|
|
||
Глава девятая Похороны назначили в среду. Сразу после смерти брата помимо всепоглощающего, опустошающего душу горя, меня терзал следователь со своими бесконечными допросами и экспертизами. Родителей не было дома, когда случилась... трагедия, именно поэтому они не могли ничего рассказать. В отличие от меня. Хотя, что я знала? Я слышала лишь дикие вопли животных, которых так же жестоко, как и брата, зарезал хладнокровный убийца. А потом лежащего в грязи брата, истекающего кровью. Вот и весь мой рассказ как свидетеля. - Убийца пробрался во двор, перебравшись через забор, и, судя по всему, целенаправленно двинулся к питомнику, - рассуждал следователь. - Дверь в питомник не закрывалась на ключ? Мужчина средних лет, выглядевший довольно внушительно из-за своих широченных плеч, обтянутых кожаной курткой, вопросительно посмотрел на маму, папу, а затем, на всякий случай, перевел взгляд и на меня. Мы стояли на улице у открытого питомника, клетки которого насовсем опустели. Лишь железные прутья оставили нелицеприятный след пребывания животных - капельки крови. Меня начало подташнивать. Воспоминания снова нахлынули на меня, как уносящая человеческие жизни лавина. - Да, нам не зачем было ее закрывать. Щеколды достаточно. Мы... мы не подозревали, что кому-то понадобится... - тяжело вздохнула мама, пытаясь с последних сил сдержать слезы. Совсем бледная. Огромные синяки под глазами, будто не спала вечность. В принципе, так оно и есть. С воскресенья ни один из нас не сомкнул глаз. А если и удавалось заснуть, то кошмары тут же настигали нас, как устрашающая волна цунами. - Так, убийца беспрепятственно проник в питомник и принялся резать собак. Судя по тому, что мы не обнаружили никаких отпечатков, помимо членов вашей семьи, конечно, он был в перчатках. Но даже при попытке убийства животных, они должны были, как минимум, покусать преступника. Если преступление совершил кто-то из ваших знакомых - советую обратить внимание на его руки. - Нет, это абсурд, - возмущенно высказалась я, не представляя себе, чтобы кто-то из близких и друзей мог желать зла нашей семье. Русые с проседью волосы следователя трепал ветер. Лицо мужчины, испещренное многочисленными морщинами, приобрело оттенок усталости. - Майя Павловна, я работаю двадцать пять лет следователем и поверьте, чего только я не видел. Даже родные дети оказываются способными убить собственных же родителей ради жилплощади. Не говоря уже о просто знакомых. Я поморщилась, все равно оставаясь при своем мнении. - Продолжим. На лай собак ваш сын вышел из дома, чтобы проверить, что так напугало животных. Судя по тому, что первый удар был нанесен ему в спину, то Дмитрий не видел нападавшего. Тот тихо притаился и напал сзади. - Я не могу больше, - расплакалась мама и убежала прочь. Я вздрогнула, решив, было остановить ее, но не стала. Ей нужен покой. Незачем огорчать ее израненную душу сухими фактами. На это есть я и папа. Хотя бы мы должны быть сильными. И, как ни странно, я себя такой и ощущала. Как будто со смертью Димы что-то оборвалось во мне. И это сделало меня более черствой, злобной. Жгучая ненависть поселилась в моем сердце, вытесняя из него все самое доброе. Без чувств живется легче, как ни крути. И сейчас я это понимаю, как никогда. - Простите, - с сожалением извинился Сергей Александрович вслед убегающей матери. - Мы должны выяснить, как все произошло в тот вечер. Это может помочь следствию, - теперь уже обратился он к нам с отцом. - Мы понимаем, - ответил отец, поправляя очки, за которыми поблескивали слезы. - Продолжим. После удара, Дмитрий повернулся лицом к нападающему, но, не успев предпринять даже малейшей попытки к сопротивлению, убийца нанес второй удар в область сердца. После чего жертва упала на землю. - Я подавила в себе желание наорать на следователя за то, что назвал брата жертвой. Он не какая-нибудь очередная жертва, он человек! Он мой брат. - Далее убийца ушел так же, как и пробрался сюда. И так, что же мы имеем? Отпечатков убийца не оставил. Следы обуви отсутствуют - чертов дождь все посмывал. Орудие - обычный охотничий нож. Длина клинка приблизительно двенадцать сантиметров, ширина - около трех. Да такие ножи есть у каждого третьего. Осмотр комнаты жертвы ничего не дал, как и опрос ваших соседей. Кстати, - обернулся следователь к нам, - ваш брат не страдал бессонницей? Я внимательно посмотрела в мутные карие глаза следователя. Его вопрос казался странным. - Не знаю, он ни