. Даже в обкоме ... Я жаловаться буду!
- А я не поддерживаю вас? - директор насупился. - У меня что здесь: бездельников целый полк? У меня сейчас каждая пара рук на счету, а я сразу трёх человек вам отдаю. Трёх! С мясом, можно сказать, от души отрываю... Жалуйтесь! Вы все только жаловаться и гораздые! Я лучшие кадры им, а они - жаловаться!
- Ладно, ладно, - как-то быстро пошёл на попятную начальник экспедиции. - Ещё проводника бы мне. Справимся как-нибудь... Извините, что погорячился...
- Проехали, - хлопнул рукой по столу Анатолий Иванович. - А проводника я вам найду. Лучшего найду. Самого опытного из опытных подберём. Есть у нас тут охотник, так сказать, от бога. Все здешние леса знает - как свои пять пальцев. К тому же бывший разведчик. Фронтовик. Всю войну в полковой разведке, а это не хухры-мухры... Пойдёмте!
5
Они вышли из здания конторы лесхоза: директор с начальником экспедиции впереди, следом высокий мужчина, просидевший всё время аудиенции у директора в углу и не проронивший ни одного слова. Практиканты сразу же промеж себя прозвали молчуна Длинным. За Длинным шли Витька с Генкой, а следом еле волочил ноги Василий Тараканов. Тараканову было плохо: он часто охал и что-то бубнил себе под нос, но старался далеко не отставать. Шли минут десять. На другой конец города. Одну улицу прошли почти до конца, свернули в переулок, потом ещё одна улица, два поворота и подошли к городской окраине. К крайней избе, за которой начинался широкий луг. Через луг к лесу тянулась черная, как запёкшаяся кровь на ране, разбитая гусеницами тракторов дорога. У дороги стоял большой полуразваленный стог серой прошлогодней соломы. Пахло луговыми цветами, сосновой смолой и соляркой. Возле избы стоял первый венец сруба, а два молодых мужика чистили от коры брёвна. Тут же жилистый старик лет семидесяти неторопливо рубил топором на уже очищенном бревне жёлоб. К этому старцу директор и направился.
- Здорово, Игнат Семёныч, - крикнул директор, подойдя поближе. - Как жизнь молодая?
Старик выпрямился, положил топор возле бревна, утёр рукавом мокрый лоб и пожал плечами.
- Живой пока...
- А чего это как долго ты сруб делаешь? - Анатолий Иванович кивнул в сторону очищенных от коры брёвен. - Ещё в начале мая я тебе лес выписал...
- Дык, - старик махнул рукой, - ребятам всё некогда. Трактористы они, а сам знаешь - сколько у трактористов летом работы. Вот они и работают с утра до ночи, с меня же какая польза. А ты чего пришёл?
- Дело для тебя есть.
- Какое ещё дело?
- Хорошее. Вот товарищей до Гнилой Пади надо проводить.
- Куда? - Игнат Семёнович нахмурился и засопел. - Так это ж два дня туда, два обратно. Неделя, почитай. Не пойду...
- Мы заплатим, - решил поучаствовать в уговорах и начальник экспедиции.
- Никаких денег не надо, - замотал головой старик. - Покос начинается, а я уйду на неделю. Чего корова зимой есть будет? Вы ей сена наготовите? Вы в своём уме? Сейчас для заготовки сена каждый день на вес золота. Придумают же... На неделю... И не молодой я уже по лесу бегать. Не пойду!
- Вы нас только до Барсучьей горы доведите, - неожиданно подал голос Длинный. - А дальше мы сами попробуем дорогу найти.
- Куда? - Игнат Семёнович удивлённо глянул на Длинного. - До Барсучьей горы? Ты местный что ли?
- Нет, - покачал головой Длинный, - я воевал в этих лесах в партизанском отряде. Меня в отряд как инструктора по взрывному делу прислали. На Барсучьей горе у нас основной лагерь был, а в Гнилой Пади мы ещё один устроили. Для подстраховки. Так что там я места немного знаю, а вот в городе вашем ни разу не бывал. Всё в лесу да в лесу. И дороги от города до Барсучьей горы совсем не знаю...
- Ишь, умник, - усмехнулся Игнат Семёнович. - Через Барсучью гору в Гнилую Падь собрался идти. Совсем с головой не ладишь?
- Вы это, того, - перебил старика начальник экспедиции, - повежливей, пожалуйста. Антон Борисович Зотов мой заместитель, учёный лесовод и без пяти минут доктор наук...
- Подождите, Александр Ильич, - остановил начальника без пяти минут доктор и обратился к старику. - Так есть ближе дорога в Гнилую Падь?
- Конечно, есть! - старик тряхнул седой головой. - Через Барсучью гору решили они идти! Так это, почитай, лишний день по лесу плутать. Ладно! Уговорили. Завтра утром и пойдём. Через Барсучью гору решили они пойти. Вот, недотёпы. Одно слово - столица...
Сговорившись с проводником, экспедиция пошла на автовокзал - встречать своих товарищей, а директор в контору - работать.
На вокзале встретили ещё двух человек: очкарика лет тридцати, который сразу же представился Иваном, и Анну - молодую, но не очень красивую женщину с широким лицом, с глазами похожими на оловянные пуговки и маленьким курносым носом. Пошли в гостиницу, где для участников экспедиции были забронированы номера. Потом все вместе пообедали в столовой лесхоза, после обеда Александр Ильич устроил подробный инструктаж, проверил экипировку, в которую обрядили новых членов его команды, тяжело вздохнул и велел всем отдыхать. Выход назначили на четыре утра.
