- Смотри внимательно, - высокий статный юноша, что все время держался впереди всех, схватил старика за волосы и поволок по грязи к телеге. - Посмотри и запомни. Еще раз сунешь сюда свой нос - пустим на корм улиткам!
- Не бейте, я уйду, мы уйдем, - простонал несчастный, прижимая к груди переломанные пальцы. - Не трогайте нас! Не бейте!
- Не могу обещать, - брезгливо фыркнул юноша, широко замахнулся и обрушил на голову беззащитного тяжелую железную трубу.
***
Джим выскочил на улицу еще с рассветом, пнул соседский мяч со двора, отпер сарай и за ремни вывел ездовую улитку на свежий воздух. Улитка - нерасторопная и сонная - недовольно крякнула, но уже через минуту высунула зеленую морду из раковины. Розово-фиолетовые рога сократились раз, другой, улитка фыркнула, свистнула и медленно покатила к дороге. Ангелина - Джим назвал ее в честь первой улитки отца - была ангельски неприхотлива, не боялась пыли, переносила адский зной, но жутко не любила туман: нежное создание в такие дни скрывалось в раковине и злобно скрежетало, будто приговаривало "хм-хм, хм-хм".
"Не хотелось бы сегодня идти пешком", - подумал про себя мальчик.
- Очень нужно, дорогая, очень! - Джим нежно дернул Ангелину за правое верхнее щупальце. Улитка не спряталась, и Джим, не теряя времени, приладил и закрепил седло.
Ангелина же, позеленев от погоды в первые минуты, сейчас вернулась к своему серому цвету. Вылезла из раковины, как положено, и уже тянулась к придорожному одуванчику, раззявив безобразную пасть. Из-под мускулистой ноги громадины понемногу стала выделяться слизь.
"Отлично", - улыбнулся Джим, натянул дырявые перчатки на загорелые ладони, запрыгнул верхом на улитку и легко дернул за узды.
Ангелина, нехотя, двинулась. Раскачиваясь из стороны в сторону, она ухала, прощупывая рогами пространство вокруг. Джим лишь крепче уцепился за наросты, натянул очки и стукнул пяткой по раковине.
- К мосту! Левее! - скомандовал Джим, и Ангелина послушно изменила курс.
Плотный туман, что пришел пару дней назад, казалось, сегодня достиг своего максимума. Городок заснул, убаюканный пеленой. Он, укрытый мокрым саваном, стал похож на труп. Он, чего греха таить, давно походил на труп. На кучу серых камней с дымоходными трубами и картонными верандами. С железными ржавыми качелями во дворах и косыми деревянными заборами, что обозначали границы этих самых дворов. Кусты и цветы тут росли скудно: местная ребятня, гоняя на своих моллюсках по тротуарам и газонам денно и нощно, сбривала растительность под корень. А песчаные ветры, жара и зной обращали в сухостой недогрызенные громадными моллюсками деревца. Серая трава, растворенная в тумане, превратила этот городок в мятую черно-белую фотографию.
Никогда прежде Джим не ездил так медленно. Улитка плохо ориентировалась в густой пелене, наскакивала на бордюры, вляпывалась в лужи, сшибала почтовые ящики. Кожаное седло под мальчиком скрипело, тонкие хлопчатые брюки, уже насквозь мокрые от тумана, прилипли к тонким ребячьим ногам. Впервые за лето пальцы на руках онемели от холода.
Мальчик поежился.
Ангелина же понемногу набирала обороты, бесшумно врезалась в густую хмарь, но не рассекала ее, а тонула, исчезала, растворялась. Растворялся в паре метров и луч налобного фонаря Джима. Батарейки мальчик не менял с начала сезона. Вечерами не гонял, как остальные ребята: Ангелина рано засыпала. Утром же было всегда достаточно светло.
Но только не сегодня.
Ночь, видимо, не собиралась уходить, рассвет запаздывал. Но Джиму-то опаздывать нельзя, сегодня следует быть вовремя. С часу на час открывается ежегодная осенняя ярмарка - в поле за городом уже к обеду будет не протолкнуться. Сумки со специями отец отвез еще ночью. А ведь нужно успеть подготовить и место, и шатер. Шатер уж сам себя точно не поставит. В этом вопросе отец определенно рассчитывал на Джима.
