|
|
||
Мертвые сраму не имут
Часть 13
DAGAZ
Маленькая девочка увидела себя
и ужасно удивилась,
так как умерла 3 дня назад.
Глава о том,как Таинственный Незнакомец шел по улице,
споткнулся и упал в лужу.
И как он безразлично выругался,
отряхнул грязь со своих широких брюк
и пошел дальше,
что-то бормоча себе под нос.
И как по поводу своего неудачного падения
он сочинил стихотворение,
которое начиналось со строчек:
Она смотрела по сторонам,
а видела лишь то, что вверху...
...потому что только один глаз
прорвал кожу на ее лице,
а середины у него и вовсе не было.
А еще эта глава о том,
как Незнакомец, называемый Энди,
пришел в гости к Джессике
и как остался он там на ночь.
И о том, как утром он проснулся
и никого не застал дома,
то есть Джесс ушла неизвестно куда очень рано,
пока он еще спал.
И о том,
как ему это было все равно,
потому что был он пофигистом-нигилистом
и сейчас как раз перечитывал Тургенева.
А также о том,
как Энди ушел к себе домой,
а по дороге на какой-то стене
написал стихотворение:
Лист облаком закрывает солнце.
Он так естественен в этой роли,
что скоро из него польется дождь.
А еще о том,
что больше совсем ничего не произошло.
Именно так все и было.
Зеркало для смотрящего
Слова никогда не имели для нее значения. Что могут значить слова в мире, где нет эмоций? В мире Джессики не было эмоций. По крайней мере, последние несколько лет. Она словно бы выгорела изнутри - и там не осталось больше ничего, сплошная темная пустота. Она изображала мысли и чувства, поскольку физическая часть ее жила в материальном мире, среди людей, привыкших мыслить шаблонами.
Чаще всего ее не понимали, но ей не было до этого дела, почти никакого; правда, она изображала обиду или злость, но это не имело значения. Ничто не имело значения, все так или иначе закончится. Единственное, что заслуживает внимания, - это созерцание пустоты внутри себя.
Ничто не могло зацепить ее в этой жизни, все только игра. Люди, которых она подпускала к себе, те люди, которым она позволяла заглянуть в проем двери, за которым находилась ее пустота, пытались разглядеть там что-то для себя - чаще всего пред ними представало зеркало. Им всегда не нравилось увиденное, и они уходили, а она закрывала дверь все больше и больше, пока не осталась совсем узенькая полоска тьмы за миром восприятия.
Теперь туда пытался заглянуть Энди. Он в какой-то мере был интересен ей. Его стихи, что за дух приносил их, что могло быть общего у него с ее умершей сестрой?
Она сидела на его постели, взгляд скользил от надписи к надписи, разбросанным тут и там по стенам и заезжающим на потолок.
Когда я есть,
есть и мир за окнами вагона.
А сейчас я закрою глаза.
Он записывал свои вирши по мере прихода в голову чем попало - фломастером, карандашом, углем или обломком кирпича - все эти писчие принадлежности были разбросаны по комнате, видимо, чтобы всегда быть под рукой.
Маленькая девочка упала из окна.
Ее голова повернулась к зевакам:
"Кто первый заметит, что я мертва?"
Энди еще спал. Смешной, с толстыми, как у всех людей негроидной расы, губами, широким носом и чуть раскосыми глазами. Кажется, он пытался распрямлять волосы, а потом, не добившись нужного эффекта, просто сделал себе короткую стрижку.
Кто-то уронил сверток на дорогу.
Если я его подниму,
стану ли я этим человеком?
Искренне привязаться получалось, но на поверхностном уровне, глубже она не чувствовала ничего. Ничто не могло всколыхнуть ее внутреннее спокойствие. Все замерло, как картинка под мутным стеклом...
Подъемный кран похож на жирафа.
Поэтому он и не может
быть ничем другим.
- О чем грустишь? - спросил он. Медленно заглянула вглубь. Он проснулся и смотрел на нее, полуопершись локтем о подушку. - Думать тебе не идет, не думай.
Она посмотрела ему в глаза.
- Мне хорошо с тобой, - еще сказал он.
Маленькая девочка нечаянно умерла.
Когда ее похоронили,
она заплакала.
Джессика встала, запахнулась поплотнее в его белый махровый халат, который был велик ей и волочился по полу, и подошла к окну. Полуоткрытые жалюзи горизонтальными полосками распределили свет по ее лицу.
- Твои волосы - прядь огня, украденного Демиургом*, - восхищенно сказал Энди, чтобы сделать ей приятное.
- Это просто солнце, - возразила она. - Сейчас наступает рассвет. Сколько времени нужно, чтобы умереть?
- Почему ты все время молчишь? - спросил он.
- Во время секса?
- Нет-нет, я вовсе не это имел в виду, - испугался Энди. Казалось, его напугала сама мысль о том, что женщина может болтать во время интимного сближения, когда слова порою излишни, и, не дай Бог, начнет указывать ему, куда класть руку или в каком месте погладить.
Джессика, запрыгнув на кровать, повалила Энди на подушки и стала пристально заглядывать в глаза.
- Где ты? - спросила она.
- Я не знаю, кого ты ищешь, и вряд ли он обитает там.
- Возможно, ты не знаешь сам. Печальная, она входит и отражается в зрачках, и больше ничто не сотрет ее следов.
- И кого же ты хочешь там увидеть? - поинтересовался он.
- Мою мертвую сестру.
Сделав три маленьких круга, она уходит. И вновь обнимаю лишь промелькнувшую тень. Почему самые прекрасные дни заканчиваются в страдании и ненависти?