- Собираемся у крыльца конторы, - сказал Александр Ильич. - Не опаздывать. Время дорого!
Спать было ещё рано. Практиканты пошли погулять по городу. Увидев около дома культуры афишу фильма "Единственная дорога", ребята решили сходить в кино. Билетов на шесть вечера уже не было, а потому взяли билеты на восемь. Время до начала фильма было вдоволь, а потому Витька с Генкой купили в ларьке по "эскимо" и уселись в парке на лавочке. Всё было хорошо: в тени не жарко, мороженое вкусное, птицы весело поют... Но благодать оказалась хрупкой. Из кустов на аллею вышли с десяток пацанов довольно хулиганистого вида. Они быстро глянули по сторонам и окружили скамейку, где наслаждались жизнью практиканты.
- Кто такие? - поинтересовался вожак гоп-компании, длиннорукий и рыжий парень лет семнадцать с заживающим синяком под глазом. - Кто разрешил на нашу лавочку садиться? Гоните по рублю!
- Чего? - попробовал встать Витька, но его сразу в четыре руки усадили обратно.
- Борзые что ли? - вожак приготовился "съездить" Генке по носу, но грозный рык прогремел в тишине вечернего парка.
- Пошли отсюда, шелупонь! Кто студентов тронет, башку отшибу! Гопники! Так вашу не так!
Пацанва разбежалась от громкого крика, как воробьи от пущенной из рогатки гайки. А к лавочке подошёл Вася Тараканов. В руке Тараканов держал нож. На ногах Вася держался еле-еле, а потому сразу же бухнулся на лавочку, больно ударив костистым плечом Генку, но тот даже не поморщился. Подумаешь, по плечу ударил добрый человек. Минуту назад они и не такого натерпеться могли.
- Вот так вот, щеглы, - чуть помолчав, вздохнул Вася и сунул нож за голенище сапога. - Третью неделю квашу и никак остановиться не могу. Хорошо, что завтра в лес уходим, там водяры не продают, а хотя... сказывали, что Степан Бобров хорошую самогонку гонит. А мы ж наверняка через его сторожку пойдём. Вот, зараза. Нигде от неё не скроешься...
- А нам в музее сказали, - решил поговорить и Генка, - что какой-то Степан Бобров был здесь геройским подпольщиком. Это не он?
- Он самый, - почесал обросшую сивой щетиной скулу Вася. - Он сейчас безвылазно в лесу с бабой своей, с Тонькой Подстилкой проживает. Как медведь в берлоге...
- Почему с "подстилкой"? - надумал побеседовать и Витька.
- Так, Тонька в комендатуре у немцев работала, - теперь Тараканов поскрёб пальцами макушку. - Она, говорят, немецкий хорошо знала, потому её туда и взяли. Мне, когда немцы пришли, двенадцать было, а им со Степкой лет по восемнадцать, поди. Они десять классов в сороковом закончили. Помню я их. Я тогда в пятый пошёл. А они на трибуне стояли за ручку... Счастливые... Отличники... Мать их... Вот ведь как жизнь повернуться может... Поехали они в Москву. Поступать. В университет, стало быть. Тонька поступила, а Стёпка нет. В армию его не взяли, он хромой с детства. Ногу ему телега переехала, а потом чего-то там срослось не так. Короче, остался он в Зуйске. В кочегарке работал. Все удивлялись: чего это он в кочегары пошёл? Его и в школу пионервожатым звали, и в клуб - заведующим. А он... Впрочем, это его дело.... А как война началась, так и Тонька вернулась. Как уж у них всё развивалось - не знаю, не до них тогда было. А в сорок третьем Стёпку арестовали, мол, подпольщик. Потом он сбежал... Сказывают, что Тонька всё через своего полюбовника немца побег устроила. Малость погодя Стёпку ранили и как-то отправили на большую землю. Вот. А Тоньку ещё в сорок пятом судили. Дали десять лет. Стёпка потом приехал, кричать везде стал, что Тонька в комендатуре по заданию подпольщиков работала. Оговорили, дескать, её злые люди. Ему не верили, мол, выгораживает зазнобу свою. Куда он только не совался: и в область ездил, и в Москву, только всё попусту. Как тут докажешь, если из подполья у нас в городе никого кроме Стёпки и не осталось, а как Тонька с немцами якшалась, так это любой видел. Короче, озлился Стёпка на всех, поехал в Сибирь и поселился там возле лагеря, где Тонька срок мотала. А как ей освобождение вышло, Стёпка с Тонькой вернулись сюда. Стёпка лесником устроился, и уж который год живут они в лесу. В самую глушь забрались. Там болото рядом нехорошее, поэтому из наших туда редко кто ходит. Старики говорили, что нечисти там полно. В том болоте кулаки здешние красноармейцев из продотряда утопили и теперь по ночам выходят красноармейцы в одних кальсонах и ищут - кому бы отомстить. Сам я их не видел, но мне всё это знающие мужики рассказывали. Те врать не приучены... А Стёпке всё по барабану... Раз в месяц он придёт в город, зарплату получит, прикупит чего надо и опять в берлогу свою. Тонька в городе совсем не показывается...
Вася замолчал и посмотрел на ехавший по улице грузовик. В кузове грузовика сидели солдаты с красными погонами. За грузовиком ехал милицейский "уазик".
