Аннотация: Эпизод, в котором принц оказывает не безвозмедную услугу королевскому алхимикусу, а также размышляет о Великой Пакости и Страшном Секрете.
Алхимикус Рудольстарт метался по лаборатории, где заваленные и заставленные столы и шкафы соседствовали с чучелами зверей и гиперборейских папуасов, и рвал на себе остаток седых волос. Колпак уже сполз на левое ухо, мантия после очередного взрыва попахивала дымом, пенсне запотело. Рудольстарту было на это наплевать.
Все, что интересовало его в текущий момент - спящие мертвым сном макролягушки.
Метнувшись к подставке, на которой лежал открытый том с рецептами зелий, он стал снова его листать с самого начала.
- А... арбузно-углежогородный коктейль, применяется для подрыва крепостных стен... не то... Г... гляциолобический порошок, для растапливания вечной мерзлоты... проклятье! Не то, все не то!
Он злобно пнул кювету с теплой водой, куда поместил сорок минут тому назад подлых земноводных. Они не шевельнулись.
Алхимикус выдохнул, сел в кресло и оцепенело уставился на стенку, где украшенный ветвистыми рогами бывший олень, казалось, скалит зубы в ехидной усмешке.
- Дурак я набитый, как и ты, - горько сказал оленю алхимикус. - Надо было идти в законники, они хотя бы выступают в судах в чистой одежде и получают за это гарантированные мешочки серебра каждый месяц. А я? Ни рыба, ни мясо. Сижу в грязи, копаюсь с артефактами вроде этих тварей, дрожу от страха, ожидая, что король изволит махнуть платочком и повелеть снести мне голову с плеч. Нет, не голову - это казнь для благородных. Вздернут меня, чуют мои пятки, ох, вздернут.
- А то, - раздался от дверей веселый мальчишеский голос. - Обязательно. Руди, ты что киснешь? Лягвы не хотят прыгать через пространство к барону и баронессе Крюгехальм и их четырнадцати дочкам?
- Ваше высочество, - опомнившись, вышеупомянутый Руди вскочил и стал поправлять колпак и пенсне. - Не ждал... не гадал. Давно не забегали.
- А что, я мешаю? - Аморис погладил сидевшего на руке ворона, Бакт каркнул и взъерошил перья. - Могу уйти зубрить речь о вилланах.
Рудольстарт уже хотел вежливо выпроводить юнца, но передумал.
- А... ммм... знаете, принц, я тут подумал. Кажется, вы последние два года увлекаетесь... чтением алхимических трактатов, помимо прочего?
Аморис прошелся между столов и с любопытством заглянул в кювету.
- Помимо прочего - ага. И?
Рудольстарт вытер грязным платком мокрый лоб и умоляюще посмотрел на собеседника.
- Я тут подумал. Одна голова хорошо, а две в любом случае лучше.
И замялся. Не слишком-то удобно ему, взрослому и опытному алхимикусу, спрашивать совета у мальчишки. Молоко еще не обсохло, характер странный, и вообще...
Но на кону стояла дорогая и единственная шея (и голова на ней), поэтому алхимикус решился.
- Может, вспомните что-то о нравах этих зверюшек? Что-то необычное? Например, о том, как они выходят из спячки?
Аморис ссадил Бакта на человеческий череп и задумался.
- А что мне за это будет? Только без вранья и сказочек.
Рудольстарт вздохнул. Принц, всегда бывший обычным хлюпиком, не так давно стал проявлять задатки не только торговца, но и воина.
Ничего выдающегося, сказали при рождении астрологи? Кажется, ошиблись эти заезжие комедианты, и весьма ошиблись...
Да и его величество явно не рассмотрел в сыне кое-каких родных качеств. Венцарпетис мог быть жохом и скупердяем, умевшим просчитать поведение соперников на пять ходов вперед, однако с в случае с сыночком промахнулся. Что там Шоуэрд говорил, король назвал Амориса "мягким и склонным к меланхолии"?
Хе-хе. Может, так оно и было. Раньше.
Пубертатный возраст творит с людьми престранные вещи. Да и воспитание в духе "сверхчеловек может все" со счетов не скинешь.