А Джим рассчитывал на помощь своего кузена Билла. Загорелый лопоухий Билл и долговязый светлокожий - прямая противоположность брату - Джим все время проводили бок о бок: рыбалка на озере, гонки в лабиринтах, снэйлбол - игра в мяч верхом на улитках - против пацанов из соседней деревни. Чего только не случалось. Забавам не было счета, теперь нужно немного поработать. Ближайшая неделя, если хорошо постараться, будет кормить весь оставшийся год.
Осталось встретиться с Биллом на выезде из города.
У последнего поворота, возле заброшенных улиточных ферм, где дорога ветвилась и убегала тонким ужом к горизонту, где и было оговорено встретиться, Билла не оказалось. Следов слизи на влажном асфальте от перламутровой улитки - волка Билла Джим тоже не обнаружил.
- Билл! - зло каркнул Джим. - Б-и-и-л! Ты где?!
- Берегись! - раздалось вдруг из пелены, и крохотная, но чрезвычайно юркая улитка с веретеновидной гладкой раковиной влетела в Ангелину. Хитиновые панцири столкнулись: загудело на всю округу.
Билл подпрыгнул в седле. Ангелина хрюкнула от удивления, и пошла юзом по скользкой дороге. Улитку растерялась, животное испуганно подтянуло ногу, но мелкая товарка, налетевшая из ниоткуда, уже любовно прильнула к подружке щупальцами. Ангелина мигом успокоилась.
- Прости, красавица, прости! - Билл виновато похлопал Ангелину. И обратился уже к Джиму. - Испугался?
- Мы вообще-то опаздываем! - отмахнулся Джим. - Еще и ты со своими приколами!
- Точно, надо бы поторопиться, - опустил голову Билл. Но только на секунду. Чтобы через мгновение уже сорваться с места, гогоча во всю глотку. - Догоняй!
Шайя - та самая улитка-волк, что протаранила массивную Ангелину, помчала вдоль по дороге, активно работая мускулистой, но крохотной ногой.
Несмотря на калеченую правую руку - два пальца Билл потерял несколько лет назад, пытаясь собрать самодельную ракету - с улитками он обращался мастерски. Он выжимал из Шайи какие-то запредельные скорости. Дергал вовремя за ремни, выстукивал сложные ритмы, свистел, цокал и стрекотал во всю глотку.
- Даю тебе фору! - крикнул Джим вдогонку. - Не расшибись в тумане, гонщик! Я не хочу сегодня делать все сам!
И тут же легко стукнул костяшками пальцев по раковине. Ровно три раза. Команды Ангелина знала на уровне рефлексов. Будто тяжелый валун, что скатывается с холма, улитка с каждым метром стала набирать скорость. Медленно, но верно. Она разгонялась, пыхтела и вытягивала склизкое тело вперед, стараясь достать щупальцами беглянку.
К полю подъехали почти синхронно. Запыхавшаяся Шайя и сонная Ангелина. Наездники были под стать: Билл разминал натертый зад, Джим же зевал, стараясь стряхнуть усталость.
- Мы готовы! - доложил отцу Джим, выпрыгивая из седла. В маске и странном аппарате, что укрывал верхнюю часть туловища с головой и плечами, и в котором Джим миллион раз видел отца и в миллионный раз забывал название, отец склонился над разноцветными рядами, ветвистыми стежками устилавшими поверхность. Одно лишнее движение - весь товар пустится по ветру.
- Угу, - буркнул отец, дав знак рукой, чтобы не мешали. - Вяжите зверей.
- Пошли, - Джим пожал плечами на вопросительный взгляд Билла. - Сильно ремни не затягивай. Не сбегут.
Вскоре две колышущиеся глыбы - одна больше, другая много меньше - заняли свои места в ряду сородичей. Звери терлись боками об изгородь, толкались, бодались, пытаясь спихнуть друг друга на обочину, к краю, подальше от чанов с едой.
- Виноград? - подмигнул Билл и достал из сумки две огромных ягоды.
Шайя молниеносно дернула мордой и заглотила руку по локоть.
- Тише! - хохотнул Билл, освобождаясь из чавкающей беззубой пасти. - Рубашку не слюнявь, пусти!
- Ух! - удивился Джим. - Моя так не умеет.
