- Ну и как, допустим, тебя зовут? - спросил старшина Пилипчук, облизывая ложку и отправляя её за голенище.
Гас, чуть помедлив, назвался.
- Ага, - сказал Пилипчук и покосился на его шляпу. - Коровий мальчик, значит. Папина ферма. Скотобойня по-соседству? Небось на кулаках любишь поспорить? Видали мы таких...
Гас хмыкнул.
- Неужели?
- Точно, - подтвердил дед Шишка. - Только он, мил человек, не сдюжил. Фермер был. Тоже всё время с арапником и в шляпе ходил. И ревОльвер, как у тебя. А уж на кулака-ах мастер был... Даже Уэш его скрутить не мог. А Уэш у нас такой, что любого скрутит на раз. Правда, Уэш?
Неандерталец отложил шмат вяленого мяса, от которого с аппетитом откусывал на протяжении разговора, обтёр ладонь о набедренную шкуру и, взявши свой камень, легко поднял его над головой, потряс, ухмыляясь. Видимо, это означало "да".
Камень Уэша был размером с голову телёнка, накрест перетянут просмоленной верёвкой в палец толщиной, причём верёвка эта на камне не кончалась, а, словно змея, ускользала куда-то под лавку, поплутав там и вернувшись, тянулась к запястью Уэша, где и превращалась в крепкий двойной морской узел. Таким образом, камень сидел на привязи, как дворовый пёс.
- Это два небытия тому назад случилось, - сказал Пилипчук. - Во время осады его осколком порвало. Насмерть. А потому что выпендривался и считал, что ковбоям всё нипочём.
- А имя-то у него было? - зачем-то поинтересовался Гас.
- Я из Канзаса, - сказал Гас нехотя. - И вырос на ферме. Но это было очень давно. Я плохо помню. До небытия дрался с синими на берегу Реки. Контузило. Очнулся у стен форта. Нога по колено измазана какой-то... - Он брезгливо прикоснулся к штанине, заляпанной красным. - Не знаете, что за дрянь?
- Эт, мил человек, отметина Марии-заступницы, - обрадованно пояснил дед Шишка. - Всех мажут. Всех, кто призван защищать форт. Вон хоть на старшину посмотри! У него кирзачи разного цвета. Или на меня полюбуйся!
Дед водрузил левую ступню на лавку рядом с Гасом. У деда был красный лапоть и частично красные порты.
Гас огляделся повнимательнее и увидел, что все защитники форта имеют аналогичные отметины: и обряженный в шкуры лохматый Уэш (красный чарох), и одноногий Сильвер с попугаем на плече (красная деревяшка, заменявшая ему левую ногу) и даже индейский вождь Сат-Ок (красный мокасин и слипшаяся от красной смолы бахрома на леггинсах).
- Отметина Марии? - спросил Гас.
- Чёрррт меня раздери! - вдруг гаркнул Сильвер. - Он же ещё совсем юнга!
До этого момента ни пират, ни вождь в разговоре участия не принимали. Сидели на пригорке в некотором отдалении. Покуривали индейскую трубку, передавая её из-рук в руки. Из трубки вился голубоватый дымок.
- Вот и займитесь, Джон! - веско рубанул Пилипчук. - Покажите новичку наши рубежи! Времени и так не осталось. Не будем транжирить его попусту.
Он выхватил откуда-то кожаный планшет и развернул на столе схему укрепления форта.
Форт был устроен на склоне холма. Спёкшиеся в камень песчаные отвалы. Намертво вмурованные в них металлоконструкции. Базальтовые перекрытия. Две трёхъярусные башни. Кирпичные стены толщиной в десять футов. Бойницы. Катапульты. Баллисты. Лебёдки, оснащённые полиспастом. Томящиеся на медленном огне чаны со смолой.
Эдакая махина! Когда и кем построена - неизвестно.
Защитники форта - гарнизон - крайне немногочисленны, но в силе и ловкости им не откажешь. Каждый из них на своём месте, это же ясно. А учитывая то, что после очередного затемнения вновь оказывались здесь... Может, дело вовсе и не в силе и ловкости?.. Может, просто кто-то там, на небесах, хорошо к ним относится? Мария-заступница, например. Гасу до дрожи в коленях захотелось стать одним из них. Равным среди равных, а не случайным юнгой, пережидающим в укрытии время до нового небытия.
Несмотря на костыль и деревянный протез, Сильвер ковылял довольно быстро. Гас почти бежал следом. Хотя, добравшись до каменной лестницы, пират закряхтел и заметно сбавил прыть.
На стене было ветрено. Пришлось потуже затянуть шнурок шляпы, чтобы её не унесло вниз. Треуголку пирата всё время норовило сдуть наземь, и он поминутно придерживал её ладонью. Попугай у него на плече нахохлился и спрятал голову под крыло.
Вид отсюда был просто чудесный. Все подходы просматривались как на ладони, вплоть до самого конца мира, до железной стены, подпирающей небеса. Глухой каньон, дорога, идущая в обход каньона, долина, река, разделяющая долину на две неравные части, крутой подъём к форту.
Сильвер извлёк из кармана сюртука подзорную трубу и принялся изучать обстановку.
Гас прекрасно видел и без трубы, но, когда Сильвер протянул ему оптический инструмент, не стал ломаться, припал глазом к окуляру.
Неисчислимое оловянное войско мрачно сверкало на солнце. Бессмертная пехота широкой ровной лентой перетекала через каньон и заполняла долину. У края долины, прямо на берегу реки, неприятель устроил "адский котёл". Сюда по единственной дороге сгонялись оловянные броневики, и полным ходом шла переплавка. Из одного броневика получалась тройка крылатых коней. Кони в нетерпении топорщили крылья и прядали ушами. Из открытых ртов у них капало расплавленное олово.