- Давайте уж конкретно, - сказал алхимикус, стараясь выглядеть строгим. - Вы бы не пришли сюда просто так, размять ноги. Вам от меня что-то нужно, и нужно сильно.
- Не сильнее, чем вам - разбудить лягв, - парировал принц, уселся на стол и с хрустом укусил вынутое из кармана яблоко. - А если конкретно...
Аморис мечтательно поглядел на закопченный потолок лаборатории.
- Я разбужу, а вы изготовите порцию особого зелья.
- Насколько особого? - насторожился алхимикус.
Темные красивые глаза Амориса затуманились - как всегда, когда он обдумывал изощренную пакость, посвященную папочке.
А уж Великая Пакость... О, здесь нужно быть особенно аккуратным.
- Зелье по уменьшению живых существ. Но вариативное. Мне нужно, чтобы оно действовало на них в темноте, а на свету происходил обратный процесс, и существа сразу же восстанавливали истинные размеры. Такое возможно?
Последний вопрос явно был риторическим. Оба знали, что возможно.
- Да, - сказал Рудольстарт, снимая надоевший колпак и обтирая платком лысину. - Конечно. Опуская то обстоятельство, что зелье такого действия запрещено к изготовлению Храмовниками и меня могут за это бросить в тюрьму - это возможно, мой принц.
Аморис скривился - он как раз дошел до нелюбимых семечек, и одна застряла в зубах. Сплюнув на пол, и без того далекий от стерильной чистоты, принц махнул рукой:
- Ничего они не сделают. Главное, не используйте обычных ингредиентов из своих запасов, тогда даже по следам зелья его не свяжут с вами. А остальное - мое дело.
- Как скажете, - алхимикус постучал по кювете пальцем.
Аморис доел яблоко и бросил огрызок Бакту. Ворон стал его клевать, гортанно выкрикивая что-то радостное.
А принц вынул из кармана маленький пузырек и вылил его содержимое в указанный сосуд. Лягвы тут же зашевелились, пуча глаза на Рудольстарта.
Тот только руками развел. "И зачем ему понадобилась моя помощь? Ведь сам прекрасно варит, подлец эдакий?"
Но тут же вспомнил, что зелья высшего сорта удавалось довести до ума исключительно взрослым мужчинам, и успокоился.
"А ведь из мальчишки выйдет толк. Еще какой. Надо будет за ним понаблюдать..."
И Рудольстарт, подметая пол мантией, пошел читать раздел о запрещенных рецептах.
Аморис же с Бактом развлекались на полную катушку - они дразнили макролягушек, а те надувались и урчали на незваных гостей.
В преддверии Большой Феодальной Сходки, как ее назвал принц, замок и окрестности бурлили и кипели.
Аморис старался не попадаться никому под ноги, он вообще вел себя тише воды, ниже травы, подтверждая все диагнозы короля.
После занятий с Брунгильдой принц уединился в своем личном кабинете и, отогнав ластившегося Бакта, начал что-то чертить на большом листе бумаги.
Со слугами он уже договорился, точнее - запугал. Зелье было в кармане. Оставалось собрать действующих лиц в нужное время, в нужном месте.
Знакомый стук капель по стеклу заставил его сморщиться.
Он не любил осень и зиму. Аморис вообще был чувствителен к переменам погоды, холод вгонял его в тоску и навевал неприятные мысли.
Например, мысль о матери. О матери, про которую ему - сколько он ни упрашивал, ни умолял, ни кидался наземь с воплями - не говорили.
Ладно бы отец выдал ему положенный портрет кисти известного художника - повесить на стенку и иногда советоваться, как с совестью.
Ладно бы просто сказал несколько слов о том, почему, собственно, она после рождения все бросила и сбежала. Так ведь нет, король молчал, и все в замке по его примеру молчали, как глухонемые.
Аморис не был бы самим собой, если б за одиннадцать лет жизни не попытался разузнать хоть что-либо о Страшном Секрете.
Но очевидно, Секрет был настолько Страшным, что все причастные договорились не ворошить прошлое.
Принц помрачнел и понял, что ему очень нужен любимый копченый бекон. Прямо сейчас.
А поскольку в кухню к поварам идти не хотелось, он выбрал путь наименьшего сопротивления - в подвал. Туда он когда-то мечтал пробраться в образе мышонка и остаться навсегда.