Путешествие в Утгард*
Бебе свернул за угол и оказался на узкой улице, по бокам которой тянулись бесконечные дома красного кирпича. Бебе догадался, что попал совсем не туда, куда собирался, и повернул обратно. Но, зайдя за угол дома, он с огорчением понял, что не помнит даже, налево или направо по улице ему идти. Бебе огляделся, но не заметил ни одного прохожего. Он решил, что терять нечего и, мгновенье поколебавшись, свернул налево. Через двадцать минут ходьбы он окончательно убедился, что без карты способен найти разве что туалет в своей квартире, и то не всегда. Бебе взглянул на часы: он уже больше чем на полчаса опаздывал на сеанс к психотерапевту, до которого не мог добраться вот уже вторую неделю. Немного поразмыслив, он отказался от первоначального плана найти нужный дом и перешел к поискам метро. Но легче от этого не стало: в поле зрения не было ни одной станции. Бебе как раз проходил мимо платной автостоянки, когда его внимание привлек какой-то звук. Он оглянулся. Рядом с красивой черной машиной спортивного вида стоял негр небольшого роста в черных мешковатых штанах и старательно царапал на ней какие-то каракули. Бебе мгновенно почувствовал себя оскорбленным этим жестом вандализма и закричал:
- Эй, что ты делаешь? Ты же сейчас испортишь машину!
- Тише! - сказал негр. - А то сторожа разбудишь.
- Окей, - ответил Бебе, переходя на шепот. - И все-таки, нельзя же так! Может быть, человек старался, работал, закончил колледж, и все для того, чтобы накопить денег на эту машину.
- А, честно, я плевал на материализм. Понимаешь, я буддист.
- О! - с уважением произнес Би. - Я тоже, - и, сразу почувствовав к незнакомцу симпатию, с надеждой спросил: - Косячка не найдется?
Негр немного удивился и, облизав пересохшие губы, ответил:
- Нет, знаешь, я не практикующий буддист.
- А-а... - с пониманием в голосе протянул Бебе. Не зная, о чем еще поговорить со столь неожиданно приобретенным другом, он сделал вид, что рассматривает надпись на машине. Она гласила:
Маленькая девочка опустилась на колени.
Ей было стыдно казаться выше,
чем ландыша цве...
- Ты поэт? - спросил впечатленный Бебе.
- Ага, - ответил непрактикующий буддист и, оглядевшись по сторонам, продолжил выцарапывать на машине свое произведение. Звук, сопровождающий это занятие, заставил Бебе содрогнуться.
- Ценно! - сказал он, нервно дернув головой. - У меня еще ни разу не было друга-поэта. Ну, кроме меня самого. Я, правда, написал только одно стихотворение. Хочешь послушать?
- Ага, - лаконично согласился буддист-поэт.
Бебе громко откашлялся, а затем, встав в театральную позу, нараспев прочел:
- Я люблю бродить по полю:
то чего-то отфутболю,
то поймаю стрекозу
и никому не покажу.
Потому что жадный я,
настоящая свинья
или, может, боров.
Но хватит разговоров... - тут Би смущенно закашлялся и сказал: - Дальше немного неприлично... Там о прекрасном принце и белом коне... Поэтому я пропущу следующую часть, - он нахмурил брови, вспоминая как там дальше, а затем напыщенным и неестественно громким голосом продолжил:
- Антрацитовые волки
вылезли из кофемолки.
Он свалился с нижней полки,
и пошли по миру толки.
Говорят, он пал так низко,
что стал похож на василиска,
или это лишь описка.
Ведь сказала мне записка... - Бебе сделал паузу, чтобы отдышаться, а затем уведомил своего нового друга: - Это очень длинное стихотворение. Если рассказывать все, понадобится целый час. Давай, я прочитаю тебе только конец?
- Как хочешь, - пожал плечами Энди.
Бебе опять встал в позу "талантливый поэт читает свое величайшее произведение затаившим дыхание поклонникам" и продолжил:
- А неверных жен
мы свяжем и сожжем,
прямо с домом и сараем.
Ну а дальше мы не знаем! - Би скромно взглянул на негра, явно ожидая продолжительных аплодисментов.
- Классно, - сказал буддист и, повернувшись к многострадальной машине, продолжил свою работу.
Такой ответ Бебе вполне удовлетворил, и он, сочтя разговор оконченным, уже собирался уходить, но тут ему в голову пришла замечательная мысль. Прикинув, не предвидится ли в ближайшее время какой-нибудь праздник, к которому можно приурочить приглашение, чтобы оно не показалось подозрительным, он воскликнул:
- Слушай, ведь скоро Рождество! - закричал он. - Хочешь прийти ко мне в гости?
Негр на секунду задумался, а затем с сомнением в голосе сказал:
- Естественно!
- Здорово! Тогда запиши мой адрес, - сказал Бебе и без малейших сомнений продиктовал адрес Мартина. И что из того, что Рождество наступит только через несколько месяцев, оно ведь неизбежно!
Свой среди своих, свой среди чужих
To consume them who once tamed me
instead of stupidly going under with the blind
though they be the godliest gods,
that does not seem stupid to me.
Ill think on it:
who knows what Ill do?
((англ.) -
Поглотить тех, кто усмирил меня однажды,
Вместо того, чтобы, как глупая скотина, идти на поводу,
Пусть они будут богами из богов, -
Это не кажется мне глупым.
Да, я подумаю:
И кто знает, что предприму?)
Локи напряженно думал. Времени оставалось очень мало, а решение надо было принять. Он поежился и сильнее закутался в красный подбитый мехом плащ. Зима буйствовала, засыпая снегом и дома, и деревья и пытаясь убить все живое.
Так и должно было быть. Так было предсказано. Но Локи никогда не верил в предсказания. Он считал, что все можно изменить и всегда можно найти выход. Например, подкупить предсказательницу... Он ухмыльнулся, представив себе, что стало бы с богами, дай он дал взятку Вельве* и сообщи она им, что во время битвы победит Лодур, раскидав всех голыми руками. Им было бы над чем подумать - верить здравому смыслу или авторитету Вельвы.