- На той неделе в соседнем районе "зеки" дёру дали, - потёр кулаком глаз Вася. - Ищут теперь их по всей округе... Пойду-ка я домой, а то загребут под горячую руку да в "кутузку" определят. Неудобно тогда перед Анатолием Ивановичем получится, он мне уж раз пятый последний шанс даёт, а у меня всё не славу богу. Да и условка только через полгода закончится. Пойду... Короче, пацаны, кто начнёт рыпаться, сразу по скверу бегите, а там за оградой направо моя изба. В окно стукните, а я уж тогда их всех разгоняю. Возьму дубину и... Вот так-то, щеглы...
Вася вытащил на свет божий старинные карманные часы с двуглавым орлом на крышке, откинул крышку, посмотрел на циферблат, зажмурился, ещё раз посмотрел, потом махнул рукой и побрёл к своему дому, а Витька с Генкой двинулись к дому культуры. Когда практиканты перешли дорогу, перед ними остановился новенький автомобиль "Жигули" третьей модели.
- Ребята, - высунулся из окна автомобиля загорелый мужчина в модных солнцезащитных очках, - где у вас тут срубами торгуют?
- Чем? - переспросил Генка.
- Срубами, - модник глянул на ребят поверх очков. - Дом хочу матери новый поставить...
- А мы не знаем, - развёл руками Витька. - Мы не местные.
- Эх, вы, - буркнул мужчина и погнал машину дальше по улице.
Кино было про югославских партизан и ребятам понравилось. Они долго ещё в своей каморке, лёжа на раскладушках, рассуждали - как ловко партизаны уничтожили вражескую колонну, потом решили на первом же привале поговорить с Длинным, то есть - с Антоном Борисовичем о его службе в партизанском отряде. Это как раз и будет первый материал для доклада. На том и уснули...
6
- Подъём, щеглы! - быстро растолкал спавших практикантов Вася Тараканов. - Хватит ухо давить! Вас одних только ждут!
- Проспали?! - вскочил Витька с раскладушки и больно ударился головой об угол фанерного ящика. - Ой, ой,ой...
- Конечно, проспали! - рявкнул Тараканов. - Быстрее одевайтесь! Там начальник рвёт и мечет! Эх вы, щеглы...
Александр Ильич строго отчитал практикантов, напомнив им об ответственности и рассказав по случаю, что сам он никогда в молодости не мог позволить себе проспать важного дела, хотя тоже любил поспать. Сразу после воспитательной работы начальника экспедиции, высказал своё мнение и проводник Игнат Семёныч.
- Вот какая нынче молодёжь пошла, - погрозил проводник пальцем, виновато склонившим голову практикантам. - В наше время такого быть не могло. Мне б за такое отец вожжами да по мягкому месту, а как я постарше стал, так он и оглоблей не брезговал угостить... У меня покос на носу, каждая минута на счету, а они...
- Семёныч, - пришел на помощь провинившимся Вася Тараканов, - кончай баланду травить, пошли уж.
- Не надо их так защищать, - строго глянул на Тараканова Антон Борисович. - Они уже взрослые и понимать должны меру своей ответственности...
- А тебе чего: больше всех надо? - огрызнулся на учёного-лесовода Тараканов. - Чего лезешь? В дорогу пора, а они тут тары-бары взялись разводить. Вы все только языком молоть и гораздые... Учёные, едрит твою...
Начальник экспедиции набрал в грудь воздуха, чтобы отчитать Васю за отсутствие элементарной вежливости в обращении с учёными высокого масштаба, но потом подумал, что дискуссия с похмельным человеком на такую тему может завершиться совсем непредсказуемо, вздохнул и велел отправляться в путь.
И они пошли. Вышли на городскую окраину, перешли по деревянным мосткам речку, дальше начинался лес. Сперва шагали по наезженной дороге, от которой то и дело убегали в стороны тропинки. Примерно через полчаса на одну из таких тропинок они и свернули. Лес вокруг путников становился всё гуще и глуше, а тропинка всё уже и уже. А после небольшой болотинки и вообще тропки не стало. Игнат Семёныч вёл отряд по каким-то одному ему заметным приметам. Проводник в серой шинели без погон да в папахе, очень похожий на солдата из революционного фильма, шёл впереди, за ним начальник экспедиции, а следом уж все остальные. Замыкал походную колонну Длинный, вернее - Антон Борисович.
Поначалу все шли ровно, быстро и без остановок, а потом Тараканов стал сбиваться с ноги и спотыкаться.
- Семёныч! - закричал Вася после того, как запнулся о большую корягу и едва не упал носом в грязь. - Давай привал делать! Мочи нет...
- Какой привал?! - не останавливаясь, обернулся проводник. - Прошли-то всего ничего, а уже привал. Терпи!
Только слова проводника сил Васе не прибавили. Он сперва стал громко ругаться, а потом уселся на ствол упавшего дерева.
- Всё! Дальше не пойду, хоть режьте...
Пришлось сделать внеплановый привал. Рядом с бревном была земляничная полянка, и практиканты, встав на колени, стали собирать крупные алые ягоды. Вкуснота! Остальные походники сидели на поваленном дереве и смотрели на ребят, уплетавших за обе щеки сладкое лакомства. Антон Борисович стал раскуривать трубку. А когда Витька с Генкой наелись вдоволь и тоже решили присесть на бревно, проводник зычно крикнул.