о чем таком не говорил мне, - ответила я. - Дело в том, что в браузере ноутбука Дмитрия была открыта единственная вкладка, в которой содержалась информация о снотворном препарате "Донормил". Конечно, я не отрицаю того факта, что брат мог не спать по ночам, но в одном я точно уверена: он терпеть не мог лекарств, даже самых "безопасных". Я озвучила свою мысль следователю. - Даже когда его мучила сильная головная боль или болел живот, он никогда не принимал аспирин или но-шпу. Это точно. Следователь задумчиво выдохнул. - И еще один важный момент. При вскрытии помимо посмертных ран патологоанатом обнаружил несколько давнишних гематом. Вашего сына избивали ранее или быть может что-то еще? Отец задумчиво поправляет очки. - Около месяца назад на Диму напали какие-то парни, они, мягко говоря, были в не трезвом состоянии. Мой сын сказал, что эта драка - ничего серьезного. Я взволнованно сглотнула, понимая, что отец говорит то, что сказал ему тогда Дима, то есть неправду. Никаких пьяных парней не было. Был лишь Руслан. Мог ли он отомстить брату за избиение? Нет, это абсурдно. Он не способен на убийство - уж в этом я уверена. - А вы? - обращается ко мне следователь, внимательно глядя мне в глаза, будто подозревает, что я знаю больше, чем говорю. - Я так понимаю, вы были близки с братом. Может, он вам говорил что-нибудь об этой драке? - О, нет... только то, что он сказал родителям. Больше я ничего не знаю, - вру я и растерянно пожимаю плечами. Можно было рассказать всю правду, как есть, но что-то останавливает меня, а именно мысль, что Руслан не мог причинить вреда моему брату. Одно дело курить травку и другие легкие наркотики, а другое - убить человека. Нет, уж в это я точно не могу поверить. А если во всем виноват Хмуренко? Но если рассуждать логически, то Дима никак не мог с ним взаимодействовать. Он избил Руслана, но не пошел же он к Хмуренко? Сомневаюсь. Конечно, мой брат иногда был слишком безрассудным, но и не думаю, что он хотел просто так умереть, от рук грязных ублюдков. - Понятно. А говорил ли он, где произошла драка? Я отрицательно мотаю головой. - Что ж, еще раз соболезную... Мы попробуем поработать над этой версией и найти тех ребят, что напали на Диму. Мы будем работать. Нужно только время. Сергей Александрович пожал отцу руку, кивнул мне и покинул нас. Когда он сел в свой автомобиль и тронулся, я злостно заговорила: - Что-то я мало верю в его слова. Когда милиция усердно работала? - Майя, перестань. Этот следователь весьма опытный. Не стоит недооценивать нашу милицию. - Отец вздохнул, снова поправил очки и поплеся в дом, успокаивать маму. Я горько усмехнулась, продолжая стоять на месте, оглядывая одинокое пространство питомника. Пустые открытые клетки, клочки шерсти, которые небрежно тормошит ветер. Мне стало так одиноко и страшно, при взгляде на то, что осталось от животных. Даже если предположить, что целью убийцы были именно они, а мой брат лишь не вовремя вышел из дома, то у меня все равно не укладывается в голове, каким жестоким человеком нужно быть, чтобы так обойтись с собаками? Что уж там, это чудовище, а не человек. Самое настоящее чудовище, в равной степени не обладающее сочувствием ни к людям, ни к животным. В день похорон пошел первый снег. Земля медленно, но верно покрывалась белой пеленой, отчего, казалось, наступила самая настоящая зимняя погода. Но до календарной зимы оставалось еще чуть меньше недели. Последние пару лет в нашей стране снег не объявлялся даже на Новый год, лишь задолго после, а тут... Неужели небесная канцелярия решила сделать землянам подарок? - Май, садись завтракать, - позвала мама. - Нам нужно набраться сил перед... - ее голос дрогнул, прежде чем она смогла договорить: - перед похоронами. Я стояла посреди гостиной, уставившись на почти пустую бутылку виски, расположившуюся на краю журнального столика, и любимое кресло отца, которое хранило еще тепло сидящего в нем человека. В последнее время он только и утешал себя, заливаясь содержимым бутылки. А сейчас и вовсе куда-то ушел. Скорее бы пережить весь этот ужас. - Мам, как ты можешь думать о каком-то завтраке? - почти шепотом произнесла я, не отрывая взгляда от полупустой бутылки. - Я, - снова сдерживая слезы, произнесла из кухни измученная и уставшая женщина. - Я всего лишь стараюсь для всех нас... И тут она разрыдалась, отчего я, наконец, оторвав задумчивый взгляд от бутылки, подбежала к ней, пытаясь крепко-крепко обнять, но не удержалась