- Ты смеешься в предвкушении битвы, господин? - раздался вдруг голос одного из великанов. - Это добрый знак. Не прибыл ли еще корабль?
- Не видел, - кратко отрезал Лофт, встал с камня, на котором сидел, и посмотрел в сторону моря. - Что говорят дозорные?
- Пока ничего. Но я думал, что ты можешь его почувствовать, ты же бог... - оправдался великан. Он был не самым высоким представителем своего народа, и ему приходилось задирать голову, чтобы заглянуть Лофту в глаза.
- Хорошо, - не стал с ним связываться Лофт, поворачиваясь чтобы посмотреть на часовых. Те беззаботно резались в кости.
Локи улыбнулся. Он сам подбирал себе команду. И главным критерием для него были не сила и воинское искусство, а отсутствие преданности, трусость и двуличность. Он вовсе не хотел оказаться в толпе разъяренных великанов (пусть даже и невысокого роста), если вдруг надумает сообщить им, что передумал и решил сражаться на стороне богов.
- Так где же этот чертов корабль?! - раздался за его спиной резкий повелительный голос.
Локи обернулся и оказался лицом к лицу с Суртом*.
- Его не видно, - сообщил Лофт.
- Я и сам вижу, - тревожно ответил Сурт. - И это меня волнует. Сражение начнется не сегодня - завтра. Все ждут звука трубы Хеймдалля, а тут этот чертов корабль решил не приплывать. Ты уверен, что мы ничего не перепутали? Может, нам нужно было построить его самим, а не полагаться на судьбу?
- Нет-нет! - торопливо перебил Сурта Лофт. - Корабль появится сам. Возможно, еще просто слишком рано...
- А может, он не появляется потому, что ты не хочешь, чтобы он приплыл? - с подозрением уставился на Лофта Сурт. - Я слыхивал о таких вещах. Это называется материализация мысли. А если мысли не было? Или если мысли были совсем о другом? Возможно, в этом причина!!! - Сурт в гневе схватился за рукоять меча.
- Поверь мне, больше всего на свете я хочу перерезать этих идиотов из Асгарда. По их вине я был прикован к этим чертовым камням так долго, что утратил все чувства, кроме ненависти. Я мечтаю убить каждого бога собственноручно. Они обвинили меня в том, чего я не делал, трахнутые уроды! - Локи повысил тон, стараясь звучать убедительно и максимально доступно для тугодумных великанов.
- Но где же тогда Нагльфар*? Где же корабль? - нетерпеливо спросил Сурт, немного успокаиваясь.
- Возможно, еще рано, - предположил Лофт.
- Ну что ж, - задумчиво заметил Сурт, почесывая затылок - Я не могу здесь больше оставаться, мне еще многое надо сделать. Но если он вдруг появится...
Закончить он не успел. Заглушая разговоры и шум ледяного прибоя, налетел резкий звук трубы.
- Хеймдалль! - воскликнул Сурт, радостно потирая руки.
- Я и сам догадался, - прошептал Локи, но его саркастический голос затерялся в безумном вое.
Вдруг рог Хеймдалля смолк. И наступившую тишину разрезал радостный визг дозорного великана:
- Корабль! Нагльфар! Он плывет сюда!
И Локи, и Сурт разом повернулись к морю.
Вдали, на горизонте, мерцала чуть заметная точка. Разглядывая ее, Локи почувствовал, как что-то рвется в его груди, пытаясь выбраться наружу и броситься в холодную воду, навстречу кораблю.
Сурт вопросительно взглянул на Лофта.
- Да, это он, - подтвердил Лофт, отвечая на его безмолвный вопрос.
- Хорошо, - удовлетворенно потер руки Сурт. - Я ухожу, чтобы собрать войска. Удачи тебе, Лофт, Отец Фенрира*! Да будет успешной битва твоя!
- И тебе удачи, Сурт, Огненный Великан. Желаю тебе выйти победителем, - сказал Лофт, а про себя подумал: "А себе я не желаю победы. Я хочу лишь не остаться в проигрыше."
Проводив убегающего Сурта взглядом, Локи махнул рукой великанам, все еще играющим в кости и не обращающим никакого внимания на суматоху вокруг.
- Подойдите сюда. Я хочу, чтобы вы собрали всех. Плывет Нагльфар, и нам пора в бой!
Великаны неспешно побежали выполнять поручение, а Локи задумался.
"Так на кого же я работаю? - спросил он сам себя. - На хороших парней или на плохих? На чьей я стороне? - он глубоко задумался, а затем хлопнул себя ладонью по лбу. - Вот дурак! - обругал он себя. - А почему я должен на кого-то работать? Ведь я сам пожелал себе не выиграть и просто не остаться в проигрыше. Не остаться в проигрыше можно, вообще не вступая в игру... Почему бы не использовать корабль для того, чтобы смотаться куда-нибудь подальше от этой битвы?"
Локи довольно улыбнулся. Решение было принято.
Заметив, что все в сборе, он как раз хотел обратиться к своим людям с речью, которая окончательно отбила бы у них охоту воевать, когда кто-то схватил его за плечо.
- Корабль! - услышал он испуганный голос низкорослого великана. - Нагльфар! Он пропал! Он растворился в воздухе! Что же делать?!!
- Вот черт! - выругался Лофт.
Он не предусмотрел такого оборота событий. Конечно, этот корабль должен был возникнуть для того, чтобы доставить его к месту битвы. Сурт был прав, материализация не могла произойти, если не было хотя бы малюсенького желания драться.
