Местное отделение магического цензората состояло из одной комнаты в особняке господина Оникса. Собственно, господин Оникс и был главой местного цензората, отвечавшего за земли королевства на юго-востоке.
Сейчас маг сидел в кресле с высокой спинкой, жёстком и неудобном, и мечтал только об одном: подняться к себе на второй этаж, где служанка Виржиния уже поставила на стол кубок горячего вина с пряностями. Выпить вино, и забраться в кровать. Шёлковые занавеси балдахина закрывают ложе от нескромных взоров, лишь с одной стороны занавесь призывно откинута. И внутри, в полутьме балдахина, видна белая, округлая коленка Виржинии, раскинувшейся на вышитом цветами покрывале...
Господин Оникс со вздохом оторвался от заманчивого видения, и недовольно посмотрел на посетителей. Женщина, толстая, в переднике грубого сукна и дешёвом платье, с пятнами пота подмышками. Жидкие волосы растрепались, рыжие прядки прилипли ко лбу и пухлым щекам. На подбородке большая волосатая бородавка, под носом ещё две, поменьше.
Над толстухой навис городской стражник, в кирасе с гербом и шлеме, похожем на горшок. На кирасе намалёван герб города. Краска местами облезла, так что "кабан на зелёном поле" полысел и превратился в хряка.
Рядом стоит доносчик - лавочник Перкинс. Узкое, желтоватое лицо, глубокие морщины в углах рта, шишковатый нос с характерный сизым оттёнком. Лавочник любит выпить, но как платный осведомитель не знает себе равных. Не каждый может сидеть в таверне до тех пор, пока собутыльники не свалятся под стол. Да при этом ещё надо запомнить всё, что они сказали, до того, как очутились на полу.
- Итак, имеет место бытовое применение магии, - скучно произнёс господин Оникс.
Сколько людей побывало на месте этой толстухи, сколько раз звучали эти слова, он уже не смог бы сосчитать. Рутина. Вялая, однообразная, навязшая в зубах работа городского мага.
- Ворожба с целью приворота, - секретарь, молодой маг Сапфирус, заглянул в листок с обвинением. - Ворожба с целью навести порчу на соседку, мистрис Козетту, лавочницу. А также применение запрещённых веществ и их распространение с целью наживы.
Толстуха рванулась к креслу господина Оникса. Стражник оттащил её, и бросил на пол.
- Мистрис Глициния, что вы можете сказать в свою защиту? - скучно произнёс старый маг, с отвращением разглядывая бородавку на губе обвиняемой.
- Не ворожила я, не ворожила! Травку ей в вино подсыпала, сонную травку! Чтобы эта тварь к мужу моему по ночам не бегала, стерва! И мужу в вино подлила, чтоб это... Чтоб меня люби-и-ил... - толстуха залилась слезами, засморкалась в передник.
- Распространение, - тихонько напомнил секретарь.
- Не продавала я траву, не продавала! - взвилась мистрис Глициния. - Много травки было, так я её соседской дочке отдала, а она мне соли отсыпала в щепоть...
- Вовлечение детей в преступный промысел, - господин Оникс поднял палец, секретарь обмакнул перо в чернильницу, торопливо записал.
Толстуха завыла и принялась раскачиваться, стоя на коленях и дёргая себя за жидкие космы.
- Запишите, господин Сапфирус: обвиняемая призналась по всем пунктам, - старый маг прихлопнул ладонями по подлокотникам кресла. Наверное, Виржиния уже заждалась его наверху. - Признание вины есть доказательство.
Он тяжело вздохнул, поёрзал в кресле, попытался распрямить сутулую спину. Служба магическому ордену укрепляет дух, но сушит плоть. Грех не воспользоваться маленькими радостями, которые даёт профессия. Он сильно сомневался, что аппетитная, как булочка, Виржиния пошла бы к нему в постель, не примени он кое-какие средства для этого.
- Итак, - голос его обрёл твёрдость, необходимую при вынесении приговора. - Признание получено. Вина доказана. В соответствии с указом Его королевского величества Юстиниуса Третьего, Высокого сената и Личным распоряжением Хранителя королевской короны, верховного мага господина Диаманта, приговариваю мистрис Глицинию Сукновальщицу к отсечению правой руки и левой ноги с последующим оглашением на площадях. Приговор надлежит привести в исполнение в первую пятницу месяца.
Мистрис Глициния взвизгнула и повалилась на пол, пытаясь ухватить мага за ноги. Стражник оттаскивал её прочь, а она цеплялась за ножки кресла и завывала.
Секретарь дописал документ, господин Оникс подписал. Молодой маг аккуратно присыпал свежие строчки чистым мелким песком. Вытянув губы дудочкой, сдул песок с просохших чернил. Кивнул стражнику, тот рывком поднял с пола толстуху, и поволок к выходу.
Старый маг тяжело поднялся из кресла. Шаркая по ступенькам лестницы разношенными туфлями, поднялся на второй этаж.
В спальне было тепло, тихо, на столике у камина стоял кубок с подогретым вином. Господин Оникс подошёл к камину, взял в руку кубок. Качнулось багровое винное озерцо. В лицо пахнуло густым ароматом пряностей. Ах, озорница Виржиния, добавила побольше гвоздики.
