- Соколом запел, чичик, - плюнул сквозь зубы дядя Пашка и поддал доброго пинка под острый, хулиганский зад. - Сейчас и не так запоешь!
- Дядь Паша! - разревелся пацан, но сделал осторожный шаг вперед. - Больше не буду! Обещаю!
- Врешь, Валерка, врешь!
- Не выгоняйте, дядя Паша! Не выгоняйте! Мамке хотя бы скажите!
- Облупишься, - дядя Паша схватил пацана под руку. - Сейчас получишь у начальника пяток патронов да сухарей.
- Не хочу сухари!
- Хочуха еще не выросла! Иди уже! Шо сопли по морде размазываешь, как баба та! Была б моя воля, выгнал бы в труселях одних.
- Дяденька Паша, не губите, прошу! У меня же сестренка, мамка! Они ж одни останутся! Пожалей, дядька...
На последней фразе пацан дал голосом петуха и расплакался.
Дядя Пашка почти купился на трюк, чуть не отмахнулся от хулигана, но вдруг вспомнил все то, что натворил Валерка за последние годы, и во второй раз отвесил малому легкую затрещину:
- Не зли меня, Валерка! Не зли! Вытирай соплю, не на свиданке! Поди!
И Валера пошел, всхлипывая, как кисейная барышня.
В бетонном коридоре было сыро. Тоннели на станции "Площадь Ленина" еще не успели сдать, когда распустились в небе первые цветы. Голый бетон, пучками торчащая из стен арматура, мутная лампочка над головой и охранник у двери - вот, что провожало пацана.
"Меня выгоняют", - пульсировала лишь одна мысль в испуганном детском теле, отчего Валерка тихонько вздрагивал.
- Разрешите? - будто не замечая просьб, дядя Паша просунул голову в приоткрытую дверь. - Привел вот Валерия Гончаренко! Да, на выход! Да, проинформирован. Сухари и патроны еще не выдали. Где сам? Тута он.
И уже через мгновение волосатая, мосластая лапа дяди Паши за шкирку втянула Валерку в комнату.
"Фредди Крюгер", - вспомнил Валера кличку самого главного.
И понуро опустил голову.
- Простите, Федор Петрович, - снова заревел Валерка. - Не выгоняйте, пожалуйста. Я..я...я больше не буду.
- Нет, Валерочка, нет, - спокойно ответил Федор Петрович. - Больше мы тебя держать здесь не намерены. За свои десять лет ты уже успел столько наворотить! Учебники зачем-то спалил, цветы в оранжерее порвал...
- Я ж для Машки..., -- было начал оправдываться пацан.
- На собаках диких с Лешкой-соседом катались? Катались, - начал загибать пальцы Федор Петрович. - Стекла в заброшенных высотках на районе били? Били. Ночью по городу шлялись? Шлялись. Еду из столовой воровали, патроны в бочках жгли?
- Простите, - прошептал Валерка. - Мы больше... Я больше не буду.
- Именно! Ты больше не будешь, - развернулся Федор Петрович.
- Федор Петрович! Мамку только дайте напоследок увидеть!
- Нет, Валерочка, нет, - тихо ответил начальник. Затем добавил. - Одевайтесь, Павел Евгеньевич. Пора.
Валерка онемел. Мальчик смутно помнил, как его вывели из кабинета. Как одевали, обували, напяливали каску, подгоняли рюкзак под размер. Валера не плакал, он уже не просил прощения, не бился, ни дрался и не кричал. Он понял, что шутки закончились.
Вышли через двадцать минут. Ранним утром.
Из пацанов прощаться никто не пришел, видимо, всех отогнали охранники.
Со скрипом гермоворот из сердца Валерки ушла обида.
Станция "Площадь Ленина" встретила двух выживших - мелкого Валерку и здоровенного опытного дядю Пашу - легким дождем.
Весеннее солнце, еще робкое и прохладное понемногу выкатывалось из-за разбитых домов, корявых тополей, пушистых серых облаков.
