Дорогие друзья! Ко мне обратились из Академии с просьбой внести лепту в создание нового учебника по Начальной Магии. Я - автор множества серьезных статей и монографий, впрочем, вы, уважаемые читатели, наверняка знакомы с моими работами, а тут вдруг - учебник по Начальной Магии... Сознаюсь, сперва эта просьба показалась мне не заслуживающей внимания.
Однако позже, немного поразмыслив, я все же решил, что на самом деле нет более важного дела, чем обучение самых маленьких, одаренных, из которых только могут получиться настоящие - не побоюсь этого высокопарного слова, - чародеи. Могут получиться, а могут и не получиться, и зависит это, к превеликому сожалению всех маленьких ленивцев, не только от врожденного дара, но еще и от способности и желания учиться, учиться и учиться.
Маленькие ленивцы... Когда-то, давным-давно, и я принадлежал к этому веселому и неунывающему племени. Как давно, спросите Вы? Я не отвечу на этот вопрос. А если бы и ответил - все равно некоторые скептики не поверили бы, да еще и решили бы, что я приукрашиваю свою магическую мощь - ведь известно, что чем могущественнее волшебник, тем более долгую жизнь доводится ему прожить. Итак, я не хотел бы хвастать, к тому же люди, мнение которых меня интересуют, и без того знают, сколько лет живет на свете волшебник Гальберс...
Простите, кажется, я отвлекся... Нда, многоуважаемый редактор наверняка попытается исключить эту фразу из моего текста, прежде чем отдавать его в печать. Но, глубокоуважаемый господин Грюйс, смею заметить, что Вы еще под стол пешком ходили и ни о какой магии не помышляли даже, в то время как я уже был довольно известен... Впрочем, снова замечу: хвастать я не хочу. Однако вынужден предупредить: на текст наложено заклятие, поэтому он вне зависимости от рода правок, которые Вы, господин Грюйс, осмелитесь в него внести - все эти правки никоим образом не будут отображены. Выражаясь более простым языком - в конце концов, это учебник для начинающих магов, - я наложил на свой текст такое заклятие, что исправить его никому другому, кроме автора, то есть меня, не дано, и если Вы даже попытаетесь таковые исправления провести - все равно в отпечатанном варианте текст будет выглядеть именно так, как выглядел в первоначальном, то есть рукописном, варианте.
Итак, я снова отвлекся - да простят меня мои маленькие читатели. Впрочем, эта информация вам также когда-нибудь пригодится - когда Вы вырастете и станете знаменитыми волшебниками, и некоторые редакторы или издатели захотят самым безжалостным образом искромсать ваше детище. А в том, что вы все станете знаменитыми магами, лично я ни капельки не сомневаюсь. Однако для этого есть два на первый взгляд небольших условия. Эти условия очень, очень важны, иначе вы не только не сможете добиться больших успехов, но и, что весьма вероятно, поставите под угрозу собственную жизнь. Эти два условия - прилежание и аккуратность. А почему - вы сами все поймете после того, как я расскажу вам историю из своей жизни.
Магические способности проявились у меня довольно рано; уже чуть более двух лет от роду я умел левитировать - правда, такого умного слова я тогда не знал и вообще знал слов достаточно мало. Родители мои, люди, не получившие достаточного образования, что в те далекие времена в общем-то было делом довольно обычным, - испугались и обратились к живущему неподалеку магу-погоднику за советом, не следует ли из меня изгнать демонов. Однако маг успокоил их, объяснив, что их ребенку выпала большая честь родиться с Даром, и что им не нужно пугаться, а нужно только своевременно отдать меня в обучение. А пока - просто сообщать ему, когда и что именно необычного я совершал; в таком случае он более точно сможет назвать им возраст, в каком меня следует отдать учиться, и сможет определить направление магии, которым я смогу овладеть.
Сей не очень сильный маг, но очень хороший человек - его зовут господин Лютенчик, и я считаю своим долгом упомянуть его в своем труде, поблагодарить от всей души и пожелать дальнейшего благоденствия, - не смог в детстве получить должного образования, поскольку его собственные родители этим вопросом не озаботились. И, глядя на меня, крохотное дитя, он дал себе обещание, что приложит все усилия, дабы этот ребенок, бесспорно, обладающий настоящим даром, не повторил его судьбу и не стал каким-нибудь тучеразгонителем в крохотном городке.
В четыре года я уже умел передвигать к себе предметы по воздуху, и господин Лютенчик взялся обучать меня азам погодничества: вызывать дождь, разгонять тучи, менять направление ветра.
Позже он признавался, что, обучая меня, испытывал двойственное чувство. С одной стороны он гордился тем, что я так легко обучаюсь: это говорило не только о моих неординарных способностях как ученика, но и о его явном таланте педагога. С другой - его немного задевало то, что вещи, на изучение которых у него уходили годы, я осваивал за месяцы, а то и за недели.