- Друзья! - не теряя времени, начал исправлять положение Лофт, подбегая к неровному строю великанов. - Наши планы меняются! Нагльфар не придет сюда, и мы должны будем присоединиться к пешим войскам. И если на борту корабля у нас был ничтожный шанс выжить, то теперь мы точно умрем. Но друзья! Давайте не будем бояться и плакать, как мальчишки или трусливые женщины, которые так и не дождутся вас дома. Пусть нас изрубят на куски, пусть нас раздавят острыми копытами боевых коней, пусть наши внутренности порвет внушающий ужас молот Тора и пускай нас насадят на пики, как жаркое на шампур! Но мы не позволим страху ужасной неминуемой смерти закрасться в наши сердца! Мы умрем достойно! Убьем наших врагов, перед тем как быть убитыми самим! Поможем предсказанию сбыться! Пусть никто не выживет, но память о нас останется навеки среди наших врагов! И пусть в их сердца при воспоминании об этом страшном дне ядовитой змеей вползает страх и пожирает их изнутри! Ура!
- Ура!.. - вразнобой вяло ответили несколько голосов.
Локи всмотрелся в лица своих немногочисленных, но тщательно отобранных подчиненных. На них крупными буквами были написаны замешательство и страх. Локи тонко улыбнулся. Он хотел подтвердить их опасения, и ему это удалось.
- Но!.. Существует еще одна возможность! - тихо добавил он, подходя вплотную к своим людям. - Мне даже стыдно говорить об этом... Но ради спасения жизней доверенных мне людей я мог бы пойти на все...
Теперь испуг на лицах великанов сменился любопытством. Они невольно сделали насколько шагов в сторону Лофта и окружили его тесным кольцом.
- Я говорю о... - Лофт сделал многозначительную паузу, - дезертирстве...
Целую минуту над заснеженной долиной висела напряженная тишина, а затем громогласный крик "Ура-а-а-а!!!" зазвучал в воздухе.
- Отлично! - рассмеялся Локи. - Нужно действовать быстро, пока царит неразбериха... У меня есть план...
Резьба ногтями по стеклу
Никакого Бога нет, а Мария - его матерь.
День выдался абсолютно бесполезный. Бебе честно пробовал почитать книгу, но, как он себя ни заставлял, победила лень, и он провалялся на диване до вечера. Утомленный этим новым для себя видом деятельности, он лег спать уже в восемь часов.
Вначале пейзаж был странным и каким-то расплывчатым, но потом он понял, что просто все вокруг затянуто густым туманом. Он встал на ноги и попытался идти наощупь, но почти сразу же споткнулся, зацепившись за корягу. Упав, он услышал хруст, как будто бы приземлился на поверхность, усеянную крекерами. Он беззлобно выругался и решил больше не вставать, а ползти на четвереньках. Ощупав то, на чем он лежал, Би с ужасом обнаружил, что это кости. Но ужас быстро прошел, и он с удивлением понял, что так и должно быть. Почему должно и откуда он об этом знает, он не понимал. Бебе решил не рассуждать на отвлеченные темы, а двигаться дальше, и пополз вперед.
Постепенно туман рассеивался, и, продвинувшись еще на несколько метров, Бебе смог оглядеться по сторонам. Он находился посреди огромного поля, усеянного полусгнившими трупами в кольчугах, костями и оружием. Края поля тонули в серой дымке. Воздух был спертым, пахло разложившейся плотью, гниением и плесенью. Бебе прополз еще несколько метров, а потом осторожно поднялся на ноги.
Вокруг не было ни души, и только в вышине кружили два ворона. Один из них бросил задумчивый взгляд на Бебе и спустился пониже. Би посмотрел на ворона, и тот, поняв, что его заметили, призывно каркнул и полетел туда, где тумана почти не было. Бебе пожал плечами и, пробормотав:
- Я и сам собирался туда идти, - направился вслед за птицей. Ворон то улетал вперед, то возвращался и начинал кружить над Бебе.
Наконец, туман окончательно рассеялся, и Би увидел, что справа от него возвышается полуразрушенный замок. Птица многозначительно посмотрела на Бебе и опустилась перед крепостной стеной. Бебе осторожно, чтобы не споткнуться о кости, подошел к ворону и вдруг услышал приглушенный стон. Внимательно присмотревшись к куче тряпья и костей, на которой сидела птица, он с изумлением заметил полупогребенного человека.
Бебе осторожно разгреб кости. Под ними обнаружился мужчина лет сорока, с белыми как снег волосами и только одним глазом. Рука его все еще сжимала меч.
- Воды! - простонал он. - Воды!
"Было бы странно, если бы он попросил что-нибудь другое", - подумал Бебе и огляделся в поисках источника. У одного из достаточно хорошо сохранившихся трупов на поясе висела изрядно помятая, но все еще целая фляжка. Би брезгливо отвязал ее и поднес к губам мужчины, даже не пытаясь выяснить, что в ней бултыхалось. Тот сделал несколько больших глотков и, в изнеможении закрыв единственный глаз, застонал. Только теперь Би пришло в голову, что тот, должно быть, ранен. Он внимательно осмотрел пострадавшего. Правое плечо его было покрыто коркой из спекшейся крови и лохмотьев, в которые превратилась одежда, побывав в челюстях Фенрира...
"Стоп! - сказал сам себе Бебе. - Откуда я знаю, что его покусал какой-то Фенрир?" - "Потому что я сам это видел!" - пришел неожиданный ответ. Эта идея никак не хотела вместиться в его голове, и Би решил, что сначала окажет первую помощь пострадавшему, а потом уже обдумает свою странную идею.
В течение следующих двадцати минут он нашел подходящую тряпку и, промыв рану, перевязал раненого. Тот больше не стонал - по всей видимости, потерял сознание. Делать больше было нечего, и Бебе, поудобнее устроившись, начал размышлять. Чем дальше он предавался этому занятию, тем быстрее догадка о том, что он все видел, перерастала в уверенность. "Но что я здесь делал?" - в смятении подумал он и сжал голову руками. Постепенно этот вопрос уступил место еще более фундаментальному: "А кто, собственно, я такой?"
"Бебе", - неуверенно ответило смущенное сознание, но тут же само отвергло эту мысль.