- Хватит дурака валять. Пошли.
И вот они снова в пути. После неглубокого оврага попали в бурелом. Деревья здесь повалило давно. Они успели обрасти зелёным мхом. После бурелома долго пробирались через густой ельник, потом вышли в сосновый бор. Здесь сделали привал - уже плановый. Иван с Анной быстро устроили возле поваленного дерева стол на клеёнке, выложили из мешков: хлеб, несколько банок консервов "Завтрак туриста", сваренные вкрутую куриные яйца и огурцы. Вася достал пилу, завёл её и за пару минут обустроил около клеёнки сидячие места для всех. Поели и стали отдыхать, вытянув ноги. Сперва все молчали, потом Антон Борисович спросил проводника.
- А далеко отсюда до Барсучьих гор?
- А тебе зачем? - нахмурился проводник.
- Я на обратном пути обязательно хочу через Барсучьи горы пройти, - сказал Антон Борисович, набивая табаком трубку. - Там наш лагерь был. Молодость хочу вспомнить, так сказать...
- Антон Борисович, - Витька каким-то непонятным чутьём понял, что сейчас самое время порасспросить ветерана партизанского движения, - а расскажите нам, как вы здесь в партизанах воевали?
- А чего рассказывать? - вздохнул бывший партизан. - До войны я в университете на биологическом факультете учился. Спортом много занимался. Лыжами. Призёром первенства Москвы как-то раз стал. Вот потому и предложили мне служить в отряде особого назначения. Его сформировали из спортсменов, когда война началась. Зимой сорок первого пару раз к фашистам в тыл ходил, потом, уже особо, обучался взрывному делу. И послали меня сюда в зуйские леса инструктором в партизанский отряд... На Барсучьих горах наша база была...
- Всё! - прикрикнул на участников экспедиции проводник. - Хватит прохлаждаться. Пошли...
Прошли сосновый бор, пробились через плотную стену кустарника и вышли к большой поляне поросшей бледно зелёной травкой.
- Трясина, - вздохнул Александр Ильич, а Тараканов швырнул на зелёный ковёр корягу. Трясина медленно и плавно заколыхалась.
- Вот тут красноармейцев и утопили, - не преминул Василий поведать участникам экспедиции страшную легенду. - Берегитесь теперь, пацаны, чтоб вас покойники не взяли за шкибон. Им отомстить очень хочется, а в лесу нет никого, попадётесь под горячую руку - и каюк... Ха-ха-ха...
- Пошли! - сердито крикнул проводник и они пошли
Долго двигались по краю болота. Идти здесь было совсем тяжко. Ноги вязли в угольно-чёрной грязи, которая, словно злой удав, никак не хотела отпустить из своих объятий ноги. Как только болото прошли, Вася Тараканов снова взмолился.
- Семёныч, погодь. Перекурить надо, а то сердце из груди выскочит... Погоди, будь человеком...
- Ать ты ё твою! - выругался проводник и остановился. - Васька мы с тобой так до места никогда не дойдём!
- Да, Тараканов, - укоризненно глянул на Васю и тяжело дышавший начальник экспедиции, - мы сюда не на прогулку пришли. Если вы так и работать будете, то уж, извините, я вынужден буду...
- Не боись, начальник, - махнул рукой запыхавшийся Тараканов. - Это я вчера перебрал малость, потому и силёнок маловато. Завтра буду как штык. Эх, поправиться бы сейчас чуток... Грамм бы пятьдесят...
- Да как же бояться-то? - усмехнулся Антон Борисович. - Всем тяжело, но никто не ноет, один ты... Даже женщина...
- Кто ноет?! - Вася рванул на груди старенькую спецовку. - Я ною? Да я тебя сейчас! Тля городская! Да я таких пачками! Чего ты везде суёшься, как в бочке затычка?!
И, если бы Иван с Игнатом Семёновичем насильно не усадили буяна на бревно, то не миновать бы драки. Антон Борисович тоже не на шутку озлился и быстро рукава засучил. Но обошлось...
Больше во время этого привала никто слова не сказал, сил не было. Все уж давно о привале мечтали, но сказать об этом вслух только Вася решился. Антон Борисович то ли от усталости, то ли из-за стычки с Таракановым даже трубки не раскурил. Полежали походники на земле минут двадцать и снова в путь.
К неширокой реке вышли около шести вечера. Немного прошли по берегу и скоро оказались возле узенького мостика из еловых жердей.
- Вон на берегу за кустами Стёпки Бобра сторожка, там передохнём да переночуем, - проводник показал рукой на высокий противоположный берег и первым вступил на шаткий мосток.
Реку перешли осторожно, уж очень мостик казался хлипким да ненадёжным: от каждого шага он скрипел и качался, когда Тараканов до середины дошёл, одна жердь не выдержала и проломилась. На самую малость не свалился Вася в бледно-коричневую воду, но обошлось - ухватился он за сучковатый поручень и в два прыжка оказался на другом берегу. Остальные путешественники переправились без приключений. По еле заметной тропке стали подниматься к видневшемуся за кустами огороду.
- Дядя Вася, - тронул за локоть идущего рядом Тараканова Витька, - глянь-ка, около огорода кто-то стоит.
- Где? - Вася поднёс ко лбу ладонь. - Степан Бобёр, поди... Степан! Здорово!