Асфальт под ногами вздыбился, корни громадных деревьев толстыми червями выпрыгивали из-под земли, трава, прибитая моросью, выглядела сочно и аппетитно. Так и манит нарвать толстых, жирных листьев и жевать, жевать, жевать.
- Что это, дядь Паша? - спросил Валера, ткнув растение носком ботинка.
- Варежку-то захлопни, тарахтелка, - не глядя на пацана, прошептал дядя Паша.
Валера тут же прикрыл рот ладошкой. Крохотной, маленькой ладошкой, для которой не нашлось подходящих перчаток: тетя Лена - знакомая дяди Паши - отдала свои.
Валера был чуть выше метра в прыжке, худенький и жилистый, он уступал сверстникам физически, но обходил их в сообразительности и наглости. Тонкие ручки, ножки, узкие плечи делали его похожим на куклу, отчего брезентовая куртка висела мешком, а рюкзак за спиной почти чиркал по земле.
- Ландыши это, Валерка, ландыши, - вдруг ответил дядя Паша. - Но жрать тебе их я категорически не советую. С горшка потом неделю не слезешь!
- А вы пробовали?
- Я похож на дурака? - улыбнулся дядя Паша.
- Совсем не похожи, - кивнул Валерка и прижался к мужчине.
- Шо тулишься, птенчик? Пора из гнезда-то, эт самое, уматывать.
- Пора, - твердо ответил Валера.
Враждебный мир, как говорили в классе, не терпит слабаков и слюнтяев.
- Куда вы меня ведете? - вдруг спросил пацан.
- От станции отойдем чутка, там и расстанемся.
- А чего тут не бросите?
- Не хотим хищников привлекать. У них вдоль Нагибина знаешь скока нор?
- Сколько?
- Тысячи, - уже шепотом ответил дядя Паша, дал знак прекратить лишнюю болтовню и, пригнувшись, перебежал дорогу.
Присел за машиной, махнул рукой:
- Дуй сюды, бандит!
- Ага, - Валерка старался повторять за дядькой.
- Через парк летим быстро, не останавливаемся, не зеваем, ясно?
Мелкому пацаненку бегать по заросшему кустами парку было удобнее. Там пригнулся, там проскочил, тут перепрыгнул, тут пролез. Дядя Паша же пер напролом, громко ломал ветки, охал, кашлял и тяжело сопел.
Двигались они в сторону ЦГБ, насколько Валерка знал карту города. А знал он ее прекрасно, учился Валерка хорошо. Много приносил двоек, которые, как обычно, ставили ему не за знания, а за длинный неугомонный язык.
- П-р-р-р, конык мой, п-р-р, - скомандовал спустя пятнадцать минут дядя Паша. - К яме той давай, живо. На пузень!
Валерка послушно прыгнул на дно, утер крохотной лапой пот с лица.
- Дом видишь? - дядя Пашка указывал на большой трехэтажный дом, вокруг которого частоколом рослы березы.
- Вижу.
- Наша остановочка, - восстанавливая дыхание, прохрипел мужчина. - Центральная дверь открыта. Сперва я забегаю, ты - следом. Усек?
- Усек!
- Молоток.
Двустворчатые деревянные двери когда-то были выкрашены в белый цвет. Сейчас краска облупилась, отвалилась, короед пожрал полотно. Видно сразу, что замок живьем вырвали совсем недавно. И все остальное выглядело довольно хорошо: стекла на окнах первого этажа были целы, будто кто-то просто вышел и вот-вот вернется, зажжет свет, откроет форточку. Создавалось впечатление, что не было войны, не было страшных зим, болезней и тягот. Будто здесь, в парке, среди сочной травы, прекрасных тонких березок этот дом жил своей жизнью, обитал в своем мире. И спокойствие этого мира передалось и пацаненку.
"Что ж, тут можно и ночевать", - оценивающе подумал Валерка.
- На втором этаже себе хату сделаю, - кивнул Валерка дяде Паше. - Если вдруг зайдете, знать будете.
Мужчина хлопнул по деревянной скамье рядом с собой.
"Вот мы и расстаемся", - вдруг понял Валерка.