Тот, кто еще недавно называл себя Бебе, чуть не завыл от отчаяния. Затем, с перекошенным от ярости лицом, он вскочил на ноги и с силой пнул валяющийся рядом шлем. Тот с грохотом откатился.
- Кто я?! - с отчаянием в голосе воскликнул он. - Уж наверное, не Бебе Мак ЛОки! ...Бебе Мак ЛОки? - эта фамилия пробудила в самой темной части бессознательного какую-то черную точку. Точка запульсировала, и вместе с ней сильнее забилось сердце. Это биение все нарастало и нарастало, пока не стало казаться отдаленным грохотом военных барабанов.
- Ну конечно же! - воскликнул Бебе, и его губы скривились в глумливой усмешке. - Конечно же! - повторил он. Если бы кто-нибудь видел его со стороны, то заметил бы, как вспыхнули зеленые искры в его глазах.
Внезапно неожиданная мысль пришла ему в голову, и он на секунду застыл в полной неподвижности, изумленно раскрыв рот. Затем он истерически захохотал.
- Подумать только! - прошептал он, в изнеможении падая на землю. - Я считал, что я - это Бебе!
Успокоившись, Локи подумал: "Но только что мне теперь делать?" Посидев пять минут, он встал и уже хотел уйти, утешая себя тем, что первую помощь он оказал и дальше оставаться здесь небезопасно; но из уголка его души, куда он обычно сваливал бесполезные чувства, вдруг раздался голос: "Ты мог бы сделать больше... В конце концов, это ты во всем виноват!"
- Нет, не я! - возмущенно воскликнул Локи. - Этот слепой урод подставил меня! Я же не знал, чту это за ветка! А они поверили ему, а не мне! Они ведь уверены, что только я способен пойти на такое! От меня ожидают только злых шуток! А в самой битве я вообще не участвовал!
"Вот именно, - подлил масла в огонь голос. - А мог бы помочь богам".
Он застыл в нерешительности. Голос совести раздавался в его голове не часто, поэтому действенных методов борьбы с ним он еще не выработал. "Что ж, - сказал Локи сам себе. - Я сделаю это, но не потому, что мой долг помочь им, а потому, что они этого не ожидают". Он улыбнулся левой половиной рта, и на этот раз зеленым сверкнул только один его глаз.
Затем он склонился над раненым. Осторожно подняв его над землей, Локи двинулся прочь от замка и вскоре затерялся в тумане. Теперь идти ему приходилось очень осторожно. Он уже почти ничего не видел в густом, как каша, воздухе, а запах становился непереносимым. Один раз он чуть не выпустил свою ношу из рук, так как его голову что-то задело и с шелестом исчезло в дыму.
Сообразив, что это всего лишь ворон, Локи двинулся дальше. Идти было еще долго, и он начал обдумывать план действий. Но вдруг ноги его соскользнули, и Локи, вскрикнув от неожиданности, провалился в темноту. Несколько долгих мгновений вокруг была только эта темнота и ничего больше, но потом он понял, что уже не висит в вакууме, а стоит на черном мокром асфальте, а не видно ничего потому, что на дворе ночь.
Тогда Локи осторожно положил Одноглазого на дорогу, а сам огляделся по сторонам. Вдали показалась яркая точка; она быстро приближалась, пока не стало понятно, что это машина. Он поднял руку и стал голосовать. Скрипнув тормозами, машина остановилась. Лофт быстро подошел к ней и, заглянув в окно, сказал:
- Слушайте, я шел по дороге, тут проехала какая-то машина, и из нее выбросили человека. Я думал, он мертв, но он только ранен. Его надо отвезти в больницу.
Водитель пробормотал что-то вопросительно-озабоченное и, выйдя из машины, помог ему донести раненого и уложить его на заднее сиденье. Затем они с водителем сели спереди, и машина тронулась.
- Вы что-нибудь понимаете в медицине? - испуганно спросил шофер. - Может, он помрет, пока мы его везем?
- Нет, - ответил Лофт то ли на первый вопрос, то ли на второй и погрузился в размышления. Из задумчивости его вывело то, что водитель краем глаза рассматривал его одежду. Поймав на себе любопытный взгляд, Лофт повернулся к водителю. Тот уже в открытую взглянул на него и спросил:
- И что, сейчас модно такое носить?
Он только сейчас понял, что на нем до сих пор поверх черных штанов и красной водолазки надета кольчуга. Локи с беспокойством взглянул на водителя, но, кажется, тот не обратил внимания на то, что на раненом тоже напялены боевые доспехи.
- А, - печально улыбнулся Лофт. - Я шел с костюмированной вечеринки. Не хотел ехать на машине, так как немного выпил, а тут этот... как снег на голову... - он удрученно покачал головой, а затем снял кольчугу и, аккуратно свернув, положил на пол.
Из больницы Лофта отвезли в полицейский участок. Дежурный разглядывал его с подозрением, но он рассказал свою историю со всей искренностью, на которую был способен. Он продиктовал полицейским первый пришедший на ум адрес и отправился прочь. Отойдя на достаточное расстояние, Локи хотел снова надеть кольчугу, но вспомнил, что забыл ее в машине. Тогда он пожал плечами, улыбнулся, показав острые белые зубы и, тряхнув огненно-рыжими волосами, подпрыгнул и исчез.
Хотя, возможно, его просто скрыл внезапно сгустившийся туман.
Локи снова оказался среди трупов и гниения и, тяжело вздохнув, начал свой обход. Минуту спустя ему на плечо опустилась большая черная птица, посмотрела на Лодура всезнающим взглядом и снова улетела в туман. Он понял, что это был второй ворон, так как у первого взгляд был всепомнящим.