и сама расплакалась, предвидя совсем скорое прощание с братом. Сильная и черствая? Но почему же проклятые слезы так и рвутся наружу? *** Кладбище "Воскресенское". Вырытая яма, в которой, кажется, нет дна. Ледяной мраморный памятник, на котором выгравировано полное имя, даты жизни и смерти, и последние слова близких: любимый сын и лучший брат... Возле бездонной ямы и насыпанной вокруг нее мерзлой земли, стоит гроб. Вот он, братик. Спит. На белый, как снег лоб опустились каштановые волосы, которые он каждый раз любил поправлять, от того, что они надоедливо лезли ему в глаза, и которые сейчас тревожит непослушный ветер. Руки сложены на груди, образуя крест. Черный дорогой костюм, который он надевал лишь в ответственные моменты. Такой красивый. На похороны пришли лишь самые близкие люди. Тетя Алена, единственный настоящий друг брата Денис, и соответственно мы. В университете пока никто не знал, что Димы больше нет, кроме руководства. Мы не хотели делать из нашей трагедии увеселительное мероприятие, приглашая проводить в последний путь брата кучу ненужных людей. И так понятно, что искреннюю боль от потери испытывают лишь самые родные. - Не могу поверить в то, что происходит. - Проговорил Денис, стоящий рядом со мной, чуть поодаль от родителей. Мы оба смотрим на Диму и пытаемся привыкнуть к тому, что видим его последний раз. Через несколько минут рабочие надвинут на гроб тяжелую крышку, приколотят ее гвоздями, и опустят деревянную коробку в бездонную яму. Черт возьми, почему все это происходит с нами? - Ты в порядке? - спросил теперь уже и мой друг, дотрагиваясь до моей руки. Его изящные кисти в кожаных черных перчатках, отчего я почувствовала лишь холод от прикосновения. Сколько раз мне задавали этот вопрос в течение последних дней? Я покачала головой, посмотрев на Дениса. Его лицо бледное, черные тени залегли под некогда постоянно усмехающиеся глаза. Смерть брата не на шутку подкосила всех нас. Даже стойкие и крепкие мужчины теперь выглядят сломленными, слабыми, испытывающими боль от потери. Я вздохнула, выпуская клубок пара изо рта. - Мои родители... Я не знаю, что с нами будет дальше. Иногда мне кажется, что мама не сможет справиться с горем. Она постоянно плачет. Не могу на нее смотреть. Денис, поджав тонкие губы, посмотрел в сторону отца и матери. Они стояли чуть ближе к гробу. Папа обнял маму за плечи, пытаясь унять ее бесконечные слезы. Как я и говорила... - Они сильные. Я давно успел это понять по рассказам Димы. Твои родители обязательно справятся со всем. Просто им нужно немного времени, Май, - заботливо проговорил парень, грустно взирая на меня. Мои внутренности сковала железная цепь, от которой мой внутренний запас слез готов был вырваться наружу. Нет, так дело не пойдет. Кто-то должен оставаться сильным! - Все пройдет... со временем, - повторил Денис. Я молчала, размышляя о том, сколько же этого времени нужно. Сейчас мне кажется, что и вечности не хватит на то, чтобы пережить случившееся. Я прислушалась к звукам на кладбище. Мамины всхлипы прерывало карканье круживших над всем пространством этой мертвой земли ворон. Хотелось прогнать гадких птиц, которые будто собрались на пир. - Ненавижу ворон, - процедила я сквозь зубы. Словно почуяв мою ненависть, одна довольно крупная птица, наверняка назло мне, приземлилась в нескольких метрах от вырытой ямы. Она не издавала противного, режущего ухо карканья, лишь внимательно разглядывала все вокруг своими черными глазами-бусинами. Казалось, она все понимает, отчего мне стало жутко. - Мне холодно. - И страшно. Денис выдохнул, сочувственно глядя на меня. Он понял, что тот холод, который я испытываю, не физический, который легко ушел бы, стоило бы мне укутаться в теплый плед или чью-то не менее теплую куртку. Это душевный холод, от которого избавиться будет не так-то просто. Я взглянула на тетю Алену, стоящую рядом с родителями. Ее почти седые волосы, некогда бывшие насыщенно каштановыми, как у моей матери, казалось, стали еще белее. На ее мутно-голубых глазах застыли слезы. Она утешала моих родителей, сама еле сдерживаясь. - Пора, - срывающимся голосом проговорил отец. Мое сердце бешено застучало, ведь слова папы означали одно: наступило время прощаться с братом. Навсегда. Родители, взявшись за руку, поддерживая друг друга, подошли к Диме, склонились над ним и поцеловали его по очереди в ледяной лоб. Мама еще больше разрыдалась, падая на грудь умершему сыну. Она не хотела отпускать