Двадцать первое, двадцать второе октября; четверг, пятница.
По словам дежурной медсестры состояние Бернарда Кротера было "удовлетворительным". В четверг утром он уже сидел в постели, ожидая первого посетителя. Довольно странно, но Морс не стал претендовать на первенство в этом случае и галантно уступил очередь остальным желающим.
Питер Ньюлав очень обрадовался, что приятель пришёл в норму. Несколько минут они болтали как обычно. Были вещи, о которых пришлось упомянуть, но когда они уже были упомянуты, Пит перешёл к другим темам и чувствовал, что Бернард не против. Наступило время уходить. Но Бернард положил руку другу на плечо, и Питу снова пришлось усесться рядом с кроватью. С другой стороны тянулась через металлическую спинку за головой Бернарда трубка, подающая кислород, стоял и ещё какой-то медицинский аппарат.
- Хочу тебе сказать кое-что, Пит.
Пит наклонился, чтобы лучше расслышать. Бернард тяжело дышал и говорил, делая глубокий вдох перед каждой фразой.
- Можем поговорить и завтра. Тебе вредно волноваться.
- Останься, пожалуйста.
Голос Бернарда напрягся и прозвучал настойчиво.
- Обязан тебе сказать. Знаешь про убийство в Вудстоке?
Питер кивнул.
- Я подвозил тех девушек.
Он снова тяжело задышал, на губах промелькнула улыбка.
- Забавно, да? С одной из них у меня было назначено свидание. Но они опоздали на автобус, и я их подвозил. Из-за этого всё пошло под откос. Они были знакомы и - ну, это меня очень напугало.
Он передохнул. Пит напряженно смотрел на старого друга и пытался изобразить что-то вроде недоверия на лице.
- Короче говоря, вторую я сделал. Представляешь, Пит?! Сделал вторую! Горячая была девица, да уж. Пит, ты меня слышишь?
Он откинулся назад, грустно покачал головой и снова резко глубоко вдохнул.
- Поимел её в машине, на заднем сидении. Так меня завела, что почувствовал себя похотливым фавном, старым безудержным козлом. А потом... - потом я уехал. Вот и весь прикол. Уехал, помахав ручкой. Домой поехал. Вот и всё.
- Хочешь сказать, она осталась в Чёрном Принце?
Бернард утвердительно кивнул.
- Да. Там её и нашли. Рад, что тебе рассказал.
- Собираешься сообщить полиции?
- Именно об этом и хочу с тобой посоветоваться. Видишь ли, я...- он замолчал.- Не знаю, следует ли тебя посвящать, но обещай никому не говорить, ни одной живой душе.
Он нервно взглянул на Пита, ища поддержки сказанным словам.
- Я уверен на все сто, что видел ещё кого-то во дворе в тот вечер. Правда, не знаю, кого именно.
Кажется, он очень разволновался, и состояние ухудшилось, поэтому Пит быстро встал.
- Не уходи.
Подъём на пик почти завершился.
- Не узнал, потому что было слишком темно. Но это не даёт мне покоя. Выпил двойной виски в пабе по соседству и покатил домой, - медленно произнес Бернард и продолжил:
- Я обогнал её на дороге. Вот дурак! Она меня увидела.
- Кто она? Кого ты обогнал, Бернард?
Глаза Бернарда закрылись, казалось, он не слышит.
- Я проверил. Она не была на вечерних курсах.
Он поднял тяжелые веки. Хорошо, что кому-то рассказал, что этот "кто-то" - Питер. Но у Питера голова пошла кругом, он был в недоумении, встал, наклонился к Бернарду и заговорил на ухо тихим голосом, так чтобы Бернард разобрал слова.
- Хочешь сказать, это Маргарет её убила?
Бернард кивнул.
- И из-за этого она...
Бернард снова через силу кивнул.
- Завтра снова приду. Постарайся отдохнуть.
Пит уже выходил, когда его окликнули.
Глаза у Бернарда были открыты, он поманил друга правой рукой. Питер вернулся.
- Бернард, потом. Сейчас тебе нужен отдых.
- Хочу попросить прощения.
- Прощения?
- Они всё знают про машинку, да?
- Да. Про мою.
- Пит, я ею воспользовался. Должен был тебе давно в этом признаться.
- Забудь. Что это меняет?
На самом деле, это много что меняло. И Бернард знал, но слишком обессилел и не мог больше разговаривать. Маргарет умерла. Вот в чём состояла истина, которая теперь заполняла всё его существо.
***
Он расслабился и погрузился в прерывистый сон. Снова оживил в воображении ту сцену, но так, словно смотрел со стороны.