Он продолжал поиски. Завидев несгнившее тело, Локи склонялся над ним и осторожно прикасался к открытым участкам, но трупы всегда были уже окоченевшими. Иногда ему приходилось разгребать целые груды. В одной такой куче он нашел слегка теплое тело молодого человека. Локи взял его запястье и нащупал чуть слышный пульс. Затем он подхватил его под руки и оттащил подальше от разлагающихся трупов, достал зажигалку и поджег куст терновника, росший неподалеку. Пламя тянулось языками к лицу Локи и о чем-то возбужденно шептало.
Тем временем молодой человек пошевелился и застонал. Увидев, что раненый вот-вот придет в себя, Локи сходил за водой и смочил юноше лицо и губы. Парень опять застонал, а он, отойдя на несколько метров, уселся на чей-то труп и стал с интересом наблюдать.
Наконец, молодой человек открыл глаза. Вначале он простонал:
- Где я? - а затем, видимо что-то вспомнив, с удивлением огляделся по сторонам. Он посмотрел на неестественно ярко горящий терновник и протянул к нему замерзшие трясущиеся руки. Высокую тощую фигуру он заметил только тогда, когда Лодур встал и вошел в круг света от костра. Парень вздрогнул и бросил на него вопросительный взгляд.
- Не бойся, я не собираюсь тебя убивать, - сказал тот, криво усмехнувшись. - Ты, должно быть, хочешь пить?
- Да, - чуть слышно ответил парень.
Напившись, он тревожно посмотрел на Лодура и спросил:
- Что с моим отцом?
- Я отвез его в больницу, Видар*, - ответил он. - Ты знаешь, в какую.
- Почему? - спросил юноша.
- Почему чту? - с интересом переспросил Лодур.
- Почему ты помог мне? Ведь ты не на нашей стороне.
- О, действительно! - злобно сверкнул глазами он. - Я и забыл. Но понимаешь, для разнообразия я решил отдать свой голос за хороших парней. А Хеймдалль так и не поверил, что я это сделал! Когда я вытаскивал его из этой свалки, он пырнул меня ножом!
- Послушай, он же не знал!..
- Ох, правда? А мне кажется, что даже если бы он знал, что проткнул мечом того, кто пытается помочь, он бы не очень-то огорчился!
- Не кипятись, пожалуйста, - прошептал парень, стирая со лба крупные капли пота. - Ведь все обошлось.
- Да, я справился с ним без труда.
- Так ты его?..
- Ну не мог же я спокойно стоять и ждать, когда меня изрубят на куски! Но я постарался ударить его так, чтобы не задеть жизненно важных органов - я просто отрубил ему голову.
- В любом случае я должен тебя поблагодарить; ведь если бы не ты, ни я, ни мой отец не выжили бы...
- А кстати, ты тут больше не видел никого живого? - насторожился вдруг Лодур.
- Видел, - признал Видар. - Я видел, как пришел сын Тора. Но я не смог позвать на помощь, так как был слишком слаб.
- Как интересно! - ехидно заметил он.
- Интересно что? - осторожно переспросил Видар, справедливо опасаясь подвоха.
- Интересно, что искал раненых я, а не твои благородные родичи... Согласись, это наводит на размышления... - заметил Лодур и, пока парень не успел ничего ответить, исчез в тумане. Он любил, когда последнее слово оставалось за ним.
Через полчаса Локи шел по шоссе, подставляя голову дождю и улыбаясь своим мыслям. Мыслей у него всегда хватало...
Проснувшись утром, Бебе сел, свесив ноги с кровати, и почесал затылок.
- Интересно, - пробормотал он, - так кем же я все-таки был в этом сне?
Ответить на этот вопрос было некому, и поэтому Би решил заняться более насущными проблемами. Он достал записную книжку и набрал номер Стэйла.
Встреча бабуина с комплексующим снобом-буддистом,склоняющимся к нигилизму
Бебе поспешно выбежал из дома. Он опаздывал на встречу со Стейлом уже на сорок пять минут. Заскочив в автобус, Би привычно отсчитал три остановки и вылез на улицу. Неожиданно местность оказалась совершенно незнакомой. Вместо рядов двухэтажных коттеджей пред взором Бебе раскинулись песчаные барханы.
"Интересно, - заметил он, - неужели я вышел не на той остановке?" Обдумав эту возможность, он понял, что вообще никогда даже не слышал о том, что в его городе есть пустыня. "Может быть, это уже не тот город? Или не город вовсе?" - спросил Бебе сам себя, потому как больше никого рядом не было. Он огляделся и заметил вдали красную точку удаляющегося автобуса, накренившегося под порывами быстрого горячего ветра, перемешанного с песком. "Догнать я его уже не успею, - здраво рассудил Бебе. - Может, дождаться следующего?" Он осмотрелся, отыскивая взглядом остановку, но ее нигде не было. "Все страньше и страньше", - Бебе озадаченно почесал затылок. Он еще раз посмотрел по сторонам, себе под ноги, а затем взглянул наверх. Табличка с надписью "ОСТАНОВКА АВТОБУСОВ. Маршруты: 8, 12, 13, 666" висела прямо у него над головой. Это было очень подозрительно, так как она не была ни к чему прикреплена и одиноко болталась в воздухе, раскачиваемая ветром. Бебе покачал головой и, сев на дюну, стал ждать автобус.
Прошло минут тридцать. Би раздраженно посмотрел на часы и отпустил пару ругательств по поводу запущенного состояния городского транспорта. Будто бы в ответ на его слова вдали показался столб пыли. Бебе вскочил на ноги и всмотрелся в приближающийся к нему объект, пытаясь его идентифицировать. Но тот был гораздо длиннее автобуса и плавно изгибался, объезжая наносы песка. "Наверное, поезд, - почему-то решил Би. - Надеюсь, что он останавливается на этой же остановке". Его мало волновал тот факт, что рельсов поблизости не было.
Эта туча пыли доползла до Бебе через долгих двадцать минут, и тут он понял, что перед ним затормозил не поезд вовсе, а караван верблюдов. Би нашел взглядом караванщика и решительно направился к нему. Он был немного расстроен.