Вслед за Таракановым стали рассматривать забор в кустах и остальные, а человеку у забора такое внимание, по всей видимости, не особо понравилось, и он мгновенно скрылся в кустах. А когда путники подошли к калитке огорода, их встретил громкий лай собаки, рвавшейся с цепи возле самой калитки. Потом к калитке подошёл широкоплечий сутулый мужик, здорово припадающий на левую ногу. В руках мужик держал двухствольное ружьё.
- Здорово, Степан! - поднял вверх руку проводник Игнат Семёнович.
- Чего надо?! - прохрипел в ответ Степан.
- Это я, Игнат, - улыбнулся проводник. - Топорков Игнат! Не узнал что ли? Вот гостей к тебе привёл...
- Не нужны мне гости, - пробурчал себе под нос хозяин избушки, не поднимая глаз от земли. - Идите, идите... Нечего тут...
- Так, директор лесхоза велел, - начинал потихоньку сердиться Игнат Семёнович. - Учёная экспедиция. Переночуем у тебя и дальше пойдем. У них в Гнилую Падь маршрут.
Бобров еще больше нахмурился, засопел и, немного подумав, загнал собаку в конуру, потом пропустил гостей в свой огород.
- В избу не пущу, - сказал угрюмый лесник, остановившись возле крыльца. - Переночевать можете в бане да в сарае сенном. Еду на летней кухне готовьте, мешать не буду. Всё...
Бобров поднял глаза, обвёл взглядом своих гостей, замер на мгновение и как-то странно вздрогнул.
- Ты? - шагнул к Антону Борисовичу лесник, и глянул на него так зло, что злее и не придумаешь. - Зачем пришёл?
- Не к тебе в гости, это уж точно, - насупил брови удивлённый Антон Борисович. - Знал бы, что тебя встречу...
- Тихо, тихо, - встал между лесником и своим заместителем Александр Ильич.
7
Бобров развернулся, вошёл на крыльцо и хлопнул дверью, а начальник экспедиции, будто бы и не было никакой стычки, начал распоряжаться насчёт обустройства лагеря около избы лесника. Сам лесник выходил несколько раз по каким-то своим надобностям, бродил вокруг избы, потом глядел на хлопоты гостей из-под густых сивых бровей и уходил обратно в дом, непременно запирая на засов дверь. Скоро задымила печь на летней кухне, Анна принялась варить макароны с тушёнкой, а все остальные устраиваться на ночлег. Места для ночлега распределил начальник: сотрудникам института он велел устраиваться в бане, Игнат Семёнович с Таракановым решили ложиться в пустом ещё сенном сарае, а Генка с Витькой облюбовали местечко на настиле из жердей под крышей сарая, куда лесник уже успел положить немного свежего сена. Это им Игнат Семёныч подсказал.
- Мне-то туда лезть уже не по годам, - а место хорошее. И дух сенной... Мне бы ваши годы... Мы же с Васяткой внизу на соломке ляжем.
Определившись с местами ночёвки, все собрались у широкого стола возле печки. Скоро поспели макароны от души сдобренные тушёнкой. Знатное угощение! Вот только ложек всем не хватило, и Игнат Семёнович решил пойти к леснику на поклон. Постучавшись в узенькое боковое окошко, Игнат Семёнович быстро подошёл к двери, а когда хозяин вышел на крыльцо, сразу шепнул ему что-то на ухо. Лесник поначалу мотал головой, видимо, отнекивался, исподлобья поглядывая на непрошеных гостей, но потом махнул рукой и повёл проводника в сени.
- Вот куркуль, - минут через пять ворчал себе под нос Игнат Семёнович, усаживаясь рядом с Антоном Борисовичем и раздавая выпрошенные у лесника ложки, - ничего от доброго сердца не делает, всё везде выгоду свою блюдёт...
Проводник вздохнул тяжко, отодвинул от края стола миску с кашей соседа, чтоб ненароком не столкнуть её и крикнул так зычно, что всё вздрогнули и изумлённо посмотрели нам крикуна.
- Васька! У него в сенях ушат стоит, натаскай туда воды из колодца! За ложки плата. Поторопись! Едрит твою в кочерыжку!
Василий Тараканов проворно вскочил на ноги и побежал к крыльцу.
- Дядя Вася, тебе помочь?! - крикнул ему вдогонку Витька.
- Нет! - отмахнулся Тараканов. - Сам справлюсь! Там делов на раз плюнуть да растереть! Сейчас я!
Василий быстро закрутил колодезный ворот, а остальные принялись за макароны. Макароны оказались настолько вкусными, что не до разговоров стало. Не зря говорят - голод самый искусный кулинар и во всём свете лучше его не сыскать. Говорить начали только после чая.
- Сколько лет прошло, - первым заговорил Антон Борисович, - а реку эту я вспомнил. Здесь тогда заброшенная избушка охотников стояла. Отсюда могу точно пройти к Барсучьей горе. На обратном пути опустишь меня, Александр Ильич?
- Чего ж не отпустить, когда дело сделаем, - пожал плечами начальник экспедиции. - Да я и сам не прочь туда сходить... Заодно и там разведку проведём... Там же у нас природный заказник, надо будет на будущий год запланировать там исследования. Там же, практически, не было никакого воздействия человека на природную среду. Вот и посмотрим что получилось... Я обязательно с вами пойду, Антон Борисович...
- И я..., - почти в один голос поддержали начальника Иван и Анна.
