Тогда я путешествовал по лесам. Как обычно, летом. Ягоды, грибы, травы, шишки... Хорошее питание. Правильное. И неплохие, следовательно, деньги от сельхозов и частников...

В лесу жить легко. Достаточно легко. Для меня. Раз в неделю я обязательно выходил в деревню. Так получалось.

Вот и в тот самый раз я вышел из лесу к деревне Крутянка. Сквозь заросли берёзовых кустарников, шиповника и папоротников я вышел на помойку. Ура, помойка! Раз помойка, значит, максимум, в ста метрах от неё должен быть дом. Так всегда бывает.

И вот я всхожу на помойную горку и взору моему предстает долгожданная бревенчатая постройка.

Я перешёл через дорогу, вступил башмаками на зелёную оболочку обочины и решительно устремился к воротам первого к лесу деревенского домика.

Медленно ступая по травянистой земле, я стал подходить всё ближе и ближе, и вот мой нос уже в сантиметре от дощатой двери. Я поднял руку, наклонил её и... не успел стукнуть. Ворота резко распахнулись, я неуклюже преодолел стремление тела упасть, иначе бы мне пришлось врезать рукой по ехидной роже старика, который возник в своих воротах.

- Заходи, блин! - с какой-то усмешкой промолвил Дед.

Я зашёл.

(Ненавижу описания. Почему, когда описываешь, как идёшь по лесу, надо обязательно описать лес, не менее, чем на страницу: "...Узкая тропа, окутанная туманистой пеленой, завораживающе указывала путь. Травянистые растения покачивались, блестя на просыпающемся солнце нежными каплями росы. Что-то прошуршало сквозь мхи близлежащих пней. С дерева перелетела большая птица, громко ухая на своём беспонтовом птичьем языке...". К чему всё это дерьмо в книжках писать? Так вот и здесь. Зашёл в дом. Надо непременно описывать, что ты здесь видишь. Обстановка бани. Портрет старика. Моральный облик стариковской собаки. Всё гадость! А посему не буду ничего описывать. Тем паче, что я ни хрена не писатель.)

Как-то я вот ничему тогда не удивлялся. Ну, пригласил меня Дед в дом. Ну, не стал он у меня ничего спрашивать. Ну, не стал я у него ничего спрашивать. Вроде бы странно, но тогда это казалось самой обычной естественностью.

Я просто шёл следом за Дедом и ни о чём не задумывался.

- Спать будешь здесь! - промолвил Дед, указывая на крепкую брусчатую кровать с дореволюционным матрацем, рваным верблюжьим одеялом и синтетическо-волоконной подушкой. - А сейчас пошли в огород!..

Ну, вот, подумал я в этот момент, - как обычно! Деревенские, мать их, жители. Извечно работай для них на огороде, с поводом или без. Бывало, придёшь к кому-нибудь продавать Курильский чай. Им и нужно, они и возьмут. Они и заплатят, как надо. Они и переночевать позовут. Но дверь захлопнут перед носом, если откажешься помочь с сеном, или ещё чем-нибудь. В качестве бесплатного приложения ты обязан выполнить просьбу хозяина. А то никакой контакт налажен не будет...

Но Дед, на удивление, просто стал показывать огурцы, морковь, капусту. Дескать, учись, сынок, как надо сажать, чтоб так всё безупречно было. Урожай у него, конечно, на славу был.

- Вот клубника, парень, - говорил Дед, держа меня за плечо. - Редко уродившаяся клубника... Вот салат, шпинат... Лажёвые продукты, конечно, да зато каково уродились-то, а?!

Дед зачем-то водил меня по огороду, расхваливая свои овощи, целый час, пока мы не дошли до конца огорода. До высокого дощатого сарая шириной метров в десять. Казалось, в сарае была одна только стена, но нигде не было двери. Дед ловко просунул худощавые пальцы за одну из досок и неведомым образом чуть отворил стену. Мы протиснулись в узкую щель.

- Вот она, моя родимая, - нежно сказал Дед.

Он опустился на корточки, а я стал смотреть за его плечо на аккуратные листья конопли, произрастающие на не менее аккуратной гряде.

- Здесь им самое место, - мило бормотал Дед. - Закурим? - вдруг вскочил он.

Я пожал плечами:

- Можно.

- Вот это дело! - широко улыбнулся Дед. - Ну полезли тады на сеновал.

...На сеновале Дед достал мешочек сушеных листьев, покоящийся среди других таких же мешочков, и запрятанных не менее тщательно, чем главная гряда в его огороде.

...В доме у Деда было чисто, прибрано и тепло. Дед любезно позволил расположиться мне на его жестком диване, а сам высыпал конопляные листья на газету, как будто заранее предусмотрительно положенную на стол.

- Кинь мне эти хуевы "Известия"! - вдруг сказал он.

Я осмотрелся и увидел свернутую в трубку газету, воткнутую в старый радиоприемник на длинных ножках. Дед взял газету, потер ладони и стал аккуратно сгибать и отрывать газетные листы. С дивана казалось, что он делает оригами. Но нет - он делал косяк! (Простите за пафос. Все-таки я хуёвый писатель.)

Первый сделанный косяк Дед протянул мне со словами:

- Тока подожди, без меня не начинай!

Сделавши и свой косяк, Дед присел на диван и достал зажигалку.

- Ты ваще шмалишь? - спросил он.

- Бывает, - сказал я... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...