- Скажите, любезный, по маршруту какого автобуса вы едете? - спросил он, пытаясь скрыть раздражение.
- А черт его знает! - легкомысленно пожал плечами араб, восседавший на огромном грязно-белом верблюде.
- Тогда скажите хотя бы, где мы находимся? - с отчаянием в голосе заныл Бебе.
- А шайтан его разберет! - еще более легкомысленно прокричал погонщик. - Я не местный. Но если хочешь, садись, подвезу.
Затем он воровато огляделся по сторонам, как будто опасаясь, что его поджидают невидимые враги, затаившиеся в барханах, и наклонившись к самому уху Бебе, таинственно прошептал:
- Понимаешь, я сам АВТОБУС!!!
- Ну надо же! - вежливо удивился Бебе. Он взглянул на караван и, выбрав самого низкорослого верблюда, дернул его за узду, надеясь, что тот ляжет. Как ни странно, верблюд не обманул его ожиданий и плюхнулся на землю, подняв облако песчаной пыли. Когда Бебе откашлялся и протер глаза, то увидел, что над его верблюдом склонился араб. Погонщик держал голову животного у себя на коленях, нежно поглаживая его за ушами, раскачивался из стороны в сторону и причитал:
- Издох! Са-апсем издох!.. Как же я без тебя, бедненький Бормодер!..
- Дерьмодер, - поправил его Бебе.
- Не-е, - оспорил это замечание погонщик. - Это Бормодер, - он скинул голову дохлого верблюда с колен и, встав, начал объяснять: - Понимаешь, его отец была Бормоглот, а его мать была Дромодер, поэтому...
- А не пора ли нам? - очень невежливо перебил Би.
- Да, - легко согласился араб и помог Бебе влезть на другого верблюда, еще живого.
Караван тронулся в путь. За следующий час Би проклял все на свете. Его мотало из стороны в сторону, в глаза, нос и уши набивался песок, и кроме того, верблюд время от времени поворачивал голову в его сторону, вытягивал шею и пытался съесть запылившуюся рубашку своей слюнявой пастью. Наконец впереди показался долгожданный знак "ОСТАНОВКА АВТОБУСОВ". Бебе, с трудом сдерживая слезы жалости к самому себе, соскочил с верблюда. И уже хотел броситься прочь, чтобы никогда больше не видеть этот "караван из ада", когда араб, незаметно подкравшийся сзади, схватил его за рукав.
- Э, нет! - сказал он. - Вначале предъяви ваша билет, уважаемая пассажир!
Бебе похлопал себя по карманам и, нащупав проездной, сунул его под нос погонщику.
- Э, нет! - повторился тот. - Так не пойдет. Твоя проездной - городская. А у нас здесь Сахара!
- Только этого не хватало!!. - закричал Бебе.
- Ваша билет, я попрошу! - настойчиво повторил араб.
- Подождите! - пришла в голову Би замечательная мысль. - Ведь если вы просите билет, вы контролер, так?
- Так, - признался араб, кивнув головой, отчего тюрбан его слегка съехал на потный лоб.
- Значит, я могу купить билет у вас! - радостно воскликнул Бебе.
- Да ну? - изумленно переспросил погонщик. Кажется, такая мысль не приходила ему в голову.
- Совершенно верно! - торжествующе заорал Би.
- Но у моя нет никакая билет! - сказал контролер, пожимая плечами и одновременно шаря руками в складках своего белого одеяния.
- Ну, тогда я не могу его у вас купить, - разъяснил ему Би и, не дав контролеру опомниться, рванул прочь. Скрывшись за огромным барханом, он отдышался и в очередной раз огляделся по сторонам.
Чуть правее что-то ослепительно зеленело. "Так, - начал размышлять Би. - Раз зеленое, значит - деревья. Раз деревья, значит - оазис. Или мираж... Коли такая неопределенность, значит надо пойти и выяснить, что же это такое". Закончив эти блестящие рассуждения и порадовавшись трезвости и остроте своего ума, Би твердым шагом направился к зеленому пятну.
До цели он добрался спустя каких-то полчаса. Так как пальмы решили не исчезать при его появлении, Би оставил решение вопроса о мираже на потом и отправился искать воду. Прислушавшись, он услышал тихое журчанье и пошел в ту сторону. Вскоре перед его глазами материализовался ручей. На берегу, усеянном мокрыми камнями, спиной к Би сидели два серых лохматых существа. Услышав шаги, одно из них повернулось и взглянуло на отважного, но очень заблудившегося путешественника. "Бабуин", - тут же определил Бебе, всмотревшись в вытянутую обезьянью морду.
- Ну, если этот - бабуин, то и тот тоже бабуин, - произнес он вслух.
- Тот действительно бабуин, - согласилась с ним первая обезьяна. - И по невероятному совпадению мой товарищ как раз и есть Тот.
- Какой "тот"? - не понял Би.
- Обыкновенный Тот*! - удивился первый зверь. - Тот, который бабуин. Или ибис.
- Какой ибис? - опять не понял Бебе.
- Тот, который Тот, - пояснила первая обезьяна. - Ну, заешь, как в песенке: "У дороги ибис, у дороги ибис, он кричит, волнуется, чудак..."
- И вовсе я не волнуюсь, - возразило второе животное, наконец поворачиваясь к Би лицом, вернее, мордой. - А кричу я, потому что весело. Кстати, давайте знакомиться. Как уже сказал мой... э-э... коллега, меня зовут Гермес*, а вас?
- Он ничего такого не говорил! - возразил Би и добавил: - А я - Бебе.
- Очень приятно, - кивнул бабуин, вежливо протягивая ему лапу.
Скрепив знакомство рукопожатием, Би посмотрел на обоих бабуинов и заметил:
- А я и не знал, что обезьяны разговаривают!