- Ты знаешь, где мы сейчас с тобой?
- В каком-то доме, - только и ответил пацан, вертя головой.
- В каком-то?
- Ну-у-у, - Валерка поднялся со скамьи и подошел к стене.
Сквозь грязь и пыль, облепившие все кругом, сквозь ворохи листвы и деревянной стружки можно было еще различить какие-то рисунки на стенах.
Валерка сделал шаг ближе, затем один и еще один. Ушастый заяц и рыжий лисенок, держась за руки, водили хоровод с другими непонятными зверятами.
Будь Валерка постарше, он угадал бы всех животных. И рогатого большого с копытами, и могучего волосатого с бочкой на плече.
- На вас похож, дядь Паша, - Валерка ткнул пальцем в странного зверя. - Кто это?
- Медведь, - дядя Паша подошел к пацану. - Это лиса, тут волк, эти - ушастые - зайчата, еще осел, обезьяна и жираф.
- Жираф? - Валерка тонкими пальчиками обводил черные пятна на спине у маленького жирафа. - Как динозавр?
- Ты знаешь о динозаврах?
- Мамка рассказывала, - улыбнулся пацан.
И тут же разревелся.
- Шо опять? - дядя Паша сел возле него на корточки. - Мамку вспомнил?
- Ага, - шмыгнул носом Валерка. - Как я без нее теперь буду. Как она без меня...
- Ты знаешь, что такое "Детский дом", Валера? - осторожно спросил мужчина.
- Неа, - пропищал пацаненок.
- В таких домах раньше жили дети без родителей.
- Их тоже выгнали?
- Нет, Валера. Тут жили дети, которые никогда не видели родителей. С самого детства. Ни день, ни два, Валерчик. Годы.
Валера перестал реветь, замер.
- Они не вели себя плохо, не баловались и не хулиганили, но родители к ним никогда не приезжали.
- Никогда-никогда?
- Никогда, Валера.
- А как же...
- Ты хочешь здесь остаться, Валера? Ты хочешь продолжать вести себя плохо, чтобы однажды оказаться в таком месте? Пойми, пацан, многие дети бы все отдали на свете за возможность быть рядом с семьей. У тебя же есть замечательные мама и сестренка, но ты продолжаешь беззаботно хулиганить и баловаться. Хочешь поселиться в одиночестве и сражаться с тварями один на один, пока тебя не пожрут?
- Неа, - очень серьезно, ни разу не шмыгнув носом, и подняв глаза, ответил мальчик. - Не хочу, дядя Паша. Я не хочу остаться без мамки, сестренки. Без тебя, дядя Паша, тоже не хочу остаться.
- С последним я бы поспорил, - улыбнулся мужчина.
- Простите меня, - Валерка смотрел в глаза, и дядя Паша готов был отдать руку на отсечение, что малец говорил искренне. - Я больше не буду себя так вести. Простите... И передайте мамке, что я ее очень...
- Нет, нет, нет! - перебил дядя Паша. - Ничего я передавать не буду. Сам при встрече всё скажешь. Хватит рисунок портить, пошли домой, бандит.
Валерка, в течение всего разговора ковырявший стену, осторожно убрал руку и вытер белые пальцы о задницу.
- Вы меня не бросите? - будто не веря, переспросил Валерка.
- Так как я без тебя-то один обратно прорвусь, а? Кто прикрывать будет? Мне ж без напарника никуда, ты шо, Валерчик?
- Тогда просто не высовывайтесь, я поведу, дорогу знаю, - деловито выставив перед собой крохотный нож, который вручили ему на выходе, Валерка ступил на лестницу.
- Пацанам расскажешь? - вдруг спросил дядя Паша.
- Неа, - уверенно мотнул головой Валера. - У настоящих мужчин, у взрослых мужиков, как мы с вами, должны быть свои секреты. Да, дядь Паш?
- Да, Валерка, да, - дядя Паша хлопнул пацана по плечу. - Пошли домой, мамка, небось, тебя уже потеряла. Заждалась, поди.