его, не хотела отдавать его в объятия пустоте. Ее крохотные слезинки то и дело опускались на лицо спящего Димы, образуя мокрые светящиеся дорожки. Будто сам брат плачет вместе с ней, чувствуя вину за то, что покинул нас. Тяжело... тяжело, когда твой собственный ребенок умирает раньше, чем ты сам. Так не должно быть. - Боже, - еле слышно прошептала я. Все же через несколько минут отец увел рыдающую мать подальше от сына. Ведь если бы он этого не сделал, казалось, она никогда бы не отошла от гроба, от своего ребенка, лежащего в нем. Застыла бы вместе с ним навеки. Наступила моя очередь. Я медленно подошла к брату, сжав заледенелые руки в кулаки и совсем не чувствуя страха. Раньше я бы жутко боялась, при виде мертвеца, но не сейчас. Возможно, потому, что это мой брат, и я так до конца и не поверила в то, что его больше нет. Я взглянула на него. Его лицо такое спокойное, умиротворенное. Лишь густые ресницы подрагивают от усилившегося ветра, отчего кажется, что он вот-вот откроет глаза и скажет: "Я всего лишь крепко спал. Почему ты плачешь?". Но нет, я больше никогда не услышу его нежного бархатистого голоса, который хотелось слушать и слушать. И все же, несмотря на то, что произошло, наверное, он счастлив. Счастлив, что воссоединился с Тасей. Он же всегда мечтал быть рядом с ней, даже после ее смерти. Шмыгнув носом, я решила, что пора прощаться, иначе я, как и мама, не смогу отойти от брата и на шаг. Дотронувшись до его ледяных рук, пытаясь запомнить это прикосновение, последнее прикосновение, я поцеловала его в холодный лоб. Пора. - Я буду скучать по тебе. Я люблю тебя. Взявши себя в руки и взглянув в последний раз на мертвенное, но все такое же прекрасное лицо брата, я еле заставила себя отвернуться и отойти, давая возможность попрощаться с ним тете Алене и Денису. После рабочие принялись за дело: подняв тяжелую крышку гроба и заколотив ее, навсегда скрывая любимого человека, они взялись за тугие концы веревки и приподняли гроб, потом медленно-медленно начали опускать его в яму. С каждым сантиметром у меня сжималось сердце, а мамины всхлипы учащались. Я мысленно молила остановиться рабочих, не в силах смотреть на то, как любимого брата придают земле. Закрыв глаза, я попыталась снова взять себя в руки. Мне нужно быть сильной. Только вот, сила куда-то исчезла, как только гроб достиг песчаного дна. Грудную клетку сжали чьи-то невидимые цепкие и сильные руки, отчего я готова была вот-вот задохнуться от боли. - Дима... Прикусив до крови губу и почувствовав во рту соленый привкус, я отошла в сторону, подальше от ямы и стоявших у нее людей. Денис проследовал за мной, видя, что мне стало плохо. - Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил он. - Ты такая бледная... - Все в порядке, - глухо сказала я, чувствуя как в висках запульсировала кровь, и как перед глазами окружающий мир начал медленно-медленно покачиваться из стороны в сторону. Нет, я не упаду в обморок. Только не сейчас. На всякий случай я взялась за руку Дениса, боясь и правда, потерять землю из-под ног, но, слава богу, через пару минут головокружение отпустило меня. Я снова взглянула на родителей. Мама с папой стояли и смотрели, как рабочие засыпают яму, ловко и умело. Конечно, это их работа. Они, наверное, уже много раз выкапывали бездонные ямы-убежища для мертвецов. - Прощай, сынок. - Проговорила мама, опуская голову на папино плечо. Они так стояли еще несколько минут, пока рабочие засыпали могилу и устанавливали памятник. - Я устала, - сказала я, стоящему рядом Денису. Парень хмыкнул: - Не думал, что буду на похоронах собственного друга. - А я брата, - почти прошептала я. - Чертова судьба. Кладбище "Воскресенское". Свежая могила и холодный мраморный памятник. Венки. Здесь больше нечего делать живым. Мы уходим прочь, зная, что боль потери надолго поселилась в наших сердцах. Каждый из нас понимает, что жизнь уже никогда не будет прежней. Дима ушел, оставив нам лишь горе и память о нем. Теперь я понимаю, что он ощущал, когда умерла Таисия. Невыносимое, ужасное, жгучее, раздирающее на куски чувство. Чувство, способное кардинально поменять всю твою жизнь. Вывернуть наизнанку всего тебя, превращая в лишенное эмоций существо.
- Оставить комментарий
- © Copyright Флеер Вероника (v_fleer@mail.ru)
- Размещен: 14/02/2016, изменен: 14/02/2016. 18k. Статистика.
- Глава: Любовный роман
Связаться с программистом сайта. Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"