- Сейчас научим, - Билл вытащил еще ягоду и почти запихнул в пасть Ангелине.
Ангелина выплевывать вкуснятину не стала, она лишь осторожно сжала челюсти, и через мгновение соком брызнуло во все стороны.
- Главное что? Не нужно за терку хватать, когда рука внутри. Руку-то она выплюнет, а если поспешишь, дернешь, так она потом хрюкать и чихать будет, - с умным видом докладывал Билл, вытирая слизь о штаны. - Оно тебе надо?
Затем подобрал с земли какую-то бумажку, вытирая руки от слизи.
- Ты видел? - Джим оторвал от столба еще один разноцветный буклет.
- "Цирк уродов"! Пойдем?
- У нас нет денег, - грустно улыбнулся Джим. - Да и кто нас пустит. Забыл? Этим циркачам запрещено появляться на территории ярмарки. Как и нам с тобой, братишка, запрещено на такой цирк идти.
- А вдруг удастся проскользнуть тайком?
- Чтобы потом с рынка, а затем и из города выгнали? Забыл правила?
- Помню, - пожал плечами Билл. - Пошли уже помогать.
Лампочки было решено зажечь днем, не к вечеру. Мгла не планировала уходить, она не рассеивалась, нет, ее становилось только больше. Черных красок добавляли костры, чадя смогом до горизонта. Улитки же, убедившись, что в ближайшие несколько часов они точно не потребуются, закупорились в раковинах и уснули. Джим закреплял гирлянды у входа в лавку, думая о своем, как из-за угла выскочил Билл:
- Я видел их! Видел!
- Циркачей?
- Ага! - прыгал вокруг кузен. - Пошли! Коробки таскают! Там и дядьки, и тетьки, и малышня под ногами!
- Какая малышня? - Джим бросил молоток на землю, оставив хвост гирлянды лампочек болтаться. - Ты уродцев видел?
- Неа, не видел. Только циркачей, - возбужденно улыбался Билл. - Уроды в фургонах, не показываются. Пошли к забору!
Джим кивнул.
- Страшно что-то! - оживился Джим, для которого цирк уродцев был чем-то фантастическим, сказочным, иррациональным. Сколько раз он выслушивал от матери и от родственников, что цирковые твари - бутафория, обман. Сотни раз он был свидетелем, как отец, стуча ложкой по столу, доказывал, что гаже аттракциона нет во всем белом свете. Что всех их нужно разогнать, организаторов - наказать, а ярмарки, что привечают эти рассадники жулья и шарлатанов - разметать по полям и лесам. С одурачиванием нужно бороться! Оболванивание нужно прекратить! Ярмарка была официально против цирка, но каждый раз запрещенный цирк собирал аншлаг сразу за забором.
И в то же время, от соседей и школьных товарищей, от Билла и его отца он много раз слышал, что уродцы эти - просто чудо, диво, редкость. Что все эти трехногие твари, горбатые лохматые звери, мерзкие бесформенные слизни и волосатые гигантские бабочки - волшебство и первородная магия. Мол, все взаправду, все так и есть, как говорят: твари скачут, прыгают, мимикрируют, взрываются и исчезают прямо у зрителя на глазах.
"Волшебство", - хвастался как-то одноклассник, стоило ему лишь издалека поглазеть на шатры в одном из дальних городков.
А к магии и чародейству Джима всегда тянуло.
Хотелось вот точно так же стоять перед всем классом. Хвалиться перед девчонками из старших групп, перед пацанами, в чьи компании они с Биллом были пока не вхожи. Быть может, сегодня получиться? Хоть на небольшую, но яркую историю? Придумать немного от себя они потом всегда смогут.
- А если отец кинется? - вдруг испугался Джим. - Узнает - отправит домой и больше никогда не возьмет.
- Он уже счеты достал и фартук зеленый нацепил, - ответил Билл. - Значит все готово. Открываться будет, не до нас ему. Да и мы там будем только мешаться.
И будто по волшебству, из репродуктора, что ребята повесили на самом высоком дереве, раздалась знакомая реклама лавки специй семьи Тулов. Сладкий голосок тетушки Розы мигом соберет у прилавка десятки покупателей.
- Пошли уже, чего замер, - настаивал Билл. - Я рядом.
- Ага.