Когда он их увидел, то сразу её узнал, только не понял, почему она ловила тачку на трассе. Они не проронили ни слова, она уселась на заднее сидение. Должно быть, как и он почувствовала всю опасность ситуации присутствия своей знакомой. Он вздохнул с облегчением, когда она попросила высадить её в Бегброке. Извинился, что нужно сбегать за сигаретами. Они смогли перекинуться парой слов. В тот вечер лучше было не светиться. Он нервничал. Не хотел рисковать. Но наверняка смог бы заехать за ней позже, да? Она задала вопрос раздраженным тоном. Он почувствовал это раздражение ещё в салоне машины: приревновала его, потому что девица на переднем сидении трещала с ним без умолку. Совсем не оттого, что он заводил с ней разговоры. Нет, тогда он вёл себя прилично. Просто нервничал, о чём ей потом и сказал. Можно было бы встретиться на будущей неделе, он напишет, как обычно. Всего полминуты они возбуждённо перешёптывались, не больше. Происходило это в дверях Золотой Розы. Глаза её горели от ярости, а голос дрожал. Ему захотелось её снова, сил не было бороться с искушением.
Он сел в машину и поехал в Вудсток. Теперь, когда поле битвы опустело, блондинка отбросила комплексы как ненужные латы. Она откинулась на сидение, демонстрируя неприкрытую сексуальность. Верхняя пуговица тонкой белой блузки расстегнулась, сама блузка казалась тонкой шёлковой оболочкой бутона, готового лопнуть. Грудки набухли как две созревшие ягодки под тонким полотном.
- Чем занимаетесь?
- Пашу в универе.
- Учите?
- Да.
Глаза их встретились. Ситуация накалялась, пока они приближались к Вудстоку.
- Куда вас подбросить?
- О, куда хотите.
- Дружок ждёт?
- Полчасика или больше. У меня времени завались.
- Где встречаетесь?
- Чёрный Принц знаете?
- Не хотите ли сначала выпить со мной чашку кофе? - им овладело нервное возбуждение.
- А почему бы и нет?
Во дворе было свободное место, он въехал задом и поставил машину у стены слева.
- Кажется, это бредовая идея пить кофе прямо здесь, - сказала она.
- Возможно, вовсе и нет.
Она снова откинулась на сидение, юбка задралась вверх, открывая бёдра. Длинные манящие, слегка раздвинутые ноги вытянулись.
- Женаты? - спросила она.
Он кивнул. Левой рукой она беззаботно играла рычагом коробки передач, пальчики гладили набалдашник. Постепенно окна запотели от их дыхания. Он потянулся в бардачок. Рука его скользнула ненароком по её телу, и он почувствовал, как она подалась вперёд и приникла. Он нащупал тряпку и протёр стекло с её стороны и ощутил, как её правая рука напряглась, упершись в его ногу, но она не стала её отодвигать. Он положил другую руку на спинку её сидения - она повернулась к нему всем телом. Её набухшие губы наполовину раскрылись, и она дразняще провела по ним языком. Больше он не мог себя контролировать. Целовал её жадно и страстно. Её язык змейкой щекотал его рот, тело прижалось всей грудью. Гладил её ноги правой рукой... его охватила животная страсть, когда она, слегка покачиваясь, желанно развела их в стороны. Потом прервала безумный поток поцелуев, лизнула мочку его уха и прошептала:
- Расстегни пуговицы блузки. Я без лифчика.
- Давай пересядем назад, - сказал он хриплым голосом. Эрекция у него была ого-го.
Всё закончилось слишком быстро, из-за чего ему стало неловко. Захотелось от неё отделаться. Теперь она была уже другая - преображение произошло всего за минуту.
- Мне пора.
- Так скоро? - она не спешила застёгивать блузку, но чары закончили своё действие.
- Да. Боюсь, что это так.
- Получил удовольствие, да?
- Конечно. Сама знаешь.
- Хотел бы ещё раз?
- Сама знаешь, что да.
Ему нетерпелось побыстрее уехать. Неужели ему только показалось, что кто-то пасётся рядом и подглядывает? Типа "любопытный Том", да?
- Ты не сказал имени своего.
- Ты тоже не сказала.
- Сильвия. Сильвия Кей.
- Послушай, Сильвия, - он постарался говорить с симпатией, - Не думаешь, что лучше для нас запомнить это, как что-то прекрасное, что случилось в нашей жизни всего лишь раз? Случилось один единственный раз и только сегодня?
Она смотрела на него с брезгливым чувством, скривив рот.