- Антон Борисович, - тихо попросил Витька, - а расскажите, как вы тут в партизанском отряде воевали?
- А чего рассказывать? - наливая себе ещё одну кружку чая, ответил практиканту бывший партизан. - Я инструктором по подрывному делу был, а потому на боевые операции меня брали редко. Берегли, так сказать, как специалиста. Кроме меня некому было взрывные устройства собирать, потому вот...
- А я тоже специалист, - неожиданно подал голос Тараканов, потом он потянулся к стоявшей на столе кружке и свалился с бревна, сверкнув голыми пятками.
- Вы что, пьяны? - строго глянул на Васю глава экспедиции.
- Ничего я не пьян, - принялся перечить начальству Тараканов, с превеликим трудом опять усевшись на бревно. - Чего вы сразу чуть да что: пьян да пьян... Рабочему человеку и вздохнуть нельзя? А я, знаете, сколько за раз кубов дров могу захреначить? Я только пилу в руки возьму, так сразу любого сделаю... Мне никто здесь в подмётки не годится... Ишь, специалист! Ты чего в лесу на меня рыпался? Да я таким как ты, башку в раз могу свернуть. Ты на меня не лезь. Я злой бываю... Прирежу, в случае чего! Иди сюда! Я - Тараканов! Я машину дров за час!
- Устал человек, - подхватил Игнат Семёнович хвастливого передовика и насильно повёл от летней кухни к сенному сараю.
- Я любого..., я вам всем сейчас покажу! - продолжал хвастать Тараканов, но проводник к столу его больше не пустил.
- Я - Тараканов! - то и дело неслось из сарая.
Ещё некоторое время глухие крики взволнованного Васи слышались в вечерней тишине, а потом всё стихло.
- Где же он здесь водки достал? - неведомо кого спрашивал сердитый начальник экспедиции. - Обязательно напишу докладную в область: на серьёзное дело посылают кого непопадя. Неужели люди не понимают?
- Не волнуйся ты так, Александр Ильич, - успокаивал начальника Антон Борисович. - Житейское дело. Завтра проспится, и будет работать лучше любого другого. Наболело у него на душе, вот он нам всё сейчас и высказал. Всю жизнь человек вкалывает, а ему, поди, никто и доброго слова не сказал, вот он и волнуется в душе своей постоянно. Как говорится: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Завтра и не вспомнит. Пойдёмте спать.
Антон Борисович посмотрел на Анну, вздохнул, поморщился и двинулся к бане.
На том вечерние посиделки и закончились. Практиканты пошли в сенной сарай. Витька хотел прикрыть покосившуюся дверь, но из тёмного угла крикнул Игнат Семёнович.
- Не надо, ребята, а то тут дышать нечем! Васька портянки тут свои разложил, да и от него самого не малиной воняет.
Витька с Генкой по скрипучей лестнице забрались на верхний настил и улеглись там - на свежем мягком сене. Витька уснул сразу, а вот Генке не спалось. Сначала, вроде, забылся, а потом хоть глаза ниткой сшей. Вспомнилось болото и стали мерещиться разные скрипы и вздохи. Вертелся, вертелся парень и решил в оконце глянуть да свежим ночным воздухом подышать, авось он и поможет поскорее уснуть.
Ночь была лунная. И в бледном свете хорошо можно разглядеть все постройки возле дома лесника. Гена посмотрел с высоты на тихий двор, потом глянул на яркие мерцающие звёзды, вздохнул полной грудью, и уж хотел было ложиться, но тут как внизу скрипнули ступеньки крыльца. Генка присмотрелся. На крыльцо входил человек в исподней рубахе и в кальсонах. Да так быстро входил, что Генка даже глаза от неожиданности прикрыл. Когда он вновь открыл глаза, никого на крыльце уже не было.
"Уж, не померещилось ли? - подумал Гена, внимательно рассматривая освещённый бледной луной двор. - Наслушался об убитых красноармейцах вот и показалось. Стыдно сказать кому...".
На дворе всё было спокойно и тихо, только где-то стрекотали кузнечики да квакал неугомонный лягушечий хор. Генка зевнул, лёг на мягкую сенную постель и сразу же уснул.
8
Разбудил практикантов шум на дворе. Тревожный шум: с криками, охами да ахами. Студенты быстро спустились вниз. Здесь сидел Вася Тарканов.
- Чего там? - спросил Васю Витька.
- А, - махнул рукой Тараканов, - не до них мне сейчас. Башка трещит, будто там бульдозер взялся каменный распадок чистить. Ничего не помню... Сто грамм бы сейчас... Вот бы здорово... Из чего Бобёр самогонку гонит? Точно куриный помёт добавляет, сволочь... Точно...
Слушать однообразные причитания да мечты Тараканова практиканты не пожелали и выбежали из сарая. Вася поплёлся следом, продолжая бубнить себе под нос. Около летней кухни собрались участники экспедиции. И смотрели на Антона Борисовича, лежавшего на земле возле грядки с какой-то зеленью.
- Тоже напился что ли? - шепнул Витька Генке.
Генка хотел пожать плечами, но внезапно замер: он увидел рукоять ножа, торчащую из груди заместителя начальника экспедиции.
-Как? - удивлённо вскрикнул Витька и схватил Генку за руку. - Это чего? Кто это?
- Надо нож вытащить, - сказал кто-то еле слышно.
- Не надо! - тут же раздался громкий голос. - Не надо ничего трогать, пока милиция не приедет! На ручке отпечатки пальцев могут быть...