Остроконечная льдина красно-оранжевого цвета с развевающимся флагом на вершине выросла из тумана в одно мгновение. Только - раз! - и появилась. Джим даже ахнул от неожиданности. Ребята разом повалились в траву за забором. Столбы, что держали эту громадину, были толще и Билла, и Джима вместе взятых, пополам сложенным и удвоенных. Прутья же изгороди, что отделяла двор цирка от территории ярмарки, были много тоньше, но сломать такие не смог бы, наверное, и самый сильный циркач, что метает гири за горизонт.
"Как же без метателя гирь?" - поймал себя на мысли Джим. В любом цирке всегда был здоровый лысый бугай, что связками гнул толстенные железные штыри.
- Пригнись, - прошептал на ухо Билл.
- Ага, - пропищал Джим, но не шелохнулся. - Правый фургон, возле прицепа. Видишь?
- Ты про деда?
- Он самый.
- Что это с ним не так? Вроде бы нормальный...
Будто по команде, седой старик повернулся в сторону ребят и смело зашагал по высокой траве.
Джим и Билл синхронно охнули.
Старик шел точно к ним.
И чем ближе он подходил, тем сильнее сводило конечности от страха. У старика отсутствовала правая половина головы. Вместе с черепом, кожей и волосами. Издалека этого не было видно, особенно боком, но теперь было ясно, что дед-то в этом цирке не просто так. Дед в этом цирке по праву. Ведь уродливее деда ребята еще не встречали.
Словно острым топором из его головы вырубили кусок, раскромсали, но дед не помер, а так и остался бродить по этому миру, до визга пугая любопытных юнцов. Некогда страшная рана - в этом не было сомнений - сейчас заросла кожей, покрылась шрамами и наростами.
Билл почти завизжал, уткнувшись в землю. От ужаса, что ледяным водопадом рухнул в желудок, Джим вскочил, подпрыгнул, едва не закричал, засеменил на месте.
- Мы не виноваты! - визгнул, наконец, Билл и выставил руки перед собой в защитной позе, будто старик мог напасть, наброситься, мигом переместиться. Их разделяли сейчас не только больше десяти метров, но и железный забор.
- Стойте! - вдруг приветливо помахал старик. - Не бойтесь!
Ребята же, готовые сорваться с места в любую секунду, замерли. Интерес и любопытство сейчас бились со страхом и испугом на равных. Инстинкт самосохранения кричал "Беги! Спасайся!". Он верещал, лупил колотушкой по мозгам, но сигналы никак не хотели доходить до беспокойных ног.
И когда старик вплотную приблизился к забору, штыри в заборе без чьей либо помощи изогнулись дугой, обмякли, открыв широкий лаз, куда могли бы по желанию протиснуться и Билл, и Джим, и Шайя, и даже грузная, толстобрюхая Ангелина.
- Я вас приглашаю на представление, - повторил старик и протянул пару билетов. - Вижу же, что хотите. Не опаздывайте.
И, подмигнув единственным глазом, старик медленно развернулся и побрел восвояси.
- Я, кажется, обделался, - пропищал Билл. - Ты его рожу видел?
- Уродцы там, - словно услышав ребят, что никак не могло быть правдой в виду большого расстояния и полушепота, коим и прошипел Джим, старик обернулся и ткнул коротким пальцем то ли в сторону шатра, то ли в сторону ярмарки.
Джим глянул на перекошенного брата и проскочил сквозь дыру. Он никогда прежде не был так близок к своей мечте.
- Подожди! - пискнул Билл из-за спины. - Подожди меня! Я боюсь!
Места возле выхода были ужасны, стулья скрипели, угрожая развалиться при первом же неосторожном движении, но ребята были рады и этому. Десять рядов были забиты под отказ, несколько зевак стояли у выхода, кашляя гадким дымом на весь зал. Не успел Джим откинуть свое сидение, как свет погас.
- Выходят! - пискнул Билл.
На сцену вышла девушка, почти выплыла, не отрывая ступней от пола. Туман, густой, как молоко, закручивался вокруг девушки спиралью. Джим хотел верить, что туман-то здесь настоящий, как и на улице, но гудящая дымовая печка и ведро со специальным углем, что ребята заметили, когда искали вход, говорили об обратном. Никакой магии.