- Не хочешь со мной больше встречаться, да? Ты такой же, как и все. Заняться сексом, кончить - и поминай как звали, - теперь и голос у неё изменился, говорила она как обычная дешёвая уличная шлюха. Но она была права по факту, что тут отрицать. Он получил то, что хотел. А она разве нет? Проститутка? Он вспомнил службу в армии и парней, подхвативших сифилис. Пора по быстрому сматываться отсюда, из этого убогого тёмного двора и из вызывающей клаустрофобию машины. Он пошарил в кармане и нашёл купюру в один фунт. Больше, кроме мелочи, денег с собой у него не было.
- Фунт! Грёбаный фунт! Думаешь, я дешёвая проститутка? В следующий раз запасись деньжонками или держи свои поганые руки подальше.
Он ощутил стыд и свою порочность. Вышёл из машины следом за ней.
- Разузнаю, кто ты есть, мистер-твистер. Ты меня ещё не знаешь!
Что случилось дальше, он не помнил. Помнил, как ответил что-то, что и она ещё что-то сказала. Помнил, как свет фар его тачки обволок двор, помнил про пробку, в которой застрял по дороге на главную трассу. Помнил, как остановился и взял двойной виски. Помнил, как ехал быстро по широкой полосе автострады. Помнил, как следовал за машиной, обгонял её, летел в ночи с вздрюченными мозгами. А в четверг днём прочитал в Оксфорд Мейлоб убийстве Сильвии Кей.
Конечно, глупо было писать то письмо. Но, по крайней мере, теперь Питер вне подозрений. Всегда опасно что-либо оставлять на бумаге. Но до некоторых пор это срабатывало. Никого не интересовали письма, которые получали девушки в той конторе. Всё бы прекрасно сошло, если бы не пронырливый Морс со своими хитрыми мозгами. Только и он не сумел разгадать и разложить по полочкам весь кроссворд. Конечно, он не мог поведать Морсу истинную правду. Но и заводить в тупик он его не собирался. Ну, приврал ему про рост немного... хотелось бы увидеться с Морсом. Возможно, при знакомстве в других обстоятельствах, они могли бы стать хорошими приятелями...
Он погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, стемнело. Светили тусклые лампы. Сидела молча белая фигура медсестры за столиком в дальнем углу палаты. Остальные пациенты спали. Реальность неотступно следовала за ним: Маргарет мертва. Почему? Почему? Правду ли она рассказала в своём письме? Непонятно, как он будет жить, пришли мысли о детях. Что им сказали?
В груди возникла резкая боль и вдруг он ясно понял, что умирает. Рядом была нянечка, потом пришёл врач. На лбу выступил пот. Маргарет! Она убила Сильвию или он? Какая разница. Боль исчезала, и он ощутил странное безмятежное спокойствие.
- Доктор, - прошептал он.
- Не волнуйтесь, мистер Кротер, сейчас вам станет лучше.
Но у Кротера случился обширный инфаркт, его шансы выжить были под сомнением.
- Доктор. Будьте добры записать с моих слов.
- Хорошо.
- Инспектору Морсу.
Доктор взял блокнот и записал короткое сообщение. Он смотрел на Кротера беспокойным взглядом: пульс медленно угасал. Осциллограмма не утешала. Бернард ощутил на лице кислородную маску, осознал со странной точностью детали происходящего. Оказалось, что умирать намного легче, чем он себе воображал. С удивительной резкостью и силой он сдернул маску и произнёс последнюю фразу:
- Доктор. Скажите детям, что я их любил.
Глаза его закрылись, казалось, он заснул глубоким сном. Было два часа ночи. Он умер в шесть тридцать утра. Солнце ещё не поднялось на востоке в заволоченном тучами сером небе, разносчики газет ещё не приступили к работе.
***
Морс взглянул на него. Было восемь тридцать утра. Два часа назад то, что когда-то называлось Бернардом Кротером, прикатили в больничный морг. Морсу нравился Кротер. Умное лицо, симпатичный мужик. Кажется, Маргарет когда-то его и вправду обожала. А может, так оно было всю их жизнь. И не только Маргарет. Существовал кто-то ещё, да, Бернард? Морс посмотрел на листок бумаги в руке и прочитал снова.
"Инспектору Морсу. Очень извиняюсь. Наговорил вам кучу вранья. Пожалуйста, оставьте её в покое. Она с этим не связана. Разве могло бы такое быть? Я убил Сильвию Кей."
Удивляли местоимения. Или виноват был доктор, который записывал со слов. Но Морс понял намёки и думал, что Бернард Кротер тоже понял правду перед смертью. Он снова посмотрел на покойника: ноги холодные как лёд, больше он не пролепечет строчки из поэтов про зелёные лужайки или что-то в этом роде.
Морс медленно повернулся на сто восемьдесят градусов и отбыл.