Он медленно выпил, отметив про себя, что вино ещё не успело остыть. Постоял, прикрыв глаза, ожидая, пока по желудку разойдётся привычное тепло. Потом откинул занавесь балдахина.
В жаркой темноте пошарил руками, отыскал на покрывале упругое тело. От Виржинии пахло гвоздикой. Он прижал её к ложу, жадно нащупал полукружья грудей. В ушах зашумело, некстати прострелило подагрическое колено. Перстень, который он никогда не снимал с пальца, потеплел. Это нагрелся вставленный туда зачарованный камень, знак принадлежности к ордену. Он всегда нагревался, когда хозяину грозила опасность. Пусть даже это была возможность защемить позвонки на ложе любовных утех.
Виржиния хихикнула, извернулась под ним. С неожиданной силой обхватила старого мага и уселась сверху. Сжала ему коленками бока, и господин Оникс охнул. Коленки у девушки оказались железные.
- Ах ты, старый развратник, - сказала она и засмеялась.
Он увидел, как лицо её, круглое, белое, в россыпи веснушек, вдруг расплылось, на мгновение став пустым и плоским. Перстень запылал уже совсем нестерпимо, маг вскрикнул от боли в обожжённом пальце. А вместо Виржинии на нём сидела, крепко прижав тощее тело к смятым простыням, незнакомая девица.
Господин Оникс увидел узкое, заострённое к подбородку, смуглое лицо, иссиня-чёрные волосы, раскосые глаза. Женщина-габби.
Он вскрикнул, дёрнулся, девица опять засмеялась. Поднесла к его лицу качающийся на цепочке кроваво-красный камень в серебряной оправе.
- Что это? - просипел маг. Защитное заклинание распалось, едва начавшись. Слова застревали в горле, пальцы не слушались.
- Это? - низким голосом проговорила черноволосая девушка, покачивая над его лицом красным камнем. - Это магия. Кровь тех, кого ты убил, старый стервятник.
- Ниннья, хватит развлекаться. - Голос секретаря, молодого Сапфируса.
Господин Оникс увидел, как молодой маг подошёл к камину, заглянул в кубок, где было вино, и улыбнулся.
- Нужно смотреть, что вы пьёте, маг первой ступени. Непростительная беспечность.
Господин Оникс попытался произнести Первое заклятие. Ничего не вышло. Даже простая формула, основа основ, специально разработанная для случаев, когда нет времени выговорить что-то сложнее трёх букв, почему-то не сработала.
- Не дёргайтесь, господин маг, - секретарь наклонился над ним, лицо его подёрнулось дымкой.
Оникс застонал. Секретарь, прыщавый юноша с торчащими ушами и подслеповатыми глазами заядлого книжника, исчез. Теперь это был крепкий, загорелый мужчина. Рыжие вихры Сапфируса потемнели, глаза блеснули чёрным огнём. Габби. Габби-колдун. Ничего нет хуже. Нет, есть - хищные пауки-людоеды, которых презренные падальщики ловят в своих пещерах.
- Вы недавно были с инспекцией в замке Форт'Райн, - деловито, будто ничего не случилось, произнёс бывший Сапфирус.
- Что ты сделал с Сапфирусом? - прохрипел маг. Девица захохотала. Черноволосый колдун улыбнулся.
- Я и есть ваш секретарь, господин маг. Если бы вы знали, как я смеялся, когда вы наставляли меня в своей шутовской магии. Выдавали по крохам информацию бедному ученику, жаждущему знаний. Да, вы действительно кое-чему научили меня. Я понял, чего стоит ваш хвалёный орден. Ваши хвалёные маги.
- Ты ещё нас не знаешь, - Оникс оскалил зубы. - Орден сотрёт тебя в мелкую пыль. Ты будешь ползать у нас в ногах, как червяк!
- Боюсь, вы ошибаетесь, господин Оникс, - скучным голосом ответил габби-колдун, отвернувшись от ложа, где корчился прижатый к простыням старый маг. - Итак... - Он ухмыльнулся. - Нахватался я от вас. Итак, вы были в замке Форт'Райн. После этого замок прекратил своё существование. Печальное совпадение, правда?
- Нет!
- Да, господин Оникс. Как ни жаль, но и среди людей встречаются отщепенцы. Отбросы общества. Вот как вы. Таких, кажется, называют крысами?
- Вам никто не поверит! - у мага кружилась голова. Это дурной сон. Сейчас он проснётся.
- Ах, милый мой Оникс, это уже не ваша забота, - габби щёлкнул пальцами. Камень в руке девушки засветился красным огнём.
Маг почувствовал, как огненная волна пробежала по коже. Тело его стало ссыхаться, с треском и свистом, руки и ноги корёжило и крутило. С последним, отчаянным криком он вывернулся из-под девицы и упал на пол.
Перед ним возвышались ноги колдуна в кожаных башмаках. Что-то стукнуло, и напротив мага установили круглое зеркальце на ножке - подарок Оникса Виржинии. Она любила приглаживать перед ним растрепавшиеся локоны.
Маг пискнул. Из туманной глади зеркала на него смотрела крупная крыса. Потёртая шерсть на боках, седые усы. Глазки-бусинки.
Оникс попытался крикнуть, но из горла вырвался только писк. Это был он. Из зеркала на него смотрело собственное отражение.