Почти нагая красотка не стеснялась своего тела. Наоборот, она выставляла его напоказ. Лишь несколько полосок ткани прикрывали грудь и талию. Тело девушки красиво извивалось, все движения и жесты были совершенны и точны. Под ритм барабанов она вышагивала по сцене. С последним же ударом подняла глаза. Под самым куполом зажглись факелы.
Девушка же, не опуская головы, спрыгнула с помоста, выхватила какого-то счастливчика из первого ряда и под улюлюканье вытащила за руку на сцену. Парень улыбался, корчил рожи своим дружкам, показывал неприличные жесты. Его звездный час настал, и парень этим наслаждался. Если бы разрешалось двинуть кого-нибудь со сцены ногой в грудь, то он непременно бы это и сделал.
- Мы с тобой, Гаррет! - подбадривали его дружки, поднимая вверх стаканы с пивом и разбрызгивая пену. - Покажи ей настоящие фокусы!
Девушка же усадила Гаррета на стул, завязала ему глаза, хлопнула в ладоши и испарилась.
- Ты видел? - ахнул Билл. - Исчезла!
- Это они спланировали, - махнул головой Джим на сцену, где знакомый старик с удивительно целой головой что-то делал за спиной у Гаррета.
- Это он когда успел голову отрастить? - свистнул Билл, забравшись с ногами на стул.
- Магия, - только и успел сказать Джим, как зал загудел.
На сцене стало происходить что-то фантастическое. Из дальнего угла разноцветной вереницей, один за другим, выскакивали небывалые твари. Они перекатывались, подпрыгивали, дергались, сокращались, но держали общую линию. Одни из них были похожи на гигантских насекомых, скомканных и упакованных в неподходящие тела, на освежеванных коров с сотнями глаз и десятком беззубых пастей. Где-то за кулисами лаял кнут. На сцене рычали и стрекотали жвалами.
Среди них был и человек. Жирный, раскормленный на убой хомо сапиенс, превратившийся в однородную массу из кожи и жира, он замыкал процессию, раздавая поджопники самым нерасторопным и бестолковым тварям. Уродливые, мерзкие, тошнотворные на вид, твари выстраивались вереницей, спиралью, стягиваясь в плотный круг вокруг Гаррета. Тот же, на время лишенный зрения и слуха, вертел головой во все стороны, хватал руками воздух перед собой, но не вставал со стула и не пытался убежать, будто получил команду, подавившую его волю и разум. Увидь он все это воочию, выскочил бы отсюда по головам, пролез бы через щели, вскарабкался по фермам и выпрыгнул через дыру в куполе. На месте Гаррета, подумал Джим, он бы лишился голоса, затем воли, а потом и сознания. Нет, Джим не был трусом и неженкой. Просто он всегда чересчур верил во всю эту сверхъестественную кухню, в магов, чародеев и злобных фокусников.
Шары же продолжали свой безумный танец, свою дьявольскую пляску вокруг бедняги ровно до тех пор, пока старик не хлопнул в ладоши. На сцену вернулась девушка, уже разодетая и накрашенная. Она щелкнула пальцами, и по краям помоста зажглись фонари. Гаррет на сцене попытался снять повязку, успел даже оторвать задницу от стула, как одним взмахом ладони девушка опрокинула его на лопатки. Ближайшая тварь, больше похожая на освежеванную козью тушу, цокая козлиными же копытами, раскрыла бездонную пасть, зарычала и одним махом, предварительно задрав дрыгающиеся ноги Гаррета вверх, проглотила беднягу.
Гаррет не проронил ни звука.
Зрители онемели.
Джим заскрипел зубами.
Билл выскочил из зала, опрокинув стул и расшвыривая мужиков у выхода.
Зрители взорвались. Кто-то аплодировал, кто-то рвался на сцену с ножом и криками, что нужно "вспороть брюхо, пока Гаррет не переварился".
- У него моя десятка! - хохотал больше всех тот, с кем Гаррет сюда пришел.
Сожравшая Гаррета туша сейчас же просто стояла на сцене и продолжала таращиться белесыми глазами на зал. Если все это происходит по-настоящему, то следует срочно хватать всех мужиков, что попадутся под руку, вооружать их вилами и поднимать тут на дыбы всех и каждого, включая половинчатого старика и сексуальную девчонку.
