***

   Двое мужчин возвращались домой на поезде. Они не были знакомы, но когда мимо них по вагону прошла женщина и воздух наполнился ароматом дорогих духов, тот, что постарше, сказал:

   - Нет, вы видели ее?!

   - Ту красотку? Еще бы! И не в первый раз. Однажды я пропустил поезд, пока шел за ней как привязанный.

   - Я тоже, пять лет назад, - пожилой мужчина прикрыл глаза. - Что случилось, когда вы дошли до конца платформы?

   Молодой собеседник удивленно посмотрел на него и сказал:

   - Я был всего лишь в десяти шагах, когда к станции подъехал ее муж в машине, полной детишек! Бах, она хлопнула дверью и укатила. Мне пришлось полчаса ждать следующего поезда. Слава Богу, этот случай кое-чему меня научил.

   - Он не научил вас ничему, - засмеялся пожилой. - Мы оба просто дураки. Но что вы думаете о ней сейчас?

   - Что я думаю? Она старается следить за собой. И она получает удовольствие от того, что мы бегаем за ней. Похоже, у нее есть все, что может пожелать женщина: муж, дети и в то же время внимание других мужчин. Вряд ли ее можно назвать красавицей. Это какое-то особое обаяние.

   - Проще сказать, она - женщина. Все женщины - женщины, все мужчины - тупые ослы. Это нехитрая мысль выручит вас в любой двусмысленной ситуации. К сожалению, очень мало мужчин способны принять ее. Я знал только одного, кто получил все, что может пожелать человек. Назовем его мистер Смит. О, это счастливейший из смертных! У него множество подружек и никакой вражды между ними, никакого чувства вины. Этот удачливый предприниматель живет в роскошной квартире в Нью-Йорке, где я впервые встретил его год назад. Он только что женился. За обедом его жена была воистину прекрасна - белоснежная кожа, алые губы. Через две недели меня пригласили на вечеринку и я встретил его опять. Рядом с ним, в центре гостиной, стояла темноволосая итальянская красавица, одетая в платье всех тонов, что может дать плодоносная осень. "Счастливчик", - подумал я, - "Жена в городе, любовница в пригороде". В конце вечеринки я случайно узнал имя итальянской красавицы - миссис Смит.

   - Он снова женился?

   - Едва ли. Он бы не успел. Должно быть, у него было два круга знакомых. В одном знали его городскую жену. В другом - любовницу, которую он называл женой. Это было единственное объяснение. Ночью Смит отвозил меня на станцию. По дороге он сказал: "Что вы думаете о моих женах? У меня их было двадцать за последние три года, и каждая лучше предыдущей". Когда мы остановились, он достал толстый альбом: "Вот посмотрите". Я открыл его и увидел прекрасные фотографии блондинок, брюнеток и рыжеволосых. Но было что-то до боли знакомое в каждом снимке. Внезапно меня осенило. Миссис Смит, итальянская красавица, которую я встретил сегодня вечером - это единственная миссис Смит. Но и та женщина, которую я видел в Нью-Йорке две недели назад, тоже единственная миссис Смит. Секрет был прост - это одна и та же женщина. "Точно!" - засмеялся мистер Смит. "У меня необыкновенная жена. Она играла в театре, когда мы встретились. Я был таким эгоистом, что уговорил ее оставить сцену. Первые полгода брака были счастливейшими в моей жизни. Но потом я стал засматриваться на других женщин. Моя жена - читать театральные рецензии в газетах. Скука! Однажды вечером жена попросила меня уйти и вернуться только на следующий день. Когда я снова был дома, моя жена исчезла - смуглая мексиканка протягивала мне руку. "Я подруга вашей жены", - сказала она, и бросилась мне на шею. Внезапное подозрение пронзило меня, я закричал: "Я узнал тебя!". И мы упали на пол, залившись смехом. Это и правда была моя жена - с другим макияжем, другой прической, другими жестами и голосом. "Моя актриса", - сказал я. "Да, твоя актриса", - смеясь, ответила она. "Скажи, какой мне следует быть, и я стану такой. Почему нет? Я изучу роль, создам образ, и когда он тебе наскучит, создам другой. Я буду сидеть, стоять, ходить тысячью разных способов". "С тех пор", - сказал Смит, - "Я живу счастливейшей жизнью. Моя жена - величайшая актриса. Она нашла свою сцену в нашем доме и своего зрителя во мне. Так, окольцованный, но все же свободный, влюбленный в нее одну, я люблю многих других. У меня есть все, что может пожелать человек. Да, мой друг, все, что можно пожелать".

   Разговор прервался. Оба сидели в задумчивости. Наконец, тот, что помоложе, сказал:

   - Хорошо, ваш друг Смит нашел выход. У меня тоже есть друг. Могу я называть его Квиллан? Его случай в чем-то похож, но и отличается. Однажды вечером он был в баре с юной рыжеволосой красавицей. "Изумительная, неестественно прекрасная", - подумал я. Через неделю, в Гринвиче, я встретил Квиллана с пухленькой женщиной, примерно одного с ним возраста. Длинноносая, почти без косметики, в чулках, сморщенных под коленками, и вся какая-то пришибленная. Казалось, она счастлива уже оттого, что идет с ним под руку. Я был уверен, что это его бедная женушка, которая боготворит землю, по которой он ходит, в то время как он проводит ночи с той рыжеволосой красавицей. Как печально и унизительно! Месяцем позже я снова встретил Квиллана в Лондоне. "Пожалуйста, не выдавайте меня!" - взмолился он, - "Моя жена не должна ничего узнать!". В это время женский голос позвал Квиллана из окна второго этажа. Я посмотрел наверх и открыл от удивления рот. Из окна выглядывала та маленькая замухрышка. Внезапно мне открылась истина - рыжеволосая девушка была его женой! Она пела, танцевала, блистала интеллектом, говорила обо всем на свете долго и громко. И в то же время она была такой утомительной! Поэтому мой друг Квиллан снял маленькую квартирку, где два вечера в неделю мог сидеть в тишине или гулять по темным улицам с той тихой, уютной, домашней женщиной, которая была вовсе не его женой, как я сначала подумал, а его любовницей. Разве нельзя сказать, что мой друг тоже получил все, что может пожелать человек?

   Поезд начал тормозить и мужчины посмотрели друг на друга с веселым любопытством. Оба одновременно спросили:

   - Вы здесь выходите?

   Оба закивали, улыбаясь. Когда поезд остановился, они поднялись и пожали друг другу руки.

   - Ну что ж, передавайте мой привет мистеру Смиту.

   - И мой - мистеру Квиллану.