Смерив его презрительным взглядом, второй бабуин встал на задние лапы, которые были на редкость кривыми и короткими, и колотя себя в грудь, грозно закричал:
- Это потому что я Тот! Тот, который Гермес! Я похититель огня! Я - телефонная линия с тем светом!..
Не дав зверю закончить откровения, Би решил блеснуть эрудицией и спросил:
- А разве Гермес украл огонь? Мне казалось, что это сделал Прометей*!
- А Прометей, между прочим, это тоже я! - гордо заявил бабуин. Второй сидел и подтверждал каждое его слово кивком головы.
- Но ведь это Гермес наказал Прометея! - возразил Бебе.
- Нет! - не согласилась с ним обезьяна. - Наказал его Зевс*.
- Ага! Вот ты и попался! - радостно воскликнул Би. - Ты только что сказал "наказал его", а не "меня"!
- А ты-то тут при чем? - резонно заметила обезьяна, ставя любознательного Бебе в тупик.
Би откашлялся и, чтобы загладить неловкость, спросил:
- Значит, Зевс?
- Да, Зевс. Тот, который висел на Иггдрасиле*...
- На Иггдрасиле? - поразился Би.
- Ну да, на нем. Потому что его распяли, и вообще больше висеть было негде. А Понтий Пилат* еще долго потом руки мыл, потому что яд змеи, которую подвесили над Зевсом, попал ему на палец.
- Но ты-то хоть в это не веришь? - спросил Би у первой обезьяны, слушающей всю эту бредятину с глубокомысленным видом.
- Истину глаголет, право! - бабуин поднял вверх корявый указательный перст.
На это возразить было нечего. Бебе только обреченно покачал головой и поспешил уйти прочь от сумасшедших обезьян. Но стоило ему отойти от оазиса на несколько шагов, как его окутало облако песка. Он застыл в неподвижности, закрыв глаза руками, и вдруг услышал тихий невнятный голос. Слов разобрать не удалось. "Черт, наверное, опять эта обезьяна!" - с ужасом подумал Би.
- Вы меня слышите? Ваш билет! - повторил голос, на сей раз громко и членораздельно.
Би ничего не ответил, боясь, что ему в рот набьется песок. Он был уверен, что это один из вредных бабуинов в отместку решил поиздеваться над ним.
- Ваш билетик, я говорю! - закричали ему в ухо.
- Отвянь от меня, противная обезьяна! - завопил Бебе, испугавшись, что от следующего крика он точно оглохнет, и одновременно открыл глаза.
Он стоял в автобусе, а рядом, бросая на него злобные взгляды, нависал контролер в форменной синей одежде. Би, пытаясь унять сердцебиение, быстро нашел проездной и сунул его громкоголосому типу. Тот зыркнул на него маленькими злющими глазками, вернул билет и отправился дальше по проходу, цепляясь длинными руками за верхние поручни. На миг показалось, что это действительно та самая обезьяна, но Бебе мотнул головой, разгоняя видение.
- Следующая остановка Центральная Площадь! - объявил контролер на весь автобус.
- Я дома! - чуть не подпрыгнул от радости Бебе, моментально забывая и бабуина, и контролера. Окружающие недоуменно уставились на него, но он не обратил на их взгляды никакого внимания.
Автобус затормозил, и Би поспешно выскочил наружу, не отпуская, однако, поручень и намереваясь тут же запрыгнуть обратно в случае, если перед ним опять предстанет пустыня или еще какая незнакомая местность. В последнее время он что-то стал недоверчиво относиться к общественному транспорту. От горячего асфальта поднималось марево, в котором смутно угадывались очертания окружающего пейзажа, солнце било прямо в глаза. Он отпустил поручень, чтобы взглянуть на мир из-под ладони, и услышал, как отъезжает автобус за его спиной. Бебе шагнул в сторону тротуара, и неожиданно его ноги увязли в горячем песке.
- Только не это!!! - закричал Бебе
- Это!!. это!.. это... - эхом отразились его слова в бесконечном море песчинок.
Пьеса в 3 частях
Действующие лица:
Стэйл Край - 328 лет, пессимистично настроен, разочарован в жизни, циник.
Бебе - молодой юноша, пылкий романтик, влюбленный идеалист.
Часть I
Сцена 1
Стэйл стоит рядом с живописным баром, небрежно опираясь о стену. На лице блуждает легкая улыбка презрения ко всему окружающему.
Стэйл: Что-то он опаздывает.
Сцена 2
На сцене появляется молодой человек, его одежда в беспорядке, взгляд сверкает. Он приближается к Стэйлу и пылко бросается ему на грудь.
Стэйл: Что это?!
Бебе: Я должен так много тебе сказать!
Стэйл: Ну и?..
Бебе: Я понял, что нас связывает нечто большее, чем просто секс. Это судьба! Это прекрасно!.. Это любовь! (Пытается поцеловать Стэйла, но тот уклоняется.)
Часть II
Сцена 1
Стэйл несколько озадаченно смотрит на Бебе. Тот робко и снежностью заглядывает ему в глаза.
Стэйл: Я совершенно не понимаю, о чем ты! Нас ничто не связывает! Я не люблю тебя, в конце концов!
Бебе ошарашен, его глаза полны слез.
Сцена 2
Бебе горько стенает и заламывает руки, привлекая внимание окружающих. Стэйл испытывает запоздалое раскаяние.
Стэйл: Мы можем остаться друзьями...
Бебе: Нет, мне нужны чувства, мне нужна страсть, а это!.. Ах, нет!..
Он отталкивает Стэйла, который пытается взять его за руку, и убегает.
Часть III
Сцена 1
Стэйл расстроен. Он сокрушенно качает головой.
Стэйл (тихо, шепотом): А может, это и была любовь?..
Поворачивается спиной к зрителям и удаляется за кулисы.
Конец