- Такая силища! - сказал Гас шёпотом. - Откуда?
- Пиас-с-т-р-ры! - каркнул попугай на плече у Сильвера. - Р-р-рок!
Сильвер, словно кошку, приласкал суровую птицу.
- Так это наёмники? - спросил Гас.
- А дьявол их разберёт! - Сильвер презрительно сплюнул под ноги. - Мягкоголовые! Тупые солдафоны! Ничего не соображают. Просто прут вперёд как саранча. Зато у нас две катапульты и столько же баллист, вождь и Пилипчук. Ну и Уэш с дедом тоже парни не промах.
- А кони?
- А что кони? Та же саранча, только с крыльями.
- Но мы же их остановим? - спросил Гас и с надеждой посмотрел на прославленного пирата.
- Не гомони, юнга! - ответил тот. - Держись рядом. Выстоим. Мария-заступница нас не оставит.
Штурм грянул на рассвете.
Зычными голосами прокричали легаты. Небо сразу сузилось и потемнело от выпущенных по форту стрел. Оловянные легионы дрогнули и пришли в движение.
Гас обслуживал одновременно катапульты и баллисты. Джон Сильвер, вызверив налитые кровью глаза, яростно крутил над головой кривой саблей и матерился на трёх языках.
- Каррамба! - раздражённо вторил ему попугай.
Гас поспешал.
Заряды из баллист ложились точнёхонько, оставляя гигантские проплешины в наползающем войске. Проплешины эти тотчас затягивались, на смену павшим легионерам приходили новые, и судьба их была незавидна.
Старшина Пилипчук, припав к прицелу пулемёта, щедро поливал долину свинцом. Раскалённый ствол дымился, и его требовалось остужать водой. Помогал дед Шишка. Пилипчук давил на гашетку и как заклинание повторял:
- Врёшь, не возьмёшь!
С него можно было писать картину.
Лохматый Уэш метал свой камень не хуже баллисты. Верёвка странным образом пружинила. Камень возвращался. Уэш ловко его ловил, выбирал цель и метал снова. Уэш был виртуозом.
Вождь шеванезов, отложив курительную трубку и издавая гортанный крик при каждом попадании, стрелял из лука. А поскольку гортанные крики его не утихали, было ясно, что стрелы не уходят в пустоту. Колчан наполнялся мгновенно, волшебным образом, Сат-Ок чёрной молнией перелетал от бойницы к бойнице, и перья над его головой возбуждённо раскачивались в такт выстрелам.
Горел воздух. Откуда-то летел пепел. Пули крошили камень у ног, а картечь превращала стены в решето. Ор стоял такой, что Гас перестал слышать даже собственные мысли. Он превратился в чётко действующий механизм, элемент одной большой машины. Хватал камень или стрелу, заряжал, взводил и по команде Сильвера бил по спусковому рычагу.
Оловянные наседали, подтягивали дальние легионы.
Гарнизон отчаянно сдерживал захватчиков, но силы были слишком неравны.
Вскоре в ход пошли штурмовые лестницы, крючья, ломы и топоры. Где-то далеко внизу бухала в ворота стенобитная машина.
Дед Шишка опрокинул содержимое последнего котла на головы захватчиков, но вслед за ошпаренными и расплавленными, лезли всё новые и новые мягкоголовые.
Джон Сильвер радостно вступил в рукопашную с теми, кому удалось раньше других взобраться на стену. Его сабля яростно звенела от соприкосновений с оловянной плотью. Сат-Ок отбросил лук и взялся за томогавк. Бок о бок с ними дрались Уэш, дед Шишка и Пилипчук. В ход пошли костыль Сильвера, наградной маузер Пилипчука и нюхательный табак из кисета деда Шишки. Мягкоголовые чихали, попугай Сильвера долбил их клювом, а Гас наконец дал волю "кольту патерсону", своему любимому "тридцать шестому".
Исход битвы был предрешён. Но когда крылатые кони оловянных играючи перемахнули стену форта и окровавленный Пилипчук завалился набок, когда от роуча Сат-Ока осталось лишь несколько жалких перьев, а несломленный вождь кинулся грудью на пики нападавших, когда Уэш завыл без слов и, ухватив одного из оловянных за ногу, стал пользоваться им как дубиной... когда деда Шишку и матерящегося Джона Сильвера загнали в угол... откуда-то сверху надвинулась гигантская тень... и раздались тягостные удары, от которых содрогнулось всё - небо, башни форта, земля.
- О, Великий Маниту! - прошептал Сат-Ок, падая на колени. - Поступь твоя!..
- Заступница, - просипел Джон Сильвер.
Отбиваясь от копыт летучего скакуна, Гас из последних сил повернулся туда, откуда пришёл звук. Он увидел долину, которую придавила воля Создателя, долину с войском, мгновенно превращённым в несколько омертвелых оловянных блямб, а затем небо вдруг крутнулось, как на шарнире, и сбросило его со стены форта.
После продолжительного небытия сознание вернулось.
Он не чувствовал тела: не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Высоко над ним и чуть в стороне, воздев над головой тонкие руки, в невесомом танце парила юная богиня.
Крепость пала, но гарнизон победил, вдруг подумалось ему.
Он закрыл глаза и полежал некоторое время, слушая. Снова открыл. Видение никуда не исчезло. Мария-заступница всё так же медленно кружилась на фоне жёлтого прямоугольника в чёрном-чёрном небе.
Затем что-то звонко щёлкнуло, музыка стихла, и Мария застыла, уставившись в одну точку. Она не замечала Гаса, лежащего внизу. Похоже, она вообще никого и ничего не замечала - просто мёртво смотрела в другую сторону.