Когда мне сравнялось восемь, сей достойный человек понял, что больше ничему не сможет обучить своего ученика, и, взяв меня за руку, направился в вольный город Грохтентейм, к весьма известному магу господину Штейлеру, который на тот момент вот уже сто двадцать лет жил затворником в собственной башне, занимаясь какими-то изысканиями.
Пробиться к господину Штейлеру было трудно, однако господин Лютенчик, помимо уже перечисленных качеств, обладал еще и изрядной настойчивостью. Когда господин Штейлер нас принял - довольны остались все. И господин Лютенчик - тем, что нашел своему питомцу достойного учителя. И господин Штейлер, который нашел наконец приложение своим силам и сосуд для своих идей. Не очень доволен был только я, поскольку, как уже упоминалось выше, был мальчиком достаточно ленивым. Нет, я с увлечением брался за изучение чего-то нового, и, надо признать, зачастую это новое получалось у меня чуть ли не с первого раза. Тем печальнее было, когда сразу не выходило: я сердился и ни за что не мог заставить себя потрудиться и добиться того, чтобы неудававшееся мне заклинание в конце концов сработало, причем сработало так, как нужно.
Господин Штейлер, следует заметить, весьма быстро обнаружил эту мою способность, и на первых порах, если так можно выразиться, успешно обходил стороной. Например, если мне не давалось какое-либо заклинание либо более сложное колдовство, он просто откладывал его на потом. С учетом того, что таких заклинаний было довольно немного, а память у меня была, да и сейчас, тьфу-тьфу, остается довольно неплохой, то и обучение мое продвигалось вперед достаточно резво. К тому же господин Штейлер периодически заставлял меня повторять давно пройденные и изученные магические действия.
Забегая вперед, замечу, что после происшествия, о котором пойдет речь далее, ему уже не пришлось прибегать ни к каким уловкам, поскольку я принялся изучать все, что ему только приходило в голову разъяснить мне, и, как он потом сам признавался, не было у него более старательного ученика.
Итак, теперь самое время перейти к происшествию, которое произошло на четвертый год моего обучения у господина Штейлера. Мне только-только исполнилось двенадцать, и господин Штейлер возлагал большие надежды на то, что, перейдя через этот своеобразный рубеж (думаю, здесь не следует пояснять, что означает для мага наступление двенадцатилетнего возраста), я стану более сознательным. Чего, конечно же, не случилось. В двенадцать лет и два дня я ощущал себя точно так же, как за три дня до того, то есть тогда, когда до моего двенадцатилетия оставались еще сутки.
Господин Штейлер был весьма огорчен, однако виду не подал и велел мне заняться повторением старых упражнений. Старых - позволю себе сделать на этом акцент. Почему? Да потому, что именно выполнением "старых" упражнений я зачастую пренебрегал. А что? Я уже выучил, у меня получается просто великолепно, пока ничего не позабыл - зачем же тратить на это время? И тщетно господин Штейлер пытался вдолбить мне в голову многовековую истину, что повторение - мать учения, и что, не повторяя пройденный материал, я деградирую как волшебник. Я полагал, что это просто выдумки старика, которому нечем меня занять большую часть времени, поэтому он и нагружает меня совершенно ненужными вещами.
К тому же у меня появились друзья - мальчишки такого же возраста, как и я: сын булочника, снабжавшего нас свежей выпечкой, и двое сыновей мясника. Они посещали обычную школу и уроки свои заканчивали примерно к середине дня, тогда как я бывал занят до самого вечера. Конечно же, я считал это несправедливым, и, конечно же, старался по возможности сбежать пораньше, полагая - как мне тогда казалось, вполне справедливо, - что повторение того, что я и так преотлично знаю и умею делать, никакого смысла не имеет.
В тот день, помнится, была великолепная погода, и друзья заранее предупредили меня, что пойдут на реку, пригласив присоединиться к ним тогда, когда я окончу все свои занятия.
Мой учитель, задав мне задание, ушел по каким-то своим делам. Я бы, безусловно, сбежал, однако задания на сей раз были таковы, что он мог проверить, выполнял я их или нет. Не помню уже точно всего перечня, однако помню, что мне было велено магическим образом вычистить все светильники и из слитка серебра изготовить пятьдесят колокольчиков. Помню, потому что именно к выполнению этих последний заданий я подошел еще более небрежно, чем к исполнению предыдущих. Светильники были почищены кое-как - сразу должен заметить, что, хотя мой наставник и не заметил, или сделал вид, что не заметил этого, на следующий день я все сделал как надо.