Все обернулись и увидели здешнего хозяина - лесника Боброва.
- Откуда здесь милиции взяться? - удивлённо глянул на лесника Александр Ильич.
- Пусть Игнат сейчас же в город идёт, - кивнул в сторону проводника Бобров. - За милицией... А вы все здесь оставайтесь ждать...
- Чего, самого молодого нашёл? - от возмущения даже притопнул ногой Игнат Семёнович и, по всей видимости, приготовился выпалить ещё какую-то гневную тираду, но не успел. Распахнулась дверь и на крыльцо вышла невысокая и чуть сутуловатая женщина.
- Чего у вас тут? - спросила она, оглядывая тревожным взором всех незваных гостей, и хотела сойти с крыльца, но лесник поспешил ей навстречу.
- Ничего, Тоня, ничего, - подхватив под руку, стал он уводить женщину с крыльца. - Это не наше дело. У них тут свои заморочки. Зачем ты встала? Тебе нельзя.. И смотреть тут нечего... Пошли в избу...
- Как нечего? - Антонина удивлённо посмотрела на мужа. - А кто там лежит? Слышала, что за милицией хотят идти. Зачем!
- Это не наше дело, - лесник силком повёл жену в сени. - Пошли... Тебе лежать надо. Вон, дрожишь вся.
- Игнат Семёнович, - начальник экспедиции посмотрел на проводника, - всё-таки, кроме вас некому за милицией сходить. Сходите, пожалуйста. А мы вас здесь подождём.
- Чего сразу я-то? - мрачнее всякой тучи хмурился Игнат Семёнович. - Вон, Тараканова пошлите... А где он, кстати?
Все стали оглядываться по сторонам, будто голуби в приступе болезни вертячки. Тараканова нигде не было.
- Он сбежал! - начальник экспедиции потёр кулаком лоб. - Это он вчера грозился Антона зарезать! Игнат Семёнович, что же вы стоите до сих пор? Идите скорее за милицией! Идите...
Игнат Семенович на этот раз спорить не стал, он почесал затылок, сходил в сенной сарай, взял там вещевой мешком, ружьё и направился к калитке ограды, но тут опять на крыльцо вышел лесник Бобров.
- Давайте уберём его в ледник, - лесник взял труп за ноги. - Нечего ему здесь на виду лежать. Чего встали? Помогайте!
Никто не сдвинулся с места. Бобров глянул на остановившегося у калитки проводника и крикнул ему. - Игнат! Ты-то чего стоишь?! Помогай!
Бобров с Игнатом Семёновичем поднесли труп к серому покосившемуся строению, за дверью которого были ступени, ведущие в глубокий погреб. Потом Игнат Семёнович ушёл в лес, Бобров в дом, а остальные сели за стол летней кухни. Все сидели и молчали.
- Товарищи, - первым нарушил молчание начальник экспедиции, - у меня нет слов.. . Какие там слова, рыдать хочется в голос, но сейчас нам рыдать нельзя. У нас есть задание и мы должны провести все исследования в полном объёме. Во что бы то ни стало. Я думаю, что эту задержку здесь на пару дней мы компенсируем ударным трудом в память Антона Борисовича - нашего выдающегося учёного. Судьба жестоко обошлась с ним, сбив его на взлёте, можно сказать. У него было множество научных замыслов, но нож в руке пьяного подонка все эти замыслы перечеркнул. Предлагаю почтить память нашего товарища минутой молчания.
После речи начальника, Анна, часто утирая тыльной стороной ладони глаз, принялась готовить завтрак: вскипятила чайник, нарезала хлеб, сделала бутерброды с маслом и открыла две банки с консервами. Поели. Александр Ильич попробовал уговорить лесника Боброва, чтобы тот проводил экспедицию до Гнилой Пади, но лесник наотрез отказался. Здорово раздосадованный начальник экспедиции пошёл в баню, за ним туда же последовали и Анна с Иваном, а вот перед самым носом практикантов Иван захлопнул дверь. Витька с Генкой слегка обиделись и отправились к сенному сараю. В сарае они посидели, полежали, опять посидели, а потом вышли на улицу. Обошли кругом свой сарай и заметили в заборе дыру. Выглянули в ту дыру, а том тропка вниз к реке спускается. На берегу речки гораздо интереснее, чем в сарае, а тут еще удочка возле сарая нашлась... Витька сбегал к столу за хлебом. Рыбу решили ловить по очереди. Бросили жребий. Счастье выпало Генке, только вот насладиться вдоволь этим счастьем он не успел.
- Щеглы, - послышался хриплый голос из кустов. - Чего там?
Практиканты, слегка оцепенели от неожиданности, но тут опомнились и уж пустились было бежать назад к дому лесника, да только преградил им путь выбравшийся из кустов Вася Тараканов.
- Вы куда? Стоять, черти окаянные! Вот, щеглы...
Пришлось остановиться. Шутить шутки с Васей никак не хотелось. Опасным показалось такое дело.
- Вы чего, пацаны? - Тараканов сам присел на кочку и жестом показал, чтобы Витька и Генка последовали его примеру. - Меня испугались что ли? Чего вы?
- Там говорят, - первым одолел свою оторопь Витька и махнул рукой в сторону домика лесника, - что это вы... ты... Антона Борисовича... Того...