А если же все здесь - к этому Джим склонялся все больше - часть представления, а Гаррет куплен и отыгрывает роль, то нужно не щелкать клювом, а лишь наслаждаться зрелищем и ловить момент.
Но иногда Джим, чувствуя подвох, становился слишком внимательным, наблюдательным и щепетильным. В нем просыпался скептик, угомонить которого было весьма сложно. Где-то около помоста, заметил Джим, там, где обычно расположен тайный люк, через который подают весь инвентарь и голубей для фокусов, мелькнула ладонь. Загорелая ладонь парня по имени Гаррет, что был только что проглочен мерзким существом у всех на глазах. Ведь не может же проглоченный человек так себя вести? Джим мог бы поклясться, что ему это не показалась, что все реально, и это не игра воспаленного и ошеломлённого разума, нет. Джим отчетливо видел, как ладонь на мгновение показалась из какой-то дыры на теле твари, и так же неуловимо исчезла в складках и пролежнях. Затем чуть выше, почти у пасти, сквозь красное мясо, свисающее лоскутами, отчетливо проступил силуэт ладони, будто кто-то внутри твари шевелился, пытался устоять, цепляясь за стенки и держа равновесие.
- Обман! - неожиданно для самого себя вдруг крикнул Джим и подскочил к помосту. - Подлог!
- Не подходи! - выставил перед собой страшный кнут жирдяй. - Не приближайся, Тул!
"Откуда он знает мою фамилию?" - мелькнуло в голове.
Но парня было не остановить. В один миг, в одну секунду все те слова, что отец говорил о цирке уродов, всплыли в его памяти мутными льдинами. Джим решительно собрался вывести этих шарлатанов на чистую воду.
- Это все костюмы! Гаррет! Вылезай! - запрыгнул верхом на тварь Джим, повалил ее, попытался забраться внутрь.
Та сопротивлялась, а про себя Джим отметил, что в этой кукле отменный механизм, а для костюма использовали настоящее мясо.
- Ну же! - просунув пальцы, парень навалился всем телом, вспоминая слова Билла, что в пасть улитке руки лучше не совать. Тварь взвизгнула и поддалась.
"Механизм, наверное, сломал", - успел сообразить парень и просунул руку глубже, в ужасе соображая, что в связке внутренностей и теплых кишок нет ничего похожего на металлические сочленения, шарниры и бутафорское емкости с кровью.
Сердце рухнуло вниз, тварь сжала челюсти.
Пространство в шатре перевернулось.
Зрители вскочили со своих мест сразу, как только твари кинулись на людей.
Старик, чеканя каждый шаг и воспользовавшись суматохой, подошел к обездвиженному Джиму, за волосы поднял его голову и несколько раз ударил лицом о деревянный помост.
Джим не почувствовал, но услышал, как треснула перегородка в носу.
Выместив злобу, старик притянул изуродованное лицо Джима к себе и прорычал на ухо:
- Что у вас за порода такая, а? Вечно суете свой нос, куда не нужно.
Последний удар был много сильнее предыдущих. Джим уже почти отключился, когда на грани сознания услышал страшный визг Билла и громкий крик отца. Твари принялись прыгать и скакать, в воздух полетели факелы, народ с ярмарки пошел на уродов с вилами и топорами. Но твари, казалось, этого и ждали. Из дыры в помосте, будто тараканы из банки, полезли все новые и новые уроды. И не было им счету.
Ударом ботинка в подбородок Джима опрокинуло на спину. В голове потемнело. Джим отключился.
Гнус лез в глаза, пытался пробраться в рот, набивался в уши.
Джим очнулся. Ночное небо смотрело на него сквозь растерзанный на лоскуты шатер цирка. Луна вышла из-за черных, угрюмых туч и зависла в самой верхней точке неба.
Джим закричал и услышал лишь бульканье и клокотание в собственной глотке. Мошкара взмыла облаком. Джим вскочил, отмахнулся, пытаясь вырваться из этого жужжащего роя, пробежал несколько метров и рухнул на землю. Лавина грязно-кровавой жижи, хлынувшей изнутри, согнула его пополам. Переждав спазм, продолжая кашлять и плеваться, Джим с трудом стал на четвереньки, сделал первый вдох, отозвавшийся в онемевшем теле чудовищной болью.
