И уже тебе тридцать пять. Тридцать пять. Тридцать пять. Ну вот.
Вся любовь с головы до пят, но из тех, кто один живет.
Тесен быт и все уже круг тех, кто зван, ожидаем, вхож;
нрав непрост и, как прежде, крут, но не этим ли он хорош?

Ты давно не ребенок, мать, за плечами полжизни, груз.
Понимаю, как не понять, только год я за два беру.
Тридцать пять. Пережив Христа, сохранила ль его внутри? -
непонятно пока. Кем стать, если выросла? - говори.

Слишком взрослая. Тридцать пять. Ни кола, ни двора, ни стен.
Меньше думать, ровнее спать, отличать от любви постель.
Говорить и молчать лишь с тем, с кем исхожено сто дорог. 
Отставать и плестись в хвосте ради пары звенящих строк.

Смотришь в небо хоть иногда? Не боишься попасть под дождь?
Тридцать пять. Чаще нет, чем да. Замедляешься, но идешь.
Все оглядываешься назад, ищешь лица, стихи, места.
Но туман - разглядеть нельзя, есть они или нет их там.

Ты всё та же, всё та же, та, молода, хороша, смела,
но отсеялась суета, упорядочились дела.
Не влюбиться, а полюбить, не бороться, а выбирать.
Не просить, не искать судьбы, жить сегодня, а не вчера.

Отчего-то печален взгляд. Дольше зимы, темнее дни.
Ты сама себе и земля, и огонь, и венец, и нимб.
Тридцать пять, тридцать пять. Ну вот. Жизнь без крайностей - до краёв.
Тридцать пять позади. Всего. Сколько прожито - все твоё.