А вот изготовление колокольчиков... Во-первых, глядя на часы, я понял, что мои приятели уже давным-давно развлекаются на речке, а я тут занимаюсь непонятно чем. Во-вторых - это задание, на мой взгляд, выглядело вообще бессмысленным - какой может быть смысл в изготовлении пятидесяти колокольчиков волшебным методом, если всего в квартале живет литейщик, специализирующийся именно на изготовлении колокольчиков? Я рассудил, что даже если колокольчики и будут выполнены кое-как, то их всегда можно будет исправить, и принялся торопливо читать заклинание. А когда я торопился - и эту черту, надо признать, я сохранил до сих пор, - я произносил слова очень быстро. Зачастую у меня вообще получалось одно длинное слово без всяких намеков на паузу. И не только пауз - я произносил не все буквы.
В частности, произнося слово "пятьдесят" я сказал его так.
- Псят..., - и почти взмахнул волшебной палочкой.
- Пятьдесят, - раздался от двери бесстрастный голос. Это вернулся мой учитель. - Надо говорить четко: пятьдесят.
От неожиданности я палочкой все же взмахнул - и тут же послушно повторил "пятьдесят". Повторил, не задумываясь над тем, что заклинание уже сказано, что, как минимум, я уже два раза повторил число - один раз неразборчиво, второй - вполне отчетливо, и что последствия этого могут быть самые разнообразные...
Слово "колокольчиков" я уже произнести не успел. Комната вдруг начала заполняться щенками. Всевозможных пород и всевозможных мастей. В возрасте от недели - у некоторых еще даже не прорезались глаза, - до трех или четырех месяцев.
От неожиданности я сел прямо на пол и уставился на своего наставника. Что он такого сделал, какое заклинание использовал, что в башне появились эти собачки, и где, собственно, наколдованные мною колокольчики? Неужели... неужели пятьдесят колокольчиков нужны были ему для того, чтобы повесить их на шеи этим щенкам?
Хорошо еще, что я не успел задать сей глупый вопрос. Учитель опередил меня.
- И что ты собираешься с ними делать? - равнодушно поинтересовался он.
- Я? Делать? - я даже не знал, что ответить, я ведь не имел к появлению щенков ни малейшего отношения... По крайней мере, мне так казалось. Оказалось, простите за тавтологию, что казалось мне неправильно.
- Ну, это ведь ты наколдовал их,- сообщил мой наставник, с безучастным видом разглядывая свои ногти.
- Я?! Собак?! - я только собирался сказать, что я не произносил ни слова "собаки", ни слова "щенки", но господин Штейлер оказался столь любезен, что пояснил мне свою мысль.
- Ты ведь произнес слово "псят"? Ну, вот тебе и псята. Что ты теперь собираешься с ними делать?
Псята?! Ну, да, маленькие псы... Я сказал "псят", имея в виду число, а потом еще повторил "пятьдесят"... Впрочем, если бы после этого произнес слово "колокольчиков", кто знает, что получилось бы в результате? Возможно, к возникновению колокольчиков в виде щенков, а может быть - к появлению щенков, которые звенели бы, как колокольчики... Признаюсь сразу, никогда за долгие годы я так и не попытался узнать, чтобы получилось в том случае, если бы мой наставник позволил мне произнести заклинание до конца.
Итак, я был наказан, причем наказан самим собой. Я должен был кормить (некоторым достаточно было поставить миску, а некоторых приходилось выкармливать из соски), выгуливать, мыть и убирать за пятьюдесятью щенками, а в свободное время, которого не оставалось практически совсем, бегать по городу, стремясь пристроить щенков в хорошие руки.
Несколько месяцев я был напрочь лишен свободного времени - не потому, что наставник наказал меня, а потому, что все его "съедал" уход за щенками. К тому же я даже не всегда успевал изучать новый материал, а обучаться чему-то новому мне нравилось...
К тому же как-то мой наставник обмолвился, что он бы не прочь завести еще одного ученика. "Может, хотя бы из него выйдет толк", - сказал он, чем страшно обидел меня. Сперва я даже заплакал, и не стыжусь сознаться в этом. Но потом, поразмыслив, я понял, что он прав: жаль тратить время на обучение ученика, который из-за собственной небрежности допускает такие ошибки, которые потом необходимо исправлять в течение длительного промежутка времени...
С тех пор я стал проявлять куда больше усердия и старался делать все, как положено, с первого раза. И должен заметить, мои юные друзья, что потом у меня стало оставаться куда больше свободного времени, чем тогда, когда я выполнял мои задания спустя рукава.
Вы спросите, какое отношение имеет рассказанная мною история к учебнику по Начальной магии? Ведь здесь нет ни магических формул, ни заклинаний, не описаний необходимых пассов... И вот что я отвечу вам. Если из моего рассказа вы не вынесете ничего полезного для себя, то заниматься магией вам категорически воспрещено.
С наилучшими пожеланиями, маг Первой категории, ДМН, заслуженный академик Грохтентеймской Академии Магических Наук и Искусств, маг-нерукотворник Гальберс.