- Пацаны, - мотнул кудлатой головой Вася, - ничего не помню. Крепкая у Бобра самогонка. Вот зараза... Из чего он её только гонит... Ни хрена не помню...
- А чего ты убежал-то? - решился поговорить и Генка.
- Так это, - Тараканов поскрёб пальцами голову, - ножик мой у этого дурня из пуза торчал.
- Чего? - не сговариваясь, в один голос переспросили практиканты.
- Сам не врублюсь, как он там очутился, - развёл руками Вася, - но, то что мой, так это точно. На сто процентов. Он у меня всегда за голенищем торчал, а тут в брюхе... Хрен чего, пацаны... Как пришли сюда, так я сразу к Бобру подкатил, дескать, налей самогоночки, чтоб здоровье поправить, а этот хмырь ни в какую. Ну, всё, думаю, обломилось, но тут Игнаша подсуетился и помог мне...
- Какой ещё Игнаша? - поинтересовался Витька.
- Проводник наш - Игнат. Он мужик настоящий, на все руки... Раньше тоже за милую душу бухал, а потом его Юля Пилюля в оборот взяла...
- Кто? - теперь уже перебил рассказчика Генка.
- Баба Игнашкина. Она в аптеке работает, потому и Пилюля. Короче, Игнат договорился и шепнул мне, дескать, натаскай воды в ушат. У них ушат в сенях стоит. Вот за тем ушатом Бобёр пузырёк и оставил. А чего для меня десять вёдер принести. Раз-два и гуляй рванина. Натаскал я в один момент. Правда, ведро второпях на ноги себе пролил. Половину фунфырика заглотал сразу, разулся, чтоб портянки просушить, ещё глотнул, а дальше... Ни хрена не помню... Проснулся босиком. Куда сапоги дел? Бес его знает...
Тараканов показал на свои босые ноги, немного помолчал и опять к практикантам.
- Обещал? - Вася почесал ногу. - Не люблю я таких, которые выёживаются много. Он же меня в лесу чуть ли не бабой обозвал. Кто такое стерпит? Вот я и... Гадом буду, пацаны, ничего не помню, но мог. Я горячий, когда меня кто-нибудь за живое тронет. Что есть, то есть, тут я любого могу прищучить за милую душу... Только не помню ничего... Вот как сапоги снял помню, а потом, будто яма чёрная... Из чего её Бобёр гонит... Опохмелиться бы сейчас, сегодня праздник, всё-таки.
- Какой праздник? - переспросил Витька.
- Как какой? - Вася поскрёб пальцами грудь. - Петров день. Середина лета, стало быть. Слышь, пацаны, сбегайте за сапогами, а то я вон пяткой чуть на сучок не напоролся. На самую малость пронесло. А сапоги, так они: или в сарае где-нибудь и ли на улице я их обронил. Я своё всегда стараюсь поближе держать, правда, не всегда получается. Только это... Один за сапогами идёт, а второй... Ну, сами понимаете... Один идёт, а другой со мной здесь остаётся. На всякий случай... Ну, поняли?
Практиканты посмотрели на Васю, вздохнули и кивнули, дескать, согласны на все его условия. Васю практиканты вовсе теперь не боялись, он же, вроде, свой в доску и заступался за них всегда, а потому хотелось ему помочь, несмотря ни на что. Витька убежал искать сапоги, а Генка остался с Таракановым на речном берегу и, чтоб не терять попусту времени, размотал удочку да принялся ловить рыбу.
- Неужто это я его? - себе под нос сокрушался Вася, поглядывая из-за Генкиного плеча на чуть подрагивающий поплавок. - Ни хрена не помню... Подсекай, дубина!
Сокрушаться Тараканов прекратил, только после того как Гена вытащил из реки плотвицу грамм на сто. Охотничий азарт в душе Васи мигом отбросил на задний план все тревожные мысли. Теперь рыбу удили по очереди. Клевало хорошо. Так хорошо, что Вася поначалу даже от сапог отмахнулся. Витька вернулся, когда была очередь Тараканова ловить, а потому тот даже головы не повернул, чтоб хоть мельком глянуть на принесённую ему обувь. Только рукой махнул. Обуваться стал он только тогда, когда пришла пора удочку Витьке передать, тому тоже не терпелось выхватить из воды рыбёшку.
Выловленную рыбу нанизывали на кукан. Скоро одного кукана стало мало, сделали ещё один. Наверное, пришлось бы делать и третий, но тут Тараканов потянул носом воздух и сказал:
- Чего-то горит, пацаны...
- Это, поди, Анна печь затопила, - бросил через плечо Витька, налаживая наживку на крючок. - Обед готовить будет...
- Здесь не печью пахнет, - продолжил принюхиваться Вася, а потом заорал благим матом. - Пожар, пацаны! Вроде, погреб у Бобра горит! Смотрите! Пожар!
От дома лесника поднимались клубы черного дыма. И будто эхо, истошные крики.
- Пожар! Горим!
Сразу не до рыбалки стало! Первым рванул к дому Тараканов, а практиканты следом. Они в один миг одолели крутой подъём, а вот возле дыры в заборе поджидала преподлая неприятность. Из дыры выскочил мужик и толкнул Васю в грудь, да так сильно толкнул, что покатился Тараканов кубарем под берег. Вася под берег катится, а незнакомец в прибрежные кусты нырнул.
- Лови его! - заорал Тараканов, едва поднявшись на карачки. - За мной, пацаны! Это он хату подпалил! Гадом буду! Лови его!