Во рту, казалось, горел костер, челюсти ныли от боли.
"Мне отрезали язык! Они отрезали язык!" - пульсировало в голове. Смелости, чтобы проверить это, Джиму не хватало.
И он снова закричал, услышав в ответ лишь жалкий болезненный скулеж.
И тут же расплакался, уткнувшись в холодную землю горячим лбом.
Сквозь дыру в огромном шатре залетели первые капли дождя.
Злой ветер, разорвав туман в клочья, взялся за гнус.
Через минуту небеса прорвало, мошкару прибило к земле. Тонны и тонны воды обрушивались на землю, втаптывая в грязь скулящего беспомощного парня.
Джим выполз на улицу, цепляясь ослабшими руками за сырую траву. Попытался встать и тут же поскользнулся, рухнув в лужу. Над головой в небе висел серый шар, в корзине которого, как ему показалось, кто-то шевелился.
"Старик!" - тут же сообразил Джим, мигом поднялся, уцепился за канат и потянул на себя.
Шар даже не дернулся.
Но что-то дернулось за спиной. Парень обернулся. Его громадная Ангелина замерла в полуметре, шевеля щупальцами. Крупные капли барабанили по раковине, лупили улитку по голове и туловищу, но она этого совсем не замечала.
Но кое-что странное заметил Джим. Раковина в паре мест треснула, несколько наростов, к которым так привык парень, отсутствовали, страшная пасть была разинута, и оттуда доносился страшный, утробный хрип. Он никогда его не слышал прежде. Несколько длинных ран ужасными дырами зияли вокруг головы моллюска.
Джим протянул руку, Ангелина подалась вперед. И в тот момент, когда ладонь парня коснулась холодных складок, из самой большой раны вылезла трехпалая рука Билла и больно вцепилась в запястье.
Парень опешил, но инстинктов хватило, чтобы вывернуться, вырваться и дать кулаком свободной руки улитке по рогам, а ногой - стукнуть по мантии. Подействовало.
Рука исчезла в ране, улитка скукожилась, подобралась и фыркнула.
Тяжелый от влаги канат рухнул с небес в полуметре, едва не прибив парня. Серый шар взмыл еще выше и исчез за облаками.
Джим, испуганный до смерти, отскочил назад, упал на спину, засеменил, стараясь отползти, сбежать, пока эта тварь его не поглотила. Но Ангелина не нападала. Наоборот, она еще раз фыркнула, будто прощаясь, развернулась на мощной ноге и покатила к дороге, где ее ждал караван.
Джим охнул. Та самая девушка, скормившая Гаррета уроду, сейчас сидела верхом на Шайе, а жирдяй, все так же активно работая кнутом, отвешивал тумаков неуклюжим тварям, что под проливным дождем выглядели совсем жалко и безобидно. В фургонах, что катили следом, запертые в клетки, ютились люди. Все те, кто был в том страшном цирке, все те, кого угораздило посетить эту ярмарку. Руки, ноги переплелись, спутались, словно не люди это были, а запчасти. В последнем фургоне, прижавшись окровавленной щекой к прутьям, стоял и отец Джима. Стеклянными глазами он смотрел под ноги, не замечая ничего вокруг.
Джим вскочил и побежал. Но с каждым шагом, с каждым метром, расстояние до фургонов, до тварей и улиток только увеличивалось. Они, казалось, растворялись в воздухе, таяли, истончались и пропадали. Джим зарычал от ужаса, несколько раз хлопнул себя по лицу, приводя в чувства. Все это казалось ему каким-то страшным ночным кошмаром, когда ты не можешь добежать, не в силах сократить расстояние, как бы не старался. Все тщетно.
Как только он выбежал к дороге, задние колеса последнего фургона нырнули за бугром и исчезли.
Парень двинул следом, поскальзываясь и падая, он взбирался по крутому холму, чтобы через мгновение увидеть лишь пустые поля и исчезающий за горизонтом воздушный шар. Желтая луна, освободившись от черных туч, осветила мир ярким, сочным светом.
Цирк уехал.
Джим рухнул на колени. Из кармана брюк что-то вывалилось, плюхнулось в лужу.
Розовый кусок мяса в серой грязи походил на слизня.